Страница:
– Мои поздравления! – Председатель Имперского Совета вновь поднялся со своего кресла. – Если неофициальная демонстрация будет хотя бы наполовину так хороша, как ваша пламенная речь, уверен: вы получите ассигнования на завершение разработок. Время готовности к демонстрации сообщите моему референту. А сейчас нам всем пора.
– Похоже, нас ведут… – Сержант Лдодг жестом дал команду остановиться. – Слишком все гладко проходит.
– Но пока мы двигаемся в нужном нам направлении. Может быть, они считают, что мы вернулись назад? – Софтли не был столь пессимистично настроен.
– Ага. И поэтому оставили проходы незаблокированными? Да любой, зная, что враги пробились на другой этаж, перекрыл бы не только его, но и этажи сверху и снизу.
– Может быть, у них не хватает сил для нападения?
– Глупости. Думаю, нас заманивают в мышеловку. – Сержант активировал пушку. – Надо изменить маршрут. Поберегись!
Пурпур выстрела разметал осколки стены, открывая проход в соседний коридор. Осторожно и очень медленно Лдодг выглянул в образовавшийся пролом и тотчас отпрянул, буквально падая назад. А из пролома, шипя сгустками желтого пламени, зачастили выстрелы армейских автоматических плазменных винтовок «Эл Один Три Пи Восемь».
– Дьявол! Теперь, похоже, киборги! – Сержант поднялся и, не целясь, послал в глубину пролома длинную очередь. – Отходим, их там слишком много.
Бегом все ринулись к дверям, ведущим из коридора. Сзади не утихал шум выстрелов.
– Не целясь бьют, скоты! – Лдодг распахнул створки дверей. – И винтовки эти взяли, чтобы мы их слышали и видели. Не хотят нас сейчас убивать. Стоять!
Миновав двери, группа оказалась в просторном, совершенно пустом, ярко освещенном зале. Подчиняясь окрику сержанта, все замерли у входа.
Лдодг, словно хищный зверь, почувствовавший что-то, подобрался, всматриваясь и вслушиваясь.
– Тут что-то есть… – Гурянин повел стволом «хэндкэннона». – Чертовщина какая-то.
– Здесь никого не может быть, Агадт! – Гунар положил ему руку на плечо. – Тут даже таракану некуда спрятаться. Это нервы. Похоже, ты сильно устал, сержант.
Борен, не сомневавшийся в чутье своего соплеменника и помнивший непонятный инцидент в комнате, где оставили Луцкого и Ортегу, медленно двинулся вдоль стены, не спуская пальца с гашетки. Ельчев, подчиняясь настрою командира, сделав шаг в сторону и опустившись на одно колено, осматривал свой сектор зала через прицел скротчера. Только капитан Софтли остался за спиной Лдодга, усталый и раздраженный этими неуместными, по его мнению, играми.
Дажд медленно, словно подкрадывающаяся кошка, скользил, все дальше отходя от стоящих у входа товарищей. На мгновение переведя взгляд на ствол пушки, он вдруг неясно увидел нечто на дальнем плане. Однако стоило ему сфокусировать взгляд, как это нечто исчезло. Гурянин тряхнул головой и вновь всмотрелся в пустоту, стараясь сфокусировать взгляд на воображаемой точке неподалеку от себя. От усилия на глаза навернулись слезы. Пустота изменилась, превращаясь в неясные силуэты, словно смазанный след на поднесенном вплотную к глазам чистом стекле. Но Борен уже уловил настройку, при которой картинка начала проявляться. Он сморгнул слезу, и в этот миг взревел «Томпсон» Лдодга.
Проявившееся вдруг «знойное марево» качнулось в сторону Дажда, и он инстинктивно вдавил клавишу гашетки. И ад разверзся в зале.
Залпы «хэндкэннонов» взрывали гладкий пол, уродовали стены. В ушах стоял истошный визг, звучавший в диапазоне, близком к ультразвуку. Капитан Софтли так и не успел понять, что же произошло, когда над его головой шевельнулся воздух, обрушиваясь смертоносным клинком. Гунар, словно тяжелая тряпочная кукла, рухнул, заливая пол кровью и грязно-серой мозговой массой, выливающимися из разрубленной до самой шеи головы.
Стоявший перед ним Лдодг, почувствовав движение, рухнул на пол, разворачиваясь в падении. Что-то острое, словно бритва, чиркнуло его по груди, распарывая легкий бронежилет и царапая кожу. Пурпур смерти, вырвавшись из ствола пушки, разметал нападавшего, завалившего сержанта своими холодными скользкими ошметками.
Ельчев, чудом увернувшись от смертельного удара врага, потерял часть плеча и теперь, пятясь, отходил к выходу, размахивая зажатым в целой руке скротчером с опустевшим вмиг магазином.
Борен воспользовался падением Лдодга и, не отпуская гашетку, мерно водил изрыгающим смерть стволом по залу на уровне пояса. Глаза его горели бешенством, которое не позволило ему вовремя заметить врага. С хриплым звуком кровавая нить захлестнула его ноги на уровне колен, и гурянин с ревом более страшным, чем рев «хэндкэннона», рухнул на пол, где его поджидала невидимая смерть.
Не дойдя до дверей пару шагов, Ельчев остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, глядя с удивлением на свои грудь и живот, разошедшиеся, словно масло под ударом ножа. Он стоял еще несколько секунд, пытаясь отпустившей скротчер рукой удержать вываливающиеся из живота внутренности. Последний вздох, пузырясь, покинул раскрывшееся легкое, и солдат, не проронив ни звука, осел. Да гак и не смог подняться, провалившись в небытие.
А сержант Лдодг, поняв, что это конец, даже не поднялся на ноги. Не осталось куража для криков и стрельбы. Он чет со просчитывал ситуацию и понимал, что обречен. Эмоции уступили место трезвой, холодной, отчаянной ненависти. Он был готов к последнему фокусу, которому научился еще во время войны людей с гурянами.
