Март Михаил. Двуликое зеркало

   — Хорошо. Согласен. Готовьтесь к операции.
   — Два-три дня, — уверенно сказал Кошман. Спустившись, профессор увидел в дверях девушку, она пыталась что-то объяснить Ван Ли.
   — Что случилось? — резко спросил Зарецкий. Девушка оглянулась. Перед ним стояла жена сына. Она плакала.
   — Юля?
   — Да, Борис Михалыч. Я очень беспокоюсь за Андрея. Простите меня, пожалуйста. Меня замучили дурные сны. Вы не представляете себе, как я страдала все это время, переживала. Просто я дура! Мне так его не хватает! Я знаю, как он одинок, и мне не легче одной. Если он меня простит, то я хотела бы хоть как-то ему помочь и побыть рядом.
   — Этот вопрос я не могу решить сам. Как врач, я не вижу необходимости в твоем присутствии, но как отец, я не смею противостоять желаниям сына. Отведи ее в мастерскую к Андрею, — дал он указание Вану Ли. — Пусть сам решает, как ему поступать.
   Слуга нехотя направился к лестнице. Девушка последовала за ним. Зарецкий смотрел ей вслед и чувствовал какую-то фальшь, витающую вокруг хрупкой стройной фигурки, так не вовремя появившейся в доме.
   Андрей встретил свою жену молча. Она стояла в дверях с опущенными руками и мольбой в глазах. Он ни в чем ее не винил, боль расставания давно уже притупилась, чувства угасли, а сердце оставалось равнодушным. Сейчас он видел перед собой женщину — красивую, стройную, длинноногую. Может быть, это то, чего ему так не хватало? Жить оставалось недолго. А почему нет? Он смотрел на нее и мысленно раздевал ее взглядом. Она сумела прочесть его желание. Юле повезло: не требовалось лишних слов и оправданий, ей давали возможность использовать единственное оружие, которым девушка владела, и она медленно начала сбрасывать с себя одежду.

