Малышева Анна Витальевна. Имя – Смерть

   Сестричка, листавшая за своим столиком какой-то журнал, подняла на нее глаза:
   – Звонить, Ирочка?
   – Звонить.
   – Сончас не пропускай.
   – Я все равно не усну.
   Ира спустилась на первый этаж, где были бесплатные телефоны-автоматы. Здесь гуляли сквозняки, стояли в коридорах каталки, грелись возле батарей мужчины в мешковатых пижамах и их родственники.
   Кончалось время посещений. Она дождалась, когда освободится автомат, набрала номер, украдкой стрельнула глазами по сторонам. Но рядом никого не было – коридоры быстро пустели, близился сончас.
   Ира выслушала долгие гудки, которые издавал аппарат, стоявший в ее собственной квартире. Потом нажала на рычаг, задумалась и набрала другой номер.
   – Да? – сказал музыкальный девичий голос.
   – Позовите, пожалуйста, Сашу… – почти беззвучно выдохнула она.
   – Его нет, – ответил музыкальный голос, с каждой секундой теряя свою музыкальность. – А кто его спрашивает?
   – Вы – Наташа? – резко сказала Ира.
   – Я?.. Да, я его жена, – торжественно ответила женщина.
   – Я вас поздравляю, – сказала Ира. – Он живет у вас?
   – А… Я поняла. Это Ирина, верно? Ирина, может быть, хватит? Пять лет это тянется, но может быть, хватит? – Теперь девушка говорила обычным голосом, без единой мелодичной нотки.
   – А может, вы и правы, – вдруг сказала Ира. – Может, и в самом деле, хватит. Я… Не буду больше звонить. – И повесила трубку.
   А когда Ира поднялась на свой этаж, вошла в палату, кивнув сестричке, сняла халат и легла на постель, она уже не думала ни о Косте, ни о диктофоне, ни о Жумагалиеве. Вместо мыслей была какая-то невыносимая тоска, какое-то серое пятно.
   – Ира, капельницу будем ставить, – заглянула сестра.
   – Давайте. Во мне уже, наверное, крови не осталось из-за ваших капельниц, – сказала Ира, стараясь улыбаться.
   – Ничего, новая образуется, – приговаривала сестра, выкатывая из угла штатив, укрепляя капельницу и беря иглу. – Еще родишь, кровь тебе пригодится.
   Ира вырвала у нее руку и заплакала.
   – Вот ты мне скажи. – Галка подняла стакан на уровне глаз и поболтала его так, что водка ходуном заходила. – Ой, пузыри… Ну, ты мне скажи – хорошее было время, да?
   – Еще бы, – подтвердил Иван. – Да ты пей, ведь налито.
   Они выпили. Галка оглядела стол, отодвинула на край пустую посуду, навалилась на столешницу грудью, вылезающей из расстегнутой блузки.
   – Вот разве теперь такие люди есть, как раньше? – сентиментально продолжала Галка. – Вот ты ко мне пришел. «Галя, помоги… Запутался». Я что – тебе хоть один вопрос задала?
   – Ни одного.
   – Видишь? А я же знаю, что ты ко мне к последней пришел.
   – И вовсе нет.
   – К последней, говорю! Не ври… Потому что брезгуешь мною. А что мною брезговать? Необразованная я? Так и ты необразованный. Нигде же не учился. Что – потому, что я алкоголичка? Ну, ты мне скажи – я алкоголичка?
   – Нет.
   – Да! Я алкоголичка! – значительно произнесла Галка. – А ты что – не алкоголик?
   – Нет.
   – И ты алкоголик. Третий день не просыхаешь.
   Я же не спрашиваю, что с тобой случилось. Мне же по фигу. Я же твой друг. Да?
   – Друг, – кивнул Иван.
   Его с души воротило от Галки, но он почему-то не мог сделать такой простой шаг – встать и уйти из ее запущенной, грязной квартиры. Он запил по-настоящему – впервые в жизни.
