Страница:
– Я рад, – сказал Нортвуд, не скрывая удовлетворения. – Доброй ночи.
Уиппл услышал скрип туфель Нортвуда, проходящего по паркетному полу прихожей, звук открывающегося замка и шаги уходящего гостя на крыльце. Затем сенатор услышал, как захлопнулась входная дверь – этот звук ознаменовал конец самой главной мечты в его жизни.
2
3
4
Уиппл услышал скрип туфель Нортвуда, проходящего по паркетному полу прихожей, звук открывающегося замка и шаги уходящего гостя на крыльце. Затем сенатор услышал, как захлопнулась входная дверь – этот звук ознаменовал конец самой главной мечты в его жизни.
2
Аманда Джеффи делала большие взмахи руками и с наслаждением чувствовала, как ее тело взрезает воду в бассейне Молодежной христианской ассоциации. Это были последние пятьдесят метров двухсотметрового заплыва, и она старалась изо всех сил. Какое-то мгновение Аманде казалось, что она не плывет, а летит, но тут перед ней появилась стенка, и она перевернулась в воде, сделав великолепное сальто, после чего начала последний бросок на двадцать пять метров. Аманда была высокой широкоплечей женщиной с мускулистыми руками, которые с восхитительным изяществом и скоростью вели за собой все тело. Прошло еще несколько секунд – и она уперлась в стенку, судорожно ловя воздух ртом.
– Неплохо.
Аманда с удивлением взглянула вверх. На краю бассейна на корточках сидел мужчина с секундомером в руках. У него были растрепанные темно-рыжие волосы, и на вид ему было тридцать с небольшим – примерно ее ровесник. Судя по сложению мужчины, он тоже увлекался плаванием. Несмотря на радостную улыбку и приятное, располагающее лицо, Аманда отпрянула, повинуясь какому-то инстинктивному порыву. Ей почему-то было неприятно оставаться так близко от незнакомца.
– Хотите узнать свое время?
Аманда попыталась подавить внезапную вспышку страха, от которой в это мгновение внутри все сжалось. Она никак не могла отдышаться после заплыва, ей все еще было трудно говорить, и поэтому она ответила легким, едва заметным кивком. Когда мужчина назвал время, Аманда не поверила своим ушам. Все последние годы она не плавала так быстро.
– Меня зовут Тоби Брукс. – Незнакомец указал в сторону первых двух дорожек, где в воде плескались несколько мужчин и женщин разного возраста. – Я в команде мастеров.
– Аманда Джеффи, – выдавила она, еще пытаясь справиться с приступом непонятного страха, который упорно не хотел проходить.
– Рад познакомиться. – Внезапно лицо мужчины приобрело озадаченное выражение. – Джеффи. Да-да, точно! – Аманда была уверена, что Брукс сейчас вспомнит одно из ее дел. – Университетский чемпионат в Беркли; кажется, девяносто третий год?
Глаза Аманды расширились от удивления. И одновременно она почувствовала облегчение от того, что Брукс, видимо, не собирается вспоминать ее недавнее прошлое.
– Девяносто второй, – поправила она, – но все равно неплохо. Откуда вы знаете?
– Я плавал за команду Калифорнийского университета. Вы победили тогда в заплыве вольным стилем на двести метров, верно?
Аманда не могла не улыбнуться, несмотря на мучившее ее неопределенное и все столь же неприятное ощущение.
– У вас хорошая память.
– Моя тогдашняя подружка оказалась среди тех, кого вы оставили в том заплыве далеко позади. О, как она переживала! Из-за вас были испорчены мои планы на вечер.
– Мне очень жаль, – ответила Аманда. Близость этого человека по-прежнему была ей крайне неприятна.
Брукс широко улыбнулся:
– О не стоит сожалений. У нас к тому времени отношения и без того практически испортились. А что вы делали после тех соревнований?
– Участвовала в чемпионате страны. Потом бросила. Меня подкосил выпускной курс. И я вообще не плавала в течение пяти лет после окончания университета.
– Я тоже. Занимался легкой атлетикой, пока занятия не начали сказываться на суставах. И тогда я снова вернулся в спортивное плавание.
Брукс замолчал, и Аманда поняла – он рассчитывает, что теперь она подхватит нить беседы.
– Значит, вы работаете в Молодежной христианской ассоциации? – спросила она ради того, чтобы хоть что-то сказать.
– Нет. Я занимаюсь банковскими инвестициями.
– Ого! – воскликнула Аманда, не скрывая своего удивления. – А я-то думала, что вы тренируете команду пловцов.
– Я плаваю в этой команде и иногда оказываю им некоторую помощь. Наш тренер сегодня отсутствует по болезни. Да, кстати, я ведь не случайно включил секундомер. Не хотите снова посоревноваться? Программа у мастеров довольно средненькая. К тому же в команде большой возрастной разброс: в основном, конечно, двадцатилетние, но есть и трое, кому уже за семьдесят. Нам не помешал бы кто-то с таким опытом и умениями, как у вас.
– Спасибо, меня больше не интересуют соревнования.
– Простите, и все же меня такими словами не проведешь. Я ведь видел, как вы плыли последние метры...
Аманда понимала, что Брукс настроен дружелюбно, и тем не менее само его присутствие вызывало какое-то необъяснимое напряжение. Она почувствовала явное облегчение, когда ее собеседник бросил взгляд на дальние дорожки, где у стенки собралась группа пловцов из команды мастеров. Он поднялся.
– Долг зовет. Мне было очень приятно с вами познакомиться, Аманда. Дайте знать, если вдруг все же решите вступить в нашу группу. Нам очень хотелось бы видеть вас в качестве члена команды.
Брукс вернулся к своим подопечным. Аманда опустилась в воду, прислонившись головой к краю бассейна, и закрыла глаза. Всякий, кто взглянул бы на нее со стороны в эту минуту, подумал бы, что она приходит в себя после тяжелого заплыва. На самом же деле она пыталась взять себя в руки и побороть страх. Аманда повторяла и повторяла себе, что Брукс просто хотел познакомиться, его доброжелательность была совершенно искренней, и поэтому ей не о чем беспокоиться... И все же напряжение и какой-то подспудный страх не проходили, несмотря ни на что.
