Страница:
— Элизабет тоже говорила по-французски, — сказала Джейн Кушман. — Моя невестка Женни, мать Элизабет, была француженкой.
— Да? Впрочем, об этом можно догадаться по ее имени.
— Однако, мисс Алкотт, — сказал Люк, — мне кажется, что вам приходилось каждый раз менять свою личину, чтобы успешно заниматься ремеслом, которое вы избрали. Я думаю, для вас не составляет труда перевоплощаться то в умненькую и очаровательную молодую леди, то — в саму невинность, эдакую святую простоту, как сейчас, например. Я прав?
— Конечно, — не моргнув глазом, словно он сказал не колкость, а комплимент, весело ответила Тесс. — Мошенник-виртуоз — это прежде всего хороший артист. Кем только я не была! Мне довелось поработать и обычной продавщицей в магазине, где я строила из себя невинную овечку, и компьютерным специалистом, помешанным на электронике. А как-то раз в Европе, если хотите знать, я вообще была принцессой. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Вы даже не представляете, как приятно и легко дурачить людей. Иногда мне казалось, что они сами этого хотят. Буквально в считанные дни, а то и часы любому человеку можно заморочить голову, и он поверит во что угодно. Самое главное — действовать быстро и напористо. Это своего рода блицкриг: пришел, увидел, победил. А потом смеешься над этими простофилями, которые даже не удосужились посмотреть твои документы. Вот так-то.
— Вы и сейчас нас разыгрываете? — поинтересовалась Джейн Кушман.
Тесс какое-то мгновение пристально смотрела на нее, а затем улыбнулась. На ее щеках вновь появились очаровательные ямочки.
— Если только самую малость, — призналась она. — А что вы хотите от закоренелой, прожженной аферистки?
Джейн Кушман рассмеялась и, наклонившись вперед, накрыла ладонью руку Тесс.
— Моя дорогая, я так рада, что познакомилась с вами. Спасибо, что пришли сегодня. Я прошу вас и доктора Ванштейна остаться на ленч, если, конечно, вы не спешите по своим делам.
— С большим удовольствием и спасибо за приглашение, — торопливо ответил доктор. Люк с неприязнью покосился на него.
Он бы удивился, если бы тот отказался.
— Джейн, вы не хотите позвать Ходжкинса? Пусть принесет то, о чем мы с вами говорили. Хорошо?
— Да, Люк, конечно. — Она насмешливо посмотрела на своего адвоката, который тщетно силился скрыть нетерпение и раздражение.
Вызвали Ходжкинса. Он величаво и бесшумно, словно айсберг, вплыл в гостиную, держа перед собой большой серебряный поднос, на котором что-то лежало. Его бесстрастное лицо, лишенное всякого выражения, казалось застывшей ледяной маской. Ходжкинс поставил поднос на стол и, убрав чашки, с поклоном гордо удалился. Люк проводил его недовольным взглядом. «У этого парня, похоже, нет нервов», — подумал он.
Джейн Кушман взяла с подноса серебряную чашку и протянула ее Тесс.
— Мисс Алкотт, не узнаете?
Тесс взяла чашку, повертела в руках и поспешно вернула ее Джейн Кушман. Избегая взгляда Макса Ванштейна, она ответила:
— Нет, не припоминаю. Люк впился в нее глазами. Опять фокусы — что на этот раз?
— Нет? — воскликнула Джейн Кушман. — Довольно странно. Элизабет она очень нравилась. А посмотрите вот на это. — Она протянула Тесс золотой браслет.
Девушка несколько секунд рассматривала его.
— Красивая вещица, но я никогда раньше его не видела.
Неудача! Люк от волнения даже привстал. Скажи она, что помнит этот браслет, он бы ликовал. Еще бы! Ведь он подсунул браслет своей сестры Ханны. Затем последовал белый плюшевый медвежонок. Тесс отрицательно качнула головой, глядя на игрушку, которая когда-то принадлежала брату Люка — Джошуа. Люк разочарованно вздохнул и вновь уселся в кресло. Он-то надеялся подловить самозванку на этих мелочах, но она оказалась куда хитрее. Да, такая на дешевый трюк с медвежонком не клюнет, тут надо придумать что-то посерьезнее. Ну да ладно, спектакль еще не закончился.
— А вот этот? — Джейн Кушман протянула ей теперь уже коричневого плюшевого медвежонка.
Тесс поставила его на стол, поддерживая за передние лапы. Зачарованно глядя на медвежонка, она прошептала:
— Привет, Фред.
Джейн Кушман подалась вперед.
— Фред?
Тесс растерянно захлопала ресницами.
— Не знаю. По-моему, ему очень идет это имя. Он такой милый!
— Элизабет его звала точно так же. Она говорила, что он похож на Фреда Флинтстоуна из мультфильма.
— Она была наблюдательной девочкой. — Тесс положила медвежонка на стол. — Действительно — сходство поразительное.
Люк закусил губу.
Джейн Кушман завела музыкальную карусель.
Когда она начала вращаться, комната наполнилась мелодичными звуками. Это был мотив песни «Мои милые лошадки».
Лицо Тесс покрылось красными пятнами. Она вскочила на ноги, ее руки дрожали.
— Прекратите! — выкрикнула она. — Остановите эту дурацкую карусель, а не то я ее разломаю.
Все в недоумении посмотрели на Тесс.
— Остановите ее! Прошу вас.
Джейн Кушман, не сводя глаз с искаженного болью лица Тесс, протянула руку и выключила игрушку. Как только в комнате стало тихо, Тесс судорожно перевела дыхание. Опустив голову, она кое-как выбралась из-за стола и на негнущихся, прямых ногах подошла к створчатым дверям, ведущим на застекленную террасу. Она обхватила себя руками и застыла перед окном, уставившись невидящими глазами в какую-то точку.
— Доктор Ванштейн? — Джейн Кушман кивнула в сторону Тесс.
Лжепсихиатр молниеносно вскочил на ноги и торопливо проговорил:
— Да-да, я пойду к ней. Ее что-то потрясло.
Он быстро пересек комнату. Положив руку на плечо своей пациентки, он начал спокойно и тихо что-то говорить.
— Как ты думаешь, что случилось? — понизив голос, Джейн Кушман спросила Люка.
— Понятия не имею. — Он внимательно следил за парой, стоящей у окна террасы. Он понял только, что это не игра, что Тесс действительно чем-то взволнована. — Не нравится мне это.
— Не нравится? А что именно? Нельзя ли поконкретнее, Люк, — странное поведение мисс Алкотт или то, что ты не знаешь, что случилось?
— Все не нравится.
Доктор Ванштейн с участливым видом предложил руку Тесс, и они вернулись к столу.
— Извините за то, что произошло, — виновато произнесла Тесс. — Я совсем потеряла голову. Это из-за песенки — терпеть не могу лошадей.
