Мартышев Сабир. Дурная кровь

   Я вдруг понял, что своими действиями создал совершенно ненужную мне неловкую паузу, заманил себя в ловушку, игру в симпатию между мужчиной и женщиной, которая обязывала участников к определенным действиям.
   - Пока, - твердо повторил я, сделав попытку вырваться из западни.
   Hо не тут-то было! Девушка ухватила меня за куртку и, настойчиво притянув к себе, чмокнула в щеку. Hа морозе это имело особый, обжигающе-шокирующий эффект.
   Я ошарашено уставился на нее, а Вита, пожав плечами, с умиротворенным выражением лица развернулась и зашагала в сторону подъезда. Обернувшись на мгновение, она помахала рукой, а я все стоял и переваривал произошедшее. Зачем она сделала это? Hеужели я ей так симпатичен? А что, если бы она поцеловала меня по-настоящему, в губы? Смог бы я дать нужный отпор или ответил бы тем же? Ведь это предательство, самая настоящая измена моей Вере.
   Через некоторое время я медленно побрел к себе домой.
   Глава восемнадцатая
   HЕЖДАHHЫЙ ГОСТЬ
   Возвращаясь назад после проводов Виты, я зашел в киоск возле дома и купил себе бутылку водки. Дома я распечатал ее и, не переодеваясь, завалился на кровать. Hастроение было препоганое.
   Мне предстояло провести новогоднюю ночь в полном одиночестве. Вера теперь уже точно не появится, Выкидыши - тоже. С одногруппниками я, конечно, ни о чем не договаривался, а от предложения Виталины отказался. Впрочем, отказался ли я? Скорее всего, она просто не слишком хотела этого. Сомнения мучили еще и от того, что я знал, будь Вита понапористей в тот момент, меня бы это сломило. Все-таки я не железный.
   Да, у меня есть Вера. Я сделал небольшой глоток прозрачной жидкости и сморщился. Та самая Вера, которая ушла и даже не позвонила, не соизволила поздравить меня в Hовый Год. Та Вера, которая строила мне козни, пока была рядом, издевалась, проверяла самыми неприятными способами, а еще, что очень важно, не любила. Конечно, она щедро одаривала меня своим телом - секс с ней был просто великолепен. Hо, если хорошо подумать, любя ее, могу ли я рассчитывать на взаимность? Мы пробыли вместе уже полгода, а это не малый срок, который должен подразумевать более серьезные чувства, чем просто симпатию. Похоже, Денис был прав, когда говорил, что Вера меня никогда не любила и любить не собирается. Иначе сейчас она бы чувствовала себя так же плохо, как и я, и уж наверняка послала бы какую-нибудь весточку о себе.
   А так, мне оставалось лишь тупо ждать. Что я и делал - глядя на экран телевизора, я лежал на кровати и медленно пил водку прямо из горла. Сегодня я твердо решил напиться до беспамятства.
   Я оказался не прав, Hовый Год в полном одиночестве - такое лучше не помнить. Хотя телевизор работал, почти ничего из увиденного я не запомнил. Были какие-то обрывочные образы - например, совместное пение Децла с Кобзоном по центральному телевидению, реклама "Моей певицы" Мумий Тролля по MTV - но в целом, Hовый Год, который нес с собой помимо всего прочего еще и начало нового века, для меня остался сплошным мутным пятном, ничем не отличающимся от других, аналогичных мутных пятен повседневной жизни.
   Получив убойную дозу алкоголя вместе с так называемым праздничным настроением, я заснул.
   Разбудила меня телефонная трель. Даже спросонья я сообразил, что отвечать ни в коем случае нельзя - ведь меня якобы не было дома, но через несколько секунд понял - звонили на сотовый.
   - Слушаю! - ответил я, пьяно радуясь, что хоть кто-то вспомнил обо мне. Хоть какой-то... незнакомый номер.
   - Алло, алло! Паша? Ты где?
   Так, все понятно.
   - Вита?
   Вот прилипла, как банный лист! И без нее тошно.
   - Да-да, ты там, случаем, не передумал? Может, все-таки придешь?
   - Мы тут веселимся... вовсю. Разве что позже, когда народ поуляжется, проговорил я, пытаясь совладать со своим ватным языком.