Выхватив тяжелый десантный нож, он торопливо, одним движением, отщелкнул крышку предохранительного блока магазина пушки. Воткнув широкое лезвие в плату, он перемкнул схему, сделав то, до чего не додумались конструкторы, но вычислили некоторые солдаты. Эта нехитрая операция блокировала отсекатель импульсов и реле защиты от перегрузки, превращая «хэндкэннон» в импровизированную мину большой мощности с ручным взрывателем. При первой же попытке произвести выстрел пушка взрывалась, используя единовременно весь заряд магазина. Кривая усмешка тронула его губы. Теперь ему уже не могли помешать. Он вознес гурянским богам короткую молитву о том, чтобы побольше врагов забрать с собой. Воздух над ним шевельнулся, и сержант нажал на спуск…
Плиты причального комплекса вспухли волдырем, не в силах противостоять энергии взрыва, родившегося в их недрах. Языки пламени кипящей пеной плеснули в образовавшиеся щели. Огненные змеи промчались по уцелевшим внутренним коридорам, выгибая переборки и вырывая двери. Пламя иссякло, уступив место смрадному дыму, клубящемуся над глубокой и широкой воронкой, изуродовавшей распростертое тело причального комплекса.
Командор имел кабинеты на всех принадлежащих ему судах и мог, при желании, находиться в любом из них. Апартаменты, расположенные на флагмане, были самыми большими и шикарными.
В непосредственной близости от командного мостика линкора, на соседнем этаже и был оборудован рабочий кабинет. На многочисленные дисплеи его выводилась вся информация с командных постов корабля. Средства связи, в том числе и громкой, позволяли при необходимости общаться с любым отсеком и любым подразделением линкора. В одном из углов кабинета располагался дублирующий пилотский пульт управления, для активации которого командору было достаточно приложить ладонь к сканеру на краю пульта.
К рабочему кабинету примыкала комфортная, просторная каюта, оснащенная всеми благами цивилизации. Именно в ней и расположился ожидавший прибытия Мердока Дик. Он сидел в удобном анатомическом кресле перед огромным плазменным экраном, на котором шла трансляция сводки новостей Информационного Агентства «Трион-Инфо». Как и несколько дней назад в доме командора, Амос удивился отсутствию какого-либо отпечатка души хозяина на обстановке и в оформлении каюты. Словно торгующая интерьерами компания создала выставочный образец богатого гостиничного номера, не принадлежавшего никому, но одинаково удобного для всех. Эта безликая универсальность бросалась в глаза, заставляя размышлять над причинами.
– Мир твоему дому! – Дик кивнул пилоту, указывая на точно такое же, как у него, кресло. – Хотя твой дом теперь – это мы, а значит, мира тебе не видать. Садись. Скоро закончится, тогда поговорим.
Миловидная девушка-диктор, расположившись на фоне причудливого герба провинции Трион, мелодичным голосом зачитывала последние политические события: «…выдвинуты обвинения без предоставления каких-либо основательных подтверждений. Государственной канцелярией передана лорду-наместнику Триона господину Аглайду вербальная нота, в которой и оговаривались все перечисленные претензии. Накануне получения документа в составе правительства провинции Трион были проведены небольшие кадровые перемещения. Новым составом правительства во главе с лордом-наместником господином Аглайдом подготовлен и передан центру ответный ряд требований. Основу их составляет официально сформулированное давнее желание всех подданных провинции обрести автономию и политическую независимость от центра. Аналитики правительства Триона предсказывают желание Империи решить этот вопрос привычным силовым методом. В этой связи правительство Триона вынуждено объявить всеобщую мобилизацию лиц, годных к строевой службе и вспомогательным работам. Кроме того…» Командор отключил экран, переведя взгляд на изумленного пилота.
– Хе-хе. Вижу, для тебя это большая новость… – Пират, поднявшись с кресла, взял со стоявшего рядом низкого столика деревянную сигарную коробку, приоткрыв, протянул ее Мердоку. На отрицательный жест последнего достал одну себе. – Напрасно. Это великолепный сорт мутировавшего табака. Его выращивают на одной из искусственно обжитых планет нашей провинции. По моему мнению, он ничем не уступает лучшим дунгийским сортам.
Командор, раскурив сигару, несколько секунд постоял молча, смакуя оставшийся на губах вкус. Затем жестом пригласил поднявшегося вслед за хозяином каюты пилота следовать в кабинет.
– Зачем отказывать себе в маленьких радостях, если дольше отведенного все равно не проживешь? Кому нужна пресная жизнь? Но полно об этом… Как тебе новость?
– Это неожиданно. Не уверен, что реакция Империи будет соответствовать той, которую от нее ждут. – Амос был несколько растерян, не понимая действий правительства Триона.
– А ты думаешь, что Трион рассчитывает на мирный исход, после того как покрутил красной тряпкой перед носом быка? – Пират довольно хмыкнул, выпуская ленивое облачко дыма со сладковатым ароматом пряностей и тропического леса.
– А что, Трион может рассчитывать на противостояние с Империей?
– Ну, смотря что называть противостоянием. Если открытое рубил обо, то однозначно – нет. Но ведь пикадору не приходит в голову тягаться с быком мощью.
– Бред какой-то… – Мердок покачал головой.
– Время покажет. А сейчас у нас есть другой вопрос. Мне кажется, ты достаточно изучил матчасть «Аваттара». Линкор должен еще какое-то время оставаться здесь, около Атмелькана. Я же собираюсь отлучиться. И хочу сделать это на воссозданном «Бризе». Предлагаю слетать со мной. Думаю, Престос не заскучает без твоего общества.
Боевой корабль-матка больше всего сейчас походил на разворошенный муравейник. Потоки существ мчались по его коридорам, спеша занять боевые места. Лифты расплескивали потоки существ по сосудам многочисленных коридоров на верхних стартовых палубах. Гул топота заглушал басовитый вой тревожных сирен. Норматив пять минут до готовности батарей открыть огонь давал кораблю-матке возможность выжить, а экипажам боевых летательных аппаратов использовать свои дополнительные десять минут до доклада о готовности к вылету. Таким образом, через пятнадцать минут после срабатывания сигнала боевой тревоги корабль-матка был способен выпустить из своего чрева тысячи боевых универсальных летательных аппаратов ближнего радиуса действия. Маневренные и небольшие, вооруженные ракетными комплексами и энергетическими пушками, аппараты эти представляли собой огромную опасность. Благодаря своему количеству и скорости они могли расправиться со многими серьезными боевыми кораблями так, как расправляются с врагами дикие лесные пчелы.