— Все в порядке, моя дорогая, — Джейн Кушман улыбнулась. — Это наша вина. Представляю, каково вам постоянно находиться в напряжении. Все что-то подозревают, пристают с каверзными вопросами — что да как? Этак действительно нервы могут не выдержать. Мне кажется, что вам надо немного прогуляться, на свежем воздухе вам станет лучше. Люк с удовольствием составит вам компанию и покажет имение. Вы не пожалеете — здесь есть на что посмотреть. Мне было бы приятно это сделать самой, но, увы, годы дают о себе знать, я очень быстро устаю. А мы, доктор Ванштейн, лучше посидим здесь и насладимся неторопливой беседой. Знаете, доктор, меня всегда интересовала психиатрия, у меня куча вопросов к вам.
Люк едва сдержал улыбку. Джейн Кушман взяла на себя доктора. Теперь тот не будет путаться у него под ногами, и он сможет хорошенько расспросить мисс Алкотт о ее жизни. У Люка поднялось настроение. Похоже, что этот день еще не окончательно испорчен. Он поднялся с кресла и посмотрел на Тесс.
— Прогуляемся?
— Почему бы и нет?! — Она пожала плечами.
3
— Да? Впрочем, об этом можно догадаться по ее имени.
— Однако, мисс Алкотт, — сказал Люк, — мне кажется, что вам приходилось каждый раз менять свою личину, чтобы успешно заниматься ремеслом, которое вы избрали. Я думаю, для вас не составляет труда перевоплощаться то в умненькую и очаровательную молодую леди, то — в саму невинность, эдакую святую простоту, как сейчас, например. Я прав?
— Конечно, — не моргнув глазом, словно он сказал не колкость, а комплимент, весело ответила Тесс. — Мошенник-виртуоз — это прежде всего хороший артист. Кем только я не была! Мне довелось поработать и обычной продавщицей в магазине, где я строила из себя невинную овечку, и компьютерным специалистом, помешанным на электронике. А как-то раз в Европе, если хотите знать, я вообще была принцессой. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Вы даже не представляете, как приятно и легко дурачить людей. Иногда мне казалось, что они сами этого хотят. Буквально в считанные дни, а то и часы любому человеку можно заморочить голову, и он поверит во что угодно. Самое главное — действовать быстро и напористо. Это своего рода блицкриг: пришел, увидел, победил. А потом смеешься над этими простофилями, которые даже не удосужились посмотреть твои документы. Вот так-то.
— Вы и сейчас нас разыгрываете? — поинтересовалась Джейн Кушман.
Тесс какое-то мгновение пристально смотрела на нее, а затем улыбнулась. На ее щеках вновь появились очаровательные ямочки.
— Если только самую малость, — призналась она. — А что вы хотите от закоренелой, прожженной аферистки?
Джейн Кушман рассмеялась и, наклонившись вперед, накрыла ладонью руку Тесс.
— Моя дорогая, я так рада, что познакомилась с вами. Спасибо, что пришли сегодня. Я прошу вас и доктора Ванштейна остаться на ленч, если, конечно, вы не спешите по своим делам.
— С большим удовольствием и спасибо за приглашение, — торопливо ответил доктор. Люк с неприязнью покосился на него.
Он бы удивился, если бы тот отказался.
— Джейн, вы не хотите позвать Ходжкинса? Пусть принесет то, о чем мы с вами говорили. Хорошо?
— Да, Люк, конечно. — Она насмешливо посмотрела на своего адвоката, который тщетно силился скрыть нетерпение и раздражение.
Вызвали Ходжкинса. Он величаво и бесшумно, словно айсберг, вплыл в гостиную, держа перед собой большой серебряный поднос, на котором что-то лежало. Его бесстрастное лицо, лишенное всякого выражения, казалось застывшей ледяной маской. Ходжкинс поставил поднос на стол и, убрав чашки, с поклоном гордо удалился. Люк проводил его недовольным взглядом. «У этого парня, похоже, нет нервов», — подумал он.
Джейн Кушман взяла с подноса серебряную чашку и протянула ее Тесс.
— Мисс Алкотт, не узнаете?
Тесс взяла чашку, повертела в руках и поспешно вернула ее Джейн Кушман. Избегая взгляда Макса Ванштейна, она ответила:
— Нет, не припоминаю. Люк впился в нее глазами. Опять фокусы — что на этот раз?
— Нет? — воскликнула Джейн Кушман. — Довольно странно. Элизабет она очень нравилась. А посмотрите вот на это. — Она протянула Тесс золотой браслет.
Девушка несколько секунд рассматривала его.
— Красивая вещица, но я никогда раньше его не видела.
Неудача! Люк от волнения даже привстал. Скажи она, что помнит этот браслет, он бы ликовал. Еще бы! Ведь он подсунул браслет своей сестры Ханны. Затем последовал белый плюшевый медвежонок. Тесс отрицательно качнула головой, глядя на игрушку, которая когда-то принадлежала брату Люка — Джошуа. Люк разочарованно вздохнул и вновь уселся в кресло. Он-то надеялся подловить самозванку на этих мелочах, но она оказалась куда хитрее. Да, такая на дешевый трюк с медвежонком не клюнет, тут надо придумать что-то посерьезнее. Ну да ладно, спектакль еще не закончился.
— А вот этот? — Джейн Кушман протянула ей теперь уже коричневого плюшевого медвежонка.
Тесс поставила его на стол, поддерживая за передние лапы. Зачарованно глядя на медвежонка, она прошептала:
— Привет, Фред.
Джейн Кушман подалась вперед.
— Фред?
Тесс растерянно захлопала ресницами.
— Не знаю. По-моему, ему очень идет это имя. Он такой милый!
— Элизабет его звала точно так же. Она говорила, что он похож на Фреда Флинтстоуна из мультфильма.
— Она была наблюдательной девочкой. — Тесс положила медвежонка на стол. — Действительно — сходство поразительное.
Люк закусил губу.
Джейн Кушман завела музыкальную карусель.
Когда она начала вращаться, комната наполнилась мелодичными звуками. Это был мотив песни «Мои милые лошадки».
Лицо Тесс покрылось красными пятнами. Она вскочила на ноги, ее руки дрожали.
— Прекратите! — выкрикнула она. — Остановите эту дурацкую карусель, а не то я ее разломаю.
Все в недоумении посмотрели на Тесс.
— Остановите ее! Прошу вас.
Джейн Кушман, не сводя глаз с искаженного болью лица Тесс, протянула руку и выключила игрушку. Как только в комнате стало тихо, Тесс судорожно перевела дыхание. Опустив голову, она кое-как выбралась из-за стола и на негнущихся, прямых ногах подошла к створчатым дверям, ведущим на застекленную террасу. Она обхватила себя руками и застыла перед окном, уставившись невидящими глазами в какую-то точку.
