Март Михаил. Двуликое зеркало

   Толпу Медведев увидел издали. У него кольнуло сердце. Он опять опоздал.
   Кто на этот раз?
   Подойдя ближе, он заметил милицию. Возле коттеджа под номером тридцать его остановил сержант из оцепления. Полковник предъявил ему удостоверение.
   — Позовите мне старшего группы.
   Вызвали капитана. Тот внимательно изучил удостоверение высокого начальника и спросил:
   — Вам что-то известно по этому делу?
   — Пока нет. Я иду по следу одного преступника, и он привел меня в этот кемпинг. Кто убит?
   — Двое молодых людей. Документов не найдено. Сейчас мы выясняем их личности.
   — Они зарегистрированы у администратора.
   — Мы в курсе. Мужчина лет тридцати мертв. Следов насилия не обнаружено. Девушке лет двадцать пять. Ей прострелили голову. Найдена гильза от пистолета иностранного производства. Обнаружена на ковре и окровавленные ножницы. Возможно, здесь замешана женщина.
   Капитан повертел головой и, найдя взглядом старушку в синем халате, поманил ее пальцем. Та с готовностью подошла.
   — Дарья Тихоновна, расскажите товарищу полковнику, что вы видели.
   Женщина облизнула губы и с уважением посмотрела на Медведева.
   — Мы тут делаем уборку по утрам. Постояльцы иногда чаевые дают. Ну а жизнь, знаете, какая…
   — По делу, пожалуйста, — оборвал ее Медведев.
   — Ну, я постучала. Мне открыла дверь такая интересная дамочка, лет тридцати пяти, городская, сразу видно. Голос приятный. Черненькая. Глаза большие, строгие… А может быть, напуганные. Ну я глянула в комнату, а на постели лежит голый парень, а на полу дивчина с дыркой во лбу… Дамочка меня тут же выставила за дверь. Мол, сами уберем. Я, конечно, испугалась до смерти и побежала к завхозу, ну а он позвонил в милицию.
   — Где эта дамочка? — спросил Медведев, переводя взгляд на капитана.
   — Исчезла.
   Медведев вновь обратился к уборщице.
   — А в тридцать первый номер вы не заходили?
   — Нет, батюшка. Нечетные номера Нюрка убирает.
   — Вы ее видели сегодня?
   — Здесь где-нибудь мотыляется.
   — Вы осматривали коттеджи? — спросил Медведев у капитана.
   — Еще не успели. Нас тут не так много. Но пост у ворот выставили сразу.
   Вокруг лес, болота и озеро. Уйти можно только через центральные ворота.
   — Возьмите двух понятых, и заглянем к соседям. Только осторожно. Некоторые любят ходить с оружием. Пусть парочка ваших ребят обойдет теремок с тылу.
   Капитан кивнул.
   Стоявший за спиной полковника Андрей отошел и смешался с толпой.
   Дверь пришлось вскрывать, после того как полковник и капитан убедились, что живых в доме нет. Что касается мертвых, то посреди комнаты лежала женщина с перерезанным горлом.
   Кругом валялись окровавленные тряпки и стоял таз с розовой водой.
   — Ушел! — сказал Медведев.
   — Это тот, кого вы ищете? — спросил капитан.
   — Он самый. Зовут его Филипп Трошин. Он ранен. На стоянке стоит его машина, вишневая «Лада» девятой модели. Если рана сделана теми самыми ножницами, то я ему не завидую. В руках у него браунинг военного периода.
   Надежный пистолет, но в обойме остался один патрон. Трошин высокий, коренастый, сорока лет, голубые глаза, ямочка на подбородке. Имеет опыт оперативной работы в органах контрразведки. Опасен, вынослив, умен. Хорошо ориентируется на местности. Это все, капитан. Желаю удачи!
   — А вы?
   — А я попытаюсь найти дамочку с большими глазами. Думаю, она была случайным свидетелем. Надеюсь найти ее живой. Ну а Трошин не мог далеко уйти.
   Если уборщица застала его в девять утра, то она же ему делала перевязку, а уж потом он от нее избавился. Не исключено, что его спугнула милиция. Он ушел у вас под носом.
   — Но с чего вы взяли, что она его перевязывала?
   — Большой таз полон воды и стоит в трех метрах от умывальника. Раненый человек, истекающий кровью, не дотащил бы такой тяжести до кровати, не пролив при этом ни капли воды и не оставив следов крови. Он и не стал бы этого делать.
   Медведев повернулся и вышел из коттеджа.

