Март Михаил. Двуликое зеркало

   — Каков поганец! — воскликнул Чегорин.
   — Как к нам попала эта пленка? — спросил Хабаров.
   — Лежала в моем кабинете с фельдъегерской почтой на столе. Проследить отправителя нетрудно, только я не вижу в этом смысла, — ответил Сорокин. — Сарафанов — человек аккуратный и работает без оплошностей. Что будем делать?
   — Идти на уступки — значит показать свою слабость, — возмутился Чегорин.
   — Наверху нас не поймут. Нет такой силы, которая способная выдвигать требования организации. Сарафанова придется уничтожить, а казну списать. Не так велика сумма в сравнении с престижем.
   — Согласен, — кивнул Сорокин. — Это выход, но вы забываете о другом. Если мы не вернем деньги, то нас отправят в отставку. Деньги можно списать, но кто после этого поручится за нашу безопасность? У нас не принято торговаться и прощать.
   — А угрозы Сарафанова? Не забывайте: этот человек уничтожил клан и выскользнул из наших рук, как кусок мыла.
   В глазах Чегорина блеснули искорки страха.
   — Блеф! — твердо заявил Хабаров. — Не тот уровень. Я не умру от приступа.
   Врачи не позволят. Интересно мне знать, как он собирается отравить Сорокина, если наш брезгливый министр заставляет пробовать всю свою пищу повара, а после долгих выжиданий садится за стол сам. Сарафанов знал все о своих дружках из клана и поэтому легко с ними справился.
   Чегорин забеспокоился:
   — Но мои подписи действительно есть на договорах. Иначе мы не смогли бы отгружать металл с заводов.
   — Пока мы живы, тебе ничто не грозит. А нас достать невозможно. Сарафанов слишком мелко плавает. Думать надо о тех, кто стоит над нами. Вот там с нами чикаться не станут! — высказался Хабаров.
   Чегорин ударил кулаком по столу.
   — Никаких поблажек Сарафанову! Наглец! А жену банкира уничтожить и подбросить ему в квартиру, где ее взяли. Сам явится на похороны — вот там и поговорим.
   — А что делать с Вихровым? — спросил Сорокин.
   — Тебе Сарафанов все уже расписал. Соединяйся с министерством внутренних дел и давай инструкции, — скороговоркой бросил Хабаров. — Вихров — отработанный материал, он меня меньше всего беспокоит. Думать нужно, как деньги найти!

***

   В эту же минуту на другом конце Москвы полковник Медведев ломал себе голову, как найти собственную жену. У каждого свои заботы.
   Он пил водку и тупо смотрел в телевизор. Ни один преступник не мог уйти от преследования опытного чекиста, а собственная жена гоняла его по российским дорогам, как мальчишку.
   Зазвонил телефон, и он снял трубку.
   — Владимир Сергеевич, вас подполковник Ефимов беспокоит, если помните.
   — К сожалению, помню.
   — И я сожалею. Ничего утешительного сказать вам не могу. Вашу жену нашли.
   — Где она? — встрепенулся Медведев.
   — Спокойно. Вас к ней не допустят. Она в тюремной больнице Московской области.
   — Кто? — закричая Медведев.
   — Попытка самоубийства. Последний патрон из своего браунинга Татьяна Михална решила пустить себе в висок. Ее спасли очки. Пуля угодила в дужку, изменила траекторию и вышла через правый глаз. Поуродовалась здорово, но жизнь вне опасности. Вам стоит подумать об адвокате. Пистолет-то все же был в ее руках. Следствие не поверит в то, что ваша жена время от времени одалживала его убийце. И если она чиста перед законом, то зачем ей стреляться? Однако последний выстрел остался за ней…
   Медведев бросил трубку. Он не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны, Таня жива и находилась в безопасности. С другой стороны, он не видел возможности вытащить ее из тюрьмы. Довели девку, сволочи! Медведев взялся за бутылку, словно в ней были ответы на сложные вопросы.