— Доктор Ванштейн? — Джейн Кушман кивнула в сторону Тесс.
Лжепсихиатр молниеносно вскочил на ноги и торопливо проговорил:
— Да-да, я пойду к ней. Ее что-то потрясло.
Он быстро пересек комнату. Положив руку на плечо своей пациентки, он начал спокойно и тихо что-то говорить.
— Как ты думаешь, что случилось? — понизив голос, Джейн Кушман спросила Люка.
— Понятия не имею. — Он внимательно следил за парой, стоящей у окна террасы. Он понял только, что это не игра, что Тесс действительно чем-то взволнована. — Не нравится мне это.
— Не нравится? А что именно? Нельзя ли поконкретнее, Люк, — странное поведение мисс Алкотт или то, что ты не знаешь, что случилось?
— Все не нравится.
Доктор Ванштейн с участливым видом предложил руку Тесс, и они вернулись к столу.
— Извините за то, что произошло, — виновато произнесла Тесс. — Я совсем потеряла голову. Это из-за песенки — терпеть не могу лошадей.
— Все в порядке, моя дорогая, — Джейн Кушман улыбнулась. — Это наша вина. Представляю, каково вам постоянно находиться в напряжении. Все что-то подозревают, пристают с каверзными вопросами — что да как? Этак действительно нервы могут не выдержать. Мне кажется, что вам надо немного прогуляться, на свежем воздухе вам станет лучше. Люк с удовольствием составит вам компанию и покажет имение. Вы не пожалеете — здесь есть на что посмотреть. Мне было бы приятно это сделать самой, но, увы, годы дают о себе знать, я очень быстро устаю. А мы, доктор Ванштейн, лучше посидим здесь и насладимся неторопливой беседой. Знаете, доктор, меня всегда интересовала психиатрия, у меня куча вопросов к вам.
Люк едва сдержал улыбку. Джейн Кушман взяла на себя доктора. Теперь тот не будет путаться у него под ногами, и он сможет хорошенько расспросить мисс Алкотт о ее жизни. У Люка поднялось настроение. Похоже, что этот день еще не окончательно испорчен. Он поднялся с кресла и посмотрел на Тесс.
— Прогуляемся?
— Почему бы и нет?! — Она пожала плечами.
3
Люк предложил Тесс руку, и они прошли на просторную светлую террасу, откуда по ступенькам спустились в сад. Перед ними расстилалась большая, аккуратно подстриженная лужайка. Молодая изумрудно-зеленая трава радовала глаз. Тесс подняла голову и зажмурилась. В чистом голубом небе ослепительно ярко сияло солнце. Повсюду щебетали и весело перекликались птицы. Сразу за лужайкой начинался тенистый лес — вековые, могучие деревья с густыми кронами. Они неспешно двинулись к нему по аллее.
— Красиво, правда? — Люк указал рукой на одинокий дуб, величественно стоявший посреди лужайки. — Давайте подойдем поближе.
— Бесподобно, — ответила Тесс. — Мне здесь нравится. Старая аристократия умела вкладывать деньги не только в дело, но и в недвижимость.
— Должно быть, все это, — он широко развел руки, — кажется вам до боли знакомым и родным?..
Тесс криво усмехнулась.
— Мистер Мэнсфилд, вы же все равно не верите ни одному моему слову. Так зачем спрашивать?
— Ну как же? У вас какая-то странная, я бы сказал, избирательная память: что-то вы помните, а что-то нет. Я просто пытаюсь в этом разобраться и хочу помочь вам. — Люк прислонился спиной к дереву, скрестив руки на груди. — Например, вот этот дуб-великан, который стоит здесь не одну сотню лет, — старый знакомый Элизабет. В детстве она часто играла на лужайке и сейчас, наверное, вспомнила бы это могучее дерево. А что скажете вы?
— Мне ужасно надоели ваши вопросы. Я же сказала, что у меня не сохранилось воспоминаний из моего детства. Хм, а куда делись качели? — неожиданно поинтересовалась она.
— Откуда вы знаете, что они здесь были? Тесс хитро улыбнулась.
— На самой нижней, вон той толстой ветке, — она вытянула руку, — остались металлические кольца. Значит, здесь когда-то висели качели. Все, как видите, очень просто.
Люк одобрительно усмехнулся и поднял руки, отдавая должное ее наблюдательности. А может, изворотливости? Давно он не встречал такого умного и осторожного собеседника.
— Действительно, когда-то давно здесь были качели. Их сделали специально для маленькой Элизабет. Когда девочку похитили, Джон Кушман места себе не находил от отчаяния. Ужасно переживал и винил во всем случившемся себя. Это он распорядился снять качели.
— Грустно, — тихо произнесла Тесс. Люк кивнул:
— Да, вот такая печальная история. Мне непонятно одно, мисс Алкотт, вот вы пришли в этот дом, а сами-то верите в эту сказку о чудесном воскрешении наследницы, а?
Тесс хмыкнула:
— Нет, не верю.
Люк опустил руки и, сжав кулаки, яростно сверкнул глазами:
— Так какого черта вы тут делаете!
Тесс в притворном испуге выставила вперед ладони, словно защищалась от возможного нападения.
— Полегче, полегче, мистер Мэнсфилд. Доктор Ванштейн — мой врач. Все говорят, что он гениальный психиатр. Кстати, сам он в этом тоже ни секунды не сомневается. Если он считает, что я Элизабет Кушман, то пусть так оно и будет. Больно надо мне спорить с гением! Я действительно не помню своих родителей, а он хочет докопаться до истины.
— А вам не жалко миссис Кушман? Лично вам она не сделала ничего плохого. Это же жестоко так поступать с ней.
— Мистер Мэнсфилд, по-моему, вы недооцениваете почтенную леди, — с раздражением заметила Тесс. — Джейн Кушман не страдает чрезмерной сентиментальностью и излишней доверчивостью. Она не больше вашего верит мне. И вообще, отстаньте от меня! Какого черта вы ко мне цепляетесь?
Люк разинул рот. Ему не доводилось встречать женщину, которая бы вот так решительно дала ему от ворот поворот.
— Ясно и откровенно. Вы всегда такая воинственная? — поинтересовался он, проглотив грубость.
— Что, не нравится? — вздернула подбородок Тесс. — Да ладно вам, Мэнсфилд, перестаньте, вы же не ребенок! Давайте отбросим пустые условности и показную вежливость. Мы — не друзья, а враги. Я что, слепая? Мне сразу стало ясно, за кого меня тут принимают. А ваши дешевые уловки — серебряная чашечка, браслетик, плюшевые медвежата?! Просто смешно. Надо быть дурочкой, чтобы на все это клюнуть. — Тесс перевела дыхание. — Я оказалась в идиотской ситуации, хуже не бывает — меж двух огней. Макс, помешанный на своих гипнотических опытах, твердит, хотя я в это не верю, что я — Элизабет, и тащит меня сюда. Здесь же меня встречают в штыки и подвергают унизительному допросу. Остается только отбиваться что есть сил. А вы еще спрашиваете, почему я такая воинственная. Впрочем, вам все равно не понять — судя по всему, вы плохо разбираетесь в людях.
