Мэнби Крис. Месть моя сладка

   В кабинке я просидела около получаса, прислушиваясь к грохоту музыки и диким возгласам, доносившимся из зала. Скучать мне не давали. Каждые несколько минут в туалет забредали дамочки, которые, хихикая или плача, рассказывали о том, как их пригласили танцевать или, наоборот, коварно бросили. Наконец до моих ушей донеслось сладкое воркование Джулии и Айрин.
   — Конечно, это должно было случиться, — говорила Джулия. — Она ведь совсем за собой не следит. Будь я мужчиной, тоже послала бы се куда подальше.
   — Угу, — поддакнула Айрин.
   — Она ведь даже косметикой не пользуется! А одевается как? Мешок картофеля и то выглядит куда соблазнительнее. А сегодня какое платье напялила? Трапецию! На месте мужчины ты возбудилась бы от трапеции? И ведь главное — я предложила ей помочь выбрать подходящий наряд, но она отказалась. У нее, видите ли, «собственный стиль». Она, наверное, даже не заглядывает в модные магазины. И вообще, Айрин, она жуткая задавака… Я бы нисколько не удивилась, узнав, что она лесбиянка.
   При этих словах я вдруг словно в далекое прошлое перенеслась. Школу вспомнила, автовокзал, нашу улицу. Ясное дело, речь шла обо мне, сомневаться в этом не приходилось. Что же делать? Как ни в чем не бывало выйти из кабинки и сделать вид, будто я ничего не слышала? Или оставаться внутри до скончания века? Я предпочла последнее. Пусть не до скончания века, но хотя бы до тех пор, пока они не уберутся.
   Однако подруги мои, похоже, никуда не торопились. Джулия продолжала:
   — Уехала из города, чтобы высшее образование получить, но потом все равно к нам вернулась. Представляешь, она даже толком компьютером пользоваться не умеет! А как-то давно ее, между прочим, арестовали за мелкую кражу в магазине!
   К этому времени я уже начала разрабатывать план, как прикончить предательницу.
   Минуты казались мне часами. Я зажала уши и принялась сосредоточенно изучать затяжку на колготках. И вдруг в мою дверь забарабанили — верный признак того, что кому-то не терпелось попасть внутрь.
   — Эй, сколько можно? — ворвался в мои уши нетерпеливый голос Джулии. — В чем дело-то? Понос у вас, что ли? Совесть надо иметь!
   Я попыталась изменить голос до неузнаваемости.
   — Пока не могу выйти! — пропищала я. — А что, другими кабинками нельзя воспользоваться?
   — Нет! — послышалась резкая отповедь. — В одной сиденья нет, а в другой весь унитаз туалетной бумагой забит. Так что пошевеливайтесь! Мы все равно не уйдем.
   Она решительно лягнула дверь ногой. Я поняла, что выбора у меня нет.
   — Ладно! — Я встала и для пущей убедительности дернула цепочку сливного бачка. Что ж, выйду с высоко поднятой головой. Посмотрю Джулии прямо в бесстыжие глаза, и пусть ей стыдно будет…
   Однако вышла я с поджатым хвостом. Или, если быть точной, потупив взор.
   — Ой, Элисон, это ты? Чего же ты сразу не сказала? Она только что операцию перенесла, — пояснила Джулия, глядя на Айрин. — Девчонки, я сейчас отолью, и мы еще выпьем, ладно? — Неожиданно она хихикнула и лукаво посмотрела на меня. — Надеюсь, ты не слышала, как я тут про Бриджет сплетничала?
   Бриджет, как и я, работала в компании «Хаддерстон хеви инжиниринг» помощницей секретарши. Все считали, что она как бы не от мира сего. Вивальди, например, любила.
   — Я ей не скажу, — пропищала я, прекрасно понимая, что Джулия нагло врет. Однако мне ничего не оставалось, как поверить ей. В противном случае живой меня бы не отпустили.
   Именно тогда мне следовало решиться и взять такси. Попросить водителя подождать у дома, пока я выпрошу у Эммы деньги. Но вместо этого, полуживая от страха, я позволила Джулии и Айрин увлечь меня к бару и перелопатить мою биографию таким образом, чтобы она походила на историю жизни Бриджет. Я делала вид, что верила, хотя знала наверняка: Бриджет к мужчинам на пушечный выстрел не подходила, и уж тем более не была помолвлена. И белье она носила модное и тонкое, а никак не хлопчатобумажное.
   — Как он тебе? — спросила вдруг Джулия и так наподдала мне локтем, что из моего стакана «бакарди» с кока-колой посыпались кубики льда.
   — Кто? — с недоумением спросила я. И, проследив за ее взглядом, не увидела никого, кроме сутулого дылды, которого, похоже, только что выпустили из тюрьмы, где заключенных ежедневно молотят по физиономии чугунной сковородой.
   — Вон тот парень, — сказала Джулия, подтверждая мои худшие опасения. — В рубашке от Дольче и Габбаны. Это мои любимые модельеры. Джинсы потрясные кроят. Хочешь, познакомлю тебя с ним? — добавила она, не переводя дыхания. — Его зовут Барри.
   — М-м-м…
   Но Джулия уже все решила за меня. Не прошло и минуты, как Барри присоединился к нам и, потягивая коктейль, принялся тараторить про свой мобильный телефон на малопонятном мне жаргоне.
   — Представляешь, у него мобильник есть! — возбужденно дыша, зашептала мне на ухо Джулия.
   Как будто я сама не слышала! Я с трудом не поддалась соблазну сказать, что в наше время даже мой отец без телефона сотовой связи шагу не делает.
   — У него и машина есть, — громко шепнула мне Джулия, распаленная от выпивки.
   — Какая?
   — «Марк-II-гольф». А стереосистема обошлась ему дороже колес!
   Почему-то все это окончательно убедило меня, что Барри герой не моего романа.
   — По-моему, он тебе подходит, — продолжала Джулия. — Как считаешь? И руки у него длинные.
   Верно. В противоположность коротким ногам. И это придавало Барри карикатурную схожесть с гиббоном.
   — А волосы какие! — восторгалась Джулия. — Клево, да?
   Опять в точку попала. Волосы у гиббона и впрямь были ухоженные. Тем хуже для Барри: у меня железное правило — не сближаться с мужчинами, которые тратят на уход за шевелюрой больше времени, чем я.
   — Пригласи его танцевать. По тому, как мужчина танцует, можно безошибочно судить, каков он в постели.
   Я с грустью подумала, что Дэвид отплясывал с грацией одноногого кенгуру.
   — Давай же! — Джулия подтолкнула меня к Барри. — Потанцуй с ним. Не то всем скажу, что ты лесбиянка, — добавила она, хохотнув.
   «И поделом мне», — подумала я, собираясь войти в первый круг ада.
   — Потанцуем? — спросил меня Барри.
   Джулия с готовностью закивала.
   — Идите, — предложила я. — А я послежу, чтобы никто не спер ваши напитки.
   Но Барри все-таки потащил меня на танцплощадку, одной рукой облапив за ягодицы.
   Для первого танца музыку мы с ним выбрали не самую подходящую. Ритм был рваный, медленные пассажи чередовались с забойным соло ударника, которое требовало от танцора немалой прыгучести, присущей, скажем, бешеному кузнечику. И Барри послушно дрыгался передо мной, вертя тазом в столь опасной близости от моего лона, что мне стало не по себе. Я старательно пятилась, он наступал, я еще пятилась, а он все равно наступал, пока я не прижалась спиной к зеркальной стене.
   Мне оставалось лишь раствориться в воздухе либо елозить по зеркалу, надеясь, что Барри не попытается ко мне прижаться.
   Но Барри, очевидно, только об этом и мечтал.
   — Ну хорошо, — сказал он, наклоняясь ко мне и обдавая меня тошнотворным запахом перегара. Губы его вытянулись вперед трубочкой.
   Я метнула на него затравленный взгляд. Господи, какая наглость! Я еще фамилии его не знаю, а этот тип уже целоваться лезет!