   – А теперь ты мне скажи… – вдруг перешла на шепот женщина. – Ты ее убил, а?
   – С ума сошла?!
   – А если не ты – на фига ты так вертишься? На фига ты меня просил? На коленях умолял?
   – Ну ты и врешь. Где это на коленях? За тысячу баксов ты согласилась. Подруга… – Иван заставил себя встать.
   Галка схватила его за руку:
   – Обиделся? На пьяную бабу обиделся? Да сядь, я же пошутила. Ты ее не убивал… Я что – чеканулась? Ты не убивал. А им бы только дело на кого-то повесить. У меня папаша так сидел. Ни за что.
   За тьфу, за полное фуфло. Ну, и что с ним стало?
   Он вышел – и через полгода снова сел. Но теперь за дело. А чего он сел? У него нервы стали ни к черту. Подрался, схватил нож… Он что – придурок полный? Нет! А что он нож схватил? Потому что сидел… Тут, знаешь, все напрямую… – глубокомысленно заметила она. – Он мне говорил, когда я на свиданку пришла во второй раз: «Галя, я уже не человек, я этот…» – Она устремила взгляд в стол, помолчала и пожала плечами:
   – Забыла…
   – Галь, мне надо идти.
   – Сиди! Я что хотела тебе сказать? Да… – Она встала, обошла стол и припала к нему всей тяжестью своего раскормленного тела, так что Иван чуть не пошатнулся. – Ты, если что, иди ко мне жить. А что?
   Я здоровая. Я, ей-богу, здоровая. Как конь. Я, знаешь? Ну, короче, плевать… – Она отпустила его. – Я все равно тебе не нужна. Деньги совал… А что мне эти деньги? Я их пропью.
   – Ты хоть за квартиру заплати, – посоветовал ей Иван, принимаясь шарить по углам в поисках своей куртки. – А то еще выселят.
   – Права не имеют. Тут и папаша прописан, и мать… Слушай, она скоро придет. Ты погоди, она же обед сделает…
   – Мне надо идти, Галь. Может, машину угнали.
   Я же отсюда третьи сутки не вылезаю.
   – Машину? Зажрался… – Галка смотрела на него с какой-то плохо объяснимой ненавистью. – Пришел… Разнылся… Помоги, Галечка… Деньги сунул…
   А теперь тебе низко со мной посидеть?
   – Галя, у меня работа.
   – Работа не волк, – пробормотала она, вряд ли понимая, что говорит. И вдруг вскрикнула:
   – Ну и катись. Катись! Все вы такие… Вам бы попользоваться. Косого видела… Серьезный мужик стал. Не поздоровался даже.
   – Ты рассказывала.
   Иван наконец нашел куртку и оделся. Ему было плохо, но он надеялся, что на морозном воздухе полегчает. Пересилив себя, он чмокнул Галку в соленую щеку:
   – Пока, Галь. Я загляну на днях.
   – Врешь!
   – И спасибо тебе.
   О" вышел, стараясь не слишком торопиться. Эта баба внушала ему отвращение. Но уйти от нее раньше он не "мог. Он ее боялся… Иван спустился во двор. Машину не угнали, но ее всю занесло снегом.
   Он отпер багажник, достал щетку и тряпку и стал счищать примерзшую наледь. Почистил ветровое стекло, крышу, номера, заляпанные грязью. В это время машина нагревалась. Делал все это машинально, не думая о том, как он сядет за руль в таком состоянии.
   "И что я взъелся на Галку? – подумал он. – Она одна мне помогла… Правда, что взять с алкоголички?
   Еще пойдет к следователю и скажет, что я ее подкупил…" Но тут же сказал себе, что Галка никуда не пойдет, она для этого слишком ленива.
   Иван не знал, приняли ли ее показания на веру. Их проверили и не обнаружили никаких несоответствий.