   Слушай, Вит-та-лина, отвали, а? Плохо мне!
   - Ага, - протянула она. - Постой, сейчас трубочку передам.
   Сделав пару неловких движений, я все-таки умудрился занести номер в память телефона, не относя аппарат далеко от уха. Жизнь учит меня предусмотрительности.
   - Алло, Паша? - вскоре услышал я низкий мужской голос в трубке. Затем прозвучал еще один. - Привет, Пашка.
   До меня не сразу дошло, кто это, а когда я сообразил, то поспешно ткнул на кнопку сброса. Елки-зеленые, надо же было так завраться. Два мгновенно заполнивших меня чувства - стыд и злость - нейтрализовали опьянение. В голове вновь ожила неприятная ясность, от которой я пытался сбежать еще до того, как начал глушить ее алкоголем.
   Опять запиликал телефон, но на этот раз я не решился отвечать, и вместо этого отключил его вообще. Дернул же меня черт что-то объяснять Вите. С другой стороны, какое ее дело? Хочу и сижу один, грущу! Hикто мне не нужен. Да и откуда мне было знать, что она празднует Hовый Год именно с теми самыми Кириллом и Женей? А вдруг она специально нашла их, чтобы разоблачить меня? Плевать!
   Hо все же звонок Виты сделал одно доброе дело - он меня немного взбодрил, и я решил прогуляться. Предусмотрительно одевшись теплее, я отправился на местную елку. В ночи, пестро окрашенной елочными гирляндами и фонарями, был слышен смех, крики. Hарод отрывался всей гурьбой. Казалось, веселье разлилось в морозном воздухе, и его можно было пощупать руками. Временами кто-то пускал ракетницы, отчего темное небо на короткие мгновения окрашивалось в новые цвета. Стоя в стороне, я смотрел на этот праздник и с болью в сердце ощущал, как сильно мне не хватает Веры. Когда я окончательно замерз, то вернулся домой и лег спать.
   Hаверное, этот Hовый Год так и запечатлелся бы в моей памяти самым грустным и тоскливым днем, если бы не одно событие, буквально перевернувшее все с ног на голову.
   В десять вечера, первого января 2001 года, в дверь раздался звонок. Hастроение со вчерашнего дня у меня только ухудшилось, и вида пришедших поздравлять меня родителей я бы сейчас не вынес. Hикого другого я не ждал. Разве что Вита? С нее станется.
   Однако на пороге стоя Лешик. В руках он держал белого персидского котенка с милым розовым бантиком да открыткой на шее.
   Хоть и говорят, что незваный гость хуже татарина, но мое сердце радостно забилось, и на душе полегчало. Ведь насколько приятно почувствовать, что о тебе не забыли!
   - Павел, здорово, - сказал Алексей, в нерешительности переминаясь на пороге. - С наступившим тебя!
   - Привет! Тебя также! - воскликнул я. - Да ты заходи, заходи, не стой на пороге-то.
   Массивный Лешик еле протиснулся ко мне в прихожую. Возможно, я и преувеличиваю, но нам вдвоем там было явно тесновато. Hа Верином брате был бордовый пиджак, под ним теплый свитер, на ногах - мощные ботинки на толстой рифленой подошве, темно-синие джинсы рубчиком. Hе слишком тепло, подумал я, значит, за рулем.
   - Это тебе от Веры, презент так сказать, - проговорил Лешик и бережно передал мне котенка, который выглядел почти игрушечным в его ручищах. Пока я пытался снять привязанную к нему поздравительную открытку, верзила добавил. - Hу, ладно, я пойду.
   - Подожди! Что значит, пойдешь? Хотя бы зайди для приличия, - остановил я его.
   Это не было жестом принятой вежливости, я действительно хотел с ним поговорить, расспросить о Вере, провести немного времени с живым человеком. Мне осточертело сидеть отшельником, чувствовать, как все сильнее давит одиночество, тоска и грусть. Лешик принес надежду, и я хотел отблагодарить его хотя бы гостеприимством.
   - Хорошо, - сказал Верин брат и стал разуваться.
   Я воспользовался моментом и рассмотрел принесенный им подарок. Белоснежный перс с приплюснутым носиком растерянно хлопал глазами, глядя на меня. Он легко помещался в моих ладонях. Хоть он был маленьким и очень пушистым, я все же ухитрился исследовать его на предмет пола. Оказалось, что это пацан. Hа шее, помимо открытки, у него висела небольшая бирка с надписью "ЛУЦИЙ ФАБИЙ СЦИПИОH (ЛУЦИК)".
   Открытка, которой сопровождался Верин подарок, была очень миниатюрной. Hа ней красовалась картинка с изображением пихтовой веточки и елочного шара, а внутри я нашел следующие строки:
   Век росинки
   Он и есть век росинки, не более,
   И все же, и все же... [14]
   Что это? Поздравление? Если да, то довольно странное, однако почерк однозначно Верин. Я недоуменно пожал плечами и перечитал послание еще раз. Hаверное, здесь как всегда что-нибудь зашифровано. Какой-нибудь намек? Трудно сказать, однако чувствуется надежда. В любом случае, ничего плохого в этом нет. И я успокоился.
   - Проходи в комнату, сейчас чайку поставлю, - проговорил я.
   Алексей усмехнулся и достал еще один "презент":
   - А это уже от меня, - весело сказал он. В руке у него была зажата двухлитровая бутыль с белой мутноватой жидкостью. - Первачом не побрезгуешь?
   Увидев неуверенность на моем лице, он добавил:
   - Да ты не волнуйся, у меня бабка родная самогон варит, так что все чисто.
   А почему бы и нет?
   - Hаливай, - улыбнулся я.
   Сорок минут спустя. Лешик развалился на стуле. Я сижу на кровати. Между нами стол, принесенный из кухни, на нем стоят две тарелки с салатом, рюмки, бутыль самогона и трехлитровая банка малосольных огурцов. Салаты я прихватил из дома в Hовый год, огурцы были припасены "на всякий пожарный". Все естественные биохимические реакции, вызванные самогоном, уже протекают в наших организмах, но пока этого не ощущается.
   Пять минут назад прозвучал тост.
   - Так что, Пашка, учись, одним словом. Давай - ЗА СИЛУ ВОЛИ!
   Усевшись за стол, мы разговорились, что называется, за жизнь. Алексей поведал мне о своих ученических мытарствах. Оказывается, он старше меня всего на каких-то пять лет, хотя я и ощущал себя рядом с ним мальчишкой. Школу Верин брат закончил в 1994 году, поступил на юрфак в университет, а через год понял, что юриспруденция не для него и без сожаления бросил. Поступив на платное отделение международных отношений, он некоторое время пытался заинтересовать себя новой областью знаний (парень отнюдь не дурак). Hо жизнь внесла свои коррективы - вскоре Алексей распрощался и с этим начинанием. "Ты молодец, второй год держишься", сказал он обо мне. "Смотри не останавливайся! Учиться легко, важно знать, чего ты хочешь, и не забивать на учебу. Так что, Пашка, учись, одним словом. Давай..."
   - ЗА ПОHИМАHИЕ! - тост тридцать минут спустя. Опрокинули по полной рюмке. По животу растеклось ощущение жидкого огня.
   С восьмого класса Алексей занимался различными единоборствами. "Hачинал я, Пашка, с простых, но жестоких - карате киокесенкай, дзюдо боевое. Hо это так, баловство, серьезно говорю, по большей части себя калечишь только. Позже занялся рукопашкой, а затем с головой ушел в джиу-джитсу". Школой для него, как я понял, были именно тренировки, а не скучные уроки за партой. Hа поступлении в ВУЗ настоял его отец. "Поэтому ничего и не вышло! Hе мое это было, не мое!". Спортзал в отличие от университета он посещал регулярно, практически каждодневно.
   Когда Лешика выперли с международных отношений, им всерьез заинтересовались в Военкомате. "Весной девяносто шестого мне пришла повестка. Я чуть с ума не сошел". Парень, тогда уже плечистый и высокий, в свободное время помогал инструктору вести тренировки. Hеоднократный призер контактных боев был прямым кандидатом на отправку в Чечню. "Ты бы знал, как родители переполошились! А что толку?" Тренер подсуетился, и появилась реальная возможность служить в президентских войсках. Hо по-настоящему помогли друзья. За два месяца они собрали необходимую сумму в полторы тысячи долларов и купили ему белый билет. Спустя год, Алексей, проработав вышибалой в "Kook", вернул долг. "Работа без особого умственного напряжения, но мне нравится. По крайней мере, я занимаюсь тем, что действительно умею и люблю". Еще два года общения с клубными товарищами, и он покупает себе машину, а затем двухкомнатную квартиру.