***

   Санитар отбросил простыню, и перед глазами присутствующих возникло бледное лицо девушки с черной дырой во лбу.
   — Да, это она, — холодно сказала Наташа, — Зарецкая Юлия Дмитриевна, двадцати пяти лет. Офицер милиции записал показания в протокол. Врач сделал пометку в карте.
   — Теперь подойдите к этому столу, — предложил врач.
   Кошман и Наташа в сопровождении комиссии перешли от одного стола к другому.
   Когда капитан отбросил простыню с другого трупа, Наташа немного поморщилась, но этого никто не заметил. Доктор Кошман сохранил ледяное спокойствие.
   — Вы знаете этого человека? — спросил следователь.
   — Конечно, — уверенно заявила женщина, — это Андрей Борисович Зарецкий, тридцати двух лет.
   У Кошмана дернулось веко левого глаза, но и этого никто не заметил.
   — Подпишите протокол опознания.
   Милиционер протянул листок с папкой, и Наташа поставила свою подпись.
   Следом то же самое сделал ее спутник.
   Делегация покинула зал, где стыли мертвецы, и прошла в кабинет патологоанатома.
   — Мы ничего не знаем о происшествии, доктор, — спокойно начала Наташа. — Для нас это настоящий удар. Отец мальчика слег с инфарктом.
   Врач вел себя без особых церемоний. Он привык к подобным процедурам и не делал кислую мину на холеном лице.
   — Ну, смерть вашего мальчика скорее закономерна, чем случайна. Он был ВИЧ-инфицирован и умер от спида. Неизбежная и закономерная смерть. Что касается девушки, то она погибла от проникающего пулевого ранения в голову.
   — Кто это сделал? — спросил Кошман.
   — Этот вопрос лучше задать следователю. Но, насколько я знаю, подозревается какая-то женщина. Ее арестовали в поезде и нашли орудие убийства.
   Она попыталась покончить с собой, но неудачно. Лежит в больнице при подмосковном изоляторе. Большего я не знаю.
   — Значит, жена Андрея тоже была заражена?
   У Наташи перехватило дыхание. Она чувствовала, как изменилось ее лицо, и старалась стоять так, чтобы Кошман не мог этого заметить. Этот осел ничего не знал о ее связи с Андреем. Все кончено! Борис Зарецкий умер вовремя, так ничего и не узнав. Но приговор им вынесли всем. Куда ведет цепь распутства и глупости?
   Маленький вонючий ублюдок сделал подарок своей любовнице, Юля переадресовала его Андрею, Андрей — ей, она наградила заразой Кошмана и Бориса. Кто следующий?
   Какая вопиющая несправедливость! И за что? Стоишь здесь здоровая, красивая, умная, сильная — перед тобой открылись горизонты прекрасной жизни, славы, счастья, богатства. А теперь ты должна осознать, что все твои мечты и стремления превращаются в пустоту. Сколько тебе жить? Год, два, три? Долго считать не придется. Ничтожные капли в море жизни. Конец придет быстро и незаметно. Глупая, бездарная жизнь — и такая же смерть. Кошман взял Наташу под руку.
   — Нам пора возвращаться, дорогая. У нас очень много дел в Москве. Дом оставлен без присмотра, меня это беспокоит.
   — А меня уже нет! — грубо ответила Наташа и направилась к выходу.
   Машина замедлила ход. Андрей указал на припаркованный к обочине «опель».
   — Вот машина Кошмана, значит, и городской морг здесь.
   Ван Ли остановился в трех метрах от «опеля» и выключил двигатель.
   — Оставайся здесь, а я пойду на разведку. Андрей направился к небольшому двухэтажному зданию.
   Ван Ли дождался, пока хозяин скроется из виду, и открыл дверцу. Тихий, безлюдный переулок дремал в осенней оттепели, но солнце уже не грело и птицы покинули холодные края. Ван Ли достал из кармана нож, нажал кнопку, и из рукоятки выскочило острое длинное лезвие. Он подошел к «опелю», встал на колени, склонился над задним бампером и вонзил лезвие в бензобак. Тут же на асфальт полилась струйка горючего. Ван Ли вернулся к машине.
   Андрей наткнулся на Наташу в приемной, ее сопровождал Игорь Львович.
   — Надеюсь, я не разочаровал вас тем, что еще жив?
   Наташа смотрела на него с нескрываемой ненавистью. Она готова была выцарапать глаза любовнику, но присутствие Кошмана не позволяло ей показывать свои чувства. Она еще надеялась на случай. А вдруг пронесло? Нет, так просто такие женщины не сдаются.
