Медведев Михаил. Злая Звезда

   Подумав о друзьях, Жак сразу вспомнил Дифора. Его губы тронула мимолетная улыбка. Отважный капитан никогда не подводил своего короля. Он наверняка успел вывезти Элеонору из Глогара. Можно не сомневаться, что сейчас он укрыл ее в надежном месте. Вероятно, даже и за пределами планеты. Было бы чудесно, если бы Дифор догадался погрузить Эльку в анабиоз, пока всё не закончится. Иначе несносная девчонка наломает дров.
   Жак лег на дно клетки. Ждать дальше не имеет смысла. Спасения не будет. Верные гвардейцы не ворвутся в узилище и не освободят своего короля. Пришла минута истины, когда он должен выполнить свой долг. Король начал старательно проговаривать сложные слова кодового заклинания. После того как он повторит его двадцать четыре раза, в его голове сработает умная кибернетическая бомба. Хитрое устройство вводилось в мозг всем особам королевских кровей и носило название: «лекарство от позора».
   «А если не сработает?» – забеспокоился Жак и представил себе, как он, отпрыск великой и гордой династии, стоит на коленях перед плахой. От отвращения король даже прекратил чтение заклинания. «Ничего. Есть еще один способ», – успокоил себя король и остановил сердце. Перед глазами поплыли радужные круги. Жак почувствовал, что куда-то проваливается. «Получается», – решил он. Сердце снова забилось ровно и сильно. Ужасно захотелось есть. Узник сел, дотянулся до упаковок с едой и жадно разорвал зубами пакет. Процесс жевания отвлек его от грустных мыслей, а неразумное тело наивно обрадовалось свежим калориям, попавшим в желудок.
   Игла, выстреленная из парализатора, вонзилась в спину. Мышцы Жака сковало судорогой, и он повалился на бок. Из открытого рта выпал кусок недоеденного хлеба. Тяжелые удары сотрясли стены просторного каземата. Кирпичи, которыми был заложен вход, с грохотом посыпались на пол. Жак утратил способность шевелиться, но краем глаза мог видеть окружающую обстановку. Первыми в камеру вошли солдаты в тяжелых скафандрах. Без оружия. В толстых перчатках они сжимали маленькие черные коробочки парализаторов. Жак не удержался от мысленной похвалы своим тюремщикам. Они учли всё. Высокопоставленному заключенному не удастся отнять у них оружие, даже если каким-то чудом он сможет сдвинуться с места. У охраны просто нет оружия. Неповоротливые силуэты окружили клетку. Сквозь их плотный строй с трудом протиснулся абсолютно голый мужчина с синеватым оттенком кожи. Он нес в руках связку цепей. Жак не сразу догадался, почему этот человек обнажен, а когда понял, то ему захотелось рассмеяться. Несчастного раздели, скорее всего, только для того, чтобы он не смог пронести в камеру никакого оружия или, скажем, яда.
   Мужчина забрался под висящую на цепях клетку и очень старательно приковал руки и ноги Жака к прутьям. Закрепив железные звенья хитрыми замками, он уступил место другому голому рабочему, который весело помахивал дисковой пилой и делал вид, что не замечает направленных на него парализаторов. Бешено вращающийся диск на несколько секунд заинтересовал Жака. Но он быстро оставил мысль завладеть инструментом. Подобной игрушкой очень трудно вскрыть твердый панцирь тяжелого скафандра.
   Рабочий мигом перерезал все прутья вокруг Жака, и король шмякнулся на пол вместе с большим куском решетки, к которой его приковали. Похоже, мятежники предусмотрели всё, кроме «лекарства от позора». Жак попытался прошептать первую фразу заклинания. Тяжелый язык с трудом ворочался во рту, и изгорла вырывался только нечленораздельный хрип. Нужно подождать, пока пройдет действие парализующего вещества. В крайнем случае, он всегда сможет остановить сердце.
   Между тем дурацкое представление шло своим чередом. Каждое действующее лицо в этом незамысловатом спектакле появлялось на сцене в свое время и прекрасно знало свою роль. В камеру вошли четыре носильщика. Охранники освободили им дорогу. Носильщики с видимым напряжением оторвали от пола тяжелую решетку с надежно прикрепленным к ней Жаком и потащили ее к выходу. При преодолении пролома в стене возникла первая трудность. Решетка никак не хотела пролазить в дыру плашмя. Носильщикам пришлось наклонить ее и протащить Жака боком, как шкаф.
