Страница:
Грант продолжал молчать. На какое-то мгновение Керриган представил, что Элли Беннет мертва. Все его проблемы сразу же исчезнут. Он попробует залечить раны своего не слишком удачного брака и – самое главное – попытается сделать так, чтобы Меган гордилась отцом. Впрочем, мысль о Меган сразу же снова возвратила его к реальности.
– Я знал вас всю свою жизнь, Харви, – сказал Тим, впервые назвав судью по имени. – И я никогда не смогу поверить, что вы способны хладнокровно убить человека, так же как не способен сделать ничего подобного и я. Как я буду смотреть в лицо Меган, зная, что у меня на совести лежит несмываемое пятно подобного преступления? Я не смогу жить с сознанием совершенного.
Тим встал и начал мерить комнату шагами.
– Кроме того, все разговоры о нравственности и Боге не имеют принципиального значения. Ведь на своей прокурорской должности я очень четко уяснил по крайней мере одну вещь: любого преступника в конце концов ловят.
– Ты боишься, Тим. И подобный страх вполне естественен. Только ты увидишь все, о чем сейчас с таким ужасом размышляешь, совершенно в ином свете, если представишь, что никаких последствий не будет. Вообще никаких. – Судья сделал несколько театральную паузу. – И именно это я могу тебе гарантировать.
– Каким образом вы можете гарантировать, что нас не поймают?
– У тебя гораздо больше друзей, чем ты предполагаешь, Тим. Тех, кто верит в тебя и хочет тебе помочь.
– Кто они?
– Друзья, хорошие добрые друзья. На данный момент тебе больше знать и не нужно. Среди них есть полицейские, которым будет поручено расследование, прокуроры...
Тим резко поднял голову.
– Да, Тим, и в твоей конторе. Тебя прикроют. И как только Элли Беннет будет мертва, ты освободишься. Подумай об этом. Подумай о том, что подобный поворот в твоей судьбе будет означать для Меган.
Грант поднял книгу по военной истории и достал лежавшую под ней папку.
– И не нужно преувеличивать сложность того, о чем мы говорим. Многие годы ты играл по собственным правилам. И как мне кажется, поступал таким образом, потому что считал, будто у твоих поступков не будет особых последствий.
Грант протянул папку Керригану, и тот открыл ее. На самом верху лежала фотография Элли Беннет, входящей в мотель вечером того дня, когда они занимались любовью. В папке нашлись и другие фотоснимки, на которых были запечатлены Тим с Элли в номере, в разных сексуальных позах. Ниже фото той ночи находились снимки Керригана в других местах с другими женщинами. На фотографиях были изображены его сексуальные приключения многолетней давности. На некоторых из них Керриган вдыхал кокаин или курил марихуану. Наглое и беспрецедентное вторжение в его личную жизнь, свидетельством которого стали эти снимки, казалось, должно было вызвать у Тима вспышку гнева. Вместо этого он ощутил только шок и внутреннюю пустоту.
– Как?..
– Нам были известны твои похождения в течение некоторого времени. И именно продемонстрированная здесь информация убедила нас в наличии у тебя нужного потенциала.
Керриган тяжело рухнул в кресло и обхватил голову руками.
– Для меня ты все равно что сын, Тим. Я совершенно искренне хочу помочь тебе выпутаться из нынешней передряги. Конечно, все, что я сказал, ново для тебя и может вызвать шок. Я понимаю – требуется определенное время для того, чтобы свыкнуться со многим из того, что ты сейчас услышал. Но ты увидишь, что сказанное мной вполне серьезно, логично и говорилось ради твоей же пользы, сынок.
– Я не стану ее убивать. Не могу. Уйду в отставку. Обращусь в прессу и сознаюсь в том, что совершил. Я просто не способен никого убить.
– Я ожидал такой реакции, Тим. И понимаю, как тяжело совершить первый шаг. Иди домой и выспись. Утром ты многое увидишь совершенно в ином свете. Ты обнаружишь, например, что убийство Элли Беннет – единственный рациональный способ решить твои проблемы. Помни: ты выбираешь между устранением подлеца, желающего погубить тебя, и защитой собственной семьи. Неужели жизнь какой-то грязной шлюхи дороже жизни самых близких тебе людей?
Харви Грант, человек, которому он доверял больше кого бы то ни было, и которого чтил больше собственного отца, как оказалось, на протяжении многих лет знал о самых интимных и грязных его тайнах, вел летопись его нравственного падения и, наверное, делился этой информацией с людьми, хорошо знакомыми Тиму. Интересно, с кем? Сколько их, таких, кто демонстрировал ему свое уважение как нормальному и вполне добропорядочному гражданину, а в воображении представлял его обнаженным, в самых отвратительных позах, молящего о наказании и упивающегося собственным унижением?
Если Харви Грант говорил правду, значит, мир, который казался Тиму таким знакомым и понятным, управляется партией людей, мнящих себя всесильными, презирающими закон и нравственность, людьми, которые ради достижения своих целей способны убить без малейших угрызений совести. Теперь они требуют того же от него, Тима Керригана...
Идти в полицию или к какому-нибудь другому прокурору было бессмысленно. Если в эту группу входит Харви Грант, главный судья и один из самых могущественных людей штата, значит, с ней может быть связан практически любой.
А как насчет ФБР? Он мог бы позвонить кому-нибудь из Вашингтона, да только что он им скажет? Сам его рассказ будет выглядеть бредом сумасшедшего. А у судьи к тому же есть фотографии, которые способны окончательно дискредитировать Тима.
Есть, конечно, еще и возможность самоубийства. Керриган протер глаза. Мы все когда-нибудь умрем. Почему бы не уйти сейчас и не избавиться от мучительной боли? Он загубил свою жизнь, так почему бы не свести с ней счеты? Мысль о бегстве в тишину и покой смерти показалась ему соблазнительной.
И тут Тим Керриган задумался кое о чем из того, что говорил ему Грант. Судья был убежден, что Тим может совершенно безнаказанно убить Беннет. Если он совершит этот один-единственный чудовищный поступок, то его проблемы решатся сами собой и перед ним откроется лучезарное будущее. Поначалу предположение, что он может стать президентом Соединенных Штатов, казалось Тиму абсурдным, однако чем больше он размышлял над ним, тем менее нелепым оно представлялось.
