Страница:
- Прости, Свет. Расклеилась я совсем, - Красина, все еще изредка всхлипывая, вцепилась в самую тяжелую сумку. - Как подумаешь, что всему конец... Что больше никогда... - она посмотрела назад - в светлом прямоугольнике словно на киноэкране ожил последний для них фрагмент Земли, - ...никогда это не будет с тобой, так и жить не хочется.
- Не говори чушь, - Хитрова размяла затекшие пальцы и подняла сумки. - Жить должно хотеться всегда. Даже хреновая жизнь лучше самой распрекрасной смерти.
Их обогнало пять человек и женщина с ребенком на руках. Затем два юноши, хлебавшие по пути "Клинское". Один из них додумался разбить пустую бутылку прямо в проходе.
- Культура, блин, - шмыгнув носом, возмутилась Красина.
- Во-во. Представь, что мы рейсом "Аэрофлота" на Мальдивы. Хорошо? - Светка хихикнула, напуская на лицо неподражаемую лисью улыбку: - Уважаемые пассажиры, приветствуем на борту нашего лайнера, следующего рейсом "Вязники - Фаргерт". Просьба, пристегнуть ремни и не курить в салоне, - протрубила он и зашагала вперед, держась правой стены.
- Света... - едва слышно произнесла Красина. Она только заметила что возле выступа, образующего следующую арку стоит кафравец. Определенно карем-кафравец - тех, что из касты служащих и рабочих. Ирина впервые видела это существо живьем. С каждым шагом, приближавшим ее к чудовищу, ледяные паутинки страха опутывали крепче, схватывая ноги, руки; то трогая, то отпуская сердце, и бешено ускоряя пульс.
Инопланетянин был огромен. Явно выше других - ферс-кафравцев, что прилетали в Штаб-квартиру ООН. Светка со своими метр семьдесят три, идущая впереди, едва дотягивала ему по мерцавшую на груди бляху. При этом кафравец оказался ужасно широк в верхней части туловища, точно стоящий на задних лапах кабан, раздутый до размеров бегемота. Не то лапы, не то клешни росли прямо из грудной клетки, и держал он в них оружие или неведомого назначения прибор с эллипсоидной рамкой на конце. Морду чудовища к счастью скрывал шлем, темно-зеленый лоснящийся, как и его одежда-скафандр. Ни за какие сокровища мира, Ирина не хотела бы видеть скрытую морду, издававшую шелестящее сопение.
Хитрова уже поравнялась с ним. Неожиданно остановилась и сказала:
- Привет.
Ну точно дура! Красиной захотелось толкнуть ее в спину и побежать дальше по бесконечному коридору.
Карем-кафравец нацелил прибор на Хитрову, и вокруг Светки разлилось слабое красноватое сияние. При этом цепочка на ее шее и серебряное колечко обзавелись радужным ореолом. Что-то вспыхнуло и погасло в рюкзаке.
- Скажите, а долго лететь? - не унималась Светлана, переминаясь с ноги на ногу, смотрясь рядом с инопланетянином, как пританцовывающая Моська возле слона. - До Фаргерта долго?
- Нет, - прошелестел тот и направил прибор, мигнувший желтыми индикаторами, на Красину.
- А кормить нас будут? - угораздило Хитрову пристать с новыми расспросами.
- Да, - донеслось из щелей в маске.
- Вкусно?
- Пожалуйста, иди! - взмолилась Ирина, подталкивая подругу плечом.
Когда они прошли до раздвоения коридора, Хитрова остановилась, грохнув сумками об пол, и сказала:
- Думаешь, мне не страшно выпендриваться перед зеленым уродом?
- Думаю, что ты - дура! Тараканы у тебя в голове! Полная черепушка тараканов! - чуть не крикнула Красина. - Специально что ли на нервы действуешь?!