Немногим более года назад Аманда чуть было не погибла во время расследования ужасающей серии убийств, совершенных хирургом из медицинского центра Святого Франциска. Она так и не смогла полностью оправиться от того кошмара. Начиная работать над делом Кардони, она стремилась расслабиться, и плавание тогда было лучшим способом отвлечься от тяжелых мыслей. Теперь же это не срабатывало. Аманда было подумала о том, чтобы проплыть еще двести метров, но поняла, что на дополнительный заплыв не хватит ни физических, ни психических сил. Встреча с Бруксом лишила ее энергии.
– Неплохо.
Аманда с удивлением взглянула вверх. На краю бассейна на корточках сидел мужчина с секундомером в руках. У него были растрепанные темно-рыжие волосы, и на вид ему было тридцать с небольшим – примерно ее ровесник. Судя по сложению мужчины, он тоже увлекался плаванием. Несмотря на радостную улыбку и приятное, располагающее лицо, Аманда отпрянула, повинуясь какому-то инстинктивному порыву. Ей почему-то было неприятно оставаться так близко от незнакомца.
– Хотите узнать свое время?
Аманда попыталась подавить внезапную вспышку страха, от которой в это мгновение внутри все сжалось. Она никак не могла отдышаться после заплыва, ей все еще было трудно говорить, и поэтому она ответила легким, едва заметным кивком. Когда мужчина назвал время, Аманда не поверила своим ушам. Все последние годы она не плавала так быстро.
– Меня зовут Тоби Брукс. – Незнакомец указал в сторону первых двух дорожек, где в воде плескались несколько мужчин и женщин разного возраста. – Я в команде мастеров.
– Аманда Джеффи, – выдавила она, еще пытаясь справиться с приступом непонятного страха, который упорно не хотел проходить.
– Рад познакомиться. – Внезапно лицо мужчины приобрело озадаченное выражение. – Джеффи. Да-да, точно! – Аманда была уверена, что Брукс сейчас вспомнит одно из ее дел. – Университетский чемпионат в Беркли; кажется, девяносто третий год?
Глаза Аманды расширились от удивления. И одновременно она почувствовала облегчение от того, что Брукс, видимо, не собирается вспоминать ее недавнее прошлое.
– Девяносто второй, – поправила она, – но все равно неплохо. Откуда вы знаете?
– Я плавал за команду Калифорнийского университета. Вы победили тогда в заплыве вольным стилем на двести метров, верно?
Аманда не могла не улыбнуться, несмотря на мучившее ее неопределенное и все столь же неприятное ощущение.
– У вас хорошая память.
– Моя тогдашняя подружка оказалась среди тех, кого вы оставили в том заплыве далеко позади. О, как она переживала! Из-за вас были испорчены мои планы на вечер.
– Мне очень жаль, – ответила Аманда. Близость этого человека по-прежнему была ей крайне неприятна.
Брукс широко улыбнулся:
– О не стоит сожалений. У нас к тому времени отношения и без того практически испортились. А что вы делали после тех соревнований?
– Участвовала в чемпионате страны. Потом бросила. Меня подкосил выпускной курс. И я вообще не плавала в течение пяти лет после окончания университета.
– Я тоже. Занимался легкой атлетикой, пока занятия не начали сказываться на суставах. И тогда я снова вернулся в спортивное плавание.
Брукс замолчал, и Аманда поняла – он рассчитывает, что теперь она подхватит нить беседы.
– Значит, вы работаете в Молодежной христианской ассоциации? – спросила она ради того, чтобы хоть что-то сказать.
– Нет. Я занимаюсь банковскими инвестициями.
– Ого! – воскликнула Аманда, не скрывая своего удивления. – А я-то думала, что вы тренируете команду пловцов.
– Я плаваю в этой команде и иногда оказываю им некоторую помощь. Наш тренер сегодня отсутствует по болезни. Да, кстати, я ведь не случайно включил секундомер. Не хотите снова посоревноваться? Программа у мастеров довольно средненькая. К тому же в команде большой возрастной разброс: в основном, конечно, двадцатилетние, но есть и трое, кому уже за семьдесят. Нам не помешал бы кто-то с таким опытом и умениями, как у вас.
– Спасибо, меня больше не интересуют соревнования.
– Простите, и все же меня такими словами не проведешь. Я ведь видел, как вы плыли последние метры...
Аманда понимала, что Брукс настроен дружелюбно, и тем не менее само его присутствие вызывало какое-то необъяснимое напряжение. Она почувствовала явное облегчение, когда ее собеседник бросил взгляд на дальние дорожки, где у стенки собралась группа пловцов из команды мастеров. Он поднялся.
– Долг зовет. Мне было очень приятно с вами познакомиться, Аманда. Дайте знать, если вдруг все же решите вступить в нашу группу. Нам очень хотелось бы видеть вас в качестве члена команды.
Брукс вернулся к своим подопечным. Аманда опустилась в воду, прислонившись головой к краю бассейна, и закрыла глаза. Всякий, кто взглянул бы на нее со стороны в эту минуту, подумал бы, что она приходит в себя после тяжелого заплыва. На самом же деле она пыталась взять себя в руки и побороть страх. Аманда повторяла и повторяла себе, что Брукс просто хотел познакомиться, его доброжелательность была совершенно искренней, и поэтому ей не о чем беспокоиться... И все же напряжение и какой-то подспудный страх не проходили, несмотря ни на что.
Немногим более года назад Аманда чуть было не погибла во время расследования ужасающей серии убийств, совершенных хирургом из медицинского центра Святого Франциска. Она так и не смогла полностью оправиться от того кошмара. Начиная работать над делом Кардони, она стремилась расслабиться, и плавание тогда было лучшим способом отвлечься от тяжелых мыслей. Теперь же это не срабатывало. Аманда было подумала о том, чтобы проплыть еще двести метров, но поняла, что на дополнительный заплыв не хватит ни физических, ни психических сил. Встреча с Бруксом лишила ее энергии.
3
Поставщики упаковывали вещи, музыканты уже ушли, а Гарольд Тревис прощался с последними гостями, не включенными в список особых спонсоров. Эти четверо удобно расположились в маленькой уютной комнатке, курили кубинские сигары и потягивали портвейн "Тейлор Флэдгейт" 1934 года. Кроме того, они, не теряя времени даром, заводили знакомство с дамами определенного сорта, в обязанности которых входило одаривать своей благосклонностью джентльменов в обмен на их незаконные пожертвования для предвыборной кампании будущего кандидата в президенты США от республиканской партии.