   В кафе, где Галка работала, подтвердили, что Иван к ней как-то раз заходил и они вместе выпивали. Это было в тот самый день, когда Иван вернулся из Эмиратов. А Галка заявила следователю, что в день, когда погибла Танька, Иван приехал к ней домой. Она как раз была на больничном по случаю очередного запоя.
   Иван ей будто бы жаловался на несложившуюся личную жизнь. Они выпивали до вечера, потом Иван стал звонить матери – и узнал про Таньку.
   «Если Галкины показания приняли к сведению, меня оставят в покос, – подумал Иван. – Но если найдут Дану, меня в покое уже не оставят. Интересно, сделали там ее фоторобот или нет? Дана, плюс Жумагалиев, плюс Муха, плюс моя машина… Получается коллективное дело. А если Дану не найдут – получается типичный висяк. Так им и надо».
   Он поехал в Царицыно. Иван все еще жил там. Он не желал искать другую квартиру, хотя бы потому, что уплатил за нее вперед, и уплатил немало. Войдя в квартиру, он осмотрелся.
   «Ее тут не было, – понял он. – Ас чего бы ей сюда прийти? Я же ее прогнал».
   Угрызений совести он не испытывал и ни о чем не жалел. Разделся и уже собрался лечь в постель…
   Его рука наткнулась под подушкой на какой-то шелковистый комок. Он вынул оттуда ночную рубашку.
   Расстелил ее на постели. Прошел в ванную, взял с полки гребень из карельской березы, массажку, снял с вешалки вторую мочалку, которой пользовалась Муха. Все это он упаковал в рубашку, а сверток сунул в пакет. Пакет вынес на лестничную площадку и спустил в мусоропровод. Вернувшись в ванную, чтобы вымыть руки, он увидел в раковине коротенькие черные волоски.
   – Стриглась, – сказал он вслух.
   Ему вспомнилась ее жалкая стриженая голова, ее испуганные глаза, ее молчание в ту, последнюю ночь.
   Он открыл воду и подождал, когда волоски исчезнут в стоке.
   «Куда же она пошла? – подумал он. – Куда она делась? Деньги у нее были. Не пропадет. Куда же она пошла без документов? В розыске, в парике… Дура, Гребень свой забыла».
   Он прошел в комнату и позвонил матери:
   – Ма, мне не звонили?
   – Нет, – ответила мать. – Зато я тебе звонила.
   Где же ты был три дня?
   – У Галки.
   – У этой ужасной…
   – Ну да. Я теперь у нее часто бываю.
   Мать уже знала про его алиби. Она ничего не сказала, когда Иван сообщил ей, с кем провел тот день, когда убили Таньку. Но было видно, что она бы предпочла, если бы сын обошелся без этого алиби.
   – Вы пьете вместе? – спросила мать.
   – В общем, да.
   – Я давно тебя потеряла, – сказала мать. – Не понимаю когда… Ничего не понимаю.
   – Мам, а не звонила Люба?
   – Нет. Она больше не звонила. Вы встретились с ней тогда?
   – Не встретились.
   – Почему же? Она очень хотела тебя увидеть.
   – Наверное, она все перепутала, – сказал Иван. – Телефон у нее по-прежнему не работает.
   – Кто бы ни была эта Люба, она, конечно, лучше Галины, – сказала мать. – Ты бы подумал…
   – О чем, ма?
   – Как ты будешь жить дальше?
   – А как я буду жить? Кончится следствие, помянем Таню… Я поеду отдохнуть.
   – От чего отдыхать? Работать надо.
   Иван усмехнулся. Если бы мать знала, о чем она говорит!
   – И работать буду, мам, – пообещал он. – Только вот приду в себя.
   Дни проходили, а ему никто не звонил. Галку он больше не навещал. Купил автомагнитолу, новые зимние ботинки на меху, телевизор – взамен хозяйского, который в один прекрасный вечер перестал показывать. Постепенно Иван пристрастился смотреть криминальные новости. Он все время ждал, что ему опять покажут Муху или что-нибудь скажут о ней.