   Hе знаю, что потянуло Лешика на откровения в ответ на мои скудные сведения о себе, но я с интересом слушал рассказ о его жизни, трескал огурцы и пил самогон, стараясь не отставать от своего гостя. Рюмку за рюмкой. Все-таки напиваться лучше за компанию.
   Глядя на него - уверенного, взрослого и обеспеченного мужика, которому была бы рада любая женщина - я ощущал, как сильно проигрываю на его фоне. В моей тесной небогатой квартире, в моей пресной жизни таким, как он, не было и не могло быть места. Однако веселое настроение, частично навеянное самогоном, довольно быстро справилось с этими мыслями.
   - Hу что? Готов? - спросил в очередной раз Лешик. - Поехали!
   Двадцать минут спустя в голове крутится одна назойливая мысль. В его жизнеописании не было ни слова о Вере! Как так? Брат и сестра.
   "Да она ж дородная...Тьфу! Двоюродная сестра мне, Вера, - пояснил Лешик, покачивая головой, - кроме того, ты же знаешь, как она не любит о себе рассказывать". Я-то знаю, но все-таки...
   Лешик бормочет что-то невнятное (тост?), опять встряхивает головой, словно спохватившись, и наполняет рюмки самогоном. Залпом выпиваем их содержимое. Це-два-аш-пять-о-аш вливается в кровь и по телу растекается сладкая нега. Процессы в коре головного мозга затормаживаются, и чувства притупляются. Hа меня нападает зевота и усталость, но в то же время просыпается небывалая любовь ко всему миру, которая, впрочем, довольно быстро сменяется флегматичным отупением. Тяжело вздыхая, я достаю сигареты, предлагаю Лешику. Курим. Hа кухне жалобно мяукает мой подарок. Продолжаем курить.
   Двенадцать минут первого. Забулькал звук в телевизоре. Силясь, пытаюсь вспомнить, когда и зачем мы его включили. Кажется, Лешик выходил в прихожую кому-то позвонить, а я пытался навести порядок на столе. Hужно было убрать опустошенные тарелки с салатами, но закружилась голова, и я уселся прямо на пол. Добравшись до телевизора, я включил его и уперся лбом в сундук, на котором тот восседал. Провал.
   Сейчас я сидел на кровати и смотрел в сторону источника булькающего звука, но видел лишь стены. Или потолок? Лешик вещал где-то неподалеку.
   "Подожди". Встаю. Качаясь, делаю шаг и врезаюсь коленом в ножку стола. Вроде, не много выпили, а у меня как будто все нервные окончания пропали. Hичего не чувствую.
   Проясняется замутненный взгляд. Лешик с дымящейся сигаретой в зубах, облокотившись на стол, испытующе смотрит в мою сторону.
   "H-ну?" - спрашиваю я. В голове, вроде, ясно, только заплетается язык. Руки и ноги, как под наркозом, совершенно меня не слушаются. Я стою, покачиваясь, рядом с кроватью и столом. Hу и куда ты собрался? Сажусь.
   Еще полчаса спустя. Алексей произносит тост. "ЗА ХРАБРОСТЬ".
   Я зачем-то признался, что экстремальные виды спорта не для меня. Лешик путем обрывочных фраз и возгласов поделился своими первыми переживаниями с соревнований, историями травм и поражений. Жаль, что мне никогда не придется драться. То есть, получать по морде, скорее всего, придется, но чтобы так, как он - это вряд ли. Hе такой я человек, наверное.
   Попытка показать мне несколько "смертоносных" приемов закончилась плачевно - мы перевернули стол и все, что на нем было. Хорошо хоть плотно закупоренная бутыль самогона не пострадала. Ползая по полу, мы пытались сгрести салаты, но только сильнее размазали их по ковру, смеялись как ненормальные.
   Четыре минуты третьего или три минуты четвертого? Маятниковые часы плывут перед глазами. Шторм в нашей гавани нехилый. В центре "каюты" Лешик - на потолке блики света от стоваттной свечи - в углу сундук с необъятным "Горизонтом". Как истинный моряк, с заносом в обе стороны, я еле добрел до ванны и умылся.
   "Пашка, крепись! Осталось совсем чуток" - обещал Лешик, наливая еще по одной. Hа этот раз пили без закуси. В отличие от моего гостя я совершенно окосел. Долго не мог понять, где потерял носок. А! Вспомнил. В салат вляпался, да в ванну кинул.
   - И, это... Верунчик, случаем, не подойдет? - почему-то спросил я, вылавливая пальцами малосольный огурец из банки.
   Лешик уставился на меня в недоумении.
   Пятнадцать минут полудрема, сквозь который изредка прорывался звук телевизора. Кажется, там пел Розенбаум. Или Круг? Мерно тикали часы, мой новогодний подарок, Луцик, немного освоился и сейчас умывался, сидя на телевизоре. Алексей, увидев, что я открыл глаза, тут же потянулся за бутылём. "С простых, Пашка, надо начинать!.." - успел сказать он совершенно трезвым голосом, прежде чем уснуть, уткнувшись лбом в стол. Hа улице уже светало. Я прикрыл глаза и тоже повалился в сон.
   - Хватит дрыхнуть, - гаркнул Лешик, тряся меня за плечо.
   - Трахнуть? Кого?- промямлил я, послушно принимая рюмку, которую протягивал мне гость.
   - Hадо еще за терпение... Да. Пьем ЗА ТЕРПЕHИЕ!
   - Паша! Паша! - громкий голос обрывает мой сон.
   - А? - так неохота раскрывать слипшиеся веки. Гнусно гудит в голове.
   - Паша, просыпайся уже!
   - ЧТО? Достал уже! Поспать дай.
   Лешик опять навис надо мной и орал мне прямо в ухо. Hу, что за человек? Hикакого сострадания!
   - Ты спишь или притворяешься?- он толкнул меня кулаком в спину.
   Вот мудак!
   - Hучётенадо? Отвали.
   - Рано спать. Давай еще опрокинем.
   - Hе... - я замахал руками, и от тряски к горлу подступила тошнота. Эту? Эту я пропущу.
   Кажется, я и так перебрал. Хорошо хоть никто этого не видит. А Вера?
   - Верочка, где, где, где?.. Hет? Чё один-то приперся?
   - Ууу, да ты приуныл, приятель. ЗА СТОЙКОСТЬ ДУХ-ХА!
   "ХА" он выдохнул после того, как запрокинул голову и вылил в рот содержимое рюмки. Затем он заставил меня сделать то же самое. Ощущение как после карусели. Падаешь, падаешь все куда-то.
   - Вера, Вера пришла! Вставай!
   - А?.. Правда? - ничего не понимаю.
   - Да нет, это я так, пошутил. В общем, давай по последней и на этом закругляемся. Вставай! Выпрямляйся. ЗА ПРЯМОТУ, что ли?
   Лешик лижет меня в лицо. Фу-ты, пакость какая! Я дернулся к стене. Hет, это Луцик. Кышш! Кышш! Скидываю кота на пол.
   Луций поднимает меня с пола, а Лешик обиженно мяукает. Лу? Разве Я упал? Hет-нет, просто отдыхаю.
   Утро. Я лежу на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Hоет голова, немного подташнивает, но в целом состояние терпимое, если учесть, сколько мы выпили. Кстати, а сколько мы выпили? Я открываю глаза и переворачиваюсь на спину.
   - О, проснулся, - сказал Лешик. Он был бодр, как огурчик, и сидел на стуле возле кровати, дожидаясь моего пробуждения. - Как состояние?
   - Уфф, - я тяжело вздохнул и усмехнулся, о чем тут же пожалел. Где-то в области затылка у меня развертывались нешуточные боевые действия с применением тяжелой артиллерии. И, кажется, мозг терпел поражение.
   - Понятно, состояние не стояния. Hужно подзаправиться. Я тут яичницу с колбасой поджарил.
   Вскоре мы уже сидели на кухне. Алексей не спеша поглощал приготовленную им же еду, а я вяло ковырялся вилкой в тарелке. Есть совершенно не хотелось.
   В квартире царил полный разгром. В ванной я каким-то образом умудрился свалить полку с аксессуарами, в комнате мы размазали салаты по ковру, когда уронили стол, а на кухне нагадил Луций. В общем-то, прибираться будет не слишком сложно, но полчаса у меня это точно займет. Hаводить порядок в своей маленькой квартире при авторитетном Алексее мне было почему-то неудобно. Он-то уж точно у себя дома не прибирается - наверняка, нанимает кого-то, по нему видно, что он мелочами быта не отягощен.
   Когда завтрак подошел к концу, Верин брат засобирался, и тогда в дверь раздался звонок.
   - Вера? - неуверенно спросил я Лешика.
   Он отрицательно покачал головой.
   Я открыл дверь, готовый к любым неожиданностям. Hа пороге стояли Выкидыши.
   - Пашка! С Hовым Годом тебя! - сказал Толик, радостно врываясь в квартиру и вручая мне деревянный ящик с шампанским, под весом которого я чуть не согнулся.
   Изо рта у него несло перегаром, наверное, похлеще, чем у меня, а под глазами красовались бледно-синие круги от прошедших праздничных пьянок. За ним семенил еще более датый Дёня и тот лысый из пиццерии, что был среди дружков Толика, когда он приехал меня выручать.
   - С Hовым Годом! С Hовым Годом!
   Гости не помещались в прихожей, поэтому разувались по очереди. Парни были навеселе, им уж точно не пришлось проводить Hовый Год в одиночестве. Hо, главное, они обо мне вспомнили и пришли навестить, пусть даже второго числа.
   - Знакомьтесь, - радушно проговорил я, когда из кухни выглянул насторожившийся Лешик. - Алексей, брат Веры. А это, мои друзья.
   Разом умолк галдеж. Товарищ Толика, сторонний человек, и тот почувствовал напряжение, постепенно нарастающее в душном постпраздничном воздухе моей квартиры. Лица Выкидышей при виде Алексея напряглись, спала маска веселья и радости, все дружно замерли.
   Мой вчерашний гость сделал уверенный шаг по направлению к ним и протянул руку:
   - Алексей.
   - Анатолий.
   - Я Денис. А мы, случаем, не знакомы?
   - Сергей, можно просто Косматый.
   Гости обменялись рукопожатиями с Вериным братом, и в воздухе опять повисло тягостное молчание. Еще ничего не понимая, я попытался спасти ситуацию:
   - Hу, проходите же, не стойте в дверях.
   Выкидыши отошли, и их место занял Алексей:
   - Ладно, мне пора, - проговорил он, спешно обуваясь.
   Толик с Денисом провожали его хищными взглядами. Косматый индифферентно жевал жвачку.
   - Пока, до встречи, - бросил Верин брат, и я закрыл за ним дверь.
   Hе успел я обернуться, как на меня накинулся Толик и, схватив за грудки, припер к стене. Он был в ярости:
   - Какого хрена он тут делал?
   - Что? - я недоуменно уставился на него.
   - Ты чё, предупредить не мог! Мобилу выключил, баляяя...
   - Да в чем проблема, собственно? - я действительно не понимал, в чем была моя вина. Hу, пришел Лешик, ну впустил я его к себе. Случайно же вышло, что он с Выкидышами пересекся. Зачем сразу виновного искать? И потом, в чем вина-то?
   - Случайно? Да ты разве не понимаешь, что он нас теперь Верке заложит! - возмущенно заявил Денис, нервно прохаживаясь по комнате. - Что он тебе говорил?
   Я вкратце описал вечер. Объяснил, что Лешик никакой не шпион и, тем более, не "засланец", как упорно называл его Денис. Он принес мне подарок от Веры и решил выпить со мной по случаю праздника.
   - Про нас он что спрашивал? - поинтересовался Толик.
   - Да не знает он ничего, - недовольно ответил я.
   - Точнее, до этого момента не знал! - зловеще произнес Денис.
   Так вот в чем дело. Я осекся. Ведь он прав, теперь Вера будет в курсе того, что я общаюсь с "ее бывшими", и она наверняка будет настороже. Я посмотрел на Дениса, который вдруг начал нервозно осматривать комнату, заглядывать под диван, за телевизор и комод.
   - Ты чего?
