Марко Джон. Нарский Шакал (Нарский Шакал - 1)

   Бьяджио любил этот воинственный дом. В течение многих лет он периодически приезжал сюда, всякий раз останавливаясь в одних и тех же покоях, которые талистанский король специально возвел для приема имперских гостей вроде него. Когда у Бьяджио были дела в этой части империи, он мог рассчитывать на гостеприимство Гейлов - те всегда окружали его вниманием. И подозрительностью, разумеется, тоже - но такова уж природа политики, и Бьяджио никогда на них за это не обижался. Гейлы были по большей части людьми, верными нарским идеалам. До недавнего времени они входили в число самых близких союзников Аркуса.
   Барон Блэквуд Гейл демонстративно откинулся на спинку кресла, оторвав его передние ножки от пола. Он задумчиво смотрел в окно. Солнечный луч падал на его полумаску, от чего она ослепительно блестела. Слуги поспешно принесли графин вина и закуску, когда приехал граф. Бьяджио, у которого утренние события неожиданно возбудили аппетит, положил кусок мяса между ломтями хлеба и стал молча есть, с интересом наблюдая за бароном. Желание Гейла разыграть спектакль было вполне предсказуемым, и теперь он терпеливо дожидался его окончания. Стоявшие позади него Ангелы Теней смотрели на Гейла сквозь прорези напоминавших черепа масок.
   - Это такая неожиданность! - заявил Гейл. Он весьма неубедительно разыгрывал обиду, но Бьяджио ему не мешал. - Честно говоря, мы с отцом подумали, что вы о нас забыли. А теперь оказывается, мы снова вам нужны. Ну... - Гейл шумно вздохнул. - Что я могу сказать?
   Бьяджио пожал плечами и налил в свой кубок вина. Он медленно пил, вынуждая Гейла ждать, потом еще медленнее подбавил себе вина. Несмотря на теплую погоду, в замке было прохладно, а граф терпеть не мог холода. Гейл это знал - и специально открыл окно, чтобы в комнату залетал летний ветерок.
   - Вы должны понимать, император не хотел вас обидеть, барон, промолвил наконец Бьяджио. - Но только Арамур имеет доступ к дороге Сакцен. И вполне естественно, что выбор исходного пункта для вторжения пал именно на Арамур.
   - Ха! - с презрением ответил Гейл. - А по-моему, Аркус просто влюбился в этого мальчишку. Я видел, какую коронацию он ему устроил! С Вентранами всегда так. У них есть харизма, и люди не замечают их предательства. Надеюсь, теперь Аркус все видит.
   - Это весьма прискорбно, - согласился Бьяджио.
   Он пересказал Блэквуду Гейлу то немногое, что сам узнал, и при известии о предательстве юного Вентрана барон возликовал. Но подобно своему хворому, старому отцу, этот Гейл был настоящей гадюкой: теперь он не желал подчиниться указаниям Нара, не получив взамен чего-нибудь ценного. Люди не ошибались, утверждая, что сундуки в доме Гейла наполнены сплошь награбленным золотом.
   - Прискорбно? - Гейл повернул кресло так, чтобы оказаться лицом к графу. - И это все, что вы можете сказать? Мое семейство уже много лет хранит верность вам и Аркусу. Мы были оскорблены, граф, скажу вам прямо. Я отправился в Нар с чистыми помыслами - не только для того, чтобы присутствовать на коронации этого жалкого щенка, но и чтобы просить руки леди Сабрины. А вместо этого Аркус отдал ее ему!
   С каждой секундой Гейл распалялся все сильнее. Его голос громом разносился по комнате. Бьяджио подумал, что, возможно, барон действительно считает себя обиженным. Его вспышка могла навлечь на себя гнев Ангелов Теней, а это означало верную смерть. Однако граф одним своим молчанием сдержал телохранителей, одарив Гейла злобной улыбкой.
   - Барон, - напевно молвил он, - успокойтесь.
