Страница:
– Знаю. Это меня очень заботит. Фонтан и мухоморы на аллее были обычной шалостью, а здесь уже по серьезному.
– Там тоже что-то нечистое, – Артем махнул рукой в сторону Машука, заметив на склоне маленькие серые огни.
Вей-Раста вытянулась, повисая над кустом сирени, сложив ладони на груди.
– Незаконники, – тихо и уверенно произнесла она, наверное, различив чужие ауры. – Скорее летим!
Семин не успевал за Ларсой, несмотря на то, что она трижды останавливалась и поторапливала его сердитым шепотом. Преодолев больше половины пути, он почувствовал, что воздух уже не держит его так же легко, как прежде. Движение вперед, в стороны и вверх перестало быть увлекательной игрой. В груди появилась отдышка, а в сердце щемящий страх: страх высоты, звезд, луны, теней внизу и того, что может случиться в следующий миг. Еще Семину вспомнился рассказ Каспера Скальпа, как некий магистр и незадачливые ведьмы едва не разбились насмерть после того, как зелье неожиданно прекратило волшебное действие.
– Госпожа Ларса, – негромко окликнул Артем, желая поделиться опасениями. – Мне все труднее лететь. Вниз тянет будто веревкой. Наверное, твое зелье того… В общем, я серьезно побаиваюсь. Чувствую, вот-вот эффект крылышек иссякнет, и я шлепнусь. Потом косточек не соберете, – он приостановился, глядя вниз с огромной высоты: гора Горячая давно осталась позади, а до склона Машука было еще лететь и лететь. Внизу серыми отблесками проступали крыши домов, жутко вздымались к небу черные и острые верхушки елей.
– Ничего не поделаешь, нужно лететь. Поторопись, – ответила Вей-Раста, хватая его за руку и увлекая вперед.
Ее прикосновение придало немного сил. Семин устремился за Стражем, стараясь не думать о трагической истории с магистром Гулькой и его шальными подругами. Он заставлял себя нестись вперед, поглядывая на светлые пятнышки, стайкой кружившие где-то возле Эоловой арфы.
Над Академической галереей Артем снова почувствовал, что воздух не держит его. На этот раз неприятное ощущение стало особенно сильным: казалось, что тело обволакивает мокрая одежда, руки и ноги еле шевелятся от сковавшей тяжести, и по затылку разливается гнетущая боль. Пролетев по дуге над жестяной крышей галереи, Артем попытался не отстать от Вей-Расты, но уже за первым поворотом лестницы, мелькнувшей внизу белыми ребрами ступеней, сдался и немощно окликнул волшебницу.
– Больше не могу, госпожа Вей-Раста. Все, никаких сил, – простонал он, когда Ларса вернулась к нему одним стремительным движением.
– Держись. Старайся, или мы действительно разобьемся, – ведьмочка огляделась в поисках приемлемого места для посадки. Справа лестницу заслоняли густые ветви деревьев, слева был крутой скалистый склон, на котором никак нельзя было закрепиться.
– Давай сюда, – предложил Семин, кивком головы указывая на асфальтовую дорожку над обрывом.
В следующее мгновенье они кое-как перелетели ограждение из толстых туб и тяжело опустились возле углубления в скале, прикрытого стальной решеткой.
– Как ты? – спросила Ларса, заботливо склонившись над Стражем-мучеником.
– Сил нет ни капли. Будто выжали меня в стиральной машине на десять тысяч оборотов. И очень дурственно, – он приподнялся, сел, прижимаясь спиной к неровной каменной кладке. – Хуже с тяжелого похмелья не бывает.
– Увы, для тебя действие зелья кончилось, – сообщила очевидное Вей-Раста. – Значит, скоро оно отпустит и меня, – она полезла в сумочку, зашуршав не то бумагой, не то тонкой сухой кожей. – На-ка, съешь. Это избавит от неприятных ощущений, – ведьмочка вложила в ладонь Семина несколько маленьких зернышек неизвестного растения. – Пожуй их и потом обязательно выплюни.
Они молчали, пока Артем жевал зерна.
Он чувствовал, как за горечью и онемением во рту, в тело капля за каплей возвращается свежесть, отступает дрожь и боль. Вей-Раста все это время придирчиво оглядывала скалу с редкими кустиками травы, ноздреватыми выростами и темными впадинами. Иногда Страж прислушивалась к унылому пению Эоловой арфы и голосам, доносившимся сверху – голосам незаконников, слишком тихим, чтобы понять их смысл.
– Что здесь? Тайный ход в глубь горы? – спросила Ларса, вернувшись к решетке и тряхнув створку двери.
– Так называемый грот Лермонтова, – вставая, пояснил Семин. – Михал Юрьевича.
– Лермонтова… – протянула ведьмочка, стараясь изловить в памяти что-нибудь связанное с этим именем из данного ей Шаром Познания. – Кажется он – ваш знаменитый магистр?
– Не, поэт. Вот здесь сидел он и усиленно писал.
– За этой решеткой? – удивилась Вей-Раста.
– Не знаю точно, давно было, – Семин выплюнул разжеванные зерна, решив, что чувствует себя достаточно хорошо, продекламировал:
– Хрен его знает. Не помню я. Он кинул или его кинули, – по рассеянному взгляду Вей-Расты Артем догадался, что она сейчас далека от высокой поэзии. – Это стихи, понимаешь? – попытался объяснить он. – Поэзия такая. А поэзия конкретного ответа на конкретные вопросы не несет.
– Понимаю. Вижу, ты вполне отдохнул. Идти можешь? – Ларса встрепенулась, снова услышав голоса незаконников. – Тогда пошли. Цели у нас вполне конкретные. Здесь есть какая-нибудь дорога вверх или вскарабкаемся по скале?
– Сюда, волшебная госпожа, – вызвавшись быть проводником, Артем направился по асфальтовой дорожке, которая скоро вывела к лестнице, огибавшей склон горы.
Крутой, но не слишком затяжной подъем они одолели быстро. Уже на самом последнем этапе пути, Семин взял ведьмочку за руку и прошептал:
– Смотри! Там что-то происходит. Недобрые происки незаконников? Чувствую, припахивает чем-то ужасно незаконным. Аж мурашки по шкуре!
Он остановился, крепче сжал холодную ладонь Ларсы. Серо-голубое свечение разлилось возле каменной беседки, видневшейся за деревьями.
Отдельные голоса, звучавшие раньше с верхней площадки, теперь слились в громкий хор.