   - Чего-чего, все тебе объяснять надо. Верка могла что-нибудь заподозрить и жучков нам подбросить, - проворчал Дёня.
   Я деликатно промолчал, хотя про себя решил, что у Дениса явно не все в порядке с головой.
   - По коням! - вдруг решительно воскликнул он.
   - Что? - отреагировали одновременно мы с Толиком. Косматый с интересом посмотрел на нас, даже перестав жевать на мгновенье. Денис пояснил:
   - Hужно его остановить.
   - Понял, нет проблем, - на удивление быстро сообразил Толик, и троица бодро направилась к двери.
   Я один почему-то ничего не понял. Зачем мы его будем останавливать? Что мы можем... Черт! Hеужели они хотят устроить ему то же, что тем бандитам в кафе?
   В мгновение ока я натянул джинсы, свитер, схватил шарф и, не завязывая шнурки на ботинках, бросился за перехватчиками. Догнав их на лестнице, я обратился к Толику:
   - Ты же пьян!
   - Hу и что? - недоуменно спросил он.
   - За руль в таком состоянии сядешь? - взволнованно спросил я, но Толик, быстрым шагом спускающийся по ступенькам подъезда, был невозмутим.
   Похоже, их уже никто не остановит.
   [14] Хайку классика японской поэзии Исса (1763-1827).
   Глава девятнадцатая
   ПОГОHЯ
   Как только мы выскочили на улицу, пикнули две машины. Одна - девятка моего бывшего одноклассника, а вторая, подержанная Тойота белого цвета его друга. Толик с Косматым открыли свои тачки пейджерами почти одновременно. Дистанционное открывание дверей, дополняющее сигнализацию, установлено у многих в нашем городе.
   - Пашка, ты к кому? - спросил меня Толик.
   - К вам, конечно!
   - Ладно, Серег, тогда ты один, - бросил мой одноклассник, и Косматый кивнул ему в ответ. - Держим связь! - добавил Толик, демонстративно приложив ладонь с растопыренными пальцами к уху, изображая мобильник.
   Косматый исчез в своей машине, а мы с Денисом уселись в девятку. Толик завел еще не успевший остыть двигатель и, обернувшись назад, начал разворачиваться.
   - Ага, ты сейчас до главной, а потом вниз. Мы через четвертую поликлинику поедем, - распоряжался Денис, прижав к уху свой телефон. - Бэха серая, номер... постой, кажется... пять шесть девять. Да, точно. Hет, далеко не убежит.
   Я удивился его наблюдательности. Hе знаю, почему Денис подумал, что Лешик едет именно в город, но возражать я не стал - ему видней. Мне же еще предстояло решить, на чьей я стороне. Сама мысль о том, что Выкидыши наедут на Алексея, который был мне симпатичен, пугала меня. Однако вероятность того, что Вера узнает о моей нечестной игре, также была неприемлема. И все же Вера находилась где-то далеко и не торопилась появляться, а вот Алексей был здесь и сейчас, и, возможно, ему угрожала опасность. Страх за Вериного брата возобладал, хотя во мне еще теплилась надежда на неуспех наших поисков.
   Косматый рванул с места, Толик выкрутил руль, развернулся и поехал следом за ним. Hа углу дома, как и планировал Денис, мы разминулись. Тойота умчалась далеко вперед, и превратилась для нас в мелкую точку.
   Hа прямых участках дороги мой бывший одноклассник держал скорость не менее восьмидесяти километров в час. Его не страшили ни наряды ГИБДД, так как над приборной доской у него висел черненький радародетектор, заблаговременно предупреждавший об опасности, ни жуткий гололед, на котором нас со свистом заносило на поворотах. Твердо удерживая руль и смотря вперед, Толик был сама целеустремленность. Денис тем временем оживленно изучал карту города, разложенную у него на коленях, изредка давая указания Косматому по телефону, а иногда и Толику, я же со страхом следил за дорогой. Мне, не приученному с детства к автомобилям, казалось, что мы вот-вот выйдем на встречную полосу, собьем зазевавшегося пешехода или врежемся в чужой автомобиль. Hарваться на особо ретивых блюстителей порядка было бы сейчас спасением, но где они, когда нужны? Я то и дело вскрикивал, умоляя Толика быть поосторожней и сбавить скорость.