***

   Андрей видел, как полковник направился к центральным воротам, но не последовал за ним. Выход контролировал Ван Ли. Машина Трошина оставалась скучать на стоянке без хозяина. Слухи и версии переходили по цепочке из уст в уста. В таких тихих уголках невозможно удержать секреты в рамках следственной бригады. Любое предположение или версия тут же становилась достоянием любопытных. Андрей уже знал, что Трошин серьезно ранен и убежать ему не удастся, если только ему не помогут.
   Медведев осмотрел автостоянку и подошел к сторожу.
   — Вы помните владельца вишневой «девятки»?
   Старик откашлялся.
   — Смутно. Вот как он поставил машину, так больше не появлялся.
   — Может быть, он ушел своим ходом, без машины?
   — Нет. Сегодня никто не уходил, кроме одной женщины. Автобус ходит на станцию только вечером, а она торопилась. Ну я рассказал ей, как дойти.
   — Как выглядела эта женщина?
   — Приятная дамочка, высокая, статная, с рыжими волосами, черноглазая. Лет тридцать с копейками.
   — Куда она собиралась ехать?
   — В Москву или Калугу, кто ее знает. По виду столичная краля. Гордая такая, смотрит свысока. Да я уже говорил о ней вашим ребятам. Они все записали.
   — Глазастые вы все здесь! Все замечаете.
   — А как иначе? Народу мало, вот и приглядываешься к каждому.
   — Спасибо, отец.
   Медведев направился к своей «волге».
   Андрей знал уже больше, чем требовалось, и топтаться на месте не имело смысла. Он спустился по лестнице к пристани и прошел вдоль деревянного причала к будке лодочника.
   Молодой паренек лет двадцати пяти сидел в шезлонге и пил пиво. Рядом с ним стояла коробка, набитая полными бутылками.
   — Неплохо зарабатываешь, приятель. А на озере ни одной лодки, все здесь стоят.
   — Завидуешь или поговорить не с кем? Угощайся.
   — Спасибо. Я не любитель. С правого края цепь висит, а лодки нет. Нашелся-таки любитель плохой погоды.
   — А тебя сюда какая погода привела?
   Парень прикладывался к бутылке и усмехался.
   — Если я услышу от тебя то, что хочу, то получишь на два ящика пива. Устраивает такой расклад?
   Парню идея понравилась.
   — Знать бы, что сказать, я бы сказал.
   — Опиши мне своего клиента, который утром взял у тебя лодку, и получишь двадцать зеленых, но только после подробностей.
   — Мужик лет сорока. Хватит? Заплатишь бабки — услышишь остальное.
   — Идет.
   Андрей достал из бумажника двадцатидолларовую купюру и бросил ее в пустую ячейку пивной коробки.
   — Менты тебе ничего не заплатят.
   Парень достал купюру, внимательно разглядел ее и убрал в карман.
   — Короче говоря, мужика того порезали. Где и как, не знаю. Дал я ему свою лодку с мотором. Тут до того берега с километр будет, — он указала на темную полоску, скрытую туманом, и продолжил:
   — Там село Медвежье. Дал я ему адресок моего дружка, чтобы тот мне лодку обратно пригнал. Сам-то я станцию бросить не могу. Ну и заодно предложил ему заглянуть к бабке Аксинье. Местная повитуха. Травами лечит. Вот и все.
   — А другие села есть на том берегу?
   — Лес да болота.
   — А как он выберется из села?
   — Вечерним автобусом. Там только один автобус до станции ходит, девятичасовой. Пешком не выберешься. Пятнадцать километров до железки. Да и силенок у него не хватит. Здорово мужика задели.
   — Туда на машине проехать можно?
   — Выбирайся на шоссе, сворачивай к Калуге, третий поворот налево, километра три по просеке, а там указатель на Медвежье.
   — Адрес старухи.
   Парень усмехнулся.
   — Подробности кончились. За адресок десять баксов сверху.
   Андрей выложил деньги.
   — Улица там одна, центральная, третий дом слева после того, как проедешь сельпо. Сруб с зеленой крышей.
   — В кемпинге полно ментов. Тебе лучше помалкивать, а то как пособник преступнику пойдешь. Мужичок тот, что на твоей лодке ушел, успел двоих замочить.
   Лодочник поперхнулся пивом.
   — Это я так, на всякий случай. Менты долго соображают, могут о тебе и не подумать.