Вечеринка по сбору средств на выборы проводилась в сельской местности вдали от Портленда, в огромном восьмиугольном здании. Данное сооружение (одно из четырех) принадлежало председателю совета директоров одной калифорнийской компании, занимающейся биотехнологиями. Директор же в данный момент пребывал в главной спальне особняка в постели с потрясающей красоткой из Восточной Азии. Спустя несколько мгновений после того, как задние фары фургона поставщиков скрылись вдали, Тревис кивнул одному из телохранителей, незаметно бродивших по дому во время вечеринки среди множества приглашенных гостей. Охранник начал звонить кому-то по сотовому телефону, а сенатор пересек лужайку и рухнул в шезлонг, стоявший на краю бассейна. Огни из окон особняка отражались в темной воде, покачиваясь, подобно призрачным светлячкам, на мелкой ряби, что поднялась в бассейне из-за едва заметного ветерка. Для сенатора это было первое мгновение одиночества после нескольких долгих часов суеты, и он с упоением наслаждался тишиной и покоем.
Теперь, когда Честер Уиппл вышел из игры, все крупнейшие спонсоры, финансировавшие республиканцев, с радостью готовы услужить Тревису. Газетчики были крайне удивлены неожиданным решением Уиппла выйти из президентской гонки. А уж тот факт, что сенатор воспользовался своим голосом, чтобы блокировать законопроект, направленный против клонирования, который до того защищал с поистине религиозным фанатизмом, поверг журналистов в настоящий шок. Сторонникам Уиппла, если они желали иметь хоть какое-то влияние в Белом доме, оставалось только поддержать Тревиса. И сенатор собирался помочь им в этом. Он никогда прямо не высказывался против названного законопроекта и боролся с ним исключительно с помощью подставных лиц, выполнявших за него всю грязную работу. Сам же сенатор Тревис по большинству других вопросов демонстрировал непробиваемый консерватизм, который так ценили люди Уиппла.
Тревис закрыл глаза и представил свою ноябрьскую победу. У демократов царит полная неразбериха. У них нет даже явного лидера для первичных выборов, не говоря уже о реальном сопернике для него, сенатора Тревиса, на основных выборах. Президентский пост практически у него в кармане.
– Они подъезжают, сенатор.
Тревис настолько погрузился в размышления, что не заметил приближения телохранителя. Сенатор проследовал за охранником ко входу в особняк. Черный "порше" в эту минуту как раз делал последний поворот по длинной подъездной дорожке. Тревис весь напрягся от предвкушения долгожданной встречи и не обратил внимания на Элли Беннет, брюнетку в черном вечернем платье, которая, стоя у входа в дом, тоже наблюдала за прибытием "порше".
Когда машина остановилась, охранник открыл дверцу, и из автомобиля вышла элегантная блондинка. Лори Эндрюс. Она нервно оглянулась по сторонам. Сенатор почувствовал прилив крови одновременно к щекам и промежности, что вызвало в нем ощущения подростка, готовящегося вот-вот расстаться с невинностью.
Джон Дюпре, молодой красавец в обтягивающих джинсах, узкой черной майке и белом шелковом пиджаке, покинул место водителя и подошел к Тревису. К нему же, мило улыбаясь Лори, приблизилась и Элли Беннет.
– Спецдоставка по вашему запросу, сенатор, – сказал Дюпре, одарив всех наглой улыбкой.
– Спасибо, Джон.
Как только Лори увидела сенатора, то тут же смертельно побледнела. Лори Эндрюс казалась хрупкой и крошечной девочкой-подростком, несмотря на то что ей уже перевалило за двадцать и она успела стать матерью. Родители Лори принадлежали к числу суровых, закаленных нелегкой жизнью фермеров. Узнав, что дочь беременна, они не задумываясь выгнали ее из дома. Ей не удалось закончить среднюю школу, да и особым умом Бог девушку не наделил. Внешность была, пожалуй, единственным достоинством Лори. Джон Дюпре нашел ее на улице, отмыл, откормил и сделал одной из своих "кобылок", так как знал, что ради своей дочери Стейси, ради ее безопасности и благополучия Лори пойдет на все. Из страха и необходимости она стала рабыней Джона, хотя, как ей казалось, это положение скоро должно было закончиться. Лори чувствовала, что они со Стейси обязательно будут снова свободны. Но пока ей приходилось выполнять то, что приказывал Джон. И все же Лори не могла предположить, что Дюпре вновь заставит ее отдаваться сенатору. Особенно после того, что случилось в последний раз...
Лори схватила сутенера за рукав:
– Джон, ну пожалуйста!..
– Что случилось? – спросила Элли Беннет, незаметно передав Дюпре миниатюрную кассету. Он быстро сунул ее в карман.
– Это тот самый, – сказала Лори.
Мгновение Элли озадаченно смотрела на девушку, не понимая, что она имеет в виду. Наконец до нее дошло. И она сделала шаг к Дюпре, преградив ему путь к сенатору.
– Не надо, Джон. Пожалуйста, – умоляющим голосом произнесла Элли.
– Ничего не могу поделать, – ответил Дюпре.
– Ты самый настоящий ублюдок!
Выражение лица у Дюпре сделалось несколько озадаченным. Однако прежде, чем он успел ответить, Тревис сказал:
– А разве ты не должна находиться в нашем "логове"? – Сенатор кивнул одному из охранников, добавив: – Уберите ее отсюда.
Телохранитель взял Лори за локоть.
– Отпустите меня! – злобно крикнула она и попыталась вырваться, но страж сенатора только крепче сжал ее руку.
– Извини, – сказала Элли, обращаясь к Лори, когда охранник потащил ее в дом.
– Мне казалось, вы должны были привезти сюда своих лучших девочек! – резко бросил Тревис, обращаясь к Дюпре.
– Элли великолепна, – попытался заверить его Дюпре. – Она будет восхитительна, вы не пожалеете.
– Как бы она не пожалела, – заметил Тревис. Затем он кивнул еще одному человеку, незаметно курившему в тени у боковой стены дома.
