Страница:
– У нас есть и другие улики против Дюпре, – добавил Маккарти. – Помнишь, Риттенхаус говорил, что, по словам Тревиса: "Джон собирался все уладить в ночь убийства"?
Керриган кивнул.
– Я попросил переслать распечатку телефонных переговоров Дюпре. Из дома сутенера звонили на виллу Тревиса в Данторпе вечером накануне убийства сенатора.
– Еще один гвоздь в гробик малыша Джонни! – воскликнул Грегарос.
Беседа детективов с прокурорами продолжалась несколько минут, после чего Тим и Мария сели в лифт, который должен был доставить их на этаж, где располагалась окружная прокуратура.
– У меня есть еще работа по другому делу, Мария, – сказал Керриган. – Ты тем временем продолжай изучать улики, о которых мы только что беседовали. А завтра мы свяжемся.
– Хорошо.
Мария ушла, а Керриган открыл свой кабинет. Закрыв за собой дверь, он швырнул папки на стол, а пиджак повесил на крючок. Ослабляя узел галстука, Тим вдруг вспомнил блондинку, которую в течение всего нескольких мгновений видел у входа в зал суда. Что-то в ней показалось ему очень знакомым.
На столе зазвонил интерком.
– На второй линии некая мисс Жасмин, – сказала секретарша.
Керригана парализовал ужас, и он снова вспомнил ту блондинку. Теперь уже без малейших сомнений он мог сказать – у дверей зала судебных заседаний стояла именно Элли Беннет.
Керриган поднял трубку.
– Привет, Фрэнк, – прозвучал знакомый хрипловатый голос.
– Мне кажется, вы ошиблись, – ответил Тим, осторожно подбирая не только слова, но и интонацию.
– Неужели, Фрэнк? Может быть, мне лучше обратиться к газетчикам, чтобы они выяснили, кто из нас ошибается?
– Не думаю, что на этом пути вас ожидает большой успех.
– А вы не думаете, что их заинтересует история о молодом окружном прокуроре, добивающемся смертного приговора для сутенера и одновременно предающемся грязным сексуальным играм с одной из его шлюх?
Тим закрыл глаза и попытался не потерять самообладание.
– Чего вы хотите?
– Давайте встретимся в том же месте, где мы встречались в последний раз, и я все расскажу вам лично. В восемь часов. Не опаздывайте, Фрэнк, или Жасмин очень рассердится.
Керриган почувствовал внезапное страстное томление, стоило воспоминаниям об их встрече всплыть в его памяти. Безумное нестерпимое желание близости с Элли вспыхнуло в Керригане с новой небывалой силой, несмотря на то что он прекрасно понимал: еще одно свидание может повлечь за собой его окончательную гибель.
И тут он вспомнил о Синди. Что-то изменилось в их отношениях, появилось нечто новое, чего раньше он и представить не мог. Они стали ближе друг другу с той ночи, когда он вернулся из дома убитого сенатора.
Синди сумела утешить его и отвлечь от страшных мыслей. Когда Тим занимался любовью с женой, он не испытывал той дикой животной страсти, которую пережил во время близости с Элли и в которой похоть и стыд смешались в огненный коктейль запретных наслаждений. Однако, уходя из мотеля, он чувствовал себя низким, подлым и грязным, а в объятиях Синди ощущал мир и покой.
Какое-то мгновение Керригану казалось, что он сможет проигнорировать шантаж Элли, но потом понял, что у него не хватит мужества на подобный поступок. И кроме того, она ведь действительно обладает определенной властью над ним и способна серьезно испортить ему репутацию. Элли может обратиться в газеты, к Джеку Штамму, а что хуже всего, она может обо всем рассказать Синди. Тим понял, что потерпел поражение. Элли Беннет приказала ему прийти в мотель, а он слишком слаб и напуган, чтобы отказать ей.
Часть IV
28
29
Керриган кивнул.
– Я попросил переслать распечатку телефонных переговоров Дюпре. Из дома сутенера звонили на виллу Тревиса в Данторпе вечером накануне убийства сенатора.
– Еще один гвоздь в гробик малыша Джонни! – воскликнул Грегарос.
Беседа детективов с прокурорами продолжалась несколько минут, после чего Тим и Мария сели в лифт, который должен был доставить их на этаж, где располагалась окружная прокуратура.
– У меня есть еще работа по другому делу, Мария, – сказал Керриган. – Ты тем временем продолжай изучать улики, о которых мы только что беседовали. А завтра мы свяжемся.
– Хорошо.
Мария ушла, а Керриган открыл свой кабинет. Закрыв за собой дверь, он швырнул папки на стол, а пиджак повесил на крючок. Ослабляя узел галстука, Тим вдруг вспомнил блондинку, которую в течение всего нескольких мгновений видел у входа в зал суда. Что-то в ней показалось ему очень знакомым.
На столе зазвонил интерком.
– На второй линии некая мисс Жасмин, – сказала секретарша.
Керригана парализовал ужас, и он снова вспомнил ту блондинку. Теперь уже без малейших сомнений он мог сказать – у дверей зала судебных заседаний стояла именно Элли Беннет.
Керриган поднял трубку.
– Привет, Фрэнк, – прозвучал знакомый хрипловатый голос.
– Мне кажется, вы ошиблись, – ответил Тим, осторожно подбирая не только слова, но и интонацию.
– Неужели, Фрэнк? Может быть, мне лучше обратиться к газетчикам, чтобы они выяснили, кто из нас ошибается?
– Не думаю, что на этом пути вас ожидает большой успех.
– А вы не думаете, что их заинтересует история о молодом окружном прокуроре, добивающемся смертного приговора для сутенера и одновременно предающемся грязным сексуальным играм с одной из его шлюх?
Тим закрыл глаза и попытался не потерять самообладание.
– Чего вы хотите?
– Давайте встретимся в том же месте, где мы встречались в последний раз, и я все расскажу вам лично. В восемь часов. Не опаздывайте, Фрэнк, или Жасмин очень рассердится.
Керриган почувствовал внезапное страстное томление, стоило воспоминаниям об их встрече всплыть в его памяти. Безумное нестерпимое желание близости с Элли вспыхнуло в Керригане с новой небывалой силой, несмотря на то что он прекрасно понимал: еще одно свидание может повлечь за собой его окончательную гибель.