***

   Якову потребовалось меньше минуты, чтобы снять наручники с руки Трошина.
   Он выволок майора из душной ванной, поднял на ноги и отвел в комнату. Трошин распахнул окно, и в помещение ворвался холодный осенний воздух.
   — Тебе повезло, Филя, что эта стерва не закрыла входную дверь. Ключи так и остались торчать снаружи, а то я и не догадался бы повернуть ручку.
   — Медведев не появлялся в управлении?
   — Нет. Забудь о нем. После отпуска полковника ждет отставка. Кто ему теперь доверит серьезную работу? У нас принято держать марку и престиж, а не кадры. Медведев не опасен. Кроме жены, которую он пытается отыскать, его ничто не интересует.
   — Не делай из него дурака. Медведев — мужик опытный и свою работу знает.
   Если он найдет свою психопатку, то нам головы не сносить.
   Яков сел в кресло и откинулся на спинку.
   — Почему он должен ее найти? Агента английской разведки легче вычислить, чем бабу с ее необузданным характером и зашифрованной логикой. Кому могло прийти в голову, что, сбежав от тебя, она появится в твоем доме, вооружившись баллончиком с газом. На что она рассчитывала?
   — На что рассчитывала, то и получила. В дураках мы остались.
   — У тебя есть конкретные предложения?
   — Оставим ее в покое. Рано или поздно она сама выплывет. Танюша гуляет по тем же тропинкам, что и мы. Сейчас мы должны решать более важные проблемы.
   Сарафанов жив. Им занимается профессор Зарецкий. Я не сомневаюсь, что он поднимет банкира на ноги в течение недели. Мы должны быть готовы. Другого шанса у нас не будет. От его виллы идет только одна дорога к шоссе. Там ты с ребятами и устроишь засаду. Дежурить придется круглые сутки. Я нанял двух лохов себе в помощники. Они сыграют свою роль как надо, тут нет сомнений. На определенном этапе мы их уберем, но пока они мне нужны, я должен с ними работать. Как только Сарафанов встанет на ноги, его тут же перехватит Вихров со своей бандой.
   Микроавтобус дежурит возле особняка день и ночь. Вихров ходит по лезвию бритвы.
   Банкир — единственное спасение, если Вихров его упустит, от его команды и мокрого места не останется. Как только Вихров вывезет Сарафанова из больницы Зарецкого, мы должны перехватить банкира на подъезде к шоссе. Вот тут придется приложить все силы. Я не знаю, скольких боевиков Вихров задействует в операции.
   Думаю, он бросит туда все силы и использует вариант с подстраховкой на шоссе. У тебя есть только одно преимущество — фактор внезапности.
   — Задача понятна, работа знакомая, опыта нам тоже не занимать. А ты, как я понимаю, ложишься в дрейф и начинаешь партизанить?
   — Угадал. Не исключен вариант попасть самому в дом профессора — тогда задача упростится. Связь будем держать по мобильному телефону. Если мне понадобится твоя помощь на месте, я тебя вызову. Подготовь хорошую базу, куда мы переправим банкира. Он должен исчезнуть без следов. Мы поставим его в такую ситуацию, из которой он не сможет найти выхода, кроме одного. Что такое смерть, он уже понял и во второй раз с ней встречаться не захочет. Такие уроки не забываются. Вихров тоже это понимает и, как я думаю, готовит банкиру тот же сюрприз, что и мы.
   — Бедняга Сарафанов! Куда ни глянь, кругом минные поля. Придется парню раскошеливаться.
   — Он возомнил себя слишком умным и хитрым. Непобедимый гладиатор!
   Рыцарь-романтик! Нет, дорогуша, в жизни все намного проще. На каждого мудреца довольно простоты.
   — Ладно, Филя. Мне нужен адрес профессора и схема местности. Готов план?
   — Еще вчера. Но, как видишь, до тебя мне так и не удалось добраться.
   Трошин полез в карман, и рука его застыла на месте. Лицо побледнело.
   Секунду он думал, потом начал шарить по костюму, будто пытался убить надоедливую муху.
   — Что случилось?
   — Бумажник! Эта стерва украла бумажник и все документы. Там лежала схема местности с обозначениями. Черт бы ее побрал!
   — А что она может понять из этой схемы? Не стоит суетиться, Филя. У бабы одна цель — побыстрее свалить из города, а не разгадывать чужие шарады. Садись и черти новый план.

***

   Трошин думал по-другому. Его беспокойство имело под собой почву. Татьяна внимательно изучила содержимое бумажника. В схеме значились все населенные пункты, названия шоссе, а красные крестики имели особое значение. Первый стоял на квадрате, который мог означать чей-то дом, на нем стояли три буквы «С.П.М.». Эту загадку она тут же решила. Инициалы могли принадлежать только Сарафанову Павлу Матвеевичу. Второй крестик стоял на маленьком треугольнике. Он также не стал для жены полковника ребусом. Нетрудно понять, что значит «Мик. — авт. РАФ-461 МП». Она уже видела этот микроавтобус, и он принадлежал людям Вихрова. Из схемы Татьяна сделала вывод, что Сарафанов жив и его содержат в каком-то доме под охраной Вихрова и Трошин пытается добить банкира и готовит план захвата.
   Татьяна не знала, что ей делать. Спасти банкира не в ее силах. Его охраняет целая армия, и каждый солдат знает в лицо строптивую бабенку, которая мешается под ногами. Попади она к кому-нибудь под руку — ее сотрут в порошок.
   Однако Сарафанов был единственным человеком, который мог подтвердить ее непричастность к выстрелам в гараже. Он знает, кто такой Трошин, и может обвинить его в покушении. Сарафанову поверят, а ей нет.
   Таня купила карту Подмосковья и начала ее сопоставлять со схемой Трошина.
   Поиски увенчались успехом: Марьина пуща находилась в сорока пяти километрах к югу от Москвы.

***

   Марфута подъехал к дому на новенькой «шкоде-октавия». Игрушка ему обошлась в семнадцать тысяч долларов. Денег он не жалел, важно совсем другое — сбылась его мечта.
   Парень взял с сиденья сумку, набитую шампанским, шоколадом и фруктами и с важным видом вышел из машины.
   Теперь он чувствовал себя королем. Поднявшись, Марфута открыл квартиру своим ключом и вошел в полутемный коридор.
   Юля стояла в ванной перед зеркалом и снимала с головы бигуди.
   — Готовишься к встрече, крошка? Правильно делаешь. У нас есть отличный повод повеселиться.
   Он взял ее за руку, провел в кухню и остановился у окна.
   — Смотри вниз. Видишь белую красавицу? Теперь ты не будешь морщиться, глядя на мою старую колымагу. Ну как?
   Девушка оставалась равнодушной.
   — Я готовлюсь к прощанию, Женечка, а не к встрече. Через десять минут я ухожу и вряд ли вернусь. У меня своя личная жизнь. Ты слишком увлекся, а я тебя предупреждала.
   — Кто он? — стиснул зубы Мочкин.
   — Мой законный муж. И не делай страшных глаз, я тебя не боюсь.
   — А зря. У тебя тонкая шейка, враз обломится.
   — А за свой хребет ты не боишься? Глянь-ка еще раз вниз. Видишь вишневую «девятку»? За рулем сидит мой начальник, а рядом с ним майор ФСБ. Между прочим, они ждут меня. Боюсь, уже устали ждать и с минуты на минуту поднимутся сюда.
   Юля вырвала руку и направилась в комнату. Разъяренный любовник последовал за ней. На кровати лежал собранный чемодан и сумка.
   — Зачем он тебе нужен? Ты же ушла он него. Он скоро умрет…
   — А может быть, выживет. Его отец собирается делать ему операцию. Если профессор решился на хирургическое вмешательство, значит, успех обеспечен. Такие люди попусту не теряют времени.
   — Но ты же его не любишь?!
   — Господи! Угомонись! Неужели ты думаешь, что я способна полюбить убийцу?
   Просто меня это возбуждало. И хватит морочить мне голову. Можешь жить здесь.
   — Один?
   — Заведи себе какую-нибудь бабенку. Будешь ей пускать пыль в глаза своей тачкой и своим независимым характером. Только не влюбляйся, а то она быстро поймет, что ты обычная тряпка.
   Марфута размахнулся, но Юля ожидала подобной реакции, и ее колено врезалось любовнику в пах. Парень подпрыгнул на месте и с воем упал на колени.
   — Дешевка! — презрительно прошептала девушка, схватила чемодан и направилась к выходу.
   Никогда еще Марфута не испытывал такой горечи и обиды. Он катался по полу и рыдал. Он любил ее и ненавидел, он готов был ее убить и простил бы, если бы она вернулась. Впервые за всю жизнь он почувствовал себя сильным и нужным, но его тут же окунули мордой в дерьмо и показали, где место таким, как он.
   Самодовольный придурок! Он крыл матом и кусал одеяло, свесившееся с кровати.
   Марфута возненавидел весь мир! А что ему оставалось еще делать?

