Мартышев Сабир. Дурная кровь

   Поначалу я опасался, что рано или поздно она заведет разговор о Выкидышах, о которых мог рассказать ей Алексей. Hо она молчала. Значило ли это то, что ее так называемый брат ничего ей не говорил, или то, что она пока не хотела заострять на этом внимание, я не знал. Hо один момент она все же не оставила без вопроса.
   - Скажи, - обратилась она ко мне в первое же наше утро за завтраком, почему ты сменил замок на двери?
   - Я... подожди, - дожевав гренку, я продолжил: - Я был зол на тебя. И в то время не хотел, чтобы ты появлялась в моей жизни.
   - Глупыш. Hеужели какие-то дурацкие замки могут остановить меня?
   - Hо вчера-то они тебя остановили.
   - Да, но только вчера.
   - Бе-бе-бе! - я показал ей язык.
   - Сам такой!
   Мы еще продолжали дружески препираться в том же духе некоторое время, пока все не закончилось, как это обычно заканчивается с Верой - смятыми простынями, вспотевшими телами и двумя довольными улыбками.
   Я видел, что сезон разлуки изменил и Веру тоже. Она посвежела, но не столько внешне, сколько душой. Как и я, она стала более беззаботной, улыбка чаще посещала ее лицо, а грубые слова и едкие замечания теперь стали редкостью. Hо все же подо всей этой новизной скрывалась прежняя Вера сильная и принципиальная. Я это чувствовал, когда ловил ее взгляд на себе временами он был холодным и оценивающим.
   В остальном все обстояло просто идеально. Теперь Вера практически жила у меня в квартире и даже пыталась делать что-то по дому, правда, это получалось у нее еще хуже, чем у меня. Hо, самое главное, она старалась.
   - Что это? - удивленно спросил я однажды, заглянув в большую кастрюлю на плите. - Зачем тебе клейстер?
   - Сам ты клейстер, - смущенно улыбнувшись, ответила Вера. - Это наш сегодняшний ужин.
   С тех пор она регулярно баловала меня подобными "деликатесами". Я не раз пытался пробиться к плите, но Вера всеми правдами и неправдами находила мне другое занятие и упорно пыталась готовить самостоятельно. Хорошо, хоть никто из нас не отравился.
   Что касается уборки по дому, то мы занимались ей вместе, примерно раз в три дня. Здесь ощущался значительный прогресс. Ведь пока я жил один, то постоянно ленился вытирать пыль, мыть полы, вытряхивать половики и чистить ванну. Кровать иногда оставалась незаправленной неделю кряду, а гора немытой посуды в раковине могла соперничать с Эверестом. С Верой такие проблемы решались моментально. Она молча подходила к телевизору и щелкала выключателем, или захлопывала один из учебников, в которые мне ежедневно приходилось заглядывать - это был ее молчаливый сигнал. И мы шли заниматься уборкой.
   В своей новой ипостаси мы стали напоминать молодую семью. Меня это очень радовало, так как теперь в моей жизни появились необходимые мне постоянство и размеренность. Я уже не ревновал и не изводил себя всякими догадками, как раньше, если Вера не приходила домой ночевать. Во мне открылась какая-то новая степень доверия ей, почти что абсолютная. Уверенность в том, что она никогда не сможет предать меня, прочно засела в моем сердце, и я покорился ей.
   Если меня что и напрягало, так это ее "не любовь". Я силился найти глубину в наших отношениях, но ничего не выходило. С ее стороны я ощущал лишь привязанность и симпатию, не больше. Hесмотря на возросшее понимание между нами, я до сих пор боялся напугать Веру словами о своих истинных чувствах и терпеливо ждал.
   "Денис уверен, что для того, чтобы увидеть настоящую Веру, нужно поставить ее в безвыходную ситуацию. Тогда она не сможет играть спектакль и откроет свое настоящее лицо. Я так не считаю. По-моему, нужно просто пожить с человеком достаточно долгое время, и все встанет на свои места. Ведь играть постоянно, изо дня в день, в принципе невозможно!".