Люк двинулся к ней.
— Заблуждаетесь, мисс Алкотт, я никогда и ни в чем не ошибаюсь. Скоро сами в этом убедитесь. Вот тогда-то вы пожалеете, что ввязались в эту авантюру, да будет слишком поздно.
— Поживем — увидим, — тихо произнесла Тесс, устремив на него пристальный взгляд. — Что-то вы очень распетушились, вам не кажется?
— Противника лучше переоценить, чем недооценить. — Он приблизился к ней почти вплотную.
Тесс пришлось задрать голову вверх. Конечно, стоять так, вытянув шею, было очень неудобно, чего проще сделать шаг назад, но отступать она не хотела. Не сводя с нее глаз, Люк продолжил:
— Мне вот что непонятно: с чего это вы, мисс Алкотт, такая сильная, волевая женщина, в прошлом незаурядная мошенница, обратились к какому-то психиатру? Вы и доктор Ванштейн, согласитесь, — странная компания.
От его колючего, цепкого взгляда Тесс стало не по себе. Она не выдержала и отступила назад.
— Рано или поздно начинаешь задумываться о прошлом. Я вся извелась, гадая, кто я, где мои родители…
— Да-да, спасибо, что напомнили. А я-то хорош — совсем запамятовал, что у вас была амнезия. — Он потер лоб, с ехидной улыбочкой глядя на Тесс. — Скажите, мисс Алкотт, так вам помогли сеансы вашего дорогого доктора? Что-нибудь. удалось вспомнить?
— Мистер Мэнсфилд, мне не нравится ваш скептицизм. Вы что, не верите в гипноз?
— Почему же? В гипноз я верю, а вот вам — нет. Поэтому давайте-ка расскажите мне, что вы там вспомнили. Можете всплакнуть для пущей убедительности. Глядишь, я вам и поверю.
— Последний раз я плакала так давно, что даже забыла, как это делается, мистер Мэнсфилд, — зло процедила Тесс. — Спрячьте ваш платок, он не потребуется. Сколько можно вам повторять — я почти ничего не помню. В памяти остались только неясные, туманные образы. Какая-то огромная, словно теленок, собака, но не страшная, а очень добрая. Она лижет мое лицо. Я смеюсь, цепляюсь руками за ее шею, а она все продолжает облизывать меня шершавым языком. Еще я помню какую-то рыжеволосую женщину. Она держит меня за руку и что-то ласково говорит, называя меня Бет.
Тесс задумчиво обвела взглядом газон, посмотрела на густой лес и продолжила:
— Помню яхту, большой парус. На яхте какой-то мужчина. А вот его лица не помню. Еще перед моими глазами стоит жуткая картина. Я проснулась глубокой ночью. Надо мной склонилась темная фигура. Мне страшно, из моей груди рвется крик, но мне зажимают рот. Как видите, мои воспоминания сумбурны и отрывочны. Поэтому на большинство ваших вопросов я не смогу ответить. Я не помню своего раннего детства и не знаю, почему мне пришло на ум назвать того плюшевого медвежонка Фредом и почему карусель показалась мне знакомой. — Тесс вновь оглянулась. — Мне кажется, что когда-то я все это уже видела. Вот и сейчас у меня возникло ощущение, что на этой лужайке должен стоять детский домик для игр.
Люк застыл на месте.
— Детский домик, вы сказали?
— Да, — кивнула Тесс, — вон там. — Она махнула левой рукой в сторону. — Миниатюрный, красивый такой домик, с красной черепичной крышей. Вокруг него забор из белого штакетника. — Она растерянно посмотрела на Люка. — Ничего не понимаю, откуда у меня такая уверенность? Надо будет поговорить с Максом, может, он объяснит.
— Не сомневаюсь. Ваш доктор заготовил кучу объяснений на любой случай жизни. — Люк пристально посмотрел в ее широко раскрытые голубые глаза. — Однако вы правы, там действительно была детская площадка с маленьким домиком, в точности таким, как вы только что сказали.
Люк рассказал, что после похищения девочки ее родители избегали встреч с прессой и не подпускали к себе назойливых журналистов на пушечный выстрел. Поэтому в прессу почти не попали детали о жизни Элизабет. Например, о домике знали только родные и близкие друзья Кушманов. Его подарили Элизабет, когда ей исполнилось пять лет, а через три месяца ее похитили. После исчезновения дочери Джон Кушман велел разобрать домик.
— Вы что, вздумали меня разыграть? — Тесс нахмурилась. — Я вам не верю, таких совпадений не бывает.
— Думайте что хотите, — Люк с равнодушным видом пожал плечами, скользнув по Тесс быстрым взглядом. — Я же уверен, что Ванштейн каким-то образом умудрился разузнать насчет домика, а затем рассказал вам.
— Вы правы, именно так все и было, — подозрительно быстро согласилась Тесс, одарив Люка насмешливой улыбкой. — Может, пройдемся? Вы, по-моему, обещали мне маленькую экскурсию по имению.
— Да, конечно. Давайте-ка взглянем на лошадей? — На его лице появилась коварная ухмылка.
Развернувшись, он быстрым и широким шагом направился к конюшне. Тесс, чтобы не отстать, торопливо семенила за ним.
— Я едва поспеваю за вами. Вы, наверное, не привыкли к спутницам-коротышкам?
Он посмотрел на Тесс сверху вниз и рассмеялся.
— Извините — привычка. У нас в семье все высокие, и мои знакомые женщины тоже не маленького роста.
— Высокие, говорите? — язвительно спросила Тесс. — А эта ваша подружка Франклин тоже, скажете, просто высокая? Да она самая настоящая дылда. Я бы сказала — великанша.
Люк едва не споткнулся.
— Откуда вы знаете про Марию? — спросил он, едва сдерживая смех. Тесс улыбнулась.
— Что, мистер Мэнсфилд, не ожидали? Ха, я знаю про вас много чего, гораздо больше, чем вы думаете. — Тесс легко забралась на белую изгородь загона и грациозно спрыгнула с другой стороны. — Как только Макс сказал, что мы должны встретиться с Джейн Кушман и ее адвокатом, я сразу же навела нужные справки. Должна сказать, скучноватая у вас биография. С трудом дочитала ее до конца, едва не заснула. Уж больно все легко и просто далось вам в жизни. Родились в добропорядочной семье, где денег куры не клюют, закончили привилегированный колледж, обзавелись нужными связями, важными клиентами — одним словом, вы отлично устроились. Никаких тебе проблем и неожиданных потрясений в жизни, словно у вас все было расписано заранее. Грех жаловаться на судьбу. Только я от такого серого однообразия уже давно со скуки бы умерла.
