Маслов Александр. Звезды без пощады

   
   Продолжить рассказ Тарасу не удалось: пенолит дернулся, уходя вбок. На ногах устояли все, но с Кахор Нэ Роош происходило что-то странное. Диких перепадов гравитации, как недавно, не ощущалось, но болтанка вышла точно на морском судне. Озерко плеснуло метров на пятьдесят, затопив игольчатый кустарник, гряду моховых кочек, накрыв дальние трупы грихров и едва не забрав замешкавшегося Керана Эмати.
   
   * * *
   
   Колониальный корабль! Древний колониальный корабль! Он прекрасен, потому что огромен. Он почти равен величиной орбитальной станции при Аранхрате. Он неповоротливый и уязвимый. В нем должно быть много, много подданных проклятой Кафравы, безобразных, глупых чудовищ. И они все умрут. Умрут медленно, потому что корабль исполинский, а рейдер будет терзать его толстое тело с неторопливым наслаждением.
   
   Второй следящий Пимер-Кри-Ин вытянулся в предвкушении превосходной трагедии. В желудке заурчало - коктейль ворочался там как теплый пушистый зверек, а в голове лопались разноцветные пузырьки. Нет ничего приятнее, чем плавать в океане ЗиТи, и еще... Еще видеть колониальный корабль в прицельном диске. Голубые огоньки загораются вокруг, меняются красными - цель захвачена! Цель принадлежит рейдеру, как нежная слабая самка самцу. И у второго следящего Пимер-Кри-Ина должно быть право третьего выстрела, ведь это он углядел появление Ари-Он-Эк-543-876. Распознал вовремя и доложил капитану. Старший вахты обязан позволить ему третий выстрел могучими ультрафауззером! Он не посмеет сделать Пимер-Кри-Ина несчастным.
   
   Почему же медлит с командой капитан? Кафравский звездолет достиг границ атмосферы, ионные потоки облизывают круглый жирный корпус. Под ним зеленые, желтые пятна Фаргерта, застланные дымкой облаков. Справа пылает красная звезда Аулур, и время уходит, а капитан медлит. Вот уже кафравское чудовище трусливо надело рыхлый кокон защитного поля, но это глупо: ультрафауззеры рейдера проткнут его точно острый коготь кожицу рыбины, разорвут корпус и выжгут внутренности. Как жаль, что в космосе не передаются запахи! С каким бы удовольствием можно было втягивать в себя сладкие ароматы горящих кафравских тел!
   
   Пимер-Кри-Ин затряс щупальцем от радости и нетерпения: столбик индикации на пульте подпрыгнул и растаял - первый разряд ультрафауззера ушел к цели. Беззвучно и смертоносно ударили гиперионные пушки на второй палубе.
   
   - Пыш-ыш-ыш! - взорвался восторгом второй следящий. Он видел на контрольном экране, как темное пятно ткнулось в колониальный корабль, и тот брызнул кусками разорванного корпуса. - Мы уничтожим вас всех до единого! Кричите от страха! Страдайте! Кафрава завоет от горя и жалости к вам! А мы вернемся домой в сиянии доблести!
   
   Биокибер шелестел данными по деталям поражения вражеского звездолета. Пимер-Кри-Ин смотрел на экран широко-распахнутым глазищами, бледные зрачки пожирали столбики цифр. Вот второй выстрел ультрафауззера, и разрешение старшего вахты исполнить следящему свое право. Он смахнул сосуд с остатком коктейля на пол, бросил щупальце к сдвоенной кнопке.
   

13

   
   Болтанка продолжалась несколько минут и затихла. Но когда Воронин назначил ребят для переноски трупов, пол снова тряхнуло, и из туннеля, что вел к поселку, донесся гул. Нехороший гул, словно где-то вдали рвануло полтонны тротила. Эхо, прогулявшееся в длиннющей полости биотронов, еще не стихло, а стены пошли в пляс. Такое неприятное ощущение, точно Кахор Нэ Роош несся не в космическом пространстве, а полз брюхом по раздолбанной российской дороге.
   