   В конце зимы он узнал, что дело Жумагалиева завершено. Этому делу была посвящена половина передачи. Иван слушал и совсем не узнавал этого дела, которое было ему так знакомо. Но больше всего он поразился, когда услышал, что наемная киллерша, совершившая оба нападения на супругов Кукушкиных, была убита любовницей Жумагалиева, некоей Сулимовой Данией, которая также была осуждена на пять лет. Иван выключил телевизор.
   В начале марта он позвонил Борису, дяде Тани, и предложил встретиться в каком-нибудь приличном заведении, так сказать, на нейтральной территории.
   Борис охотно согласился. На встречу он явился, к счастью, в штатском. Даже штаны были обычные.
   И был, как показалось Ивану, не совсем трезв. Сперва они выпили, закусили, перебрасываясь ни к чему не обязывающими фразами. Потом Борис вдруг разговорился:
   – Я против тебя никогда ничего не имел. И между прочим, насчет того, что ты ее мог убить, – это фуфло. Но Лариса на меня насела. Так что…
   – Да ты не извиняйся, – сказал Иван. Они ухе были на «ты». – Лучше скажи – нашли кого-нибудь?
   – Никого.
   – Что же это получается? Убийцу видели, но не нашли?
   – А ты думал? Часто так и получается. – Борис ткнул вилкой в последний кусок мяса на своей тарелке, выпил, закусил. – Ничего, найдем еще.
   – Я вот что хотел спросить, – наклонился к нему Иван. – С меня же брали эту подписку, чтобы я был в Москве. А я хочу поехать отдохнуть. Могу я теперь ехать или еще нет?
   – А чего? Поезжай, – усмехнулся Борис. – Эти подписки, между нами… К тебе что – участковый каждый день приходил? Проверял, дома ты или нет?
   – Нет…
   – Ну, так давно надо было понять, что ты никого не интересуешь. И езжай. Куда собрался?
   – В Эмираты.
   – По коммерции?
   – Да, надеюсь хоть дорогу оправдать и расходы на машину…
   – Не скромничай. Танька матери говорила, что у тебя деньги есть.
   – Ну есть, – просто ответил Иван. – А почему у меня их не должно быть? Я ведь холостой. Не пьющий. Почти. – Он постучал ногтем по краю своего фужера. – Думаю завязать.
   – Правильно, – согласился Борис. – Ты поезжай куда хочешь. Ты, главное, расслабься. Расслабься, слышишь?
   Иван полез за деньгами. Борис сперва хотел расплатиться пополам, но Иван заставил его спрятать кошелек:
   – Я приглашал!
   – Ну, Бог с тобой. – Борис посмотрел на счет. – Слушай, хочешь совет?
   – Ну?
   – Не женись. – загадочно произнес Борис.
   – Это почему?
   – С этим… – Борис ткнул пальцем в счет, – с этим придется завязать. Если двое детей и зарплату по три месяца задерживают… Только премию иногда дают.
   – Слушай, – сказал Иван, осененный идеей, которая ему понравилась. – Только без обид, ладно? Возьми у меня взаймы!
   – Я не просил. – Борис удивленно посмотрел на него. Было видно, что предложение прозвучало неожиданно.
   – Ну возьми – купи что-нибудь от моего имени Дениске. А? А то я сам туда идти не могу. Тяжело И опять же, Лариса…
   – А, тогда ладно, – довольно легко согласился Борис.
   Иван вытащил две стодолларовые бумажки, посмотрел в глаза собеседнику и добавил еще две. Тот молча спрятал. На улице они расстались.
   Иван злился на себя: «Зачем дал? А тот зачем взял? Денис этих денег не увидит, а Борису подозрительно… Ну и пусть. И пусть. Взял – будет молчать. Может быть…»
   Во всяком случае, на душе у него немного полегчало. Он жил в Царицыне, исправно платил за квартиру. Новых заказов не искал. Оружия не покупал.