   - Да, конечно, - кротко сказал Гейл, опомнясь. - Но поймите, что я хочу сказать, граф. Вам следовало обратиться к нам в первую очередь. Если б вы потрудились спросить меня, я сказал бы вам, что Вентрану доверять нельзя. Господи, удивляюсь, как Аркус не понял этого после Люсел-Лора!
   - Да-да, все это очень интересно, барон. Но у нас с вами есть проблема.
   - У вас, может, и есть. Но не у меня.
   "Ты, похоже, расхрабрился, а?" - подумал Бьяджио, устремив на барона ледяной взгляд.
   - Может, забудем прошлое, друг мой? - пустил он в ход свое обаяние. Сейчас у нас с вами есть важное дело. Аркус очень, стар. Мне больно говорить об этом, но я не знаю, сколько времени ему еще осталось. Ричиус Вентран должен был отправиться в Люсел-Лор, чтобы найти магию этой страны. Он должен был принести сюда ее тайну, чтобы спасти императора. А теперь это должны сделать вы, Блэквуд Гейл.
   Барон презрительно фыркнул.
   - Вы говорите так, словно оказываете мне большую честь. Возможно, это было бы так, будь я избран первым. Я дал бы Нару и императору повод гордиться мною. Я показал бы вам, на что способен настоящий мужчина, а не проклятый мальчишка.
   - И теперь вы получили возможность это сделать. - Бьяджио знал, что мрачный барон охотнее всего откликнется на лесть. - Право, мой друг, мы все знали, что вы прекрасно справились бы с заданием. Выбор императора обязательно пал бы на вас первого, не имей Арамур выхода на дорогу Сакцен. А арамурцы никогда не позволили бы вашим войскам войти на их территорию даже для того, чтобы пропустить их на горную дорогу. Ведь это же политика!
   - Политика! - сплюнул барон. - А что будет, если император умрет, хотел бы я знать? Что вы тогда предпримете? У вас будет полным-полно забот, и Талистан может остаться без союзников в Наре.
   - Император не умрет, барон. Вы позаботитесь о том, чтобы этого не случилось. И в конце концов, я ведь приехал сюда с подарком. С сегодняшнего дня Арамур возвращается Талистану. Я думал, вас это порадует.
   - Если б император умер, Арамур все равно стал бы нашим, - парировал Гейл. - Только он один и не давал нам захватить его силой. - Из-под серебряной маски злобно блеснул глаз. - Отвечайте на мой вопрос, граф: что, если император умрет? Какие действия вы предпримете, чтобы справиться с Эрритом и другими членами Железного Круга?
   Бьяджио бесстрастно улыбнулся.
   - Я не привык подвергаться допросам. И должен сказать, мне это не нравится. Совсем не нравится. Я сам допрашиваю.
   Блэквуд Гейл улыбнулся.
   - Вам стоило бы подумать над этим вопросом. Никто не вечен. Даже император. Я знаю, Аркус вам очень дорог, но вам следует обдумать все варианты. Не только ради меня, но и ради вас самого. В конце концов, Эррит вам не друг. Если вы заявите свои права на трон, он станет вам мешать.
   - Епископ меня не тревожит, барон. Меня тревожит Аркус. Вы позаботитесь о том, чтобы он не умер. Вы отправитесь в Люсел-Лор и найдете чары, которые могут его спасти. А если вы найдете Ричиуса Вентрана, то привезете его обратно. Живым.
   - И что я получу за этот великий подвиг, граф? Я уже потерял немало воинов, сражаясь с трийцами по воле Аркуса. Зачем мне делать это еще раз?
   Именно этого вопроса и дожидался Бьяджио. Он неспешно насадил на крючок наживку.
   - Вам мало Арамура?
   - Как я уже сказал, Арамур все равно со временем отошел бы к Талистану. А я очень терпелив.
   - Ну, тогда, наверное, мне следует сделать наш договор более привлекательным, - произнес Бьяджио.
   Он сделал быстрый взмах в сторону телохранителей, отправив одного из Ангелов прочь. Блэквуд Гейл проводил воина любопытным взглядом и снова посмотрел на графа. Бьяджио молча сложил руки лодочкой под подбородком и ухмыльнулся.