Выборы в сенат выиграть не так уж и трудно. Он и сейчас выглядит как законченный сенатор, он знаменит и пользуется популярностью во всем штате. А стоит сделаться сенатором Соединенных Штатов, тут и президентом не сложно вообразить себя. Любому сенатору не составляет труда войти в президентский забег.
Керриган вспомнил, с какой радостью встретила Синди известие о том, что он, вероятно, будет баллотироваться на место Тревиса. Меган сможет гордиться своим отцом, занимающим столь высокий пост. Перед ней откроется так много дверей. Возможно, он даже сумеет заслужить уважение своего отца.
Керриган больше не чувствовал холода. Он почти забыл о том, где находится. Казалось, что он подошел к границе совершенно иного мира, непохожего на тот, который он знал с детства. Стоит сделать всего один шаг – и он перейдет эту границу и окажется в мире без границ, где сможет поступать так, как ему заблагорассудится, не боясь последствий.
И ведь во многом судья прав. Элли Беннет – шлюха, способная разрушить его жизнь и карьеру. И ради чего она пользуется своей властью над ним? Она хочет, чтобы Тим освободил нераскаявшегося убийцу. Да и в любом случае он не способен выполнить ее требование. Другими словами, Элли Беннет собирается загубить его судьбу и заставить его милую невинную дочурку на протяжении всей дальнейшей жизни нести бремя позора своего отца.
Керриган поднял глаза к небу. Свет звезд вдруг стал ярче, исчезло марево, прояснился и его ум. Он больше не задавался вопросом: нужно ли убивать Элли Беннет? Теперь Тим обдумывал совсем другой вопрос: сможет ли он убить Элли Беннет?
34
35
36
37
– Я знал вас всю свою жизнь, Харви, – сказал Тим, впервые назвав судью по имени. – И я никогда не смогу поверить, что вы способны хладнокровно убить человека, так же как не способен сделать ничего подобного и я. Как я буду смотреть в лицо Меган, зная, что у меня на совести лежит несмываемое пятно подобного преступления? Я не смогу жить с сознанием совершенного.
Тим встал и начал мерить комнату шагами.
– Кроме того, все разговоры о нравственности и Боге не имеют принципиального значения. Ведь на своей прокурорской должности я очень четко уяснил по крайней мере одну вещь: любого преступника в конце концов ловят.
– Ты боишься, Тим. И подобный страх вполне естественен. Только ты увидишь все, о чем сейчас с таким ужасом размышляешь, совершенно в ином свете, если представишь, что никаких последствий не будет. Вообще никаких. – Судья сделал несколько театральную паузу. – И именно это я могу тебе гарантировать.
– Каким образом вы можете гарантировать, что нас не поймают?
– У тебя гораздо больше друзей, чем ты предполагаешь, Тим. Тех, кто верит в тебя и хочет тебе помочь.
– Кто они?
– Друзья, хорошие добрые друзья. На данный момент тебе больше знать и не нужно. Среди них есть полицейские, которым будет поручено расследование, прокуроры...
Тим резко поднял голову.
– Да, Тим, и в твоей конторе. Тебя прикроют. И как только Элли Беннет будет мертва, ты освободишься. Подумай об этом. Подумай о том, что подобный поворот в твоей судьбе будет означать для Меган.
Грант поднял книгу по военной истории и достал лежавшую под ней папку.
– И не нужно преувеличивать сложность того, о чем мы говорим. Многие годы ты играл по собственным правилам. И как мне кажется, поступал таким образом, потому что считал, будто у твоих поступков не будет особых последствий.
Грант протянул папку Керригану, и тот открыл ее. На самом верху лежала фотография Элли Беннет, входящей в мотель вечером того дня, когда они занимались любовью. В папке нашлись и другие фотоснимки, на которых были запечатлены Тим с Элли в номере, в разных сексуальных позах. Ниже фото той ночи находились снимки Керригана в других местах с другими женщинами. На фотографиях были изображены его сексуальные приключения многолетней давности. На некоторых из них Керриган вдыхал кокаин или курил марихуану. Наглое и беспрецедентное вторжение в его личную жизнь, свидетельством которого стали эти снимки, казалось, должно было вызвать у Тима вспышку гнева. Вместо этого он ощутил только шок и внутреннюю пустоту.
– Как?..
– Нам были известны твои похождения в течение некоторого времени. И именно продемонстрированная здесь информация убедила нас в наличии у тебя нужного потенциала.
Керриган тяжело рухнул в кресло и обхватил голову руками.
– Для меня ты все равно что сын, Тим. Я совершенно искренне хочу помочь тебе выпутаться из нынешней передряги. Конечно, все, что я сказал, ново для тебя и может вызвать шок. Я понимаю – требуется определенное время для того, чтобы свыкнуться со многим из того, что ты сейчас услышал. Но ты увидишь, что сказанное мной вполне серьезно, логично и говорилось ради твоей же пользы, сынок.
– Я не стану ее убивать. Не могу. Уйду в отставку. Обращусь в прессу и сознаюсь в том, что совершил. Я просто не способен никого убить.
– Я ожидал такой реакции, Тим. И понимаю, как тяжело совершить первый шаг. Иди домой и выспись. Утром ты многое увидишь совершенно в ином свете. Ты обнаружишь, например, что убийство Элли Беннет – единственный рациональный способ решить твои проблемы. Помни: ты выбираешь между устранением подлеца, желающего погубить тебя, и защитой собственной семьи. Неужели жизнь какой-то грязной шлюхи дороже жизни самых близких тебе людей?
* * *
На полпути домой Керриган остановил машину на обочине, открыл дверцу, и его вырвало. Он сидел, поставив ноги на землю и опустив голову между коленей. Какое-то время спустя Тим вытер рот носовым платком и выкинул его. Температура опустилась почти до нуля, холод пощипывал Керригану щеки. Тим посмотрел вверх. Небо было чистым, ярко светили звезды, но мир, казалось, начал рушиться.Харви Грант, человек, которому он доверял больше кого бы то ни было, и которого чтил больше собственного отца, как оказалось, на протяжении многих лет знал о самых интимных и грязных его тайнах, вел летопись его нравственного падения и, наверное, делился этой информацией с людьми, хорошо знакомыми Тиму. Интересно, с кем? Сколько их, таких, кто демонстрировал ему свое уважение как нормальному и вполне добропорядочному гражданину, а в воображении представлял его обнаженным, в самых отвратительных позах, молящего о наказании и упивающегося собственным унижением?
Если Харви Грант говорил правду, значит, мир, который казался Тиму таким знакомым и понятным, управляется партией людей, мнящих себя всесильными, презирающими закон и нравственность, людьми, которые ради достижения своих целей способны убить без малейших угрызений совести. Теперь они требуют того же от него, Тима Керригана...
Идти в полицию или к какому-нибудь другому прокурору было бессмысленно. Если в эту группу входит Харви Грант, главный судья и один из самых могущественных людей штата, значит, с ней может быть связан практически любой.
А как насчет ФБР? Он мог бы позвонить кому-нибудь из Вашингтона, да только что он им скажет? Сам его рассказ будет выглядеть бредом сумасшедшего. А у судьи к тому же есть фотографии, которые способны окончательно дискредитировать Тима.
Есть, конечно, еще и возможность самоубийства. Керриган протер глаза. Мы все когда-нибудь умрем. Почему бы не уйти сейчас и не избавиться от мучительной боли? Он загубил свою жизнь, так почему бы не свести с ней счеты? Мысль о бегстве в тишину и покой смерти показалась ему соблазнительной.
И тут Тим Керриган задумался кое о чем из того, что говорил ему Грант. Судья был убежден, что Тим может совершенно безнаказанно убить Беннет. Если он совершит этот один-единственный чудовищный поступок, то его проблемы решатся сами собой и перед ним откроется лучезарное будущее. Поначалу предположение, что он может стать президентом Соединенных Штатов, казалось Тиму абсурдным, однако чем больше он размышлял над ним, тем менее нелепым оно представлялось.
Выборы в сенат выиграть не так уж и трудно. Он и сейчас выглядит как законченный сенатор, он знаменит и пользуется популярностью во всем штате. А стоит сделаться сенатором Соединенных Штатов, тут и президентом не сложно вообразить себя. Любому сенатору не составляет труда войти в президентский забег.
Керриган вспомнил, с какой радостью встретила Синди известие о том, что он, вероятно, будет баллотироваться на место Тревиса. Меган сможет гордиться своим отцом, занимающим столь высокий пост. Перед ней откроется так много дверей. Возможно, он даже сумеет заслужить уважение своего отца.
Керриган больше не чувствовал холода. Он почти забыл о том, где находится. Казалось, что он подошел к границе совершенно иного мира, непохожего на тот, который он знал с детства. Стоит сделать всего один шаг – и он перейдет эту границу и окажется в мире без границ, где сможет поступать так, как ему заблагорассудится, не боясь последствий.
И ведь во многом судья прав. Элли Беннет – шлюха, способная разрушить его жизнь и карьеру. И ради чего она пользуется своей властью над ним? Она хочет, чтобы Тим освободил нераскаявшегося убийцу. Да и в любом случае он не способен выполнить ее требование. Другими словами, Элли Беннет собирается загубить его судьбу и заставить его милую невинную дочурку на протяжении всей дальнейшей жизни нести бремя позора своего отца.
Керриган поднял глаза к небу. Свет звезд вдруг стал ярче, исчезло марево, прояснился и его ум. Он больше не задавался вопросом: нужно ли убивать Элли Беннет? Теперь Тим обдумывал совсем другой вопрос: сможет ли он убить Элли Беннет?
34
Входя в понедельник утром в свой офис, Бен Додсон пребывал в великолепном настроении. Его расписание было до отказа забито пациентами, но секретарша сообщила врачу, что больной, записавшийся на четыре часа, попросил перенести консультацию на другое время, а это значило, что Бен сегодня освободится немного раньше. Проходя к шкафу с историями болезней, где он собирался найти историю первого сегодняшнего пациента, Бен заметил небольшой листок бумаги, лежащий около стола. Психотерапевт взял его и обнаружил, что перед ним та самая записка, касавшаяся Аманды Джеффи, которую он набросал во время одной из их встреч. Додсон нахмурился. Записка должна была находиться в истории болезни Аманды. Как она оказалась на полу?
Додсон нашел папку с историей болезни Аманды. Кажется, все в полном порядке. Он положил записку в папку и вернул ее на положенное место в шкафу. Затем вытащил папку пациента, записавшегося на девять часов, и начал ее просматривать. Но через несколько минут снова невольно отвлекся, вспомнив о записке, выпавшей из "дела" Аманды. Он прекрасно помнил, как после встречи с Джеффи клал записку в папку, а папку ставил в шкаф. Бен вызвал секретаршу и спросил, не брала ли она папку. Она ответила, что нет.
Додсон был уверен, что не просматривал историю болезни Аманды с ее последнего визита, когда и сделал запись на пресловутом листочке. Аманда приходила в пятницу. Возможно ли, чтобы записка пролежала у него под столом незамеченной целый день? Наверное, так оно и было, ведь в противном случае оставалось предположить, что кто-то проник в кабинет Бена в его отсутствие.
Аманда сказала:
– Звонит адвокат Аманда Джеффи, мне необходимо найти несколько отчетов полиции за начало семидесятых годов.
– К несчастью, мы храним здесь отчеты только за последние двадцать пять лет. Я уверена, что запрашиваемых вами документов у нас нет.
– Даже по делам об убийстве?
– Ах, об убийстве! Такие дела мы, конечно, не уничтожаем. Они подлежат бессрочному хранению.
– Можно мне их получить?
– В принципе да. Хотя просто так я их выдать не смогу. Упомянутые отчеты хранятся в закрытых шкафах и в специальных помещениях. Непосредственный доступ к ним имеют только технические сотрудники соответствующего отдела.
– Можно мне поговорить с кем-нибудь из сотрудников? – спросила Аманда.
– Поговорить вы можете, да только бумаги вам все равно не дадут. Необходимо получить специальное разрешение на выдачу отчетов.
– Кто может дать такое разрешение?
– Следователи, которые вели интересующее вас дело.
– Так ведь они скорее всего уже вышли в отставку.
– Вероятно, да.
– Ну и что же я должна делать в таком случае?
– В таком случае, то есть если следователя, занимавшегося делом, найти не удается, любой другой следователь, ведущий подобные дела, может выдать соответствующее разрешение.
– Спасибо.
Аманда набрала номер отдела уголовной полиции по особо тяжким преступлениям и попросила пригласить Шона Маккарти.
– Ты звонишь мне по поводу мистера Дюпре?
– Шерлок Холмс и его дедуктивный метод – ничто по сравнению с тобой, Шон.
Маккарти рассмеялся.
– И чем же я могу тебе помочь?
– Мне понадобились отчеты полиции за начало семидесятых годов. Архивная служба не может их выдать без специального разрешения следователя, работавшего с тем делом, или в случае его отсутствия любого другого следователя, ведущего дела об убийстве.
– Названные отчеты связаны с делом Дюпре?
– Возможно. Чтобы убедиться в этом, я должна их прочесть.
– И что же ты рассчитываешь найти?
– Я не хочу говорить, пока не буду располагать упомянутыми документами.
– В таком случае я ничем не могу тебе помочь.
– Тогда придется подавать ходатайство об истребовании документов. Зачем заставлять меня проходить через подобную изнурительную процедуру?
– Делом занимается Керриган. Ты должна поговорить с ним. Если он скажет, что документы можно предоставить, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты их получила. В любом случае пусть решение принимает он.
Аманда надеялась, что Шон предоставит ей возможность получить отчеты, не спрашивая о причинах интереса к ним. Однако она предполагала, что детектив может и отказать.
Ситуация становилась все более сложной и запутанной.
Додсон нашел папку с историей болезни Аманды. Кажется, все в полном порядке. Он положил записку в папку и вернул ее на положенное место в шкафу. Затем вытащил папку пациента, записавшегося на девять часов, и начал ее просматривать. Но через несколько минут снова невольно отвлекся, вспомнив о записке, выпавшей из "дела" Аманды. Он прекрасно помнил, как после встречи с Джеффи клал записку в папку, а папку ставил в шкаф. Бен вызвал секретаршу и спросил, не брала ли она папку. Она ответила, что нет.
Додсон был уверен, что не просматривал историю болезни Аманды с ее последнего визита, когда и сделал запись на пресловутом листочке. Аманда приходила в пятницу. Возможно ли, чтобы записка пролежала у него под столом незамеченной целый день? Наверное, так оно и было, ведь в противном случае оставалось предположить, что кто-то проник в кабинет Бена в его отсутствие.
* * *
Сразу же по приходе на работу в понедельник Аманда позвонила в справочную службу портлендской полиции. Автоответчик сообщил, что все запросы относительно отчетов полиции должны представляться в письменной форме, однако выдал номер архивной службы. По названному телефону ответила женщина.Аманда сказала:
– Звонит адвокат Аманда Джеффи, мне необходимо найти несколько отчетов полиции за начало семидесятых годов.
– К несчастью, мы храним здесь отчеты только за последние двадцать пять лет. Я уверена, что запрашиваемых вами документов у нас нет.
– Даже по делам об убийстве?
– Ах, об убийстве! Такие дела мы, конечно, не уничтожаем. Они подлежат бессрочному хранению.
– Можно мне их получить?
– В принципе да. Хотя просто так я их выдать не смогу. Упомянутые отчеты хранятся в закрытых шкафах и в специальных помещениях. Непосредственный доступ к ним имеют только технические сотрудники соответствующего отдела.
– Можно мне поговорить с кем-нибудь из сотрудников? – спросила Аманда.
– Поговорить вы можете, да только бумаги вам все равно не дадут. Необходимо получить специальное разрешение на выдачу отчетов.
– Кто может дать такое разрешение?
– Следователи, которые вели интересующее вас дело.
– Так ведь они скорее всего уже вышли в отставку.
– Вероятно, да.
– Ну и что же я должна делать в таком случае?
– В таком случае, то есть если следователя, занимавшегося делом, найти не удается, любой другой следователь, ведущий подобные дела, может выдать соответствующее разрешение.
– Спасибо.
Аманда набрала номер отдела уголовной полиции по особо тяжким преступлениям и попросила пригласить Шона Маккарти.
– Ты звонишь мне по поводу мистера Дюпре?
– Шерлок Холмс и его дедуктивный метод – ничто по сравнению с тобой, Шон.
Маккарти рассмеялся.
– И чем же я могу тебе помочь?
– Мне понадобились отчеты полиции за начало семидесятых годов. Архивная служба не может их выдать без специального разрешения следователя, работавшего с тем делом, или в случае его отсутствия любого другого следователя, ведущего дела об убийстве.
– Названные отчеты связаны с делом Дюпре?
– Возможно. Чтобы убедиться в этом, я должна их прочесть.
– И что же ты рассчитываешь найти?
– Я не хочу говорить, пока не буду располагать упомянутыми документами.
– В таком случае я ничем не могу тебе помочь.
– Тогда придется подавать ходатайство об истребовании документов. Зачем заставлять меня проходить через подобную изнурительную процедуру?
– Делом занимается Керриган. Ты должна поговорить с ним. Если он скажет, что документы можно предоставить, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты их получила. В любом случае пусть решение принимает он.
Аманда надеялась, что Шон предоставит ей возможность получить отчеты, не спрашивая о причинах интереса к ним. Однако она предполагала, что детектив может и отказать.
Ситуация становилась все более сложной и запутанной.
35
Уик-энд превратился для Тима Керригана в настоящий ад. На протяжении всего того времени, пока он находился дома, Тима мучило беспокойство из-за возможного звонка от Элли Беннет. Когда же его оставляли волнения по поводу звонка, возвращались муки совести из-за того выбора, который ему вскоре предстоит сделать.
В воскресенье Тим с Синди повели Меган в зоопарк. Керриган был несказанно счастлив возможности вырваться из дома. Он занялся проделками дочки и, казалось, совсем забыл о своих проблемах. Как только Меган уложили спать, Тим направился к себе в кабинет под тем предлогом, что ему необходимо закончить кое-какую работу. Ложась в постель, он уже знал, как должен поступить. В ту ночь Тим занимался любовью с Синди со страстью, немыслимой раньше в их отношениях.
На следующий день, прибыв в свой офис, помощник прокурора чувствовал себя усталым и разбитым из-за того, что в предыдущую ночь мало спал. Единственное, чем он смог заняться, был просмотр почты. Среди корреспонденции был и отчет из лаборатории медицинской экспертизы относительно следов крови, обнаруженных на плинтусах в доме Гарольда Тревиса. Кровь оказалась той же группы, что и кровь Лори Эндрюс. Анализ ДНК даст окончательный ответ, принадлежала ли обнаруженная в "хижине" сенатора Тревиса кровь покойной проститутке. Если окажется, что сенатор убил девицу, занимаясь с ней садистским сексом, со стороны Тима будет крайне неэтично использовать свидетельства об убийстве Эндрюс против Дюпре. Ему будет трудно убедить присяжных, что и это преступление совершил Джон. С другой стороны, со стратегической точки зрения не имело никакого смысла строить обвинение на том, что Дюпре убил Тревиса из мести за Эндрюс. Подобный подход сформирует у присяжных ненужное прокурору сочувствие к подсудимому и ненависть к сенатору. Керриган все еще раздумывал, что делать со свидетельствами преступно извращенного характера Тревиса, когда зазвонил телефон.
– К вам Аманда Джеффи, – сообщила секретарь.
Тим был совсем не настроен беседовать с адвокатом Джона Дюпре, однако понимал, что его отказ встретиться будет выглядеть крайне странно. Теперь, когда он принял свое окончательное решение, необходимо вести себя возможно более естественно.
– Аманда! – воскликнул Керриган, как только ее провели к нему в кабинет. – Чему обязан таким неожиданным удовольствием?
Тим всегда тщательно следил за своим внешним видом и обычно выглядел словно настоящий денди. Сегодня же у него под глазами были заметны большие темные круги, а тусклый взгляд ничего не выражал. По волосам, казалось, в самых разных направлениях прошлась расческа, будто ее хозяин нисколько не заботился о конечном результате. Узел галстука оказался не затянут, из-за чего виднелась внутренняя сторона воротника его белой рубашки. Кроме того, Аманда обратила внимание и на нехарактерную дрожь в голосе молодого прокурора.
– До меня дошли слухи, что у вас недостаточно работы, – пошутила она, чтобы скрыть свое удивление. – А мне не хочется, чтобы вы застаивались, и поэтому я решила подбросить вам кое-какую работенку.
Керриган выдавил из себя смешок:
– Ну уж спасибо!
Аманда протянула ему ходатайство об истребовании документов, которое составила сразу же по окончании беседы с Шоном Маккарти. Керриган пролистал документ. Перед ним лежал общий запрос на истребование всех возможных документов, которые могут иметь отношение к делу Джона Дюпре и доказательству его невиновности. Просматривая запрос, Керриган задумался: должен ли он раскрывать Аманде результаты лабораторных анализов, и основана ли эта его обязанность на специальном законе или на конституционном праве? Есть ли у него смягчающие обстоятельства? Если будет установлено, что в "хижине" Тревиса обнаружена кровь именно Лори Эндрюс, то вдруг названную информацию Аманда Джеффи сможет использовать для доказательства невиновности Дюпре в убийстве Лори Эндрюс? Да нет, как раскрытие названной улики повлияет на ход процесса по обвинению Дюпре в убийстве Тревиса и Хейеса?
Под общим запросом лежало несколько запросов на конкретные материалы, на которые Тим просто не обратил внимания, настолько ему хотелось как можно скорее остаться одному. Керриган уже почти дошел до самого конца, когда внезапно что-то в середине запроса вновь заставило его вернуться. Аманда просила представить ей несколько отчетов полиции за начало 1970-х годов. Керригану захотелось задать ей вопрос, какое отношение столь давние дела могут иметь к процессу Дюпре, но потом он решил не заводить разговор на эту тему.
– Я просмотрю ваши ходатайства и возвращу их вам.
– Прекрасно. – Аманда пристально взглянула на Керригана: – У вас все в порядке?
– Кажется, я чем-то заболеваю, – ответил он, вымученно улыбнувшись.
Как только Аманда ушла, Керриган позвонил Марии Лопес и попросил зайти к нему в кабинет.
Когда помощница пришла, Тим передал ей стопку запросов Аманды:
– Аманда Джеффи подала все эти ходатайства. И у меня еще два поручения. Первое тебя, наверное, немного расстроит.
Мария удивленно взглянула на Тима.
– Возможно, Джон Дюпре вовсе не убивал Лори Эндрюс, – пояснил Керриган.
– А кто же в таком случае?
– У сенатора Тревиса были наклонности к извращенному сексу. И он несколько раз пользовался услугами Лори. В "хижине" Тревиса мы нашли следы ее крови.
Керриган кратко изложил Марии сведения, полученные из лаборатории.
– И более того, – продолжал он, – Карл Риттенхаус был помощником по административным вопросам у сенатора Тревиса. Он сообщил мне, что привозил Лори Эндрюс в дом, где был убит Тревис, за несколько месяцев до преступления. Потом Риттенхаус рассказал мне историю, которая произошла в Вашингтоне, когда Тревис зверски избил одну женщину.
– Вполне возможно, что Тревис избил Лори, и все-таки это не снимает подозрений с Дюпре, – продолжала настаивать Мария. – Дюпре убил ее, чтобы она не смогла дать показаний уже после того, как Тревис побил Эндрюс в своем загородном доме.
– Теоретически – да, – согласился Керриган. – Мне необходимо узнать главное: лежит ли на нас обязанность сообщать Джеффи ту информацию, которой мы располагаем о смерти Эндрюс?
– Я выясню.
– И есть еще кое-что. Аманда затребовала отчеты полиции, связанные с перестрелкой, происшедшей в доме торговцев наркотиками в северном Портленде в 1970 году, и убийствами наркоторговцев в 1972 году.
– А зачем ей это?
– Вот я и хочу, чтобы ты выяснила – зачем? Достань отчеты и сообщи, какое отношение они имеют к нашему делу. Если они понадобились Аманде, значит, в них есть нечто такое, из-за чего у нас могут возникнуть проблемы.
В воскресенье Тим с Синди повели Меган в зоопарк. Керриган был несказанно счастлив возможности вырваться из дома. Он занялся проделками дочки и, казалось, совсем забыл о своих проблемах. Как только Меган уложили спать, Тим направился к себе в кабинет под тем предлогом, что ему необходимо закончить кое-какую работу. Ложась в постель, он уже знал, как должен поступить. В ту ночь Тим занимался любовью с Синди со страстью, немыслимой раньше в их отношениях.
На следующий день, прибыв в свой офис, помощник прокурора чувствовал себя усталым и разбитым из-за того, что в предыдущую ночь мало спал. Единственное, чем он смог заняться, был просмотр почты. Среди корреспонденции был и отчет из лаборатории медицинской экспертизы относительно следов крови, обнаруженных на плинтусах в доме Гарольда Тревиса. Кровь оказалась той же группы, что и кровь Лори Эндрюс. Анализ ДНК даст окончательный ответ, принадлежала ли обнаруженная в "хижине" сенатора Тревиса кровь покойной проститутке. Если окажется, что сенатор убил девицу, занимаясь с ней садистским сексом, со стороны Тима будет крайне неэтично использовать свидетельства об убийстве Эндрюс против Дюпре. Ему будет трудно убедить присяжных, что и это преступление совершил Джон. С другой стороны, со стратегической точки зрения не имело никакого смысла строить обвинение на том, что Дюпре убил Тревиса из мести за Эндрюс. Подобный подход сформирует у присяжных ненужное прокурору сочувствие к подсудимому и ненависть к сенатору. Керриган все еще раздумывал, что делать со свидетельствами преступно извращенного характера Тревиса, когда зазвонил телефон.
– К вам Аманда Джеффи, – сообщила секретарь.
Тим был совсем не настроен беседовать с адвокатом Джона Дюпре, однако понимал, что его отказ встретиться будет выглядеть крайне странно. Теперь, когда он принял свое окончательное решение, необходимо вести себя возможно более естественно.
– Аманда! – воскликнул Керриган, как только ее провели к нему в кабинет. – Чему обязан таким неожиданным удовольствием?
Тим всегда тщательно следил за своим внешним видом и обычно выглядел словно настоящий денди. Сегодня же у него под глазами были заметны большие темные круги, а тусклый взгляд ничего не выражал. По волосам, казалось, в самых разных направлениях прошлась расческа, будто ее хозяин нисколько не заботился о конечном результате. Узел галстука оказался не затянут, из-за чего виднелась внутренняя сторона воротника его белой рубашки. Кроме того, Аманда обратила внимание и на нехарактерную дрожь в голосе молодого прокурора.
– До меня дошли слухи, что у вас недостаточно работы, – пошутила она, чтобы скрыть свое удивление. – А мне не хочется, чтобы вы застаивались, и поэтому я решила подбросить вам кое-какую работенку.
Керриган выдавил из себя смешок:
– Ну уж спасибо!
Аманда протянула ему ходатайство об истребовании документов, которое составила сразу же по окончании беседы с Шоном Маккарти. Керриган пролистал документ. Перед ним лежал общий запрос на истребование всех возможных документов, которые могут иметь отношение к делу Джона Дюпре и доказательству его невиновности. Просматривая запрос, Керриган задумался: должен ли он раскрывать Аманде результаты лабораторных анализов, и основана ли эта его обязанность на специальном законе или на конституционном праве? Есть ли у него смягчающие обстоятельства? Если будет установлено, что в "хижине" Тревиса обнаружена кровь именно Лори Эндрюс, то вдруг названную информацию Аманда Джеффи сможет использовать для доказательства невиновности Дюпре в убийстве Лори Эндрюс? Да нет, как раскрытие названной улики повлияет на ход процесса по обвинению Дюпре в убийстве Тревиса и Хейеса?
Под общим запросом лежало несколько запросов на конкретные материалы, на которые Тим просто не обратил внимания, настолько ему хотелось как можно скорее остаться одному. Керриган уже почти дошел до самого конца, когда внезапно что-то в середине запроса вновь заставило его вернуться. Аманда просила представить ей несколько отчетов полиции за начало 1970-х годов. Керригану захотелось задать ей вопрос, какое отношение столь давние дела могут иметь к процессу Дюпре, но потом он решил не заводить разговор на эту тему.
– Я просмотрю ваши ходатайства и возвращу их вам.
– Прекрасно. – Аманда пристально взглянула на Керригана: – У вас все в порядке?
– Кажется, я чем-то заболеваю, – ответил он, вымученно улыбнувшись.
Как только Аманда ушла, Керриган позвонил Марии Лопес и попросил зайти к нему в кабинет.
Когда помощница пришла, Тим передал ей стопку запросов Аманды:
– Аманда Джеффи подала все эти ходатайства. И у меня еще два поручения. Первое тебя, наверное, немного расстроит.
Мария удивленно взглянула на Тима.
– Возможно, Джон Дюпре вовсе не убивал Лори Эндрюс, – пояснил Керриган.
– А кто же в таком случае?
– У сенатора Тревиса были наклонности к извращенному сексу. И он несколько раз пользовался услугами Лори. В "хижине" Тревиса мы нашли следы ее крови.
Керриган кратко изложил Марии сведения, полученные из лаборатории.
– И более того, – продолжал он, – Карл Риттенхаус был помощником по административным вопросам у сенатора Тревиса. Он сообщил мне, что привозил Лори Эндрюс в дом, где был убит Тревис, за несколько месяцев до преступления. Потом Риттенхаус рассказал мне историю, которая произошла в Вашингтоне, когда Тревис зверски избил одну женщину.
– Вполне возможно, что Тревис избил Лори, и все-таки это не снимает подозрений с Дюпре, – продолжала настаивать Мария. – Дюпре убил ее, чтобы она не смогла дать показаний уже после того, как Тревис побил Эндрюс в своем загородном доме.
– Теоретически – да, – согласился Керриган. – Мне необходимо узнать главное: лежит ли на нас обязанность сообщать Джеффи ту информацию, которой мы располагаем о смерти Эндрюс?
– Я выясню.
– И есть еще кое-что. Аманда затребовала отчеты полиции, связанные с перестрелкой, происшедшей в доме торговцев наркотиками в северном Портленде в 1970 году, и убийствами наркоторговцев в 1972 году.
– А зачем ей это?
– Вот я и хочу, чтобы ты выяснила – зачем? Достань отчеты и сообщи, какое отношение они имеют к нашему делу. Если они понадобились Аманде, значит, в них есть нечто такое, из-за чего у нас могут возникнуть проблемы.
36
Управление судебно-медицинской экспертизы штата, двухэтажное здание красного кирпича на Нотт-стрит, укрывшееся под сенью тенистых деревьев, больше напоминало офис по продаже недвижимости, чем морг. Кейт Росс оставила машину на стоянке у здания, пересекла аккуратно подстриженную лужайку и по ступенькам поднялась к парадному входу. В вестибюле она спросила, как ей найти Салли Грейс, и через несколько мгновений уже сидела в кабинете Салли.
Доктор Грейс – стройная женщина с кудрявыми черными волосами, обладательница несколько суховатого, резкого чувства юмора и острого ума, которые делали из нее блистательного свидетеля. Кейт наблюдала за ее выступлениями в качестве свидетельницы на ряде процессов, и ей уже приходилось беседовать с Салли по нескольким предыдущим делам.
– Я нашла папку с делом Майкла Израэля, – сказала Грейс после того, как они немного поболтали на общие житейские темы. – Вскрытие проводил Норман Кац, но он больше у нас не работает.
– Каково же было заключение доктора Каца? Что Израэль покончил с собой?
– Таково было официальное заключение.
Кейт почувствовала неуверенность в голосе патологоанатома.
– Вы не согласны с этим заключением?
– Возможно, и я бы тоже пришла к такому же заключению, хотя есть парочка фактов, которые вызывают сомнения. Правда, их недостаточно, чтобы подвергнуть сомнению заключение Нормана, – поспешно добавила Грейс. – Однако по телефону ты просила меня подумать, не могло ли в данном случае иметь место убийство. Поэтому я и рассматривала все имеющиеся у нас факты под специфическим углом зрения.
– И что же ты выяснила?
– Два интересных факта. Во-первых, у Израэля в крови было обнаружено 600 нанограммов темазепама на миллиметр. Торговое название упомянутого вещества – ресторил. Оно чем-то напоминает валиум, и обычный уровень содержания его в крови составляет где-то между 190 и 507 нанограммами на миллиметр. Другими словами, уровень довольно высок.
– Значит ли это, что кто-то накачал Израэля лекарством, а затем инсценировал самоубийство? – спросила Кейт.
– Вполне возможно. С другой стороны, прием успокоительного имел смысл и в том случае, если Израэль действительно собирался совершить самоубийство. Он должен был успокоиться, чтобы собраться с силами для совершения столь решительного поступка. С другой стороны, 600 нанограммов на миллиметр, конечно, довольно высокое содержание медикамента, и все-таки не настолько высокое, чтобы предполагать намеренное отравление лекарственным средством. Возможно, он сам просто превысил дозу.
– Хорошо. Ты упомянула о двух фактах. Каков же второй?
Доктор Грейс показала цветной снимок, сделанный на месте самоубийства. Верхняя часть тела Израэля лежала на большом зеленом пресс-папье, окрасившемся кровью в красный цвет, которая стекла под голову трупа. Грейс пальцем отметила красное пятно на виске Израэля.
– Сюда вошла пуля. Видишь черный ореол, окружающий входное отверстие?
Кейт кивнула. Ореол выглядел как идеальный круг, начерченный кем-то с помощью циркуля.
– Если человек хочет застрелиться, то обычно стреляет себе либо в рот, либо в висок. В случае выстрела в висок жертва как бы ввинчивает дуло в кожу, и поэтому мы имеем дело со всеми характеристиками ранения в упор, а вовсе не с подобным кружком обгоревшего пороха. В данном же случае перед нами рана, полученная с небольшого расстояния, а это означает, что дуло пистолета при выстреле не касалось виска. Вполне вероятно, что 600 нанограммов на миллиметр темазепама оказалось недостаточно, чтобы полностью отключить Израэля. Доза легкая, и поэтому он в любой момент мог прийти в себя. Если Израэля вначале накачали лекарством, а потом кто-то подвел его руку с пистолетом к виску, тогда Израэль мог дернуться, и это объясняет подобный характер раны. Конечно, все сказанное – чистейшей воды теория. Израэль мог дернуться и сам перед тем, как нажать спусковой крючок.
– А ты уверена в том, что он застрелился?
– Я уверена в том, что он держал пистолет в руке во время выстрела.
Грейс указала на правую руку Израэля на фотографии. На большом и указательном пальцах, а также между ними был заметен слой сажи.
– Вот осадок, который обычно находят на руке, держащей пистолет в момент выстрела.
Кейт потребовалась минута на то, чтобы переварить услышанное.
– Если бы тебе пришлось держать пари: самоубийство или убийство – на что бы ты поставила деньги?
Доктор Грейс передала Кейт копию предсмертной записки, которую она нашла в деле.
В записке говорилось:
Памела Хатчинсон ждала от меня ребенка. Когда я отказался жениться, она стала угрожать, что изобличит меня. Я застрелил ее из того же пистолета, из которого теперь собираюсь застрелиться сам. Я организовал то убийство так, чтобы оно походило на неудавшееся ограбление. Никто не заподозрил меня в совершении убийства, но я так и не смог его забыть. Я больше не могу жить с грузом такой страшной вины на совести. Возможно, Господь простит меня.
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросила Грейс, когда Кейт закончила чтение.
– Ну, в общем, довольно формальная записка. В подобных случаях пишут что-то более эмоциональное. Но... – Кейт немного поколебалась, а потом сказала: – Самоубийство.
– Я тоже так думаю. И нужны весьма основательные улики, чтобы заставить меня изменить точку зрения. А кстати, что заставило тебя заняться таким старым делом по прошествии стольких лет?
– Сказка, Салли. Всего лишь одна сказка.
Доктор Грейс – стройная женщина с кудрявыми черными волосами, обладательница несколько суховатого, резкого чувства юмора и острого ума, которые делали из нее блистательного свидетеля. Кейт наблюдала за ее выступлениями в качестве свидетельницы на ряде процессов, и ей уже приходилось беседовать с Салли по нескольким предыдущим делам.
– Я нашла папку с делом Майкла Израэля, – сказала Грейс после того, как они немного поболтали на общие житейские темы. – Вскрытие проводил Норман Кац, но он больше у нас не работает.
– Каково же было заключение доктора Каца? Что Израэль покончил с собой?
– Таково было официальное заключение.
Кейт почувствовала неуверенность в голосе патологоанатома.
– Вы не согласны с этим заключением?
– Возможно, и я бы тоже пришла к такому же заключению, хотя есть парочка фактов, которые вызывают сомнения. Правда, их недостаточно, чтобы подвергнуть сомнению заключение Нормана, – поспешно добавила Грейс. – Однако по телефону ты просила меня подумать, не могло ли в данном случае иметь место убийство. Поэтому я и рассматривала все имеющиеся у нас факты под специфическим углом зрения.
– И что же ты выяснила?
– Два интересных факта. Во-первых, у Израэля в крови было обнаружено 600 нанограммов темазепама на миллиметр. Торговое название упомянутого вещества – ресторил. Оно чем-то напоминает валиум, и обычный уровень содержания его в крови составляет где-то между 190 и 507 нанограммами на миллиметр. Другими словами, уровень довольно высок.
– Значит ли это, что кто-то накачал Израэля лекарством, а затем инсценировал самоубийство? – спросила Кейт.
– Вполне возможно. С другой стороны, прием успокоительного имел смысл и в том случае, если Израэль действительно собирался совершить самоубийство. Он должен был успокоиться, чтобы собраться с силами для совершения столь решительного поступка. С другой стороны, 600 нанограммов на миллиметр, конечно, довольно высокое содержание медикамента, и все-таки не настолько высокое, чтобы предполагать намеренное отравление лекарственным средством. Возможно, он сам просто превысил дозу.
– Хорошо. Ты упомянула о двух фактах. Каков же второй?
Доктор Грейс показала цветной снимок, сделанный на месте самоубийства. Верхняя часть тела Израэля лежала на большом зеленом пресс-папье, окрасившемся кровью в красный цвет, которая стекла под голову трупа. Грейс пальцем отметила красное пятно на виске Израэля.
– Сюда вошла пуля. Видишь черный ореол, окружающий входное отверстие?
Кейт кивнула. Ореол выглядел как идеальный круг, начерченный кем-то с помощью циркуля.
– Если человек хочет застрелиться, то обычно стреляет себе либо в рот, либо в висок. В случае выстрела в висок жертва как бы ввинчивает дуло в кожу, и поэтому мы имеем дело со всеми характеристиками ранения в упор, а вовсе не с подобным кружком обгоревшего пороха. В данном же случае перед нами рана, полученная с небольшого расстояния, а это означает, что дуло пистолета при выстреле не касалось виска. Вполне вероятно, что 600 нанограммов на миллиметр темазепама оказалось недостаточно, чтобы полностью отключить Израэля. Доза легкая, и поэтому он в любой момент мог прийти в себя. Если Израэля вначале накачали лекарством, а потом кто-то подвел его руку с пистолетом к виску, тогда Израэль мог дернуться, и это объясняет подобный характер раны. Конечно, все сказанное – чистейшей воды теория. Израэль мог дернуться и сам перед тем, как нажать спусковой крючок.
– А ты уверена в том, что он застрелился?
– Я уверена в том, что он держал пистолет в руке во время выстрела.
Грейс указала на правую руку Израэля на фотографии. На большом и указательном пальцах, а также между ними был заметен слой сажи.
– Вот осадок, который обычно находят на руке, держащей пистолет в момент выстрела.
Кейт потребовалась минута на то, чтобы переварить услышанное.
– Если бы тебе пришлось держать пари: самоубийство или убийство – на что бы ты поставила деньги?
Доктор Грейс передала Кейт копию предсмертной записки, которую она нашла в деле.
В записке говорилось:
Памела Хатчинсон ждала от меня ребенка. Когда я отказался жениться, она стала угрожать, что изобличит меня. Я застрелил ее из того же пистолета, из которого теперь собираюсь застрелиться сам. Я организовал то убийство так, чтобы оно походило на неудавшееся ограбление. Никто не заподозрил меня в совершении убийства, но я так и не смог его забыть. Я больше не могу жить с грузом такой страшной вины на совести. Возможно, Господь простит меня.
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросила Грейс, когда Кейт закончила чтение.
– Ну, в общем, довольно формальная записка. В подобных случаях пишут что-то более эмоциональное. Но... – Кейт немного поколебалась, а потом сказала: – Самоубийство.
– Я тоже так думаю. И нужны весьма основательные улики, чтобы заставить меня изменить точку зрения. А кстати, что заставило тебя заняться таким старым делом по прошествии стольких лет?
– Сказка, Салли. Всего лишь одна сказка.
37
В восемь часов вечера Тим оставил машину на подъездной аллее к дому Харви Гранта. Лил сильный дождь, и Керриган в несколько прыжков преодолел расстояние между машиной и портиком. Оказавшись у дверей, он настойчиво надавил на кнопку звонка.