– Внимание экипажам. Проведена передача координат восьми целей, подлежащих уничтожению.
Потоки существ иссякли. Голос автоматического оповещения свободно разносился по всему кораблю. Тысяча стальных диких пчел замерла в готовности, ожидая получения команды для атаки.
Из двух десятков собравшихся в громадной командной рубке офицеров никто не проявлял испуга или растерянности. Еще вчера после просмотра программы вечерних новостей «Время Триона» – как и другие корабли и иные подразделения имперских погранвойск, базирующихся на территории провинции Трион, – корабль-матка перешел на усиленный режим охраны. Офицеры скорее пребывали в ироническом настроении, рассматривая на больших голографических экранах восемь кораблей, с одного из которых было получено семнадцать минут назад ультимативное требование о сдаче. Все восемь были однозначно опознаны и не представляли для «Улья» серьезной угрозы. Самым сильным среди них был древний линкор класса «Споук». Удивляло, что он еще на ходу, потому как эту рухлядь, снятую с вооружения больше века назад, можно было увидеть только на корабельных кладбищах, в музеях и в каталогах.
– Да они, наверное, белены объелись. – Капитан «Улья» развернулся и, подойдя к картам совсем близко, осматривал окрестности. – Это просто самоубийство. Или мы чего-то не понимаем? Координаторы, доложить обстановку!
– Никаких изменений. Три буксира местной добывающей компании с массивом метеоритной руды, запросившие разрешения отсидеться рядом с нами – пока пираты не уйдут. Восемь боевых кораблей различных классов. Перестроились в боевой порядок и начали сближение.
– Дьявол, в чем же суть? – Капитан не отрывался от карты, – А что с буксирами? Их проверили?
– Сканирование груза подтвердило монолитность и состав, соответствующий заявленному в представленной ими декларации. – Координатор немного замялся. – Буксиры идентифицированы как тягловые сухогрузы класса «Мул». Но…
– Что? Что – но? – Капитан, измучивший себя размышлениями, готов был взорваться.
– Идентификация выдает соответствие на шестьдесят процентов. Возможно, местные компании занимаются перестройкой без занесения в единый реестр. Ведь «Мул» это очень старый класс.
– Капитан, у нас не остается времени. – Первый помощник кивнул на экран. – Надо выпускать птичек. Наши батареи не справятся…
– Вижу. – Капитан, вдруг успокоившись, уселся в свое кресло. – Координаторы! Команду атаки всем экипажам!
Мгновение спустя корабль-матка, имевший форму гигантского шара, покрытого шипами раскрывшихся бронированных заслонок, окутался облаком выскользнувших из своих мини-доков боевых аппаратов. Словно споры одуванчика на ветру, облако вытянулось, отрываясь от стебелька и устремляясь к своей цели. Все ближе подлетал смертоносный рой к сломавшим четкий строй кораблям. Все восемь кораблей, делая беспорядочные ракетные залпы, широким веером разошлись в разные стороны, набирая скорость.
– Что они делают, черт возьми? – Капитан, вновь поднявшись, прильнул к карте.
– Внимание! Абордажная атака! Абордажная атака – Голос автоматического оповещения стеганул по ушам.
– Что? Координаторы, мать вашу! Вы что, все с ума посходили? – Казалось, капитан сам готов бросится на мостик координаторов.
– Сэр! Мы только что атакованы сбросившими груз буксирами! – Испуганный голос докладывавшего координатора дрожал.
– Направить подразделения охраны к местам прорыва абордажных команд. Постараться взять их живыми! – Капитан обвел взглядом офицеров. – Все это настолько глупо, что я не могу ничего понять в их…
Договорить фразу он не успел, потому что корабль-матка провалился в бездну межпространственного прыжка. И тотчас, словно получив команду, все восемь кораблей последовали за исчезнувшим «Ульем». А потерявшие свой дом стальные «пчелы» заметались в растерянности. Не имея громоздких прыжковых генераторов и большого запаса хода, они были обречены. Обречены ждать, наблюдая, как тает серебристое сияние ушедших в межпространственный прыжок кораблей. Ждать и надеяться на появление неведомого спасателя.
– Куда на этот раз? – Огромный гурянин, радостно скалясь, не ожидал ответа, а просто обратился к сержанту, приветствуя его.
– А куда забросят, там и поработаем. Какая тебе, толстозадый, разница? – Сержант нарочито грозно из-под седых кустистых бровей глянул на возвышавшегося перед ним солдата, но в следующий миг в глазах его вспыхнули искры дружеской улыбки. – Всем внимание. Время до десяти утра – помолиться, отдать долги, попрощаться с мамочками и этим бренным миром. Разойдись.
Примерно такой была почти каждая их встреча на мобилизационных пунктах Свободного Легиона. Мелькали города и планеты, кто-то не появлялся больше – начав лучшую жизнь либо уйдя в мир иной. Но большая часть команды, приняв на освободившиеся места новичков, не менялась. Благо командование Легиона старалось оставлять притершихся людей вместе, собирая их на следующие акции. Бог знает, как удавалось ему отслеживать выживших при очередном найме. Это оправдывало себя слаженностью работы и ненужностью лагерей-отстойников для обкатки команд.
– Ро, ты чем займешься? – Хаидт Тодг – тот самый «толстозадый», подошел к худому смуглому человеку с тонкими чертами лица. Быть может, внешность, а может, злопамятность и удивительная даже для воина способность выживать и приспосабливаться в любых условиях стали причиной того, что никто, кроме друзей, не звал Ро Луиша Фигу иначе как Крысой. Правда, звучало это не с теми интонациями, которыми пользуются брезгливые и пугливые домохозяйки, а скорее с определенной долей зависти.
– Не знаю… – Фигу выплюнул легко наркотическую жвачку на серые плиты плаца. – Просижу весь вечер в каком-нибудь кабаке, а потом сниму шлюху и прокувыркаюсь с ней остаток ночи. Надо хорошенько разгрузиться перед работой. Пошли со мной. Или у тебя свои планы?
– Да есть маленькое дельце, но это ненадолго. – Тодг, определяя время, посмотрел на коммуникатор. – Ты, когда определишься, сбрось мне сообщение, где завис, а я чуток попозже подгребу.