   В коридоре, куда они попали, было нестерпимо жарко. Мутанты поддерживали здесь комфортную для себя температуру. Вдоль стен угрюмыми шеренгами выстроился «почетный караул». Каждый воин держал в руках парализатор, направленный на обездвиженного короля. «Как же они меня боятся! Будто я волшебник или даже сам князь теней?» – с детской гордостью подумал Жак.
   Обильный пот залил лицо короля, и отследить дальнейший маршрут своего перемещения он уже не смог. Путь показался ему длинным и трудным. Носильщики задыхались от усталости и ругались всё громче. Громоздкая конструкция с трудом вписывалась в узкие повороты. О сохранности королевского тела рабочие совершенно не заботились. Шершавые стены коридоров безжалостно царапали кожу. Мучительное путешествие завершилось в большой круглой комнате. Яркий свет больно полоснул по глазам. Жак чуть не разрыдался от бессилия. Он ведь даже не мог сощуриться. Чья-то рука заботливо стерла пот с его лица и повернула голову набок. Зрачки медленно привыкали к освещению, и силуэт мужчины в черном плаще не сразу проявился из белесых пятен и красноватых вспышек, бурлящих перед глазами.
   – Здравствуйте, ваше величество, – человек помахал рукой. Его иссушенное, покрытое странными крапинками лицо озарилось счастливой улыбкой.
   «Издевается, подлец, – озлобленно рассудил Жак. – Желать здоровья приговоренному к смерти как минимум невежливо. Тем более невежливо называть величеством низложенного короля».
   – Вы никогда не видели моего лица, господин Дкежрак, и поэтому не узнаете меня, – словно прочитав мысли Жака, незнакомец изменил обращение. – Между тем мы уже встречались. Я тот человек, который отобрал у вас корону. Меня зовут Муратон. Вы можете не отвечать на мое приветствие, господин бывший король, – любезно разрешил узурпатор. – Я и так знаю всё, что вы можете сказать. Прошу не держать на меня зла.
   – Мерзавец! – наконец произнес Жак.
   Это с мучениями выдавленное слово отозвалось болезненной резью в горле.
   – Мы с вами всего лишь часть системы, созданной вовсе не нами, – невозмутимо продолжил Муратон. – Я лично ничего не имею против вас. Вы мне даже симпатичны. Я уважаю людей, готовых умереть за свои убеждения. Сам из таких. К сожалению, у вас не было выбора, и вы ни на что не могли повлиять. Только по воле случаявы стали главным процессором в той системе, которую ядолжен разрушить.
   – Зачем? – прохрипел король. – Ведь систему можно просто изменить.
   – Она неэффективна. Судите сами: никто не встал на вашу защиту. Ни ваша армия, ни ваши спецслужбы. Даже правительство в течение суток присягнуло мне в полном составе. С вами остались только ваша жена и ваши друзья. И я завидую вам. Если я потеряю власть, то рядом со мной не будет никого.
   – Что с королевой? Она жива?
   – Пока да, – охотно подтвердил Муратон. – Вчера ночью ваша жена и ваш друг, капитан Дифор, пытались похитить корону из Государственного банка. Не обошлось без жертв, но они остались живы. Правда, вашим друзьям не удалось испортить грядущую церемонию передачи власти, так как оригинал короны хранится в подземном сейфе, а они добрались только до голографической копии. Однако попытка оказалась весьма впечатляющей. Во избежание недоразумений я распорядился изготовить вот это, – Верховный правитель Эстеи достал из складок плаща толстый серебряный обруч. – Ее отлили на моих глазах из обычного канделябра. Кто знает, возможно, вашим друзьям всё-таки удалось подержать в руках настоящую корону и сложно угадать, какие манипуляции они с ней произвели. Вполне могли пропитать ее составом, который убережет ваш мозг от кислородного голодания в момент смерти, чтобы потом выкрасть вашу отрубленную голову.
   Жак едва заметно улыбнулся. Подобная комбинация была бы в стиле Элеоноры.
   – Они ошиблись в одном, – голос Муратона стал еще радостней, – казнь состоится не завтра утром на площади, а прямо здесь и сейчас.
   Грудь короля прорезала острая боль. Тело напряглось и выгнулось мостом. Несмотря на паралич, мускулы скрутила предсмертная конвульсия. Жак отстраненно наблюдал за происходящим, заботясь только о том, чтобы сердце не начало биться вновь. Перед мутнеющим взором мелькнуло перекошенное лицо Муратона. Откуда-то появился синекожий гридер. Слишком поздно. Он ничего не успеет сделать. Сознание погасло. Боль в груди осталась.
