Страница:
— Ты ничего не сказала о нас. А как же мы?
— Мы? — Тесс растерялась. — Что ты имеешь в виду?
— Нас связывают любовные отношения, у нас роман, не так ли? Поэтому я и говорю — мы, — объяснил Люк.
— А… — начала Тесс и смущенно смолкла. Люк провел рукой по ее волосам, по щеке…
— Я сказал что-то не то? — спросил он.
— Люк, честно говоря, я весь день думала о нас и решила, что мы не должны…
— Ты хочешь разбить мое сердце?
— Нет, но все так сложно, так запутанно…
— И не говори, — кивнул согласно Люк. — Значит, в твоих планах на будущее для нас не нашлось места?
Тесс с серьезным видом посмотрела на него.
— Люк, я не знаю, что случится завтра, а ты говоришь о каких-то планах. — Тесс удрученно вздохнула. — Все вокруг меняется с головокружительной скоростью. Иногда мне кажется, что даже земля стала быстрее вращаться. Привычные, хорошо знакомые вещи кажутся теперь новыми и необычными. От этого захватывает дух и немного, как от шампанского, кружится голова.
— Представь, у меня тоже.
Тесс в порыве чувств обвила руками его шею.
— Я рада, что это происходит не только со мной. — Она положила голову ему на грудь.
Люк нежно посмотрел на Тесс. Господи, она просто прелесть! Он поцеловал ее волосы, коснулся губами щеки и покрыл поцелуями ее глаза и шею.
— Люк, послушай…
— Да?
— Мне кажется, что за нами наблюдают, — сказала Тесс.
— Кто? — Люк удивленно оглянулся.
— Люди Болдуина, — усмехнулась она. — Ты же сам его попросил устроить за мной слежку. Я ведь не ошибаюсь?
Люк поначалу опешил, а затем на его губах появилась улыбка.
— — Ты и это успела выяснить? Забудь о них. Я знаю тут одну беседку, увитую плющом, которая нас надежно укроет от посторонних глаз. Никакая специальная оптика не поможет.
Тесс тихо застонала, когда он прильнул к ее шее и его горячие губы начали ласкать нежную кожу.
— Я предлагаю заняться любовью прямо здесь, среди роз. Тишина, над нами бездонное небо, усыпанное яркими звездами, куда уж более подходящий пейзаж?!
— Чудесно! — Тесс почувствовала, как тело становится легким, как сознание обволакивает сладкий дурман и она совершенно теряет голову в объятиях Люка.
Но сомнения оставили его, как только он увидел Тесс. Тени, пролегшие у нее под глазами, усиливали чистую, хрустальную синеву глаз. Тесс явно не выспалась и от этого казалась хрупкой, беззащитной и совсем юной. На Люка нахлынула волна нежности, когда она приблизилась к нему.
Люк притянул ее к себе, прижал к груди и стал целовать, сгорая от страсти, которая не ушла из его сердца и тела после восхитительной близости в розовом саду. Они забылись в объятиях друг друга, и их поцелуи не прекратились даже тогда, когда часы у него на руке издали звуковой сигнал, возвещавший о том, что наступил новый час.
— Нельзя так терять голову, — переведя дыхание, сказала Тесс. — Мы оба рискуем попасться, а это ни тебе, ни мне не уменьшит проблем.
— Ничего не могу с собой поделать. Когда я тебя вижу, я теряю голову, — признался Люк.
Тесс засмеялась. Ее веселый, мелодичный смех зазвучал в тишине, как переливчатый звон колокольчиков.
В такие минуты Люк застывал на месте, упиваясь звуком ее голоса, и в душе у него поднималась радость, от которой замирало сердце. Ее смех пьянил его, как и ее поцелуи, и ему хотелось наслаждаться им бесконечно. Иногда он нарочно ее смешил, чтобы только вновь услышать ее волшебный смех.
Часом позже он вбежал по ступенькам в здание, где располагался офис «Мэнсфилд и Ропер». Его губы еще ощущали сладкий вкус поцелуев, а руки — тепло ее тела. Мысли о работе — кому позвонить, что нужно сделать в первую очередь — не занимали его, он думал только о Тесс. Идя по коридору, он машинально улыбнулся и кивнул Кэрол, у которой за каждым ухом было по карандашу и руки нагружены до самого подбородка толстенными юридическими справочниками. Точно так же он поздоровался с Харриет, своей немолодой секретаршей, с лица которой никогда не сходило суровое выражение. Люк уже было зашел к себе в кабинет, когда она, остановив его, всунула ему в руки десяток сообщений, поступивших на автоответчик к этому часу. Только тогда Люк очнулся и его лицо осветилось не дежурной, а открытой улыбкой. Поблагодарив Харриет, он указал рукой на новый кактус, появившийся у нее на столе, который и без того был весь заставлен разными горшочками и плошками с растениями, и заметил:
— Очаровательный! Просто прелесть! — После чего направился к себе.
Усевшись в кресло за большой стол из красного дерева, он удовлетворенно вздохнул. Затем выдвинул верхний ящик и достал оттуда две небольшие фотографии Тесс, которые он показывал Барбаре Карсвелл. Первая была увеличенной копией снимка, который Люк взял из полицейского архива. Десятилетнюю Тесс Алкотт задержали за магазинную кражу и доставили в участок. Она плотно сжимала губы, хмурила лоб, чтобы не показать виду, что ей страшно, но глаза, в которых застыл испуг, выдавали ее настоящие чувства. Тесс научилась с актерским мастерством владеть своим лицом, но ее глаза всегда — и тогда, и сейчас — не могли скрыть правды о том, что творится у нее в душе.
Отложив в сторону эту фотографию, Люк взял со стола другую. Ее сделали люди Лероя, которые вели наблюдение за Тесс. Снимок был удачный, хотя и грустный. Тесс стояла у раскрытого окна в комнате Элизабет и смотрела вдаль. На первый взгляд могло показаться, что она наслаждается видом зеленых рощиц и лугов обширного имения Джейн Кушман, но на самом деле ее глаза не видели этой красоты. В них застыло выражение какой-то беспомощности, а может быть, отчаяния, словно она мучительно пытается или что-то вспомнить, или же разобраться в своих чувствах, но ни то, ни другое ей не удается, и от этого она страдает. Тесс на этой фотографии выглядела подавленной и одинокой.
Люку были знакомы эти чувства. Долгие годы он жил, не веря ни в искренность людей, ни в свое сердце. И сейчас, после стольких лет одиночества, он неожиданно и с изумлением обнаружил, что стал совершенно другим человеком, что все это время ему была нужна Тесс, только она, а не другая женщина. Пусть она великолепная актриса, пусть мошенница, но ее душа чиста, как прозрачная капля утренней росы. И душа, словно в зеркале, отражается в ее глазах в те мгновения, когда она забывает о своей роли, как, например, вот на этой фотографии, и становится сама собой. Ее глаза не лгали ему и тогда, когда она сгорала от страсти в его объятиях.
Люк потянулся в кресле, вспомнив вчерашнюю ночь. Чувства, которые и он, и она испытывали друг к другу, были искренними, они шли от сердца. Неожиданно он понял, что боль одиночества, с которой он жил последние двенадцать лет, оставила в его сердце глубокую рану, которая еще долго будет напоминать о себе. Люк вспомнил, как страшно переживал, когда его романы с Дженнифер, Эллен и Марго окончились неудачно. Люк честно пытался найти оправдания женщинам, предавшим его, и строго судил себя самого. Он искренне считал, что причина их ухода заключена в нем самом. Естественно, своими переживаниями он ни с кем не делился, поскольку не было никого, кому бы он мог довериться.
Наверное, все же он унаследовал от своих родителей гораздо больше черт характера, чем предполагал. Как часто говорил его отец, Мэнсфидды никогда не показывают слабость и свои эмоции; Мэнсфилды всегда уверены в себе и никогда не сдаются; чувства никогда не должны брать верх над разумом.
Люк ничего не имел против первых двух заповедей отца, но с последней был абсолютно не согласен и не собирался следовать ей. Он устал жить по правилам. Более того, стена, которой Люк окружил себя, обратилась в прах, как только в его жизни появилась Тесс. Она окропила живой водой его очерствевшую душу, и он ожил. Почувствовав сострадание к тому, прежнему, Люку, он стал более тонко ощущать красоту мира, более остро воспринимать все, что происходило вокруг. «Мы с Тесс встретились не случайно, — подумал он, — судьба сделала мне этот подарок в утешение за все то, что я перенес».
Люк вновь посмотрел на фотографию. Большинство людей, которые сталкивались с Тесс, видели в ней преступницу. Знали бы они, какой нежной, мягкой и чуткой может быть суровая и неприступная мисс Алкотт! Люк это знал, испытав нежные ласки и сладость поцелуев Тесс.
На его лице появилась улыбка. Странно как-то выходит, он все время ревниво оберегал себя от женских чар, и вот, всякой логике вопреки, нашел свою единственную и неповторимую. Стоп! Что же это получается?
Боже праведный! Впервые его чувства отказывались повиноваться разуму. Люк понял, что любит Тесс всерьез.
Люк попытался сопротивляться охватившим его чувствам. Он вспомнил, что вчера во второй половине дня, ближе к вечеру, ему позвонил Лерой. Он сказал, что расследование приближается к концу и что в ближайшее время у него будут необходимые доказательства того, что Ванштейн не тот человек, за которого себя выдает. Он попросил подождать еще два-три дня, чтобы полностью изобличить мошенника. Значит, Тесс с ним заодно, значит, и она — мошенница?! Эта мысль была непереносима.
Но он любит ее. Разумно это или нет, но он влюбился в Тесс! Что же теперь будет? Лерой скоро докопается до правды, и у них будет вся информация о ее прошлом. Не случится ли так, что, узнав всю правду о ней, он ужаснется и не захочет иметь с ней ничего общего? Снова он в нокдауне? Снова он обманут?! Как вынесет этот удар его сердце?
— Проклятие! — в сердцах выругался Люк. И угораздило же его впутаться в эту историю!
В эту же секунду чувства предприняли ответную атаку, не желая мириться с его робкими попытками рассуждать здраво. Он словно наяву услышал веселый смех Тесс, а перед мысленным взором встало ее улыбающееся лицо — в голубых глазах радость, губы полураскрыты, на щеках ямочки. Он даже почувствовал вкус ее губ.
«Она частичка твоей души», — сказало ему сердце.
— Ну да, да, в этом-то и причина, — пробормотал Люк. Затем он внезапно рассмеялся. — Какого черта я брюзжу, как старый ворчун!
Он влюбился в женщину, найти которую мечтал всю жизнь. Важно не то, кто она такая, а то, что они нашли друг друга и что только вместе они счастливы. Далеко не каждому удается найти свою вторую половину и слиться с ней, чтобы стать единым целым и ощутить гармонию душ и сердец.
Люк откинулся в кресле. Тесс безраздельно господствовала в его мыслях и чувствах, покорив сердце. Его переполняла странная гамма ощущений: счастье и радость, грусть и печаль, нежность и сострадание. Возможно, он несправедливо судил мать и отца. Сейчас он испытывал нечто похожее на жалость и сострадание к родителям. Он словно впервые стал понимать их по-настоящему. Наверное, строго следуя жизненному распорядку, они считали, что ему эти правила помогут избежать ошибок и роковых случайностей. Бедные, бедные его родители! Они и сами не подозревают, чего себя лишают, отказываясь признать, что есть вещи куда важнее, чем принятые в обществе условности и вековые семейные традиции. Просто они желают добра своим детям. Люк понял, что любит родителей, что любил их всегда. Несмотря на размолвки, которые часто возникали между ними, и разные взгляды на жизнь, приводившие к скандалам, они все же были одной семьей, и он должен благодарить Бога, что у него есть отец и мать. Бедная Тесс! Вот она действительно хлебнула горя в жизни! Понятие «счастливое детство» для нее пустой звук. Каково ей было расти без родителей, без тепла материнской Ласки? А он еще смеет обижаться на свое семейство?! Да, сложная штука человеческие отношения!
Необычный день, подумал Люк. Сегодня ему нравились решительно все его сотрудники. Он испытывал теплые чувства к Харриет и Кэрол, а вечно недовольный и ворчливый Роджер, управляющий в офисе, сегодня не казался ему занудой. О своей новой конторе Люк подумал с чувством гордости. Ему казалось, что он совершил подвиг, приняв решение начать работу в Бруклине.
В свои тридцать пять Люк, кажется, наконец-то разобрался в самом себе и понял, что хочет получить от жизни.
Во-первых, ему нужна Тесс, во-вторых…
Черт, он совсем забыл о работе! Люк начал торопливо просматривать бумаги, лежащие на столе, но голова его по-прежнему была занята мыслями о Тесс. Его размышления были прерваны появлением Харриет. Она доложила, что только что пришел мистер Болдуин.
— Вы только подумайте, не позвонил, не предупредил! Мог бы договориться о встрече заранее, — возмутилась Харриет и вопросительно посмотрела на шефа.
— Все в порядке, Харриет. Я ждал его, пусть войдет, — попросил Люк.
Харриет вышла, а вместо нее в кабинете появился Лерой — высокий, с накачанными мышцами мужчина лет тридцати восьми, в жилах которого текла негритянская кровь. Лерой не любил костюмы и галстуки. Сегодня он тоже остался верен своим привычкам и пришел в легкой куртке, под которой была видна светлая футболка, и свободных серых брюках. Закрыв за собой дверь, он переложил видеокассету из правой руки в левую, в которой держал кейс, и поздоровался с хозяином кабинета.
— Лерой, рад тебя видеть, — улыбнулся Люк. — Садись и рассказывай, что заставило тебя покинуть тихий и уютный Бостон и приехать в наш шумный и душный город.
Лерой вытер испарину со лба, уселся в кресло, стоящее перед столом, и с наслаждением вытянул уставшие ноги.
— Дружище, я вижу, у тебя прекрасное настроение. По правде говоря, мне жаль его портить. Я чувствую себя как-то неловко — ты мне платишь огромные деньги, а я не могу порадовать тебя хорошими известиями.
Откинувшись в кресле, Люк впился глазами в Лероя. Сердце сжалось у него в груди в тоскливом предчувствии плохих новостей.
— Что ты узнал? — занервничал Люк.
— Выкладывать все как есть, ничего не утаивая? — с неожиданным смущением поинтересовался Лерой.
— Самые плохие новости оставь напоследок, начни с чего-нибудь хорошего. Итак, я слушаю.
Лерой вздохнул и начал:
— Боюсь, что у меня только плохие новости для тебя. Мы так и не напали на след Хала Марша. Но кое-что узнали о Виолетте, ее настоящее имя Анна Мэй Смит. Она мертва, и давно.
— Как она умерла?
— Смит убили четырнадцать лет назад. Кто-то сломал ей шею голыми руками. Полиция подозревала в убийстве ее сутенера, но не смогла найти веских улик против него. Я тоже считаю, что именно этот парень разделался с ней, во всяком случае по своим физическим данным он вполне подходил для этой роли.
— Боже! — выдохнул Люк, вспомнив вслух слова Тесс:
— Однажды она появилась у Карсвеллов, они о чем-то между собой потолковали, а затем она увезла меня на своем «Кадиллаке» из Майами в Чарльстон. Там, у Берта, она и оставила меня. Вот, собственно говоря, и все.
— Потом Смит внезапно исчезла. Скорее всего ее убрал сам Берт, чтобы замести следы.
— Что еще? — спросил Люк.
— Сегодня я поставил наконец точку на деле Ванштейна.
Люк выпрямился в кресле.
— Как тебе это удалось?
Лерой устало усмехнулся:
— С помощью современных средств связи можно творить чудеса. Я разослал по факсу фотографии Ванштейна, которые сделали мои люди, ведя за ним наблюдение, и его отпечатки пальцев в некоторые федеральные и зарубежные полицейские службы. Из трех пришел положительный ответ, поскольку этот человек числится в их картотеках. Но дело в том, что твой Макс Ван-штейн не имеет ничего общего с настоящим доктором Максвеллом Ванштейном, хотя внешне он очень похож на него. Ну, не очень, но в достаточной степени, чтобы люди принимали его за доктора. И он еще долго сможет всех дурачить, если его не остановить.
Лерой открыл кейс и, достав оттуда две цветные фотографии, положил их перед Люком на стол.
— Настоящий психиатр не так давно, чуть больше месяца назад, улетел на какую-то станцию в Антарктике. Правительство отправило его туда со сверхсекретным заданием. Похоже, что у некоторых ребят, которые уже третий год живут на Южном полюсе и любуются изо дня в день белым безмолвием, потихоньку поехала крыша. Так вот, задача Ванштейна — без лишнего шума привести парней в порядок. Никто не знает, что он в Антарктике, даже его собственная жена. Она сейчас отдыхает вместе со своим сыном и невесткой в Миннесоте. Ей сообщили, что ее муж по просьбе правительства улетел в Европу для участия в каких-то конфиденциальных проектах с русскими. Наш герой хорошо осведомлен и воспользовался ситуацией очень умело. Теперь ты понял, почему он живет в апартаментах доктора и не боится разоблачения?
— Невероятно! — воскликнул Люк. — У Ванштейна-самозванца, должно быть, есть очень хороший и надежный источник информации, раз ему удалось все это выяснить?
— Ага, он крутой парень. — Лерой вновь открыл кейс и, покопавшись в нем, протянул Люку несколько фотографий размером восемь на десять. — Вот, полюбуйся. Твоего Ванштейна зовут Арнольд Клифтон. Но кроме этого имени, у него есть еще десятки других, и он, хочу тебе сказать, страшный человек. За ним числится целый букет серьезных преступлений: он занимался крупным мошенничеством, контрабандой кокаина, держал притоны и контролировал проституцию. Полиция пару раз выходила на него в связи с убийствами, но не смогла ничего доказать. Его даже ни разу не арестовали. Этот молодчик действует очень осторожно, у него всегда есть железное алиби. Люк, я повторю, что с ним шутки плохи, он — закоренелый преступник. Такому убить человека — раз плюнуть.
Люк почувствовал холод в груди.
— Что связывает Тесс и его?
— Сейчас ты сам все увидишь, — сказал Лерой и окинул взглядом кабинет. — Где у тебя видеомагнитофон? Я хочу тебе кое-что показать.
— Что именно?
— На прошлой неделе моим людям, которые ведут наблюдение за лже-Ванштейном, удалось установить кое-какую аппаратуру у него дома, — ответил Лерой, вставляя кассету в видеомагнитофон. — Надо сказать, что поначалу его поведение разочаровало нас. Он вел себя тихо, как мышка, никому не звонил, ни с кем не встречался. Но вчера утром у него были гости, и он скомпрометировал себя полностью. Все это записано здесь. — Лерой посмотрел на Люка. — Боюсь, тебе не понравится то, что ты увидишь.
— К нему приходила Тесс? Лерой кивнул.
— Извини, старик. Она — вторая Марго Холловей.
Люк побледнел от этих слов. В груди появилась тупая, ноющая боль, словно в сердце вошла игла, и страх сковал его душу.
— Включай.
Лерой нажал на кнопку и вернулся в свое кресло. Люк остался сидеть за столом, боясь пошевелиться. Он почувствовал отвращение, увидев на экране, как Макс Ванштейн, он же Арнольд Клифтон, мечется в нетерпении, как лев в клетке, по шикарно обставленной квартире. Затем раздался условный стук в дверь: сначала три раза подряд, пауза и потом еще два удара. Подскочив к двери, Клифтон распахнул ее, и его лицо исказилось от ярости.
На пороге стояла Тесс.
Клифтон схватил ее за руку и рывком затащил в комнату, после чего хлопнул дверью так, что стены в гостиной задрожали.
— Ах ты, безмозглая стерва! — орал он, брызгая слюной.
Люк вздрогнул, словно ему дали пощечину.
Тесс, не потеряв присутствия духа, спокойно посмотрела на Клифтона.
— В чем дело, Берт? — спросила она.
Берт? Так он, оказывается, еще и Берт, ее учитель и наставник воровскому ремеслу! Неужели Тесс до сих пор работает вместе с этим чудовищем, с этим садистом, который хладнокровно прикончил Виолетту?
— В чем дело, ты спрашиваешь? — взревел Берт. — Я тебе сейчас скажу, в чем дело! Я уехал по делам на пару дней из города, и, пока меня не было, ты, зараза, сделала все, чтобы наша операция оказалась на грани провала. Тебе этого мало? Отвечай!
— Я думаю, что все идет нормально. — В лице Тесс не дрогнул ни один мускул, хотя Берт размахивал кулаками перед самым ее носом.
— Какого черта! Я уже говорил, что ты здесь не для того, чтобы думать! — бушевал Берт, меряя шагами гостиную. — Как только ты начинаешь заниматься отсебятиной, мы попадаем в идиотские ситуации. Зачем тебе потребовалось соблазнять Люка Мэнсфилда?
— Что? — изумленно переспросила Тесс.
— Вы не похожи на писательницу, — заметила Марго.
— А вы — на убийцу, — невозмутимо парировала Тесс.
Губы Марго исказились в неприятной, самодовольной ухмылке.
— Я бы на вашем месте посвятила мне целую книгу, а не стала бы ограничиваться какой-то жалкой главой, — развязно бросила она.
— Сейчас рано говорить об этом. Возможно, позже я напишу о вас отдельную книгу, если соберу достаточно материала. Итак, мисс Холловей, некоторые факты из вашей необычной жизни представляют для меня профессиональный интерес. Насколько я знаю, вы обвинялись в убийстве своего отца, но были оправданы. Через некоторое время вас осудили за убийство двух человек — сына и дочери вашей матери от первого брака. Как получилось, что полиция заподозрила вас? Вы в чем-то просчитались?
— Да, я недооценила этого сукина сына — Люка Мэнсфилда, — со злобой прошипела Марго.
— Если ты будешь отпираться, то я с удовольствием оторву твою глупую башку. Ты не выйдешь отсюда живой.
— Ты все не так понял, Берт.
— Споришь со мной, маленькая дрянь? — Берт занес руку для удара. Люк, глядя на эту сцену, замер в оцепенении.
— Нет, Берт, меня бить нельзя, — твердым голосом произнесла Тесс, чеканя каждое слово. — Ты же не будешь сам портить свой товар.
Рука Берта как по волшебству застыла в воздухе. Он недоуменно уставился на Тесс, переваривая услышанное, а затем, когда до него дошел смысл, приподнял ее за волосы, швырнул, как тряпичную куклу, в дальний угол комнаты.
Костяшки пальцев Люка побелели, когда он с силой впился ногтями в подлокотники, кресла.
Тесс, перелетев через комнату, грохнулась на пол. На секунду-другую воцарилась тишина. Затем Тесс приподнялась, помотала головой из стороны в сторону и вскочила на ноги. Она привела в порядок одежду и, вскинув подбородок, посмотрела Берту прямо в глаза.
— Я специально заигрывала с Мэнсфилдом, легкий флирт пойдет только на пользу нашему делу, — еле сдерживая ярость, произнесла Тесс. — Кроме того, мне надо быть в хороших отношениях с адвокатом до тех пор, пока старуха не даст нам ожерелье.
У Люка сжалось сердце. Он смотрел на экран и не узнавал Тесс. Перед ним была абсолютно незнакомая женщина, от которой веяло холодом и жестокостью.
— Есть более надежные способы! — рявкнул Берт.
— Он первый начал ухаживать за мной, — заметила Тесс, — было бы глупо не воспользоваться возможностью на время притупить его бдительность. Берт, ты же сам меня учил, что надо использовать малейший благоприятный шанс. Или мне забыть все твои уроки?
— Он догадался, что я внаглую использую его. Естественно, это пришлось ему не по душе.
— Мисс Холловей, с какой целью вы использовали Мэнсфилда? — спросила Тесс, чувствуя, как гнев начинает душить ее.
Марго с циничным видом усмехнулась:
— А вы сами не догадываетесь?
— Почему же? Легко сообразить, что вы, задумав убийство отца, стали искать способ выйти сухой из воды, — холодно ответила Тесс. — Вы вскружили голову адвокату, а он, безоглядно влюбившись и уверовав в вашу чистоту и невиновность, оправдал вас на судебном процессе.
— Все так и было. Вам бы детективом быть, а вы какие-то романы пописываете, фу! — осуждающе хихикнула Марго.
— Мы говорим о вас, а не обо мне. Скажите, зачем вам нужно было затаскивать его в постель? Марго с иронией посмотрела на Тесс.
— Милочка, я не привыкла отказывать себе в чем-либо, я привыкла жить со вкусом и размахом. А с двадцатью миллионами моего дорогого папочки я могла развернуться. Люк Мэнсфилд, адвокат с хорошей репутацией, идеально подходил для моего плана. Надо сказать, что я правильно все рассчитала. Мужчина не может любить и подозревать одновременно. А соблазнить его оказалось до смешного легко и просто. Однако я хочу быть до конца откровенной и поэтому скажу вам, что заниматься с ним сексом одно удовольствие. Мне даже было жаль бросать его после того, как с меня сняли обвинение в убийстве отца.
— Мы? — Тесс растерялась. — Что ты имеешь в виду?
— Нас связывают любовные отношения, у нас роман, не так ли? Поэтому я и говорю — мы, — объяснил Люк.
— А… — начала Тесс и смущенно смолкла. Люк провел рукой по ее волосам, по щеке…
— Я сказал что-то не то? — спросил он.
— Люк, честно говоря, я весь день думала о нас и решила, что мы не должны…
— Ты хочешь разбить мое сердце?
— Нет, но все так сложно, так запутанно…
— И не говори, — кивнул согласно Люк. — Значит, в твоих планах на будущее для нас не нашлось места?
Тесс с серьезным видом посмотрела на него.
— Люк, я не знаю, что случится завтра, а ты говоришь о каких-то планах. — Тесс удрученно вздохнула. — Все вокруг меняется с головокружительной скоростью. Иногда мне кажется, что даже земля стала быстрее вращаться. Привычные, хорошо знакомые вещи кажутся теперь новыми и необычными. От этого захватывает дух и немного, как от шампанского, кружится голова.
— Представь, у меня тоже.
Тесс в порыве чувств обвила руками его шею.
— Я рада, что это происходит не только со мной. — Она положила голову ему на грудь.
Люк нежно посмотрел на Тесс. Господи, она просто прелесть! Он поцеловал ее волосы, коснулся губами щеки и покрыл поцелуями ее глаза и шею.
— Люк, послушай…
— Да?
— Мне кажется, что за нами наблюдают, — сказала Тесс.
— Кто? — Люк удивленно оглянулся.
— Люди Болдуина, — усмехнулась она. — Ты же сам его попросил устроить за мной слежку. Я ведь не ошибаюсь?
Люк поначалу опешил, а затем на его губах появилась улыбка.
— — Ты и это успела выяснить? Забудь о них. Я знаю тут одну беседку, увитую плющом, которая нас надежно укроет от посторонних глаз. Никакая специальная оптика не поможет.
Тесс тихо застонала, когда он прильнул к ее шее и его горячие губы начали ласкать нежную кожу.
— Я предлагаю заняться любовью прямо здесь, среди роз. Тишина, над нами бездонное небо, усыпанное яркими звездами, куда уж более подходящий пейзаж?!
— Чудесно! — Тесс почувствовала, как тело становится легким, как сознание обволакивает сладкий дурман и она совершенно теряет голову в объятиях Люка.
* * *
Утром Люка одолевали противоречивые мысли. Заниматься любовью с Тесс — это одно, но не поступает ли он опрометчиво, раскрывая ей душу и доверяя свои секреты? Он напряженно думал об этом, расхаживая по столовой.Но сомнения оставили его, как только он увидел Тесс. Тени, пролегшие у нее под глазами, усиливали чистую, хрустальную синеву глаз. Тесс явно не выспалась и от этого казалась хрупкой, беззащитной и совсем юной. На Люка нахлынула волна нежности, когда она приблизилась к нему.
Люк притянул ее к себе, прижал к груди и стал целовать, сгорая от страсти, которая не ушла из его сердца и тела после восхитительной близости в розовом саду. Они забылись в объятиях друг друга, и их поцелуи не прекратились даже тогда, когда часы у него на руке издали звуковой сигнал, возвещавший о том, что наступил новый час.
— Нельзя так терять голову, — переведя дыхание, сказала Тесс. — Мы оба рискуем попасться, а это ни тебе, ни мне не уменьшит проблем.
— Ничего не могу с собой поделать. Когда я тебя вижу, я теряю голову, — признался Люк.
Тесс засмеялась. Ее веселый, мелодичный смех зазвучал в тишине, как переливчатый звон колокольчиков.
В такие минуты Люк застывал на месте, упиваясь звуком ее голоса, и в душе у него поднималась радость, от которой замирало сердце. Ее смех пьянил его, как и ее поцелуи, и ему хотелось наслаждаться им бесконечно. Иногда он нарочно ее смешил, чтобы только вновь услышать ее волшебный смех.
Часом позже он вбежал по ступенькам в здание, где располагался офис «Мэнсфилд и Ропер». Его губы еще ощущали сладкий вкус поцелуев, а руки — тепло ее тела. Мысли о работе — кому позвонить, что нужно сделать в первую очередь — не занимали его, он думал только о Тесс. Идя по коридору, он машинально улыбнулся и кивнул Кэрол, у которой за каждым ухом было по карандашу и руки нагружены до самого подбородка толстенными юридическими справочниками. Точно так же он поздоровался с Харриет, своей немолодой секретаршей, с лица которой никогда не сходило суровое выражение. Люк уже было зашел к себе в кабинет, когда она, остановив его, всунула ему в руки десяток сообщений, поступивших на автоответчик к этому часу. Только тогда Люк очнулся и его лицо осветилось не дежурной, а открытой улыбкой. Поблагодарив Харриет, он указал рукой на новый кактус, появившийся у нее на столе, который и без того был весь заставлен разными горшочками и плошками с растениями, и заметил:
— Очаровательный! Просто прелесть! — После чего направился к себе.
Усевшись в кресло за большой стол из красного дерева, он удовлетворенно вздохнул. Затем выдвинул верхний ящик и достал оттуда две небольшие фотографии Тесс, которые он показывал Барбаре Карсвелл. Первая была увеличенной копией снимка, который Люк взял из полицейского архива. Десятилетнюю Тесс Алкотт задержали за магазинную кражу и доставили в участок. Она плотно сжимала губы, хмурила лоб, чтобы не показать виду, что ей страшно, но глаза, в которых застыл испуг, выдавали ее настоящие чувства. Тесс научилась с актерским мастерством владеть своим лицом, но ее глаза всегда — и тогда, и сейчас — не могли скрыть правды о том, что творится у нее в душе.
Отложив в сторону эту фотографию, Люк взял со стола другую. Ее сделали люди Лероя, которые вели наблюдение за Тесс. Снимок был удачный, хотя и грустный. Тесс стояла у раскрытого окна в комнате Элизабет и смотрела вдаль. На первый взгляд могло показаться, что она наслаждается видом зеленых рощиц и лугов обширного имения Джейн Кушман, но на самом деле ее глаза не видели этой красоты. В них застыло выражение какой-то беспомощности, а может быть, отчаяния, словно она мучительно пытается или что-то вспомнить, или же разобраться в своих чувствах, но ни то, ни другое ей не удается, и от этого она страдает. Тесс на этой фотографии выглядела подавленной и одинокой.
Люку были знакомы эти чувства. Долгие годы он жил, не веря ни в искренность людей, ни в свое сердце. И сейчас, после стольких лет одиночества, он неожиданно и с изумлением обнаружил, что стал совершенно другим человеком, что все это время ему была нужна Тесс, только она, а не другая женщина. Пусть она великолепная актриса, пусть мошенница, но ее душа чиста, как прозрачная капля утренней росы. И душа, словно в зеркале, отражается в ее глазах в те мгновения, когда она забывает о своей роли, как, например, вот на этой фотографии, и становится сама собой. Ее глаза не лгали ему и тогда, когда она сгорала от страсти в его объятиях.
Люк потянулся в кресле, вспомнив вчерашнюю ночь. Чувства, которые и он, и она испытывали друг к другу, были искренними, они шли от сердца. Неожиданно он понял, что боль одиночества, с которой он жил последние двенадцать лет, оставила в его сердце глубокую рану, которая еще долго будет напоминать о себе. Люк вспомнил, как страшно переживал, когда его романы с Дженнифер, Эллен и Марго окончились неудачно. Люк честно пытался найти оправдания женщинам, предавшим его, и строго судил себя самого. Он искренне считал, что причина их ухода заключена в нем самом. Естественно, своими переживаниями он ни с кем не делился, поскольку не было никого, кому бы он мог довериться.
Наверное, все же он унаследовал от своих родителей гораздо больше черт характера, чем предполагал. Как часто говорил его отец, Мэнсфидды никогда не показывают слабость и свои эмоции; Мэнсфилды всегда уверены в себе и никогда не сдаются; чувства никогда не должны брать верх над разумом.
Люк ничего не имел против первых двух заповедей отца, но с последней был абсолютно не согласен и не собирался следовать ей. Он устал жить по правилам. Более того, стена, которой Люк окружил себя, обратилась в прах, как только в его жизни появилась Тесс. Она окропила живой водой его очерствевшую душу, и он ожил. Почувствовав сострадание к тому, прежнему, Люку, он стал более тонко ощущать красоту мира, более остро воспринимать все, что происходило вокруг. «Мы с Тесс встретились не случайно, — подумал он, — судьба сделала мне этот подарок в утешение за все то, что я перенес».
Люк вновь посмотрел на фотографию. Большинство людей, которые сталкивались с Тесс, видели в ней преступницу. Знали бы они, какой нежной, мягкой и чуткой может быть суровая и неприступная мисс Алкотт! Люк это знал, испытав нежные ласки и сладость поцелуев Тесс.
На его лице появилась улыбка. Странно как-то выходит, он все время ревниво оберегал себя от женских чар, и вот, всякой логике вопреки, нашел свою единственную и неповторимую. Стоп! Что же это получается?
Боже праведный! Впервые его чувства отказывались повиноваться разуму. Люк понял, что любит Тесс всерьез.
Люк попытался сопротивляться охватившим его чувствам. Он вспомнил, что вчера во второй половине дня, ближе к вечеру, ему позвонил Лерой. Он сказал, что расследование приближается к концу и что в ближайшее время у него будут необходимые доказательства того, что Ванштейн не тот человек, за которого себя выдает. Он попросил подождать еще два-три дня, чтобы полностью изобличить мошенника. Значит, Тесс с ним заодно, значит, и она — мошенница?! Эта мысль была непереносима.
Но он любит ее. Разумно это или нет, но он влюбился в Тесс! Что же теперь будет? Лерой скоро докопается до правды, и у них будет вся информация о ее прошлом. Не случится ли так, что, узнав всю правду о ней, он ужаснется и не захочет иметь с ней ничего общего? Снова он в нокдауне? Снова он обманут?! Как вынесет этот удар его сердце?
— Проклятие! — в сердцах выругался Люк. И угораздило же его впутаться в эту историю!
В эту же секунду чувства предприняли ответную атаку, не желая мириться с его робкими попытками рассуждать здраво. Он словно наяву услышал веселый смех Тесс, а перед мысленным взором встало ее улыбающееся лицо — в голубых глазах радость, губы полураскрыты, на щеках ямочки. Он даже почувствовал вкус ее губ.
«Она частичка твоей души», — сказало ему сердце.
— Ну да, да, в этом-то и причина, — пробормотал Люк. Затем он внезапно рассмеялся. — Какого черта я брюзжу, как старый ворчун!
Он влюбился в женщину, найти которую мечтал всю жизнь. Важно не то, кто она такая, а то, что они нашли друг друга и что только вместе они счастливы. Далеко не каждому удается найти свою вторую половину и слиться с ней, чтобы стать единым целым и ощутить гармонию душ и сердец.
Люк откинулся в кресле. Тесс безраздельно господствовала в его мыслях и чувствах, покорив сердце. Его переполняла странная гамма ощущений: счастье и радость, грусть и печаль, нежность и сострадание. Возможно, он несправедливо судил мать и отца. Сейчас он испытывал нечто похожее на жалость и сострадание к родителям. Он словно впервые стал понимать их по-настоящему. Наверное, строго следуя жизненному распорядку, они считали, что ему эти правила помогут избежать ошибок и роковых случайностей. Бедные, бедные его родители! Они и сами не подозревают, чего себя лишают, отказываясь признать, что есть вещи куда важнее, чем принятые в обществе условности и вековые семейные традиции. Просто они желают добра своим детям. Люк понял, что любит родителей, что любил их всегда. Несмотря на размолвки, которые часто возникали между ними, и разные взгляды на жизнь, приводившие к скандалам, они все же были одной семьей, и он должен благодарить Бога, что у него есть отец и мать. Бедная Тесс! Вот она действительно хлебнула горя в жизни! Понятие «счастливое детство» для нее пустой звук. Каково ей было расти без родителей, без тепла материнской Ласки? А он еще смеет обижаться на свое семейство?! Да, сложная штука человеческие отношения!
Необычный день, подумал Люк. Сегодня ему нравились решительно все его сотрудники. Он испытывал теплые чувства к Харриет и Кэрол, а вечно недовольный и ворчливый Роджер, управляющий в офисе, сегодня не казался ему занудой. О своей новой конторе Люк подумал с чувством гордости. Ему казалось, что он совершил подвиг, приняв решение начать работу в Бруклине.
В свои тридцать пять Люк, кажется, наконец-то разобрался в самом себе и понял, что хочет получить от жизни.
Во-первых, ему нужна Тесс, во-вторых…
Черт, он совсем забыл о работе! Люк начал торопливо просматривать бумаги, лежащие на столе, но голова его по-прежнему была занята мыслями о Тесс. Его размышления были прерваны появлением Харриет. Она доложила, что только что пришел мистер Болдуин.
— Вы только подумайте, не позвонил, не предупредил! Мог бы договориться о встрече заранее, — возмутилась Харриет и вопросительно посмотрела на шефа.
— Все в порядке, Харриет. Я ждал его, пусть войдет, — попросил Люк.
Харриет вышла, а вместо нее в кабинете появился Лерой — высокий, с накачанными мышцами мужчина лет тридцати восьми, в жилах которого текла негритянская кровь. Лерой не любил костюмы и галстуки. Сегодня он тоже остался верен своим привычкам и пришел в легкой куртке, под которой была видна светлая футболка, и свободных серых брюках. Закрыв за собой дверь, он переложил видеокассету из правой руки в левую, в которой держал кейс, и поздоровался с хозяином кабинета.
— Лерой, рад тебя видеть, — улыбнулся Люк. — Садись и рассказывай, что заставило тебя покинуть тихий и уютный Бостон и приехать в наш шумный и душный город.
Лерой вытер испарину со лба, уселся в кресло, стоящее перед столом, и с наслаждением вытянул уставшие ноги.
— Дружище, я вижу, у тебя прекрасное настроение. По правде говоря, мне жаль его портить. Я чувствую себя как-то неловко — ты мне платишь огромные деньги, а я не могу порадовать тебя хорошими известиями.
Откинувшись в кресле, Люк впился глазами в Лероя. Сердце сжалось у него в груди в тоскливом предчувствии плохих новостей.
— Что ты узнал? — занервничал Люк.
— Выкладывать все как есть, ничего не утаивая? — с неожиданным смущением поинтересовался Лерой.
— Самые плохие новости оставь напоследок, начни с чего-нибудь хорошего. Итак, я слушаю.
Лерой вздохнул и начал:
— Боюсь, что у меня только плохие новости для тебя. Мы так и не напали на след Хала Марша. Но кое-что узнали о Виолетте, ее настоящее имя Анна Мэй Смит. Она мертва, и давно.
— Как она умерла?
— Смит убили четырнадцать лет назад. Кто-то сломал ей шею голыми руками. Полиция подозревала в убийстве ее сутенера, но не смогла найти веских улик против него. Я тоже считаю, что именно этот парень разделался с ней, во всяком случае по своим физическим данным он вполне подходил для этой роли.
— Боже! — выдохнул Люк, вспомнив вслух слова Тесс:
— Однажды она появилась у Карсвеллов, они о чем-то между собой потолковали, а затем она увезла меня на своем «Кадиллаке» из Майами в Чарльстон. Там, у Берта, она и оставила меня. Вот, собственно говоря, и все.
— Потом Смит внезапно исчезла. Скорее всего ее убрал сам Берт, чтобы замести следы.
— Что еще? — спросил Люк.
— Сегодня я поставил наконец точку на деле Ванштейна.
Люк выпрямился в кресле.
— Как тебе это удалось?
Лерой устало усмехнулся:
— С помощью современных средств связи можно творить чудеса. Я разослал по факсу фотографии Ванштейна, которые сделали мои люди, ведя за ним наблюдение, и его отпечатки пальцев в некоторые федеральные и зарубежные полицейские службы. Из трех пришел положительный ответ, поскольку этот человек числится в их картотеках. Но дело в том, что твой Макс Ван-штейн не имеет ничего общего с настоящим доктором Максвеллом Ванштейном, хотя внешне он очень похож на него. Ну, не очень, но в достаточной степени, чтобы люди принимали его за доктора. И он еще долго сможет всех дурачить, если его не остановить.
Лерой открыл кейс и, достав оттуда две цветные фотографии, положил их перед Люком на стол.
— Настоящий психиатр не так давно, чуть больше месяца назад, улетел на какую-то станцию в Антарктике. Правительство отправило его туда со сверхсекретным заданием. Похоже, что у некоторых ребят, которые уже третий год живут на Южном полюсе и любуются изо дня в день белым безмолвием, потихоньку поехала крыша. Так вот, задача Ванштейна — без лишнего шума привести парней в порядок. Никто не знает, что он в Антарктике, даже его собственная жена. Она сейчас отдыхает вместе со своим сыном и невесткой в Миннесоте. Ей сообщили, что ее муж по просьбе правительства улетел в Европу для участия в каких-то конфиденциальных проектах с русскими. Наш герой хорошо осведомлен и воспользовался ситуацией очень умело. Теперь ты понял, почему он живет в апартаментах доктора и не боится разоблачения?
— Невероятно! — воскликнул Люк. — У Ванштейна-самозванца, должно быть, есть очень хороший и надежный источник информации, раз ему удалось все это выяснить?
— Ага, он крутой парень. — Лерой вновь открыл кейс и, покопавшись в нем, протянул Люку несколько фотографий размером восемь на десять. — Вот, полюбуйся. Твоего Ванштейна зовут Арнольд Клифтон. Но кроме этого имени, у него есть еще десятки других, и он, хочу тебе сказать, страшный человек. За ним числится целый букет серьезных преступлений: он занимался крупным мошенничеством, контрабандой кокаина, держал притоны и контролировал проституцию. Полиция пару раз выходила на него в связи с убийствами, но не смогла ничего доказать. Его даже ни разу не арестовали. Этот молодчик действует очень осторожно, у него всегда есть железное алиби. Люк, я повторю, что с ним шутки плохи, он — закоренелый преступник. Такому убить человека — раз плюнуть.
Люк почувствовал холод в груди.
— Что связывает Тесс и его?
— Сейчас ты сам все увидишь, — сказал Лерой и окинул взглядом кабинет. — Где у тебя видеомагнитофон? Я хочу тебе кое-что показать.
— Что именно?
— На прошлой неделе моим людям, которые ведут наблюдение за лже-Ванштейном, удалось установить кое-какую аппаратуру у него дома, — ответил Лерой, вставляя кассету в видеомагнитофон. — Надо сказать, что поначалу его поведение разочаровало нас. Он вел себя тихо, как мышка, никому не звонил, ни с кем не встречался. Но вчера утром у него были гости, и он скомпрометировал себя полностью. Все это записано здесь. — Лерой посмотрел на Люка. — Боюсь, тебе не понравится то, что ты увидишь.
— К нему приходила Тесс? Лерой кивнул.
— Извини, старик. Она — вторая Марго Холловей.
Люк побледнел от этих слов. В груди появилась тупая, ноющая боль, словно в сердце вошла игла, и страх сковал его душу.
— Включай.
Лерой нажал на кнопку и вернулся в свое кресло. Люк остался сидеть за столом, боясь пошевелиться. Он почувствовал отвращение, увидев на экране, как Макс Ванштейн, он же Арнольд Клифтон, мечется в нетерпении, как лев в клетке, по шикарно обставленной квартире. Затем раздался условный стук в дверь: сначала три раза подряд, пауза и потом еще два удара. Подскочив к двери, Клифтон распахнул ее, и его лицо исказилось от ярости.
На пороге стояла Тесс.
Клифтон схватил ее за руку и рывком затащил в комнату, после чего хлопнул дверью так, что стены в гостиной задрожали.
— Ах ты, безмозглая стерва! — орал он, брызгая слюной.