***

   День подходил к концу. Машина мчалась по шоссе на высокой скорости. За рулем сидел Зданович, а Трошин устроился на заднем сиденье рядом с Юлей.
   — Основная задача выполнена, — мягким, вкрадчивым голосом говорил Трошин, — Андрей тебя принял. Не будем вдаваться в подробности, как и что. Важно, что ты на полном основании можешь считать себя хозяйкой в доме и при этом не вызовешь ни у кого подозрений. Будь с мужем внимательна и добра. Искупай свою вину, и он должен доверить тебе. Но не забывай о главном.
   — У нас будет время, — непонятно к чему сказала Юля. — Сарафанов плох.
   Конечно, мой свекр не даст ему умереть, но и поставить на ноги его непросто.
   Краем уха я слышала, будто ему собираются делать еще одну операцию. Придется запастись терпением.
   — Время работает на нас. Мы успеем хорошо подготовиться.
   — Конечно, а мне придется мучиться по ночам со своим благоверным. Меня тошнит от него. Я только что выбросила кусок сочного пирога, чтобы жрать дерьмо и при этом улыбаться.
   — Не огорчайся, детка. Скоро ты получишь любой кусок, который тебе понравится. Деньги делают все! Не упусти свой шанс.
   Трошин закурил, а Юля уставилась в окно на мрачный, серый, осенний пейзаж.
   Она мечтала о теплом море, песчаных пляжах, ярком солнце и пальмах. Сколько там диких, мускулистых, заго релых дикарей, которые знают толк в настоящей любви!

***

   Операция длилась больше шести часов. Она стала настоящим триумфом для врачей и кончилась тем, что один пациент потерял жизнь, а второй… Что касается второго, никто, кроме Всевышнего, не мог предвидеть последствий.
   Зарецкий снял перчатки и сорвал повязку с лица. Кошман похлопал коллегу по плечу:
   — Ты превзошел самого себя, Борис.
   Наташа промокнула салфеткой капельки пота со лба своего кумира.
   — Я ни на секунду не сомневалась в успехе, дорогой. Это настоящий фурор.
   — Не уверен, что я вдохнул жизнь в своего сына, но то, что сам потерял несколько лет, не сомневаюсь. О результатах говорить слишком рано. Они могут быть непредсказуемыми.
   — Тебе не идет роль скептика, Борис Михалыч, — улыбнулся Кошман. — Мы присутствовали при историческом моменте. Наука поднялась на десяток ступеней.
   Нам не нужны лавры. За свою практику ты сделал не одно гениальное открытие. То, что сделано сегодня, можно приравнять к подвигу.
   Кошман повернулся к Наташе.
   — Ты ничего не упустила?
   — Нет. Все комментарии в процессе работы записаны на магнитофон. Три полные катушки. Теперь надо садиться, по свежим следам расшифровывать записи, делать обоснования и дополнять комментарии и пояснения. Работа серьезная, кропотливая и обширная. Наблюдения за больным могут стать отдельной главой книги. Это будет служить подтверждением и научным обоснованием правильности выбранного пути.
   — Не говори чушь, Наташа! — оборвал ее профессор. — Твоя задумка создать первый медицинский бестселлер века грозит пожизненным заключением. Мы не создадим новую Библию. Даже при благополучном исходе нас по головке не погладят. Мы только что по собственному усмотрению отняли жизнь у одного человека, чтобы спасти другого. Это не открытие.
   Доктор Кошман считал по-другому.