   – Он больше не сможет повторить это, – Жак услышал незнакомый голос, с сильным гридерским акцентом и открыл глаза.
   – Ты в этом уверен? – Муратон хмуро заглянул в лицо короля. – Если он не дотянет до казни, то испортит мне инаугурацию. Да и легитимность окажется под вопросом.
   – Не сомневайтесь, правитель. Я ввел в его сердечную мышцу автоматический кардиостимулятор. – Жак краем глаза заметил, как чья-то рука вытащила из его груди толстую иглу. – Сердце короля не остановится даже после того, как палач отрубит ему голову. Продолжительная агония должна доставить немало удовольствия вашим подданным.
   – Я тоже так думаю, – Муратон оттер гридера в сторону и извлек из-за пазухи продолговатую коробочку, оклеенную пурпурным бархатом. Дамы среднего достатка обычно хранят в таких дешевые жемчужные колье, но Верховный правитель Эстеи держал там шприц, наполненный зеленой жидкостью.
   – Это яд, – сказал он, ощупывая руку Жака. – Прекрасный гридерский яд замедленного действия. Если вам каким-то чудом удастся избежать казни, он убьет вас к завтрашнему вечеру. Противоядия не существует. Пересадка мозга не поможет. Яд воздействует на центральную нервную систему. Даже если вашим друзьям удастся устроить побег, далеко вы не уйдете. Всё, чего они достигнут, – это тайно похоронят вас со всеми почестями.
   – Мерзавец! – Жак почувствовал, как смертоносная жидкость проникает в его кровь.
   – Эй, кто-нибудь, – слегка повысив голос, произнес Муратон, – заткните ему рот. А то знаю я эти королевские штучки: «лекарство от позора», бомба в мозгу. Тиноры должны ответить за свои преступления, и они за них ответят.

* * *

   – Уже почти все собрались, – с грустью произнес Дифор, осторожно наблюдавший из-за шторы за центральной площадью Глогара. – Шоу скоро начнется.
   – А у нас почти всё готово, – радостно сообщил Виктор, хлопочущий над клоном Жака. Он уже приладил один из контактов репликатора к его выбритой голове и теперь занимался распутыванием проводов. Гигант, внешне неотличимый от короля, недовольно морщился и обиженно поджимал губы, однако вел себя вполне мирно и даже не хныкал. В его надежно очищенную от информации голову просто не могла прийти мысль о недовольстве или противодействии. В некотором смысле существо было счастливо. Его серую жизнь скрашивала вазочка, наполненная сладостями. Виктор регулярно запускал туда руку и поощрял своего подопечного разными вкусностями.
   – Место, по-моему, мы выбрали не совесем удачно. Засыплемся раньше времени, – Виктор, боясь простуды, не поднимал лицевой щиток скафандра, и поэтому его голос из шлема звучал гулко и авторитетно.
   – Засыплемся, – согласился с Виктором Дифор. – Во всех окнах по десятку зрителей, и только наши занавешены. Надо кому-нибудь встать у окна.
   – Ты предлагаешь встать мне? – саркастически поинтересовалась Элька. – Меня каждая собака в Глогаре знает. Кстати, Дифор, после того, как мы навестили банк, ты тоже стал весьма популярен. Давайте все дружно высунемся в окна. Ложа Муратона, если не ошибаюсь прямо напротив. Мы сможем помахать ему и улыбнуться.
   – Если про меня знают, значит, кто-то из охранников выжил, – с надеждой констатировал Дифор.
   – Никто не выжил. Об этом писали во вчерашней газете. Напечатали снимки с охранной видеокамеры. Ты выглядел превосходно, а вот у меня прическа была какая-то растрепанная, – Элеонора изящно послюнявила пальчик и перелистнула страницу толстого фолианта. Со стороны могло показаться, что, удобно устроившись на диване, она внимательно изучает серьезный научный труд. На самом деле на Элькиных коленях лежал Эстейский вариант Кама-Сутры. Издание, безусловно, интересное и познавательное, но Виктор не нашел там ничего для себя нового. Кстати, эта книга была единственной в библиотеке маркиза, квартиру которого они захватили сегодня ночью.
   – Газеты я использую исключительно по прямому назначению. То есть в гигиенических целях. – Капитан отошел от окна и плеснул в стакан немного воды из графина, напоминавшего по форме мужской половой орган.
   – Не отвлекайся, – Элька нахмурилась. – Следи за площадью.
   – У меня появилась одна мысль. Сейчас вернусь, – Дифор поставил стакан и торопливо скрылся в соседней комнате. Из прихожей раздалось громкое и настойчивое треньканье дверного звонка. Виктор сорвался с места, но Элька властным жестом остановила его.
   – Лучше наблюдай за эшафотом, – приказала она. – Таторк знает, как поступить.
   Таторк действительно знал, что делать. Он сидел в прихожей, проклиная свою невезучесть, и держал на мушке служанку маркиза. Каждый раз, когда в дверь начинали барабанить гости, мечтавшие насладиться зрелищем казни из окон роскошной квартиры, служанка громко ругалась и кричала, что маркиз сегодня никого не принимает. Кажется, в будущем у хозяина дома будут большие трудности в делах. Среди отправленных восвояси гостей оказалось немало важных персон из ближнего окружения самого Муратона.
   – Начинается, – громко сообщил Виктор, сменивший у окна Дифора. – Солдаты на крышах стреляют в воздух.
   Элеонора отложила книгу и взяла в руки репликатор.
   – Скажи, когда Жак положит голову на плаху, – велела она. – Если позволишь, я не буду смотреть сама.
   Виктор кивнул и еще раз окинул площадь взглядом. Многоголовая толпа плотно обступила квадратный эшафот, приподнятый над мостовой на высоту человеческого роста. Тройная цепь солдат с трудом сдерживала напор разгоряченной массы народа. Примыкающие к площади улицы были запружены празднично одетыми людьми. На балконах и фонарных столбах висели гроздья любопытных мальчишек. Некоторые особо активные зрители пытались забраться на счетверенные зенитные установки, дежурившие по углам площади. Солдаты громкими криками и ударами прикладов отгоняли наглецов.
   Крыши домов, окружавших площадь, были забиты горожанами еще плотнее, чем площадь. Удивительно, как не падали они с покатых скатов? Солдаты из сил оцепления еще ранним утром заняли удобные позиции на дымовых трубах и теперь являлись обладателями самых удобных мест. Сейчас они могли бы сколотить себе небольшое состояние, просто сдавая трубы в аренду, но четкий приказ, подкрепленный серьезной угрозой, не позволял им думать ни о чем, кроме выполнения воинского долга. Солдаты вразнобой стреляли в небо над площадью, предотвращая возможное применение сквозных телепортов. От вероятной высадки десанта главную площадь Глогара прикрывал бут-грандер, установленный сегодня ночью в соседнем переулке.
   В толпе также мелькали черные комбинезоны имперских гвардейцев. Их отпустили с осточертевших звездолетов подышать свежим воздухом и немного поразвлечься на покоренной планете. Заодно они должны были присмотреть за съемочной группой центрального новостного канала Кибер-Империи. Зеленые жилеты телеоператоров энергично перемещались по площади, занимая удобные точки.
   – Электроды на месте? – спросила Элька, поглаживая кнопку репликатора.
   Виктор приложил к лицевому щитку скафандра пластину бинокля. Два пятна электродов контрастно выделялись на гладкой поверхности большого дубового чурбака. Сегодня ночью Дифор приклеил их там. Не сам, конечно, а подкупив через своего агента одного из плотников. Тот же самый агент крикнет Жаку на русском языке, куда нужно положить голову.
   Виктор этой ночью тоже не спал. Он занимался похищением клона Жака из балагана. Это было несложно. Надсадно ноющие костяшки пальцев – не самая большая проблема в жизни, а сломанную челюсть владельца передвижного зоопарка можно даже засчитать как доброе дело, которое обязательно зачтется на том свете.
   – Ведут, – сказал Виктор, когда увидел, что солдаты расчищают проход в толпе.
   – А вот и мы, – сообщил Дифор, появляясь из соседней комнаты. За шкирку он волок хозяина квартиры. Изрядно помятый аристократ вяло отпихивался от капитана. На лице маркиза сияли многочисленные синяки и кровоподтеки – последствия внезапного ночного вторжения.
   – Убери его, – приказала Элеонора.
   – Почему? Выставим в окошке, – заартачился Дифор. – Хоть какая-то маскировка.
   – Убери, – процедила Элька. Она неотрывно наблюдала за Виктором, надеясь по выражению его лица понять, что происходит на улице.
   – Это произвол! Вы ответите! – взревел маркиз и неожиданно вырвался из рук Дифора. Вспышка выстрела осветила комнату. Хозяин дома повалился на паркет. Несколько раз дрыгнув ногой, он затих навсегда.
   – Зачем? – Элеонора осуждающе посмотрела на Дифора. – Он был совершенно неопасен.
   – Беру пример со своей королевы, – огрызнулся капитан. – Тебя никогда не останавливала чья-то кровь. Лишь бы это была не кровь твоего драгоценного Жака. Сколько душ мы оставили на Надежде? Тебе они не снятся? А мальчишки, которых ты прикончила в банке? Чего ты добилась, убив чьих-то детей и отцов?
   – У тебя истерика, Дифор, – Элька отложила репликатор и подошла к капитану.
   – Вижу короля, – доложил Виктор. Он мог и не сообщать об этом. От восторженного воя толпы задребезжали стекла и заколыхались тяжелые шторы на окнах. Клон беспокойно заерзал на стуле. Виктор строго посмотрел на него и одарил большой конфетой. Тот послушно затих и начал пускать густые шоколадные слюни.
   Жака везли в клетке, установленной на орудийном лафете. У Виктора эта картина вызвала ассоциацию одновременно с казнью Пугачева и похоронами Брежнева.
   – Ты же ни перед чем не остановишься! – прохрипел Дифор, с ужасом наблюдая, как Элеонора приближается к нему. – Ты убила двадцать человек одним движением руки. Ты чудовище с иной стороны реальности. Демон, не ведающий жалости. Будь проклят тот день, когда Жак нашел тебя в разгромленной гридерской лаборатории.
   – Я не монстр, – прошептала Элька, нежно глядя на Дифора снизу вверх. Сейчас она казалась особенно маленькой рядом с дрожащим от бешенства капитаном. Виктор искоса посматривал в их сторону. На всякий случай он положил руку на заткнутый за пояс лучемет и едва заметным движением пальца снял его с предохранителя. Он опасался неадекватных действий Дифора. Тем более что капитан всё еще сжимал в своей подрагивающей руке бластер, из которого прикончил маркиза.
   – Тебя нельзя убить! – Лицо Дифора стало белее накрахмаленного воротничка, за чистотой которого капитан следил очень тщательно.
   – Ты пытался это сделать, – спокойно констатировала Элеонора.
   Капитан как подкошенный рухнул на колени и разрыдался. Королева ласково обняла его за плечи и прижала взлохмаченную голову к груди.
   – Там. В банке. Когда мы поднимались на крышу, – всхлипнул капитан. – Я хотел выстрелить тебе в спину. Сначала у меня заело курок, а потом сгорела батарея…
   – Значит, я права, – Элька погладила его по волосам.
   – Там тысячи людей, – Дифор мотнул головой в сторону окна и умоляюще заглянул ей в глаза. Теперь он взирал на нее снизу вверх. – Там женщины, дети. Не трогай их, прошу тебя.
   – Я надеюсь, нам хватит репликатора.
   – Поклянись!
   – Клянусь. Горожане не пострадают. Я сделаю всё от меня зависящее, – она встала на колени рядом с ним. – Если ты увидишь, что я теряю контроль над собой – бей меня рукояткой бластера по голове. Убить не убьешь, а сознание я, наверное, потеряю.
   – Он поднимается на эшафот, – сообщил Виктор.
   – Отлично, – Элька бросилась к репликатору. – Я готова.
   Дифор подошел к окну и выглянул наружу через плечо Виктора.
   – Слишком шумно, – сказал он ему на ухо. – Боюсь, лазутчик не сможет подать сигнал королю.
   – Не учли, – Виктор нервно провел тыльной стороной перчатки по лицевой части шлема, как будто пытался стереть выступивший на лбу пот.
   Два солдата в тяжелых скафандрах тащили Жака вверх по ступеням. Король едва переставлял ноги. То ли сильно ослабел после длительного заключения, то ли его здорово избили или, может быть, накачали транквилизаторами.
   Похоже, Муратон решил вдоволь поглумиться над сверженным правителем Эстеи. На Жаке не было никакой одежды, если не считать серебристой короны и кляпа, торчащего изо рта.
   – Это конец, – одними губами произнес Дифор. – Мы проиграли.
   Из-за гвалта толпы Виктор не разобрал его слов, но Элеонора расслышала их, хотя он и стоял к ней спиной.
   – Почему мы проиграли? – испуганно пискнула она, бросаясь к окну.
   – На нем корона, – объяснил капитан. – Даже если он поймет сигнал моего агента, он не сможет прижаться головой к датчикам.