   Хотел поехать в Эмираты, но не поехал. Иван ловил себя на том, что все время чего-то ждет. Ложится спать, но прислушивается к телефону. Идет по улице и всматривается в лица. «Прямо хоть к врачу иди… – думал Иван. – Только к какому?» Все неприятные симптомы он списывал на свое безделье А делать ему было настолько нечего, что он – впервые за последние годы – не пропустил день рождения матери. Обычно он звонил ей уже неделей позже, привозил какой-нибудь подарок… И всегда чувствовал, что мать обижена. На этот раз он вспомнил об этой дате за несколько дней. Обрадовался, что нашлось хоть какое-то дело.
   "Что ей купить? – размышлял Иван. – Духи сто раз дарил, и никогда не угадаю, что ей нравится.
   Одежду? То же самое". Ему хотелось сделать какой-то необычный, интересный подарок. И он поездил по лучшим московским магазинам. К вечеру он так уставал, что засыпал сразу. А с утра отправлялся в путь Обедал в кафе. Отдыхал в машине. А подарка все еще не выбрал. И уже накануне дня рождения Иван понял, что заигрался, что придется ему что-нибудь срочно купить. Именно «что-нибудь», потому что ничего конкретного он так и не придумал. «Духи…» – обреченно решил он, входя в большой универмаг.
   Духов было множество – глаза разбегались. Иван стоял возле отдела и машинально высматривал самые дорогие. Один угол прилавка был занят другим товаром – здесь на болванках висели парики самых странных цветов. Иван еще подумал, что таких волос у людей не бывает, и снова переключился на духи. И тут же снова обернулся к парикам.
   На прилавке стояло большое овальное зеркало.
   Возле зеркала – продавщица. А по ту сторону прилавка стояла Муха. Иван увидел ее длинные черные волосы, падающие на грудь, ее глаза, подкрашенные как-то по-новому, необычно… Муха смотрела в зеркало и поправляла волосы на висках, очень осторожно, внимательно вглядываясь в свое отражение.
   Иван оттолкнул какую-то женщину, нюхающую крышку от духов, и прошел к парикам. Встал рядом с Мухой. Он не знал, на каком он свете, не мог выдавить ни одного слова. Муха его не замечала. Он видел ее маленькие руки с короткими ногтями и узнавал их. Узнал он се круглые детские щеки, ее маленький рол… Продавщица почему-то проявляла нетерпение. Муха повернула голову налево, направо, пытаясь увидеть свой профиль… Ее лицо оказалось совсем рядом.
   – Привет… – сказал он.
   Девушка отвернулась. Подняла обе руки к голове.
   Быстро сорвала свои волосы… Иван не ожидал такого и отшатнулся. Ее голова по-прежнему была коротко острижена, только более аккуратно, чем в тот последний раз, когда они виделись.
   – Вы не возьмете? – недовольно спросила продавщица.
   – Нет!
   Девушка схватила другой парик – он лежал на прилавке, ловко напялила его, надвинув на лоб каштановую челку, молниеносно расправила локоны по бокам и пошла к выходу. Иван мгновение смотрел ей вслед, пораженный этим превращением в шатенку, потом побежал за ней.
   Догнал он ее на улице.
   – Это ты? – шепотом крикнул он, становясь у нее на пути.
   – Дайте пройти, – процедила девушка.
   – Муха, ты?! А как же…
   – Пропустите!
   – Да я же тебя узнал! – Кого вы узнали? – произнесла она с явной угрозой в голосе.
   Иван глядел на нее и ловил себя на том, что начинает сомневаться… Девушка выдерживала его взгляд довольно твердо. Наконец он шагнул в сторону:
   – Ладно, я понял.
   Но она не двинулась с места. Стояла, придерживая на плече сползающую сумку, глядя на него немного исподлобья. И вдруг с едва заметной улыбкой произнесла:
   – Молодой человек, не угостите сигареткой?