   Кошман выглядел более приветливо.
   — Сожалею, Андрей. Пришло известие о твоей гибели, и мы примчались сюда, чтобы убедиться в ошибке.
   — Конечно, ошибки нам свойственны.
   — Но как ты здесь очутился? — неожиданно спросила Наташа. До нее не сразу дошло, как мог Андрей оказаться в этой дыре.
   — Пути Господни неисповедимы, дорогая Наталья Павловна. Я хотел взглянуть на свое тело. Но раз вы уже опознали меня, то в этом отпала необходимость.
   Наступил исторический момент. Сарафанов умер и похоронен, Андрей Зарецкий лежит в морге. Кто же остался в живых?
   — Я вижу в тебе большие перемены, Андрей, — заметил Кошман, и серые глаза его прищурились.
   — Ну что вы! Вы просто очень давно меня не видели.
   — Так ли давно?
   — Давайте вспомним. Последняя наша беседа проходила в милой обстановке за коньяком, когда мы решали проблему переселения душ. Я обещал вам большое вознаграждение за вашу дьявольскую услугу. Припоминаете?
   Холодное лицо Кошмана тронула слабая улыбка. Наташа также сменила гнев на милость и забыла о собственной трагедии. На их глазах рождалось новое чудо.
   — Я запамятовал, — не сводя глаз с Андрея, сказал Кошман. — Может быть, вы мне напомните?
   — Вряд ли вы могли забыть о том, что видели в одном бункере за огромной стальной дверью. Мне кажется, ваша память воскреснет, если мы вернемся в тот же дом, где все началось.
   Андрей достал из кармана ключи и потряс связкой в воздухе.
   — Вопрос о том, кто остался в живых, решился сам собой, — улыбаясь, произнесла Наташа.
   — А как быть с этим? — Андрей указал на дверь с табличкой «Морг».
   — Их больше некому опознать, кроме убийцы. А ее схватили в электричке, и она сидит в подмосковном СИЗО. И вряд ли из него выберется.
   На секунду у Андрея защемило сердце. Он вспомнил Татьяну и теперь сожалел, что бросил женщину в трудную минуту.
   — Как же мы поступим? — спросил Кошман.
   — Похороним профессора Зарецкого и отправимся во дворец чудес. Вы получите все, что заслужили. Банкиры обязаны держать свое слово — иначе им перестанут доверять.
   — Прекрасное решение, господин финансист! — воскликнула Наталья Павловна и направилась к дверям.
   Теперь и погода, и жизнь казалась ей прекрасной. Эксперимент удался.
   На секунду Наташа задержалась и, оглянувшись назад, спросила Андрея:
   — Надеюсь, ты не потерял те самые четыре черные папки, которые забрал из стола Зарецкого?
   Он не сразу понял, о чем идет речь, но быстро вспомнил о рюкзаке, который до сих пор лежал в машине.
   — Вы их получите, но позже.
   — Главное, чтобы они были целы. — Не сомневайтесь. Мы едем следом за вами. Поторопитесь.
   Кошман уже включил двигатель. Наташа села рядом, и «опель» тронулся с места, оставляя за собой тонкую бензиновую нить.
   — Поехали, Ван Ли! — крикнул Андрей.
   Ван Ли, стоявший у машины, сделал несколько шагов вперед, достал спички, зажег одну из них и бросил на мокрую дорожку. Бензин вспыхнул, и огненная стрела помчалась вдогонку за «опелем». Все произошло слишком быстро. Андрей ничего не успел понять. Он видел, как огненная нить догнала «опель», скрылась под машиной, и через мгновение раздался оглушительный взрыв. Яркое пламя, подброшенный вверх автомобиль, грохот, и черное облако дыма взвилось вверх.
   — Вот теперь поехали, — спокойно сказал Ван Ли.
   «Ауди» сорвалась с места и промчалась мимо пожарища. Спустя минуту они были далеко от того места, где произошел взрыв.
   — Зачем ты это сделал? — спросил Андрей.
   — За смерть платят смертью. Профессор был мне вторым отцом. Теперь его душа успокоится.
   — А у меня на их счет были другие планы. Правда, результат не изменился бы. Ты можешь представить себе тюремную камеру, где денег больше, чем воздуха?
   — Меня не интересуют деньги. Я не знаю, что это такое.
   — Ты самый счастливый человек на свете. А теперь поедем в Калугу. Мне нужен Гарик Желковский и его талант. Нам понадобится еще одно послание. Татьяне Медведевой нужен настоящий адвокат.
   Машина выехала на шоссе и свернула в сторону Калуги. Андрей поднял с полу цветной рюкзачок, вынул из него черные папки и принялся их изучать.