— Мне нравится постоянство и, как вы выражаетесь, однообразие.
Тесс неприязненно посмотрела на него.
— Оно и видно.
— Почему вас вообще заинтересовала моя жизнь?
— Вероятного противника надо хорошо знать. Тогда можно не бояться всяких неприятных сюрпризов.
— Это что — уже война? — поинтересовался Люк. Он быстро перебрался через изгородь, взяв пример с Тесс.
— О нет. Пока еще только проба сил, так сказать, предварительный раунд. Прежде надо прощупать противника, узнать его слабые места, а уже потом нанести сокрушающий удар.
— Хорошая тактика, — Люк усмехнулся. — В своих силах я не сомневаюсь.
— Я тоже, мистер Мэнсфилд.
Люк оценивающее посмотрел на Тесс и невольно залюбовался. Голубые глаза встретили его взгляд смело и спокойно. Волнистые светло-русые волосы, обрамляющие миловидное лицо, на солнце отливали золотом. Люк мысленно потянулся к ней и уже представил, как поднимает ее за тонкую талию, как кружит ее на руках и как… «Мэнсфилд, ты спятил — что у тебя за мысли? — одернул он себя. — Она же аферистка, хочет обворовать твоих друзей. Твоя задача не допустить этого и доказать, что она — мошенница».
Его взгляд потух, лицо стало равнодушным. Не оглядываясь, он быстро зашагал вперед.
— Что конкретно вам удалось узнать обо мне? — недовольно проговорил он, когда они очутились в полумраке конюшни.
— Так, пустяки, ничего особенного. — Тесс с интересом оглянулась и монотонным голосом начала перечислять:
— Люк Мэнсфилд — тридцать пять лет. Генеалогическое дерево корнями уходит в незапамятные времена. Старший сын, в семье, кроме него, еще трое детей. Учился в Колумбийском университете, затем на юридическом факультете в Гарварде. Получил диплом с отличием. В университете был капитаном сборной по гребле, но увлекался и другими видами спорта, и это по роковому стечению обстоятельств оказало ему медвежью услугу. Команда гребцов готовилась к Олимпийским играм, но их капитан, играя как-то в гандбол, получил серьезную травму руки. И поделом, я считаю, — Тесс злорадно посмотрела на Люка. — Нечего было развлекаться, гоняя мячик, лучше бы тренировался вместе с командой. В итоге он подвел своих же друзей. На Олимпийские игры поехала другая команда. — Тесс замолчала. — Мне продолжать?
Люк кивнул.
— Вы любите верховую езду, в шахматы играете так себе — средненько; избегаете бурных романов и длительных увлечений с тех пор, как расторгли помолвку с Дженнифер Эйр двенадцать лет назад. Кстати, она тоже была великаншей. Работаете в семейной юридической фирме. Но туда вы пошли не по своей воле, а под давлением родителей. Занимаетесь тем, что защищаете богатеев — абсолютно никчемных людей. Вы талантливый адвокат и красноречивый оратор. Когда становится известно, что на суде вы будете выступать в качестве защитника подозреваемого, то обвинители начинают заранее запасаться сердечными лекарствами, зная, что скорее всего проиграют процесс. За глаза они вас называют мистер Смерть. — Тесс бесцеремонно смерила его взглядом и добавила:
— Метко подмечено. И, наконец, последнее и самое главное: вы преданы Джейн Кушман и в каждом, кто впервые приходит к ней в дом, видите злодея-монстра, желающего причинить ей вред. Верный рыцарь — вы готовы разделаться с каждым, кто посягнет на ее состояние, даже со мной — Дюймовочкой.
— Ну и ну! — тихо присвистнул Люк, пораженный осведомленностью Тесс, а затем внезапно разозлился:
— Как вам удалось все это разузнать, черт возьми?
— Ну-ну, мистер Мэнсфилд, — Тесс поморщилась. — Неужели вы и вправду думаете, что я раскрою свой источник информации? Это было бы глупо и непрофессионально. Да, вижу, вы и вправду невысокого мнения обо мне.
— Извините. — Люк натянуто улыбнулся.
Почти все стойла пустовали, и только в дальнем конце конюшни Тесс увидела двух лошадей — гнедого и серого в яблоках жеребца, в котором была видна кровь арабских скакунов. При виде Люка они тихо заржали и потянулись к нему, требуя ласки и угощения. Люк поочередно потрепал их по холке и что-то ласково пробормотал. Тесс молча наблюдала, держась на приличном расстоянии.
— В свое время Женни держала десятка два лошадей, — сказал Люк. — Говорили, что у нее лучшие лошади на всем Восточном побережье. После ее смерти Джейн почти всех продала, оставив себе лишь этих двух.
— Она что, ездит на лошадях? — испуганно прошептала Тесс. Люк усмехнулся:
— Да еще как! Все ее врачи просто в шоке и истерично вопят, что верховые прогулки в ее возрасте опасны, но Джейн не хочет и слушать. — Обернувшись, Люк посмотрел на Тесс, у которой от всех этих ужасов побледнело лицо, и рассмеялся. — Я вижу, что вы не шутили — вы и впрямь боитесь лошадей.
— Какие могут быть шутки, мистер Мэнсфилд, раз речь идет о чем-то смертельно опасном? Не понимаю, зачем люди добровольно рискуют своей жизнью? Ведь с помощью этих гривастых бестий о четырех ногах можно запросто раньше времени угодить на тот свет. Слава Богу, я испытываю к ним панический страх. Это, наверное, у меня врожденное.
Люк успокоился и расслабился, даже немного повеселел. Никакая она не Элизабет, поскольку Элизабет абсолютно не боялась лошадей, а в глазах Тесс он увидел настоящий, непритворный страх. Люк взял ее под руку, и они направились к выходу. Не стоило прикасаться к ней, надо бы держаться подальше, промелькнула у него запоздалая мысль.
К счастью, когда они вышли из конюшни, Тесс, заметив клумбу с яркими цветами, радостно бросилась к ней. Люк приотстал, с хмурым видом наблюдая за своей спутницей. Что же это такое творится с ним сегодня? Околдовала она его, что ли? Почему он не может избавиться от какого-то блаженного, дремотного состояния, вызванного легким прикосновением к ее руке, почему до сих пор ощущает запах ее волос, почему его влечет к ней и почему ему все это приятно? Может, она — прожженная мошенница и блестящая актриса — специально пустила в ход свои чары, чтобы одурачить его и Джейн Кушман?