Человек переместился в круг яркого света у входа в особняк. Это был довольно смуглый, жилистый, среднего роста мужчина. Под рубашкой с короткими рукавами бугрилась мощная мускулатура, покрытая угрожающей татуировкой. Лицо мужчины было плоским и все в оспинах от угрей. Темно-карие глаза казались безжизненными. Верхнюю губу украшали едва заметные усики.
– Buenas noches[6], Лори, – сказал он умильным голосом, так сильно контрастировавшим с его мрачным, угрожающим видом. – Еще разок я буду твоим шофером.
Лори инстинктивно зажала рот рукой.
– Пошли, chiquita[7].
Она бросила умоляющий взгляд на Дюпре, но сутенер уже смотрел в другую сторону.
– А может, возьмете другую девушку? – все-таки предложил он Тревису, и в его голосе послышалась легкая дрожь.
– У тебя что, мало других проблем, кроме как действовать мне на нервы? – злобно ответил сенатор; затем он повернулся спиной к Дюпре и проследовал в особняк.
– Мануэль, – сказал Дюпре, обращаясь к мужчине, стоящему рядом с Лори, – неужели ты ничего не можешь сделать?
– Кто я такой, чтобы стоять на пути настоящей любви?
– Он же самый настоящий долбаный психопат, – сказал Дюпре, понизив голос так, чтобы его могли слышать только Мануэль и Лори.
Мануэль кивнул в сторону Эндрюс:
– Она всего лишь продажная красотка. А Гарольд вот-вот станет главой ФБР, ЦРУ и всех других букв алфавита, способных в два счета вышибить мозги из нас обоих. Он не тот человек, которого можно злить.
До Дюпре начинала доходить мрачная суть происходящего, и ему пришлось смириться. Повернувшись к Лори, он сказал:
– Мне очень жаль, детка. Я ничего не могу поделать.
Лори стало дурно. Мануэль взял ее за руку и повел к ожидавшей их машине. Когда их фигуры скрылись в темноте, Дюпре сквозь ткань пиджака нащупал кассету. Мануэль прав. Его ведь отпустили из тюрьмы на поруки, и адвокат совсем не уверен в благополучном исходе дела. Ему были нужны друзья, занимающие высокие посты, а более высоких постов, чем в Белом доме, просто не существует.
Тревис закрыл глаза и сделал несколько медленных, глубоких вдохов и выдохов. Открыв глаза, он уже был способен более спокойно и трезво оценивать ситуацию. Собственно, никакого повода для волнения нет, убеждал себя сенатор. Это лишь трагическая случайность. Девица, вероятно, ударилась головой о плинтус и сломала себе шею. Такое бывает. И не его вина, что она стала жертвой несчастного случая. От самой фразы, что зазвучала в голове, сенатор почувствовал облегчение. "Стала жертвой несчастного случая..." Произошла трагическая случайность. Маленькая блондиночка находилась в гостиной, и несчастный случай тоже был в гостиной, ожидая ее там, она стала его жертвой – вот и все. А он, сенатор Тревис, не имеет к случившемуся никакого отношения.
Тревис бросил взгляд на свое отражение в зеркале. И был потрясен. Из-за крови густая черная поросль у него на груди сделалась ярко-рыжей, на щеках и на лбу застыли бурые пятна крови. Черт, грязная история получается!
И что же теперь делать? Что делать? Конечно, принять душ. А вот куда девать труп? Тревис не мог рисковать и тащить мертвую проститутку собственноручно. Его могут поймать по дороге. Значит, ему необходима помощь Мануэля, одного из людей Педро Арагона. Итак, вначале принять душ или позвонить Мануэлю – вот в чем вопрос. Нет, можно перемазать телефон кровью, тогда появится множество мерзких проблем. Поэтому Тревис пошел на компромисс. Он направился на кухню, чтобы умыться. Прогулка по дому обнаженным вызвала у него приятные ощущения. Ему было почти пятьдесят, но тело все еще превосходное: крепкое, сильное, тренированное. Ему нравилось чувствовать себя здоровым мужчиной с громадным сексуальным аппетитом.
Умываясь на кухне, Тревис продолжал размышлять над сложившейся ситуацией и над возможными путями выхода из нее. В предыдущий раз Мануэль ему очень помог. Однако тогда ему только пришлось отвезти девицу в больницу, слегка ей пригрозить и немного накинуть сверх обычной платы. В тот раз не было ни трупа, от которого нужно избавляться, ни комнаты, залитой кровью, которую необходимо чистить и мыть. Была и еще одна неприятная сторона в необходимости прибегать к услугам одного из людей Арагона: Мануэль расскажет Педро, а Педро расскажет остальным. И все-таки это неизбежно. Ясно, как божий день, что они вызовут его на ковер, как бывало и прежде. Сенатор улыбнулся, вспомнив, как они распекали его. Тревис тогда стоял перед ними с повинной головой и каялся, хотя в душе весело насмехался над ними. Пусть они там заботятся о своей репутации, пусть думают, что всем распоряжаются они. Только ведь сенатором Соединенных Штатов Америки является он, а не они. И скоро, очень скоро он будет президентом Соединенных Штатов...
Вечеринка по сбору средств на выборы проводилась в сельской местности вдали от Портленда, в огромном восьмиугольном здании. Данное сооружение (одно из четырех) принадлежало председателю совета директоров одной калифорнийской компании, занимающейся биотехнологиями. Директор же в данный момент пребывал в главной спальне особняка в постели с потрясающей красоткой из Восточной Азии. Спустя несколько мгновений после того, как задние фары фургона поставщиков скрылись вдали, Тревис кивнул одному из телохранителей, незаметно бродивших по дому во время вечеринки среди множества приглашенных гостей. Охранник начал звонить кому-то по сотовому телефону, а сенатор пересек лужайку и рухнул в шезлонг, стоявший на краю бассейна. Огни из окон особняка отражались в темной воде, покачиваясь, подобно призрачным светлячкам, на мелкой ряби, что поднялась в бассейне из-за едва заметного ветерка. Для сенатора это было первое мгновение одиночества после нескольких долгих часов суеты, и он с упоением наслаждался тишиной и покоем.
Теперь, когда Честер Уиппл вышел из игры, все крупнейшие спонсоры, финансировавшие республиканцев, с радостью готовы услужить Тревису. Газетчики были крайне удивлены неожиданным решением Уиппла выйти из президентской гонки. А уж тот факт, что сенатор воспользовался своим голосом, чтобы блокировать законопроект, направленный против клонирования, который до того защищал с поистине религиозным фанатизмом, поверг журналистов в настоящий шок. Сторонникам Уиппла, если они желали иметь хоть какое-то влияние в Белом доме, оставалось только поддержать Тревиса. И сенатор собирался помочь им в этом. Он никогда прямо не высказывался против названного законопроекта и боролся с ним исключительно с помощью подставных лиц, выполнявших за него всю грязную работу. Сам же сенатор Тревис по большинству других вопросов демонстрировал непробиваемый консерватизм, который так ценили люди Уиппла.
Тревис закрыл глаза и представил свою ноябрьскую победу. У демократов царит полная неразбериха. У них нет даже явного лидера для первичных выборов, не говоря уже о реальном сопернике для него, сенатора Тревиса, на основных выборах. Президентский пост практически у него в кармане.
– Они подъезжают, сенатор.
Тревис настолько погрузился в размышления, что не заметил приближения телохранителя. Сенатор проследовал за охранником ко входу в особняк. Черный "порше" в эту минуту как раз делал последний поворот по длинной подъездной дорожке. Тревис весь напрягся от предвкушения долгожданной встречи и не обратил внимания на Элли Беннет, брюнетку в черном вечернем платье, которая, стоя у входа в дом, тоже наблюдала за прибытием "порше".
Когда машина остановилась, охранник открыл дверцу, и из автомобиля вышла элегантная блондинка. Лори Эндрюс. Она нервно оглянулась по сторонам. Сенатор почувствовал прилив крови одновременно к щекам и промежности, что вызвало в нем ощущения подростка, готовящегося вот-вот расстаться с невинностью.
Джон Дюпре, молодой красавец в обтягивающих джинсах, узкой черной майке и белом шелковом пиджаке, покинул место водителя и подошел к Тревису. К нему же, мило улыбаясь Лори, приблизилась и Элли Беннет.
– Спецдоставка по вашему запросу, сенатор, – сказал Дюпре, одарив всех наглой улыбкой.
– Спасибо, Джон.
Как только Лори увидела сенатора, то тут же смертельно побледнела. Лори Эндрюс казалась хрупкой и крошечной девочкой-подростком, несмотря на то что ей уже перевалило за двадцать и она успела стать матерью. Родители Лори принадлежали к числу суровых, закаленных нелегкой жизнью фермеров. Узнав, что дочь беременна, они не задумываясь выгнали ее из дома. Ей не удалось закончить среднюю школу, да и особым умом Бог девушку не наделил. Внешность была, пожалуй, единственным достоинством Лори. Джон Дюпре нашел ее на улице, отмыл, откормил и сделал одной из своих "кобылок", так как знал, что ради своей дочери Стейси, ради ее безопасности и благополучия Лори пойдет на все. Из страха и необходимости она стала рабыней Джона, хотя, как ей казалось, это положение скоро должно было закончиться. Лори чувствовала, что они со Стейси обязательно будут снова свободны. Но пока ей приходилось выполнять то, что приказывал Джон. И все же Лори не могла предположить, что Дюпре вновь заставит ее отдаваться сенатору. Особенно после того, что случилось в последний раз...
Лори схватила сутенера за рукав:
– Джон, ну пожалуйста!..
– Что случилось? – спросила Элли Беннет, незаметно передав Дюпре миниатюрную кассету. Он быстро сунул ее в карман.
– Это тот самый, – сказала Лори.
Мгновение Элли озадаченно смотрела на девушку, не понимая, что она имеет в виду. Наконец до нее дошло. И она сделала шаг к Дюпре, преградив ему путь к сенатору.
– Не надо, Джон. Пожалуйста, – умоляющим голосом произнесла Элли.
– Ничего не могу поделать, – ответил Дюпре.
– Ты самый настоящий ублюдок!
Выражение лица у Дюпре сделалось несколько озадаченным. Однако прежде, чем он успел ответить, Тревис сказал:
– А разве ты не должна находиться в нашем "логове"? – Сенатор кивнул одному из охранников, добавив: – Уберите ее отсюда.
Телохранитель взял Лори за локоть.
– Отпустите меня! – злобно крикнула она и попыталась вырваться, но страж сенатора только крепче сжал ее руку.
– Извини, – сказала Элли, обращаясь к Лори, когда охранник потащил ее в дом.
– Мне казалось, вы должны были привезти сюда своих лучших девочек! – резко бросил Тревис, обращаясь к Дюпре.
– Элли великолепна, – попытался заверить его Дюпре. – Она будет восхитительна, вы не пожалеете.
– Как бы она не пожалела, – заметил Тревис. Затем он кивнул еще одному человеку, незаметно курившему в тени у боковой стены дома.
Человек переместился в круг яркого света у входа в особняк. Это был довольно смуглый, жилистый, среднего роста мужчина. Под рубашкой с короткими рукавами бугрилась мощная мускулатура, покрытая угрожающей татуировкой. Лицо мужчины было плоским и все в оспинах от угрей. Темно-карие глаза казались безжизненными. Верхнюю губу украшали едва заметные усики.
– Buenas noches[6], Лори, – сказал он умильным голосом, так сильно контрастировавшим с его мрачным, угрожающим видом. – Еще разок я буду твоим шофером.
Лори инстинктивно зажала рот рукой.
– Пошли, chiquita[7].
Она бросила умоляющий взгляд на Дюпре, но сутенер уже смотрел в другую сторону.
– А может, возьмете другую девушку? – все-таки предложил он Тревису, и в его голосе послышалась легкая дрожь.
– У тебя что, мало других проблем, кроме как действовать мне на нервы? – злобно ответил сенатор; затем он повернулся спиной к Дюпре и проследовал в особняк.
– Мануэль, – сказал Дюпре, обращаясь к мужчине, стоящему рядом с Лори, – неужели ты ничего не можешь сделать?
– Кто я такой, чтобы стоять на пути настоящей любви?
– Он же самый настоящий долбаный психопат, – сказал Дюпре, понизив голос так, чтобы его могли слышать только Мануэль и Лори.
Мануэль кивнул в сторону Эндрюс:
– Она всего лишь продажная красотка. А Гарольд вот-вот станет главой ФБР, ЦРУ и всех других букв алфавита, способных в два счета вышибить мозги из нас обоих. Он не тот человек, которого можно злить.
До Дюпре начинала доходить мрачная суть происходящего, и ему пришлось смириться. Повернувшись к Лори, он сказал:
– Мне очень жаль, детка. Я ничего не могу поделать.
Лори стало дурно. Мануэль взял ее за руку и повел к ожидавшей их машине. Когда их фигуры скрылись в темноте, Дюпре сквозь ткань пиджака нащупал кассету. Мануэль прав. Его ведь отпустили из тюрьмы на поруки, и адвокат совсем не уверен в благополучном исходе дела. Ему были нужны друзья, занимающие высокие посты, а более высоких постов, чем в Белом доме, просто не существует.
* * *
Гарольд Тревис разжал кулаки и увидел, что они покрыты кровью. Как это могло случиться? Он вспомнил, как девушка выбежала из спальни. Черт, быстро же она бежала! Поджав свою маленькую попку, с болтающимися грудями, девушка ловко перепрыгнула через кровать. Он дал ей небольшую фору перед тем, как поймать в гостиной, – пусть думает, что сможет удрать. Тревис помнил, как перепрыгнул через кушетку, зажал волосы девчонки в кулаке, а вот что случилось потом, сенатор никак не мог осознать. Эндрюс лежала на полу, голова ее была повернута под каким-то странным углом и окружена широким кровавым нимбом. Черт возьми, какая потеря!Тревис закрыл глаза и сделал несколько медленных, глубоких вдохов и выдохов. Открыв глаза, он уже был способен более спокойно и трезво оценивать ситуацию. Собственно, никакого повода для волнения нет, убеждал себя сенатор. Это лишь трагическая случайность. Девица, вероятно, ударилась головой о плинтус и сломала себе шею. Такое бывает. И не его вина, что она стала жертвой несчастного случая. От самой фразы, что зазвучала в голове, сенатор почувствовал облегчение. "Стала жертвой несчастного случая..." Произошла трагическая случайность. Маленькая блондиночка находилась в гостиной, и несчастный случай тоже был в гостиной, ожидая ее там, она стала его жертвой – вот и все. А он, сенатор Тревис, не имеет к случившемуся никакого отношения.
Тревис бросил взгляд на свое отражение в зеркале. И был потрясен. Из-за крови густая черная поросль у него на груди сделалась ярко-рыжей, на щеках и на лбу застыли бурые пятна крови. Черт, грязная история получается!
И что же теперь делать? Что делать? Конечно, принять душ. А вот куда девать труп? Тревис не мог рисковать и тащить мертвую проститутку собственноручно. Его могут поймать по дороге. Значит, ему необходима помощь Мануэля, одного из людей Педро Арагона. Итак, вначале принять душ или позвонить Мануэлю – вот в чем вопрос. Нет, можно перемазать телефон кровью, тогда появится множество мерзких проблем. Поэтому Тревис пошел на компромисс. Он направился на кухню, чтобы умыться. Прогулка по дому обнаженным вызвала у него приятные ощущения. Ему было почти пятьдесят, но тело все еще превосходное: крепкое, сильное, тренированное. Ему нравилось чувствовать себя здоровым мужчиной с громадным сексуальным аппетитом.
Умываясь на кухне, Тревис продолжал размышлять над сложившейся ситуацией и над возможными путями выхода из нее. В предыдущий раз Мануэль ему очень помог. Однако тогда ему только пришлось отвезти девицу в больницу, слегка ей пригрозить и немного накинуть сверх обычной платы. В тот раз не было ни трупа, от которого нужно избавляться, ни комнаты, залитой кровью, которую необходимо чистить и мыть. Была и еще одна неприятная сторона в необходимости прибегать к услугам одного из людей Арагона: Мануэль расскажет Педро, а Педро расскажет остальным. И все-таки это неизбежно. Ясно, как божий день, что они вызовут его на ковер, как бывало и прежде. Сенатор улыбнулся, вспомнив, как они распекали его. Тревис тогда стоял перед ними с повинной головой и каялся, хотя в душе весело насмехался над ними. Пусть они там заботятся о своей репутации, пусть думают, что всем распоряжаются они. Только ведь сенатором Соединенных Штатов Америки является он, а не они. И скоро, очень скоро он будет президентом Соединенных Штатов...
4
Тим Керриган протянул руку за чашкой кофе, не отрывая глаз от экрана компьютерного монитора. Он сделал глоток и скорчил недовольную гримасу. Во-первых, офисный кофе уже по определению отвратителен. А теперь он ко всему прочему еще и совершенно остыл. Сколько времени должно пройти, чтобы остыл такой горячий кофе? Старший помощник прокурора округа взглянул на часы и выругался. Было уже половина восьмого, а его резюме по делу должно лежать на столе у судьи Лернера к девяти часам.
Патрульный полицейский Тебо, прослуживший к тому времени в полиции всего каких-нибудь шесть недель, арестовал Клода Дигби, когда парень стоял над телом забитой насмерть восьмидесятипятилетней вдовы Эллы Моррис. Подросток-грабитель сознался в убийстве, однако вчера, буквально за несколько минут до того, как в судебном заседании был объявлен перерыв, адвокат Дигби провел перекрестный допрос Тебо по поводу обстоятельств преступления. Для новичка-копа это было первое судебное заседание, на котором он давал показания, и он начал путаться, что и вынудило Керригана провести весь предшествующий вечер в библиотеке суда, изучая законодательство о признаниях преступников в ходе уголовных процессов.
Синди, жена Тима, очень расстроилась, когда он сказал, что не придет к обеду. Расстроилась и Меган: ей всего пять лет, и она не понимает, почему папа, вместо того чтобы читать ей следующую главу из "Алисы в Стране чудес", должен писать какую-то бумажку для судьи. Тим подумывал о том, чтобы все-таки попытаться объяснить дочери, почему так важна его работа, но потом понял, что слишком устал. И утром они с Синди даже словом не перемолвились. Он встал в половине шестого, чтобы ехать в центр для завершения работы над резюме. Начиная с пятнадцати минут седьмого Тим подыскивал слова, которые смогли бы убедить либерального судью в том, что слегка измененная версия показаний в устах нервничающего копа не может послужить причиной для лишения законной силы уже имеющихся признаний преступника в совершении убийства.
– Ты занят?
Керриган оторвал взгляд от экрана монитора и обнаружил, что в дверях стоит Мария Лопес. Крошки от пончиков, которые она постоянно жевала, пристали к ее нижней губе. После года, проведенного за рассмотрением мелких, но уголовно наказуемых проступков, очкастая и несколько полноватая помощница окружного прокурора недавно была переведена в отдел "D", занимавшийся преступлениями на сексуальной почве, случаями нападений с применением физического насилия и другими серьезными делами. Тим был старшим помощником прокурора в отделе "D" и благодаря этому в некотором смысле начальником Марии. Своим появлением она нарушила ход его мыслей. И это при том, что работа срочная! Тим разозлился, хотя и не подал виду.
– Что случилось? – спросил он, бросив взгляд на часы.
Мария грузно опустилась в кресло, стоявшее напротив стола старшего помощника прокурора. На ней был давно не глаженный костюм, длинные черные волосы выбились из-под большой заколки, с помощью которой она попыталась собрать их в пучок на затылке. Красные, будто у кролика, глаза Марии свидетельствовали о том, что она, так же как и Тим, почти не спала.
– Я занимаюсь делом парня по имени Джон Дюпре.
– Сутенерство, кажется?
Лопес кивнула:
– Принуждение к занятию проституцией. Этот парень предоставляет эскортные услуги джентльменам высшего класса.
– И наверное, наркотики тоже?
– Кокаин и экстази для старшеклассников и студентов колледжей. Дело, которым я занимаюсь, связано исключительно с услугами эскорта и базируется на показаниях одной из девушек Дюпре.
Лопес заерзала в кресле. Нервы у нее явно были на пределе.
– Ну и что? – поторопил ее Керриган.
– Стэн Грегарос не может ее найти.
– И Стэн думает, что девица решила пойти на попятную и слинять? – озабоченным тоном спросил Керриган. Дюпре не принадлежал к числу акул из водоема коррупции, однако и мелкой рыбешкой его назвать было нельзя.
– Он не знает. Ребенок Лори в настоящее время у соседки...
– Лори?
– Лори Эндрюс. Так зовут свидетельницу.
– Ну и что? – сказал Керриган, еще раз украдкой взглянув на часы.
– У Эндрюс с ее соседкой была договоренность. Ребенок оставался у соседки, пока Лори работала. Проблема в том, что Лори так и не забрала Стейси.
– Эндрюс не относится к типу женщин, которые могут сбежать, бросив ребенка?
Лопес отрицательно покачала головой:
– Именно из-за ребенка она и согласилась давать показания. Мы поймали ее на хранении и сбыте наркотиков, и она прекрасно понимала, что, если попадет в тюрьму, Управление по охране прав ребенка заберет у нее девочку.
– Значит, ты думаешь, Дюпре что-то с ней сделал?
– Даже не знаю. Конечно, он способен и на такое. Он может быть крайне жестоким, если девочки его не слушаются.
– А что будет, если Стэн не найдет ее?
Лопес снова заерзала в кресле, опустив голову.
– Когда мы предъявили обвинение, нам удалось убедить судью Робарда рассматривать нашу свидетельницу как надежного информатора, чтобы не пришлось открывать Дюпре ее имя.
– Почему же вы не поместили девушку в такое место, где Дюпре не смог бы ее найти?
Лопес покраснела.
Керриган выпрямился в кресле.
– Скажи прямо, она продолжает заниматься своим ремеслом?
– На это дело обратили внимание люди из ФБР. Они хотели, чтобы Лори не выходила из игры, так как им была нужна информация о том, где Дюпре хранит свои материалы.
Керриган успокоился. В данном случае виновата не Мария. Агенты ФБР умеют кого угодно запугать, а она новичок в таких серьезных делах, и ей, естественно, пришлось пойти на уступки. Керриган вспомнил, какой важной персоной он ощутил себя, когда одно из его дел заинтересовало ФБР.
– Процесс начинается сегодня в полдень, – продолжила Лопес с явным напряжением в голосе. – И мы можем все провалить без свидетельств информатора.
– Попросите отложить процесс.
– Мы уже дважды выступали с таким запросом, чтобы ФБР смогло выжать из свидетельницы всю необходимую им информацию. Адвокат Дюпре устроил целую бурю из-за второго переноса, и судья Робард сказал, что третьей отсрочки не будет.
– Эта женщина настолько важна? – спросил Керриган.
Лопес кивнула.
– Если вы соберете заседателей, а она не появится, Дюпре будет вынесен оправдательный приговор?
– У Робарда не будет выбора.
– В таком случае вам придется прекратить дело. Ведь с того момента, как присяжные приносят клятву, вступает в силу закон о невозможности повторного обвинения в том же преступлении.
– Адвокат Дюпре потребует отказа от нашего иска без сохранения за истцом права на предъявление иска на том же основании.
Керриган на мгновение задумался.
– Робард – крутой парень, – заметил он. – Да, он на это не пойдет. Впрочем, даже если он и согласится, шансы у подобного вердикта преодолеть апелляцию весьма невелики.
Лопес сжала кулаки.
– Мне ведь на самом деле очень хочется прищучить Дюпре.
– Не отчаивайся, Мария. Ребята такого типа, как Дюпре, обязательно рано или поздно спотыкаются из-за чрезмерной самоуверенности. Поверь мне. Просто должно пройти какое-то время.
Патрульный полицейский Тебо, прослуживший к тому времени в полиции всего каких-нибудь шесть недель, арестовал Клода Дигби, когда парень стоял над телом забитой насмерть восьмидесятипятилетней вдовы Эллы Моррис. Подросток-грабитель сознался в убийстве, однако вчера, буквально за несколько минут до того, как в судебном заседании был объявлен перерыв, адвокат Дигби провел перекрестный допрос Тебо по поводу обстоятельств преступления. Для новичка-копа это было первое судебное заседание, на котором он давал показания, и он начал путаться, что и вынудило Керригана провести весь предшествующий вечер в библиотеке суда, изучая законодательство о признаниях преступников в ходе уголовных процессов.
Синди, жена Тима, очень расстроилась, когда он сказал, что не придет к обеду. Расстроилась и Меган: ей всего пять лет, и она не понимает, почему папа, вместо того чтобы читать ей следующую главу из "Алисы в Стране чудес", должен писать какую-то бумажку для судьи. Тим подумывал о том, чтобы все-таки попытаться объяснить дочери, почему так важна его работа, но потом понял, что слишком устал. И утром они с Синди даже словом не перемолвились. Он встал в половине шестого, чтобы ехать в центр для завершения работы над резюме. Начиная с пятнадцати минут седьмого Тим подыскивал слова, которые смогли бы убедить либерального судью в том, что слегка измененная версия показаний в устах нервничающего копа не может послужить причиной для лишения законной силы уже имеющихся признаний преступника в совершении убийства.
– Ты занят?
Керриган оторвал взгляд от экрана монитора и обнаружил, что в дверях стоит Мария Лопес. Крошки от пончиков, которые она постоянно жевала, пристали к ее нижней губе. После года, проведенного за рассмотрением мелких, но уголовно наказуемых проступков, очкастая и несколько полноватая помощница окружного прокурора недавно была переведена в отдел "D", занимавшийся преступлениями на сексуальной почве, случаями нападений с применением физического насилия и другими серьезными делами. Тим был старшим помощником прокурора в отделе "D" и благодаря этому в некотором смысле начальником Марии. Своим появлением она нарушила ход его мыслей. И это при том, что работа срочная! Тим разозлился, хотя и не подал виду.
– Что случилось? – спросил он, бросив взгляд на часы.
Мария грузно опустилась в кресло, стоявшее напротив стола старшего помощника прокурора. На ней был давно не глаженный костюм, длинные черные волосы выбились из-под большой заколки, с помощью которой она попыталась собрать их в пучок на затылке. Красные, будто у кролика, глаза Марии свидетельствовали о том, что она, так же как и Тим, почти не спала.
– Я занимаюсь делом парня по имени Джон Дюпре.
– Сутенерство, кажется?
Лопес кивнула:
– Принуждение к занятию проституцией. Этот парень предоставляет эскортные услуги джентльменам высшего класса.
– И наверное, наркотики тоже?
– Кокаин и экстази для старшеклассников и студентов колледжей. Дело, которым я занимаюсь, связано исключительно с услугами эскорта и базируется на показаниях одной из девушек Дюпре.
Лопес заерзала в кресле. Нервы у нее явно были на пределе.
– Ну и что? – поторопил ее Керриган.
– Стэн Грегарос не может ее найти.
– И Стэн думает, что девица решила пойти на попятную и слинять? – озабоченным тоном спросил Керриган. Дюпре не принадлежал к числу акул из водоема коррупции, однако и мелкой рыбешкой его назвать было нельзя.
– Он не знает. Ребенок Лори в настоящее время у соседки...
– Лори?
– Лори Эндрюс. Так зовут свидетельницу.
– Ну и что? – сказал Керриган, еще раз украдкой взглянув на часы.
– У Эндрюс с ее соседкой была договоренность. Ребенок оставался у соседки, пока Лори работала. Проблема в том, что Лори так и не забрала Стейси.
– Эндрюс не относится к типу женщин, которые могут сбежать, бросив ребенка?
Лопес отрицательно покачала головой:
– Именно из-за ребенка она и согласилась давать показания. Мы поймали ее на хранении и сбыте наркотиков, и она прекрасно понимала, что, если попадет в тюрьму, Управление по охране прав ребенка заберет у нее девочку.
– Значит, ты думаешь, Дюпре что-то с ней сделал?
– Даже не знаю. Конечно, он способен и на такое. Он может быть крайне жестоким, если девочки его не слушаются.
– А что будет, если Стэн не найдет ее?
Лопес снова заерзала в кресле, опустив голову.
– Когда мы предъявили обвинение, нам удалось убедить судью Робарда рассматривать нашу свидетельницу как надежного информатора, чтобы не пришлось открывать Дюпре ее имя.
– Почему же вы не поместили девушку в такое место, где Дюпре не смог бы ее найти?
Лопес покраснела.
Керриган выпрямился в кресле.
– Скажи прямо, она продолжает заниматься своим ремеслом?
– На это дело обратили внимание люди из ФБР. Они хотели, чтобы Лори не выходила из игры, так как им была нужна информация о том, где Дюпре хранит свои материалы.
Керриган успокоился. В данном случае виновата не Мария. Агенты ФБР умеют кого угодно запугать, а она новичок в таких серьезных делах, и ей, естественно, пришлось пойти на уступки. Керриган вспомнил, какой важной персоной он ощутил себя, когда одно из его дел заинтересовало ФБР.
– Процесс начинается сегодня в полдень, – продолжила Лопес с явным напряжением в голосе. – И мы можем все провалить без свидетельств информатора.
– Попросите отложить процесс.
– Мы уже дважды выступали с таким запросом, чтобы ФБР смогло выжать из свидетельницы всю необходимую им информацию. Адвокат Дюпре устроил целую бурю из-за второго переноса, и судья Робард сказал, что третьей отсрочки не будет.
– Эта женщина настолько важна? – спросил Керриган.
Лопес кивнула.
– Если вы соберете заседателей, а она не появится, Дюпре будет вынесен оправдательный приговор?
– У Робарда не будет выбора.
– В таком случае вам придется прекратить дело. Ведь с того момента, как присяжные приносят клятву, вступает в силу закон о невозможности повторного обвинения в том же преступлении.
– Адвокат Дюпре потребует отказа от нашего иска без сохранения за истцом права на предъявление иска на том же основании.
Керриган на мгновение задумался.
– Робард – крутой парень, – заметил он. – Да, он на это не пойдет. Впрочем, даже если он и согласится, шансы у подобного вердикта преодолеть апелляцию весьма невелики.
Лопес сжала кулаки.
– Мне ведь на самом деле очень хочется прищучить Дюпре.
– Не отчаивайся, Мария. Ребята такого типа, как Дюпре, обязательно рано или поздно спотыкаются из-за чрезмерной самоуверенности. Поверь мне. Просто должно пройти какое-то время.