– Принял. Только не задерживайся долго. Я хочу успеть хорошенько оттянуться.
– У меня опять плохие вести, – поднялся он навстречу появившемуся в приемной Лакаскаду.
– Заходи. – Томас, кивнув секретарше, прошел в свой кабинет. – Что, настолько плохие, что ты хочешь испортить мне настроение с самого утра?
– Настолько плохие, что, думаю, пора вам вызывать адвокатов из «Доплер и Кох», с которыми у нас контракт на юридическую поддержку в судебных процессах.
– В судебных процессах?
– Да. Вчера адвокаты Государственного Банка подали исковое заявление в Имперский Арбитражный Суд. Думаю, вы не считаете их слишком неправыми. Ведь они на удивление долго ждали, надеясь, что мы начнем платить долги. У нас две недели на подготовку материалов или принятие мирового соглашения. А там, соответственно, первое заседание суда.
– Ну и что нам светит? – Лакаскад уселся в свое кресло, увеличивая с пульта мощность кондиционера.
– Что светит? Вы, наверное, хотели спросить, сколько вам светит? Да нас просто разорвут в клочья! – Юрист потер виски. – Нас съедят, как легкую закуску! Все против нас!
– Ясно. А если мы подключим этих ребят из «Доплер и Кох»?
– А я и говорю про этот вариант. Иного пути вообще нет.
– Черт! Должен быть какой-нибудь выход.
– Выход? Выход есть всегда. Например, застрелиться. Но в ваши двадцать три года об этом рано думать. Никто не застрахован от ошибок. Ваш покойный отец, мир его праху, тоже совершал ошибки. Только он эти ошибки умудрялся просчитывать и, соответственно, был готов к ним. Вы, похоже, просто просчитались. Мы приватно общались с финансовым директором. Он не видит иного выхода, как пойти на мировую и отдать и незапущенное производство, и саму компанию. Иначе мы не сможем погасить долг. В этом случае вы хотя бы останетесь на свободе, имея возможность начать все заново.
– Что, другого варианта нет?
– Есть, чисто теоретический. Вы еще можете за эти две недели привлечь инвесторов и благодаря им погасить текущие долги. Но, как вы, наверное, понимаете, инвесторов нам в данной ситуации не найти. Нас обложили, как медведя в берлоге. И на этот раз силы слишком неравны.
– Ладно. Спасибо. Вы свободны. Мне нужно хорошенько подумать над всем этим. Быть может, я все же найду выход. – Томас поднялся, пожал на прощание руку старому юристу, а затем ткнул клавишу селектора. – Танка, холодный чай, пожалуйста.
В кабинете было явно душно. Похоже, система климатического контроля барахлила. Лакаскад чувствовал, как катится между лопаток липкая струйка пота. Он выгнул спину, промакивая ее рубашкой.
Дверь тихонько отворилась, и вошла секретарша с подносом, на котором стоял запотевший стакан. Томас любил выпить в жару стаканчик этого тонизирующего напитка. К тому же изготовление его не требовало ни много времени, ни каких-либо сложных ингредиентов. Заваривался любимый Томасом черный крупнолистовой чай с Антара, имевший терпкий вкус. В него добавлялся лимонный сок и сахар. Затем все это охлаждалось в холодильнике. Перед тем как налить чай в высокий узкий стакан, к полученной смеси добавлялась холодная газированная вода. После этих нехитрых действий напиток был готов к употреблению.
Лакаскад сделал большой глоток и вдруг почувствовал прикосновение нежных рук к спине.
– Я же уже говорил – нет! – Томас движением плеч стряхнул руки. – Я не хочу тебя обидеть, Танка. Ты великолепная женщина и наверняка чудесный человек. Ты достойна лучшего и найдешь его. А у меня есть любимая женщина, и мне не нужно никого другого.
– Тебе ведь плохо сейчас. Плохо, а она тебе не помогает. Я только хочу, чтобы тебе было хорошо. Позволь мне сделать тебе хорошо. Я не буду просить большего.
– Послушай, Танка… Пожалуйста… Не надо. Просто уйди сейчас. И давай больше не будем трепать друг другу нервы, возвращаясь к этому вопросу.
Секретарша повернулась и молча выбежала из кабинета.
– Дьявол! Только этого мне сейчас не хватало! – Лакаскад нечаянно опрокинул стакан, залив бумаги. Ему вдруг захотелось бросить все и оказаться рядом со своей женой. Он не стал даже прибирать на столе. Просто встал и вышел из офиса. Домой он несся как угорелый – без мыслей, без переживаний, с одним лишь желанием быстрее увидеть любимого человека.
Вот уже солнечный свет сменился искусственным освещением подземного гаража. Еще минута, и сверкающий лифт понес его через сотни метров металла, бетона и стекла. Входная дверь бесшумно скользнула в сторону. Оказавшись в холле, Томас хотел позвать жену, но вдруг услышал приглушенные всхлипывания, доносившиеся со стороны их спальни. Обеспокоенный, он прошел к спальне и замер в темноте коридора, пораженный увиденной картиной.
На их огромной супружеской кровати лежала, раскинувшись и счастливо, со всхлипываниями постанывая, его любимая жена. А над ней, покрытый капельками пота, ритмично двигался, хрипло дыша, Ронг. И запах… Тот запах, что почувствовал Томас, не поняв, несколько дней назад в гостиной. Который чувствовал, не обращая внимания, еще несколько раз… Запах бурного, изнуряющего секса.
Лакаскад попятился, не издав ни звука, и, развернувшись, вышел вон.
– Сука. Да пошли они все.
Он быстро спустился в центральный холл жилого комплекса и, выбравшись наружу, побрел куда глаза глядят.
* * *
Несмотря на то что их проникновение в информационную сеть – а значит, и точное место нахождения в это время – однозначно засекли, никто не преследовал их и не делал попыток атаковать. Они быстро продвигались, ведомые Ельчевым. И всегда какая-то из дверей оказывалась открытой, без труда пропуская их в следующий коридор или помещение.– Похоже, нас ведут… – Сержант Лдодг жестом дал команду остановиться. – Слишком все гладко проходит.
– Но пока мы двигаемся в нужном нам направлении. Может быть, они считают, что мы вернулись назад? – Софтли не был столь пессимистично настроен.