– Дейфы! Конечно, дейфы, – в полной уверенности сказала Ларса, различая несколько фигур в длинных одеждах.
Поднявшись на последнюю ступеньку, волшебница наклонилась, приникла к скальному выступу. Затаив дыхание, она наблюдала за фигурами, окружившими столб света, бивший из земли. Их было пятеро, и кто-то еще сидел на ступенях беседки.
– Ты думаешь на них напасть? Ага, догадываюсь, подкрасться поближе и неожиданно наброситься с диким криком, – прошептал Артем, неловко выбираясь на край площадки – из-под его ноги посыпались, зашуршали мелкие камешки.
– Тише! – зашипела Вей-Раста, сердито обернувшись к нему. – Я не дура, чтобы атаковать пятерых дейфов. Тем более без подготовки и с диким криком, как ты говоришь. Если хочется, сам на них бросайся. Только дай, я отойду подальше.
– Нет, спасибо. Я сейчас против них не могу. Тоже не подготовлен, – отверг Семин предложение Ларсы и уронил вниз еще несколько камней покрупнее.
– Тише ты! – в глазах ведьмочки сверкнули злые искры.
– Гав! Гав! – отозвался эксперт-оценщик, решив, что самое время прикинуться заблудшей собакой, из-под неаккуратных лап которой случайно вываливаются и вываливаются камешки.
– Ты что, того?! – волшебница резко повернулась к Семину и покрутила пальцем у виска.
– А что не похоже? На собаку не похоже? – стараясь придать себе еще более убедительное сходство с матерым псом, он запрокинул голову и громко взвыл: – Гауууу! Гауу!
– Умоляю, заткнись! – едва сдерживая ярость, попросила Вей-Раста. – Замри и лежи не дыша!
Не понимая причин недовольства волшебницы, Артем все же последовал ее совету: упал в ложбинку за кустом и вытянулся там практически без дыхания. Лишь изредка он посапывал, поглядывал на опасных незаконников и чувствовал, как по спине острыми копытцами начинает топтаться страх. Незаконники лая Семина и звука падающих камней к счастью не слышали или сделали вид, что не слышат и продолжали делать свое дрянное дело. Стоя полукругом, они распростерли руки, начали выкрикивать что-то откровенно античеловеческое, точно папуасы возле дерева жертвоприношений. От их пальцев разлился бледно-красный свет, и маленькие молнии заплясали в светоносном столбе, поднимавшемся из земли. Так продолжалось минут пять. От переживаемого ужаса и мучительного неудобства, которое доставлял острый щебень под коленями и неудобная поза, Семин заерзал и скромно спросил Вей-Расту:
– Долго еще? Не могу я терпеть!
– Терпи, если жить хочешь, – ответила ведьмочка и пригрозила ему кулаком.
– Мама дорогая! – шепотом произнес Артем, снова завозился в ложбинке, сталкивая вниз камешки.
– А – ага! А – ага! – заголосили дейфы не то заклятие, не то какую-то недобрую песню. Тряхнули руками, и раздался такой беспощадный грохот, что Семин едва не скатился вниз. Тут же над Эоловой арфой зазмеились синие и багровые молнии. Гора содрогнулась, и над ней повисло серебристое сияние, отороченное черной бахромой. Луна, звезды, само небо – все стало чужим, далеким, словно отделенным толстым запыленным стеклом.
Семин хотел закрыть глаза, заткнуть уши, кувыркнуться к лестнице и бежать вниз без оглядки. И наверняка сделал бы так, если бы рядом не было Ларсы. Оставить ее одну среди происходящего хаоса он, как истинный Страж Перекрестка, не мог. Поэтому Артем подполз на четвереньках к ведьмочке, жарко обнял ее, встряхнул и произнес:
– Дорогая, дергаем отсюда! Бежим скорее! Добром это не кончится. Чувствую, сейчас такое выползет, что всем чертям станет тошно!
– Угомонись, а? Очень прошу, – произнесла Вей-Раста, стиснув зубы и борясь с острым желанием укусить его побольнее за шею.
– Ну, давай же! Хватит играть в смелых хоббитов, – прошептал он, прижал ее крепко к себе и поцеловал в приоткрытый рот.
– Я тебе сейчас дам! – прошипела Ларса. – Хоббит свихнувшийся! На! На! – она извернулась и дважды ударила его коленом между ног. При этом красивый, розово-жемчужный цвет ее кожи снова стал бледно-сиреневым, а Семин согнулся, выпучил глаза и откатился колобком под куст. Ведьмочка, освободившись на короткое время от заботы эксперта-оценщика, обратила внимание к происходящему возле беседки.
Дейфы, похоже, жутковатый ритуал завершали: прекратили голосить и опустили руки. Световой столб, торчавший из земли, померк. Зачарованным змеем качнулся несколько раз и благополучно исчез.
– Магистр, уважаемый, думаете, все сработает? – послышался голосок из-за колонны беседки. – Красиво, конечно, все это, эффектно. Я аж в восторге всеми лапами дрыгаю. А вот вопрос: насколько эффективно?
– Вполне эффективно. Уже к утру будет результат, – ответил другой голос – густой красивый баритон. Из беседки вышел мужчина в элегантном костюме, фетровой шляпе и, как ни странно в это ночное время, в солнечнозащитных очках. Он огляделся, походил недолго по месту, из которого прежде вырастал световой столб и сказал, обращаясь к другим товарищам-незаконникам:
– Что ж, хорошая работа. Ладная и основательная. Всех благодарю.
– И я нижайше благодарю. Весь я в безумной радости от счастья, – существо, похожее на проказливую обезьянку, спрыгнуло со ступенек и подскочило к одному из дейфов. Схватило и потрясло его руку: – Особо вас благодарю, величайший Кагерин Шаволг. Заклятия вы орали громче всех!
– Тришка! Не смей паясничать! – Хельтавар пригрозил пальцем и в следующий миг расхохотался.
Остальные дейфы тоже засмеялись, беззвучно и сдержано. Посовещавшись о чем-то, они зашагали по мощеной дорожке к Чертовому мосту. Триша с Шанен Горг направились в другую сторону: миновали скальный вырост, где прятались Стражи, и начали спускаться по лестнице к Академической галерее.
– Значит, получилось у нас с перетряской мироздания? Скажите, Хельтавар, скажите, получилось? – нетерпеливо приставал с расспросами гог, то останавливаясь, то прыгая через две ступеньки.
– Получилось, но только в одном, отдельно взятом мирке, – со скрытой насмешкой отвечал дейф.