Вздохнув, он предложил продолжить экскурсию по имению. Люк выбрал длинный, круговой маршрут, чтобы она могла полюбоваться открывающимися видами и чтобы у него было время хорошенько расспросить ее. Пока Тесс восхищенно рассматривала аккуратные, ухоженные газоны и тенистые парки с прудами, темнеющие вдали зеленые рощи и яркие цветники, Люк, особо не церемонясь, засыпал ее каверзными вопросами и открыл много полезного для себя. Он узнал интересные подробности о ее криминальном прошлом, понял, что эта чертовка лучше его разбирается в искусстве и что лучше его говорит по-французски. Люк всячески пытался на чем-нибудь подловить ее, но каждый раз терпел фиаско. Ответы Тесс звучали искренне и убедительно, она блистала остроумием и тонким юмором. Она не раздумывала над вопросами, словно заранее их знала и успела к ним подготовиться. Люк чертыхался, осознавая, что придраться не к чему.
Они возвратились в особняк. К этому времени Люк уже окончательно понял, что вывести обаятельную проходимку на чистую воду будет очень сложно — Тесс Алкотт оказалась не так проста, как он думал.
Когда они вошли в гостиную, Джейн Кушман встретила их лучезарной улыбкой.
— Надеюсь, вы приятно провели время? Мы с доктором Ванштейном очень мило побеседовали и пришли к выводу, что для пользы общего дела мисс Алкотт было бы целесообразно пожить в моем доме пару недель. Переезжайте ко мне, скажем, завтра. Хорошо?
— Красиво, правда? — Люк указал рукой на одинокий дуб, величественно стоявший посреди лужайки. — Давайте подойдем поближе.
— Бесподобно, — ответила Тесс. — Мне здесь нравится. Старая аристократия умела вкладывать деньги не только в дело, но и в недвижимость.
— Должно быть, все это, — он широко развел руки, — кажется вам до боли знакомым и родным?..
Тесс криво усмехнулась.
— Мистер Мэнсфилд, вы же все равно не верите ни одному моему слову. Так зачем спрашивать?
— Ну как же? У вас какая-то странная, я бы сказал, избирательная память: что-то вы помните, а что-то нет. Я просто пытаюсь в этом разобраться и хочу помочь вам. — Люк прислонился спиной к дереву, скрестив руки на груди. — Например, вот этот дуб-великан, который стоит здесь не одну сотню лет, — старый знакомый Элизабет. В детстве она часто играла на лужайке и сейчас, наверное, вспомнила бы это могучее дерево. А что скажете вы?
— Мне ужасно надоели ваши вопросы. Я же сказала, что у меня не сохранилось воспоминаний из моего детства. Хм, а куда делись качели? — неожиданно поинтересовалась она.
— Откуда вы знаете, что они здесь были? Тесс хитро улыбнулась.
— На самой нижней, вон той толстой ветке, — она вытянула руку, — остались металлические кольца. Значит, здесь когда-то висели качели. Все, как видите, очень просто.
Люк одобрительно усмехнулся и поднял руки, отдавая должное ее наблюдательности. А может, изворотливости? Давно он не встречал такого умного и осторожного собеседника.
— Действительно, когда-то давно здесь были качели. Их сделали специально для маленькой Элизабет. Когда девочку похитили, Джон Кушман места себе не находил от отчаяния. Ужасно переживал и винил во всем случившемся себя. Это он распорядился снять качели.
— Грустно, — тихо произнесла Тесс. Люк кивнул:
— Да, вот такая печальная история. Мне непонятно одно, мисс Алкотт, вот вы пришли в этот дом, а сами-то верите в эту сказку о чудесном воскрешении наследницы, а?
Тесс хмыкнула:
— Нет, не верю.
Люк опустил руки и, сжав кулаки, яростно сверкнул глазами:
— Так какого черта вы тут делаете!
Тесс в притворном испуге выставила вперед ладони, словно защищалась от возможного нападения.
— Полегче, полегче, мистер Мэнсфилд. Доктор Ванштейн — мой врач. Все говорят, что он гениальный психиатр. Кстати, сам он в этом тоже ни секунды не сомневается. Если он считает, что я Элизабет Кушман, то пусть так оно и будет. Больно надо мне спорить с гением! Я действительно не помню своих родителей, а он хочет докопаться до истины.
— А вам не жалко миссис Кушман? Лично вам она не сделала ничего плохого. Это же жестоко так поступать с ней.
— Мистер Мэнсфилд, по-моему, вы недооцениваете почтенную леди, — с раздражением заметила Тесс. — Джейн Кушман не страдает чрезмерной сентиментальностью и излишней доверчивостью. Она не больше вашего верит мне. И вообще, отстаньте от меня! Какого черта вы ко мне цепляетесь?
Люк разинул рот. Ему не доводилось встречать женщину, которая бы вот так решительно дала ему от ворот поворот.
— Ясно и откровенно. Вы всегда такая воинственная? — поинтересовался он, проглотив грубость.
— Что, не нравится? — вздернула подбородок Тесс. — Да ладно вам, Мэнсфилд, перестаньте, вы же не ребенок! Давайте отбросим пустые условности и показную вежливость. Мы — не друзья, а враги. Я что, слепая? Мне сразу стало ясно, за кого меня тут принимают. А ваши дешевые уловки — серебряная чашечка, браслетик, плюшевые медвежата?! Просто смешно. Надо быть дурочкой, чтобы на все это клюнуть. — Тесс перевела дыхание. — Я оказалась в идиотской ситуации, хуже не бывает — меж двух огней. Макс, помешанный на своих гипнотических опытах, твердит, хотя я в это не верю, что я — Элизабет, и тащит меня сюда. Здесь же меня встречают в штыки и подвергают унизительному допросу. Остается только отбиваться что есть сил. А вы еще спрашиваете, почему я такая воинственная. Впрочем, вам все равно не понять — судя по всему, вы плохо разбираетесь в людях.
Люк двинулся к ней.
— Заблуждаетесь, мисс Алкотт, я никогда и ни в чем не ошибаюсь. Скоро сами в этом убедитесь. Вот тогда-то вы пожалеете, что ввязались в эту авантюру, да будет слишком поздно.
— Поживем — увидим, — тихо произнесла Тесс, устремив на него пристальный взгляд. — Что-то вы очень распетушились, вам не кажется?
— Противника лучше переоценить, чем недооценить. — Он приблизился к ней почти вплотную.
Тесс пришлось задрать голову вверх. Конечно, стоять так, вытянув шею, было очень неудобно, чего проще сделать шаг назад, но отступать она не хотела. Не сводя с нее глаз, Люк продолжил:
— Мне вот что непонятно: с чего это вы, мисс Алкотт, такая сильная, волевая женщина, в прошлом незаурядная мошенница, обратились к какому-то психиатру? Вы и доктор Ванштейн, согласитесь, — странная компания.
От его колючего, цепкого взгляда Тесс стало не по себе. Она не выдержала и отступила назад.
— Рано или поздно начинаешь задумываться о прошлом. Я вся извелась, гадая, кто я, где мои родители…
— Да-да, спасибо, что напомнили. А я-то хорош — совсем запамятовал, что у вас была амнезия. — Он потер лоб, с ехидной улыбочкой глядя на Тесс. — Скажите, мисс Алкотт, так вам помогли сеансы вашего дорогого доктора? Что-нибудь. удалось вспомнить?
— Мистер Мэнсфилд, мне не нравится ваш скептицизм. Вы что, не верите в гипноз?
— Почему же? В гипноз я верю, а вот вам — нет. Поэтому давайте-ка расскажите мне, что вы там вспомнили. Можете всплакнуть для пущей убедительности. Глядишь, я вам и поверю.
— Последний раз я плакала так давно, что даже забыла, как это делается, мистер Мэнсфилд, — зло процедила Тесс. — Спрячьте ваш платок, он не потребуется. Сколько можно вам повторять — я почти ничего не помню. В памяти остались только неясные, туманные образы. Какая-то огромная, словно теленок, собака, но не страшная, а очень добрая. Она лижет мое лицо. Я смеюсь, цепляюсь руками за ее шею, а она все продолжает облизывать меня шершавым языком. Еще я помню какую-то рыжеволосую женщину. Она держит меня за руку и что-то ласково говорит, называя меня Бет.
Тесс задумчиво обвела взглядом газон, посмотрела на густой лес и продолжила:
— Помню яхту, большой парус. На яхте какой-то мужчина. А вот его лица не помню. Еще перед моими глазами стоит жуткая картина. Я проснулась глубокой ночью. Надо мной склонилась темная фигура. Мне страшно, из моей груди рвется крик, но мне зажимают рот. Как видите, мои воспоминания сумбурны и отрывочны. Поэтому на большинство ваших вопросов я не смогу ответить. Я не помню своего раннего детства и не знаю, почему мне пришло на ум назвать того плюшевого медвежонка Фредом и почему карусель показалась мне знакомой. — Тесс вновь оглянулась. — Мне кажется, что когда-то я все это уже видела. Вот и сейчас у меня возникло ощущение, что на этой лужайке должен стоять детский домик для игр.
Люк застыл на месте.
— Детский домик, вы сказали?
— Да, — кивнула Тесс, — вон там. — Она махнула левой рукой в сторону. — Миниатюрный, красивый такой домик, с красной черепичной крышей. Вокруг него забор из белого штакетника. — Она растерянно посмотрела на Люка. — Ничего не понимаю, откуда у меня такая уверенность? Надо будет поговорить с Максом, может, он объяснит.
— Не сомневаюсь. Ваш доктор заготовил кучу объяснений на любой случай жизни. — Люк пристально посмотрел в ее широко раскрытые голубые глаза. — Однако вы правы, там действительно была детская площадка с маленьким домиком, в точности таким, как вы только что сказали.
Люк рассказал, что после похищения девочки ее родители избегали встреч с прессой и не подпускали к себе назойливых журналистов на пушечный выстрел. Поэтому в прессу почти не попали детали о жизни Элизабет. Например, о домике знали только родные и близкие друзья Кушманов. Его подарили Элизабет, когда ей исполнилось пять лет, а через три месяца ее похитили. После исчезновения дочери Джон Кушман велел разобрать домик.
— Вы что, вздумали меня разыграть? — Тесс нахмурилась. — Я вам не верю, таких совпадений не бывает.
— Думайте что хотите, — Люк с равнодушным видом пожал плечами, скользнув по Тесс быстрым взглядом. — Я же уверен, что Ванштейн каким-то образом умудрился разузнать насчет домика, а затем рассказал вам.
— Вы правы, именно так все и было, — подозрительно быстро согласилась Тесс, одарив Люка насмешливой улыбкой. — Может, пройдемся? Вы, по-моему, обещали мне маленькую экскурсию по имению.
— Да, конечно. Давайте-ка взглянем на лошадей? — На его лице появилась коварная ухмылка.
Развернувшись, он быстрым и широким шагом направился к конюшне. Тесс, чтобы не отстать, торопливо семенила за ним.
— Я едва поспеваю за вами. Вы, наверное, не привыкли к спутницам-коротышкам?
Он посмотрел на Тесс сверху вниз и рассмеялся.
— Извините — привычка. У нас в семье все высокие, и мои знакомые женщины тоже не маленького роста.
— Высокие, говорите? — язвительно спросила Тесс. — А эта ваша подружка Франклин тоже, скажете, просто высокая? Да она самая настоящая дылда. Я бы сказала — великанша.
Люк едва не споткнулся.
— Откуда вы знаете про Марию? — спросил он, едва сдерживая смех. Тесс улыбнулась.
— Что, мистер Мэнсфилд, не ожидали? Ха, я знаю про вас много чего, гораздо больше, чем вы думаете. — Тесс легко забралась на белую изгородь загона и грациозно спрыгнула с другой стороны. — Как только Макс сказал, что мы должны встретиться с Джейн Кушман и ее адвокатом, я сразу же навела нужные справки. Должна сказать, скучноватая у вас биография. С трудом дочитала ее до конца, едва не заснула. Уж больно все легко и просто далось вам в жизни. Родились в добропорядочной семье, где денег куры не клюют, закончили привилегированный колледж, обзавелись нужными связями, важными клиентами — одним словом, вы отлично устроились. Никаких тебе проблем и неожиданных потрясений в жизни, словно у вас все было расписано заранее. Грех жаловаться на судьбу. Только я от такого серого однообразия уже давно со скуки бы умерла.
— Мне нравится постоянство и, как вы выражаетесь, однообразие.
Тесс неприязненно посмотрела на него.
— Оно и видно.
— Почему вас вообще заинтересовала моя жизнь?
— Вероятного противника надо хорошо знать. Тогда можно не бояться всяких неприятных сюрпризов.
— Это что — уже война? — поинтересовался Люк. Он быстро перебрался через изгородь, взяв пример с Тесс.
— О нет. Пока еще только проба сил, так сказать, предварительный раунд. Прежде надо прощупать противника, узнать его слабые места, а уже потом нанести сокрушающий удар.
— Хорошая тактика, — Люк усмехнулся. — В своих силах я не сомневаюсь.
— Я тоже, мистер Мэнсфилд.
Люк оценивающее посмотрел на Тесс и невольно залюбовался. Голубые глаза встретили его взгляд смело и спокойно. Волнистые светло-русые волосы, обрамляющие миловидное лицо, на солнце отливали золотом. Люк мысленно потянулся к ней и уже представил, как поднимает ее за тонкую талию, как кружит ее на руках и как… «Мэнсфилд, ты спятил — что у тебя за мысли? — одернул он себя. — Она же аферистка, хочет обворовать твоих друзей. Твоя задача не допустить этого и доказать, что она — мошенница».