– Ага. И поэтому оставили проходы незаблокированными? Да любой, зная, что враги пробились на другой этаж, перекрыл бы не только его, но и этажи сверху и снизу.
– Может быть, у них не хватает сил для нападения?
– Глупости. Думаю, нас заманивают в мышеловку. – Сержант активировал пушку. – Надо изменить маршрут. Поберегись!
Пурпур выстрела разметал осколки стены, открывая проход в соседний коридор. Осторожно и очень медленно Лдодг выглянул в образовавшийся пролом и тотчас отпрянул, буквально падая назад. А из пролома, шипя сгустками желтого пламени, зачастили выстрелы армейских автоматических плазменных винтовок «Эл Один Три Пи Восемь».
– Дьявол! Теперь, похоже, киборги! – Сержант поднялся и, не целясь, послал в глубину пролома длинную очередь. – Отходим, их там слишком много.
Бегом все ринулись к дверям, ведущим из коридора. Сзади не утихал шум выстрелов.
– Не целясь бьют, скоты! – Лдодг распахнул створки дверей. – И винтовки эти взяли, чтобы мы их слышали и видели. Не хотят нас сейчас убивать. Стоять!
Миновав двери, группа оказалась в просторном, совершенно пустом, ярко освещенном зале. Подчиняясь окрику сержанта, все замерли у входа.
Лдодг, словно хищный зверь, почувствовавший что-то, подобрался, всматриваясь и вслушиваясь.
– Тут что-то есть… – Гурянин повел стволом «хэндкэннона». – Чертовщина какая-то.
– Здесь никого не может быть, Агадт! – Гунар положил ему руку на плечо. – Тут даже таракану некуда спрятаться. Это нервы. Похоже, ты сильно устал, сержант.
Борен, не сомневавшийся в чутье своего соплеменника и помнивший непонятный инцидент в комнате, где оставили Луцкого и Ортегу, медленно двинулся вдоль стены, не спуская пальца с гашетки. Ельчев, подчиняясь настрою командира, сделав шаг в сторону и опустившись на одно колено, осматривал свой сектор зала через прицел скротчера. Только капитан Софтли остался за спиной Лдодга, усталый и раздраженный этими неуместными, по его мнению, играми.
Дажд медленно, словно подкрадывающаяся кошка, скользил, все дальше отходя от стоящих у входа товарищей. На мгновение переведя взгляд на ствол пушки, он вдруг неясно увидел нечто на дальнем плане. Однако стоило ему сфокусировать взгляд, как это нечто исчезло. Гурянин тряхнул головой и вновь всмотрелся в пустоту, стараясь сфокусировать взгляд на воображаемой точке неподалеку от себя. От усилия на глаза навернулись слезы. Пустота изменилась, превращаясь в неясные силуэты, словно смазанный след на поднесенном вплотную к глазам чистом стекле. Но Борен уже уловил настройку, при которой картинка начала проявляться. Он сморгнул слезу, и в этот миг взревел «Томпсон» Лдодга.
Проявившееся вдруг «знойное марево» качнулось в сторону Дажда, и он инстинктивно вдавил клавишу гашетки. И ад разверзся в зале.
Залпы «хэндкэннонов» взрывали гладкий пол, уродовали стены. В ушах стоял истошный визг, звучавший в диапазоне, близком к ультразвуку. Капитан Софтли так и не успел понять, что же произошло, когда над его головой шевельнулся воздух, обрушиваясь смертоносным клинком. Гунар, словно тяжелая тряпочная кукла, рухнул, заливая пол кровью и грязно-серой мозговой массой, выливающимися из разрубленной до самой шеи головы.
Стоявший перед ним Лдодг, почувствовав движение, рухнул на пол, разворачиваясь в падении. Что-то острое, словно бритва, чиркнуло его по груди, распарывая легкий бронежилет и царапая кожу. Пурпур смерти, вырвавшись из ствола пушки, разметал нападавшего, завалившего сержанта своими холодными скользкими ошметками.
Ельчев, чудом увернувшись от смертельного удара врага, потерял часть плеча и теперь, пятясь, отходил к выходу, размахивая зажатым в целой руке скротчером с опустевшим вмиг магазином.
Борен воспользовался падением Лдодга и, не отпуская гашетку, мерно водил изрыгающим смерть стволом по залу на уровне пояса. Глаза его горели бешенством, которое не позволило ему вовремя заметить врага. С хриплым звуком кровавая нить захлестнула его ноги на уровне колен, и гурянин с ревом более страшным, чем рев «хэндкэннона», рухнул на пол, где его поджидала невидимая смерть.
Не дойдя до дверей пару шагов, Ельчев остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, глядя с удивлением на свои грудь и живот, разошедшиеся, словно масло под ударом ножа. Он стоял еще несколько секунд, пытаясь отпустившей скротчер рукой удержать вываливающиеся из живота внутренности. Последний вздох, пузырясь, покинул раскрывшееся легкое, и солдат, не проронив ни звука, осел. Да гак и не смог подняться, провалившись в небытие.
А сержант Лдодг, поняв, что это конец, даже не поднялся на ноги. Не осталось куража для криков и стрельбы. Он чет со просчитывал ситуацию и понимал, что обречен. Эмоции уступили место трезвой, холодной, отчаянной ненависти. Он был готов к последнему фокусу, которому научился еще во время войны людей с гурянами.
Выхватив тяжелый десантный нож, он торопливо, одним движением, отщелкнул крышку предохранительного блока магазина пушки. Воткнув широкое лезвие в плату, он перемкнул схему, сделав то, до чего не додумались конструкторы, но вычислили некоторые солдаты. Эта нехитрая операция блокировала отсекатель импульсов и реле защиты от перегрузки, превращая «хэндкэннон» в импровизированную мину большой мощности с ручным взрывателем. При первой же попытке произвести выстрел пушка взрывалась, используя единовременно весь заряд магазина. Кривая усмешка тронула его губы. Теперь ему уже не могли помешать. Он вознес гурянским богам короткую молитву о том, чтобы побольше врагов забрать с собой. Воздух над ним шевельнулся, и сержант нажал на спуск…
Плиты причального комплекса вспухли волдырем, не в силах противостоять энергии взрыва, родившегося в их недрах. Языки пламени кипящей пеной плеснули в образовавшиеся щели. Огненные змеи промчались по уцелевшим внутренним коридорам, выгибая переборки и вырывая двери. Пламя иссякло, уступив место смрадному дыму, клубящемуся над глубокой и широкой воронкой, изуродовавшей распростертое тело причального комплекса.