   — Что стоит одна жизнь в сравнении с мировым открытием? Мы думаем о миллионах жизней. Надеюсь, ты не станешь спорить, что самые великие открытия в области психиатрии и хирургии были сделаны во время Второй мировой войны. А почему? Да потому, что врачи Третьего рейха делали их, используя людей, а не обезьян. Они добивались успеха путем бесконечных экспериментов. А почему нет?
   Речь шла о врагах, которых ждала газовая камера либо печь. Война есть война, и не врачи виновны в том, что политики развязывают эти войны. Дело врачей — наука и прогресс.
   — Однако все нацистские врачи признаны военными преступниками, — резко парировал Зарецкий.
   — Показуха для обозленных обывателей. Результаты их трудов, экспериментов и открытий легли на страницы учебников, ими пользуются и по сей день, только забывают упоминать, кто и где сделал то или иное открытие. Обычное чистоплюйство. Американцы умнее нас: врачей расстреляли, а их труды присвоили себе. Они не гнушались свастикой на папках — их интересовало содержание.
   Немецких физиков тоже признали преступниками. Американцы их не расстреляли, а предоставили шикарные условия для работы. Результат всем известен. В сорок пятом году они сбросили атомные бомбы на Японию и доказали всему миру, что являются самым мощным и сильным государством на земле. Пора бы забыть о морали.
   Все, что тормозит науку и прогресс, по сути своей аморально. Что стоит жизнь этого бандита, — Кошман указал на один из операционных столов, где лежал труп, покрытый простыней, — по сравнению с жизнью твоего сына? Я уже не говорю о том, что ты себя обессмертил как ученый и сделал гигантский прыжок в будущее. Те поколения ученых, которые придут нам на смену, будут интересоваться результатом, а не тем, как его достигали. Тебя же, как Фамусова, беспокоит вопрос, что будет говорить княгиня Марья Алексевна.
   — Оставьте меня в покое, — раздраженно проворчал профессор. — Я иду к себе. Труп отправьте в палату и не забудьте надеть парик и прикрыть швы. Андрея — в его комнату. Ван Ли все подготовил. Дежурить начнет Наташа. Через два часа я ее сменю, потом ты, Игорь.
   Зарецкий вышел из операционной. Ван Ли стоял за дверью и, как только возбужденный хозяин покинул свою мастерскую, он вошел в помещение.
   Наташа надевала на бритую голову покойника парик. Кошман, щурясь, наблюдал за ней.
   — Мне кажется, волосы у него были чуть темнее, — критично заметил он.
   — Знали бы вы, Игорь Львович, чего мне стоило найти этот парик. Хороших мастерских, ко торые работают с натуральными волосами, не так много. Мало того, что он стоит сумасшедших денег, мне пришлось его стричь и причесывать, а опыта парикмахера у меня нет. Для Андрея я подобрала два парика. С блондинами дела обстоят лучше. Взяла один на смену, если ему захочется стать темным шатеном с проседью. Это придаст ему солидности. — Не забывайте, Наталья Пална: только здоровые и мыслящие люди интересуются своей внешностью, а перед нами лежит существо, которое может так и не стать полноценным человеком.
   Наташа засмеялась:
   — А вы не оптимист. Только в присутствии босса выглядите бодрячком и борцом за торжество науки. Стоило ему выйти — как вы поникли, словно проколотый воздушный шарик. Отвезите Андрея в его апартаменты и подключите приборы, а Вана Ли пришлите обратно. Сарафанова я доставлю, но мне надо помочь переложить его на кровать.

***

   Юля пряталась за креслом в холле перед операционной. Она не могла ничего слышать. Она хотела разгадать маневр, предпринятый врачами. Зачем они делали две операции подряд? Почему Андрея и банкира завезли в одну операционную одновременно и вывозили вместе?
   Перед операцией она пожелала мужу удачи. На ее просьбу ассистировать ей было отказано. Юля удивилась. Она окончила медицинский институт и два года работала патологоанатомом. При нехватке вспомогательного персонала в стенах частной клиники Зарецкого такой отказ показался ей странным. Она не чужой человек в доме, и желание помочь вполне закономерно. На роль медсестры девушка могла рассчитывать, но столкнулась с категорическим «нет».
   Юля поднялась наверх и решила дождаться результатов в приемной. Когда в коридоре появились две каталки, она заподозрила что-то неладное и скрылась за огромным кожаным креслом.
   Операция проходила за плотно закрытыми дверями. Она устала ждать и хотела уйти, но тут появился этот кошмарный китаец, которого Юля почему-то боялась.
   Пришлось остаться в укрытии. Ван Ли сел в то самое кресло, за которым скрывалась девушка. Он сидел тихо и не шевелился. Юля едва дышала. В помещении стояла гробовая тишина, и ей казалось, что раскосый молчун слышит стук ее сердца. У нее затекли ноги и спина. Огромных усилий ей стоило выдержать непредвиденное испытание.
   Наконец все кончилось. Каталки развезли в разные стороны, и коридор опустел. Юля выбралась на волю. Женское любопытство не давало ей покоя. Она пошла на риск и заглянула в операционную. Металлический шкаф был закрыт на ключ. Все следы, по которым можно сделать предварительные заключения, отсутствовали. Эти люди не привыкли оставлять за собой мусор. Каждая операция в этом доме носила криминальный характер, и они привыкли работать без лишних улик. Это не морг, где человеческие внутренности можно найти в каждом поддоне.
   На вспомогательном столе стоял магнитофон, заправленный лентой. Микрофон висел над операционным столом и соединялся с аппаратом длинным шнуром, проведенным по натянутой через все помещение веревкой. Такого она никогда раньше не видела. По всей вероятности, ход операции комментировался и записывался. Проверить это она сможет позже, но только не сейчас.
   Юля подошла к раковине и открыла дверцу под сливом. В мусорном ведре ничего особенного не нашлось, кроме странной детали. На дне лежали два целлофановых пакета. Один был забит светлыми волосами ее мужа, второй — темно-рыжими, почти черными, но с медным отливом. Эти волосы могли принадлежать только Сарафанову.
   Юля заходила к нему два дня назад вместе с Андреем. Муж хотел справиться о его здоровье, но банкир спал, и они ушли, не став беспокоить раненого.
   Девушка покинула операционную, накинула пальто и вышла в сад. Сидя в беседке, где летними вечерами пьют чай из самовара, она ломала себе голову над новым ребусом, но прийти к определенному выводу так и не смогла.