- У меня, между прочим, коленки тряслись, - спокойно признала Светка. - Представила, сейчас как врежет своей балалайкой с огоньками по башке. Или выставит из корабля, мол, Фаргерт для вас навеки закрыт - дожидайтесь Головы Горгоны. Но я тебе, Ирочка, не дура: чтобы поборот страх, надо уметь заглянуть в его рожу.
- Ну и посмотрела?
- Да. Полегчало, представь себе. При следующей встрече с "каремами" я не буду писать в трусики, как ты. Идем.
Они вошли в зал. Скорее не зал, а обширную, бесконечную пещеру, с неровной стеной пористого вещества справа. И полутемным пространством слева, хаотично разбитым на отдельные участки то подобием шишковатых колонн, то наплывами бурой, отвердевшей массы, собравшейся в извилистые простенки. И везде сидели, лежали, стояли люди. Тысячи мужчин, стариков и старух, женщин с детьми. В некоторых местах яркоцветными пятнам выделялись палатки, разбитые на неровном, губчатом полу. Чаще встречались гнездышки, выложенные для уюта спальниками и теплой одеждой, и баррикады из сумок и чемоданов. Возле них веселые компании, сбившиеся в тесный круг, попивали водку и горланили песни. Для полноты картины, пожалуй, не хватало пламени костров и звона гитарных струн.
Только сейчас Красина почувствовала, что в звездолете, больше похожем не на космический корабль, а на нутро горы, пронизанной пещерами или богом забытое подземелье, очень холодно. Возможно, озноб, колотивший ее раньше, происходил вовсе не из страха, а от ледяного дыхания стен. Ирина пошла за Светкой по тускло-зеленой дорожке вглубь пещеры, догадываясь, что пол, окрашенный в болотные тона, означает проходы, а основаться можно где-нибудь темно-синем участке или буром, как делали многие. Шли они со Светкой долго, не упуская из вида сплошную бесконечную стену, длившуюся справа - она была кое-каким ориентиром. Наконец, Хитрова приметила более-менее свободный уголок за наплывом, выступавшим из стены, и решила остановиться там. Ирина не возражала. Сумки вываливались из рук - пора было найти для них место. И в избранном уголке не наблюдалось хамоватых или пьяных физиономий: только пожилой мужчина с седой бородкой, девушка и вроде еще кто-то еще в густой тени.
- Ириш, ждешь меня здесь, - сказала Хитрова, ставя рюкзак и саквояжи впритык к стене.
- А ты? - Красина вопросительно подняла взгляд.
- Сбегаю к машине. Не дарить же всяким козлам наше барахло.
- Не надо, Свет. Пропади пропадом это барахло! - Ирина сжала ее ладонь. - Вдруг не найдешь меня в этом столпотворении. А если вообще опоздаешь к отлету?
- Ерунду не говори, - Хитрова расстегнула сумку и достала свитер. - Найти тебя проще простого: все время вдоль стены. И раньше вечера они никуда не улетят. Я бегом. Минут за сорок смотаюсь.
Ирине хотелось возразить, но Светка, упрямая как ослица, мало когда ее слушала. Она тоже достала теплые вещи - вязаную шапочку и нейлоновую куртку на пуху. Куртку накинула на плечи, глядя в след уходящей в полумрак подруге.
Через сорок минут - Красина зачем-то точно засекла время - Хитрова не появилась. Ирину начало потрепывать беспокойство. Чтобы отвлечься она решила почитать книгу, одну из валявшихся в тяжелой сумке. В руки попался ерундовый детектив, но какая разница, чем занять мозги, когда нервы как струны: тронь - порвутся! Лампочек или нормальных в человеческом понимании светильников здесь не было. Свет исходил из отдельных участков стены, разбросанных хаотично, будто диковатая мозаика синих, ультрамариновых и фиолетовых пятен. Устроившись верхом на рюкзаке под одним из таких пятен, Ирина открыла книгу, с трудом разбирая строки, осилила пять страниц. В голове не прекращали метаться мысли, о кафравцах, жутковатых условиях в звездолете, запропастившейся куда-то Светке. Ко всем неприятностям в занятый ими уголок забрел странноватый тип в грязной рубашке с оторванным рукавом. Зашел молча без сумок, просто с пустыми руками. Сел прямо на пол и сидит истуканом, изредка бросает мутный взгляд то на старика, шептавшегося с девушкой-блондинкой, закутавшейся в клетчатый плед, то зыркает на нее, Красину. Лицо недоброе, какое-то волчье.
А затем черт прирулил военных: офицера и трех в камуфляже без пагонов - скорее всего солдат-срочников, с вещмешками и свернутыми бушлатами. Оставив солдат в проходе, офицер шагнул к Ирине и явил командный голос с усердием, от которого Красина едва не выронила книгу:
- Майор Гармаш Юрий Сергеевич. Разрешите расположиться бойцам?
- Располагайтесь, - тоже не тихо рявкнула Ирина.
Места свободного достаточно. Все равно его кто-то займет. Пусть лучше военные, чем пьяные дебилы, ошивавшиеся невдалеке.
- Благодарю, барышня, - он козырнул, дернул в улыбке ухоженными усиками и дал отмашку солдатам.
- Майор Гармаш Юрий Сергеевич, - снова услышала Красина резкий голос справа. Общительный офицер знакомился со старичком и его спутницей, той самой курносой блондинкой в пледе чуть ли не с головой.
- Очень приятно. Профессор Чудов. Чудов Владимир Ефимович, - старичок встал и с теплом потряс руку офицеру, зетам поспешил представить девушку: - Елена Владимировна. Разумеется, Чудова. Моя дочь. А вы располагайтесь. Сюда, пожалуйста. Здесь места - хоть целый взвод маршем води. С нашей армией, надо признать, мы будем чувствовать себя безопаснее.
Дальше Красина не слишком слушала их болтовню - о лютом холоде, вчерашнем ливне с громом и молниями, беспорядках в трюме-пещере, - поймав на себе взгляд хмурого типчика, державшегося особняком (ну, точно волк-одиночка!), поспешила вернуться к чтению детектива.
Когда прошло два с лишним часа, и Хитрова не появилась, нервы Ирины сдали окончательно. Взяв сигарету, она вскочила и начала ходить по проходу взад-вперед, вглядываясь в синеватый сумрак. А потом стены и пол ни с того, ни с сего вздрогнули, покачнулись, и Красина, поняла, что это, скорее всего, взлет. Ей хотелось закричать, но она только выдохнула со всхлипом, и прижала ладони к лицу.
Часть вторая
Град пещерный Нововладимирск
1
Смерть, она как чайка-поморник: точно не угадаешь, чью душу подцепит крючковатым клювом, кого уволочет в серую мглу, чтобы трепать среди льда и камней. Почти всегда она кружит невысоко над головами, и к мельканию черных крыльев привыкаешь быстро, перестаешь их замечать и не думаешь, что они и есть та самая смерть. Смерть тоже подвластна инстинктам. Хватает она большей частью с поверхности, то, что ближе, что на виду. Хочешь жить - не приближайся к зыбкой грани. Хотя бы не высовывайся.
Климентьев высунулся. Минутная вспышка ярости сыграла с ним злую шутку. Все мы подвержены ярости или другой нервной придури, и над всеми нами то низко, то в вышине за серой мглой кружит беспощадная чайка-поморник.
Как заезженную пластинку Сергей вновь и вновь проигрывал в памяти проклятый вечер, озаренный пламенем горящего "Лэнд Крузера", разорванный не слишком-то бойкой, но вполне роковой стрельбой. Что Климыч нежилец, мичман понял сразу, как расстегнул на нем рубашку. Конечно, оставалась слабенькая надежда. Ведь дырка-то всего одна, и вроде не сильно брызгала кровью. Но этой одной хватило, чтобы в легких полностью заменить воздух главной человеческой жидкостью.