* * *
– Мердок, тебя командор вызывает. – Капитан линкора «Аваттар», видя, с каким маниакальным усердием новый член команды изучает незнакомую ему технику и с какой легкостью прирожденного пилота общается с линкором, изменил свое отношение к ставленнику командора. – Он ждет тебя в своем кабинете.Командор имел кабинеты на всех принадлежащих ему судах и мог, при желании, находиться в любом из них. Апартаменты, расположенные на флагмане, были самыми большими и шикарными.
В непосредственной близости от командного мостика линкора, на соседнем этаже и был оборудован рабочий кабинет. На многочисленные дисплеи его выводилась вся информация с командных постов корабля. Средства связи, в том числе и громкой, позволяли при необходимости общаться с любым отсеком и любым подразделением линкора. В одном из углов кабинета располагался дублирующий пилотский пульт управления, для активации которого командору было достаточно приложить ладонь к сканеру на краю пульта.
К рабочему кабинету примыкала комфортная, просторная каюта, оснащенная всеми благами цивилизации. Именно в ней и расположился ожидавший прибытия Мердока Дик. Он сидел в удобном анатомическом кресле перед огромным плазменным экраном, на котором шла трансляция сводки новостей Информационного Агентства «Трион-Инфо». Как и несколько дней назад в доме командора, Амос удивился отсутствию какого-либо отпечатка души хозяина на обстановке и в оформлении каюты. Словно торгующая интерьерами компания создала выставочный образец богатого гостиничного номера, не принадлежавшего никому, но одинаково удобного для всех. Эта безликая универсальность бросалась в глаза, заставляя размышлять над причинами.
– Мир твоему дому! – Дик кивнул пилоту, указывая на точно такое же, как у него, кресло. – Хотя твой дом теперь – это мы, а значит, мира тебе не видать. Садись. Скоро закончится, тогда поговорим.
Миловидная девушка-диктор, расположившись на фоне причудливого герба провинции Трион, мелодичным голосом зачитывала последние политические события: «…выдвинуты обвинения без предоставления каких-либо основательных подтверждений. Государственной канцелярией передана лорду-наместнику Триона господину Аглайду вербальная нота, в которой и оговаривались все перечисленные претензии. Накануне получения документа в составе правительства провинции Трион были проведены небольшие кадровые перемещения. Новым составом правительства во главе с лордом-наместником господином Аглайдом подготовлен и передан центру ответный ряд требований. Основу их составляет официально сформулированное давнее желание всех подданных провинции обрести автономию и политическую независимость от центра. Аналитики правительства Триона предсказывают желание Империи решить этот вопрос привычным силовым методом. В этой связи правительство Триона вынуждено объявить всеобщую мобилизацию лиц, годных к строевой службе и вспомогательным работам. Кроме того…» Командор отключил экран, переведя взгляд на изумленного пилота.
– Хе-хе. Вижу, для тебя это большая новость… – Пират, поднявшись с кресла, взял со стоявшего рядом низкого столика деревянную сигарную коробку, приоткрыв, протянул ее Мердоку. На отрицательный жест последнего достал одну себе. – Напрасно. Это великолепный сорт мутировавшего табака. Его выращивают на одной из искусственно обжитых планет нашей провинции. По моему мнению, он ничем не уступает лучшим дунгийским сортам.
Командор, раскурив сигару, несколько секунд постоял молча, смакуя оставшийся на губах вкус. Затем жестом пригласил поднявшегося вслед за хозяином каюты пилота следовать в кабинет.
– Зачем отказывать себе в маленьких радостях, если дольше отведенного все равно не проживешь? Кому нужна пресная жизнь? Но полно об этом… Как тебе новость?
– Это неожиданно. Не уверен, что реакция Империи будет соответствовать той, которую от нее ждут. – Амос был несколько растерян, не понимая действий правительства Триона.
– А ты думаешь, что Трион рассчитывает на мирный исход, после того как покрутил красной тряпкой перед носом быка? – Пират довольно хмыкнул, выпуская ленивое облачко дыма со сладковатым ароматом пряностей и тропического леса.
– А что, Трион может рассчитывать на противостояние с Империей?
– Ну, смотря что называть противостоянием. Если открытое рубил обо, то однозначно – нет. Но ведь пикадору не приходит в голову тягаться с быком мощью.
– Бред какой-то… – Мердок покачал головой.
– Время покажет. А сейчас у нас есть другой вопрос. Мне кажется, ты достаточно изучил матчасть «Аваттара». Линкор должен еще какое-то время оставаться здесь, около Атмелькана. Я же собираюсь отлучиться. И хочу сделать это на воссозданном «Бризе». Предлагаю слетать со мной. Думаю, Престос не заскучает без твоего общества.
* * *
– Боевая тревога! Боевая тревога! Расчетам батарей к бою! Экипажи летательных аппаратов на вылет! Боевая тревога!Боевой корабль-матка больше всего сейчас походил на разворошенный муравейник. Потоки существ мчались по его коридорам, спеша занять боевые места. Лифты расплескивали потоки существ по сосудам многочисленных коридоров на верхних стартовых палубах. Гул топота заглушал басовитый вой тревожных сирен. Норматив пять минут до готовности батарей открыть огонь давал кораблю-матке возможность выжить, а экипажам боевых летательных аппаратов использовать свои дополнительные десять минут до доклада о готовности к вылету. Таким образом, через пятнадцать минут после срабатывания сигнала боевой тревоги корабль-матка был способен выпустить из своего чрева тысячи боевых универсальных летательных аппаратов ближнего радиуса действия. Маневренные и небольшие, вооруженные ракетными комплексами и энергетическими пушками, аппараты эти представляли собой огромную опасность. Благодаря своему количеству и скорости они могли расправиться со многими серьезными боевыми кораблями так, как расправляются с врагами дикие лесные пчелы.
– Внимание экипажам. Проведена передача координат восьми целей, подлежащих уничтожению.
Потоки существ иссякли. Голос автоматического оповещения свободно разносился по всему кораблю. Тысяча стальных диких пчел замерла в готовности, ожидая получения команды для атаки.
Из двух десятков собравшихся в громадной командной рубке офицеров никто не проявлял испуга или растерянности. Еще вчера после просмотра программы вечерних новостей «Время Триона» – как и другие корабли и иные подразделения имперских погранвойск, базирующихся на территории провинции Трион, – корабль-матка перешел на усиленный режим охраны. Офицеры скорее пребывали в ироническом настроении, рассматривая на больших голографических экранах восемь кораблей, с одного из которых было получено семнадцать минут назад ультимативное требование о сдаче. Все восемь были однозначно опознаны и не представляли для «Улья» серьезной угрозы. Самым сильным среди них был древний линкор класса «Споук». Удивляло, что он еще на ходу, потому как эту рухлядь, снятую с вооружения больше века назад, можно было увидеть только на корабельных кладбищах, в музеях и в каталогах.
– Да они, наверное, белены объелись. – Капитан «Улья» развернулся и, подойдя к картам совсем близко, осматривал окрестности. – Это просто самоубийство. Или мы чего-то не понимаем? Координаторы, доложить обстановку!
– Никаких изменений. Три буксира местной добывающей компании с массивом метеоритной руды, запросившие разрешения отсидеться рядом с нами – пока пираты не уйдут. Восемь боевых кораблей различных классов. Перестроились в боевой порядок и начали сближение.
– Дьявол, в чем же суть? – Капитан не отрывался от карты, – А что с буксирами? Их проверили?
– Сканирование груза подтвердило монолитность и состав, соответствующий заявленному в представленной ими декларации. – Координатор немного замялся. – Буксиры идентифицированы как тягловые сухогрузы класса «Мул». Но…
– Что? Что – но? – Капитан, измучивший себя размышлениями, готов был взорваться.
– Идентификация выдает соответствие на шестьдесят процентов. Возможно, местные компании занимаются перестройкой без занесения в единый реестр. Ведь «Мул» это очень старый класс.
– Капитан, у нас не остается времени. – Первый помощник кивнул на экран. – Надо выпускать птичек. Наши батареи не справятся…
– Вижу. – Капитан, вдруг успокоившись, уселся в свое кресло. – Координаторы! Команду атаки всем экипажам!
Мгновение спустя корабль-матка, имевший форму гигантского шара, покрытого шипами раскрывшихся бронированных заслонок, окутался облаком выскользнувших из своих мини-доков боевых аппаратов. Словно споры одуванчика на ветру, облако вытянулось, отрываясь от стебелька и устремляясь к своей цели. Все ближе подлетал смертоносный рой к сломавшим четкий строй кораблям. Все восемь кораблей, делая беспорядочные ракетные залпы, широким веером разошлись в разные стороны, набирая скорость.
– Что они делают, черт возьми? – Капитан, вновь поднявшись, прильнул к карте.
– Внимание! Абордажная атака! Абордажная атака – Голос автоматического оповещения стеганул по ушам.
– Что? Координаторы, мать вашу! Вы что, все с ума посходили? – Казалось, капитан сам готов бросится на мостик координаторов.
– Сэр! Мы только что атакованы сбросившими груз буксирами! – Испуганный голос докладывавшего координатора дрожал.
– Направить подразделения охраны к местам прорыва абордажных команд. Постараться взять их живыми! – Капитан обвел взглядом офицеров. – Все это настолько глупо, что я не могу ничего понять в их…
Договорить фразу он не успел, потому что корабль-матка провалился в бездну межпространственного прыжка. И тотчас, словно получив команду, все восемь кораблей последовали за исчезнувшим «Ульем». А потерявшие свой дом стальные «пчелы» заметались в растерянности. Не имея громоздких прыжковых генераторов и большого запаса хода, они были обречены. Обречены ждать, наблюдая, как тает серебристое сияние ушедших в межпространственный прыжок кораблей. Ждать и надеяться на появление неведомого спасателя.
* * *
– Ну что, детки, готовы поработать? – Старый сержант подмигнул собравшейся перед ним команде. Большинство из них он знал давно. Это были «псы»: наемники, отребье – так их называли многие кадровые военные. Но сержант, хоть и служил на постоянной основе, не разделял этих мнений. Он видел их в деле. Старый сержант, всю свою жизнь отдавший военным интересам Империи, уважал этих ребят. И надеялся на взаимность. Их уважение дорогого стоило.– Куда на этот раз? – Огромный гурянин, радостно скалясь, не ожидал ответа, а просто обратился к сержанту, приветствуя его.
– А куда забросят, там и поработаем. Какая тебе, толстозадый, разница? – Сержант нарочито грозно из-под седых кустистых бровей глянул на возвышавшегося перед ним солдата, но в следующий миг в глазах его вспыхнули искры дружеской улыбки. – Всем внимание. Время до десяти утра – помолиться, отдать долги, попрощаться с мамочками и этим бренным миром. Разойдись.
Примерно такой была почти каждая их встреча на мобилизационных пунктах Свободного Легиона. Мелькали города и планеты, кто-то не появлялся больше – начав лучшую жизнь либо уйдя в мир иной. Но большая часть команды, приняв на освободившиеся места новичков, не менялась. Благо командование Легиона старалось оставлять притершихся людей вместе, собирая их на следующие акции. Бог знает, как удавалось ему отслеживать выживших при очередном найме. Это оправдывало себя слаженностью работы и ненужностью лагерей-отстойников для обкатки команд.
– Ро, ты чем займешься? – Хаидт Тодг – тот самый «толстозадый», подошел к худому смуглому человеку с тонкими чертами лица. Быть может, внешность, а может, злопамятность и удивительная даже для воина способность выживать и приспосабливаться в любых условиях стали причиной того, что никто, кроме друзей, не звал Ро Луиша Фигу иначе как Крысой. Правда, звучало это не с теми интонациями, которыми пользуются брезгливые и пугливые домохозяйки, а скорее с определенной долей зависти.
– Не знаю… – Фигу выплюнул легко наркотическую жвачку на серые плиты плаца. – Просижу весь вечер в каком-нибудь кабаке, а потом сниму шлюху и прокувыркаюсь с ней остаток ночи. Надо хорошенько разгрузиться перед работой. Пошли со мной. Или у тебя свои планы?