И тут он вспомнил о Синди. Что-то изменилось в их отношениях, появилось нечто новое, чего раньше он и представить не мог. Они стали ближе друг другу с той ночи, когда он вернулся из дома убитого сенатора.
Синди сумела утешить его и отвлечь от страшных мыслей. Когда Тим занимался любовью с женой, он не испытывал той дикой животной страсти, которую пережил во время близости с Элли и в которой похоть и стыд смешались в огненный коктейль запретных наслаждений. Однако, уходя из мотеля, он чувствовал себя низким, подлым и грязным, а в объятиях Синди ощущал мир и покой.
Какое-то мгновение Керригану казалось, что он сможет проигнорировать шантаж Элли, но потом понял, что у него не хватит мужества на подобный поступок. И кроме того, она ведь действительно обладает определенной властью над ним и способна серьезно испортить ему репутацию. Элли может обратиться в газеты, к Джеку Штамму, а что хуже всего, она может обо всем рассказать Синди. Тим понял, что потерпел поражение. Элли Беннет приказала ему прийти в мотель, а он слишком слаб и напуган, чтобы отказать ей.
Часть IV
Веселенькое заведение на Воэн-стрит"
28
Джойс Хамаду было совсем несложно отыскать среди толпы студентов, около трех часов дня громадным валом выкатывавшейся из Смит-Холла. Кейт Росс нашла фотографию девушки в папке с делом, которую Оскар Бэрон дал Аманде. Впрочем, как оказалось, фотография давала весьма отдаленное представление об оригинале. Широкие джинсы и такая же свободная фирменная майка Портлендского университета не могли скрыть роскошную фигуру. Иссиня-черные волосы Хамады свисали до пояса и отливали в полуденном солнце особым блеском, словно были покрыты светящимся лаком. Удивительно красивым ее лицо делали миндалевидные глаза, крупные и необычайно яркие. Вне всякого сомнения, девушка украсила бы собой обложку любого журнала мод.
Кейт проследовала за девятнадцатилетней второкурсницей на противоположную сторону улицы, где располагался гараж. Она немного отстала, когда Хамада поднималась по лестнице на четвертый этаж, но сократила разрыв к тому моменту, когда девушка начала засовывать учебники в багажник старенькой "мазды".
– Мисс Хамада?
Девушка резко обернулась, в глазах ее застыл испуг. Кейт предъявила удостоверение.
– Извините, я, кажется, вас напугала. Меня зовут Кейт Росс. Я следователь и работаю на адвоката, защищающего Джона Дюпре. У вас не найдется для меня минутка?
– Вы ошиблись. Я не знаю такого человека.
– Я беседую с вами здесь, мисс Хамада, единственно по той причине, что мне не хочется подвергать вас публичному унижению в более многолюдном месте.
– Я опаздываю. Мне нужно ехать, – ответила Хамада, открывая дверцу у водительского места.
– Три месяца назад вас арестовали за занятия проституцией, и тем не менее затем обвинение было снято. Джон Дюпре оплатил ваш залог, а также гонорар Оскара Бэрона, защищавшего вас. Не кажется ли, что подобный поступок несколько необычен для человека, который, как вы заявляете, вам совершенно не известен?
Хамада грубо выругалась, и ее плечи безвольно опустились.
– Я не собираюсь оскорблять или унижать вас. Меня вообще не интересует, чем вы занимались в прошлом. Мне просто необходимо побеседовать с вами о том, что может иметь отношение к делу Джона.
Хамада тяжело вздохнула. Она села в машину и жестом предложила Кейт последовать за ней.
– Задавайте свои вопросы, – сказала девушка, едва Кейт закрыла за собой дверцу.
– Почему бы не начать с рассказа о том, как вы познакомились с Джоном?
Хамада рассмеялась, но глаза ее оставались серьезными и даже мрачными.
– Можно сказать, что это случилось, как только я сошла с медфордского автобуса. Тогда я в первый раз приехала в большой город, если вы можете поверить. Примерно через две недели после того, как в университете начались занятия, я с однокурсницами отправилась в один из клубов. Джон стал меня кадрить, и уж не знаю почему, но его приставания мне нравились. Он ведь красавец, не юнец какой-нибудь, прекрасно одевается и вообще супербойкий парень, а не нудный зубрила, как большинство ребят с первого курса. А потом не помню уж как, но я очутилась у него дома. Такие дома я видела только в кино. Ну, естественно, я уже была порядком накокаиненная. А он... он трахал меня до умопомрачения. Мне казалось, что я умерла и родилась вновь в Голливуде.
– Как ему удалось убедить вас работать на него?
– Не хочу углубляться в эту тему. Теперь, после того как Джона посадили, я с той жизнью распрощалась. – Хамада помолчала немного и покачала головой. – Как же зверски он расправился с адвокатом... А ведь на месте того парня могла быть и я.
– Джон когда-нибудь бил вас?
– Бил, – ответила Хамада и опустила голову.
– Почему же вы не ушли от него?
Она рассмеялась грубым гортанным смехом:
– Вы думаете, легко уйти от такого человека, как Джон?
– Дюпре говорит, что вы еще с одной девушкой были у него вечером того дня, когда был убит сенатор Тревис.
– Ну и что? – В голосе Хамады появились оборонительные нотки.
– То, что он говорит, правда?
– Правда.
– Вы, случайно, не помните, не звонил ли Джон кому-нибудь в тот вечер?
– Он постоянно кому-то звонил. Джон буквально висел на телефоне. Я не обращала на это внимания.
– Не упоминал ли он в своих телефонных разговорах сенатора Тревиса?
– Нет, но я ведь не все время находилась с ним в одном помещении. Кроме того, мы довольно рано уехали.
– Почему?
– Джон уже порядком накачался теми таблетками, которые он систематически употребляет, и Элли выпроводила нас.
– Элли Беннет?
– Да, она. Рядом с Джоном Элли ведет себя как наседка. Всегда старается казаться незаменимой.
– У вас что, с ней плохие отношения?
– Да нет, не то чтобы плохие. Просто она, кажется, считает Джона своей собственностью. Но в общем, Элли неплохая.