Всю ночь Лугин сидел над ним, зачем-то укрывая его и себя от ливня прогоревшим куском палатки. Молнии полыхали вокруг, словно проблески потустороннего солнца из разверзнувшейся тверди. Иногда они освещали лицо Дениса, прохожее на серебряную маску с темными пятнышками глаз. В них отражались грозовые разряды - этакие крошечные юркие змейки.
- Вот и съездил к маме-папе... Вот тебе и Лиза, - приговаривал Лугин, тупо глядя на дорогу, которой, сделав свое дело, улизнул ментовской "УАЗик". - Ублюдки, чтоб вас от жратвы нашей наизнанку вывернуло! А Климыч уже все. Отпился и откушался Климыч.
В холодных струях ливня труп остыл быстро. Руки так и застряли: обе клещами возле горла, как держал их Денис, когда тужился вдохнуть, а не мог. Попробуй вдохни, если в грудище ведро крови. Сергей как-то не додумался вовремя уложить эти сами руки на привычное для покойника место. И глаза забыл закрыть. Да хрен с ним. Разве это важно? Важно, что очень хорошего человека больше нет. Выть от этого хотелось волком. Или загрызть кого-нибудь. Так бы и сделал, окажись кто рядом. Ведь не зря многие говорили, что он, Лугин, - волк.
Поначалу, мичман замышлял отомстить тем, с "УАЗика". Только где их искать и как? Пешком здесь много не находишься. В общем, не пошел. Похоронил лучшего друга рядом с закопченным, разодранным взрывом "Лэнд Крузером". Могилу копал долго в вязкой, пронизанной корнями земле саперкой без черенка. Цветы на поляне собрал, на холмик возложил и двинул к звездолету, взяв с собой только нож: остальное сгорело все, а на дробовик не осталось патронов.
Теперь Климыч был далеко, и Земля далеко. Лугин сидел на полу в какой-то нездоровой пещере, которой не должно быть в нормальном космическом корабле. Хотя, что он знает о "нормальных" кораблях? Не больше чем о Фаргерте или кастах кафравцев. В тоненькой рубашке с отрезанным рукавом любого бы здесь пробрало от холода до костей. И его пробирало. Не так, как в Североморске, когда они перевернулись на шлюпке возле пирса, но все же. Еще нестерпимее Сергея донимало плечо и щека, обожженные пыхнувшим бензобаком. На щеке не так - ей как-то меньше досталось, а на плече вздулись волдыри, словно жирные потеки воска, и пекло крепко, нещадно, аж зубы поскрипывали.
Второй час после старта - по крайней мере, все так думали из-за тряски и навалившейся временами тяжести - Лугин наблюдал за двумя девицами, сидевшими недалеко от него. Сначала они скандалили по пустячной причине, потом угомонились и устроились с миром на спальнике, о чем-то перешептываясь.
Хоть выглядело не очень скромно, он подполз на четвереньках к крайней из них, рыжеволосой, и спросил:
- У вас водка есть?
Рыженькая взглянула, прищурившись, а когда разглядела ожог на его щеке, поинтересовалась:
- Провели веселую ночку?
- Не слишком веселую, - процедил Лугин, пожалев, что не обратился к старичку, вроде называвшемуся профессором Чудовым. - Так есть хоть немного?
- Неужели мы похожи на алкоголичек, - простонала ее подруга и брезгливо отвела серовато-голубые глаза к проходу.
- Извините, мне смочить для дезинфекции, - пояснил Сергей. Все больше сожалея, о начатом разговоре, он показал покрытое волдырями и разорванной кожей плечо.
- Боже мой, - прошептала рыженькая. - Как же угораздило так! У меня йод есть. Ожег? Йодом, наверное, нельзя. Стоп!.. - она приложила ладонь ко лбу, что-то вспоминая. - В аптечке был противоожоговый крем. Ирка, давай красную сумку.
Она шустро отыскала продолговатую пластмассовую коробку, щелкнула крышкой и скоро известила:
- Есть! Мне помогло, когда ошпарилась чайником. Сядьте другим боком. Будет сначала больно.
- Вытерплю, - Лугин стиснул зубы и уставился на светящийся синим участок стены.
Пока ватный тампон обходил край ожога, было щекотно, но потом мичман испытал ласковое прикосновение ада. Рыженькая, правда, оказалась аккуратна. Приговаривала что-то успокаивающее и дула, сложив губки трубочкой - ну точно сестра милосердия, из тех, что с душой. Происходящим, заинтересовался даже старичок в толстой вельветовой куртке. Подошел, и после завершения процедуры, наклонившись, спросил:
- Сударыня Светлана, чем вы мажете нашего героя?
- "Пантенол-Д". Вот, - она протянула упаковку.
- Не особо поможет, но за неимением лучшего... - Чудов потряс бородкой. - Извините, за интерес - я же биолог. А вам, молодой человек, одеться бы не мешало. При чем обязательно. Наблюдаю за вами - два часа почти голышом. Здесь восемь тепла как-никак. И температура падает. У меня градусник есть.
- Спасибо, приму к сведенью, - Лугин кивнул профессору и невзначай коснулся руки рыженькой спасительницы. - И вам спасибо. Сударыня, - последнее он вроде сказал с невесомой усмешкой.
- Света Хитрова, - она тоже коснулась его шероховатых пальцев. - А на спальнике, - она плутовато скосила глаза на подругу, - сидит, насупилась вся - Ирина.
- Здрасьте, - почти не открывая рта, отозвалась Красина. - Честно говоря, я думала, вы выпить хотите, - на мгновенье она задержала взгляд на его лице, не казавшемся уже таким злым. - Поэтому рассердилась.
- Вам бы повязку наложить, - позаботился подошедший майор, покачал головой и присел рядом на корточки.
- Сделаем. Бинт есть, - Хитрова загремела аптечкой.
- Гармаш Юрий Сергеевич, - военный протянул Лугину руку. - Майор. Войсковое ПВО.
- Лугин Сергей, - он сжал его ладонь. - Бывший мичман. Северный флот.
- По батьке как? - Гармаш оттопырил усики.
- Борисович. А что?
- Отлично, - майор кивнул, будто если бы Лугин случился Ивановичем или Петровичем, это в корне изменило дело. - Вместе будем держаться. Как понимаете, обстановка не простая, - продолжил он, дыша прямо в лицо мичману. - Барышни и профессор под нашим прикрытием. Оружие есть?
- Нет, - Лугин отвернулся, теряя интерес к теме. О ноже он не вспомнил или предпочел умолчать.
- И мы свое сложили у входа. Остался пистолет. Еще у меня три бойца, - он указал на ребят в камуфляже, перекидывавшихся в картишки под фиолетовым световым пятном.
- Майор, пожалуйста, оставьте его в покое. Ему больно, - вмешалась Хитрова.
- Понимаю, - Гармаш тряхнул головой и встал. - Скорейшего выздоровления, товарищ мичман.
"Не пошел бы ты козе в трещину, - просквозило в голове Сергея". Он отодвинулся и прижался спиной к стене. Поверхность была мягкой, что-то вроде застывшей наплывами монтажной пены. Вот только холодной.
- У вас с собой вообще нет вещей? - негромко спросила Хитрова.
- Штаны, рубашка. Сгорело остальное в машине, - Лугин поморщился: боль не собиралась отступать. За сутки с ней можно свыкнуться, но у него свыкнуться не получалось. Ее только заглушала другая боль: за убитого Дениску. И еще холод. Или все это накладывалось одно на другое, умножалось.
- Молодой человек, так не пойдет, - вмешался профессор, сидевший напротив них на почкообразном выступе стены, покрытом бурыми пятнами то ли моха, то ли какой-то диковиной плесени. - Могу дать свой свитер. Мы с Леночкой в Сибирь-то студеную ехали, набрали много теплого из одежды.
- Дам вам плед, - предложила Света Лугину. - От свитера тоже не отказывайтесь. Но пока не представляю, как вы его натянете на свой ужасный ожог, - она полезла в сумку. Ирина помогла ей вытащить шерстяной, бардовый в черную клетку плед.
- И продуктов в дорогу у вас нет. Поделимся. Кстати, кафравцы обещали кормить. Я интересовалась при входе, - Хитров встала и развернула свое клетчатое одеяло, придерживая середину подбородком.
- Кормить, пожалуйста, - отозвался Владимир Ефимович. - Я с дочкой здесь с первого дня. Едва посадку разрешили, сразу вошли. Кое-что уже разведали. Кормить они собираются так: кушайте, что сами соберете.
- Как это? - Красина откинула волосы с лица и нахмурилась. У Светки лежали в сумке консервы, галеты, колбаса со всякой всячиной, но их бы не хватило на неделю, если экономить.
Гармаш и солдаты, тоже пришли во внимание, притихли и повернулись к Чудову.
- А вот так, голубушка. Так, - профессор сел поудобнее, скрестил руки на груди. - Вообще, насчет нашего странного звездолета у меня имеются некоторые домыслы. Но сначала к вопросу о еде. Туда дальше есть зоны, где вода течет со стеночек - я назвал их "дикими биотронами". Там и предстоит нам собирать пищу. Биомассу классифицировать мне не удалось даже приблизительно - оно и понятно, чужая органика. Но, почти все, что растет там, пригодно нам в пищу. Я уже пробовал для эксперимента на собственном желудке.
- Просто так взяли и рискнули? - так и не устроив плед на Лугине, Хитрова повернулась с изумленной улыбкой.
- Не я первый. Кафравцы говорили кому-то о безопасности этих, позвольте назвать, продуктов, и нашлись смельчаки, что пробовали. Потом я. Ну а что делать прикажете, если лететь далеко - никаких принесенных запасов не хватит? Есть-то что-то надо. Выход один: внеземное кушать. Противно, но усвояемо. Не следует только брать розовые шарики с черными прожилками, пока они полностью не позеленеют, и те, что вроде морковинок с желтым крапом - по крайней мере, так сказали кафравцы или какая-то обслуживающая машина за стеной.
- Отличненько, - воскликнул майор. - Для нас продукты как раз были главной проблемой. Скажите, а как здесь дела с туалетом?
- Тоже сложно, - не сразу отозвался профессор. - В тех же темных биотронах есть места, где вода течет по желобу и прямо в пол, в дыру - что-то вроде исчезающих ручейков с водоворотами. Туда народ и ходит, кто как приловчиться. Не удобно, конечно, не по-людски, но что прикажете делать?
- Ничего, ручейки вместо туалетов нам тоже сойдут. В армии похуже бывает, - заключил Гармаш и потрясающим стены голосом обратился к солдатам: - Верно, бойцы?
- Так точно, товарищ майор! - отозвались они нестройным хором.
А прыщавый, которого, вроде, называли Артехой, буркнул:
- Нам похрену где срать.
- Далеко эти биотроны? - Лугин, наконец, укутался пледом, так чтобы ткань не касалась обожженного плеча, но вполне согревала озябший торс. - Хотел бы посмотреть, заодно набрать воды. Кстати, нет ни у кого пустой пластиковой бутылки?
- Скоро освободиться, я вам отдам, - пообещала до сих пор тихая Лена Чудова.
- Там, - Владимир Ефимович махнул рукой по проходу, указывая на направление к биотронам. - А вы уже никак собрались идти?
- Развеюсь немного. Попробую чужеродную пищу, - помимо всех неприятностей Сергей, чувствовал, что от голода у него кто-то непоседливый скребется в желудке.
- Если хотите есть, мы поделимся, - сказала Хитрова.
- Все-таки схожу. Не одолжите? - он указал пальцем на полиэтиленовый пакет.
- А я с вами пойду, - решила Светлана. - Еще влезете в какую-нибудь аварию с пожаром, - она взяла пакет и подняла наполовину опустевшую бутылку минералки: - Люди, пить кто будет?
- Особо вас предупреждаю: далеко не заходите. Там совсем не сложно заблудиться. Там такие лабиринты, что я не рискнул особо разгуливать! - наставил Владимир Ефимович, и с удовольствием налил себе в кружечку шипящей газом "Славяновской", которую жертвовала Хитрова.
2
Биотроны оказались не так уж далеко. Чтобы найти обратный путь, Лугин запомнил: справа по проходу в ста пятидесяти шагах семья с приметным шаловливым мальчишкой возле огромного красного чемодана. За ней магнитола выдает крутые ритмы "Aesma Daeva". Через еще восемьдесят шагов молодежь у входа в палатку, примыкавшую к морщинистым бурым наплывам стены, а там за двумя развилками и есть эти биотроны, у начала которых народа больше, чем в Мавзолее в сумме с Кунсткамерой.
Чтобы миновать толкотню, Хитрова по привычке сунула руку за редакционным удостоверением, но одумалась: не сработает - ведь не в Москве и даже не на Земле. Протискиваться через толпу, где было больше детей, с шумной непосредственностью любовавшихся серебристым мхом и полупрозрачными волокнами, мичману вышло труднее. Сергея будто намеренно пытался кто-нибудь задеть, и ему стоило усилий оберегать обожженное плечо. На одном из поворотов, он прислонился к стене и уделал руку какой-то липкой гадостью. За левым ответвлением биотроны еще больше походили на огромную сеть пещер. Свод то опускался низко, едва ли не в человеческий рост, то вздымался метров на восемь десять. Кое-где со стен сочилась вода, питая пучки серых растений со сморщенными шариками на концах. По соседству на наплывах стен виднелось нечто похожее на собачьи языки, такие же длинные, розовые, только покрытые длинными щетинками. Встречались и грозди коричневатых плодов, выделявших неприятный химический запах; и что-то подобное медузам с кроваво-красной бахромой; и блестящие с фиолетовым отливом клубни, пахнущие точно помет в птичнике. Освещение, в отличие от основной пещеры, здесь было поразнообразнее. Иногда небольшие участки стены светились ярко, словно отраженным светом земного солнца, в других местах из мягкого на ощупь основания выступала кристаллическая структура, мерцавшая зеленоватым или желтым светом, но многие галереи и гроты на большом протяжении оставались в полумраке, изредка прерываемом блеском тонких жилок у свода.
- Даже такое едят? - Хитрова задержалась у простенка, мокрого от пробиравшейся сверху влаги покрытого будто лоскутами зеленого велюра.
Женщина лет сорока и двое мужчин собирали с замшелых выемок, коричневые шишечки, оплетенные чем-то вроде паутины. Рядом суетился парнишка в разорванной куртке, старясь дотянуться повыше.
- Тетя, это такие мармеладки, - сообщила девчонка, трогая Свету за рукав. - Я не хотела есть, а мама сказала: все равно будешь.
- Меня от такого вывернет, - честно признала Хитрова, помяв пальцами неаппетитный плод. - Желаете мармеладку, Сергей?
- Мы как-то в море с голодухи мороженную рыбу ели как чукчи. Поломка вышла, и не было электроснабжения. Ели и ничего. Ко всему можно привыкнуть, - Лугин поднес комочек инопланетной органики к лицу. Пахло не особо приятно. Болотом что ли. - Наберем немного? - предложил он.
Света протянула пакет. Из замшелых слоев Лугин выковырял несколько шариков, потом повернулся к другому простенку, чтобы надергать для разнообразия мясистых листьев. На салат по-кафравски, блин. Едва достал первый, будто из толщи стены раздался шелестящий голос:
- Люди... не трогать. Не пригодно вам в пищу.
От неожиданности пальцы слегка свело судорогой.
- Следят. У них повсюду глаза, - равнодушно произнесла пожилая женщина. - Это хорошо. Для порядка. А то молодежь совсем распоясалась.