   - Не в поселке чего стряслось? - Пашку Белых не на шутку обеспокоил гул из темного зева за спиной. Ведь там, в дальней полости, похожей на огромную пещеру, жена - Дашенька, сын Серега. И если здесь такой грохот, что там, в поселке?
   
   - Вряд ли чего там. Вокруг все ходуном, так что не только поселок. Поселок, думаю, не причем, - попытался успокоить Воронин, все еще опираясь одной рукой на винтовку с отломанной оптикой, другой держась за неровности выроста. Мох холодный, мягкий расползался под пальцами, и ногти царапнули пенолитовую основу.
   
   В подтверждение Николая Антоновича слов тряхнуло сильно, как прошлый раз, но гул прилетел с другой стороны. Озеро подняло высокую волну, хлюпнуло на площадку между корявыми деревцами, булькая между корней. Розовая от крови пена, вынесла труп грихра, растения с длинными спутанными стеблями и комок полупрозрачной массы. Завоняло как на гнилом болоте.
   
   - Что происходит, Керан? - спросил Сергей Лугин, вертя головой. У мичмана возникло недоброе предчувствие, будто стены сейчас разойдутся трещинами и обрушатся к чертовой матери.
   
   - Не знаю, - простонал кеброа, прижимавшийся к пенолиту с отвесной стороны возвышенности вместе с Красиной. - Такого не должно быть. Корабль вышел из гиперпространства. Вышел давно. Дальше подлет, орбитальные маневры, посадка. Так трясти не может. Я подозревал, что у них неисправности. Выходит, совсем плохо. Особенно плохо, если мы в атмосфере.
   
   - Ох, кеброа, - помотал всклокоченной головой Черновол. - Знаешь, где я видал вашу инопланетную технику? Не знаешь. И хрен ты меня сейчас поймешь - больно тяжелы мои слова, для инопланетного разума.
   
   Еще один удар, пришедший сверху, вышел самым злым. Озерко теперь не плеснуло далеко за линию оголенного пенолита, как прежде, а хлюпнуло брызгами до черных дыр, начинавших соседние пещеры. Несколько массивных кусков отвалилось со свода, и фиолетово-серый свет, струившийся сверху, померк, точно настали сумерки. Мичман смахнул влагу с лица: как в безумный шторм или хуже того. А ведь не в море - всего возле не столь глубокой лужицы! Красина перепугано вцепилась в край его бушлата. "Что будет, Сереженька, - спрашивали ее глаза". И что он мог объяснить, если сам не представлял. Может, обойдется, а может жить им еще несколько секунд, и дальше смертная тьма. Ведь это не в море, когда даже на тонущем среди кипящих волн судне многое предсказуемо: есть время спустить шлюпки или нацепить спасательный жилет. Хотя бы без ничего головой в воду, и то какой никакой шанс. А здесь, в космосе смерть особо горазда - настигнет всех разом скорее, чем успеешь моргнуть. Еще мичман подумал: не зря ли он утаил от кеброа про дыру, прожженную Мякушевым возле оружейки и разверзнувшихся за этим люках? Может, штука в испорченном энергоканале, о котором рассуждал старик Томский? Нарушили жизненноважную артерию звездолета, и вот отсюда все беды. Но как бы ни было, поздно сожалеть о прошлом. Ни умный Керан Эмати, никто кто другой ту важную ниточку уже не свяжет. И Посол Смысла Живого летит к крайней точке, где гибель для всех, или все как-то уляжется, образуется? Скорее, все-таки летит к гибели: тяжесть навалилась сверху, нажимая на плечи грубоватой лапой, сгибая колени и разливаясь по телу свинцом.
   
   Керан первый повалился на пол, отполз к моховым кочкам - там мягче - и беззвучно застонал:
   
   - Слишком плохо! Большая авария... Надо держаться. Автоматы могут спасти корабль.
   
   - Не так жестоко, как в пещере, - приободрил Ирину Лугин. Отчасти он был прав: тогда в минуту знакомства с Кераном их сбило с ног и едва не раздавило. Сейчас тяжесть лишь вжимала в пол, словно с ухмылкой душила.
   