   – На нем и должна быть корона, – убежденно прошептала Элька. – Муратон сорвет ее перед казнью. Это необходимо для имитации легитимной передачи власти.
   – Ты уверена?! – грозно поинтересовался Дифор. – Он может сорвать ее и после казни, и, вообще, Муратон плюет на старые традиции. Почему ты думаешь, что сейчас он поступит так, как надо тебе?
   Элька отвернулась и сделала вид, что не слышала вопроса. Стражники, палач в бархатном красном камзоле и приговоренный к смерти Жак топтались на досках эшафота. По-видимому, чего-то ждали. По ступеням поднялся судья. В руках он держал свиток с приговором и украшенный золоченой резьбой посох, символизирующий мудрость и силу правосудия. Дифор точно помнил, что посох должен быть из простого дерева, причем вырезать его полагалось раскаявшемуся преступнику из брусьев виселицы, на которой казнили осужденного по ошибке человека. Тогда это означало бы неподкупность суда и презумпцию невиновности. Однако, судя по богатой резьбе, эти два пункта теперь были отменены, как пережиток монархии.
   Церемония всё не начиналась. Кто-то невидимый будто играл на нервах заговорщиков. Небо полыхало от непрерывной пальбы из лучеметов. Зенитки то и дело оглашали площадь нестерпимым стрекотом, засыпая толпу стреляными гильзами. Виктор попытался в уме прикинуть, на сколько хватит зарядов у стрелков на крышах. Получалось, что не больше чем на полчаса, даже если каждый из них прихватил с собой по десятку обойм про запас.
   Взревели фанфары. Виктор только сейчас заметил установленные под эшафотом черные колонки акустических систем. Всё-таки прогресс добрался и до этой забытой Богом планеты. В окне дома напротив появился человек в белоснежных одеяниях. Над толстым накрахмаленным жабо торчала маленькая змеиная головка Муратона. Толпа возликовала.
   – Вот теперь действительно начнется, – мрачно заметил Дифор.
   – Не могу понять, что не так с Верховным правителем? – задумчиво произнес Виктор.
   – Он без скафандра, – капитан скосил глаза на Эльку. Женщина застыла и стала похожей на каменное изваяние. Пальцы судорожно сжались на корпусе нейрорепликатора.
   – Точно, – Виктор хлопнул себя по лбу и тоже бросил осторожный взгляд на Элеонору.
   – Сегодня, в пятидесятый день солнечного противоборства, – динамики разнесли над площадью голос судьи, – я, милостью Верховного правителя воплощенный демон правосудия на Эстее, справедливейший Каруляпик, осчастливливаю народ приговором самому кровавому злодею нашего мира.
   – С таким именем ему следовало бы работать в цирке, – горестно прокомментировал Виктор.
   – Что будем делать? – тихо спросил Дифор, сжимая пальцами рукоятку лучемета. – Может, рискнем? Жест отчаяния? А?
   – Самоубийство, – покачал головой Виктор. – Стоит нам высунуться, и через пять секунд от этого дома останется один фундамент, а праздник торжества справедливости благополучно продолжится без нас.
   – Кое-кто в любом случае досмотрит представление до конца, – Дифор многозначительно покосился на Элеонору. Виктор не понял странного намека.
   – Блин, подойди ко мне, – бесцветным голосом попросила Элеонора. Он послушно сделал три шага и вдруг осознал, что его судьба решена окончательно и бесповоротно. Именно эти три шага лишили его будущего, и это не Жак сейчас стоит на эшафоте, а именно он, Виктор Блинов, и именно ему судья с дурацким именем читает приговор.
   – Будешь управлять репликатором, – распорядилась Элька, вручая ему коробку. – Смотри не перепутай кнопки.
   – Она тут одна, – удивился Виктор.
   – Вот ее и нажмешь, – Элеонора показала, куда нужно давить, и повернулась к Дифору. – Вместе с Таторком займи позицию у входной двери. Скоро у нас будут гости. Если хоть один из них переступит порог до окончания казни, я найду тебя даже после смерти и буду вечно издеваться над твоей душой. – Элька понизила голос. – Яочень прошу тебя, Дифор. Пожалуйста. Помоги мне.
   – Будет исполнено! – Капитан щелкнул каблуками и вышел из комнаты.
   В комнате осталось трое. Как в старые добрые времена: Элька, Виктор и Жак. Внешне всё правильно, а по сути… Жака изображает тупоголовый клон, Элька изменилась настолько, что порою Виктор даже сомневается, та ли эта девушка, вместе с которой он работал в одной конторе на Земле.