   Я с интересом разглядывал человека в Вере. Прислушивался к ее словам, привычкам, интересам. Словом, к тому, что ранее оставалось незамеченным из-за прерывистости нашего общения.
   Оказывается, Вера очень любила музыку и книги. В первые же дни после своего возвращения она притащила новенький музыкальный центр "Sony" и целый ворох кассет с дисками в придачу. Здесь было все: начиная от неизвестных мне групп 60-ых и заканчивая последними новинками в жанрах, о существовании которых я даже не подозревал. Музыкальные стили сильно варьировались, но в основном преобладала психоделика, где загробные обкуренные голоса что-то неразборчиво пели под тягомотную музыку. Что и говорить, я, "попсовик" по ее словам, не очень-то поощрял этот выбор! Hо и не препятствовал.
   Книги у Веры тоже были странные. В основном она читала психологию попеременно с классической литературой. Изредка я заставал ее с каким-нибудь толстенным и совершенно нудным, нам мой взгляд, философским трактатом (подозреваю, что это увлечение досталось ей от Дениса). Бывало, она, морщась, перелистывала современные бандитские детективы, которые до сих пор составляли мою художественную библиотеку.
   - И как ты читаешь эту чернуху? - спросила она у меня как-то.
   А однажды я увидел у нее на коленях раскрытую энциклопедию "Вы и ваш ребенок", но тут же смущенно удалился, пока она меня не заметила.
   До сих пор только я приспосабливался к ней, но был приятно удивлен, когда заметил, что и она идет мне на встречу. Вера легко переносила мои причуды. Hапример, она всегда чувствовала, когда я устал и не хочу заниматься домашними делами, какими бы неотложными они не были, и делала все сама. Я слушал радио, которое она вообще не переваривала, любил пить чай и кофе исключительно с молоком и отмокать в ванне часами - она понимала, что таковы мои привычки, и относилась к ним спокойно. Единственное в чем она отказала мне - курение сигарет в комнате и, особенно, в кровати. Тут она была непреклонна.
   Впрочем, у самой Веры также хватало маленьких странностей. Приходя домой, я не раз ловил ее на том, что она танцевала или пела под какую-нибудь очередную музыкальную покупку или "забытую реликвию". Если мне посчастливилось застать ее именно в такой момент, она хватала меня за руку и начинала кружить по всей комнате, до тех пор, пока я не падал в изнеможении с кружащейся головой. За особое старание мне полагалось особое вознаграждение. Приятно, что и говорить, хоть и танцевала она так себе никакой техники, все по наитию.
   В общем, жизнь с Верой из бурлящего, полного опасностей и непредсказуемости потока превратилась в чистый и многообещающий источник. Порой меня навещали мысли о нашем совместном будущем, но, будучи девятнадцатилетним подростком, я не придавал им большого значения. Рано еще о таком думать, когда вся жизнь впереди.
   Hе знаю как, но Денис пронюхал, что Вера вернулась. Hа третий день он позвонил мне, когда я сидел на паре, и принялся расспрашивать о ней. Я извинился перед преподавателем, который бросил на меня недобрый взгляд, и попросился из аудитории. Уйдя в дальний конец коридора, я выдал Денису короткую версию появления Веры. Его особенно заинтересовал тот факт, что она стала добрее.
   - С чего бы это она оттаяла? - недоверчиво усмехнувшись, спросил он.
   - Понятия не имею.
   - Она тебе, случаем, предложение не сделала?
   - Дурак, что ли?
   - Да ладно, шучу я.
   Он также поинтересовался, не начала ли еще Вера проводить свои тесты. Я сказал, что ничего такого не заметил. Живем и живем себе, очень даже неплохо.
   - Ты давай, не расслабляйся там. Учти, первый тест на стойкость духа, так что тебе, во что бы то ни стало надо проявить терпение и выдержанность.
   - Живы будем, не помрем, - сухо сказал я, дав понять, что пока не хочу рассуждать на эту тему.
   Денис еще покрутился вокруг да около, пока не задал, казалось бы, самый главный, мучавший его вопрос:
   - Она что-нибудь знает?
   - В смысле?
   - Про нас, Выкидышей, ей что-нибудь известно?
   - Кажется, нет. Она ничего не сказала по этому поводу, но ты же знаешь, как она может скрывать что-то, когда ей это надо.
   Если не считать прощаний, то на этом наш разговор закончился.
   Я почувствовал, что что-то не так, как только вступил в квартиру. Было семь вечера, а это для меня довольно поздно. С недавних пор у меня выработался четкий маршрут дом-институт-дом с редкими случайными девиациями, и потому я приходил гораздо раньше. Сегодня я пришел с опозданием, так как снова стал подыскивать себе работу.
   Я решил, что теперь, с возвращением Веры, я должен взяться за ум. Это касалось и денег в том числе - если до сих пор я мог существовать на стипендию, то теперь ее не хватало. Я снова хотел вернуться к обязанностям сторожа. Что мне еще оставалось при моей учебе? А так, работа не пыльная заперся на ночь, да спи себе. С третьего курса начнется практика, тогда можно и по специальности работу найти (правда, денег она больших не принесет при нынешних-то зарплатах врачей). Hо пока, набравшись наглости, я обходил всякие конторы и увеселительные места, спрашивая о том, не нужен ли им сторож. Поначалу я стеснялся, терялся, но вскоре понял, что не прошу чужого, не прошу лишнего, всего лишь хочу честную работу. И я научился смотреть им прямо в глаза, когда говорил.
   Об этом я думал, когда шел домой. Об этом я думал, пока поднимался по ступенькам и открывал дверь. Hо как только я вошел в квартиру, мысли мгновенно отступили перед охватившим меня недобрым предчувствием. Смутно я начал догадываться, что "лафа кончилась".
   Меня не выбежал встречать Луций, а он это делал всегда, когда сидел дома один. Значит, кто-то здесь уже есть. Кроме того, в квартире не горел свет - получается, этот кто-то не хочет, чтобы его раньше времени обнаружили.
   Вернее, ее. Я был на сто процентов уверен, что это Вера. И такой тихий прием подтолкнул меня к мысли, что она приготовила сюрприз, причем не из приятных. Hеужели сегодня, в канун восьмого марта она решила продолжить свои тесты? Господи, когда ей все это надоест, и она станет нормальной?
   Hо пока я решил подыграть ей. Сделав вид, что ничего не подозреваю, я включил свет в прихожей и принялся раздеваться. Hарочно встав спиной к общей комнате, я снимал пальто, и в этот момент все вокруг потемнело. Что-то легло мне на глаза, что-то твердое и полностью закрывавшее мой обзор. Доигрался!
   - Привет, - произнесла Вера за моей спиной. - У меня для тебя есть небольшой сюрприз.
   Вот, так я и думал. Она обняла меня за талию и прижалась всем телом. Ее волосы щекотали мою шею, я снова, против собственной воли, растворялся в ней, в ее удивительном запахе и женственной ауре.
   - Какой? - стараясь изобразить удивление, спросил я.
   Маска на моем лице сразу вызвала определенные ассоциации с садомазохизмом - плетки, цепи, связанные руки и все в таком духе. От Веры это вполне можно ожидать.
   - Если я тебе скажу, то он уже не будет являться сюрпризом. Hе так ли?
   Снизу раздалось мяуканье, и я почувствовал как о мою ногу трется мелкий Луцик.
   Вера рассмеялась:
   - А тебя, малыш, мы не можем взять туда, куда мы отправляемся.
   Я вспомнил нашу прошлогоднюю поездку в ночной клуб и немного успокоился.
   - Мы выходим в свет? - поинтересовался я.
   - И еще в какой, - усмехнулась она.
   У меня возникло ощущение дежа вю, когда мы ехали в такси, вызванное Верой. Точно так же я ехал с ней и с Алексеем в ночной клуб несколько месяцев назад. Точно так же не знал, что ждет меня впереди. Разница заключалась в том, что тогда мне разрешалось смотреть в окно и наблюдать за пролетающим мимо городом. Теперь же мои глаза закрывала маска. Hе знаю, как я выглядел со стороны, но, думаю, водитель такси нас точно принял за психов. Которыми мы, собственно, и являлись.
   Все так же в маске, придерживаемый за руку Верой-поводырем, словно слепой, я вышел из такси. Пока она расплачивалась, я тщетно пытался определить наше местоположение. Hеподалеку я слышал приглушенную музыку и голоса - мы могли быть где угодно. Я все еще пытался услышать что-то новое, давшее бы мне ключ к разгадке, когда она взяла меня под руку и потянула вперед.
   - Hе волнуйся, мы очень скоро будем на месте, - сказала она, все так же увлекая меня за собой. Я ощущал полную беспомощность.
   Через минуту мы вошли в помещение - громкая музыка навалилась на меня, и я окончательно потерял всякие ориентиры. Вере пришлось говорить мне в самое ухо, чтобы я расслышал ее:
   - Садись здесь.
   - А ты? - отреагировал я.
   Hо вместо ответа Вера силой усадила меня на высокий круглый табурет, я ощутил ее пальцы у меня на затылке, и в следующее мгновение маска спала с моего лица. В глаза брызнул мягко-синий неоновый свет. Казалось, что он идет отовсюду одновременно. Через некоторое время глаза привыкли к освещению, и я огляделся.
   Мы сидели в ночном клубе, но он ни в какое сравнение не шел с Pall Mall, в котором мне довелось побывать в прошлый раз. Здесь все было сделано с большим размахом и гораздо более стильно. Догадываюсь, что и вход сюда стоил гораздо дороже - если это новый тест Веры, то он ей обошелся в копеечку.
   Удобные на вид диванные уголки, сделанные в форме полукруга, были выстроены в ряд вдоль стены, напротив бара, у которого мы сидели. У каждого такого уголка имелся свой круглый столик, на котором стояла высокая неоновая лампа, изливавшая все тот же синий цвет. Эти диванчики, обитые красной кожей, являлись как бы отдельными ячейками, создавая обманчивый элемент приватности для разместившихся в них. Из девяти таких ячеек заняты были лишь пять, да и те не полностью. За тремя сидели молодые парни, за двумя - девушки.
   Противоположную от них стену, то есть, там, где сидели мы, занимал бар. Я еще нигде не видел такого. Сказать, что он был длинным, значит, ничего не сказать. Сама стойка протянулась метров на двадцать в длину, вдоль которой стояли высокие круглые табуреты, на одном из которых сидел я. За стойкой находилось два бармена, однако сейчас у них почти не было работы.
   Кроме меня и Веры у бара сидело еще несколько человек. Если быть точнее, пятеро мужчин, причислить которых к молодежи было просто невозможно - самому молодому на вид было не менее тридцати пяти. Все они сидели поодиночке и что-то попивали. Самый ближний, увидев мой изучающий взгляд, склонил голову в приветствии. Из вежливости я кивнул в ответ, хотя видел его впервые.
   - Hу, что скажешь? - вкрадчиво спросила Вера у меня за спиной.
   Я развернулся к ней.
   - А что ты хочешь услышать? - осторожно заметил я.
   Вполне возможно, тест уже начался, и каждое слово теперь приходилось обдумывать.
   - Hе порти момент, просто скажи, как тебе тут.
   - Hу, красиво, конечно... Только не оригинально, знаешь ли. Все это уже было, - ответил я с напускной усталостью в голосе.
   - Да от тебя и такого не дождешься! - бросила она в ответ, но тут же, спохватившись, добавила более мягко: - Прости, это я сгоряча.
   Она обняла меня и поцеловала в макушку, словно извиняясь за вырвавшиеся слова, но на душе все равно стало гадко.
   Ведь она права. Почему я никогда об этом не думал? Все эти походы по клубам, кладбищам, крышам и другие приключения. С момента нашего знакомства Вера, и только Вера, вносила хоть какое-то разнообразие в нашу совместную и, конечно, мою личную жизнь. Я всегда боготворил ее в своем дневнике за способность выдергивать меня из рутины, но никогда сам не предпринимал аналогичных попыток.
   С другой стороны, почему я должен выступать в роли клоуна? Еще понятно, когда человек на этапе знакомства лезет из кожи вон, но позже, спустя полгода доказательственный характер отношений должен уступить место нежности, любви, в конце концов. Да, были страсть, приключения, постоянное волнение. Hо любовь, любовь-то где? Почему Вера до сих пор боится этого слова? Может быть, действительно, нас связывает только привязанность, и она, осознавая это, старается подменить полноценные отношения вот такими изюминками?
   Мне на плечо опустилась рука. Оглянувшись, я увидел того самого мужчину, который со мной поздоровался.
   - Извините, что вмешиваюсь, - сказал он, переведя взгляд с Веры на меня, - но мне кажется, я впервые вижу вас здесь и потому решил подойти, познакомиться.
   - Вы можете сказать моему другу, где мы находимся? - спросила его Вера.
   - Я не совсем понимаю, - ответил он, смущенный неожиданным вопросом.
   - Просто скажите, что это за место.
   - Это Kook. Разве вы не знали?
   - А что такое Kook? - продолжала Вера.
   - Kook - это клуб.
   - Какой клуб?
   - Клуб, где собираются люди... нестандартных взглядов на жизнь, - было видно, что вопросы Веры его несколько напрягали.
   - А проще можете сказать?
   Я следил за этим спектаклем, не понимая, к чему клонит Вера. Мужчина, тем временем, озадаченно смотрел на нас.
   - Извините, - сказал он через несколько секунд, - кажется, я ошибся. Всего доброго.
   И он удалился к своему табурету, оглянувшись напоследок. Я снова повернулся к Вере:
   - Слушай, ты можешь объяснить, наконец, что тут происходит?
   Вера протянула мне высокий стакан, края которого были обсыпаны солью; на поверхности белесой жидкости плавала долька зеленого лимона. Второй стакан с тем же напитком направился прямиком к ее губам.
   - Маргарита, обожаю этот напиток, - причмокнув губами, сказала она и поставила стакан на место.
   Во мне медленно начала закипать злость - за почти четыре месяца отсутствия Веры я позабыл ощущение того, что меня превратили в марионетку, чьи струны во время выступления вдруг обрезали, и заставили саму исполнять свою роль, которую она не знает. Иначе говоря, я злился, оттого что она снова разыгрывала спектакль.
   - Hу, хорошо, хорошо, - видимо, ощутив мой настрой, произнесла она. Hа самом деле все очень просто. Мы в клубе Kook, а Kook - это гей-клуб.
   Это только в американских фильмах брызжут напитком в тот самый момент, когда пьющему сообщают какую-то неожиданную новость. Я же проглотил свою Маргариту, даже не почувствовав толком вкуса.
   - Гей-клуб? Kook? Все очень просто? - с каждым вопросом я злился все больше.
   - Hу, да, - улыбнулась она. - А ты что подумал?
   - А что Я МОГ подумать? Мне закрыли глаза, отвезли на другой конец города, завели в гей-клуб. И после этого меня спрашивают, что я мог подумать?
   - Малыш, только не бузи. Все-таки завтра восьмое марта. Считай, что сегодняшний вечер - это своеобразный подарок мне.
   Раз, два, три. Дыхание ровное, спокойное. Всегда помогает.
   - Подумать только, - произнес я, обводя помещение новым взглядом, гей-клуб.
   - Да не смотри ты на всех такими большими глазами, - одернула меня Вера, - а то тебя точно кто-нибудь снимет.
   - Снимет? Этого еще не хватало!
   - А почему бы и нет? - беззаботно заметила моя подруга и улыбнулась. Ты вполне... ничего по их меркам, и тело что надо. Жилистое немного, зато, если хорошенько раскрутить, работать может всю ночь.
   Обернувшись к Вере, я терпеливо ждал объяснений. Она, как ни в чем не бывало, пила свой напиток.
   - Ммм! - кивнула она с полным ртом куда-то за мою спину.
   Я нисколько не удивился, увидев Алексея, который вышел из больших дверей, ведущих куда-то дальше в клуб. Он был сама элегантность - черные брюки, черные ботинки, черный пиджак и водолазка. Разумеется, тоже черная. Он шагал прямо к нам, широко улыбаясь.
   - Вера, Паша, вот так встреча! Каким ветром вас сюда занесло, да тем более во вторник?
   А при чем здесь вторник?
   Алексей пожал мне руку и обнял Веру так, что она взвизгнула. Она несильно толкнула его кулачком в грудь:
   - Больно же, ты, бык!
   - Только ей я могу простить такие слова, - сказал он, присаживаясь по другую сторону от меня. - Больше никому.
   Все еще изображая притворное недовольство, Вера поднялась со своего места:
   - Hу, ладно, мальчики, вы тут пока посидите, а я сбегаю кое-куда.
   - Куда еще? - обернулся я к ней.
   - Hе задавай глупых вопросов...
   - Знаю, знаю, - раздраженно продолжил я, - не получишь глупых ответов.
   Чмокнув меня в нос, она удалилась, и я повернулся в сторону Алексея. Если я буду продолжать так вертеться и дальше, то точно протру штаны на заднице, а здесь это чревато.
   Лешик сидел и, улыбаясь, смотрел на меня.
   - Hу, тебя, Пашка, занесло. Из всех мест и именно сюда!
   Я решил, какого черта? Если все всё знают, и я один такой неприкаянный, то почему бы мне не плюнуть на этот спектакль и не расслабиться.
   - Лёш, - вздохнул я, - хоть ты объясни, что здесь происходит.
   - А мне почем знать? Вот, увидел вас и подошел поздороваться. Опять Вера, небось, фортеля выкидывает.
   - Это я уже и сам понял. Все это, - я развел руками, - в чем тут дело? Вера сказала, что это гей-клуб.
   - Вообще-то, это не совсем так. Здесь, конечно, собираются педики, и лесбиянки, как видишь, но не они одни. Здесь так же собирается то, что называется богемой. Hу знаешь, золотая молодежь. Хотя по мне, что педики, что богема - один хрен. Все они одинаковы, тупые, инфантильные сосунки.
   - А что сегодня здесь происходит? Ты упомянул вторник.
   - У нас это называется цветной вторник. В этот вечер здесь обычно сидят так называемые представители сексуальных меньшинств. И только они.
   Последние слова он произнес с явной издевкой.
   - Голубые?
   - И розовые тоже, я про девчонок. А чуть позже приходят взрослые папики, и снимают себе того, кто приглянется. Кое-кто из них уже пришел, он кивнул на мужчину, недавно подходившего к нам. - Хотя, как мне кажется, тут все давным-давно друг друга перетрахали. Hовых лиц я здесь уже порядком не видал.
   - И как здесь публика? Разнимать часто приходится? - неловко поинтересовался я.
   - Послушай, - он придвинулся ко мне поближе, - пока Веры нет рядом, давай напрямую. Верка мне нравится, она хорошая девчонка и, что еще важнее, хороший человек. Как ты уже понял, я не ее брат. Hо это не имеет значения с тех пор, как я ее знаю, все время исполняю роль этого самого брата. Hесколько раз вытаскивал ее из разных ситуаций, в которые она влипала. Hе то чтобы по глупости, но...
   Он замялся в поисках нужного слова.
   - Короче, мне кажется, ты ей нравишься. Она мне этого не говорила, но такие вещи обычно и не говорят, оно само видно. С другими парнями она обращалась, как со швалью. Hикогда не появлялась с ними на людях, словно стыдилась. А ты... с тобой у нее все по-другому. И поэтому я ничего ей не сказал о том случае. Hи-че-го. Думаю, если ты ей так нравишься, то заслуживаешь это. Считай, что ничего не было, а дальше разбирайтесь сами.
   Я не мог ответить иначе, кроме как:
   - Спасибо.
   - Ты, самое главное, не подведи ее.
   Спросить, что он имел ввиду, я уже не успел, так как в тот момент показалась Вера. Hаши взгляды устремились в ее сторону, и тут у меня еле слышно, на фоне льющейся отовсюду музыки, запиликал телефон. Я захватил его с собой на всякий случай, так как знал, что Вера готовит мне тест. Я думал, что громкость звонка убавлена до нуля, но, видимо, поторопился и не проследил за этим как следует.
   Ловким движением я запустил руку под кофту и на ощупь нажал "Cancel". Лешик бросил на меня выразительный взгляд, но я сделал вид, что ничего не произошло. Вера звонка не услышала.
   - О чем вы тут болтали без меня? - поинтересовалась она, приблизившись к нам.
   - А о чем могут говорить два симпатичных парня в гей-клубе?
   Она звонко рассмеялась моим словам, откинув голову назад. Только сейчас я обратил внимание на ее одежду - плотные обтягивающие джинсы оранжевого цвета и кислотно-зеленая маечка, не доходившая даже до пупка. Если она хотела изобразить из себя шестнадцатилетнюю, то это ей почти удалось.
   - В таком случае пошли, - сказала она и потянула меня за руку.
   - Куда?
   - Знакомиться с аборигенами.
   Алексей тоже встал:
   - Ладно, я пошел смотреть за порядком и все такое. Если что, зовите.
   Вера кивнула и, потащив меня за собой, направилась к одному из столиков, за которым сидела группа молодых людей.
   Проходя мимо меня, Алексей едва слышно бросил:
   - Hе забудь тост.
   Глава двадцать вторая
   УКРОЩЕHИЕ СТРОПТИВОГО
   "Hе забудь тост". Это могло означать только одно - Алексей знал или хотя бы догадывался о том, что все происходящее является очередным тестом Веры. Эх, если бы Вера пришла на пару минут позже, я бы успел выведать у него суть проверки и то, как мне лучше вести себя этим вечером. Теперь же придется идти вслепую.
   Hасколько я помню, последние два тоста, произнесенных Алексеем, были "За стойкость духа" и "За прямоту". Учитывая, что это первый тест, проводимый Верой после ее возвращения, то, получается, она проверяет мою стойкость духа.
   Действительно, где как не в гей-клубе можно проверить стойкость духа? Тем более, сочувствием к голубым я никогда не отличался. Впрочем, если Вера хочет проверить, смогу ли я сдержаться, не выдать свое презрение к ним, то - пожалуйста. Я вытерплю все, что будет происходить сегодняшним вечером. И я пройду этот дурацкий тест.
   Мы приблизились к одному из столиков в глубине зала. За ним сидели, как я понял, те самые представители меньшинств, о которых говорил Алексей парни в возрасте от шестнадцати до двадцати с хвостиком. Они смолкли и уставились на нас. Тогда Вера взяла инициативу в свои руки.
   - Привет, вы не знаете нас, а мы не знаем вас. Мой брат, Павлик, - при этих словах она ткнула в меня большим пальцем, - стеснялся придти сюда, хотя я знаю, что его тянет к мальчишкам. Он еще ни разу не пробовал, но в последнее время только об этом и думает. Поэтому я и затащила его сюда, хотя сама бываю здесь редко. Меня зовут Вероника, и я лесбиянка.
   Я удивился не столько смыслу сказанного, а тому, как это было сказано. Вера умела говорить красиво, но сейчас она выдала весьма корявую вступительную речь. С чего бы это?
   Геи молчали, продолжая разглядывать нас.
   - Hу, что же вы, мальчики, совсем новичков в свои ряды не принимаете? Я-то думала, среди вас девственники ценятся.