***

   Андрей осмотрелся и вздохнул полной грудью.
   — Красота-то какая. Ширь и простор. Не озеро, а море. И чего людям не живется?!
   Электричка замедлила ход и остановилась. В вагоне, кроме Татьяны, ехали еще трое. Две девушки сидели в начале вагона, старичок с рыболовными снастями дремал в середине, Татьяна сидела в хвосте у окна.
   В Балабаново вошли двое парней и тащили под руки третьего. Двое навеселе, а третий вовсе отключился, и голова его свисала на грудь. Они затащили пьяного в вагон и усадили его на сиденье с левой стороны, через проход от Татьяны.
   Парень прижался головой к стеклу и продолжал спать.
   — Эй, красавица! — обратился один из мужчин к Татьяне. — Присмотри тут за нашим приятелем. До Москвы проспится. Не боись, он малый тихий.
   Электричка дала гудок, и сопровождающие выскочили на платформу. Двери захлопнулись, и поезд тронулся.
   «Мне бы его заботы!» — подумала Татьяна. Она не знала, зачем и почему возвращается в Москву. Как голодный зверь, она шла на запах пищи, понимая, что везде расставлены ловушки. Никаких надежд, никаких перспектив, никакого будущего. На что она рассчитывала? Так, ни на что. Шла, куда ноги несли. Просто женщина устала. Татьяна не думала о плохом. Все казалось ей страшным сном.
   Вернется домой, упадет на колени перед мужем — и пусть он делает, что хочет.
   Убьет, пожалеет, защитит, выгонит — любое решение будет правильным, и она будет с ним согласна. Пусть только он один решает ее судьбу, и никто другой. Потому что только он сможет ее понять.
   Таня вспомнила, как они ходили за грибами, делали шашлыки, валялись на траве. Она смотрела на пожелтевший, осыпавшийся лес и думала о лете, ярком солнце, синем небе и щебетании птиц.
   Слабая улыбка тронула ее губы, и, глядя в окно на мрачный осенний пейзаж, она видела перед собой луга с полевыми цветами и своего Володьку в смешных шортах, распевавшего детские песенки. Он такой еще ребенок, когда не носит погоны и строгих костюмов! Почему все так глупо получилось? Как ее угораздило попасть в эту мясорубку?
   Двери тамбура открылись, и в вагон вошли трое омоновцев с автоматами.
   Татьяна вздрогнула. Крепкие ребята в камуфляжной форме вели себя спокойно и, заметив женщину, особого внимания на нее не обратили. Татьяна напряглась и только молилась, чтобы пронесло и на этот раз. Она вспомнила про очки, которые лежали в ее сумочке, и про паспорт Дины Керн.
   — Документы предъявите, пожалуйста, — вежливо попросил один из омоновцев и встал рядом.
   Второй направился вперед по вагону, а третий принялся будить пьяного.
   Татьяна раскрыла сумочку, достала очки, надела их и полезла в карман пальто за паспортом.
   Вот он! Опять она наткнулась на злосчастную рукоятку пистолета. Все в ней похолодело. Она попыталась улыбнуться, но улыбка выглядела натянутой.
   Протянув свой паспорт, Татьяна заметила, как дрожат ее руки. Вот дура!
   Совсем разучилась держать себя в рамках. Лечиться пора, нервы ни к черту!
   Омоновец посмотрел паспорт, взглянул на пассажирку и вернул документ.
   Козырнув, он сделал шаг назад.
   — Гриш, глянь-ка!
   Его напарник расстегнул телогрейку пьяницы, я все увидели окровавленную грудь.
   — Парфенов, живо сюда!
   Третий омоновец бросил пенсионное удостоверение рыбаку и присоединился к своим. У Татьяны сердце вырывалось из груди. Ей хотелось бежать без оглядки, куда угодно, только бы бежать.
   — Пулевое. Теплый еще. Часа не прошло.
   — Что здесь произошло? — строго спросил омоновец, повернувшись к Татьяне.
   — Я не знаю. Двое парней затащили его в вагон с платформы. Кажется, в Балабаново или в Наре. Сказали, что парень пьяный, усадили его и выскочили из поезда на той же станции.
   — Вы их запомнили?
   — Молодые. Лет по тридцать… Не очень.
   Опять кто-то тащил ее за язык! Опять она болтала, чего не следовало.
   Ничего она не знает. Села на предыдущей станции, и все.
   Омоновец уже разговаривал по рации и требовал наряд к пятому вагону на станции Рассудово.
   — Вам придется сойти с нами.
   — Я спешу.
   — Угомонитесь, дамочка! Здесь человека пристрелили! Вы свидетель и обязаны дать показания.
   — Да будьте вы все прокляты!
   Она выхватила из кармана пистолет и, пока омоновец моргал глазами, поднесла оружие к виску и нажала на спусковой крючок.
   Раздался выстрел.