– Прокурор может пригласить девушек, работавших на Джона, в качестве свидетелей его агрессивности. Если вы будете выступать в качестве свидетеля, каких признаний мы можем от вас ожидать?
– Однажды он побил меня, когда я не захотела идти с одним клиентом. Хотя больше напугал, чем избил. А если я делала то, чего он от меня хотел, Джон был добрым.
– Не можете ли вы хоть чем-нибудь помочь Джону?
– Думаю, что нет. Вы знаете, откровенно говоря, я даже почувствовала некоторое облегчение, узнав, что он попал в тюрьму. Я давно хотела завязать, но из-за него это было трудно сделать. Мне моя "работа" уже порядком опротивела. Чувствовать, как какой-нибудь очередной жирный боров потеет и исходит слюной на тебе... После каждого такого раза мне приходилось чуть ли не часами стоять под душем. И часто даже душ не помогал. Я потом днями не могла отвязаться от преследовавшей меня омерзительной вони.
– Вы работали на Джона только из-за страха?
– Ну, вы же должны понимать. Деньги я зарабатывала там неплохие. Старики у меня совсем не богатые, и заработок у Джона оказался не лишним. Но в целом, должна сказать, я рада подвернувшемуся предлогу завязать со всей этой мерзостью.
Кейт въехала на стоянку в квартале, где жила Элли, и сразу же направилась к двери в ее квартиру, которая почему-то была открыта. Следователь постучала. Никто не ответил.
– Элли! – позвала Кейт, толкнув дверь и входя в квартиру. Создавалось впечатление, что через комнату на полной скорости проехал грузовой состав. Репродукции Ван Гога и Моне валялись на полу с разбитыми стеклами, диванные подушки разодраны в клочья, книги разбросаны по полу, книжные полки опрокинуты. Простыни и одеяла тоже валялись на полу, матрацы исполосованы ножом. Из секретера были вытащены все ящики, а одежду Элли вышвырнули из шкафов.
Заглянув ненадолго в кухню и ванную, которые находились примерно в том же состоянии, что и гостиная, Кейт ушла, закрыв за собой дверь и тщательно стерев свои отпечатки с дверной ручки. Затем она проехала на стоянку ближайшего супермаркета и позвонила оттуда Аманде.
– Как ты думаешь, что могло случиться? – спросила Аманда, выслушав рассказ о встрече с Джойс Хамадой и визите на квартиру к Элли Беннет.
– Ни малейшего представления. Однако думаю, что теперь поиск Беннет – наша главнейшая задача.
– Если она сможет представить алиби для Джона на вечер и ночь того дня, когда погиб сенатор Тревис, я думаю, мне удастся убедить Тима Керригана снять это обвинение.
– Я сейчас же займусь поисками.
– А я позвоню Салли Грейс и узнаю, в какое время, по мнению судебной экспертизы, был убит сенатор Тревис.
– Отлично. Позвони мне, когда выяснишь.
– Ладно. Только где же ты собираешься начать поиски?
– Вначале попробую выяснить, не пользовалась ли Беннет в последнее время своей кредитной карточкой, и поговорю с ее соседями. Может быть, удастся узнать через Хамаду или какую-нибудь другую девушку, где сейчас, после прекращения деятельности "Экзотического эскорта", работает Элли.
– Звучит разумно.
Разговор закончился, и Аманда задумалась над новым неожиданным поворотом в развитии событий. Кому понадобилось устраивать погром в квартире Беннет? Возможно, Элли уже мертва или, насмерть перепугавшись, бежала куда-нибудь за тридевять земель. А что, если она действительно убита? Аманде оставалось только надеяться на то, что они смогут найти Беннет, пока та еще жива.
Мать Аманды умерла при родах, но ей посчастливилось с отцом, и потому у нее было по-настоящему счастливое и беззаботное детство. Она считала себя необычайно удачливой, ведь жизнь предоставила ей такое количество благоприятных возможностей. Подумав о судьбе тех девушек, с которыми она познакомилась, занимаясь делом Дюпре, Аманда невольно содрогнулась. Расти рядом с сексуальным хищником вместо отца, торговать собственным телом, чтобы хоть немного заработать. Она подумала о той психологической ране, которую получила только из-за одного-единственного столкновения с человеческой порочностью. От нее Аманда по сей день не могла избавиться. А что, если бы каждый ее день был подобен мгновениям, проведенным в плену у хирурга-маньяка?
Аманда надеялась, что Элли удалось ускользнуть от людей, вторгшихся в ее квартиру, и что Кейт сможет найти Элли, ведь от этого зависело спасение Джона. Девушка по вызову, конечно, не самое лучшее алиби для сутенера, но даже это лучше всего, чем адвокат располагала на данный момент.
Кейт проследовала за девятнадцатилетней второкурсницей на противоположную сторону улицы, где располагался гараж. Она немного отстала, когда Хамада поднималась по лестнице на четвертый этаж, но сократила разрыв к тому моменту, когда девушка начала засовывать учебники в багажник старенькой "мазды".
– Мисс Хамада?
Девушка резко обернулась, в глазах ее застыл испуг. Кейт предъявила удостоверение.
– Извините, я, кажется, вас напугала. Меня зовут Кейт Росс. Я следователь и работаю на адвоката, защищающего Джона Дюпре. У вас не найдется для меня минутка?
– Вы ошиблись. Я не знаю такого человека.
– Я беседую с вами здесь, мисс Хамада, единственно по той причине, что мне не хочется подвергать вас публичному унижению в более многолюдном месте.
– Я опаздываю. Мне нужно ехать, – ответила Хамада, открывая дверцу у водительского места.
– Три месяца назад вас арестовали за занятия проституцией, и тем не менее затем обвинение было снято. Джон Дюпре оплатил ваш залог, а также гонорар Оскара Бэрона, защищавшего вас. Не кажется ли, что подобный поступок несколько необычен для человека, который, как вы заявляете, вам совершенно не известен?
Хамада грубо выругалась, и ее плечи безвольно опустились.
– Я не собираюсь оскорблять или унижать вас. Меня вообще не интересует, чем вы занимались в прошлом. Мне просто необходимо побеседовать с вами о том, что может иметь отношение к делу Джона.
Хамада тяжело вздохнула. Она села в машину и жестом предложила Кейт последовать за ней.
– Задавайте свои вопросы, – сказала девушка, едва Кейт закрыла за собой дверцу.
– Почему бы не начать с рассказа о том, как вы познакомились с Джоном?
Хамада рассмеялась, но глаза ее оставались серьезными и даже мрачными.
– Можно сказать, что это случилось, как только я сошла с медфордского автобуса. Тогда я в первый раз приехала в большой город, если вы можете поверить. Примерно через две недели после того, как в университете начались занятия, я с однокурсницами отправилась в один из клубов. Джон стал меня кадрить, и уж не знаю почему, но его приставания мне нравились. Он ведь красавец, не юнец какой-нибудь, прекрасно одевается и вообще супербойкий парень, а не нудный зубрила, как большинство ребят с первого курса. А потом не помню уж как, но я очутилась у него дома. Такие дома я видела только в кино. Ну, естественно, я уже была порядком накокаиненная. А он... он трахал меня до умопомрачения. Мне казалось, что я умерла и родилась вновь в Голливуде.
– Как ему удалось убедить вас работать на него?
– Не хочу углубляться в эту тему. Теперь, после того как Джона посадили, я с той жизнью распрощалась. – Хамада помолчала немного и покачала головой. – Как же зверски он расправился с адвокатом... А ведь на месте того парня могла быть и я.
– Джон когда-нибудь бил вас?
– Бил, – ответила Хамада и опустила голову.
– Почему же вы не ушли от него?
Она рассмеялась грубым гортанным смехом:
– Вы думаете, легко уйти от такого человека, как Джон?
– Дюпре говорит, что вы еще с одной девушкой были у него вечером того дня, когда был убит сенатор Тревис.
– Ну и что? – В голосе Хамады появились оборонительные нотки.
– То, что он говорит, правда?
– Правда.
– Вы, случайно, не помните, не звонил ли Джон кому-нибудь в тот вечер?
– Он постоянно кому-то звонил. Джон буквально висел на телефоне. Я не обращала на это внимания.
– Не упоминал ли он в своих телефонных разговорах сенатора Тревиса?
– Нет, но я ведь не все время находилась с ним в одном помещении. Кроме того, мы довольно рано уехали.
– Почему?
– Джон уже порядком накачался теми таблетками, которые он систематически употребляет, и Элли выпроводила нас.
– Элли Беннет?
– Да, она. Рядом с Джоном Элли ведет себя как наседка. Всегда старается казаться незаменимой.
– У вас что, с ней плохие отношения?
– Да нет, не то чтобы плохие. Просто она, кажется, считает Джона своей собственностью. Но в общем, Элли неплохая.
– Прокурор может пригласить девушек, работавших на Джона, в качестве свидетелей его агрессивности. Если вы будете выступать в качестве свидетеля, каких признаний мы можем от вас ожидать?
– Однажды он побил меня, когда я не захотела идти с одним клиентом. Хотя больше напугал, чем избил. А если я делала то, чего он от меня хотел, Джон был добрым.
– Не можете ли вы хоть чем-нибудь помочь Джону?
– Думаю, что нет. Вы знаете, откровенно говоря, я даже почувствовала некоторое облегчение, узнав, что он попал в тюрьму. Я давно хотела завязать, но из-за него это было трудно сделать. Мне моя "работа" уже порядком опротивела. Чувствовать, как какой-нибудь очередной жирный боров потеет и исходит слюной на тебе... После каждого такого раза мне приходилось чуть ли не часами стоять под душем. И часто даже душ не помогал. Я потом днями не могла отвязаться от преследовавшей меня омерзительной вони.
– Вы работали на Джона только из-за страха?
– Ну, вы же должны понимать. Деньги я зарабатывала там неплохие. Старики у меня совсем не богатые, и заработок у Джона оказался не лишним. Но в целом, должна сказать, я рада подвернувшемуся предлогу завязать со всей этой мерзостью.
* * *
Кейт направилась на квартиру к Элли Беннет сразу же по окончании беседы с Джойс Хамадой. Ей необходимо было выяснить, сколько времени Беннет оставалась с Джоном Дюпре в вечер убийства Тревиса. Кейт попыталась вспомнить, в котором часу, по мнению медэкспертов, произошло убийство. И если удастся установить, что Беннет оставалась с Джоном на протяжении всей ночи, она может стать его самым убедительным алиби.Кейт въехала на стоянку в квартале, где жила Элли, и сразу же направилась к двери в ее квартиру, которая почему-то была открыта. Следователь постучала. Никто не ответил.
– Элли! – позвала Кейт, толкнув дверь и входя в квартиру. Создавалось впечатление, что через комнату на полной скорости проехал грузовой состав. Репродукции Ван Гога и Моне валялись на полу с разбитыми стеклами, диванные подушки разодраны в клочья, книги разбросаны по полу, книжные полки опрокинуты. Простыни и одеяла тоже валялись на полу, матрацы исполосованы ножом. Из секретера были вытащены все ящики, а одежду Элли вышвырнули из шкафов.
Заглянув ненадолго в кухню и ванную, которые находились примерно в том же состоянии, что и гостиная, Кейт ушла, закрыв за собой дверь и тщательно стерев свои отпечатки с дверной ручки. Затем она проехала на стоянку ближайшего супермаркета и позвонила оттуда Аманде.
– Как ты думаешь, что могло случиться? – спросила Аманда, выслушав рассказ о встрече с Джойс Хамадой и визите на квартиру к Элли Беннет.
– Ни малейшего представления. Однако думаю, что теперь поиск Беннет – наша главнейшая задача.
– Если она сможет представить алиби для Джона на вечер и ночь того дня, когда погиб сенатор Тревис, я думаю, мне удастся убедить Тима Керригана снять это обвинение.
– Я сейчас же займусь поисками.
– А я позвоню Салли Грейс и узнаю, в какое время, по мнению судебной экспертизы, был убит сенатор Тревис.
– Отлично. Позвони мне, когда выяснишь.
– Ладно. Только где же ты собираешься начать поиски?
– Вначале попробую выяснить, не пользовалась ли Беннет в последнее время своей кредитной карточкой, и поговорю с ее соседями. Может быть, удастся узнать через Хамаду или какую-нибудь другую девушку, где сейчас, после прекращения деятельности "Экзотического эскорта", работает Элли.
