Мэнби Крис. Месть моя сладка

   Удар попал в цель. Эмма прекрасно знала, что я до паники боюсь располнеть. Аккуратно загнув край надорванного пакета, чтобы плюшки не зачерствели, я положила его на кофейный столик.
   — Ну так что, старушка, идешь со мной? — спросила Эмма.
   — Но ведь на твоих курсах лишние калории не сжигают, — рассудила я. — Не будет никакого вреда в том, что я посмотрю любимый сериал, не прикасаясь к плюшкам.
   — И все же куда лучше для тебя будет полчасика поупражняться делать искусственное дыхание, — высказалась Эмма.
   — Пф! — фыркнула я, с ужасом вспомнив резиновую куклу, с которой мы проделывали подобную процедуру в университете. Почему-то моя очередь неизменно наступала после какой-нибудь простуженной однокурсницы, и потом я целую вечность сморкалась и кашляла.
   — Между прочим, парней там будет в два раза больше, чем нас, — продолжила Эмма. — Сегодня береговая охрана тренируется. Рубишь?
   Береговая охрана? Какая прелесть! Эмма, святая простота, даже не подозревала, что тем самым окончательно меня отпугнула. Не хватало мне только вдувать воздух в резиновые легкие под внимательными взглядами пары дюжин бравых ребят из береговой охраны!
   — Нет, Эмма, я устала и отдохнуть хочу, — нашлась я.
   — Позже отдохнешь, — без тени сочувствия сказала моя подруга. — Вставай и собирайся!
   — Без меня тебе веселее будет.
   — Ничего подобного. — Чуть помолчав, Эмма добавила: — Пойдем, Эли. Ты мне нужна.
   — Захвати с собой Марвина.
   — Нет, я должна прийти с подругой, — настаивала Эмма.
   — Почему?
   — Чтобы произвести впечатление приличной одинокой женщины.
   — Разве это необходимое условие для оказания первой помощи?
   — Нет. — Скрепя сердце Эмма все-таки раскололась: — Дело в том, старушка, что я хочу соблазнить нашего инструктора. Просекла?
 
   Оказалось, что в тот злополучный вечер, когда наша компания доставила в больницу едва не искалеченного мной Эндрю, Эмма ухитрилась познакомиться там с одним из травматологов. Вскоре выяснилось, что он ведет курсы по оказанию первой помощи, на которые моя любвеобильная подруга и поспешила записаться. И вдруг мужество ее оставило. Не знаю, надеялась Эмма на моральную поддержку с моей стороны или рассчитывала (и не без оснований) на моем несуразном фоне выглядеть как Клаудиа Шиффер, но без меня она наотрез отказывалась идти на курсы.
   Через час, наконец уломав меня составить ей компанию, Эмма не могла скрыть радости. Можете представить размеры ее благодарности, если она даже согласилась одолжить мне свой любимый шелковый пиджак от Армани, если я еще хоть раз в жизни решусь пойти на свидание с мужчиной.
   Перед выходом из дома Эмма тщательно накрасилась: губная помада, черная тушь, тональная пудра и все такое. Я же только причесалась. Если удача мне улыбнется и береговой охранник моей мечты заметит меня, то он сразу обратит внимание на мои розовые, не тронутые косметикой щечки. Верный знак моей готовности просолиться с ним в катамаране посреди бушующих волн.
   — Джинсы или кожаная мини-юбка? — в десятый раз спросила Эмма, пока я терпеливо дожидалась ее в прихожей.
   — Что для тебя удобнее, — в десятый раз ответила я. Сама я была в джинсах.
   — Ладно, пойду в коже, — решилась Эмма.
   Не самый удачный выбор, на мой взгляд. Нам обеим пришлось изрядно попыхтеть, прежде чем мы сумели застегнуть «молнию».
   И все же, когда мы приехали на занятия, Эмма была уже в обтягивающих джинсах. Но войти в главное здание больницы она мне не позволила, пока раз триста не прочитала нараспев свою мантру. Не буддистскую, конечно, нет, а самые примитивные заклинания вроде «я прекрасна и абсолютно неотразима».
   — Ну как, Эли, теперь, надеюсь, я само совершенство? — с надеждой осведомилась она.
   — Конечно, — отозвалась я. — Даже нимб над головой появился. Скажи, ты действительно считаешь, что от этих завываний какой-то толк есть?
   — Да, — ответила она. — Я сделала так в пятницу, когда ходила в магазин, и кассир подмигнул мне, давая сдачу.
   — Он всем подмигивает, — захихикала я. — У него просто нервный тик.
   — До чего же ты вредная! — возмутилась Эмма. — Взяла и выбила почву из-под ног. Теперь мне придется другую мантру читать. «Я непоколебимо спокойная. Я расслабленная и уравновешенная».
   И тому подобное. А ведь в прежние времена она бы просто сигаретку выкурила.
   — Ну что, готова наконец? — нетерпеливо спросила я, поеживаясь от холода.
   На примыкавшей к больнице автомобильной стоянке, где производился священный ритуал Эммы, задувал ветер, да и вообще было не слишком уютно. Курсанты береговой охраны, прибывшие на автобусе, уже промаршировали внутрь строем в колонну по два. Следом за ними в новехоньком синем «метро» подкатил и инструктор, который на глазах у нас начал выгружать из багажника нехитрое оборудование для занятий.
   — Это он! — прошептала Эмма, восторженно закатывая глаза. — Доктор Мартин^[7]!
   — Как лейбл на сапогах, да? — брякнула я.
   — Как ты смеешь? — взвилась Эмма. — Чтоб я больше ничего подобного не слышала!
   Виновато потупившись, я предложила:
   — Давай хоть поможем ему. — Инструктор с видимым усилием волок к ступенькам какую-то картонную коробку. — Твой рейтинг сразу повысится.
   Эмма просияла.
   — Отличная мысль, старушка! — согласилась она.
   Мы направились к инструктору, чтобы предложить свои услуги, но нас опередили. Разукрашенная и разряженная блондинка, смотревшаяся на улицах нашего городка как павлин среди кур.
   — Это еще кто такая? — прошипела Эмма, увлекая меня за угол, откуда мы с волнением следили за происходящим.
   — Понятия не имею.
   — Черт, так и знала, что этим кончится! Это его девка. А я, дура, уши развесила. Внушила себе, что такой красавчик может без подружки жить. Ха, только меня он и ждал! Поехали домой!
   — Нет, подожди, — потребовала я. Отчего-то перспектива обучиться хотя бы азам оказания первой помощи все больше и больше меня вдохновляла. — Не делай поспешных выводов. Она, между прочим, не с ним приехала.
   — Это верно, — сказала Эмма, мигом просветлев.
   — А раз так, значит, живут они врозь. Да и потом, будь эта девица его подружкой, она бы подскочила к нему и начала лизаться.
   — Она его поцеловала, — с мрачным видом промолвила Эмма.
   — Всего лишь в щеку. Это не в счет. Это поцелуй вежливости. Марвин так всех целует.
   — Точно. Она, наверное, лесбиянка! — с надеждой воскликнула Эмма.
   — Ну, я бы это утверждать не стала, — осторожно возразила я. — Но, на мой взгляд, не все еще потеряно. Пойдем. — И я потянула Эмму к парадному.
   В то же мгновение блондинка распрощалась с инструктором и двинулась в противоположном направлении. Эмма расплылась в улыбке до ушей.
   — Все-таки он совершенно неотразим, — бормотала Эмма, пока мы следовали за инструктором, который нес под мышкой резиновую куклу в человеческий рост. — Эх, как жаль, что я не эта кукла!
 
   — Ну что ж, леди и джентльмены! — громко провозгласил доктор Мартин полчаса спустя. — Пора теперь переходить к тренировке, приближенной к реальности. Сейчас вы будете бинтовать друг друга. Если кто-то из вас останется без партнера, то можете практиковаться на мне.
   Эмма с молниеносной быстротой подсчитала присутствующих. Количество береговых охранников оказалось нечетным. Не успела я и глазом моргнуть, как Эмма подтолкнула меня к прыщавому и тощему пареньку с потешно оттопыренными ушами.
   — Полезнее тренироваться на незнакомцах, — пояснила она, поймав недоуменные взгляды молодых людей.
   Ей тут же пришлось отбиваться от береговых охранников, которые мгновенно облепили ее со всех сторон, наперебой предлагая свои услуги. Наконец, добившись своего, Эмма осталась в одиночестве и с грустным видом воззрилась на доктора Мартина.
   — Похоже, я никому не нужна, — со вздохом сказала она.
   Инструктор поманил ее рукой и усадил на стул рядом с собой. Устраиваясь поудобнее, Эмма незаметно подмигнула мне.
   — А сейчас я еще раз продемонстрирую вам, как правильно накладывать пращевидную повязку, — сказал он.
   Пока доктор Мартин прибинтовывал ее руку к груди, Эмма, как мне показалось, едва не испытала оргазм. Потом прыщавый курсант начал бинтовать меня и каким-то образом ухитрился всадить мне в ягодицу иголку.
   — Может, поцелую, чтобы не болело? — предложил он.
   — Не советую, — свирепо процедила я. — У меня опоясывающий лишай.
   — А теперь переходим к самому главному, — сказал доктор Мартин, когда мне наконец удалось стянуть руки прыщавого у него за спиной с помощью самой нелепой повязки, которую накладывали больному со времен Гиппократа. — Я имею в виду процедуру искусственного дыхания, с помощью которой удается возвращать людей к жизни. Иначе она именуется «Поцелуй жизни».
   — Партнеров можно не менять? — с надеждой спросила Эмма.
   — Придется, — ответил доктор, качая головой. — На людях эту процедуру проводить не рекомендуется во избежание возможных повреждений.
   — Но ведь можно просто сделать вид, что вдуваешь воздух? — предложила Эмма, подобно утопающему хватаясь за соломинку.
   — Так вы не получите необходимых навыков, — пояснил инструктор. — Встаньте вокруг меня, леди и джентльмены! Сейчас я продемонстрирую вам «Поцелуй жизни» на Долли!
   Эмма отступила ко мне, а доктор склонился над резиновой куклой.
   — Везет же этой Долли! — со вздохом прошептала Эмма. — А ты видела, как он бинтовал мое бедро? Так и знала, что нужно было мини-юбку надеть, а не эти дурацкие джинсы!.. Может, в обморок упасть? — шепнула мне на ухо Эмма. — Тогда ему придется оживлять меня.
   — Он может поручить это одному из курсантов, — рассудила я.
   — Да, верно, — вздохнула моя подруга. — Причем наверняка — самому простуженному.
   — Ты имеешь в виду того прыщавого, которого подсунула мне? — поинтересовалась я. — Пожалуй, нужно занять очередь на право надуть куклу до него.
   — А я тогда встану за тобой, — быстро сказала Эмма. — И еще, пожалуй, губы подкрашу. Как-никак дополнительная защита от всякой дряни будет.
   Она отвернулась от остальных и, вынув помаду, принялась подкрашивать губы. Следя за манипуляциями подруги, я прослушала, о чем говорил инструктор. И вдруг он попросил:
   — Эмма, будьте любезны, продемонстрируйте на Долли «Поцелуй жизни».
   Курсанты расступились, оставив Эмму лицом к лицу с резиновой куклой.
   — А мужского муляжа у вас нет? — шутливо спросила Эмма.
   — Боюсь, при оказании первой помощи мы половые признаки не различаем, — серьезно ответил доктор Мартин. — Приступайте.
   — Хорошо, — согласилась Эмма. — Если она только щекотаться не станет. — С этими словами она прильнула к резиновым устам и, крепко обняв Долли за шею, минуты на две застыла в одной позе. Когда моя подруга наконец, горделиво улыбаясь, оторвалась от куклы, грянул дружный хохот.
   — Только что вам продемонстрировали классический поцелуй взасос, — сухо констатировал доктор Мартин, вытирая ярко-красную помаду с губ Долли. — Однако это был, скорее, прощальный поцелуй, нежели «Поцелуй жизни». А почему? — Он обратился к ближайшему курсанту.
   — Потому что она не запрокинула жертве голову, — бойко отрапортовал тот.
   Инструктор перевел взгляд на его соседа.
   — Потому что она забыла проверить, не забито ли дыхательное горло, — сказал курсант.
   — И еще потому, что она не вдувала воздух в легкие, — добавил инструктор, довершая уничтожение Эммы. — Одним словом, не хотел бы я утонуть в вашем бассейне, — закончил он.
   Под обидный смех курсантов Эмма, красная как рак, пробилась ко мне.
   — Почему ты не сказала мне, что нужно делать? — прошипела она.
   — Да я и сама не знала, — неуклюже оправдывалась я. — Ты трещала как сорока, и я ничего не слышала.
   — Прошу не шуметь, — потребовал доктор Мартин. — Чем внимательнее вы будете слушать, тем быстрее мы закончим сегодняшнее занятие.
   — Все, я пошла, — решительно заявила Эмма. — С меня хватит.
   — Так нельзя, — возразила я. — Мы у всех на виду.
   — Плевать на них! — процедила Эмма. — В жизни меня так не унижали!
   — Это ведь твое хобби, — ядовито напомнила я.
   — Было когда-то!
   — Ну потерпи до конца, — взмолилась я. — Между прочим, бинтуя твое бедро, доктор Мартин посматривал на тебя с явным интересом.
   Глаза Эммы загорелись.
   — Неужели?
   — Да, представь себе.
   — Надо же… — протянула Эмма. — Что ж, тогда я, пожалуй, дождусь окончания занятий.
   В итоге мы не только досидели до конца, но и задержались еще на час. Под предлогом врожденной тупости Эмма упросила доктора Мартина объяснить ей самые заковыристые особенности процедуры искусственного дыхания еще по меньшей мере раз одиннадцать. Я уже собиралась напомнить ей, что нас ждут в пабе (тем самым предоставив Эмме шанс пригласить инструктора составить нам компанию), когда доктор заявил, что, к сожалению, не может больше продолжать занятия, поскольку торопится на ночное дежурство.
   — Какой он самоотверженный! — восклицала Эмма, пока мы с ней дожидались автобуса на остановке. — Днем спасает чьи-то жизни, по вечерам проводит с нами занятия, а по ночам еще и дежурит. Даже не думала, что в мире остались такие люди. Да он просто святой!
   Я молча кивнула.
   И тут же лицо Эммы вытянулось.
   — Но ведь святых людей не бывает! — промолвила она. — Послушай, Эли, а вдруг он приплел это дежурство просто как предлог, чтобы от меня отделаться?
   В ответ я неопределенно пожала плечами, поскольку и сама это заподозрила.
   — Господи, что же мне делать? — проныла Эмма, ломая руки. — И почему со мной вечно такое случается? Почему я всегда влюбляюсь в мужчин, которым до меня никакого дела нет? Почему, Эли? За что мне такое наказание?
   — Не знаю, — ответила я. — Но может, ты зря паникуешь? А вдруг он и в самом деле дежурит? А плечами я пожала из-за истории с Дэвидом. Уж если у кого и есть основания для того, чтобы разочароваться в любви, так это у меня!
   Эмма сочувственно обняла меня:
   — Извини, Эли. Я совсем забыла про твое несчастье. Кстати, как ты себя сейчас чувствуешь?
   — Значительно лучше, — ответила я, ничуть не кривя душой. — Очень здорово, что ты меня с собой вытащила. Даже не представляешь, как я обрадовалась, когда правильно лодыжку забинтовала!
   — Замечательно. Значит, через недельку опять придем.
   — Не знаю… — с сомнением протянула я.
   — Как? — удивилась Эмма. — Тебе ведь понравилось.
   — Да, но только особого стимула у меня нет, — призналась я. — Ты ходишь, чтобы попытаться захомутать инструктора, а мне что делать? С береговыми охранниками кокетничать? Нет, я бы предпочла закатить нормальную вечеринку. Без бинтов, шин и резиновых кукол. С вином и цветами. С настоящими живыми мужиками.
   У Эммы разгорелись глаза.
   — Вот это по мне! — воскликнула она. — Молодчина, Эли, здорово придумала!
   — Значит, договорились, — сказала я. — Все, хватит с меня добровольного затворничества. Пора снова явить миру настоящую Эли Харрис! Ну, жеребцы, держитесь! Прячьте сынков, мамочки, — Эли Харрис идет!
   Однако Эмма не успела даже заключить меня в объятия и крикнуть «ура», как земля подо мной закачалась и ушла из-под ног. Словно кто-то невидимый вышиб из-под меня табурет, а вокруг моей шеи затянулась тугая петля. Через улицу переходила до боли знакомая парочка. А в следующее мгновение Дэвид открыл дверцу автомобиля и помог своей спутнице забраться внутрь. Это была она, моя соперница. Треклятая Лайза Браун, чтоб у нее ноги шерстью поросли!
   — Не смотри туда, — сказала Эмма, прикрывая мне ладонью глаза.
   — Я уже все видела, — срывающимся голосом пробормотала я.
   А сама попыталась вычислить, откуда они выползли. Если не считать больницы, то в окрестностях было лишь одно место, достойное посещения. Чудесный, невероятно уютный китайский ресторанчик, который мы по чистой случайности открыли вместе с Дэвидом. Тогда я приехала забирать Дэвида из травмпункта, в который мой незадачливый жених угодил после того, как попытался починить копировальный аппарат мокрыми руками.
   Иными словами, если Лайза Браун не сломала ногу (а все указывало на обратное), то мой бывший любовник водил ее в наш ресторан. В тот самый ресторан, владелец которого знал меня по имени и научил орудовать палочками, как это делают все приличные женщины. Палочки полагается держать за самые кончики, чтобы не подцеплять куски крупнее рисового зернышка. Не мудрено, подумала я, что китаянки такие миниатюрные.
   — Он водит ее по нашим местам! — пожаловалась я Эмме, горько всхлипнув.
   Но Эмма с присущим ей тактом заявила:
   — У них, наверное, тоже были свои места до того, как ты с ним познакомилась.
   Я провожала взглядом автомобиль Дэвида, пока он не скрылся за углом. Прощай, мой неверный возлюбленный, прощай, моя несчастная любовь! Еще минуту назад я, окрыленная, готова была прыгать от радости, а теперь у меня ничего больше не осталось, кроме горького привкуса резины во рту.
   Вернувшись домой, я забилась в угол софы, укрылась пледом и принялась страдать. Выражалось это в том, что я поедала плюшки, запивая их чаем, который заварила Эмма. Подруга заботливо хлопотала вокруг меня и выслушивала мои нескончаемые стенания по поводу изменника Дэвида, разлучницы Лайзы и моего разбитого сердца.
   — Ничего, старушка, у нас еще все впереди, — утешала Эмма. — Мы еще совсем молоды.
   — Мне уже двадцать шесть! — взвыла я.
   — Мы прехорошенькие.
   — Это спорно, — возразила я.
   — Мы сильны духом.
   — Утром проверим, — вздохнула я.
 
   Следующая неделя проползла в муках. Я старалась не думать о Дэвиде и пряталась от Аманды, которая донимала меня вопросами, не прошла ли у Дэвида сыпь. В четверг вечером мама пригласила меня на семейный ужин. В самый разгар застольной беседы в дом влетела запыхавшаяся Джо.
   — А я только что Джереми Бакстера видела! — заявила она.
   — Как, разве он не уехал? — спросила Джейн. — Вот здорово!
   — Он сказал, что задержится еще на месяц. Так по Англии соскучился, что решил продлить отпуск.
   — Наверное, девчонку завел, — завистливо предположила Джейн.
   — Если и завел, то я его с ней не видела, — сказала Джо. — А в «Ротонде» он сидел с двумя парнями. Без девиц.
   — Где? — переспросила мама, меняясь в лице.
   — В «Ротонде», — с невинным видом повторила Джо. — Там, между прочим… — Осознав, что выдала себя, она осеклась и побледнела как полотно. Но было поздно.
   Мама, подбоченившись, начала кричать:
   — Я тебе сто раз твердила, чтобы ноги твоей там не было, Джоанна Харрис! Тебе еще и восемнадцати нет, а ты уже по притонам шляешься! Что же будет, когда ты вырастешь? Может, ты хочешь, чтобы я полицию вызвала? Совсем распустились! Мало мне позора, который на нас Эли навлекла! Мне только еще одной малолетней преступницы в доме не хватало…
   Я была готова застонать, вспомнив позорную попытку украсть юбку в универмаге.
   — А вот у меня неприятностей с полицией не было, — похвасталась Джейн.
   Ну просто паинька!
   — Это только потому, что тебя еще ни на чем не поймали, — рассудила мама. Она поманила рукой Джо: — А ну иди сюда, мошенница. Дохни-ка, проверим, что ты пила!

Глава 14

   Оставив маму принюхиваться к дыханию моей беспутной сестрицы, я отправилась домой, где застала Эмму за штудированием учебника по оказанию первой помощи.
   — Я должна во что бы то ни стало восстановить утраченное доверие, — заявила она.
   Позже, когда я гоняла Эмму по всему курсу, мы с ней приступили к обсуждению намеченной на субботу вечеринки. Вот уж где мы развернемся по-настоящему. Мы решили, что эта вечеринка должна войти в историю Бриндлшема. Прячьте своих отпрысков, горожанки, мы идем!
   Но поначалу мы решили прогуляться по магазинам, чтобы приобрести платья, в которых можно было бы ощутить себя настоящими людоедками, выглядя при этом супермоделями.
   И вот в субботу, в три часа дня, мы выходили с желанной добычей из «Мисс Селфридж», когда Эмма заметила его.
   — Вот он! — взвизгнула она, хватая меня за рукав.
   — Кто? — спросила я, оглядываясь по сторонам.
   — Доктор Мартин. Вон там. Из «Маркса и Спенсера» выходит. Неужели он один, Эли? Господи, сделай так, чтобы доктор был один. — Закрыв глаза ладонью, она принялась бормотать какую-то языческую молитву.
   Я, как ни старалась, все не могла его увидеть.
   — Он в темно-синем пиджаке, — нетерпеливо подсказала Эмма. — И в темных очках. Три пакета несет. Два от «Маркса и Спенсера», а один от «Ласенцы».
   Не успела я поразиться способности Эммы на лету подмечать такую массу деталей, как она, осознав смысл собственных слов, застонала, ломая руки:
   — «Ласенца»! Это ведь магазин нижнего белья. Что он там делал?
   — Наверное, трусы себе покупал, — предположила я. — Что тут необычного?
   — В модном магазине? Не верю.
   — Там есть мужские трусы, — сказала я. — Сама видела.
   — Да, но заворачивают их в красочную бумагу с душистой пропиткой. Ни один мужчина в здравом уме не станет покупать себе трусы в таком магазине. А вот подарок своей бабе — другое дело, — добавила она зловещим тоном.
   — Ну это ты уже загнула, — сказала я, неодобрительно мотая головой.
   — А почему бы и нет? — с вызовом спросила Эмма. — Мы ведь сами видели девицу, которая его поцеловала. Она, несомненно, его любовница. Черт, он дорогу переходит! Сюда идет. Что делать?
   — Может, поздороваешься с ним? — предложила я.
   — Ты что, обалдела? — прошипела Эмма, глядя на меня как на идиотку. — Давай спрячемся.
   С этими словами она схватила меня за руку и увлекла в ближайший магазин «Диксон», где торговали музыкальной техникой и радиоаппаратурой. Уже затаившись внутри, я подумала, что это, пожалуй, не лучшее место, где можно укрыться от мужчины. И точно, доктор Мартин вошел именно в этот магазин и небрежной поступью направился к нам.
   — Ну вот, теперь тебе никуда от него не деться, — прошептала я. — Черт, до чего неудобно сидеть, скорчившись в три погибели. У меня сейчас коленки отвалятся.
   — Зарядку по утрам надо делать, — прошипела в ответ Эмма. — Терпи!
   К тому времени доктор Мартин поравнялся со стеллажом, за которым мы прятались, и ноги его оказались буквально перед моим носом. Приятные коричневые туфли, машинально отметила я. Не то что стоптанные, пропахшие потом кроссовки, которые Дэвид носил почти не снимая.
   — Ты только посмотри на его туфли, — прошептала Эмма. — Держу пари, они ручной работы. Видно, в целое состояние обошлись. Между прочим, по обуви, которую носит мужчина, можно многое о нем сказать…
   И тут, к моему ужасу, к коричневым туфлям присоединилась еще одна пара обуви. Изящные лодочки на высоченной платформе. У меня сразу слюнки потекли: я давно о таких мечтала.
   — Эшли, — проворковала женщина, — какая приятная неожиданность!
   Послышались звуки поцелуев. Эмма зажала уши. Я же, наоборот, навострила. Как лучшая подруга Эммы я просто обязана была выяснить все подробности.
   — Привет, Лу, — послышался голос инструктора. — Ты выглядишь чертовски соблазнительно.
   — Не вгоняй меня в краску, Эшли, — ответила Лу. — Ты же знаешь, как действуют на меня твои комплименты.
   — Это не комплимент, а чистая правда.
   Кивая и подмигивая мне, Эмма без слов спросила, нельзя ли разжать уши. Я жестом показала, что пока не стоит.
   — Ух ты, «Ласенца»! — воскликнула обладательница лодочек. — Кому это ты такие подарки покупаешь? Подружку себе завел, что ли?
   — Еще какую!
   Для страховки я сдавила уши Эммы обеими ладонями. Такой удар добил бы ее.
   — Хотя мне было довольно неловко, — продолжил доктор Мартин. — Представляешь, пришлось купить лифчик и пояс для выпускной вечеринки нашего медицинского училища. Между прочим, в конце семестра мы ставим «Дракулу в Лондоне».
   — Что же ты меня не попросил? Я бы тебе что-нибудь из собственного белья ссудила.
   — Спасибо, Лу, но это бессмысленно. Ни на одной женщине в Англии оно не будет смотреться так, как на тебе.
   Лу в ответ омерзительно замурлыкала. Посреди «Диксона»! Тварь бесстыжая.
   — Что ж, не забывай меня, — промолвила она наконец. — Телефон ведь помнишь, да?
   — Еще бы.
   После чего, по счастью, она отчалила. Я отняла ладони от ушей Эммы и быстро ввела ее в курс дела.
   — Все в порядке, — утешила я подругу. — Он это все для самодеятельного спектакля закупает. Они решили поставить «Дракулу в Лондоне».
   — Фу, слава Богу! — Эмма перевела дыхание. — А кто эта мымра? Ты ее рассмотрела?
   — Каким образом? Я же все это время тебя своим телом прикрывала.
   — Дамы, могу я помочь вам? — послышался сзади вежливый голос. Мы подпрыгнули как ужаленные. Молоденький продавец разглядывал нас с нескрываемым волнением. Должно быть, испугался, бедняга, что мы из инспекции. Чистоту их ковров проверяем.
   — Пожалуй, нет, — ответила Эмма, вставая. При этом она небрежно облокотилась о полку.
   Стеллаж покачнулся, и расставленные на нем магнитолы и плейеры дождем посыпались на голову ничего не подозревающего доктора Мартина.
   — Боже мой, что вы тут делаете?! — воскликнула Эмма, не замечая последствий сотворенной ею катастрофы.