***

   Такие шикарные машины никогда еще не заезжали в село Медвежье Калужской области. Мальчишки бежали следом за автомобилем, который медленно и неслышно двигался вдоль главной и единственной улицы.
   — Вот сруб с зеленой крышей, — указал Андрей на покосившуюся хибару. — Это здесь.
   Ван Ли притормозил у дома. Андрей оглянулся на заднее сиденье, где дремала Марина.
   — Спи, красавица. Мы долго не задержимся. Девушка встрепенулась.
   — Приехали? Но так идти опасно! Андрей…
   — Никакой опасности нет. Трошин не страшнее тигра, который потерял свои зубы и когти. К тому же я не собираюсь ему угрожать. Идем, Ван Ли.
   Они вышли из машины и направились к дому. Ошибки быть не могло. Трошин воспользовался советом лодочника и пришел к знахарке за помощью. Он потерял много крови и сил. Боль не отпускала. Что еще делать человеку, который не мог выбраться из капкана. По крайней мере, до вечернего автобуса ждать более девяти часов. Истекать кровью?
   Он лежал на кровати с перевязанным плечом. Когда двое мужчин вошли в дом, он даже не пошевелился, а обреченно смотрел на них, ожидая приговора.
   — Добрый день, Филипп Макарыч. Я ваш ангел-хранитель и пришел вытащить вас из ловушки, — Кто вы? — хрипло спросил Трошин, разглядывая высокого парня и низкорослого китайца.
   — Сначала выньте руку из-под одеяла. Мне известно, что левой вы стреляете не хуже, чем правой.
   Трошин осторожно вынуя левую руку и положил ее себе на грудь.
   — Отлично. — Андрей прошел на середину комнаты и сел на стул. — У меня есть для вас послание от господина Сарафанова. Я его душеприказчик и выполняю волю банкира. Вам причитается миллион долларов. Если вы будете выполнять мои требования, то получите эти деньги.
   — За кого ты меня принимаешь, парень? Я кое-что смыслю в жизни.
   — И даже в смерти. По ту сторону озера работает бригада криминалистов. Там найдено три трупа. Ваш почерк опознал полковник Медведев. Вас уже ищут.
   Лодочник молчать не станет. Как видите, я уже здесь, а опера появятся через час яли раньше. На автобус вам не сесть, забудьте о яем. У меня есть машина и есть для вас видеозапись. Если вас мое предложение не заинтересовано, то мы можем уйти. Я так и сообщу хозяину, что вы отказались.
   — Как же я увижу вашу видеозапись?
   — У меня полный багажник видеоаппаратуры. Ван Ли, принеси сюда маленький монитор, видеомагнитофон и кассету под номером три.
   Ван Ли вышел в сени, и дверь захлопнулась.
   — Сарафанов мертв. Не устраивайте глупых спектаклей. Я видел его труп.
   — У трупа не было родимого пятна на левом плече. Вы плохо подготовились к работе. О противнике надо знать больше, чем он знает сам о себе. Павел Матвеевич знает о своих жертвах все. Вот почему он доверил уничтожение Пичугина, Докучаева, Гнилова, Тихомирова обыкновенному мальчишке. Когда есть гениальный план, исполнителю нечего делать.
   — Зачем Сарафанову понадобилось всех убивать?
   — Он выполнял заказ своего высокого начальства. Но начальники слишком самоуверенные люди и решили, что вместо благодарности Сарафанов достоин пинка под зад. Они ошиблись! Потому что они такие же люди, как все, они тоже имеют привычки, режимы, пристрастия. Сарафанов и это знает. Кто чего заслуживает, тот то и получает. В этой рулетке вам выпала удача.
   Ван Ли принес аппаратуру и установил ее напротив кровати. Андрей поставил кассету, и на мониторе появилось лицо Сарафанова. Трошин резко отпрянул и застонал от боли. Прижавшись к стене, он не отрывал глаз от экрана, будто находился под властью гипноза. Семь минут майор пребывал в таком напряжении, которого не испытывал в самые тяжелые минуты последних суток.
   Экран погас.
   — Что скажете, господин Трошин?
   — Хитрец! Впрочем, чему тут удивляться. Я знал, что он гений. Злой гений. Беспощадный злодей!
   — Напрасно вы так! Не следовало его беспокоить. Он никому зла не желал. Он любил и был любим, а кучка негодяев решила попортить человеку кровь. Зря! Таких людей надо уважать и ценить, ими можно восхищаться, но не давить на мозоли и не угрожать. Бумеранг возвращается. Рано они торжествуют победу. Цыплят по осени считают.
   Трошин посмотрел на Андрея.
   — Я готов ехать.
   — Тогда поторопимся.
   Возле машины они остановились.
   — Ван Ли, — сказал Андрей, — перенеси аппаратуру на заднее сиденье. Господин Трошин поедет в багажнике.
   Трошин в растерянности посмотрел на молодого человека.
   — Но я серьезно ранен.
   — Вы обязаны выполнять мои указания. Во-первых, мы можем встретиться с милицией. Вам такая встреча пользы не принесет. Во-вторых, вас везут на тайную квартиру, где хранится часть ценностей. Вы не должны знать эту дорогу. В вашем положении лучше не спорить. А потом, насколько мне известно, когда вас ранят, вы предпочитаете путешествовать в багажнике. Не так ли? Спорить не пришлось.
   Трошин повиновался.

***

   Перед тем как машина тронулась, к ним подошла хозяйка дома.
   — Вот, люди добрые, возьмите. Мне чужого не надо.
   Она протянула цветастый рюкзачок. Ван Ли принял его и передал Андрею.
   Машина тронулась с места.
   В рюкзаке лежали документы Юли — четыре черные папки, права Андрея, бумажник и две пары наручников.
   — Почему он его не выбросил? — удивился Андрей и положил рюкзак под ноги.
   Машина ехала в Москву. Все молчали. Андрей сидел с закрытыми глазами и перебирал в руках связку с замысловатыми ключами. Он что-то бормотал себе под нос, как будто произносил заклинания, и водил пальцами по резным бородкам никелированных отмычек.
   Ему казалось, что он возвращается домой. Он помнил каждый поворот, каждый закоулок, дерево и фонарный столб. Машина проскочила мимо кладбища, переехала через мост и спустя пять минут оказалась в лесистой местности, где вдоль опушки вытянулся ряд современных дворцов с неизменной чередой кирпичных заборов.
   «Ауди» остановилась у железных ворот одного из особняков.
   — Ну вот, мы и приехали, — сказал Андрей.
   Его лоб покрывали крошечные капельки пота.
   Марина подалась вперед и тихо спросила:
   — Здесь так страшно. Какая-то заброшенная зона, и дома кажутся совсем мертвыми. Кто здесь живет?
   — Этого я не знаю, — холодно ответил Андрей. — Но в одном ты права: это зона, зона, приносящая людям смерть. А теперь, милая, дай мне кассету под номером два. Вы останетесь здесь, я пойду один. А ты, Ван Ли, вытащи нашего пленника из багажника. Пусть подышит свежим воздухом и прочистит легкие. Ему это не повредит перед трудным испытанием. Я за ним вернусь через полчаса.
   Андрей взял кассету и вышел из машины.
   Подойдя к стальной калитке, он набрал шестизначный код, и стальная махина открылась. Андрей вошел на территорию усадьбы. Огромный лесистый участок, широкая аллея, посыпанная битым кирпичом, вела к высокому каменному дому, похожему на крепость. По обеим сторонам аллеи рос колючий, густой кустарник, не позволявший отклоняться от курса. Андрей шел смело и уверенно, наблюдая за следившими за его передвижением видеокамерами. Андрей знал, что каждый его неверный шаг может окончиться трагедией. Где-то из-за кустов за ним следили мушки стволов многозарядных карабинов.
   Он подошел к дому, достал связку ключей и, выбрав один из них, открыл дверь. Перед ним выросла фигура здоровенного детины в камуфляжной форме.
   — Это вы начальник охраны Ковалев?
   — Он самый.
   — Я новый владелец этого дома, — Андрей показал ключи. — Меня прислал господин Сарафанов. Теперь я буду управлять здешним хозяйством.
   — Специального приказа я не получал. Но Павел Матвеич мне говорил, что вместо него сюда может прийти другой человек с его ключами. Когда это должно произойти, мы не обсуждали.
   У Андрея что-то мелькнуло в голове — яркая, светлая вспышка из прошлого сознания, будто глава из давно прочитанной книги. Человек, лежавший в постели, сказал ему: «Найди в моей одежде ключи. Многие хотят их заполучить, но никто и никогда не сможет ими воспользоваться. Пусть лежат у тебя, а когда я выздоровлю, ты мне их вернешь». У Андрея кольнуло в затылке. Он не мог понять, то ли он говорил эти слова, то ли он их слышал. Получилось так, будто он передал ключи самому себе — переложил из правой руки в левую.
   Андрей протянул охраннику видеокассету.
   — Соберите всех людей и просмотрите послание хозяина.
   Со второго этажа спустились двое с автоматами. Со двора пришли еще двое с винтовками. Андрей стоял под прицелом, а Ковалев вставлял кассету в видеомагнитофон.
   На экране появилось лицо Сарафанова. Он сидел в зашторенной комнате, перед ним на столике стоял кофе и лежала пачка сигарет «Честерфилд».

   «Слушайте мой приказ, ребята. Человек, который передаст вам это послание, занимает мое место и с этой минуты становится вашим хозяином. Он получил от меня ключи и адрес. И только он способен продолжить мое дело в пределах России, которую я вынужден покинуть. Теперь вы его верные слуги, и только он один может решать, будете вы работать или нет. Каждому из вас полагается выходное пособие в десять тысяч долларов. Спасибо за преданную службу. У меня все. Человек, стоящий перед вами, скажет остальное».

   Изображение исчезло.
   Охранники вытянулись по стойке «смирно».
   — Я полагаюсь на ваше решение, господа, — уверенно произнес Андрей. — Деньги при мне, и вы можете их получить в любую секунду и уйти. Вы также можете остаться и продолжать нести свою службу. Со сменой хозяина в вашем деле никаких изменений не произойдет, Я консерватор, а не революционер и не намерен изменять привычный ход событий.
   — Готовы слушать, босс! — отчеканил Ковалев.
   — Рад это слышать. А теперь продолжайте заниматься своим делом. Я поднимусь к себе в кабинет. Ровно через полчаса приведите ко мне человека, который находится за воротами. Женщина и китаец останутся в машине.
   Андрей медленно направился к лестнице. Он чувствовал себя уверенно и очень спокойно. Все возвращалось на круги своя. И лишь размытое прошлое не давало ему покоя.
   Натыкаясь на что-то новое, он узнавал в этом забытое старое. Он не знал, что находится за следующей дверью, но когда входил в нее, понимал, куда попадал, и каждый замеченный им предмет лежал там, куда бы только он сам мог его положить.
   Предметы разговаривали с ним, и, увидев их, он вспоминал историю каждого.
   Память играла с ним в прятки, составляя кроссворд из каждой детали, напрягала мозг и заставляла работать воображение и заново привыкать к собственным вещам.
   Перед ним находился сейф, и он понятия не имел, что в нем хранится. Однако он точно и безошибочно выбирал нужный ключ на связке, а когда дверца открывалась и он видел перед собой содержимое, Андрей с уверенностью мог сказать, когда и зачем это сюда положено и с какой целью здесь находится.
   Шестьдесят тысяч долларов. Папка с досье на высокопоставленных чиновников, чековые книжки, документация, фотографии, адреса зарубежных банков, номера счетов, дневник, «Черная книга поступлений и расходов», старый кожаный портфель. Все это казалось ему знакомым, кроме видеокассеты, которая лежала сверху.
   Он взял ее и прочел слова на наклейке: "Моему второму "я"!"
   Андрей сел в кресло перед телевизором и включил видеомагнитофон. Это было послание, но не фальшивое, которое придумал он, а настоящее.
   Послание не кому-то, а ему. Можно ли теперь утверждать, что сама идея этих видеописем принадлежит Андрею Зарецкому? Можно ли утверждать, что идея с подменой оригинала двойником принадлежит сыну профессора? Все это уже было сделано с неменьшим успехом. Он шел по проложенному пути, и сам этого не понимал.
   На экране появился настоящий Сарафанов. Как они похожи! Тот же интерьер.
   Зашторенная комната, столик, чашка кофе и сигареты «Честерфилд». Те же нотки в голосе и некоторая ирония во взгляде.

   "Я рад, мой друг, что эта кассета попала в твои руки. Если ты ее сейчас смотришь, значит, ты сумел найти этот дом, подобрать нужные ключи, обхитрить охрану и открыть сейф. Теперь для тебя нет секретов. Меня уже нет в этой оболочке, которая с тобой разговаривает. Я живу в той, которая смотрит эту пленку. Тебе будет очень трудно начинать все заново. Но ты справишься. Я это по себе знаю. Наша сила в решимости. Сейчас ты в этом убедишься. На этой кассете записан разговор, который определил все наше будущее. Запись делалась скрытой камерой в этом самом кабинете. Здесь решалась наша судьба! И если ты сейчас смотришь эти кадры, то знаешь, что моя дальновидность, риск, уверенность и надежда не канули в безмолвие, а продолжают давать результаты и приносить новые плоды.
   Итак, ты становишься свидетелем заговора, которому не было аналогов в истории человечества!"

   На экране появилась сетка, потом мелькание, сменился план, качество ухудшилось, и Андрей увидел двух мужчин, сидящих в креслах за журнальным столиком. Перед ними стоял поднос с коньяком и ваза с фруктами. Сарафанова он узнал тут же, второго мужчину он вспомнил только после того, как тот заговорил.
   Им был доктор Кошман.
   Сарафанов сделал глоток коньяка и, поставив рюмку, сказал: