Страница:
Адмирал устало снял с головы обруч управления и снова оказался в тесной рубке флагманского корабля. Его звездолет был самым скромным в эскадре. Неуязвимым его делали толстые бронеплиты, мощные двигатели и очертания безобидного тральщика. Никакого оружия, ибо его оружие – весь флот. Сейчас он безоружен. Треть флота погибла, а противник понес очень незначительные потери. Задание не выполнено. Подобного разгрома Криспусу еще не приходилось переживать. Он положил руки на подлокотники и откинулся в кресле. Адмирал уже принял решение и приговорил себя к изгнанию. Он не вернется на базу.
Тонкие сухие пальцы быстро ввели курс – самая дальняя галактика во Вселенной. Та самая, звезды которой уже погасли и где вокруг черных дыр вертятся чудом уцелевшие безжизненные планеты. Расход топлива – минимальный. Скорость чуть выше световой. Этот путь займет не одну тысячу лет, и если Криспусу суждено будет вернуться, то он еще сможет совершить прогулку среди пыльных руин главных имперских городов. Это, возможно, утешит его растоптанное самолюбие.
Стены кабины покрылись инеем. Температура быстро падала. Криспус впрыснул себе в вену усыпляющий раствор и с блаженной улыбкой закрыл глаза. Ему предстоял долгий сон.
– Виктор ранен, вымотан и в своем дурацком скафандре будет только путаться у нас под ногами, – сказала королева и двинулась через улицу прямо к высоким чугунным дверям главного входа.
– Куда? – Капитан поймал ее за рукав грязного комбинезона.
– Мне нужно подержать в руках корону, – пожала плечами Элька. Вид у нее был совершенно небоевой: поникшие плечи, спутанные волосы. Под мышкой сверток, карманы оттопырены купленными у Чижика радиоконтактами. В опущенной руке легкий пехотный лучемет. Кроме него, из военной амуниции у королевы имелась только пластина с покрытием, отражающим лазерные лучи. Она болталась на перекинутой через шею цепочке, прикрывая грудь. Защитная система для дилетантов, которые уверены, что профессионалы с хорошо поставленной рукой всегда стреляют в сердце. На самом деле профессионалы обычно целятся в живот или в лоб чуть правее переносицы. Сам Дифор всегда стрелял в живот. Так труднее промахнуться и противник гарантированно выходит из боя. Добить его можно и позже.
– Там двадцать охранников, – непроизвольно прошипел Дифор. – В тяжелых скафандрах, между прочим.
– Неужели ты трусишь? – удивилась Элеонора. – Я думала, тебе неведом страх.
– Страх неведом только идиотам, – обиженно огрызнулся Дифор. – Я не самоубийца.
Элька приблизилась к нему вплотную и внимательно посмотрела в глаза. Капитан упрямо насупился.
– Поверь мне, – одними губами прошептала она. – Я знаю, что делаю. Держись за моей спиной, и всё будет в порядке.
– Приказ королевы – высший закон, – вздохнул капитан. – Пойдем.
– Я не приказываю.
– Просьба королевы – священна.
Они зашагали к зданию банка. Синхронно печатая шаг, нога в ногу, плечом к плечу, похожие на сросшихся локтями сиамских близнецов. Два параллельных луча дружно ударили в массивные двери. Металл мгновенно разогрелся, и два багровых пятна слились в одно. Расплавленное железо засверкало ослепительными горячими каплями. Элька и Дифор не жалели энергии. Капитан точно знал, что при столкновении легковооруженного пехотинца с солдатом в тяжелом скафандре время жизни первого составляет приблизительно две секунды. Это означало, что запасной обоймы ему хватит до конца жизни.
Бластер Элеоноры выдохся немного раньше, но она продолжала давить на курок, пока Дифор стрелял. Два одинаковых движения, и на булыжную мостовую со звоном упали два разряженных аккумулятора. Двойной щелчок, и ночные посетители Государственного банка снова готовы к бою.
Дифор пнул подошвой раскаленную створку. Дверь послушно распахнулась.
– Семь, – Элька быстро сосчитала противников, выстроившихся на галерее сверху. – А где остальные?
– Одеваются, – буркнул Дифор. – В скафандрах высокой защиты чертовски неудобно спать.
– Жить надоело?! – Громоподобный голос одного из охранников несколько раз отразился от стен просторного вестибюля. – Зачем дверь сломали?
– Сдавайтесь! – потребовала Элеонора. – Я законная королева этой планеты и пришла забрать свою собственность.
От такой наглости начальник охраны слегка растерялся и не сразу нашелся, чем ответить. Однако после небольшой заминки встречный аргумент отыскался. Несколько испепеляющих лучей пронзили воздух за спинами Элеоноры и Дифора, отрезая их от выхода.
– Положите оружие, сделайте два шага вперед и лягте на пол лицом вниз! – приказал всё тот же голос. – У вас есть пять секунд для спасения ваших жалких жизней, придурки. Время пошло!
– Зачем мы сюда приперлись? – простонал Дифор.
– Драться! Тебе лучше отойти подальше, – Элька стиснула зубы и подняла лучемет. Выстрел из бластера впился ей в грудь. Защитная пластинка засияла золотистым светом. Брызги горячего металла полетели в разные стороны.
Дифор упал на мраморные плиты и быстро покатился к ближайшему укрытию. Выстрелы оставляли на мраморе черные отметины в миллиметре от его головы. Охрана стреляла спокойно и без спешки, как в тире, а Дифор ничем не мог им ответить. Если бы он на секунду замер и прицелился, то от него немедленно осталось бы только бесформенное пятно на благородном камне.
До безопасного местечка под лестницей Дифор добрался, как ни странно, без потерь. Судя по всему, охрана и не пыталась его убить. Они просто развлекались. В последнее время высшим шиком у эстейских солдат стала меткость, и в соответствии с новомодными поветриями они пытались отстрелить у Дифора уши, перед тем как прикончить окончательно. Капитан перевел дыхание, с ностальгией вспоминая старые добрые времена, когда первостепенной доблестью в глогарском гарнизоне считалось умение выжрать пять кружек пива в одно рыло и не обмочиться.
Дифор оглянулся. Элька корчилась на полу, пытаясь сбросить с груди раскаленную пластину. Обезумев от боли, она совсем забыла про цепочку, перекинутую через голову. С верхней галереи раздавался беззлобный смех, и время от времени оттуда же сверкал новый луч, направленный на проклятую пластину. Какой-то мерзавец не давал остыть металлу, сжигающему Эльке грудь.
Дифор скрючился под лестницей, прижав к животу бесполезный «эстрих». Его взгляд уже в сотый раз обежал просторный холл банка в бесплодной надежде найти средство к спасению. К глубочайшему сожалению капитана, банкиры не хранили здесь боеприпасы или, скажем, бочки с керосином. Тогда он мог бы красиво расстрелять их. Взрыв отвлек бы внимание охраны, и он вытащил бы Эльку из-под обстрела.
Элеонора закричала. Громко и жалобно. Дифору стало страшно. Умирать всегда страшно. Он выбрался из своего убежища, сделал несколько безумно тяжелых шагов и встал на линии огня, закрывая собой королеву. Черные жерла лупперов смотрели ему в лицо. Дифор прищурился, боясь, что враги разглядят его расширенные от ужаса зрачки. Сердце отчаянно билось о ребра, словно спешило отстучать все удары непрожитой до конца жизни. Капитан неспешно поднял свой бластер, тщательно следя за тем, чтобы кончик ствола не подрагивал.
– Рад видеть перед собой капитана Дифора! – прогромыхал голос, который предлагал им сдаться. – Минуту назад кто-то ползал тут на четвереньках. Будем считать, что это были не вы.
– Не имею чести знать твое имя. Представься! – потребовал Дифор. Он слышал сам себя как будто со стороны. Наверное, перепуганная душа уже частично покинулa тело.
– Мир-Йот, командир десантной группы его величества. Вы отправили меня на побывку по случаю рождения дочери, а меньше чем через месяц «Эльсидора» погибла имеете со всем экипажем. Как вам удалось выжить, капитан?
– Мне не удалось выжить, Мир-Йот.
– Хорошими деньгами можно оплатить и воскрешение из мертвых, но, боюсь, следующая смерть будет для вас последней. Я обязан вам жизнью, поэтому прошу вас: уходите. Вашей спутнице придется остаться здесь. Она очень похожа на королеву Элеонору, и мы вынуждены ее задержать.
– Один я не уйду! – крикнул Дифо.
– Я горжусь вами, капитан, – Мир-Йот вскинул луппер. – Вечная вам память.
Чья-то рука легла на плечо Дифора и грубо оттолкнула в сторону. Ствол луппера дрогнул и сместился, меняя цель. Элька встала рядом с капитаном. Она исподлобья смотрела на галерею, где замерли готовые к бою охранники. Дифора поразил жесткий, почти безумный взгляд королевы. Пожалуй, ему еще не приходилось видеть ее такой разъяренной. Она выставила перед собой растопыренную пятерню, словно собиралась выцарапать глаза Мир-Йоту. Ее рот слегка приоткрылся.
– Убейте ее! – истерично скомандовал кто-то. – Она – ведьма!
Истошный визг полоснул по ушам. Элькина рука засветилась. Ударная волна отшвырнула Дифора к стене. В глазах потемнело, но он успел заметить, как неведомая сила припечатала командира десантной группы к потолку. Шквал горячего воздуха заставил Дифора прижаться к полу и закрыть голову руками. Он чувствовал, как под ладонями тлеют волосы, как подрагивает пол. Слышал, как вздыхают лупперы, освобождаясь от чудовищных сгустков энергии, скопившихся в конденсаторах. От грохота обрушившейся галереи заложило уши. В ноздри полезло мелкое мраморное крошево и кирпичная пыль.
Всё стихло. Дифор подумал, что оглох или, того хуже – умер и, самое страшное, даже не заметил этого. Он прислушался. Всё-таки какие-то звуки в окружающем пространстве присутствовали. Тихий женский плач напоминал журчание родника рядом с погибшим от извержения городом. Дифор подумал именно о мертвом городе, когда открыл глаза и стряхнул пыль с ресниц.
Трупы охранников вперемежку лежали на груде камней, оставшейся от роскошной галереи. Из трещин в раздавленных скафандрах сочилась густая, почти черная кровь. Живых не было. Чудовищная сила обрушилась на этих людей и безжалостно погубила их. «Не знавший милости к врагам, да не познает милости к себе», – потрясение прошептал Дифор слова из «Вечных скрижалей Мудрости».
Элеонора стояла на коленях, прижав ладони к шекам, я тихо плакала. Капитан подошел к ней и положил руку наее взъерошенную шевелюру.
– Ты всего лишь защищалась, – прошептал он.
– Ты когда-нибудь давил ногами цыплят? – всхлипнула Элька и размазала слезы по лицу. Соленая влага смешалась с кирпичной пылью и оставила кроваво-красные разводы на коже.
– Никогда не испытывал такого желания, – удивился Дифрр.
– Почему? – Она шмыгнула носом и сама ответила на свой вопрос: – Потому, что они живые. Понял?
– Я видел достаточно дряни на этом свете, и по больней части она была живой, – с сомнением возразил каштан.
– Всё живое – священно! – Элька смахнула слезинки с покрасневших глаз, подняла с пола свой таинственный сверток и целеустремленно, не оглядываясь, полезла на второй этаж по остаткам лестницы.
«Она сошла с ума», – с тоской подумал Дифор и оглянулся на перемолотое потусторонней мощью подразделение космодесантников. Еще пять минут назад эти парни, не особенно рискуя собой, могли взять на абордаж имперский крейсер, а сейчас… «Я тоже сошел с ума, – решил капитан. – То, что я вижу, не может существовать в реальном мире. Лучше об этом не задумываться». Он быстро вскарабкался на остатки галереи по торчащим из стен обломкам брусьев и уперся носом в ствол луппера. От неожиданности Дифор чуть не свалился обратно на груду кирпичей. Палец охранника застыл на спусковом крючке, рядом с прицельной мушкой моргал индикатор готовности к выстрелу, но человек сохранял полную неподвижность.
– Ты где? – раздался Элькин голос из коридора за спиной охранника.
Дифор осторожно обошел окаменевшего человека и поспешил за своей королевой.
– Что с ним? – спросил он, догнав Элеонору уже на лестнице, ведущей на четвертый этаж.
– Понятия не имею, – она пожала плечами.
– Что, вообще, происходит? – Дифор схватил ее за рукав и повернул к себе. Их взгляды встретились. Черные, как ночное небо, зрачки Элеоноры смотрели спокойно и уверенно. Нечеловеческая мудрость и мощь давили на сознание. У Дифора перехватило дыхание, будто он заглянул в пропасть и узрел лик бездны. Капитан стиснул зубы, стараясь не отвести взгляд, но неведомая сила заставила его покорно склонить голову.
– Я сама многого не понимаю, – тихо призналась Элька, учтиво освобождаясь от ослабевшей руки капитана. – Я знаю только то, что меня невозможно убить. Можно пытать, издеваться, но убить нельзя. Почему так – загадка.
– Значит, ты не можешь контролировать свою силу? – разочарованно вздохнул Дифор.
Она кивнула.
– Жаль, тогда бы у нас не было проблем со спасением Жака. Да и Эстею смогли бы защитить, конечно, если гридер не соврал и ей действительно грозит гибель.
– Дай мне срок, и я всё вспомню. Временами я начинаю осознавать нечто… – Элеонора помолчала. – Тогда мне становится страшно, и я боюсь сделать следующий шаг.
– Тебе придется, – печально констатировал Дифор. – Тебе придется не только сделать шаг, но и пройти до конца всю дорогу.
Элеонора отвернулась и поспешила дальше. На пятом или шестом этаже они остановились у большой вывески: «Общенародная выставка». Красочный плакат на стене содержал необходимое пояснение для несознательных граждан новой республики: «Сокровища падшей короны и прочие побрякушки разложившейся элиты Эстеи наглядно демонстрируют никчемность ушедшего режима».
– Плебеи! – процедил Дифор, быстрым зигзагом лазерного луча срезая дверные петли и толкая плечом дверь, преграждающую вход в выставочный зал. Железные створки со страшным лязгом обрушились на бесценный паркет.
– Поаккуратнее нельзя? – прошипела Элеонора.
– После того, что ты устроила? – Дифор обворожительно улыбнулся. – Все горожане уверены, что началась ядерная война, и отправились на кладбище копать себе могилы.
– Ошибаешься, – она покачала головой. – Думаю, у нас возникнут большие трудности, когда мы будем уходить отсюда.
– Мы еще не пришли, а ты уже думаешь о том, как нам уходить.
Вспышка выстрела опалила их лица. Стрелок не успел второй раз нажать на курок. «Эстрихи» Элеоноры и Дифора сработали одновременно. Рассеченное на три неравные части тело охранника шмякнулось на пол. Это был простой пехотинец, и тяжелый скафандр ему не полагался.
– Ополченец, – презрительно буркнул капитан, входя в выставочный зал. – Нашел, с кем связываться, идиот.
Дифор буквально ощупал взглядом каждый угол, каждый закуток, каждую занавеску. Спрятаться в просторном помещении было совершенно негде, и мертвый охранник являлся единственным ночным обитателем общенародной выставки. С потолка струился мягкий, не оставляющий теней свет. Вдоль стен высились стенды с экспонатами, похищенными из королевской сокровищницы. Золотые статуэтки, слитки гравитрона, украшения из нерадиоактивного урана – очень тяжелые, дорогие и некрасивые безделушки. В центре помещения, на малахитовом пьедестале под искрящимся куполом локального силового поля покоилась королевская корона, главный символ монаршей власти.
– Зачем тебе корона? – спросил Дифор, с почтением разглядывая массивный серебристый обруч.
Элеонора прямо на полу развернула сверток, который всё время таскала с собой. Внутри грязной тряпки оказался нейрорепликатор.
– Я не расслышал, зачем, ты сказала, тебе нужна корона? – вновь настойчиво поинтересовался Дифор. Он считал, что теперь имеет право узнать подробности Элькиного плана.
– А я еще ничего не сказала, – королева развернула моток проводов с резиновыми пластинами на концах и внимательно их осмотрела. – Эта штука умеет копировать сознание, – сообщила она Дифору то, что он и так прекрасно знал. – Ага, вот это вход, – Элька взяла в руку две пластины и зубами перекусила провода. – Датчики! – Она потрясла обрезками перед носом капитана. – Их мы установим внутри короны и, когда Жаку будут отрубать голову, похитим его сознание.
Она хитро взглянула на Дифора и зачистила провода, опять использовав для этого зубы.
– Зачем такие сложности? – Капитан опешил от неожиданности. – Установка может не сработать. Датчики могут заметить. В конце концов, неизвестно, наденут ли на него корону. Не лучше ли будет перехватить Жака по пути из Цитадели к эшафоту? Или отбить его прямо на площади? В Глогаре много людей, сохранивших верность королю. Я могу связаться с ними.
– Нет, – Элеонора внимательно посмотрела на своего друга. – Муратон не выпустит Жака из Цитадели живым. Мы получим либо тело с удаленными жизненно важными органами. А может быть труп, накачанный по горло зомбирующими наркотиками, который сможет только дойти до плахи и безропотно положить голову под топор палача. Либо организм Жака, на случай побега, нашпигуют радиоуправляемыми капсулами со взрывчаткой. При помощи репликатора мы сможем вырвать короля даже из полумертвого туловища. Даже из отрубленной головы.
Элька достала горсть черных шариков с тоненькими усиками антенн. «Радиоконтакты, – вспомнил Дифор. – Она вставит их в разрывы проводов. Но смогут ли они полноценно транслировать сигнал?»
– Ты хочешь скопировать сознание Жака и поместить его в тело клона, которого Виктор нашел на ярмарке, – додумал капитан окончание Элькиного плана. – Но это будет другой человек!
– Если он будет один, то это неважно, – отмахнулась Элька.
– Слишком сложно. Не получится, – Дифор безнадежно махнул рукой. – И почему ты уверена, что его будут казнить именно в короне?
– Безусловно. Жак – король. Муратон хочет казнить именно короля. Это сакральное деяние. Магия передачи власти. Как ты можешь не понимать таких простых вещей? – Элеонора с жалостью посмотрела на своего верного, но весьма недалекого друга. – Иди лучше поищи, где отключается локальное поле над короной, – попросила она, едва сдерживая сарказм.
– Зачем искать? – Дифор достал лучемет и направил ствол в пол. Запахло жженым деревом. В дорогом паркете образовалась круглая дыра с обгорелыми краями. Сквозь нее виднелась комната на нижнем этаже. Капитан снизил мощность и снова выстрелил. На этот раз дыра получилась не сквозная, но довольно глубокая. Капитан, не выключая лучемет, медленно обошел стенд по кругу, рассчитывая на то, что если где-то протянут электрический кабель, то он его непременно перережет. До завершения кривоватой окружности оставалась всего пара шагов, когда силовое поле погасло. Вместе с ним исчезла и корона. Элеонора бросилась к золотому подносу, на котором она лежала, и быстро сдернула его со стойки, будто надеялась, что корона провалилась под него.
– Телепорт! – простонала она. Ее лицо исказилось до неузнаваемости, а обезумевшие глаза тупо вперились в пустой пьедестал.
– Нет, не телепорт, – Дифор покачал головой. – Голограмма. Муратон выставил для всеобщего обозрения голографическую фотографию короны. Очень подло с его стороны.
Элька с надрывом произнесла несколько слов на незнакомом капитану языке.
– Что? – переспросил Дифор, хотя догадался, что это просто ругательства. Кажется, он и раньше слышал их от Жака.
– Плохо дело, – Элька скрипнула зубами. – Похоже, придется брать Цитадель штурмом.
– Это невозможно. Даже, если ты прямо сейчас научишься контролировать свою силу, мы не сможем с боями пройти несколько километров хорошо защищенных подземных тоннелей.
На лестнице послышалось размеренное громыхание шагов. Поступь воинов в тяжелых скафандрах невозможно ни с чем перепутать. Элька грозно подняла руку и пошевелила пальцами. Ничего не произошло. Королева обиженно поджала губы.
– Нам не уйти, – огорчилась она. – Опять придется убивать.
– Шестой этаж, а лестница одна, – весело напомнил капитан. – Ты, конечно, можешь выброситься в окно. По твоей теории, с тобой ничего не должно случиться.
– Я тебя не брошу, – отмахнулась Элька и снова подняла растопыренную ладонь, но на этот раз в ее движениях не чувствовалось решимости и уверенности. Она была похожа на испуганного котенка, прикрывающегося лапкой от злобного пса.
– Они еще далеко, – улыбнулся Дифор. – У нас есть целая минута, чтобы подняться на крышу.
– Здесь или на крыше, всё равно придется драться, – Элеонора прислонилась к стенду. Ее щуплая фигурка выражала обреченность.
– Не надо унывать, твое величество. Лучшие мои годы прошли на крышах Глогара. – Улыбка Дифора стала еще шире. – Пойдем, я выведу тебя.
– Как? – Королева недоверчиво нахмурилась.
– Увидишь. Твой муж уже имел возможность убедиться в моих талантах.
Когда кровотечение успокоилось, Жак снова впал в состояние глубочайшей задумчивости. Сегодня ему объявили дату казни. Официальное прощание с жизнью назначено на завтра. Жак не очень сильно удивился этой новости. Он давно ждал ее и ни на секунду не сомневался, что на плаху его потащат обязательно. Тоску навевала отнюдь не перспектива скорой смерти. В конце концов, не первый раз он смотрит в пустые глазницы костлявой твари. Случались времена и похуже, чем сейчас. Жака угнетал сам факт собственного бессилия. Попав в цепкие лапы Муратона, он мог рассчитывать только на подмогу извне и ничего не был способен сделать сам. Младенческая беспомощность была хуже самой смерти.
К огромному огорчению узника, охрана тюрьмы вела себя чересчур разумно. За всё время заключения ему не дали даже самого крошечного шанса. Ему даже не удалось придумать ни одного сколько-нибудь реального плана побега. Жак в миллионный раз осмотрелся по сторонам. Всё продумано до мелочей, будто и не люди делали. А ведь и на самом деле не люди, а мутанты.
Клетка, в которой он сидит, подвешена на толстых цепях в центре просторного, хорошо освещенного зала. Из всех стен, из пола и потолка торчат объективы видеокамер и стволы парализаторов. Единственный вход заложен кирпичами и, возможно, заминирован с внешней стороны. Еду Жаку не приносили ни разу. Провиант уже находился в клетке, когда он очнулся здесь после пленения. Хлеба и воды осталось еще на три дня. Положили с запасом. Наверное, боялись, что король исхудает и будет плохо смотреться на эшафоте.
После памятного боя во дворце Жак еще не видел ни одной живой души. Никто и никогда не входил в эту комнату. Наблюдение за узником велось исключительно через сторожевую видеосистему. Жаку даже оправляться приходилось под равнодушными прицелами объективов. Хуже всего то, что ему, скорее всего, уже не суждено увидеть нормальные человеческие лица. А как было бы прекрасно перед отбытием на берег мертвых обнять Эльку, пожать руку Дифору… Несбыточные мечты. Всю оставшуюся жизнь он будет смотреть в стеклянные глаза видеокамер. В лучшем случае ему посчастливится лицезреть тупые рожи охранников. А вот ликующие физиономии зевак, которые не упустят возможности проводить последнего короля Эстеи в его последний путь, Жак не увидит никогда. Он уйдет раньше и лишит Муратона возможности публично сорвать корону со своей отрубленной головы.
Ничтожным насекомым никогда не понять, в чем заключается смысл таких понятий, как благородство, подвиг, достоинство. Династия может утратить власть, Жак может потерять трон и лишиться самой жизни, но жизнь – штука временная, а честь, как и бесчестье, не имеет ограничений во времени и пространстве. Ее невозможно украсть, подделать или купить за деньги. Она добывается потом и кровью предков и не зависит от чинов и званий. Помощник ассенизатора очень часто бывает благороднее потомственного аристократа. Человек, выгребающий дерьмо, по крайней мере, приносит пользу обществу, а от богатого дармоеда, кичащегося своим происхождением, люди, в лучшем случае, получают красивый словесный понос. Жак готов был умереть, только бы никто и никогда не перепутал бы его с подобным дармоедом. Честь планеты, честь династии – превыше жизни даже самого короля.
В последние минуты пребывания в этом беспокойном мире Жак решил вспомнить своих друзей и мысленно попрощаться с ним. Попрощаться навсегда. Даже если пещерные жрецы не врали и люди не умирают навсегда. Даже если душа Жака вернется на Эстею, это уже будет совсем другая жизнь.
Тонкие сухие пальцы быстро ввели курс – самая дальняя галактика во Вселенной. Та самая, звезды которой уже погасли и где вокруг черных дыр вертятся чудом уцелевшие безжизненные планеты. Расход топлива – минимальный. Скорость чуть выше световой. Этот путь займет не одну тысячу лет, и если Криспусу суждено будет вернуться, то он еще сможет совершить прогулку среди пыльных руин главных имперских городов. Это, возможно, утешит его растоптанное самолюбие.
Стены кабины покрылись инеем. Температура быстро падала. Криспус впрыснул себе в вену усыпляющий раствор и с блаженной улыбкой закрыл глаза. Ему предстоял долгий сон.
* * *
– Зря мы не взяли с собой Виктора, – посетовал Дифор, опасливо поглядывая на серую громаду Государственного банка Эстеи. В соответствии с таинственным Элькиным планом им сейчас предстояло войти внутрь этого мрачного здания.– Виктор ранен, вымотан и в своем дурацком скафандре будет только путаться у нас под ногами, – сказала королева и двинулась через улицу прямо к высоким чугунным дверям главного входа.
– Куда? – Капитан поймал ее за рукав грязного комбинезона.
– Мне нужно подержать в руках корону, – пожала плечами Элька. Вид у нее был совершенно небоевой: поникшие плечи, спутанные волосы. Под мышкой сверток, карманы оттопырены купленными у Чижика радиоконтактами. В опущенной руке легкий пехотный лучемет. Кроме него, из военной амуниции у королевы имелась только пластина с покрытием, отражающим лазерные лучи. Она болталась на перекинутой через шею цепочке, прикрывая грудь. Защитная система для дилетантов, которые уверены, что профессионалы с хорошо поставленной рукой всегда стреляют в сердце. На самом деле профессионалы обычно целятся в живот или в лоб чуть правее переносицы. Сам Дифор всегда стрелял в живот. Так труднее промахнуться и противник гарантированно выходит из боя. Добить его можно и позже.
– Там двадцать охранников, – непроизвольно прошипел Дифор. – В тяжелых скафандрах, между прочим.
– Неужели ты трусишь? – удивилась Элеонора. – Я думала, тебе неведом страх.
– Страх неведом только идиотам, – обиженно огрызнулся Дифор. – Я не самоубийца.
Элька приблизилась к нему вплотную и внимательно посмотрела в глаза. Капитан упрямо насупился.
– Поверь мне, – одними губами прошептала она. – Я знаю, что делаю. Держись за моей спиной, и всё будет в порядке.
– Приказ королевы – высший закон, – вздохнул капитан. – Пойдем.
– Я не приказываю.
– Просьба королевы – священна.
Они зашагали к зданию банка. Синхронно печатая шаг, нога в ногу, плечом к плечу, похожие на сросшихся локтями сиамских близнецов. Два параллельных луча дружно ударили в массивные двери. Металл мгновенно разогрелся, и два багровых пятна слились в одно. Расплавленное железо засверкало ослепительными горячими каплями. Элька и Дифор не жалели энергии. Капитан точно знал, что при столкновении легковооруженного пехотинца с солдатом в тяжелом скафандре время жизни первого составляет приблизительно две секунды. Это означало, что запасной обоймы ему хватит до конца жизни.
Бластер Элеоноры выдохся немного раньше, но она продолжала давить на курок, пока Дифор стрелял. Два одинаковых движения, и на булыжную мостовую со звоном упали два разряженных аккумулятора. Двойной щелчок, и ночные посетители Государственного банка снова готовы к бою.
Дифор пнул подошвой раскаленную створку. Дверь послушно распахнулась.
– Семь, – Элька быстро сосчитала противников, выстроившихся на галерее сверху. – А где остальные?
– Одеваются, – буркнул Дифор. – В скафандрах высокой защиты чертовски неудобно спать.
– Жить надоело?! – Громоподобный голос одного из охранников несколько раз отразился от стен просторного вестибюля. – Зачем дверь сломали?
– Сдавайтесь! – потребовала Элеонора. – Я законная королева этой планеты и пришла забрать свою собственность.
От такой наглости начальник охраны слегка растерялся и не сразу нашелся, чем ответить. Однако после небольшой заминки встречный аргумент отыскался. Несколько испепеляющих лучей пронзили воздух за спинами Элеоноры и Дифора, отрезая их от выхода.
– Положите оружие, сделайте два шага вперед и лягте на пол лицом вниз! – приказал всё тот же голос. – У вас есть пять секунд для спасения ваших жалких жизней, придурки. Время пошло!
– Зачем мы сюда приперлись? – простонал Дифор.
– Драться! Тебе лучше отойти подальше, – Элька стиснула зубы и подняла лучемет. Выстрел из бластера впился ей в грудь. Защитная пластинка засияла золотистым светом. Брызги горячего металла полетели в разные стороны.
Дифор упал на мраморные плиты и быстро покатился к ближайшему укрытию. Выстрелы оставляли на мраморе черные отметины в миллиметре от его головы. Охрана стреляла спокойно и без спешки, как в тире, а Дифор ничем не мог им ответить. Если бы он на секунду замер и прицелился, то от него немедленно осталось бы только бесформенное пятно на благородном камне.
До безопасного местечка под лестницей Дифор добрался, как ни странно, без потерь. Судя по всему, охрана и не пыталась его убить. Они просто развлекались. В последнее время высшим шиком у эстейских солдат стала меткость, и в соответствии с новомодными поветриями они пытались отстрелить у Дифора уши, перед тем как прикончить окончательно. Капитан перевел дыхание, с ностальгией вспоминая старые добрые времена, когда первостепенной доблестью в глогарском гарнизоне считалось умение выжрать пять кружек пива в одно рыло и не обмочиться.
Дифор оглянулся. Элька корчилась на полу, пытаясь сбросить с груди раскаленную пластину. Обезумев от боли, она совсем забыла про цепочку, перекинутую через голову. С верхней галереи раздавался беззлобный смех, и время от времени оттуда же сверкал новый луч, направленный на проклятую пластину. Какой-то мерзавец не давал остыть металлу, сжигающему Эльке грудь.
Дифор скрючился под лестницей, прижав к животу бесполезный «эстрих». Его взгляд уже в сотый раз обежал просторный холл банка в бесплодной надежде найти средство к спасению. К глубочайшему сожалению капитана, банкиры не хранили здесь боеприпасы или, скажем, бочки с керосином. Тогда он мог бы красиво расстрелять их. Взрыв отвлек бы внимание охраны, и он вытащил бы Эльку из-под обстрела.
Элеонора закричала. Громко и жалобно. Дифору стало страшно. Умирать всегда страшно. Он выбрался из своего убежища, сделал несколько безумно тяжелых шагов и встал на линии огня, закрывая собой королеву. Черные жерла лупперов смотрели ему в лицо. Дифор прищурился, боясь, что враги разглядят его расширенные от ужаса зрачки. Сердце отчаянно билось о ребра, словно спешило отстучать все удары непрожитой до конца жизни. Капитан неспешно поднял свой бластер, тщательно следя за тем, чтобы кончик ствола не подрагивал.
– Рад видеть перед собой капитана Дифора! – прогромыхал голос, который предлагал им сдаться. – Минуту назад кто-то ползал тут на четвереньках. Будем считать, что это были не вы.
– Не имею чести знать твое имя. Представься! – потребовал Дифор. Он слышал сам себя как будто со стороны. Наверное, перепуганная душа уже частично покинулa тело.
– Мир-Йот, командир десантной группы его величества. Вы отправили меня на побывку по случаю рождения дочери, а меньше чем через месяц «Эльсидора» погибла имеете со всем экипажем. Как вам удалось выжить, капитан?
– Мне не удалось выжить, Мир-Йот.
– Хорошими деньгами можно оплатить и воскрешение из мертвых, но, боюсь, следующая смерть будет для вас последней. Я обязан вам жизнью, поэтому прошу вас: уходите. Вашей спутнице придется остаться здесь. Она очень похожа на королеву Элеонору, и мы вынуждены ее задержать.
– Один я не уйду! – крикнул Дифо.
– Я горжусь вами, капитан, – Мир-Йот вскинул луппер. – Вечная вам память.
Чья-то рука легла на плечо Дифора и грубо оттолкнула в сторону. Ствол луппера дрогнул и сместился, меняя цель. Элька встала рядом с капитаном. Она исподлобья смотрела на галерею, где замерли готовые к бою охранники. Дифора поразил жесткий, почти безумный взгляд королевы. Пожалуй, ему еще не приходилось видеть ее такой разъяренной. Она выставила перед собой растопыренную пятерню, словно собиралась выцарапать глаза Мир-Йоту. Ее рот слегка приоткрылся.
– Убейте ее! – истерично скомандовал кто-то. – Она – ведьма!
Истошный визг полоснул по ушам. Элькина рука засветилась. Ударная волна отшвырнула Дифора к стене. В глазах потемнело, но он успел заметить, как неведомая сила припечатала командира десантной группы к потолку. Шквал горячего воздуха заставил Дифора прижаться к полу и закрыть голову руками. Он чувствовал, как под ладонями тлеют волосы, как подрагивает пол. Слышал, как вздыхают лупперы, освобождаясь от чудовищных сгустков энергии, скопившихся в конденсаторах. От грохота обрушившейся галереи заложило уши. В ноздри полезло мелкое мраморное крошево и кирпичная пыль.
Всё стихло. Дифор подумал, что оглох или, того хуже – умер и, самое страшное, даже не заметил этого. Он прислушался. Всё-таки какие-то звуки в окружающем пространстве присутствовали. Тихий женский плач напоминал журчание родника рядом с погибшим от извержения городом. Дифор подумал именно о мертвом городе, когда открыл глаза и стряхнул пыль с ресниц.
Трупы охранников вперемежку лежали на груде камней, оставшейся от роскошной галереи. Из трещин в раздавленных скафандрах сочилась густая, почти черная кровь. Живых не было. Чудовищная сила обрушилась на этих людей и безжалостно погубила их. «Не знавший милости к врагам, да не познает милости к себе», – потрясение прошептал Дифор слова из «Вечных скрижалей Мудрости».
Элеонора стояла на коленях, прижав ладони к шекам, я тихо плакала. Капитан подошел к ней и положил руку наее взъерошенную шевелюру.
– Ты всего лишь защищалась, – прошептал он.
– Ты когда-нибудь давил ногами цыплят? – всхлипнула Элька и размазала слезы по лицу. Соленая влага смешалась с кирпичной пылью и оставила кроваво-красные разводы на коже.
– Никогда не испытывал такого желания, – удивился Дифрр.
– Почему? – Она шмыгнула носом и сама ответила на свой вопрос: – Потому, что они живые. Понял?
– Я видел достаточно дряни на этом свете, и по больней части она была живой, – с сомнением возразил каштан.
– Всё живое – священно! – Элька смахнула слезинки с покрасневших глаз, подняла с пола свой таинственный сверток и целеустремленно, не оглядываясь, полезла на второй этаж по остаткам лестницы.
«Она сошла с ума», – с тоской подумал Дифор и оглянулся на перемолотое потусторонней мощью подразделение космодесантников. Еще пять минут назад эти парни, не особенно рискуя собой, могли взять на абордаж имперский крейсер, а сейчас… «Я тоже сошел с ума, – решил капитан. – То, что я вижу, не может существовать в реальном мире. Лучше об этом не задумываться». Он быстро вскарабкался на остатки галереи по торчащим из стен обломкам брусьев и уперся носом в ствол луппера. От неожиданности Дифор чуть не свалился обратно на груду кирпичей. Палец охранника застыл на спусковом крючке, рядом с прицельной мушкой моргал индикатор готовности к выстрелу, но человек сохранял полную неподвижность.
– Ты где? – раздался Элькин голос из коридора за спиной охранника.
Дифор осторожно обошел окаменевшего человека и поспешил за своей королевой.
– Что с ним? – спросил он, догнав Элеонору уже на лестнице, ведущей на четвертый этаж.
– Понятия не имею, – она пожала плечами.
– Что, вообще, происходит? – Дифор схватил ее за рукав и повернул к себе. Их взгляды встретились. Черные, как ночное небо, зрачки Элеоноры смотрели спокойно и уверенно. Нечеловеческая мудрость и мощь давили на сознание. У Дифора перехватило дыхание, будто он заглянул в пропасть и узрел лик бездны. Капитан стиснул зубы, стараясь не отвести взгляд, но неведомая сила заставила его покорно склонить голову.
– Я сама многого не понимаю, – тихо призналась Элька, учтиво освобождаясь от ослабевшей руки капитана. – Я знаю только то, что меня невозможно убить. Можно пытать, издеваться, но убить нельзя. Почему так – загадка.
– Значит, ты не можешь контролировать свою силу? – разочарованно вздохнул Дифор.
Она кивнула.
– Жаль, тогда бы у нас не было проблем со спасением Жака. Да и Эстею смогли бы защитить, конечно, если гридер не соврал и ей действительно грозит гибель.
– Дай мне срок, и я всё вспомню. Временами я начинаю осознавать нечто… – Элеонора помолчала. – Тогда мне становится страшно, и я боюсь сделать следующий шаг.
– Тебе придется, – печально констатировал Дифор. – Тебе придется не только сделать шаг, но и пройти до конца всю дорогу.
Элеонора отвернулась и поспешила дальше. На пятом или шестом этаже они остановились у большой вывески: «Общенародная выставка». Красочный плакат на стене содержал необходимое пояснение для несознательных граждан новой республики: «Сокровища падшей короны и прочие побрякушки разложившейся элиты Эстеи наглядно демонстрируют никчемность ушедшего режима».
– Плебеи! – процедил Дифор, быстрым зигзагом лазерного луча срезая дверные петли и толкая плечом дверь, преграждающую вход в выставочный зал. Железные створки со страшным лязгом обрушились на бесценный паркет.
– Поаккуратнее нельзя? – прошипела Элеонора.
– После того, что ты устроила? – Дифор обворожительно улыбнулся. – Все горожане уверены, что началась ядерная война, и отправились на кладбище копать себе могилы.
– Ошибаешься, – она покачала головой. – Думаю, у нас возникнут большие трудности, когда мы будем уходить отсюда.
– Мы еще не пришли, а ты уже думаешь о том, как нам уходить.
Вспышка выстрела опалила их лица. Стрелок не успел второй раз нажать на курок. «Эстрихи» Элеоноры и Дифора сработали одновременно. Рассеченное на три неравные части тело охранника шмякнулось на пол. Это был простой пехотинец, и тяжелый скафандр ему не полагался.
– Ополченец, – презрительно буркнул капитан, входя в выставочный зал. – Нашел, с кем связываться, идиот.
Дифор буквально ощупал взглядом каждый угол, каждый закуток, каждую занавеску. Спрятаться в просторном помещении было совершенно негде, и мертвый охранник являлся единственным ночным обитателем общенародной выставки. С потолка струился мягкий, не оставляющий теней свет. Вдоль стен высились стенды с экспонатами, похищенными из королевской сокровищницы. Золотые статуэтки, слитки гравитрона, украшения из нерадиоактивного урана – очень тяжелые, дорогие и некрасивые безделушки. В центре помещения, на малахитовом пьедестале под искрящимся куполом локального силового поля покоилась королевская корона, главный символ монаршей власти.
– Зачем тебе корона? – спросил Дифор, с почтением разглядывая массивный серебристый обруч.
Элеонора прямо на полу развернула сверток, который всё время таскала с собой. Внутри грязной тряпки оказался нейрорепликатор.
– Я не расслышал, зачем, ты сказала, тебе нужна корона? – вновь настойчиво поинтересовался Дифор. Он считал, что теперь имеет право узнать подробности Элькиного плана.
– А я еще ничего не сказала, – королева развернула моток проводов с резиновыми пластинами на концах и внимательно их осмотрела. – Эта штука умеет копировать сознание, – сообщила она Дифору то, что он и так прекрасно знал. – Ага, вот это вход, – Элька взяла в руку две пластины и зубами перекусила провода. – Датчики! – Она потрясла обрезками перед носом капитана. – Их мы установим внутри короны и, когда Жаку будут отрубать голову, похитим его сознание.
Она хитро взглянула на Дифора и зачистила провода, опять использовав для этого зубы.
– Зачем такие сложности? – Капитан опешил от неожиданности. – Установка может не сработать. Датчики могут заметить. В конце концов, неизвестно, наденут ли на него корону. Не лучше ли будет перехватить Жака по пути из Цитадели к эшафоту? Или отбить его прямо на площади? В Глогаре много людей, сохранивших верность королю. Я могу связаться с ними.
– Нет, – Элеонора внимательно посмотрела на своего друга. – Муратон не выпустит Жака из Цитадели живым. Мы получим либо тело с удаленными жизненно важными органами. А может быть труп, накачанный по горло зомбирующими наркотиками, который сможет только дойти до плахи и безропотно положить голову под топор палача. Либо организм Жака, на случай побега, нашпигуют радиоуправляемыми капсулами со взрывчаткой. При помощи репликатора мы сможем вырвать короля даже из полумертвого туловища. Даже из отрубленной головы.
Элька достала горсть черных шариков с тоненькими усиками антенн. «Радиоконтакты, – вспомнил Дифор. – Она вставит их в разрывы проводов. Но смогут ли они полноценно транслировать сигнал?»
– Ты хочешь скопировать сознание Жака и поместить его в тело клона, которого Виктор нашел на ярмарке, – додумал капитан окончание Элькиного плана. – Но это будет другой человек!
– Если он будет один, то это неважно, – отмахнулась Элька.
– Слишком сложно. Не получится, – Дифор безнадежно махнул рукой. – И почему ты уверена, что его будут казнить именно в короне?
– Безусловно. Жак – король. Муратон хочет казнить именно короля. Это сакральное деяние. Магия передачи власти. Как ты можешь не понимать таких простых вещей? – Элеонора с жалостью посмотрела на своего верного, но весьма недалекого друга. – Иди лучше поищи, где отключается локальное поле над короной, – попросила она, едва сдерживая сарказм.
– Зачем искать? – Дифор достал лучемет и направил ствол в пол. Запахло жженым деревом. В дорогом паркете образовалась круглая дыра с обгорелыми краями. Сквозь нее виднелась комната на нижнем этаже. Капитан снизил мощность и снова выстрелил. На этот раз дыра получилась не сквозная, но довольно глубокая. Капитан, не выключая лучемет, медленно обошел стенд по кругу, рассчитывая на то, что если где-то протянут электрический кабель, то он его непременно перережет. До завершения кривоватой окружности оставалась всего пара шагов, когда силовое поле погасло. Вместе с ним исчезла и корона. Элеонора бросилась к золотому подносу, на котором она лежала, и быстро сдернула его со стойки, будто надеялась, что корона провалилась под него.
– Телепорт! – простонала она. Ее лицо исказилось до неузнаваемости, а обезумевшие глаза тупо вперились в пустой пьедестал.
– Нет, не телепорт, – Дифор покачал головой. – Голограмма. Муратон выставил для всеобщего обозрения голографическую фотографию короны. Очень подло с его стороны.
Элька с надрывом произнесла несколько слов на незнакомом капитану языке.
– Что? – переспросил Дифор, хотя догадался, что это просто ругательства. Кажется, он и раньше слышал их от Жака.
– Плохо дело, – Элька скрипнула зубами. – Похоже, придется брать Цитадель штурмом.
– Это невозможно. Даже, если ты прямо сейчас научишься контролировать свою силу, мы не сможем с боями пройти несколько километров хорошо защищенных подземных тоннелей.
На лестнице послышалось размеренное громыхание шагов. Поступь воинов в тяжелых скафандрах невозможно ни с чем перепутать. Элька грозно подняла руку и пошевелила пальцами. Ничего не произошло. Королева обиженно поджала губы.
– Нам не уйти, – огорчилась она. – Опять придется убивать.
– Шестой этаж, а лестница одна, – весело напомнил капитан. – Ты, конечно, можешь выброситься в окно. По твоей теории, с тобой ничего не должно случиться.
– Я тебя не брошу, – отмахнулась Элька и снова подняла растопыренную ладонь, но на этот раз в ее движениях не чувствовалось решимости и уверенности. Она была похожа на испуганного котенка, прикрывающегося лапкой от злобного пса.
– Они еще далеко, – улыбнулся Дифор. – У нас есть целая минута, чтобы подняться на крышу.
– Здесь или на крыше, всё равно придется драться, – Элеонора прислонилась к стенду. Ее щуплая фигурка выражала обреченность.
– Не надо унывать, твое величество. Лучшие мои годы прошли на крышах Глогара. – Улыбка Дифора стала еще шире. – Пойдем, я выведу тебя.
– Как? – Королева недоверчиво нахмурилась.
– Увидишь. Твой муж уже имел возможность убедиться в моих талантах.
* * *
Жак, он же король Тинор Четвертый, тихо выругался и облизал прокушенную губу. На языке появился солоноватый привкус. Король с отвращением сплюнул и дал себе слово взять себя в руки. Спонтанное самоедство изрядно уязвляло его самолюбие. Однако всегда, когда он в очередной раз осознавал безысходность своего положения, его челюсти сводила судорога и по подбородку начинала струиться кровь.Когда кровотечение успокоилось, Жак снова впал в состояние глубочайшей задумчивости. Сегодня ему объявили дату казни. Официальное прощание с жизнью назначено на завтра. Жак не очень сильно удивился этой новости. Он давно ждал ее и ни на секунду не сомневался, что на плаху его потащат обязательно. Тоску навевала отнюдь не перспектива скорой смерти. В конце концов, не первый раз он смотрит в пустые глазницы костлявой твари. Случались времена и похуже, чем сейчас. Жака угнетал сам факт собственного бессилия. Попав в цепкие лапы Муратона, он мог рассчитывать только на подмогу извне и ничего не был способен сделать сам. Младенческая беспомощность была хуже самой смерти.
К огромному огорчению узника, охрана тюрьмы вела себя чересчур разумно. За всё время заключения ему не дали даже самого крошечного шанса. Ему даже не удалось придумать ни одного сколько-нибудь реального плана побега. Жак в миллионный раз осмотрелся по сторонам. Всё продумано до мелочей, будто и не люди делали. А ведь и на самом деле не люди, а мутанты.
Клетка, в которой он сидит, подвешена на толстых цепях в центре просторного, хорошо освещенного зала. Из всех стен, из пола и потолка торчат объективы видеокамер и стволы парализаторов. Единственный вход заложен кирпичами и, возможно, заминирован с внешней стороны. Еду Жаку не приносили ни разу. Провиант уже находился в клетке, когда он очнулся здесь после пленения. Хлеба и воды осталось еще на три дня. Положили с запасом. Наверное, боялись, что король исхудает и будет плохо смотреться на эшафоте.
После памятного боя во дворце Жак еще не видел ни одной живой души. Никто и никогда не входил в эту комнату. Наблюдение за узником велось исключительно через сторожевую видеосистему. Жаку даже оправляться приходилось под равнодушными прицелами объективов. Хуже всего то, что ему, скорее всего, уже не суждено увидеть нормальные человеческие лица. А как было бы прекрасно перед отбытием на берег мертвых обнять Эльку, пожать руку Дифору… Несбыточные мечты. Всю оставшуюся жизнь он будет смотреть в стеклянные глаза видеокамер. В лучшем случае ему посчастливится лицезреть тупые рожи охранников. А вот ликующие физиономии зевак, которые не упустят возможности проводить последнего короля Эстеи в его последний путь, Жак не увидит никогда. Он уйдет раньше и лишит Муратона возможности публично сорвать корону со своей отрубленной головы.
Ничтожным насекомым никогда не понять, в чем заключается смысл таких понятий, как благородство, подвиг, достоинство. Династия может утратить власть, Жак может потерять трон и лишиться самой жизни, но жизнь – штука временная, а честь, как и бесчестье, не имеет ограничений во времени и пространстве. Ее невозможно украсть, подделать или купить за деньги. Она добывается потом и кровью предков и не зависит от чинов и званий. Помощник ассенизатора очень часто бывает благороднее потомственного аристократа. Человек, выгребающий дерьмо, по крайней мере, приносит пользу обществу, а от богатого дармоеда, кичащегося своим происхождением, люди, в лучшем случае, получают красивый словесный понос. Жак готов был умереть, только бы никто и никогда не перепутал бы его с подобным дармоедом. Честь планеты, честь династии – превыше жизни даже самого короля.
В последние минуты пребывания в этом беспокойном мире Жак решил вспомнить своих друзей и мысленно попрощаться с ним. Попрощаться навсегда. Даже если пещерные жрецы не врали и люди не умирают навсегда. Даже если душа Жака вернется на Эстею, это уже будет совсем другая жизнь.