Его взгляд потух, лицо стало равнодушным. Не оглядываясь, он быстро зашагал вперед.
— Что конкретно вам удалось узнать обо мне? — недовольно проговорил он, когда они очутились в полумраке конюшни.
— Так, пустяки, ничего особенного. — Тесс с интересом оглянулась и монотонным голосом начала перечислять:
— Люк Мэнсфилд — тридцать пять лет. Генеалогическое дерево корнями уходит в незапамятные времена. Старший сын, в семье, кроме него, еще трое детей. Учился в Колумбийском университете, затем на юридическом факультете в Гарварде. Получил диплом с отличием. В университете был капитаном сборной по гребле, но увлекался и другими видами спорта, и это по роковому стечению обстоятельств оказало ему медвежью услугу. Команда гребцов готовилась к Олимпийским играм, но их капитан, играя как-то в гандбол, получил серьезную травму руки. И поделом, я считаю, — Тесс злорадно посмотрела на Люка. — Нечего было развлекаться, гоняя мячик, лучше бы тренировался вместе с командой. В итоге он подвел своих же друзей. На Олимпийские игры поехала другая команда. — Тесс замолчала. — Мне продолжать?
Люк кивнул.
— Вы любите верховую езду, в шахматы играете так себе — средненько; избегаете бурных романов и длительных увлечений с тех пор, как расторгли помолвку с Дженнифер Эйр двенадцать лет назад. Кстати, она тоже была великаншей. Работаете в семейной юридической фирме. Но туда вы пошли не по своей воле, а под давлением родителей. Занимаетесь тем, что защищаете богатеев — абсолютно никчемных людей. Вы талантливый адвокат и красноречивый оратор. Когда становится известно, что на суде вы будете выступать в качестве защитника подозреваемого, то обвинители начинают заранее запасаться сердечными лекарствами, зная, что скорее всего проиграют процесс. За глаза они вас называют мистер Смерть. — Тесс бесцеремонно смерила его взглядом и добавила:
— Метко подмечено. И, наконец, последнее и самое главное: вы преданы Джейн Кушман и в каждом, кто впервые приходит к ней в дом, видите злодея-монстра, желающего причинить ей вред. Верный рыцарь — вы готовы разделаться с каждым, кто посягнет на ее состояние, даже со мной — Дюймовочкой.
— Ну и ну! — тихо присвистнул Люк, пораженный осведомленностью Тесс, а затем внезапно разозлился:
— Как вам удалось все это разузнать, черт возьми?
— Ну-ну, мистер Мэнсфилд, — Тесс поморщилась. — Неужели вы и вправду думаете, что я раскрою свой источник информации? Это было бы глупо и непрофессионально. Да, вижу, вы и вправду невысокого мнения обо мне.
— Извините. — Люк натянуто улыбнулся.
Почти все стойла пустовали, и только в дальнем конце конюшни Тесс увидела двух лошадей — гнедого и серого в яблоках жеребца, в котором была видна кровь арабских скакунов. При виде Люка они тихо заржали и потянулись к нему, требуя ласки и угощения. Люк поочередно потрепал их по холке и что-то ласково пробормотал. Тесс молча наблюдала, держась на приличном расстоянии.
— В свое время Женни держала десятка два лошадей, — сказал Люк. — Говорили, что у нее лучшие лошади на всем Восточном побережье. После ее смерти Джейн почти всех продала, оставив себе лишь этих двух.
— Она что, ездит на лошадях? — испуганно прошептала Тесс. Люк усмехнулся:
— Да еще как! Все ее врачи просто в шоке и истерично вопят, что верховые прогулки в ее возрасте опасны, но Джейн не хочет и слушать. — Обернувшись, Люк посмотрел на Тесс, у которой от всех этих ужасов побледнело лицо, и рассмеялся. — Я вижу, что вы не шутили — вы и впрямь боитесь лошадей.
— Какие могут быть шутки, мистер Мэнсфилд, раз речь идет о чем-то смертельно опасном? Не понимаю, зачем люди добровольно рискуют своей жизнью? Ведь с помощью этих гривастых бестий о четырех ногах можно запросто раньше времени угодить на тот свет. Слава Богу, я испытываю к ним панический страх. Это, наверное, у меня врожденное.
Люк успокоился и расслабился, даже немного повеселел. Никакая она не Элизабет, поскольку Элизабет абсолютно не боялась лошадей, а в глазах Тесс он увидел настоящий, непритворный страх. Люк взял ее под руку, и они направились к выходу. Не стоило прикасаться к ней, надо бы держаться подальше, промелькнула у него запоздалая мысль.
К счастью, когда они вышли из конюшни, Тесс, заметив клумбу с яркими цветами, радостно бросилась к ней. Люк приотстал, с хмурым видом наблюдая за своей спутницей. Что же это такое творится с ним сегодня? Околдовала она его, что ли? Почему он не может избавиться от какого-то блаженного, дремотного состояния, вызванного легким прикосновением к ее руке, почему до сих пор ощущает запах ее волос, почему его влечет к ней и почему ему все это приятно? Может, она — прожженная мошенница и блестящая актриса — специально пустила в ход свои чары, чтобы одурачить его и Джейн Кушман?
Вздохнув, он предложил продолжить экскурсию по имению. Люк выбрал длинный, круговой маршрут, чтобы она могла полюбоваться открывающимися видами и чтобы у него было время хорошенько расспросить ее. Пока Тесс восхищенно рассматривала аккуратные, ухоженные газоны и тенистые парки с прудами, темнеющие вдали зеленые рощи и яркие цветники, Люк, особо не церемонясь, засыпал ее каверзными вопросами и открыл много полезного для себя. Он узнал интересные подробности о ее криминальном прошлом, понял, что эта чертовка лучше его разбирается в искусстве и что лучше его говорит по-французски. Люк всячески пытался на чем-нибудь подловить ее, но каждый раз терпел фиаско. Ответы Тесс звучали искренне и убедительно, она блистала остроумием и тонким юмором. Она не раздумывала над вопросами, словно заранее их знала и успела к ним подготовиться. Люк чертыхался, осознавая, что придраться не к чему.
Они возвратились в особняк. К этому времени Люк уже окончательно понял, что вывести обаятельную проходимку на чистую воду будет очень сложно — Тесс Алкотт оказалась не так проста, как он думал.
Когда они вошли в гостиную, Джейн Кушман встретила их лучезарной улыбкой.
— Надеюсь, вы приятно провели время? Мы с доктором Ванштейном очень мило побеседовали и пришли к выводу, что для пользы общего дела мисс Алкотт было бы целесообразно пожить в моем доме пару недель. Переезжайте ко мне, скажем, завтра. Хорошо?