***

   Где взять машину? Татьяна не решалась угнать «волгу» собственного мужа, которая большее время проводила под окнами дома, чем колесила по городу.
   Медведев предпочитал пользоваться служебным транспортом, а свою машину отдал на растерзание жене-лихачке. Теперь «волга» законсервировалась на месте и обмывалась осенними дождями.
   Где взять машину? Она перебирала всевозможные варианты, и ни один ее не устраивал. Угнать под носом хозяина — значит влипнуть. Татьяна трезво оценивала свои шансы, она не имела права на ошибку. Тут — как у минера, который ошибается только раз. Если она попадет в руки милиции, то надежда на спасение будет похоронена. Выехать из Москвы на чужой машине без доверенности и прав — значит получить еще одну статью. Она и так упаковалась в уголовный кодекс, как в пеленки, и уже запуталась во всех обвинениях, которые ей могли предъявить.
   Но бездействовать и ждать у моря погоды вовсе не входило в ее планы.
   Темпераментная, импульсивная, нетерпеливая и решительная женщина не могла сидеть на месте.
   Подъехать к дому, где скрывался Сарафанов, сквозь посты охранников Вихрова да еще жаждущего встречи с банкиром Трошина можно только на машине. Своим ходом не просочишься. На плане четко указано, что перед особняком огромный луг, а значит, открытое пространство. Забор не перемахнешь, если зайти с тыла, где ограда граничит с лесом. Высота препятствия не менее трех метров. Идти можно только через ворота. Точнее, ехать. Трошин вряд ли избавился от наручников, но микроавтобус Вихрова стоял в сорока метрах, и его не миновать.
   Татьяна отправилась на Курский вокзал и села в электричку. Через полчаса она вышла и бесцельно начала прогуливаться по привокзальным улицам Купавны.
   Точного плана у нее не было, она привыкла действовать по ситуации, как душа подскажет, а там — что получится. Авось кривая выведет на нужную тропинку.
   Ее внимание привлек пожилой мужчина, который сжигал листья на своем участке. Он собирал пожухлую листву граблями и кидал в костер; сквозь редкий штакетник женщина заметила стоявший на аллее «москвич».
   Калитка оказалась незапертой, и Таня прошла на участок. Хозяин заметил ее в тот момент, когда гостья приблизилась к нему на расстояние трех шагов.
   Очаровательная женщина с мягкой улыбкой ему понравилась, но он ее никогда не видел, хотя знал всех своих соседей.
   — Вы кого-то ищете, барышня?
   — Угадали. Рада буду, если вы мне поможете. Я хочу снять дачу на зиму.
   Собираюсь писать диссертацию, и мне нужны тишина и покой.
   Пожилой мужчина улыбнулся.
   — Я очень хорошо вас понимаю. Сам когда-то работал над диссертацией, но в те времена у меня не было дачи… Ну чем мне вас утешить? Тут вы не найдете ничего стоящего. Мой летний домик вообще не отапливается, а у некоторых соседей есть печки. Только молодой горожанке трудно совладать с дровами. Их надо напилить, наколоть, и за печью следить. Не ровен час, пожар вспыхнет. Ахнуть не успеете, как в пепел превратитесь. Вам лучше проехать в поселок. Тридцатый автобус идет от станции. Там другие условия. У них газ и отопление есть.
   — Спасибо за совет. Вы не угостите меня водичкой? Устала, и в горле пересохло.
   — Конечно-конечно. У меня есть отличный рябиновый напиток. Собственного урожая. Идемте в дом.
   Она охотно последовала за хозяином.
   — Вы тут один копошитесь?
   — Приходится, у моей старухи ноги отказали. Детом я ее привожу, а уж предзимней подготовкой приходится заниматься одному, наездами. У детей свои семьи и свои заботы. Сын только летом к нам приезжает.
   Небольшой щитовой домик выглядел уютным и ухоженным. Старик полез в старомодный буфет и достал трехлитровую банку с розовой жидкостью.
   Как только он поставил ее на стол, милая дамочка вынула из кармана баллончик и оросила морщинистое лицо струей газа. Старичок качнулся и упал на пол.
   — Простите, папаша, но у меня нет другого выхода.
   Татьяна вышла на террасу, сняла натянутую бельевую веревку, сдернула с вешалки шарф и вернулась в комнату.
   Руки и ноги были связаны на совесть, а рот прикрывал шарф, затянутый узлом на затылке.
   — Не беспокойся, папаша. Скоро я вернусь, и ты получишь свою машину в целости и сохранности. Я водитель с опытом.
   Она обшарила карманы серого драпового пальто и забрала ключи и документы на машину. «Москвич» оказался ухоженным, и двигатель работал без сбоев. Таня выехала на дорогу, вышла из машины и прикрыла ворота. Мимо нее прошла женщина с пустыми ведрами и вежливо поздоровалась.
   — Черт бы ее побрал, — проворчала угонщица. — Нет чтобы с полными ведрами, а то с пустыми. Плохая примета.
   Теперь она и в приметы верила, и в Бога, и в судьбу.
   — Кому уготована смерть от пули, тому незачем бояться падающего кирпича!
   Татьяна села за руль и сорвала машину с места.

***

   Дни стали серее и мрачнее, солнце уже не показывалось из-за плотных черных туч.
   Ахмед первым заметил машину на проселочной дороге. Он наблюдал за ней из-за шторок микроавтобуса, где они дежурили круглосуточно, меняясь каждые двенадцать часов.
   — Что будем делать, Угрюмый? — спросил он, не отрывая взгляда от дороги.
   Десятью минутами раньше тот же самый вопрос задал напарник Якова, сидевший в засаде у выезда с шоссе.
   — Ничего. У нас свое задание, и посторонние машины нас не интересуют.
   — Баба за рулем. Шляпу на глаза сдвинула.
   — Не мельтеши. Тебя встреча с мужиками ждет. Вот там ты нам покажешь свою зоркость и проворность.
   Угрюмый на вопрос реагировал иначе.
   — Если машина едет к профессору, то на обратном пути мы ее проверим. Только серьезные люди на «москвичах» не работают.
   Автомобиль проскочил мимо микроавтобуса на приличной скорости. Водитель не заботился о своей машине, решили охранники. Такая дорога требует аккуратности и внимания.