– Да есть маленькое дельце, но это ненадолго. – Тодг, определяя время, посмотрел на коммуникатор. – Ты, когда определишься, сбрось мне сообщение, где завис, а я чуток попозже подгребу.
– Принял. Только не задерживайся долго. Я хочу успеть хорошенько оттянуться.
* * *
В просторном светлом офисе компании «Аттила» поселилась паника. Даже вечно щебечущая молоденькая секретарша затихла за своим терминалом. В приемной молча дожидался прихода хозяина штатный юрист компании.– У меня опять плохие вести, – поднялся он навстречу появившемуся в приемной Лакаскаду.
– Заходи. – Томас, кивнув секретарше, прошел в свой кабинет. – Что, настолько плохие, что ты хочешь испортить мне настроение с самого утра?
– Настолько плохие, что, думаю, пора вам вызывать адвокатов из «Доплер и Кох», с которыми у нас контракт на юридическую поддержку в судебных процессах.
– В судебных процессах?
– Да. Вчера адвокаты Государственного Банка подали исковое заявление в Имперский Арбитражный Суд. Думаю, вы не считаете их слишком неправыми. Ведь они на удивление долго ждали, надеясь, что мы начнем платить долги. У нас две недели на подготовку материалов или принятие мирового соглашения. А там, соответственно, первое заседание суда.
– Ну и что нам светит? – Лакаскад уселся в свое кресло, увеличивая с пульта мощность кондиционера.
– Что светит? Вы, наверное, хотели спросить, сколько вам светит? Да нас просто разорвут в клочья! – Юрист потер виски. – Нас съедят, как легкую закуску! Все против нас!
– Ясно. А если мы подключим этих ребят из «Доплер и Кох»?
– А я и говорю про этот вариант. Иного пути вообще нет.
– Черт! Должен быть какой-нибудь выход.
– Выход? Выход есть всегда. Например, застрелиться. Но в ваши двадцать три года об этом рано думать. Никто не застрахован от ошибок. Ваш покойный отец, мир его праху, тоже совершал ошибки. Только он эти ошибки умудрялся просчитывать и, соответственно, был готов к ним. Вы, похоже, просто просчитались. Мы приватно общались с финансовым директором. Он не видит иного выхода, как пойти на мировую и отдать и незапущенное производство, и саму компанию. Иначе мы не сможем погасить долг. В этом случае вы хотя бы останетесь на свободе, имея возможность начать все заново.
– Что, другого варианта нет?
– Есть, чисто теоретический. Вы еще можете за эти две недели привлечь инвесторов и благодаря им погасить текущие долги. Но, как вы, наверное, понимаете, инвесторов нам в данной ситуации не найти. Нас обложили, как медведя в берлоге. И на этот раз силы слишком неравны.
– Ладно. Спасибо. Вы свободны. Мне нужно хорошенько подумать над всем этим. Быть может, я все же найду выход. – Томас поднялся, пожал на прощание руку старому юристу, а затем ткнул клавишу селектора. – Танка, холодный чай, пожалуйста.
В кабинете было явно душно. Похоже, система климатического контроля барахлила. Лакаскад чувствовал, как катится между лопаток липкая струйка пота. Он выгнул спину, промакивая ее рубашкой.
Дверь тихонько отворилась, и вошла секретарша с подносом, на котором стоял запотевший стакан. Томас любил выпить в жару стаканчик этого тонизирующего напитка. К тому же изготовление его не требовало ни много времени, ни каких-либо сложных ингредиентов. Заваривался любимый Томасом черный крупнолистовой чай с Антара, имевший терпкий вкус. В него добавлялся лимонный сок и сахар. Затем все это охлаждалось в холодильнике. Перед тем как налить чай в высокий узкий стакан, к полученной смеси добавлялась холодная газированная вода. После этих нехитрых действий напиток был готов к употреблению.
Лакаскад сделал большой глоток и вдруг почувствовал прикосновение нежных рук к спине.
– Я же уже говорил – нет! – Томас движением плеч стряхнул руки. – Я не хочу тебя обидеть, Танка. Ты великолепная женщина и наверняка чудесный человек. Ты достойна лучшего и найдешь его. А у меня есть любимая женщина, и мне не нужно никого другого.
– Тебе ведь плохо сейчас. Плохо, а она тебе не помогает. Я только хочу, чтобы тебе было хорошо. Позволь мне сделать тебе хорошо. Я не буду просить большего.
– Послушай, Танка… Пожалуйста… Не надо. Просто уйди сейчас. И давай больше не будем трепать друг другу нервы, возвращаясь к этому вопросу.
Секретарша повернулась и молча выбежала из кабинета.
– Дьявол! Только этого мне сейчас не хватало! – Лакаскад нечаянно опрокинул стакан, залив бумаги. Ему вдруг захотелось бросить все и оказаться рядом со своей женой. Он не стал даже прибирать на столе. Просто встал и вышел из офиса. Домой он несся как угорелый – без мыслей, без переживаний, с одним лишь желанием быстрее увидеть любимого человека.
Вот уже солнечный свет сменился искусственным освещением подземного гаража. Еще минута, и сверкающий лифт понес его через сотни метров металла, бетона и стекла. Входная дверь бесшумно скользнула в сторону. Оказавшись в холле, Томас хотел позвать жену, но вдруг услышал приглушенные всхлипывания, доносившиеся со стороны их спальни. Обеспокоенный, он прошел к спальне и замер в темноте коридора, пораженный увиденной картиной.
На их огромной супружеской кровати лежала, раскинувшись и счастливо, со всхлипываниями постанывая, его любимая жена. А над ней, покрытый капельками пота, ритмично двигался, хрипло дыша, Ронг. И запах… Тот запах, что почувствовал Томас, не поняв, несколько дней назад в гостиной. Который чувствовал, не обращая внимания, еще несколько раз… Запах бурного, изнуряющего секса.
Лакаскад попятился, не издав ни звука, и, развернувшись, вышел вон.
– Сука. Да пошли они все.
Он быстро спустился в центральный холл жилого комплекса и, выбравшись наружу, побрел куда глаза глядят.