   И вдруг музыка изменилась. Ритм ее сделался совершенно бешеным, свет погас, и замелькал хоровод ослепительных разноцветных вспышек. Силуэты танцующих, поочередно выхватываемые огнями из темноты, на мгновение, казалось, застывали в самых причудливых позах, словно в театре теней. Барри отшатнулся, и мне показалось, что в его глазах отразился испуг. Вот и чудесно, подумала я, не будет приставать со своими слюнявыми поцелуями. Но уже в следующий миг, к моему ужасу, он обрушился прямо на меня, сграбастав обеими руками, и принялся судорожно извиваться.
   Я уже собралась было схватить его за мошонку и оторвать ее, к чертовой матери, как вдруг меня словно током ударило: долговязое тело Барри обмякло, и он мешком рухнул к моим ногам. Губы его странно подергивались, выпученные, как у рака, глаза угрожающе покраснели.
   — Помогите! — визгливо выкрикнула я.
   Вокруг нас все продолжали танцевать как ни в чем не бывало. Все было точь-в-точь как во время злополучного приступа аппендицита, заставшею меня посреди универсама. Никому не было ни малейшего дела до бедного Барри. Танцующие лишь беззлобно поругивались, когда на него наступали.
   — Помогите! — снова заорала я.
   Физиономия Барри темнела на глазах.
   С отчаянной решимостью я подхватила несчастного под мышки и поволокла к краю площадки. Только тогда ошалевший от шума диджей наконец заметил, что в его королевстве не все в порядке.
   Музыка внезапно стихла, и все как по команде уставились на меня.
   — Помогите! — взмолилась я. — Есть здесь врач?
   Ответом мне была гробовая тишина.
   — Медсестра? — в отчаянии возопила я. — Фельдшер на худой конец?
   — Расступитесь! — послышался вдруг мужественный голос. — Я ветеринар.
   Ветеринар? Да, конечно, в какую-то минуту Барри мне самой казался орангутангом, но все же сейчас я не слишком четко понимала, какую помощь ему способен оказать звериный врачеватель.
   А тот, похоже, свое дело знал. Опустившись рядом с бьющимся в судорогах Барри, он принялся не мешкая оказывать первую помощь. Перекатил на спину, раскрыл ему рот и запустил внутрь пятерню, проверяя, не мешает ли что-либо нормальному дыханию. Ноги Барри перестали дергаться, да и тело заметно расслабилось. Я решила, что он, быть может, и не испустит дух.
   — Эпилепсия, — уверенно провозгласил ветеринар, убедившись, что жизни его пациента больше ничто не угрожает. — Из-за мелькающих огней, наверное. А вы разве не знали, что ваш приятель страдает эпилепсией?
   Перехватив укоризненный взгляд коровьего доктора, я догадалась, что вопрос обращен ко мне.
   — Он вовсе не мой приятель, — с обидой возразила я. — Мы с ним без году неделя знакомы. Я даже не знаю, кто он такой.
   — С кем он сюда пришел? — осведомился ветеринар, обводя глазами толпу.
   — Понятия не имею.
   — Это мой брат, — сказала девушка с длиннющими, как у Барри, руками.
   Пока она проталкивалась к нему, я воспользовалась всеобщим замешательством и улизнула.
   Ни Джулии, ни Айрин поблизости не было, но меня, признаться, это ни капельки не волновало. Мне хотелось лишь одного: сбежать отсюда. Бросив напоследок прощальный взгляд на распростертого на полу Барри, я вдруг увидела, что ветеринар смотрит прямо на меня. Даже в темноте можно было заметить, что глаза у него иссиня-голубые. По спине у меня пробежали мурашки. Мне вдруг захотелось поверить в то, что эти глаза я вижу не в последний раз.
   Только я, по-моему, способна знакомиться с привлекательными мужчинами при столь нелепых обстоятельствах. Синеглазый кошачий лекарь наверняка подумал, что лишь последняя стерва может столь трусливо бежать, оставив дружка на поле брани.