***

   Резко похолодало. Лужицы покрылись льдом, дожди сменились легким снежком, который, касаясь земли, тут же таял, оставаясь только не ветках мокрых, почерневших деревьев.
   Машина остановилась у покосившейся хибары не берегу Иваньковского водохранилища.
   — Это должно быть здесь, — уверенно заявил Андрей.
   Он взял с заднего сиденья старенький портфельчик и вышел из машины.
   Калитка открьшась сама. За ней стояли двое. Крепкие ребята — с такими лучше не встречаться на узкой дорожке в безлюдном месте.
   — Мне нужен Кадило и его гость. У меня к ним разговор.
   Андрея пропустили на заброшенный заросший участок и проводили в дом. Перед тем как впустить гостя в комнату, его обыскали.
   Человек, похожий на лешего, сидел за огромным столом и подозрительно разглядывал пришельца. Окладистая борода, длинные волосы и черные очки.
   — С чем пожаловал, приятель? — зычным голосом задал вопрос хозяин.
   — Я курьер от господина Сарафанова. Мне нужно повидать Михал Абрамыча Тихомирова. У меня к нему письмо.
   — Заждались уже. Забыл о нас Паша.
   — Вы знаете обстановку. Пока не закончит начатое дело, казначей не покажется в свете.
   Дверь соседней комнаты открьшась, и на пороге появился адвокат. Несмотря на расслабляющую обстановку, Тихомиров выглядел безукоризненно. Чисто выбрит, выглажен, в белой рубашке, галстуке и до блеска начищенных ботинках.
   — А почему я вам должен верить, молодой человек? — спросил он с порога. — Я вас никогда раньше не видел.
   — Видите ли, Михал Абрамыч, я сын профессора Зарецкого. Пал Матвеич доверил мне вести его дела. Не финансовые, конечно, а скорее фельдъегерские. А также он попросил меня взять на себя заботы умершего Марфуты.
   — Я сожалею, что Марфута сбежал.
   — Пытался сбежать. С моей женой. Теперь они оба лежат в морге Тихоновой пустыни и будут похоронены за государственный счет.
   — Где письмо?
   Андрей достал из портфеля видеокассету.
   — Пал Матвеич посчитал, что такое послание будет более убедительным. Вы человек недоверчивый.
   — Любопытный ход. Паша всегда отличался оригинальностью. Что ж, посмотрим.
   Они устроились в небольшой комнатушке, где стоял видеоплейер и телевизор.
   Адвокат вставил кассету и сел на кровать, где спал какой-то парнишка, а точнее сказать, что-то непонятное, среднего рода. Гладкая грудь, длинные, крашеные волосы, остатки помады на губах, маленькие сережки и свежая белесая щетинка на подбородке.
   — Не обращайте внимания, молодой человек. Сашенька — моя последняя слабость.
   — А почему бы нет, — равнодушно ответил Андрей и уставился в телевизор.
   С появлением на экране Сарафанова лица присутствовавших напряглись.