   - Куда он пошел? - спросил Гейл.
   - У меня в карете есть еще один подарок для вас. Покажите мне хотя бы долю своего хваленого терпения.
   Проглотив оскорбление, Гейл встал и прошел к двери, чтобы выглянуть в коридор. Там, в проеме, он и дожидался возвращения Ангела Теней. Позабавленный недоумением Гейла, Бьяджио рассмеялся и попросил его вернуться в комнату.
   - Сядьте, пожалуйста, барон. На это уйдет несколько минут.
   Блэквуд Гейл послушался и больше не пытался расспрашивать графа. Он ждал возвращения солдата, нетерпеливо барабаня пальцами по крышке стола. Наконец Ангел Теней вернулся - с женщиной на руках. Блэквуд Гейл затаил дыхание. Несмотря на то что руки и ноги у нее были связаны, а рот заткнут кляпом, он сразу же узнал ее. Граф Бьяджио едва справился с ехидным смехом при виде ошеломленного лица Гейла. Они оба встали - и Ангел Теней бросил вырывающуюся женщину к ногам барона.
   - Блэквуд Гейл, - объявил Бьяджио, - я дарю вам леди Сабрину из Горкнея, бывшую королеву Арамура.
   - О Боже! - простонал Гейл.
   Он уставился на испуганную пленницу, онемев от изумления и похоти. Увидев его, Сабрина заплакала.
   - Назовем это исправлением прошлых ошибок, - заметил граф. - Это меняет ваше отношение, друг мой?
   Не в силах оторвать взгляд от девушки, Гейл спросил:
   - Вы хотите сказать, что она - моя?
   - На какое-то время. Видите ли, эта леди должна будет доставить мое послание своему дорогому мужу. Но до той поры - да, она ваша. Если вы согласны сделать то, о чем я вас просил.
   - Как это - "до той поры"? Пусть ваше чертово послание доставит кто-то другой. Если она будет моей...
   - Ну-ну, - прервал его Бьяджио, - не надо так жадничать, Блэквуд Гейл. Эта леди - единственная, кого Ричиус Вентран будет слушать. Но мне нет нужды отправлять мое послание сегодня или даже завтра. Пока берите ее. Она ваша. Договорились?
   На лице Гейла появилась нечеловечески мерзкая улыбка.
   - Договорились.
   - Превосходно. - Граф Бьяджио подошел к великану и положил свою ледяную руку ему на плечо. Приблизив губы к самому его уху, он зашептал: А теперь слушайте меня. Если Аркус умрет, умрете и вы. Если вы не сможете найти магию, вы умрете. Если Ричиус Вентран от вас уйдет, вы умрете. Освободив барона от своих холодных объятий, он нежно добавил: - И если я буду хоть в чем-то вами недоволен, Блэквуд Гейл, вы умрете. Вы меня хорошо поняли?
   Огромный талистанец кивнул.
   - Прекрасно, - улыбнулся Бьяджио. - Я - Рошанн, Блэквуд Гейл. Больше никогда не забывайте о том, какова моя власть.
   25
   Вдоль границы Таттерака простирались бесконечные холмистые степи. Таттерак был уродливой частью Люсел-Лора: здесь, на самой неумолимой земле, жила большая часть трийцев. Человек мог навсегда затеряться в ее пустынных морщинах, так и не узнав, сколь близко он находился от моря и других живых существ. В отличие от долины Дринг Таттерак представлял собою скалистую бесцветную страну, где зимой толстым слоем лежал снег, а летнее солнце могло прожечь даже шкуру саламандры. Здесь простирались соляные пустоши северных берегов Люсел-Лора, забеленные тысячелетним прибоем. Это была страна снежных барсов - ненасытных любителей человечины, выбиравшихся на охоту из своих горных логовищ в такое время, когда у прочих зверей хватало ума впасть в спячку. Ночью Таттерак был краем бесконечных звездных просторов и жестоких зверей с горящими глазами, где воины редко отходили ко сну, не положив рядом с собой острый кинжал. И далеко на океанском берегу стоял Фалиндар, который захватил и сделал своим домом Тарн: родина Люсилера, тюрьма Дьяны.