– Все-таки получилось! Значит, революция! И наш пламенный привет Верховным! О, магистр! Я же давно призывал к ней! Вот, наконец, свершилось!.. Революция!.. – громко и звонко повторил Тришка, будто наслаждаясь звучанием волшебного слова. – И мы – революционеры! Мы с вами, как два Ленина!
Вей-Раста и Семин тайком крались за ними, почти не слыша разговора незаконников. Только изредка до обостренного слуха ведьмочки долетали восторженные выкрики Тришки. Она поначалу хотела оставить Семина здесь, и тенью преследовать важного дейфа – у нее одной шансов на успех было куда больше, чем неловким в подобных делах Артемом. По крайней мере, Ларса без обременительного спутника точно бы смогла проследить ночной путь незаконников и узнать, где они обосновались и что замышляют еще, кроме сегодняшнего не совсем понятного ритуала. Только бросить здесь Семина, было бы неправильным и даже преступным – кто знает, как далеко ушли другие дейфы, и в какие неприятности может угадить непосвященный Страж, опыт которого исчерпывается несколькими часами не самой трудной службы.
Тришка и Шанен Горг шли небыстро, только получалось как-то странно: расстояние между ними и преследователями постоянно увеличивалось, хотя Ларса и Семин спешили, иногда срывались на бег. При этом Ларсу не покидало ощущение, что магистр вполне осведомлен о ее присутствии за собственной спиной; что он затылком видит каждый ее шаг и попросту играет ею и Семиным, незаметно вытворяя хитрые магические штучки. А где-нибудь за очередным поворотом дейф вполне может поджидать их, чтобы встретиться лицом к лицу при очень невыгодных условиях. Думая об этом, Вей-Раста не столько боялась такой преждевременной, неподготовленной встречи, вполне способной закончиться ее гибелью, сколько опасалась за Артема Степановича и то, что она уже не сможет передать на Заставу ничего о чрезвычайно важных событиях в этом мире.
Возле Академической галереи на длинной и узкой площади Триша и дейф вовсе исчезли куда-то, будто растаяли в лунном свете. Вей-Раста обнаружила их по ярко светящимся аурам лишь далеко внизу на аллее ведущей к парку.
– Бежим! – призвала Ларса. – Они уходят!
Семин бросился за ней, громко, неуклюже топая. Уже возле театра, освещенного прожекторами, Артем остановился, тяжело дыша и хватаясь за левый бок. Здесь Вей-Раста поняла, что встречи с магистром этой ночью не случиться – он ушел, и будет стоить много труда, чтобы отыскать его снова.
Часам к трем утра Стражи, усталые и разочарованные вернулись в квартиру Семина, чтобы стать свидетелями происходящих там возмутительных беспорядков.
Часть третья
1
– Там тоже что-то нечистое, – Артем махнул рукой в сторону Машука, заметив на склоне маленькие серые огни.
Вей-Раста вытянулась, повисая над кустом сирени, сложив ладони на груди.
– Незаконники, – тихо и уверенно произнесла она, наверное, различив чужие ауры. – Скорее летим!
Семин не успевал за Ларсой, несмотря на то, что она трижды останавливалась и поторапливала его сердитым шепотом. Преодолев больше половины пути, он почувствовал, что воздух уже не держит его так же легко, как прежде. Движение вперед, в стороны и вверх перестало быть увлекательной игрой. В груди появилась отдышка, а в сердце щемящий страх: страх высоты, звезд, луны, теней внизу и того, что может случиться в следующий миг. Еще Семину вспомнился рассказ Каспера Скальпа, как некий магистр и незадачливые ведьмы едва не разбились насмерть после того, как зелье неожиданно прекратило волшебное действие.
– Госпожа Ларса, – негромко окликнул Артем, желая поделиться опасениями. – Мне все труднее лететь. Вниз тянет будто веревкой. Наверное, твое зелье того… В общем, я серьезно побаиваюсь. Чувствую, вот-вот эффект крылышек иссякнет, и я шлепнусь. Потом косточек не соберете, – он приостановился, глядя вниз с огромной высоты: гора Горячая давно осталась позади, а до склона Машука было еще лететь и лететь. Внизу серыми отблесками проступали крыши домов, жутко вздымались к небу черные и острые верхушки елей.
– Ничего не поделаешь, нужно лететь. Поторопись, – ответила Вей-Раста, хватая его за руку и увлекая вперед.
Ее прикосновение придало немного сил. Семин устремился за Стражем, стараясь не думать о трагической истории с магистром Гулькой и его шальными подругами. Он заставлял себя нестись вперед, поглядывая на светлые пятнышки, стайкой кружившие где-то возле Эоловой арфы.
Над Академической галереей Артем снова почувствовал, что воздух не держит его. На этот раз неприятное ощущение стало особенно сильным: казалось, что тело обволакивает мокрая одежда, руки и ноги еле шевелятся от сковавшей тяжести, и по затылку разливается гнетущая боль. Пролетев по дуге над жестяной крышей галереи, Артем попытался не отстать от Вей-Расты, но уже за первым поворотом лестницы, мелькнувшей внизу белыми ребрами ступеней, сдался и немощно окликнул волшебницу.
– Больше не могу, госпожа Вей-Раста. Все, никаких сил, – простонал он, когда Ларса вернулась к нему одним стремительным движением.
– Держись. Старайся, или мы действительно разобьемся, – ведьмочка огляделась в поисках приемлемого места для посадки. Справа лестницу заслоняли густые ветви деревьев, слева был крутой скалистый склон, на котором никак нельзя было закрепиться.
– Давай сюда, – предложил Семин, кивком головы указывая на асфальтовую дорожку над обрывом.
В следующее мгновенье они кое-как перелетели ограждение из толстых туб и тяжело опустились возле углубления в скале, прикрытого стальной решеткой.
– Как ты? – спросила Ларса, заботливо склонившись над Стражем-мучеником.
– Сил нет ни капли. Будто выжали меня в стиральной машине на десять тысяч оборотов. И очень дурственно, – он приподнялся, сел, прижимаясь спиной к неровной каменной кладке. – Хуже с тяжелого похмелья не бывает.
– Увы, для тебя действие зелья кончилось, – сообщила очевидное Вей-Раста. – Значит, скоро оно отпустит и меня, – она полезла в сумочку, зашуршав не то бумагой, не то тонкой сухой кожей. – На-ка, съешь. Это избавит от неприятных ощущений, – ведьмочка вложила в ладонь Семина несколько маленьких зернышек неизвестного растения. – Пожуй их и потом обязательно выплюни.