Люк вздрогнул, словно ему дали пощечину.
Тесс, не потеряв присутствия духа, спокойно посмотрела на Клифтона.
— В чем дело, Берт? — спросила она.
Берт? Так он, оказывается, еще и Берт, ее учитель и наставник воровскому ремеслу! Неужели Тесс до сих пор работает вместе с этим чудовищем, с этим садистом, который хладнокровно прикончил Виолетту?
— В чем дело, ты спрашиваешь? — взревел Берт. — Я тебе сейчас скажу, в чем дело! Я уехал по делам на пару дней из города, и, пока меня не было, ты, зараза, сделала все, чтобы наша операция оказалась на грани провала. Тебе этого мало? Отвечай!
— Я думаю, что все идет нормально. — В лице Тесс не дрогнул ни один мускул, хотя Берт размахивал кулаками перед самым ее носом.
— Какого черта! Я уже говорил, что ты здесь не для того, чтобы думать! — бушевал Берт, меряя шагами гостиную. — Как только ты начинаешь заниматься отсебятиной, мы попадаем в идиотские ситуации. Зачем тебе потребовалось соблазнять Люка Мэнсфилда?
— Что? — изумленно переспросила Тесс.
* * *
Пять лет, проведенных в тюрьме, никак не отразились на Марго Холловей — она по-прежнему была ослепительно красива. Тесс подумала об этом, войдя в комнату, отведенную для свиданий с заключенными, и окинув взглядом женщину в тюремной робе, сидевшую за столом. Такая просто создана для того, чтобы кружить мужчинам головы и покорять их сердца. Марго, преисполненная чувственной грации, была само воплощение женственности. Неудивительно, что Люк влюбился в нее по уши и поздно понял, какая черная душа скрывается в ангельском обличье. Сейчас Марго было незачем притворяться и строить из себя беззащитную и ранимую женщину, и поэтому достаточно было посмотреть в ее большие карие глаза, чтобы понять, сколько злобы и ненависти вмещает сердце этой женщины.— Вы не похожи на писательницу, — заметила Марго.
— А вы — на убийцу, — невозмутимо парировала Тесс.
Губы Марго исказились в неприятной, самодовольной ухмылке.
— Я бы на вашем месте посвятила мне целую книгу, а не стала бы ограничиваться какой-то жалкой главой, — развязно бросила она.
— Сейчас рано говорить об этом. Возможно, позже я напишу о вас отдельную книгу, если соберу достаточно материала. Итак, мисс Холловей, некоторые факты из вашей необычной жизни представляют для меня профессиональный интерес. Насколько я знаю, вы обвинялись в убийстве своего отца, но были оправданы. Через некоторое время вас осудили за убийство двух человек — сына и дочери вашей матери от первого брака. Как получилось, что полиция заподозрила вас? Вы в чем-то просчитались?
— Да, я недооценила этого сукина сына — Люка Мэнсфилда, — со злобой прошипела Марго.
* * *
— Ты опять прикидываешься? Не шути со мной, детка! — прорычал разъяренный Берт. Намотав на кулак золотистые волосы Тесс, он оттянул ее голову назад и прохрипел:— Если ты будешь отпираться, то я с удовольствием оторву твою глупую башку. Ты не выйдешь отсюда живой.
— Ты все не так понял, Берт.
— Споришь со мной, маленькая дрянь? — Берт занес руку для удара. Люк, глядя на эту сцену, замер в оцепенении.
— Нет, Берт, меня бить нельзя, — твердым голосом произнесла Тесс, чеканя каждое слово. — Ты же не будешь сам портить свой товар.
Рука Берта как по волшебству застыла в воздухе. Он недоуменно уставился на Тесс, переваривая услышанное, а затем, когда до него дошел смысл, приподнял ее за волосы, швырнул, как тряпичную куклу, в дальний угол комнаты.
Костяшки пальцев Люка побелели, когда он с силой впился ногтями в подлокотники, кресла.
Тесс, перелетев через комнату, грохнулась на пол. На секунду-другую воцарилась тишина. Затем Тесс приподнялась, помотала головой из стороны в сторону и вскочила на ноги. Она привела в порядок одежду и, вскинув подбородок, посмотрела Берту прямо в глаза.
— Я специально заигрывала с Мэнсфилдом, легкий флирт пойдет только на пользу нашему делу, — еле сдерживая ярость, произнесла Тесс. — Кроме того, мне надо быть в хороших отношениях с адвокатом до тех пор, пока старуха не даст нам ожерелье.
У Люка сжалось сердце. Он смотрел на экран и не узнавал Тесс. Перед ним была абсолютно незнакомая женщина, от которой веяло холодом и жестокостью.
— Есть более надежные способы! — рявкнул Берт.
— Он первый начал ухаживать за мной, — заметила Тесс, — было бы глупо не воспользоваться возможностью на время притупить его бдительность. Берт, ты же сам меня учил, что надо использовать малейший благоприятный шанс. Или мне забыть все твои уроки?
* * *
— Расскажите поподробнее, — попросила Тесс. Марго пожала плечами:— Он догадался, что я внаглую использую его. Естественно, это пришлось ему не по душе.
— Мисс Холловей, с какой целью вы использовали Мэнсфилда? — спросила Тесс, чувствуя, как гнев начинает душить ее.
Марго с циничным видом усмехнулась:
— А вы сами не догадываетесь?
— Почему же? Легко сообразить, что вы, задумав убийство отца, стали искать способ выйти сухой из воды, — холодно ответила Тесс. — Вы вскружили голову адвокату, а он, безоглядно влюбившись и уверовав в вашу чистоту и невиновность, оправдал вас на судебном процессе.
— Все так и было. Вам бы детективом быть, а вы какие-то романы пописываете, фу! — осуждающе хихикнула Марго.
— Мы говорим о вас, а не обо мне. Скажите, зачем вам нужно было затаскивать его в постель? Марго с иронией посмотрела на Тесс.
— Милочка, я не привыкла отказывать себе в чем-либо, я привыкла жить со вкусом и размахом. А с двадцатью миллионами моего дорогого папочки я могла развернуться. Люк Мэнсфилд, адвокат с хорошей репутацией, идеально подходил для моего плана. Надо сказать, что я правильно все рассчитала. Мужчина не может любить и подозревать одновременно. А соблазнить его оказалось до смешного легко и просто. Однако я хочу быть до конца откровенной и поэтому скажу вам, что заниматься с ним сексом одно удовольствие. Мне даже было жаль бросать его после того, как с меня сняли обвинение в убийстве отца.