   Ричиус устало вздохнул, осматривая представшую перед ним неприветливую землю. Он больше трех недель добирался до этих мест вдоль узких потоков тающего льда, исходивших с ледников Таттерака. Он так изнемог он бесконечной езды и вида безграничных пустошей, что его захлестнула волна отчаяния. Он тихо выругался и остановил коня. Люсилер сделал то же самое.
   - Таттерак! - объявил он.
   В его голосе слышались радостные нотки, словно этот унылый пейзаж действительно ободрил его.
   - Таттерак, - кисло повторил за ним Ричиус.
   Даже название звучало отвратительно. Во время войны сотни людей приезжали в эти заброшенные места, сражаясь рядом с военачальником Кронином. Именно здесь шли самые кровопролитные бои, унесшие жизни тысяч арамурцев.
   И теперь Ричиус наблюдал, как степь пытается воспрянуть к весне, и вспоминал слова Люсилера о том, что в Люсел-Лоре наступил мир.
   - Мне нужно отдохнуть, - сказал он. - Я устал, и у меня болит спина. Давай ненадолго остановимся.
   Люсилер мрачно взглянул в затянутое дымкой небо. Солнце еще не достигло зенита. Впереди у них были долгие часы езды.
   - Ты не мог бы проехать еще немного? Теперь, когда мы достигли границы, до Дандазара осталось совсем ничего. Мы переночуем там, и ты сможешь как следует отдохнуть.
   - Лошади тоже устали, Люсилер.
   - Мы едем всего несколько часов. Я знаю, ты способен на большее. У тебя неспокойно на душе. Почему?
   Ричиус невесело улыбнулся.
   - Дурные воспоминания. Я много передумал с тех пор, как мы уехали из Экл-Ная. Странно, что я нахожусь в Люсел-Лоре. Уезжая домой, я дал клятву больше никогда не возвращаться. У меня нет желания видеть что-то еще. - Он помолчал, охваченный приливом грусти. - Эти места напоминают мне об Эдгарде.
   - Мне очень жаль, - ответил Люсилер. - Но нам надо ехать в Дандазар. У нас кончаются припасы, а он - единственный город в этих местах. Если мы не сделаем там остановку, то умрем от голода, не добравшись до Фалиндара.
   Ричиус кивнул. Он уже давно съел всю провизию, которую собрал для него Петвин, и совместными усилиями они почти прикончили запасы Люсилера. Это тоже напоминало ему прежние времена в Люсел-Лоре - голодные и тяжелые.
   - А сколько останется после Дандазара? - поинтересовался Ричиус. Примерно неделя, да?
   - Примерно. Но неделя - это слишком много. Припасы нам нужны прямо сейчас. И ты прав насчет лошадей. Они не смогут продолжать путь, не получив настоящего отдыха.
   - Я и сам вот-вот упаду, - признался Ричиус. - Ну ладно, едем в Дандазар. Но только на один день. Я не хочу рисковать.
   Он надел широкий плащ, купленный ему Люсилером в Экл-Нае, надвинул капюшон на лицо. В этом одеянии он напоминал одного из городских прокаженных, но зато нельзя было разглядеть его лицо.
   - Я тоже не хочу рисковать, - засмеялся Люсилер. После отъезда из города нищих жуткий наряд Ричиуса постоянно смешил трийца. Однако он являлся необходимостью: Люсилер объяснил, что трийцы теперь с большим подозрением относятся к нарцам и вполне могут счесть Ричиуса врагом. Теперь не снимай капюшон, - добавил он. - В этих местах нам могут попасться какие-нибудь всадники.
   Ричиус уже обматывал лицо грязным шарфом, так что сквозь рваную серую ткань сверкали только глаза. Его должны будут сторониться как прокаженного или еще какого-то ущербного больного изгоя. Ему ничто не угрожает, если все переговоры будет вести Люсилер.
   - Боже, до чего же под ним жарко! - воскликнул он. - Постарайся найти нам отдельную комнату. Я не намерен всю ночь провести в этом тряпье.
   - Я сделаю что смогу. И больше не говори "Боже", Ричиус. Трийцы знают это слово. Оно может тебя выдать.
   - Не беспокойся, - досадливо проворчал Ричиус. - Я не буду открывать рта. А уж если мне придется что-нибудь говорить, я буду кричать "Лумис и Прис", как это всегда делаешь ты.
   Люсилер тряхнул белыми волосами и расхохотался.
   - Лоррис и Прис, - поправил он его. - И вообще это - боги дролов.
   - Боги дролов, боги трийцев... Все едино. Может, вам следует немного упростить свою религию. У вас, трийцев, богов больше, чем блох на собаке.
   - Их действительно много, - согласился Люсилер. - Но важных относительно мало.
   - А Лоррис и Прис - важные?
   Люсилер всегда предпочитал молчать насчет трийских обычаев, а Ричиуса так и подмывало раззадорить своего спутника. Он наблюдал, как морщится лицо Люсилера.
   - Для дролов - важные, - отрывисто бросил триец.
   - Только для дролов?
   - Больше им вроде никто не поклоняется. В основном только дролы.
   - А почему? - не унимался Ричиус. - В чем различие?
   Люсилер сердито посмотрел на него.
   - К чему столько вопросов? В долине тебя эти вещи не интересовали.
   Ричиус пожал плечами.
   - Мы были там слишком заняты. А мне просто хочется как можно больше узнать про Тарна. Ты не очень-то охотно о нем рассказываешь. Что значит быть дролом? Как получилось, что они поклоняются Лоррису и Прис?
   Люсилер вздохнул.
   - Я не ученый, Ричиус. Можешь сам спросить Тарна, когда с ним встретишься.
   - Это исключено, - возразил Ричиус. - Я хочу узнать обо всем этом прежде, чем с ним встречусь. Расскажи мне о Лоррисе и Прис.
   - Если я тебе расскажу, ты поедешь дальше?
   Ричиус кивнул.
   - Тогда едем.
   Они тряхнули поводья и тронулись. Люсилер говорил, словно отец, успокаивающий капризного ребенка. Ричиус внимательно слушал, сразу же забыв о грубой ткани, натиравшей ему лицо.
   - Много тысяч лет назад, - театрально начал свой рассказ триец, - в одном далеком городе на юге Люсел-Лора родились Лоррис и Прис.
   - В каком именно городе?
   - Чатти. Его больше не существует. Они были близнецами: Лоррис мальчик, а Прис - его красавица сестра. Говорят, она была прекрасна словно богиня. Дети рано осиротели, и им пришлось самим о себе заботиться. Они помогали друг другу, любили и лелеяли друг друга, как никто на свете.
   - А что случилось с их родителями? - спросил Ричиус.
   Люсилер бросил на него сердитый взгляд.
   - Ты так и будешь все время меня прерывать? Позволь мне рассказать эту историю, как я считаю нужным. Итак, они много лет жили самостоятельно, в согласии и любви, пока не стали взрослыми. Предание гласит: великий бог Викрин сжалился над ними и оберегал их от всяких бед и напастей.
   - О Викрине я слышал, - заметил Ричиус.
   - Он - верховный бог, - кивнул Люсилер. - Бог, которому поклоняются большинство трийцев. Говорят, он добрый и любвеобильный. Потому он и покровительствовал сиротам. В конце концов он похлопотал о том, чтобы Лорриса сделали королем на его родине, в Чатти.
   Лоррис и Прис вместе правили Чатти в течение трех лет. Лоррис был королем, а Прис - обожаемой принцессой. Люди любили обоих - ведь Лоррис защищал их, а Прис заботилась о них и помогала им. Вот почему они считаются богами войны и мира. Дролы верят, что дух обоих живет во всех людях. Лоррис дает мужчинам силу, говорят дролы, а Прис учит людей любить. А иногда они наделяют своих последователей особыми способностями.
   - Дар Небес, так?
   - Правильно. У Тарна есть дар Небес. Лоррис избрал его, чтобы освободить Люсел-Лор. Но дар очень редок. Лоррис обычно дарует силу, а его сестра - любовь.
   - Готов спорить, что большинство дролов предпочитают Лорриса, съехидничал Ричиус. - Не припомню, чтобы Форис испытывал к кому-то любовь.
   - Дролские воины действительно отдают предпочтение Лоррису, подтвердил Люсилер. - Мужчины, такие, как Форис, молятся ему, чтобы он даровал им силу и отвагу. Из легенды известно, что Лоррис был великим воином - возможно, величайшим в мире, - и все воины-дролы стараются походить на него. А их женам положено брать пример с Прис. Они должны быть любящими и заботливыми, потому что Прис заботилась о своем брате. И они должны хранить верность не только своим мужьям, но и своим деревням и городам.
   - Большинство триек именно такие, - сказал Ричиус. - Продолжай. Что было дальше?
   - Как я уже говорил, они мирно правили Чатти в течение трех лет, но другой город пошел на них войной. Этот город назывался Тууром, и его жители были приверженцами Праду, повелителя мертвых. А теперь ты должен понять: Праду и Викрин испокон веков были врагами. Один - творец, другой - убийца. Говорят, Праду ненавидел Лорриса и Прис, потому что им покровительствовал его противник, Викрин. Но всякий раз, как только Праду пытался уничтожить этих двоих или разлучить их, Викрин вмешивался и не давал ему это сделать.
   - И Праду начал войну между Тууром и Чатти, - с отвращением промолвил Ричиус.
   Это было очень похоже на то, что собирался предпринять Аркус.
   - Так говорят дролы, - продолжал свой рассказ Люсилер. - Помни: для Праду война означала возможность пополнить свои сундуки новыми душами. Его не смущало, что иные из погибших жили в городе, который ему поклонялся. Но войска Туура не смогли победить город Лорриса. Однако и Лоррис не смог избавить мир от туурцев. В течение пяти лет шла кровопролитная война, которая никому не приносила победы.
   Люсилер неожиданно умолк, хмуро глядя на Ричиуса.
   - Ну, говори же, - подстегнул его Ричиус. - Что было потом?
   - Спустя три года Чатти и Туур понесли огромные людские потери, и Лоррису и Прис отчаянно хотелось прекратить войну. Но они ничего не могли сделать. Жители Туура были столь же порочными, как их покровитель Праду. Они отвергали все предложения Чатти о мире. И вот однажды, когда Лоррис охотился в лесу, ему явился зверь. Этим зверем был шакал.
   Ричиус поморщился.
   - Шакал. Слышу что-то знакомое.
   - Да. Но это был необычный шакал. Это был бог Праду, и он сказал Лоррису, что на самом деле он - Викрин и что у него есть для Лорриса прекрасный дар, который позволит ему закончить войну с Тууром. Это было волшебное заклинание, которое могло уничтожить всех жителей Туура. Достаточно было произнести его город Туур навсегда исчезнет.
   - И Лоррис произнес это заклинание?
   - Конечно, произнес. Он считал, что этот зверь - Викрин, и он ему доверял. - Лицо Люсилера потемнело, а слова исторгались с пронзительным свистом. - Он произнес это заклинание, и в Тууре вспыхнул огромный пожар, который разрушил город; жители его разбежались кто куда.
   - Заклинание подействовало? - изумился Ричиус. - Не понимаю. Ты же сказал, что шакалом был Праду, а не Викрин. Что же случилось?
   - Это был Праду. Повелитель мертвых не солгал Лоррису насчет этого заклинания. Оно подействовало. Оно разрушило Туур. Но Праду было известно нечто такое, чего не знал Лоррис. Утром того дня шпионы Туура взяли в плен Прис и увели с собой в город, чтобы запросить за нее выкуп.
   Ричиус тихо присвистнул.
   - И заклинание ее убило.
   - Она погибла. Узнав о ее смерти, потрясенный и безутешный Лоррис покончил с собой. Легенда гласит, что он жил в высокой башне и в тот же день бросился оттуда вниз. Оставшийся без правителей, Чатти был поглощен хаосом, и захватчики из других городов без труда овладели им и сожгли дотла. Так Праду достиг своей цели: он убил любимцев своего врага, Викрина, и принес гибель тысячам людей.
   - И поэтому в долине Дринг меня называли Шакалом, - мрачно добавил Ричиус. - Потому что дролы ненавидят это животное. Почему ты никогда мне об этом не говорил?
   - А это что-нибудь изменило бы? - вопросил Люсилер. - Все равно это просто легенда. Но на этом она не заканчивается. Дальше в предании говорится, что после смерти Лоррис и Прис вознеслись на небеса, чтобы жить с богами, и что Викрин по-прежнему о них заботится. Сегодня дролы поклоняются им как богам войны и мира.
   Ричиус удовлетворенно улыбнулся. Пусть это всего лишь предание, но история прекрасная.
   - Однако все это очень грустно, - подумал он вслух. - Они ведь действительно должны были очень любить друг друга. - И мысли его сразу же обратились к Дьяне.
   - Да, эта легенда очень печальная, - согласился Люсилер. - Но о них помнят. Каждый год дролы празднуют казада - свой самый главный свято чтимый день. Это - время воспоминаний о жизни и смерти священных - близнецов. Устраивают пиры, играет музыка, а искусники рассказывают истории о Лоррисе и Прис, чтобы маленькие дети росли, понимая их веру.
   - Искусники? Кто это?
   - Праведники дролов, - объяснил Люсилер. - Как священники в Наре. Тарн - искусник, высший искусник секты дролов. И скоро будет первая казада с того момента, как он пришел к власти. До нее всего неделя. Может быть, мы даже успеем к ней в Фалиндар.
   - У тебя в голосе слышится радость, - изобличил его Ричиус. - Ты ведь, кажется, говорил, что ты - не дрол.
   - Это - праздник, Ричиус. Время встречи весны. Ей радуются не только дролы.
   Ричиус презрительно фыркнул. Он не рассчитывал приехать в священный для дролов день.
   - Ну, лично я не огорчусь, если пропущу это ваше празднество. Не будем забывать, что меня ведет в Фалиндар. Я еду только за Дьяной.
   Гневно сверкнув глазами, Люсилер повернулся к Ричиусу.
   - Это ведь ты стал расспрашивать меня о дролах, или ты забыл?
   - Не забыл. Но я не хочу, чтобы Тарн окунулся в эту казада. У меня с ним дела. Мне надо, чтобы он занимался мною.
   - Он будет заниматься тобой, - заверил его Люсилер. - Поверь, тобой пренебрегать не станут. Сам Кронин, наверное, захочет с тобой встретиться. После окончания войны он живет в цитадели вместе с Тарном. Ему известно, что я уехал из Фалиндара, чтобы переговорить с тобой.
   - А как насчет него? Он теперь поклоняется Лоррису и Прис?
   - Кронин не дрол, - ответил Люсилер. - В этом нет необходимости. Теперь он - сторонник Тарна, как и я, но он следует своим верованиям. Это все - часть мира, Ричиус. Тарн не предъявляет военачальникам никаких требований. Вот почему он позволил Кронину сохранить за собой Таттерак, вместо того чтобы передать его Форису из долины Дринг. Говорю тебе: он умеет прощать, как никто другой. Кронину сохранили жизнь, так же как мне и всем, кто сражался против Тарна. Даже Форис принял Кронина.
   Ричиус широко раскрыл глаза: это известие произвело сильное впечатление. Военачальники долины Дринг и Таттерака являлись злейшими врагами с незапамятных времен. Это не было секретом даже для нарцев. И то, что Тарну удалось примирить этих двоих, было поистине удивительно. Однако это еще предстояло увидеть. Хотя с каждым днем Ричиус чуть больше доверял своему спутнику-трийцу, утверждения Люсилера по-прежнему оставались голословными, а Ричиус не собирался поддаваться ни магии надежды, ни старой дружбе. Он поверит в это примирение лишь в тот день, когда увидит рядом Кронина и Фориса.