   Домой я потопала пешком. Путь был не близкий, особенно если учесть, что первые полмили я ухитрилась проделать в противоположном направлении. Потом зарядил дождь. Сначала на голову падали редкие, но крупные капли, а затем полило как из ведра. Мне вдруг стало совершенно наплевать на то, что я вырядилась в столь легкое платье. Меня обуяло страстное желание подхватить пневмонию. Причем непременно двустороннюю. Я подумала, как замечательно было бы отдать Богу душу прямо на месте. Но в следующий миг я представила рыдающую на моих похоронах Джулию, ее лицемерные речи о том, какой замечательной подругой я была при жизни. И тогда решила: дудки! Назло останусь жить, чтобы отомстить этой бестии.
   — Что с тобой стряслось, черт возьми? — спросила Эмма, когда я ввалилась в квартиру, промокшая до нитки. — Участвовала в конкурсе по обливанию? Между прочим, Джулия звонила. Она крайне обеспокоена твоим исчезновением. Сказала, что ты в ночном клубе врача вызывала. У тебя, надеюсь, шов не разошелся?
   — Нет, со мной все в порядке, — заверила я. — Не нужно мне было идти на танцы с девчонками со службы. Наверное, не доросла я еще до таких развлечений. Представляешь, с парнем, который со мной танцевал, вдруг эпилептический припадок ни с того ни с сего случился.
   — Какая жалость, — посочувствовала Эмма, ставя на плиту чайник. — Внешне-то он хоть как, ничего?
   — Так себе, средней паршивости.
   — Тогда не жалко.
   — Зато ветеринар, оказавший ему первую помощь, был очень даже ничего.
   — Ветеринар? А разве плохо стало какому-то слону? — изумилась Эмма. Заметив отразившееся на моем лице неудовольствие, она замахала руками. — Ладно, ладно, не буду больше! Значит, говоришь, ветеринар тебе приглянулся? А как его зовут, ты хоть спросила?
   — Нет, конечно! — возмутилась я. — Ты можешь представить, что там творилось? Да и потом, я еще, наверное, не созрела для новых знакомств. Дэвид из головы не идет. Все остальные ему, похоже, и в подметки не годятся. Боюсь, мне суждено умереть старой девой.
   — А ты не гони лошадей, — посоветовала Эмма, обнимая меня. — И не позволяй Джулии Адаме сводничать. Если, конечно, не готова лобзаться с приматами. Поверь, настанут и для тебя лучшие денечки.
   Что ж, возможно, Эмма права. Я решила, что поступлю мудро, если запасусь терпением.

Глава 4

   Настало тридцатое января. Без Дэвида я прожила целый месяц и пять дней. Я уже поздравляла себя с тем, что в последние двадцать четыре дня о нем не думала (правда, постоянно напоминала себе, что я о нем забыла, но это не в счет), когда доставили почту. На коврик под дверью шлепнулись сразу три конверта. Два из них, коричневого цвета, были адресованы Эмме. На третьем, белом, было аккуратно напечатано мое имя.
   Это меня поразило. Я никогда не получала писем. Прежде мне присылали только банковские выписки об остатках средств на кредитной карточке да еще напоминания о необходимости своевременной уплаты налогов. Может, это из «Ридерз дайджест» сообщают, что я наконец выиграла какую-нибудь читательскую викторину? Вдруг чек на целый фунт стерлингов прислали?
   Однако на конверте не было логотипа «Ридерз дайджест».
   Я ахнула, узнав фирменную виньетку «Совершенной женщины», этой библии любой современной дамы, известной так же, как журнал для девушек, которые любят прикидываться, что занимаются не только тем, что терпеливо дожидаются, пока их возьмут замуж.
   «Уважаемая мисс Харрис! — начиналось письмо. — Мы рады известить Вас, что Вы стали победительницей конкурса и выиграли полностью оплаченный двухнедельный отдых в „Санта-Боните“ на сказочном острове Антигуа».
   О Господи! Я победила! Я вмиг оказалась на седьмом небе. Отдых на сказочном острове — именно этого мне недоставало после месяца кошмарного прозябания без Дэвида Уитворта. От радостного возбуждения меня пробила мелкая дрожь.
   Но до конца письмо я еще не дочитала. Вот что следовало дальше: «Весь коллектив редакции журнала был глубоко тронут стоическим поведением Вашего жениха, который денно и нощно не отходил от Вашей постели после тяжелой операции. Ни у одного из нас нет и тени сомнения: Вы и Дэвид Уитворт — безусловно, самая романтическая пара Великобритании 1998 года! В самое ближайшее время наша сотрудница позвонит Вам, чтобы договориться о времени фотосъемки. Ваше фото с женихом будет сопровождать статью о Вашей счастливой жизни. Еще раз поздравляем».
   И тут до меня дошло. Дэвид! Вот мерзавец!
   — Ха!
   Я разорвала письмо пополам и швырнула обрывки на ковер, словно они жгли мне руки.
   Можно удавиться от злости. Представляете, выиграть полностью оплаченное путешествие на двоих и добровольно от него отказаться из-за проклятого изменника по имени Дэвид Уитворт! Я принялась яростно топтать половинки злополучного письма.
   За этим занятием и застала меня спустившаяся из спальни Эмма.
   — Телефонный счет? — осведомилась она, позевывая.
   — Нет. Оплаченная путевка на двоих на Антигуа.
   У Эммы глаза полезли на лоб. Сон как рукой сняло.
   — Что?! — взвизгнула она. — Какого рожна ты тогда изображаешь пляску святого Витта? — Эмма отважно бросилась за обрывками письма и выдернула их прямо у меня из-под ног. — Какого черта? — спросила она, разглаживая их. — Что это?
   — Я же сказала, — процедила я. — Я выиграла конкурс «Совершенной женщины», путевку на Антигуа для самой романтической пары Великобритании.
   — Врешь! — Эмма быстро пробежала письмо глазами, желая убедиться, что я не вожу ее за нос и что спасенные ею бумажки — это действительно не телефонный счет. — Черт, это ведь и правда путевка на Антигуа, — ошалело промолвила она. — Трахни меня, если это не так!
   — Я бы с радостью «трахнула» тебя, — невесело усмехнулась я. — Ведь тогда мы могли бы отправиться на Антигуа вместе.
   — Они хотят сфотографировать тебя вместе с женихом, — сказала Эмма, дочитав письмо.
   — Увы.
   — Бедняжка Эли, — вздохнула Эмма. — Ну и невезуха!
   Ну и какой, скажите, смысл был в том, чтобы целый месяц не думать о Дэвиде? Из-за треклятого письма воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Я в полном одиночестве провела сочельник, как последняя дура вьщумывая, почему лучше Дэвида Уитворта нет никого на всем белом свете, а этот гнусный предатель тем временем изменял мне с Лайзой Браун.
   Как он посмел? И как посмела эта подлая тварь воспользоваться моей беспомощностью? Я уже забыла, как сама в свое время увела Дэвида у Лайзы, пока она была в командировке в Боснии.
   Я не видела Дэвида с Рождества, однако моя сестрица Джо злорадно сообщила, что встретила Дэвида с Лайзой возле ювелирного магазина «Ретнерс». Когда же я поинтересовалась, почему она такая вредная, Джо ответила, что просто не хочет, чтобы я забывала, какая Дэвид сволочь.
   Обручальное кольцо я до сих пор хранила у себя, хотя с пальца давно сняла. Теперь изящное колечко с бриллиантом покоилось в изящной, в виде сердечка с цветами, керамической шкатулке, которую Дэвид подарил мне в День святого Валентина. Я не раз подумывала о том, чтобы заявиться к Дэвиду и бросить колечко ему в рожу или на худой конец спустить в унитаз прямо в его присутствии, но Эмма меня отговорила. По ее мнению, тем самым я уронила бы свое достоинство. Куда лучше было бы просто заложить кольцо в ломбарде, а на вырученные деньги махнуть в Рио. С ней на пару, само собой разумеется. Славная получилась бы месть. Но совету подруги я не последовала. И не потому, что сочла его неразумным, нет. Просто в глубине души меня терзали сомнения: вдруг в ломбарде мне скажут, что камень в кольце, преподнесенном Дэвидом, вовсе не бриллиант, а цирконий?
   — Так что ты собираешься делать с Антигуа? — осведомилась Эмма.
   Я грустно усмехнулась:
   — Боюсь, придется позвонить в редакцию и отказаться. Скажу, что они пальцем в небо попали.
   — Может, они над тобой сжалятся? — мечтательно предположила Эмма. — И разрешат взять с собой меня.
   — Это невозможно, — простонала я. — Они рассчитывают сделать настоящее шоу из нашего путешествия. Не могут же они сообщить своим читателям, что, к сожалению, «самая романтическая пара Великобритании» распалась и теперь они рекомендуют полюбоваться фотографией очаровательной Эли Харрис в обществе любимого кота.
   — А ты попытайся, — посоветовала Эмма. — Вдруг выгорит? Кто знает, может, они тебя все-таки пожалеют?
   — Терпеть не могу, когда меня жалеют! — огрызнулась я. — Нет, Эмма, не хочу я ни канючить, ни за нос их водить. Пусть отдадут мой приз второй паре.
   — Тоже мне, альтруистка выискалась! — неодобрительно проворчала Эмма.
 
   Придя на службу, я мигом убедилась, что весть о том, как я, развлекаясь в ночном баре, бросила на произвол судьбы своего стоявшего одной ногой в могиле партнера, уже облетела всю нашу компанию. Джулия с Айрин встретили меня осуждающими взглядами.
   — Хотела бы я знать, как там этот горемыка? — громко спросила Джулия. Подойдя ко мне, она облокотилась о мой стол. — Ты нас ужасно напугала! — с фальшивой заботливостью провозгласила она. — Сбежала, даже не попрощавшись. Что мы могли подумать, по-твоему?
   — Мне захотелось подышать.
   — Мы бы тебя проводили. Этот парень, который откачал несчастного Барри, тоже про тебя расспрашивал. Сказал, что его встревожил твой вид. Он боялся, что у тебя шок.
   — Честно? — встрепенулась я.
   — Абсолютно. Он сказал, что хотел отвезти тебя в ближайшую больницу, чтобы там проверили, все ли с тобой в порядке. В итоге он меня до дома подвез. Очень славный малый. Ветеринар, как ни удивительно. Никогда еще не встречалась с ветеринаром, — с мечтательным видом вздохнула она. — Впрочем, это, наверное, то же самое, что с настоящим доктором встречаться. Даже лучше — те же деньги, но не нужно психовать из-за того, что он целый день на бабские сиськи пялится. А вымя и копыта я бы ему, так и быть, простила. Между прочим, я рассказала ему про твой аппендицит и про размолвку с Дэвидом. И добавила, что ты из-за этого такая бледная.
   — Спасибо.
   — Кстати, сегодня ты тоже отвратно выглядишь, — заявила Джулия.
   Молодец, знает, как подбодрить подругу.
 
   Позже, когда дрожащим пальцем набирала номер редакции «Совершенной женщины», я, видимо, вообще как смерть выглядела. Ответила мне сотрудница по имени Аманда.
   — Я… видите ли… — сбивчиво начала я.
   — Да? — терпеливо переспросила Аманда.
   — Я… м-м-м… конкурс выиграла.
   — Какой конкурс, милочка? Наша редакция их много проводит.
   — Э-э… я имею в виду «Самую романтическую пару».
   — Самую романтическую пару! — воскликнула она. — Что же вы сразу не сказали? Какая прелесть! Значит, вы Эли Харрис? Как я рада, что вы позвонили! — Мне показалось, что Аманда вот-вот замурлыкает от счастья. — Вы даже не представляете, как растрогала нас ваша история! Ей-богу, я чуть не разрыдалась, когда до конца дочитала. Как вы сейчас себя чувствуете, милочка? Вы поправились?
   — Да, — уныло ответила я. — Теперь все замечательно.
   — Представляю, как вам хочется отдохнуть. Антигуа именно то, что вам сейчас требуется. Да и Дэвиду нужно силы восстановить. Он у вас настоящий герой. Надо же, фактически в одиночку вас выходил!
   — Угу, — промычала я. (Теперь могу признаться, что немного преувеличила, расписывая свои страдания. Да и недуг изобрела весьма экзотический. Аппендицит по сравнению с моим «заболеванием» был не страшнее банального насморка.)
   — Вы уже решили, когда полетите на Антигуа? — спросила Аманда. — Учтите, в феврале на островах Карибского моря настоящий рай. Можете даже успеть на празднование Дня святого Валентина. Здорово, да?
   — Да, — пискнула я.
   — Впрочем, я вас, кажется, совсем заболтала. Вы сами с Дэвидом решайте, когда вам удобнее лететь. Все, что от вас потребуется, это по возвращении показать нам ваши снимки. Кроме самых интимных, разумеется. Ха-ха!
   — Послушайте, Аманда… — Я замялась, не зная, как помягче отказаться, не огорчая эту славную женщину.
   — Что, милочка? Хотите, мы прямо сейчас договоримся, когда приедете к нам на фотосъемку? У нас тут всем просто не терпится с вами познакомиться. У вас еженедельник под рукой?
   — Дело в том. Аманда, что я…
   — Приезжайте в нашу студию, милочка. Или, если вам это сложно, мы можем выслать фотографа прямо к вам домой. Я понимаю, вы, наверное, еще не совсем оправились после такой тяжелой болезни.
   Я решила, что пора уже с этим кончать, и, собравшись с духом, сказала:
   — Видите ли, Аманда, для меня все это стало полной неожиданностью. Точнее, для нас с Дэвидом. Дело в том, что после операции я выгляжу далеко не лучшим образом. Нельзя ли, учитывая это, отложить съемки до лучших времен? Пока я не приду в норму.
   — Эли, — мгновенно откликнулась Аманда, — такие пустяки не должны вас беспокоить. У нас в штате есть совершенно потрясающая гримерша, которая из любого инвалида цветущего здоровяка сделает. Она раньше в лондонском морге работала. Шучу, ха-ха! Может, согласитесь воспользоваться ее услугами, милочка? Вы даже не представляете, какие чудеса творит современная косметика!
   — Аманда, я вам лучше завтра позвоню, — поспешно заявила я. Краешком глаза я заметила приближающуюся к моему столу Джулию.
   — Хорошо, милочка, обдумайте все не торопясь, — прочирикала Аманда. — В вашем распоряжении двадцать четыре часа. Ха-ха! Мурр-мурр! И пожалуйста, передайте привет своему замечательному другу. Мы все просто сгораем от нетерпения — так хотим познакомиться с вами!
   Я положила трубку и тут же почувствовала, что меня прошиб холодный пот. Джулия вывалила в мою ячейку для входящих бумаг целую кипу документов и смерила меня пытливым взглядом.
   — Эли, ты жива? — осведомилась она. — Вид у тебя такой, будто ты только что на том свете побывала. Надеюсь, это не сама-знаешь-кто был?
   — Кого ты имеешь в виду? — спросила я в полном недоумении.
   — Этого хмыря на букву «Д», — пояснила Джулия. — Я бы на твоем месте воздержалась ему звонить, дорогуша. Чем больше бегаешь за этими фруктами, тем быстрее они от нас улепетывают.
   — Нет, это не Дэвид, — сварливо отрезала я. — Что бы ты обо мне ни думала, Джулия, уверяю тебя: я еще не докатилась до того, чтобы звонить бывшему жениху и умолять его вернуться.
   — Вот и прекрасно, — сухо сказала Джулия. — Однако как секретарь директора должна тебе напомнить, что любые личные разговоры в рабочее время у нас строго запрещены. Конечно, в безвыходной ситуации это допускается, но…