– Звучит разумно.
Разговор закончился, и Аманда задумалась над новым неожиданным поворотом в развитии событий. Кому понадобилось устраивать погром в квартире Беннет? Возможно, Элли уже мертва или, насмерть перепугавшись, бежала куда-нибудь за тридевять земель. А что, если она действительно убита? Аманде оставалось только надеяться на то, что они смогут найти Беннет, пока та еще жива.
Мать Аманды умерла при родах, но ей посчастливилось с отцом, и потому у нее было по-настоящему счастливое и беззаботное детство. Она считала себя необычайно удачливой, ведь жизнь предоставила ей такое количество благоприятных возможностей. Подумав о судьбе тех девушек, с которыми она познакомилась, занимаясь делом Дюпре, Аманда невольно содрогнулась. Расти рядом с сексуальным хищником вместо отца, торговать собственным телом, чтобы хоть немного заработать. Она подумала о той психологической ране, которую получила только из-за одного-единственного столкновения с человеческой порочностью. От нее Аманда по сей день не могла избавиться. А что, если бы каждый ее день был подобен мгновениям, проведенным в плену у хирурга-маньяка?
Аманда надеялась, что Элли удалось ускользнуть от людей, вторгшихся в ее квартиру, и что Кейт сможет найти Элли, ведь от этого зависело спасение Джона. Девушка по вызову, конечно, не самое лучшее алиби для сутенера, но даже это лучше всего, чем адвокат располагала на данный момент.
29
Тим остановил машину на стоянке мотеля. Синди он сказал, что ему предстоит встреча с одним упрямым свидетелем, которая может затянуться допоздна. Правда, Керриган был совсем не уверен, что жена ему поверила. Он лгал ей и раньше и при этом всегда чувствовал большее или меньшее неудобство. Но сегодня у Тима возникло ощущение, что, солгав, он утратил часть самого себя. Когда раньше он ездил по проституткам, то почти ничем не рисковал. Теперь же Элли Беннет стала не просто угрозой для его карьеры. Он наконец признался себе в том, что она по-настоящему угрожает и его семье. О чем же он думал, связавшись с ней? Если Беннет сообщит об их отношениях прессе, Меган придется расти в атмосфере чудовищного позора, связанного с именем ее отца, а Синди... Синди... Она просто не вынесет подобного унижения.
Элли уже была в номере. На ней были черная водолазка и джинсы, она курила сигарету и смотрела телевизор. Как только вошел Тим и закрыл за собой дверь, Элли выключила телевизор. Она сидела в единственном здесь кресле в уютном полумраке комнаты.
– Садитесь, мистер прокурор, – сказала она, указав ему на стул у стола. Тим отодвинул его и сел. Стол располагался на противоположной от Элли стороне маленькой комнаты. Между ними находилась кровать.
– Чего вы хотите? – спросил Керриган.
– Сразу к делу, не так ли? А может быть, стоило вначале немного заняться традиционным ухаживанием?
Керриган промолчал.
– А Синди нравятся ваши ласки?
– Не втягивайте ее в эту историю! – злобно выкрикнул Керриган, вскакивая из-за стола. В ответ на его вспышку гнева Элли продемонстрировала ему пистолет 38-го калибра.
– Сядьте! – скомандовала она.
Мгновение Тим колебался, затем, повинуясь ее приказу, сел.
– Вот так, Тимми, будь хорошим мальчиком, делай то, что говорят, и с тобой ничего плохого не произойдет.
Керриган сжал кулаки, однако пошевелиться не посмел. Элли положила пистолет на столик рядом с креслом, в котором сидела.
– Я узнала о тебе массу интересного. Например, то, что ты был настоящим футбольным асом, – продолжала она подтрунивать над ним. – А во время нашей последней встречи ты не произвел на меня впечатления сильного мужчины.
– У вас же есть какая-то цель, Элли. Почему бы нам прямо не перейти к ней? Вам нужны деньги? Скажите, деньги?
– Да, и деньги тоже. И все-таки у меня найдутся и другие требования.
– Какие?
– Я хочу, чтобы вы закрыли дело Джона Дюпре.
– Это невозможно.
– Вам придется это сделать, если хотите сохранить работу, семью и репутацию.
– Я не могу закрыть дело, даже если бы я был лично заинтересован в его прекращении. Главный прокурор округа – Джек Штамм. Я его простой сотрудник. Он может закрыть дело только в том случае, если я предоставлю ему основания. А если я попытаюсь сделать нечто подобное самостоятельно, без его санкции, он просто отменит мое решение.
– В таком случае предоставьте ему основание.
– Какое же?
– Джон не убивал сенатора Тревиса.
– Я уверен в прямо противоположном. И даже если бы это действительно было так, и Джон не убивал сенатора, он уж, без всякого сомнения, виновен в убийстве Уэнделла Хейеса.
– Скажите Штамму, что Джон убил Хейеса в целях самообороны, как говорила Аманда Джеффи.
– Нет же никаких доказательств, что Дюпре действовал в целях самообороны. Вы же сами были в зале, когда давал показания охранник.
Элли кивнула.
– И вы слышали, что он сказал.
– То, что он ничего не видел.
– Элли, я ничем не могу помочь Джону Дюпре.
– В таком случае я вас уничтожу.
Керриган почувствовал, как мужество покидает его. Он опустил голову.
– Вы хотите знать правду? У меня ведь осталось совсем немного того, что можно уничтожить. Кто я, собственно, такой? Государственный служащий и неверный муж.
– Если пытаетесь разжалобить меня, то можете не тратить на это силы. – Элли встала. – Подумайте, каким образом можно вызволить Джона из тюрьмы. А также подумайте о том, как достать для меня пятьдесят тысяч долларов. – Керриган был потрясен. – И не тратьте пустые слова на россказни о том, какой вы бедный государственный служащий. Ваша жена и отец – богатые люди. Заставьте их достать для вас деньги или найдите их в каком-то другом месте. Только найдите.
Элли вынула из кармана мини-кассету.
– Не вешай носа, Тимми. Я стою таких денег. И тебе упомянутая истина известна лучше, чем многим другим. – Она подняла кассету. – Когда я получу деньги, ты получишь кассету. И сделаешь на ней карьеру.
– Что это за кассета?
– Запись одного разговора, сделанная на вечеринке по сбору средств на предвыборную кампанию сенатора Тревиса. Здесь имеется очень интересная информация относительно того, каким образом в сенате расправились с законопроектом против клонирования. С помощью моей маленькой кассеты твое имя появится в заголовках всех крупнейших газет, и никто больше никогда не вспомнит о Джоне Дюпре и его деле. До скорого.
Двигаясь по направлению к двери, Элли держала Керригана на прицеле.
– Как мне с вами связаться?
– Не беспокойся. Я сама позвоню.
Дверь за Элли закрылась. Тим не пошевелился. Стул, на котором он сидел, был жесткий и неудобный, но он не замечал подобных мелочей. Перед его мысленным взором стоял образ рассыпающегося карточного домика.
В тот предыдущий раз, когда они встретились в этом номере мотеля, Жасмин спросила его, чего он хочет. И Керриган ответил, что хочет, чтобы она его наказала. А ведь точнее было бы сказать, что ему просто необходимо, чтобы кто-то его наказал, он заслужил наказание.
Керриган закрыл глаза и запрокинул голову. Он – прокурор. Его профессия состоит в том, чтобы обеспечивать неотвратимость возмездия для любого преступника. Однако сам он так долго скрывался от наказания за свое самое тяжкое преступление, что научился обманывать себя ложной уверенностью в том, что теперь навеки избежал кары за когда-то содеянное.
В сырой и холодный четверг, недели за полторы до решающего матча, Тиму удалось сбежать и уединиться в темном алькове одного захолустного бара. Пивная располагалась всего в трех милях от кампуса, но предназначалась в основном для закоренелых пьянчуг и отличалась атмосферой, которая вызывает отвращение у большинства джентльменов с университетским дипломом. Это было то самое место, где восходящая звезда футбола могла позволить себе расслабиться и выпить без риска оказаться замеченным кем-нибудь из «своих».
К двум часам ночи на исцарапанном деревянном столике перед Тимом уже стоял строй пустых бокалов и рюмок. Выпивка прошибла основательную брешь в трезвом образе жизни футболиста, но ни на йоту не приблизила к решению личных проблем. Синди хочет выйти за него замуж. А вот хочет ли он сам жениться на ней? Он молод, и у него вся жизнь впереди. Откуда ему знать, что Синди – та самая, Единственная? Правда, одно он знал наверняка: Синди будет безумно переживать, если он разорвет помолвку. Но может быть, все-таки лучше короткая драма с отменой бракосочетания, чем трагедия неудавшегося брака, которая будет длиться всю жизнь?
Уже далеко перевалило за то время, которое тренер «Орегонцев» назначил для своих подопечных в качестве обязательного для отхода ко сну. И если бы он по какой-то причине застал Тима здесь в такое время, пьяного или трезвого, то определенно отстранил бы его от участия в играх. Керриган оглянулся по сторонам. Поздние посетители уже начинали расходиться, а он все еще не решил, как ему следует поступить. Может быть, свежий воздух поможет...
Тим не без труда встал из-за стола и направился к двери. Порыв ветра ударил ему в лицо холодными каплями дождя. Машина Тима была на стоянке, но он понимал, что вести ее в таком состоянии явно не с руки. Хью отвезет его домой завтра утром. А сейчас ему нужно просто пройтись, подумать и немного протрезветь.
Тим не знал, сколько времени он шел, когда рядом вдруг притормозила машина и стала медленно следовать за ним. Это была новая и очень дорогая машина. Машина богатого парня. Одна из тех, в которых разъезжают сынки и дочери членов клуба «Уэстмонт». Стекло в окошке рядом с пассажирским местом опустилось.
– Тим, привет, – раздался девичий голос.
Он резко остановился и пригнулся, чтобы рассмотреть лицо водителя. Но в машине была только одна девушка.
– Не узнаешь? Я Мелисса Стеббинз.
Нет, Тим сразу же узнал ее. Мелисса была одним из членов женского клуба, в который входила и Синди. Стеббинз пользовалась весьма дурной репутацией: употребляла наркотики, много пила и спала со всеми подряд.
– Садись, – предложила Мелисса.
Тим вначале хотел отказаться, но дождь отрезвил его до такой степени, что он ощутил, насколько неприятно шляться по улицам в столь мерзкую погоду. Как только Тим открыл дверцу, в салоне автомобиля зажегся плафон. И Мелисса сразу же разглядела его бледное лицо и налитые кровью глаза. А Тим обратил внимание на соблазнительные очертания груди девушки под узким свитером. Когда он сел, у него появились первые признаки возбуждения.
– Что поделываешь здесь в столь поздний час? – спросила Мелисса. – Разве для вас, футболистов, не существует обязательного режима?
– У меня были дела. Тренер мне разрешил.
Вся машина пропиталась запахом алкогольного перегара, да и выглядел Тим далеко не лучшим образом.
– Ну что ж! – рассмеялась она, однако, заметив тревогу на лице Тима, добавила: – Не бойся. Не выдам.
Машина резко развернулась и чуть было не съехала с дороги.
– У-ух! – провозгласила Мелисса, выровняв автомобиль. Тим понял, что он не единственный пьяный в машине и что они едут в направлении, прямо противоположном его дому.
– Я живу на Кирби, – сказал Тим.
– Черт с ним, с Кирби! – рассмеялась Мелисса.
– С тобой все в порядке? Может быть, лучше поведу я?
Мелисса ничего не ответила. Она свернула в парк и направилась в сторону самой запущенной его части, которая со времен появления автомобилей прославилась под названием «Тропа любовников». Мелисса улыбнулась Тиму. Относительно того, что означал ее взгляд, не могло быть никаких сомнений. Если бы он был трезв, то, несомненно, струсил бы, но выпивка на время заглушила все его страхи и комплексы.
Где-то на полпути между тем моментом, когда они остановились, и их первым поцелуем Мелисса сунула руку Тиму в промежность и начала поверх джинсов поглаживать его член. После поцелуя Тим заметил, что у девушки какой-то остекленевший взгляд, однако больше ничего особенного ему в глаза не бросилось.
– Не хочешь? – спросила она.
В руках у Мелиссы была горсть таблеток. Впрочем, даже в том состоянии, в котором он тогда пребывал, Тим ни за что не согласился бы принимать какие-то неизвестные таблетки. И поэтому он просто отрицательно покачал головой. Мелисса пожала плечами. Она бросила горсть себе в рот и запила жидкостью из бутылки, которую Тиму никогда раньше не приходилось видеть. Затем ее рука вернулась к промежности Тима. Мелисса расстегнула молнию у него на джинсах и застежку на трусах. Тим слышал, как громко барабанит дождь по крыше машины. На какое-то мгновение он вспомнил Синди. Но тут Мелисса коснулась губами его члена, и он забыл обо всем. Глаза Тима закрылись, и ягодицы сжались. Он уже почти кончал, когда Мелисса неожиданно и грубо оттолкнула его.
Элли уже была в номере. На ней были черная водолазка и джинсы, она курила сигарету и смотрела телевизор. Как только вошел Тим и закрыл за собой дверь, Элли выключила телевизор. Она сидела в единственном здесь кресле в уютном полумраке комнаты.
– Садитесь, мистер прокурор, – сказала она, указав ему на стул у стола. Тим отодвинул его и сел. Стол располагался на противоположной от Элли стороне маленькой комнаты. Между ними находилась кровать.
– Чего вы хотите? – спросил Керриган.
– Сразу к делу, не так ли? А может быть, стоило вначале немного заняться традиционным ухаживанием?
Керриган промолчал.
– А Синди нравятся ваши ласки?
– Не втягивайте ее в эту историю! – злобно выкрикнул Керриган, вскакивая из-за стола. В ответ на его вспышку гнева Элли продемонстрировала ему пистолет 38-го калибра.
– Сядьте! – скомандовала она.
Мгновение Тим колебался, затем, повинуясь ее приказу, сел.
– Вот так, Тимми, будь хорошим мальчиком, делай то, что говорят, и с тобой ничего плохого не произойдет.
Керриган сжал кулаки, однако пошевелиться не посмел. Элли положила пистолет на столик рядом с креслом, в котором сидела.
– Я узнала о тебе массу интересного. Например, то, что ты был настоящим футбольным асом, – продолжала она подтрунивать над ним. – А во время нашей последней встречи ты не произвел на меня впечатления сильного мужчины.
– У вас же есть какая-то цель, Элли. Почему бы нам прямо не перейти к ней? Вам нужны деньги? Скажите, деньги?
– Да, и деньги тоже. И все-таки у меня найдутся и другие требования.
– Какие?
– Я хочу, чтобы вы закрыли дело Джона Дюпре.
– Это невозможно.
– Вам придется это сделать, если хотите сохранить работу, семью и репутацию.
– Я не могу закрыть дело, даже если бы я был лично заинтересован в его прекращении. Главный прокурор округа – Джек Штамм. Я его простой сотрудник. Он может закрыть дело только в том случае, если я предоставлю ему основания. А если я попытаюсь сделать нечто подобное самостоятельно, без его санкции, он просто отменит мое решение.
– В таком случае предоставьте ему основание.
– Какое же?
– Джон не убивал сенатора Тревиса.
– Я уверен в прямо противоположном. И даже если бы это действительно было так, и Джон не убивал сенатора, он уж, без всякого сомнения, виновен в убийстве Уэнделла Хейеса.
– Скажите Штамму, что Джон убил Хейеса в целях самообороны, как говорила Аманда Джеффи.
– Нет же никаких доказательств, что Дюпре действовал в целях самообороны. Вы же сами были в зале, когда давал показания охранник.
Элли кивнула.
– И вы слышали, что он сказал.
– То, что он ничего не видел.
– Элли, я ничем не могу помочь Джону Дюпре.
– В таком случае я вас уничтожу.
Керриган почувствовал, как мужество покидает его. Он опустил голову.
– Вы хотите знать правду? У меня ведь осталось совсем немного того, что можно уничтожить. Кто я, собственно, такой? Государственный служащий и неверный муж.
– Если пытаетесь разжалобить меня, то можете не тратить на это силы. – Элли встала. – Подумайте, каким образом можно вызволить Джона из тюрьмы. А также подумайте о том, как достать для меня пятьдесят тысяч долларов. – Керриган был потрясен. – И не тратьте пустые слова на россказни о том, какой вы бедный государственный служащий. Ваша жена и отец – богатые люди. Заставьте их достать для вас деньги или найдите их в каком-то другом месте. Только найдите.
Элли вынула из кармана мини-кассету.
– Не вешай носа, Тимми. Я стою таких денег. И тебе упомянутая истина известна лучше, чем многим другим. – Она подняла кассету. – Когда я получу деньги, ты получишь кассету. И сделаешь на ней карьеру.
– Что это за кассета?
– Запись одного разговора, сделанная на вечеринке по сбору средств на предвыборную кампанию сенатора Тревиса. Здесь имеется очень интересная информация относительно того, каким образом в сенате расправились с законопроектом против клонирования. С помощью моей маленькой кассеты твое имя появится в заголовках всех крупнейших газет, и никто больше никогда не вспомнит о Джоне Дюпре и его деле. До скорого.
Двигаясь по направлению к двери, Элли держала Керригана на прицеле.
– Как мне с вами связаться?
– Не беспокойся. Я сама позвоню.
Дверь за Элли закрылась. Тим не пошевелился. Стул, на котором он сидел, был жесткий и неудобный, но он не замечал подобных мелочей. Перед его мысленным взором стоял образ рассыпающегося карточного домика.
В тот предыдущий раз, когда они встретились в этом номере мотеля, Жасмин спросила его, чего он хочет. И Керриган ответил, что хочет, чтобы она его наказала. А ведь точнее было бы сказать, что ему просто необходимо, чтобы кто-то его наказал, он заслужил наказание.
Керриган закрыл глаза и запрокинул голову. Он – прокурор. Его профессия состоит в том, чтобы обеспечивать неотвратимость возмездия для любого преступника. Однако сам он так долго скрывался от наказания за свое самое тяжкое преступление, что научился обманывать себя ложной уверенностью в том, что теперь навеки избежал кары за когда-то содеянное.