   Те из смоленских, кто удержался на ногах после последней встряски, сел ближе к выросту или лег. Почти все молчали, поглядывая друг на друга, на покачивающиеся воды озерка, вернувшегося в кратер и черного в сумраке. Кто-то - имя его Лугин не запомнил - попытался закурить. Разжег непослушными руками сигарету, только больше двух затяжек сделать не смог. Еще бы если такая тяжесть на грудь!
   
   Отпустило самую малость и опять навалилось. А за тем, когда Воронин скинул тертую ушанку и хотел сказать что-то своим, пришел последний удар. Жестокий удар, - все предыдущие показались ласковым похлопываньем. Сергей козлобой в руках не удержал, впечатался плечом в моховую кочку, которая была шагах в двадцати. Перекувыркнулся, слыша жалобный скип то ли собственных костей, то ли рвущегося на куски пенолита. Черновол был рядом, и нет его. И Красину точно черти забрали. Потоки воды вокруг: в лицо, за воротник, больно по ногам. Грохот так и рвет барабанные перепонки, а в сознании телепатический крик кеброа. Еще удар - тусклый серый свет словно смахнуло с глаз. Хруст пенолита со всех сторон. Потом страшная как смерть тишина.
   
   Говорят, если смерть, то летишь в бесконечном туннеле и видишь яркий свет в его конце. Так - нет, трудно сказать, пока сам не нырнешь в этот потайной колодец. Свет Лугин видел. За время путешествия на проклятом звездолете, он отвык от мысли, что свет может быть столь теплым, зовущим. Вот только тело ныло, саднило щеку и висок, ломило плечо, подвернутую ногу. Разве возможно испытывать телесные муки после смерти?
   
   Услышав ворчание Черновола, мичман приподнял голову и чуть не поперхнулся возгласом. Нет, жизнь вовсе не распрощалась с ним, Лугиным. Все так же справа и слева проступали тусклые очертания биотронов великой кафравской улитки. Только перед Сергеем шагах в трестах начиналась извилистая трещина по всей стене. В нее врывался теплый, точно божественный свет.
   
   - Господи! - с придыханием произнес кто-то, завозившись между моховых кочек. - Что же это, Господи?!
   
   - Это свет. Свет другого мира! - отвечал другой надрывный голос.
   
   Паренек, тот, что из троицы спасенных от грихров, подскочил и опрометью бросился к ломаной линии яркого света. Перепрыгивая игольчатые кустарники, лужицы воды и куски пенолита, не слыша сердитого оклика Воронина.
   
   - Земля! - заорал он, едва сунув голову в трещину. - Клянусь, бля, натурально там!.. Земля!.. - вытягивая трясущуюся руку к разлому, он обернулся к смоленским, порывисто, будто его скрутила неведомая сила.
   
   - Планета что ли? Брат, мы приземлились? - попытался уточнить Черновол. Его вопросы заглохли среди голосов поселковых.
   
   Некоторые, молодые, нетерпеливые метнулись к трещине. Как же, каждому охота вкусить своими глазами, что там.
   
   - Ну-ка без дури! Соблюдать порядок! - одернул их Воронин, встав во весь рост, обратился к Белых: - Паш, наши все целы? Не разберу в потемках. Вот Лесин с Рязанцевым, Сережка... Три, четыре. Демидов и Ванька - семь.
   
   - Трифонова не вижу. И Рохлина нет, - откликнулся Белых, оглядев столпившихся у трещины и повернувшись к Николаю Антоновичу. - Трифонов! - громко позвал он, вполне допуская, что в недавней чертопляске с парнем могла случиться беда. - Трифонов! Рохлин!
   
   Здесь Лугин и вспомнил об Ирине. Дернувшись, он вскочил, осмотрел место возле моховых кочек. Керан Жоут Эмати сидел там, вроде невредимый, тяжело дыша и зыркая по сторонам круглыми глазищами из-под нависших со лба серых прядей. Красиной возле него не было. И ближе к выросту, куда Ирину могло отнести во время последнего удара, не нашлось.
   
   - Ира! - негромко позвал мичман.
   
   - Вот и я ее не вижу, - неприятным тоном сообщил Тарас. - На свой козлобой. Не швыряй так, - он сунул Лугину утерянное оружие.
   
   Тот взял его как бесполезную палку, отведя за спину, и хрипло попросил:
   
   - Фонарь дай! Скорее!
   
   - Я и сам присвечу, - Тарас выудил из внутреннего кармана никелированный цилиндрик, клацнул кнопкой. Голубой луч прошелся от игольчатых кустов к голой площадке, еще дальше, где лежал плотный мрак.
   
   Мичман подумал, что если Красину унесло в заросли, то найти ее быстро не удастся. Неспокойно стало от этого: раз не отвечает, то что-то стряслось с ней. Ведь жадные до крови грихры, еще какая пакость могут затаиться в тех же зарослях или в пещерах. Поначалу яркие как солнечный свет мысли, мол, развязалось все: звездолет приземлился, треснув от удара, как огромный орех, и вот он Фаргерт - эти мысли потускнели, отлетели в дальний уголок сознания.
   
   - Ира! - во все горло позвал он. Ответа не было. Мичман прошелся вдоль длинной лужи: там дальше лежало что-то. Но нет, не она: небольшой предмет. Он наклонился, ощупывая полиэтиленовый пакет. Тот самый, что выменял у нововладимирцев. Бутылка водки вдребезги, стеклянная банка с кашей тоже, тушенка и еще какие-то приплюснутые банки вывалились. А ведь пакет был у Красиной, и цеплялась она за него так старательно.
   
   - Сюда свети, - попросил Сергей Черновола, направляясь по краю пенолитовой площадки к озерку.
   
   Воды в кратере почти не осталось. Расплескалась, разлилась по биотронам от сокрушительного удара? Вряд ли могла сгинуть бесследно огромная масса. Лужицы, встречавшиеся между кочек и выемок пенолита не в счет. Шагов через пятьдесят мичман понял причину исчезновения озерка: луч фонаря выхватил глубокую трещину в полу. Вода ушла в нее, стекла на нижний ярус звездолета.
   
   - Там ее не будет, Серж, - остановил Лугина Тарас. - Не дуркуй - слишком далеко. По кустам надо искать или под деревцами. Или... - он повертел головой, но не нашелся, что предположить. - Вот же горе!
   
   - Вдруг ее в трещину? Водой могло унести. Понимаешь?! - мичман выматерился, оглядывая черный разлом, комья, сплетения каких-то растений, устилавших дно кратера. - Гребаная жизнь! Лучше бы мы... Лучше бы Фаргерта не было, но она была!
   
   - Не дуркуй, говорю. Найдем мы ее, - Черновол мотнул фонариком к правому краю кратера и покосился на смоленских - те собрались возле Воронина, и Антонович, помахивая ушанкой, произносил какую-то теплую проповедь.
   
   - Серж, - телепатическую речь кеброа возникла у Лугина в голове неожиданно, и мичман вскинул подбородок, стараясь найти взглядом инопланетянина. Керан никогда не назвал землянина по имени, де еще на такой манер, а тут на тебе - выучился. Видимо, крепко в момент катастрофы приложился башкой.
   
   - Серж, не там ищите, - продолжил Жоут Эмати, его силуэт возник у края пенолитовой площадки. Примерно там, где обнаружился пакет, оброненный Красиной. - Надо сюда!
   
   И Лугин, и Черновол поспешили к нему, а кеброа вытянул лапу к промоине, ведущей от ступенчатого выроста, с которого по моховым бородам стекала вода. Мичман пошел вперед, хлюпая по воде, приглядываясь к каждой неровности. А через два десятка шагов побежал. Ирина лежала в узкой впадинке между сплетения корней, голова, запрокинута, волосы налипли на лицо, а пальцы правой руки цепко сжимают ремешок кафравского ранца. И пакет с продуктами упустила она лишь потому, что порвались ручки.
   
   Пока озеро не ушло, здесь наверняка собиралось много воды. Первой мыслью Сергея было, что Красина захлебнулась. Он упал рядом с ней на колени, схватил ее левое запястье со страхом и нетерпением, слушая пульс. Слава богу, пульс читался! И дыхание было, слабое с едва приоткрытых губ, но дыхание. Значит, жива! Что с ней, в потемках не разберешь. Фонарик Тараса осветил ее с одного бока, с другого, Лугин расстегнул на ней курку до низа. Приподнял голову, убирал с лица мокрые локоны и потрепал по щекам. В сознание Ирина не приходила. И нужно с ней сейчас аккуратнее, нежнее, ведь мало ли: вдруг серьезные переломы.
   
   - Помощь нужна? - спросил Сашка Демидов, подошедший сзади.
   
   - Нет, - мичман обернулся к нему. - На свет ее нужно. Сам справлюсь, донесу... - чуть подумав, добавил: - Донесу, как сокровище, - ведь он действительно очень испугался за нее.
   
   - А у нас трое с переломами. Тяжелыми. У кого ребра, у кого руки-ноги. Но с этими ладно. Хуже, что добавилось два трупа. Вот так... - смоленский присел на корточки, глядя на лицо Красиной, бледное в голубоватом блеске светодиодного фонаря. - Красивая она у тебя, - заметил он Лугину. - Советую, несите осторожно к трещине. Лучше туда, - он указал на полыхающий дневным светом излом, уходящий круто вниз. - Ребята прикидывали, если поднатужиться, там реально пролезть. И высота небольшая. Планету видели?
   
   - Нет, - проворчал Черновол. - Как там?
   
   - Воздух для дыхания приспособлен. Земной почти. Натуральная благодать: я всего минутку лицом в дыру, подышал и будто на душе отлегло. Из щели веет таким приятным теплом... Таким! - Сашка поднял напряженные до дрожи руки, стараясь что-то выразить жестом, - эх! Что мама вспомнилась. После холодных пещер, вечных сумерек, точняком заглянул в рай. В общем, ступайте. А нам в поселок надо. Народ следует выводить.
   
   Тарас, хоть и кряжистый в плечах, в щель протиснулся и сполз с сопением по не неровностям трещины. Сложнее вышло с Ириной: все-таки высота метров в семь, если не больше. Но кое-как приспособились, осторожно, полегонечку Лугин Красину сверху придерживал за руки, и кеброа, проявляя завидную цепкость, помогал изо всех сил, Черновол страховал ее снизу. Метр за метром так и сползли. Сползли, и не сразу целиком осознали, что под ногами не просто взрытая от страшного удара земля, а земля другой планеты. Фаргерт! Всем троим хотелось отдышаться, оглядеться, принять в голову, что нет вокруг больше проклятых стен Посла Смысла Живого. Нет и никогда не будет! Но Керан настоял отойти от звездолета подальше. Наверное, это было разумно. Ведь всякое могло произойти: и кафры появиться из трещин, расчертивших огромное как гора тело корабля, и сам корабль - мало ли, что и как с ним - мог загореться или рассыпаться на куски.
   
   Никто не знал, что представляет собой Фаргерт. Даже повидавший десятки других миров кеброа с трудом выудил из памяти название этой планеты, вспомнил, что Фаргерт вращается вокруг звезды Аулур - красноватым шаром она пылала между рыхлых облаков - но более длинношерстый не смог сообщить ничего. Черновол, держа наготове козлобой, закинул за плечо кафравский ранец и направился по склону вверх, переступая комья темно-коричневой земли - ее взрыл звездолет при падении. Дальше начиналась трава, почти земная, качавшаяся зелеными стрелками в ленивом ветерке. Местами по морщинистому склону холма виднелись невысокие кустики и растения, похожие листья финиковой пальмы с мелкими синими цветами. Керан Жоут Эмати шел за Черноволом, прижимая к груди вверенный пакет с продуктами. Лугин нес Ирину. Устал и вспотел шагов через сто, но в душе поднималась такая буйная волна - как же, живы! и он сам, и Ириша, и Тарас Андреевич с кеброа! и направо, налево, кругом - свобода! вольный ветер, травы и цветы! - что он готов был шагать так, пока вовсе не отнимутся руки и ноги.
   
   - Помочь? Давай я понесу, - обернулся Черновол. - Или вместе?
   
   - Ступай вон-то к ложбинке, - улыбнулся мичман и кивнул на удобное место ближе к краю холма. Там хорошо остановиться на первое время, оглядеться, разложить по полочкам мысли, которые аж зудели в голове.
   
   Ирина шевельнулась и слабо приоткрыла глаза. Несколько секунд она щурилась от солнечного света, видя будто во сне довольное лицо Лугина, бледно-голубое небо над ним и червонный с золотым свет. Точно икона... Какое безумное и счастливое видение! Разве когда-нибудь может стать действительно так?! И волос ее, и щек касался вовсе не холодный, липкий воздух Кахор Нэ Роош, а гладил теплый ветерок. Красина подняла голову, с удивлением, шире распахивая глаза.
   
   - Ну-ка не дрыгайся! - предостерег ее Сергей, тут же озаботился: - Что болит?
   
   - Затылок ломит и стучит в висках. Мутит еще, - честно как на приеме у врача сообщила она. - А что с нами, Сереженька? Что?
   
   - Понятно что: с вами сотрясение, - он удобнее взял ее, притянул к себе и хищно прижался к губам своими. Ира ахнула и даже застонала, вовсе не от боли. Обвила шею Лугина руками, сама принялась щипать губами щетинистый подбородок.
   
   - Мы на Фаргерте, - пояснил для нее мичман, нагоняя Черновола и Керана - они уже добрались до начала ложбинки, где трава казалась зеленее и доходила до коленей.
   
   - На Фаргерте?! - Красина вырвалась из его рук, только теперь осознавая, что небо с бледными перьями облаков, солнце - абсолютная реальность. Реальность другой планеты! Став на ноги и чуть оттолкнув Сергея, она провернулась, замерла, жадно выдыхая свежий воздух, полный незнакомых запахов. Недалеко, заслоняя значительную часть вида, возвышался звездолет. Темная с синеватым отливом стена, волнообразно изгибавшаяся от гряды холмов к реке. От удара кафравский корабль вошел в грунт на несколько метров. Чешуйки защитного покрытия отлетели, и на большей части виднелись разломы и трещины. Это чудовище - мрачная космическая улитка - на Фаргерте казалась такой же чужой и недоброй, как и на Земле.
   
   - Чертов Кахор Нэ Роош! - выкрикнула Ирина, вперемешку с радостью избавления и еще черневшими в сердце болью да горем. - Надеюсь, ты нашел здесь гибель и рассыплешься на куски!
   
   Она повернулась другому краю звездолета, за которым в красноватом свете Аулур блестело озеро или широкая река. Там увидела, как из разлома в корпусе выходят люди. Много людей. Нововладимирцы? До них было далеко, более километра: лиц не разберешь даже в бинокль, если бы он имелся. Оглянулась на Лугина.
   
   - Она жива. Должна быть жива. Это же Светка! - Сергей сжал ладонь Красиной, понимая, что Ирина сейчас всеми мыслями о подруге. - Мы найдем ее. Обязательно!
   
   Из трещины, той самой, которой они покидали корабль, тоже начали появляться земляне. Сначала четверо, спустились по разлому, осмотрелись. За ними смелее другие. Наверное, смоленские. Кому еще здесь быть.
   
   - Пойду им помогу, может тянуть чего, - вызвался Черновол, снимая куртку и поручая Лугину свой козлобой.
   
   - Пятьсот сорок шесть кеброа мертвы. Аризаии Ганка, Нашиарти, Проитуи Ранран, Лушаак Готии не дожили до этого дня, - задрав голову к небу произнес Керан. - Я единственный кто на свободе, я жив! Но какая цена?!
   
   - Мы тоже заплатили огромную цену: свою родную планету, - отозвался Лугин. - Планету целиком и с ней не один миллиард людей. Почти каждый потерял родителей, детей, дорого друга.
   
   Он, потрогал рукоять ножа за ремнем и вспомнил Дениску Клименьева, сгоревший джип, могилу, вырытую в раскисшей от дождя земле.
   
    (конец первой книги)