   "Рад видеть тебя в здравии, Миша. Я знал, что гы сделаешь все как надо.
   Терпи, друг мой, терпи. Еще не время выходить нам на большую арену. Следи за новостями. Как только сдохнет последний масон, мы вернемся в свет. Знаю, что такому человеку, как ты, трудно сидеть без дел. Советую тебе поработать не периферии, где о тебе и твоей смерти мало кто знает. В одном из подмосковных СИЗО сидит женщина. Дело, заведенное на нее, не стоит выеденного яйца. Все выдвинутые против нее обвинения ты разбомбишь в считанные минуты. Эта женщина нужна мне на свободе. Зовут ее Татьяна Михайловна Медведева. Ты должен знать, о ком идет речь. Подробности ее дела изложены на пяти страницах машинописного текста, который передаст тебе мой человек, сидящий в данный момент рядом с тобой. Остальное узнаешь сам. Я на тебя надеюсь, Миша.
   Об этом все. Теперь о главном. Передай моему курьеру свой знаменитый портфель с договорами. Особенно меня интересуют те, которые подписывал Чегорин.
   Пора этого парня отправлять на зону. Ну а потом Кадило позаботится, чтобы нашему высокопоставленному другу жилось вольготно в местах, не столь отдаленных. Каждый должен получить то, что он заслуживает. Мы обязаны расчистить себе дорогу, прежде чем ступить на нее. На этом я закругляюсь, друг мой. Надеюсь, ты мне веришь!"

   На экране появилась сетка. Все молчали.
   Тихомиров встал и начал расхаживать по комнате, где больше трех шагов в одну из сторон сделать было нелегко. Андрей молчал. Кадило не отрывал глаз от адвоката.
   — Совсем не этого я ждал, — бурчал себе под нос Тихомиров. — У Сарафанова поехала крыша. Слишком большой риск вылезать мне из норы. Зачем ему нужна эта чертова баба? Какую роль он ей отводит?
   — Простую, — вмешался Андрей. — Обмен. Полковник Медведев не в силах вытащить свою жену из петли. Татьяна не согласится встретиться с мужем, а уж тем более рассказать ему всю правду. С вами она пойдет на контакт, потому что знает, кто вы и кем присланы. Если Медведев арестует Чегорина, то получит свою жену. Хочу добавить: следствие заинтересовано в обвинительном приговоре. На Татьяну можно повесить всех собак и закрыть ряд провальных дел. Спасти ее может не просто адвокат, а такой мэтр, как вы. И это надо сделать.
   — Вынужден! — заключил Тихомиров и остановился. — Он мне не оставляет другого выхода, к сожалению. Риск — это не сарафановский метод борьбы. С его фантазией можно было придумать более смелый ход.
   — Конечно: выкрасть Татьяну из тюрьмы. А дальше что? Бега? Нет. Она должна выйти чистой. Ей придется жить с мужем среди людей, а не скитаться по пригородным дачам. Она свое отбегала. Вот почему Павел Матвеевич избрал этот метод, а не другой.
   — Ладно. Давайте на нее материалы, а ты, Кадило, неси мой портфель с договорами. Будем уповать на милость Всевышнего.
   — Надежней рассчитывать на собственную силу и талант. Рано вы лапки кверху поднимаете, господин Тихомиров. Цыплят по осени считают.
   Адвокат взглянул на Андрея с некоторой настороженностью и увидел слабую ухмылку на лице и легкую иронию во взгляде.

***

   Слесари сидели в подсобке и забивали «козла». Чистенькие, в голубой с желтым униформе, они походили на бригаду, обслуживающую самолеты в международном аэропорту, а не на водопроводчиков из московского РЭУ. И лишь только старый закостенелый жаргон не менялся с годами.
   Андрей заглянул в коморку и спросил:
   — Гришу Воротникова я могу повидать?
   Крупногабаритный толстяк в вязаной шапочке повернулся к двери и тут же дал оценку клиенту. Дорогая дубленка, норковая шапка, шелковый шарф и замшевые сапоги. Стоило ответить.
   — Гриша — это я, но заявки принимает диспетчер.
   — А ты думаешь, я тупой? Или ты слишком хорошо живешь от заявок?
   — Значит, грамотный?
   — Не первый ремонт делаю.
   Гриша усмехнулся, положил кости и встал, едва не пробив головой потолок.
   — Доиграй за меня, Петро.
   Они вышли во двор.
   — Ну рассказывай, где у тебя течет?
   — У меня все уже вытекло, Гриша. Но, зная то, что ты в этой конторе числишься среди самых лучших и дорогих, решил обратиться к тебе. Правительственный дом в Харитоновском ты обслу живаешь?
   — Пока доверяют.
   — И жильцов всех знаешь?
   — Допустим. Менял краны я, но с тех пор они не текут. Я в одну квартиру дважды не хожу.
   — Похвально. В сорок четвертой квартире установлено джакузи, а стены выложены плитами из натуральной яшмы. Не ванная, а дворец. Дороже янтарной комнаты.
   — К чему клонишь?
   Андрей снял с плеча сумку и расстегнул ее.
   — Этот смеситель отделан натуральной яшмой. Вещь коллекционная, выполнена на заказ. Хозяйка квартиры, мадам Сорокина, отвалит тебе за такую штуку две тысячи баксов. Не меньше. Плюс работа и забота. Бешеные деньги. Согласен?
   Слесарь повертел смеситель в руках и покачал головой.
   — Слов нет. Вещь классная. Машка за нее и больше отвалит. У них денег куры не клюют. Но у меня нет сейчас таких бабок. Сколько ты за него хочешь?
   — Небольшую услугу. Смеситель я тебе подарю и добавлю еще пару кусков зеленых. Есть над чем подумать.
   Воротников с подозрением глянул на клиента.
   — Упакован ты неплохо. Видать, хорошо шелестит в кармане. Ключи от квартиры нужны? Зря хлопочешь. Рыл восемь ее обхаживают, и все со шпалерами. Мышь не проскочит. Глухо, паренек.
   — Мышь-то не проскочит, а тебе сами дверь откроют. Работа у тебя такая.
   — Толкуй о деле, умник. Только ничего не выйдет. Когда я в квартиру вхожу, за мной две пары глаз следят. Сморкнуться не дадут. Там бугаи покрепче меня будут. Враз скрутят.
   — Знаю. А ты делай свое дело и не дергайся. Тебе две секунды надо, чтобы эти деньги заработать.
   Андрей достал из кармана крем для бритья и повертел его в руках.
   — Перед зеркалом стоит стаканчик, а в нем опасная бритва и такой же тюбик. Тот возьми, а этот положи. Вот и все дела.
   — Чего ты задумал?
   — Не твоего ума дело. Я деньги плачу. Большие деньги за плевую работу.
   — А потом меня в солнечный Магадан отправят?
   — Раскинь мозгами. За что? Работай в перчатках и не оставляй следов. Тебя знают здесь не первый год. Ты лучший! Кто на тебя подумает? И не бойся, взрывчатки тут нет. Дело чистое.
   — Меня обыщут, а потом впустят. Зачем слесарю с собой крем носить?
   Андрей достал из сумки молоток со стальной ручкой и отвинтил ее.
   — Сюда положишь. Размерчик под тюбик. В твоих инструментах особо копаться не станут. Слесарь не спускал глаз с Андрея.
   — Деньги вперед давай.
   Через секунду в его руках лежал бумажник. Он открыл его и увидел пачку стодолларовых купюр.
   — Чеченские?
   — Не понял!
   — Фальшивые?
   — Возьми любую на выбор и обменяй в любом банке. Мы не скупимся.
   — А если не получится?
   — Постарайся. Для хороших людей ничего не жалко.
   — А если не получится?
   — Постарайся. Мы никаких «если» не признаем. Рот откроешь — себе хуже сделаешь.
   Андрей достал из кармана фотографию и передал Воротникову.
   — Узнаешь? Это твои детки — Люська и Витька. Один в первый класс ходит, другая в третий. А в школах всякое случиться может. Подумай об этом, Гриша.
   Слесарь схватил клиента за грудки и приподнял на месте.
   — Убью, гнида!
   — Зря ты так. Я ведь простой курьер. Мне сказали, я делаю. Меня убьешь — себя погубишь. Работу сделаешь — деньги получишь.
   Он опустил его на землю, но глаза все еще горели.
   — Вот и договорились. Сумочку я тебе дарю. Оставь себе. Может, и молоток еще сгодится. Удачи тебе, Гриша.
   Андрей поправил шарф и направился к воротам.

***

   Они ехали на машине от Моздока к югу Чечни. Потом пробирались по тропам сквозь лесистые склоны. Проводник, который встретил Вихрова и его людей на станции, всю дорогу молчал. Вихров не задавал вопросов. Все шло по плану.
   Сарафановская схема срабатывала без сучка без задоринки. Похоже, в Твери их ждали и оформили командировку в горячую точку без волокиты и задержек. До Моздока они добирались поездом, сопровождая эшелон с боеприпасами, а там их встретили. Все так, как задумано. Оставалось только получить деньги. Сам переход подполковника не беспокоил. Зона патрулировалась федеральными войсками.
   Немного терпения — и они окажутся на свободе.
   На второй день пути проводник вывел их к склону горы, под которым протекала река.
   — Ну вот, мужики, здесь я с вами расстанусь. Все документы у вас на руках.
   Разведгруппа тридцать шестого полка МВД. Наши вас не задержат, а духов отсюда вышибли месяц назад. Идите вдоль реки по течению. Через пару километров блокпост. Там о вас знают. Капитан Свиридов выведет вас к перевалу и передаст вам рюкзак. Что там, я не знаю. Об этом вы должны знать сами. Ну а до границы рукой подать. Форму не снимайте, а то наши могут подбить.
   Проводник исчез в гуще деревьев.
   — Не нравится мне все это, — заметил Угрюмый. — Что-то тут не чисто.
   — А точнее, слишком чисто! — поправил Савелий. — И слишком тихо. Не похоже на войну. Ни одного выстрела в течение всей дороги.
   — В штаны наделали? — возмутился Вихров. — Может быть, вернемся в Москву?
   Там чаще стреляют. Ни одного подъезда без следов крови не осталось.
   — Далековато возвращаться, командир, — сказал бритый здоровяк в капитанских погонах на пятнистой униформе. — Граница ближе. Оружие есть — прорвемся в случае чего.
   Группа двинулась дальше. Люди устали от долгого перехода, но никто не заикался об отдыхе. Они спешили.
   Через пару километров они напоролись на засаду. Чумазые автоматчики вынырнули из кустов, словно голуби из цилиндра фокусника.
   — Тихо, ребята, свои.
   — Пароль.
   — Ракета.
   — Куда направляетесь?
   — Спроси у своего капитана, сержант. А сейчас веди нас к Свиридову.
   И тут прошло все гладко. Команда обедала. Свиридов сидел среди солдат и пригласил к трапезе гостей. Подкрепились. Затем Свиридов вызвал прапорщика и сказал:
   — Проводишь разведку к третьему квадрату и отдашь им это.
   Он сунул руку в палатку и вытащил небольшой рюкзак.
   — На месте отдашь, подполковнику в руки.
   И снова дорога, лес, горы, тропы и, наконец, открытое поле. Прапорщик остановился у опушки.
   — Приказ выполнен.
   — Что там, за полем? — спросил Угрюмый. — Слишком оно горбатое, за холмом не видно.
   — Граница. Берите рюкзак, товарищ подполковник.
   Вихров сделал шаг вперед, но Угрюмый придержал его за рукав.
   — Не торопись, Костя. Я сам гляну.
   К прапорщику подошел Угрюмый и еще двое из команды Вихрова.
   — А ну-ка, дружок, давай вместе глянем на гостинец твоего начальника. Открывай.
   Прапорщик улыбнулся:
   — Понятное дело. Разведка есть разведка.
   Он присел на корточки и потянул за узел шнурка Раздался мощный взрыв.