* * *
Недели перед началом чемпионата на «Кубок Роз» слились в одну безумную гонку. Повсюду представители прессы и непрерывные интенсивные тренировки. А в довершение ко всей этой суете и неразберихе обсуждение его свадьбы с Синди. Ему было почти невозможно остаться одному и поразмыслить над своей жизнью. Слишком много разных людей хотели пообщаться с героическим Тимом Керриганом, и Синди не отпускала его от себя ни на минуту. Кроме всего прочего, Тим жил в одном доме с Хью Кертином и двумя другими игроками, что, в свою очередь, означало почти непрерывные попойки.В сырой и холодный четверг, недели за полторы до решающего матча, Тиму удалось сбежать и уединиться в темном алькове одного захолустного бара. Пивная располагалась всего в трех милях от кампуса, но предназначалась в основном для закоренелых пьянчуг и отличалась атмосферой, которая вызывает отвращение у большинства джентльменов с университетским дипломом. Это было то самое место, где восходящая звезда футбола могла позволить себе расслабиться и выпить без риска оказаться замеченным кем-нибудь из «своих».
К двум часам ночи на исцарапанном деревянном столике перед Тимом уже стоял строй пустых бокалов и рюмок. Выпивка прошибла основательную брешь в трезвом образе жизни футболиста, но ни на йоту не приблизила к решению личных проблем. Синди хочет выйти за него замуж. А вот хочет ли он сам жениться на ней? Он молод, и у него вся жизнь впереди. Откуда ему знать, что Синди – та самая, Единственная? Правда, одно он знал наверняка: Синди будет безумно переживать, если он разорвет помолвку. Но может быть, все-таки лучше короткая драма с отменой бракосочетания, чем трагедия неудавшегося брака, которая будет длиться всю жизнь?
Уже далеко перевалило за то время, которое тренер «Орегонцев» назначил для своих подопечных в качестве обязательного для отхода ко сну. И если бы он по какой-то причине застал Тима здесь в такое время, пьяного или трезвого, то определенно отстранил бы его от участия в играх. Керриган оглянулся по сторонам. Поздние посетители уже начинали расходиться, а он все еще не решил, как ему следует поступить. Может быть, свежий воздух поможет...
Тим не без труда встал из-за стола и направился к двери. Порыв ветра ударил ему в лицо холодными каплями дождя. Машина Тима была на стоянке, но он понимал, что вести ее в таком состоянии явно не с руки. Хью отвезет его домой завтра утром. А сейчас ему нужно просто пройтись, подумать и немного протрезветь.
Тим не знал, сколько времени он шел, когда рядом вдруг притормозила машина и стала медленно следовать за ним. Это была новая и очень дорогая машина. Машина богатого парня. Одна из тех, в которых разъезжают сынки и дочери членов клуба «Уэстмонт». Стекло в окошке рядом с пассажирским местом опустилось.
– Тим, привет, – раздался девичий голос.
Он резко остановился и пригнулся, чтобы рассмотреть лицо водителя. Но в машине была только одна девушка.
– Не узнаешь? Я Мелисса Стеббинз.
Нет, Тим сразу же узнал ее. Мелисса была одним из членов женского клуба, в который входила и Синди. Стеббинз пользовалась весьма дурной репутацией: употребляла наркотики, много пила и спала со всеми подряд.
– Садись, – предложила Мелисса.
Тим вначале хотел отказаться, но дождь отрезвил его до такой степени, что он ощутил, насколько неприятно шляться по улицам в столь мерзкую погоду. Как только Тим открыл дверцу, в салоне автомобиля зажегся плафон. И Мелисса сразу же разглядела его бледное лицо и налитые кровью глаза. А Тим обратил внимание на соблазнительные очертания груди девушки под узким свитером. Когда он сел, у него появились первые признаки возбуждения.
– Что поделываешь здесь в столь поздний час? – спросила Мелисса. – Разве для вас, футболистов, не существует обязательного режима?
– У меня были дела. Тренер мне разрешил.
Вся машина пропиталась запахом алкогольного перегара, да и выглядел Тим далеко не лучшим образом.
– Ну что ж! – рассмеялась она, однако, заметив тревогу на лице Тима, добавила: – Не бойся. Не выдам.
Машина резко развернулась и чуть было не съехала с дороги.
– У-ух! – провозгласила Мелисса, выровняв автомобиль. Тим понял, что он не единственный пьяный в машине и что они едут в направлении, прямо противоположном его дому.
– Я живу на Кирби, – сказал Тим.
– Черт с ним, с Кирби! – рассмеялась Мелисса.
– С тобой все в порядке? Может быть, лучше поведу я?
Мелисса ничего не ответила. Она свернула в парк и направилась в сторону самой запущенной его части, которая со времен появления автомобилей прославилась под названием «Тропа любовников». Мелисса улыбнулась Тиму. Относительно того, что означал ее взгляд, не могло быть никаких сомнений. Если бы он был трезв, то, несомненно, струсил бы, но выпивка на время заглушила все его страхи и комплексы.
Где-то на полпути между тем моментом, когда они остановились, и их первым поцелуем Мелисса сунула руку Тиму в промежность и начала поверх джинсов поглаживать его член. После поцелуя Тим заметил, что у девушки какой-то остекленевший взгляд, однако больше ничего особенного ему в глаза не бросилось.
– Не хочешь? – спросила она.
В руках у Мелиссы была горсть таблеток. Впрочем, даже в том состоянии, в котором он тогда пребывал, Тим ни за что не согласился бы принимать какие-то неизвестные таблетки. И поэтому он просто отрицательно покачал головой. Мелисса пожала плечами. Она бросила горсть себе в рот и запила жидкостью из бутылки, которую Тиму никогда раньше не приходилось видеть. Затем ее рука вернулась к промежности Тима. Мелисса расстегнула молнию у него на джинсах и застежку на трусах. Тим слышал, как громко барабанит дождь по крыше машины. На какое-то мгновение он вспомнил Синди. Но тут Мелисса коснулась губами его члена, и он забыл обо всем. Глаза Тима закрылись, и ягодицы сжались. Он уже почти кончал, когда Мелисса неожиданно и грубо оттолкнула его.