Они молчали, пока Артем жевал зерна.
Он чувствовал, как за горечью и онемением во рту, в тело капля за каплей возвращается свежесть, отступает дрожь и боль. Вей-Раста все это время придирчиво оглядывала скалу с редкими кустиками травы, ноздреватыми выростами и темными впадинами. Иногда Страж прислушивалась к унылому пению Эоловой арфы и голосам, доносившимся сверху – голосам незаконников, слишком тихим, чтобы понять их смысл.
– Что здесь? Тайный ход в глубь горы? – спросила Ларса, вернувшись к решетке и тряхнув створку двери.
– Так называемый грот Лермонтова, – вставая, пояснил Семин. – Михал Юрьевича.
– Лермонтова… – протянула ведьмочка, стараясь изловить в памяти что-нибудь связанное с этим именем из данного ей Шаром Познания. – Кажется он – ваш знаменитый магистр?
– Не, поэт. Вот здесь сидел он и усиленно писал.
– За этой решеткой? – удивилась Вей-Раста.
– Не знаю точно, давно было, – Семин выплюнул разжеванные зерна, решив, что чувствует себя достаточно хорошо, продекламировал:
– И что он кинул? – нахмурившись, спросила Ларса.
– Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Что ищет он в стране далёкой?
Что кинул он в краю родном?
– Хрен его знает. Не помню я. Он кинул или его кинули, – по рассеянному взгляду Вей-Расты Артем догадался, что она сейчас далека от высокой поэзии. – Это стихи, понимаешь? – попытался объяснить он. – Поэзия такая. А поэзия конкретного ответа на конкретные вопросы не несет.
– Понимаю. Вижу, ты вполне отдохнул. Идти можешь? – Ларса встрепенулась, снова услышав голоса незаконников. – Тогда пошли. Цели у нас вполне конкретные. Здесь есть какая-нибудь дорога вверх или вскарабкаемся по скале?
– Сюда, волшебная госпожа, – вызвавшись быть проводником, Артем направился по асфальтовой дорожке, которая скоро вывела к лестнице, огибавшей склон горы.
Крутой, но не слишком затяжной подъем они одолели быстро. Уже на самом последнем этапе пути, Семин взял ведьмочку за руку и прошептал:
– Смотри! Там что-то происходит. Недобрые происки незаконников? Чувствую, припахивает чем-то ужасно незаконным. Аж мурашки по шкуре!
Он остановился, крепче сжал холодную ладонь Ларсы. Серо-голубое свечение разлилось возле каменной беседки, видневшейся за деревьями.
Отдельные голоса, звучавшие раньше с верхней площадки, теперь слились в громкий хор.
– Дейфы! Конечно, дейфы, – в полной уверенности сказала Ларса, различая несколько фигур в длинных одеждах.
Поднявшись на последнюю ступеньку, волшебница наклонилась, приникла к скальному выступу. Затаив дыхание, она наблюдала за фигурами, окружившими столб света, бивший из земли. Их было пятеро, и кто-то еще сидел на ступенях беседки.
– Ты думаешь на них напасть? Ага, догадываюсь, подкрасться поближе и неожиданно наброситься с диким криком, – прошептал Артем, неловко выбираясь на край площадки – из-под его ноги посыпались, зашуршали мелкие камешки.
– Тише! – зашипела Вей-Раста, сердито обернувшись к нему. – Я не дура, чтобы атаковать пятерых дейфов. Тем более без подготовки и с диким криком, как ты говоришь. Если хочется, сам на них бросайся. Только дай, я отойду подальше.
– Нет, спасибо. Я сейчас против них не могу. Тоже не подготовлен, – отверг Семин предложение Ларсы и уронил вниз еще несколько камней покрупнее.
– Тише ты! – в глазах ведьмочки сверкнули злые искры.
– Гав! Гав! – отозвался эксперт-оценщик, решив, что самое время прикинуться заблудшей собакой, из-под неаккуратных лап которой случайно вываливаются и вываливаются камешки.
– Ты что, того?! – волшебница резко повернулась к Семину и покрутила пальцем у виска.
– А что не похоже? На собаку не похоже? – стараясь придать себе еще более убедительное сходство с матерым псом, он запрокинул голову и громко взвыл: – Гауууу! Гауу!
– Умоляю, заткнись! – едва сдерживая ярость, попросила Вей-Раста. – Замри и лежи не дыша!
Не понимая причин недовольства волшебницы, Артем все же последовал ее совету: упал в ложбинку за кустом и вытянулся там практически без дыхания. Лишь изредка он посапывал, поглядывал на опасных незаконников и чувствовал, как по спине острыми копытцами начинает топтаться страх. Незаконники лая Семина и звука падающих камней к счастью не слышали или сделали вид, что не слышат и продолжали делать свое дрянное дело. Стоя полукругом, они распростерли руки, начали выкрикивать что-то откровенно античеловеческое, точно папуасы возле дерева жертвоприношений. От их пальцев разлился бледно-красный свет, и маленькие молнии заплясали в светоносном столбе, поднимавшемся из земли. Так продолжалось минут пять. От переживаемого ужаса и мучительного неудобства, которое доставлял острый щебень под коленями и неудобная поза, Семин заерзал и скромно спросил Вей-Расту:
– Долго еще? Не могу я терпеть!
– Терпи, если жить хочешь, – ответила ведьмочка и пригрозила ему кулаком.
– Мама дорогая! – шепотом произнес Артем, снова завозился в ложбинке, сталкивая вниз камешки.
– А – ага! А – ага! – заголосили дейфы не то заклятие, не то какую-то недобрую песню. Тряхнули руками, и раздался такой беспощадный грохот, что Семин едва не скатился вниз. Тут же над Эоловой арфой зазмеились синие и багровые молнии. Гора содрогнулась, и над ней повисло серебристое сияние, отороченное черной бахромой. Луна, звезды, само небо – все стало чужим, далеким, словно отделенным толстым запыленным стеклом.
Семин хотел закрыть глаза, заткнуть уши, кувыркнуться к лестнице и бежать вниз без оглядки. И наверняка сделал бы так, если бы рядом не было Ларсы. Оставить ее одну среди происходящего хаоса он, как истинный Страж Перекрестка, не мог. Поэтому Артем подполз на четвереньках к ведьмочке, жарко обнял ее, встряхнул и произнес:
– Дорогая, дергаем отсюда! Бежим скорее! Добром это не кончится. Чувствую, сейчас такое выползет, что всем чертям станет тошно!
– Угомонись, а? Очень прошу, – произнесла Вей-Раста, стиснув зубы и борясь с острым желанием укусить его побольнее за шею.
– Ну, давай же! Хватит играть в смелых хоббитов, – прошептал он, прижал ее крепко к себе и поцеловал в приоткрытый рот.
– Я тебе сейчас дам! – прошипела Ларса. – Хоббит свихнувшийся! На! На! – она извернулась и дважды ударила его коленом между ног. При этом красивый, розово-жемчужный цвет ее кожи снова стал бледно-сиреневым, а Семин согнулся, выпучил глаза и откатился колобком под куст. Ведьмочка, освободившись на короткое время от заботы эксперта-оценщика, обратила внимание к происходящему возле беседки.
Дейфы, похоже, жутковатый ритуал завершали: прекратили голосить и опустили руки. Световой столб, торчавший из земли, померк. Зачарованным змеем качнулся несколько раз и благополучно исчез.
– Магистр, уважаемый, думаете, все сработает? – послышался голосок из-за колонны беседки. – Красиво, конечно, все это, эффектно. Я аж в восторге всеми лапами дрыгаю. А вот вопрос: насколько эффективно?
– Вполне эффективно. Уже к утру будет результат, – ответил другой голос – густой красивый баритон. Из беседки вышел мужчина в элегантном костюме, фетровой шляпе и, как ни странно в это ночное время, в солнечнозащитных очках. Он огляделся, походил недолго по месту, из которого прежде вырастал световой столб и сказал, обращаясь к другим товарищам-незаконникам:
– Что ж, хорошая работа. Ладная и основательная. Всех благодарю.
– И я нижайше благодарю. Весь я в безумной радости от счастья, – существо, похожее на проказливую обезьянку, спрыгнуло со ступенек и подскочило к одному из дейфов. Схватило и потрясло его руку: – Особо вас благодарю, величайший Кагерин Шаволг. Заклятия вы орали громче всех!
– Тришка! Не смей паясничать! – Хельтавар пригрозил пальцем и в следующий миг расхохотался.
Остальные дейфы тоже засмеялись, беззвучно и сдержано. Посовещавшись о чем-то, они зашагали по мощеной дорожке к Чертовому мосту. Триша с Шанен Горг направились в другую сторону: миновали скальный вырост, где прятались Стражи, и начали спускаться по лестнице к Академической галерее.
– Значит, получилось у нас с перетряской мироздания? Скажите, Хельтавар, скажите, получилось? – нетерпеливо приставал с расспросами гог, то останавливаясь, то прыгая через две ступеньки.
– Получилось, но только в одном, отдельно взятом мирке, – со скрытой насмешкой отвечал дейф.
– Все-таки получилось! Значит, революция! И наш пламенный привет Верховным! О, магистр! Я же давно призывал к ней! Вот, наконец, свершилось!.. Революция!.. – громко и звонко повторил Тришка, будто наслаждаясь звучанием волшебного слова. – И мы – революционеры! Мы с вами, как два Ленина!
Вей-Раста и Семин тайком крались за ними, почти не слыша разговора незаконников. Только изредка до обостренного слуха ведьмочки долетали восторженные выкрики Тришки. Она поначалу хотела оставить Семина здесь, и тенью преследовать важного дейфа – у нее одной шансов на успех было куда больше, чем неловким в подобных делах Артемом. По крайней мере, Ларса без обременительного спутника точно бы смогла проследить ночной путь незаконников и узнать, где они обосновались и что замышляют еще, кроме сегодняшнего не совсем понятного ритуала. Только бросить здесь Семина, было бы неправильным и даже преступным – кто знает, как далеко ушли другие дейфы, и в какие неприятности может угадить непосвященный Страж, опыт которого исчерпывается несколькими часами не самой трудной службы.
Тришка и Шанен Горг шли небыстро, только получалось как-то странно: расстояние между ними и преследователями постоянно увеличивалось, хотя Ларса и Семин спешили, иногда срывались на бег. При этом Ларсу не покидало ощущение, что магистр вполне осведомлен о ее присутствии за собственной спиной; что он затылком видит каждый ее шаг и попросту играет ею и Семиным, незаметно вытворяя хитрые магические штучки. А где-нибудь за очередным поворотом дейф вполне может поджидать их, чтобы встретиться лицом к лицу при очень невыгодных условиях. Думая об этом, Вей-Раста не столько боялась такой преждевременной, неподготовленной встречи, вполне способной закончиться ее гибелью, сколько опасалась за Артема Степановича и то, что она уже не сможет передать на Заставу ничего о чрезвычайно важных событиях в этом мире.
Возле Академической галереи на длинной и узкой площади Триша и дейф вовсе исчезли куда-то, будто растаяли в лунном свете. Вей-Раста обнаружила их по ярко светящимся аурам лишь далеко внизу на аллее ведущей к парку.
– Бежим! – призвала Ларса. – Они уходят!
Семин бросился за ней, громко, неуклюже топая. Уже возле театра, освещенного прожекторами, Артем остановился, тяжело дыша и хватаясь за левый бок. Здесь Вей-Раста поняла, что встречи с магистром этой ночью не случиться – он ушел, и будет стоить много труда, чтобы отыскать его снова.
Часам к трем утра Стражи, усталые и разочарованные вернулись в квартиру Семина, чтобы стать свидетелями происходящих там возмутительных беспорядков.
Часть третья
Околпаченный город
1
Нечто непостижимое и крайне ненормальное стряслось в ночь с пятницы на субботу в городе Пятигорске и его окрестностях. Среди первых эту ненормальность испытал экипаж ДПС в составе прапорщика Романа Шумкина и сержанта Дмитрия Кириченко. Выехали милиционеры ночью по важным служебным делам в Минеральные Воды, а возвращались назад около четырех утра. Возвращались, но вернуться у них так и не получилось. На подъезде к поселку Иноземцево автомобиль прекратил отсчитывать положенный километраж дороги. Из салона авто, да и со стороны это выглядело глупо: двигатель фырчит, работает, колеса крутятся и асфальтовое покрытие под ними вроде как утекает назад, но сама машина стоит на месте по всем объективным признакам – ни деревца мимо не проплывают, ни дорожный знак не приближается. А через несколько минут такого возмутительно-относительного движения автомобиль вовсе остановился. Остановился совершенно твердо, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. И колеса перестали асфальт назад отбрасывать, лишь буксовали с рычанием, когда сержант Кириченко нажимал педаль акселератора. Та же участь постигла другие машины, следовавшие за «семеркой» ДПС. Все они выстроились в ежеминутно прирастающую колонну. Одни водители сердито и длительно сигналили, другие покинули транспортные средства, столпились возле машины ДПС.
– Вот емо-е! – возмущался прапорщик Шумкин, почесывая затылок. – Это что ж такое на дорогах твориться, даже служебная машина проехать не может! Иначе как провокацией не назовешь. Чего там? – он воззрился на сержанта, пытавшегося преодолеть заколдованный участок дороги пешком.
– Не пущает. Она… Оно… В общем это не пущает, – сообщил Кириченко, совершивший несколько отчаянных попыток добраться до дорожного знака, возвышавшегося в нескольких метрах впереди.
– Как это «не пущает»?! – вопросил Рафик Сиранович, только что добравшийся до ДПСников по обочине на черном импозантном «БМВ». – Кто может нас самих не пущать?! Может им денег надо дать? – он похлопал себя по карману, собираясь немедленно выложить необходимую сумму.
– Непонятно что не пускает, – ответил ему владелец желтого «Опеля». – Если бы понятно было, то и без денег разобрались – монтировкой по морде.
– Что вы глупости говорите. Если дорогу что-то перегородило, то видно было бы, – разумно предположил мужчина интеллигентного вида.
Поправив очки, он подошел к машине ДПС, зачем-то наклонился, разглядывая световые конусы от включенных фар, но не увидел впереди ничего, кроме бледной полоски тумана и кружившейся мошкары. Хмыкнув скептически, он пошел дальше. Пошел, но не сделал и двух шагов, как натолкнулся на какую-то субстанцию, похожую на тугонатянутую сетку, причем сетку абсолютно невидимую. Рафик Сиранович, шедший за интеллигентным мужчиной тоже натолкнулся на эту субстанцию, сначала чрезвычайно удивился неожиданному явлению перед собственным носом, потом, разразившись руганью, изо всех сил попытался субстанцию преодолеть. Однако ни бранные слова, ни крайнее напряжение сил ему не помогли. Как стоял он рядом с милицейской машиной, так и остался стоять в позе Сизифа, толкающего в гору камень руками и крючковатым носом.
На полосах встречного движения, по которым автомобили ехали из Пятигорска, наблюдалась очень похожая картина: противоположный участок дороги был запружен машинами и людьми. Кто-то пытался преодолеть препятствие силой; кто-то матерился и угрожал невидимым проказникам; кто-то нервно курил и поглядывал на часы. Голоса с «той» части мира, отгородившегося от «этой» каким-то нелепым антинаучным способом доносились несколько приглушенно, будто через стекло или слой пенопласта, а туманная полоса, едва обозначившаяся в момент остановки первых машин, начала уплотнятся.
Странности на этом не кончились (скорее наоборот, они только начинались). Сотрудники милиции пытавшиеся связаться по рации с базой, по необъяснимой причине вышли на чужую частоту, и вместо ожидаемого голоса дежурного в эфире пел не то персонажа из мультфильма, не то лилипут со смешным тембром и ехидной интонацией. Рафик Сиранович один из первых догадался позвонить по сотовому телефону, набрал нужный номер и хотел поделиться с женой возникшими проблемами, но вместо супруги ему ответил грубый надтреснутый бас:
– Чего надо, козел? Ты на часы посмотри!
– Сам козел! – гаркнул Рафик Сиранович, переживая острое разочарование оттого, что его оскорбил неизвестный, находившийся в его собственном доме. – Эй, что ты там делаешь?! Эльзу Валерьевну позови! – прорычал он в мобильник, желая скорее получить объяснения от жены.
Однако неизвестный ответил:
– … – здесь прозвучало нецензурное слово, означавшее жестокие половые отношения, – твою Эльзу Валерьевну!
– Ты?! Мою жену?!
– Ага, в четыре утра проснулся и… – неизвестный повторил нехорошее слово и медленно с наслаждением добавил: – А еще твою маму, сестру с бабушкой и тебя самого…
От услышанного Рафика Сирановича хватило неописуемое возбуждение. Он отшвырнул мобильник, метнулся к «БМВ» и выхватил пистолет-пулемет «Кедр» (бог весть как оказавшийся под водительским сидением). Почувствовав себя еще увереннее, он бросился на штурм препятствия, преграждавшего дорогу к родному дому. Препятствие, разумеется, его не пропустило – отбросило бесцеремонно к обочине. Тогда Рафик Сиранович, как настоящий мужчина, дернул затвор и нажал на спусковой крючок. Пули калибра 9 миллиметров препятствие тоже категорически не пропустило: они срикошетили и ударили по «БМВ». Проделали несколько эротичных отверстий в лобовом стекле и капоте.
Другие автомобилисты и пассажиры, собравшиеся на околдованном рубеже федеральной трассы «Кавказ», тоже времени зря не теряли. Кто-то проводил остроумные эксперименты с пограничным слоем, бросая камешки или пытаясь вскрыть его с помощью гаечного ключа и кувалды. Народ более прилежный вооружился лопатами и начал рыть подкоп в нескольких метрах от насыпи. А две «Нивы» и джип, съехав с дорожного покрытия, двинулись полем. Их вела надежда, что ненормальное препятствие не бесконечно и где-нибудь когда-нибудь прервется.
Тем временем к месту возникновения чудотворной границы начали прибывать различные городские службы. Первым приехал пожарный расчет на огромной и красной машине с выдвижной лестницей. Применение лестнице нашли быстренько: некоторые мозговитые головы предложили немедленно выдвинуть ее и, как альтернатива подкопу, преодолеть препятствие поверху. Скоро, мигая синими огнями, появились машины скорой помощи, милиции и аварийная Горэлектросети. Надо признать, одна из служб – скорая помощь – оказалась к месту, поскольку доброволец, штурмовавший препятствие по пожарной лестнице, свалился с приличной высоты и сломал ноги, попутно нанеся травмы сотруднику милиции. Со стороны Минеральных Вод тоже выдвинулись моторизованные городские службы: помимо милиции, приехал экскаватор и грузовик. В кузове ржавого красавца сидело трое мужиков с лопатами и в оранжевых безрукавках. Чуть позже появился «Мерседес» сотрудников таможни каким-то образом прослышавших о том, что за городом образовалась бесконтрольная граница.
К шести утра названный участок федеральной трассы «Кавказ» напоминал взбалмошный муравейник, который кто-то рассек пополам лопатой. Похожая ситуация сложилась и на дороге к городам Георгиевску, Железноводску и Ессентукам. Если бы в столь ранний час над Кавказскими Минеральными Водами появился Господь, то он мог бы видеть мутноватую полусферу, накрывшую гору Машук вместе с телевизионной вышкой и близлежащие окрестности в радиусе этак километров десять. К великому сожалению при возникновении волшебной, не объяснимой здравым смыслом границы пострадали не только владельцы автотранспорта, но и другие ни в чем не повинные люди.
Чудесно возникший рубеж причинил много бед мирному поселку Юца. Произволом катаклизма один фермер был отлучен от собственного надела, засеянного огурцами и картофелем. И пока фермер матерился, безрезультатно пытаясь пробиться через невидимую преграду, подлые колорадские жуки завтракали на его плантации. Кушали они так беззастенчиво, что поселянину за сотню метров чудился скрежет колорадских челюстей и жалобный хруст ботвы. Другой фермер, Алексей Шевчук попал в еще более неприятную ситуацию. Дело было в том, что вечером в пятницу он зашел к соседу Вове и распил с ним бутылку водки. С бочковым пивом, разумеется. Когда супруга соседа легла спать. Вова и Леха направились к ночному магазинчику и прикупили еще две бутылки водки и банку кабачковой икры. В общем, сели, по-деловому выпили и закусили. На звонок жены, поступивший на мобильный телефон, Леха отреагировал выключением устройства связи и продолжил ублажать организм водкой. Когда напиток почти иссяк, труженики нивы уснули за столом крепким, здоровым сном. Проснулись они утром от похмельного синдрома, в лечебных целях приняли по сто грамм. Здесь Леха и вспомнил, что ему сегодня, во что бы то ни стало нужно отремонтировать трактор, поскольку без трактора никак не выполнить серьезных аграрных обязательств. Похлопал он Вову по плечу, распрощался и зашагал домой. Идти было не далеко, всего лишь через улицу наискосок. Улицу он пересек вполне успешно, а во двор войти не смог – ровно перед калиткой образовалась та самая окаянная граница. Поначалу Леха не мог понять, в чем причина, почему территория личной фазенды не желает к нему приблизиться. Он усердно сопел, пыхтел и шел вперед, упираясь ногами в твердую землю, однако какая-то сила столь же твердо удерживала его тело на месте. Окончательно измаявшись и протрезвев, Алексей окинул взглядом трактор, заждавшийся его под навесом, и решил призвать на помощь жену.
– Оля! Пусти, я пришел! – прокричал он.
По ту сторону границы мир оставалось по-прежнему безмятежным и тихим: кошка спала на крыльце, рассветное солнышко блестело из-за крыши сарая, и возле миски с собачьей похлебкой резвились воробьи. Тогда Леха сложил мозолистые ладони рупором и крикнул:
– Оля! Глухая что ли?! Муж пришел!
И в этот раз ответа не последовало, хотя Лехе казалось, что за окном шевельнулась занавеска. Тогда он втянул побольше воздуха в грудь и заорал:
– Оля! Оля! Оля! Сучий потрох, открывай!
Первой на его призыв отреагировала соседка. Отреагировала молча. Подошла к забору и укоризненно покачала головой. Леха застенчиво улыбнулся ей и пожал плечами, она в ответ постучала пальцем по лбу, как бы намекая, что Лехина голова пустая. Ольга Васильевна вскоре возникла на крыльце и бросила:
– Вот емо-е! – возмущался прапорщик Шумкин, почесывая затылок. – Это что ж такое на дорогах твориться, даже служебная машина проехать не может! Иначе как провокацией не назовешь. Чего там? – он воззрился на сержанта, пытавшегося преодолеть заколдованный участок дороги пешком.
– Не пущает. Она… Оно… В общем это не пущает, – сообщил Кириченко, совершивший несколько отчаянных попыток добраться до дорожного знака, возвышавшегося в нескольких метрах впереди.
– Как это «не пущает»?! – вопросил Рафик Сиранович, только что добравшийся до ДПСников по обочине на черном импозантном «БМВ». – Кто может нас самих не пущать?! Может им денег надо дать? – он похлопал себя по карману, собираясь немедленно выложить необходимую сумму.
– Непонятно что не пускает, – ответил ему владелец желтого «Опеля». – Если бы понятно было, то и без денег разобрались – монтировкой по морде.
– Что вы глупости говорите. Если дорогу что-то перегородило, то видно было бы, – разумно предположил мужчина интеллигентного вида.
Поправив очки, он подошел к машине ДПС, зачем-то наклонился, разглядывая световые конусы от включенных фар, но не увидел впереди ничего, кроме бледной полоски тумана и кружившейся мошкары. Хмыкнув скептически, он пошел дальше. Пошел, но не сделал и двух шагов, как натолкнулся на какую-то субстанцию, похожую на тугонатянутую сетку, причем сетку абсолютно невидимую. Рафик Сиранович, шедший за интеллигентным мужчиной тоже натолкнулся на эту субстанцию, сначала чрезвычайно удивился неожиданному явлению перед собственным носом, потом, разразившись руганью, изо всех сил попытался субстанцию преодолеть. Однако ни бранные слова, ни крайнее напряжение сил ему не помогли. Как стоял он рядом с милицейской машиной, так и остался стоять в позе Сизифа, толкающего в гору камень руками и крючковатым носом.
На полосах встречного движения, по которым автомобили ехали из Пятигорска, наблюдалась очень похожая картина: противоположный участок дороги был запружен машинами и людьми. Кто-то пытался преодолеть препятствие силой; кто-то матерился и угрожал невидимым проказникам; кто-то нервно курил и поглядывал на часы. Голоса с «той» части мира, отгородившегося от «этой» каким-то нелепым антинаучным способом доносились несколько приглушенно, будто через стекло или слой пенопласта, а туманная полоса, едва обозначившаяся в момент остановки первых машин, начала уплотнятся.
Странности на этом не кончились (скорее наоборот, они только начинались). Сотрудники милиции пытавшиеся связаться по рации с базой, по необъяснимой причине вышли на чужую частоту, и вместо ожидаемого голоса дежурного в эфире пел не то персонажа из мультфильма, не то лилипут со смешным тембром и ехидной интонацией. Рафик Сиранович один из первых догадался позвонить по сотовому телефону, набрал нужный номер и хотел поделиться с женой возникшими проблемами, но вместо супруги ему ответил грубый надтреснутый бас:
– Чего надо, козел? Ты на часы посмотри!
– Сам козел! – гаркнул Рафик Сиранович, переживая острое разочарование оттого, что его оскорбил неизвестный, находившийся в его собственном доме. – Эй, что ты там делаешь?! Эльзу Валерьевну позови! – прорычал он в мобильник, желая скорее получить объяснения от жены.
Однако неизвестный ответил:
– … – здесь прозвучало нецензурное слово, означавшее жестокие половые отношения, – твою Эльзу Валерьевну!
– Ты?! Мою жену?!
– Ага, в четыре утра проснулся и… – неизвестный повторил нехорошее слово и медленно с наслаждением добавил: – А еще твою маму, сестру с бабушкой и тебя самого…
От услышанного Рафика Сирановича хватило неописуемое возбуждение. Он отшвырнул мобильник, метнулся к «БМВ» и выхватил пистолет-пулемет «Кедр» (бог весть как оказавшийся под водительским сидением). Почувствовав себя еще увереннее, он бросился на штурм препятствия, преграждавшего дорогу к родному дому. Препятствие, разумеется, его не пропустило – отбросило бесцеремонно к обочине. Тогда Рафик Сиранович, как настоящий мужчина, дернул затвор и нажал на спусковой крючок. Пули калибра 9 миллиметров препятствие тоже категорически не пропустило: они срикошетили и ударили по «БМВ». Проделали несколько эротичных отверстий в лобовом стекле и капоте.
Другие автомобилисты и пассажиры, собравшиеся на околдованном рубеже федеральной трассы «Кавказ», тоже времени зря не теряли. Кто-то проводил остроумные эксперименты с пограничным слоем, бросая камешки или пытаясь вскрыть его с помощью гаечного ключа и кувалды. Народ более прилежный вооружился лопатами и начал рыть подкоп в нескольких метрах от насыпи. А две «Нивы» и джип, съехав с дорожного покрытия, двинулись полем. Их вела надежда, что ненормальное препятствие не бесконечно и где-нибудь когда-нибудь прервется.
Тем временем к месту возникновения чудотворной границы начали прибывать различные городские службы. Первым приехал пожарный расчет на огромной и красной машине с выдвижной лестницей. Применение лестнице нашли быстренько: некоторые мозговитые головы предложили немедленно выдвинуть ее и, как альтернатива подкопу, преодолеть препятствие поверху. Скоро, мигая синими огнями, появились машины скорой помощи, милиции и аварийная Горэлектросети. Надо признать, одна из служб – скорая помощь – оказалась к месту, поскольку доброволец, штурмовавший препятствие по пожарной лестнице, свалился с приличной высоты и сломал ноги, попутно нанеся травмы сотруднику милиции. Со стороны Минеральных Вод тоже выдвинулись моторизованные городские службы: помимо милиции, приехал экскаватор и грузовик. В кузове ржавого красавца сидело трое мужиков с лопатами и в оранжевых безрукавках. Чуть позже появился «Мерседес» сотрудников таможни каким-то образом прослышавших о том, что за городом образовалась бесконтрольная граница.
К шести утра названный участок федеральной трассы «Кавказ» напоминал взбалмошный муравейник, который кто-то рассек пополам лопатой. Похожая ситуация сложилась и на дороге к городам Георгиевску, Железноводску и Ессентукам. Если бы в столь ранний час над Кавказскими Минеральными Водами появился Господь, то он мог бы видеть мутноватую полусферу, накрывшую гору Машук вместе с телевизионной вышкой и близлежащие окрестности в радиусе этак километров десять. К великому сожалению при возникновении волшебной, не объяснимой здравым смыслом границы пострадали не только владельцы автотранспорта, но и другие ни в чем не повинные люди.
Чудесно возникший рубеж причинил много бед мирному поселку Юца. Произволом катаклизма один фермер был отлучен от собственного надела, засеянного огурцами и картофелем. И пока фермер матерился, безрезультатно пытаясь пробиться через невидимую преграду, подлые колорадские жуки завтракали на его плантации. Кушали они так беззастенчиво, что поселянину за сотню метров чудился скрежет колорадских челюстей и жалобный хруст ботвы. Другой фермер, Алексей Шевчук попал в еще более неприятную ситуацию. Дело было в том, что вечером в пятницу он зашел к соседу Вове и распил с ним бутылку водки. С бочковым пивом, разумеется. Когда супруга соседа легла спать. Вова и Леха направились к ночному магазинчику и прикупили еще две бутылки водки и банку кабачковой икры. В общем, сели, по-деловому выпили и закусили. На звонок жены, поступивший на мобильный телефон, Леха отреагировал выключением устройства связи и продолжил ублажать организм водкой. Когда напиток почти иссяк, труженики нивы уснули за столом крепким, здоровым сном. Проснулись они утром от похмельного синдрома, в лечебных целях приняли по сто грамм. Здесь Леха и вспомнил, что ему сегодня, во что бы то ни стало нужно отремонтировать трактор, поскольку без трактора никак не выполнить серьезных аграрных обязательств. Похлопал он Вову по плечу, распрощался и зашагал домой. Идти было не далеко, всего лишь через улицу наискосок. Улицу он пересек вполне успешно, а во двор войти не смог – ровно перед калиткой образовалась та самая окаянная граница. Поначалу Леха не мог понять, в чем причина, почему территория личной фазенды не желает к нему приблизиться. Он усердно сопел, пыхтел и шел вперед, упираясь ногами в твердую землю, однако какая-то сила столь же твердо удерживала его тело на месте. Окончательно измаявшись и протрезвев, Алексей окинул взглядом трактор, заждавшийся его под навесом, и решил призвать на помощь жену.
– Оля! Пусти, я пришел! – прокричал он.
По ту сторону границы мир оставалось по-прежнему безмятежным и тихим: кошка спала на крыльце, рассветное солнышко блестело из-за крыши сарая, и возле миски с собачьей похлебкой резвились воробьи. Тогда Леха сложил мозолистые ладони рупором и крикнул:
– Оля! Глухая что ли?! Муж пришел!
И в этот раз ответа не последовало, хотя Лехе казалось, что за окном шевельнулась занавеска. Тогда он втянул побольше воздуха в грудь и заорал:
– Оля! Оля! Оля! Сучий потрох, открывай!
Первой на его призыв отреагировала соседка. Отреагировала молча. Подошла к забору и укоризненно покачала головой. Леха застенчиво улыбнулся ей и пожал плечами, она в ответ постучала пальцем по лбу, как бы намекая, что Лехина голова пустая. Ольга Васильевна вскоре возникла на крыльце и бросила: