Мэнби Крис. Месть моя сладка

   — Ну и что? — спросил он.
   Не понять мужчинам наших проблем!
   — А то, что мамочка расстроится, — пояснила я. — Она ведь хочет быть царицей бала. Это ее праздник.
   — О чем вы шепчетесь? — подозрительно осведомилась бабуся.
   Бабушек, конечно, нужно любить и уважать, но видели бы вы нашу бабульку! Сварливую и вздорную каргу со слухом летучей мыши. Ее локаторы улавливали сплетни за сто пятьдесят ярдов.
   — Мы обсуждали, как тебе идет это платье, бабушка, — соврала я.
   Старушенция приосанилась, напомнив мне расфуфыренную курицу.
   — Кто из нас скажет маме? — прошептала я еле слышно на ухо отцу.
   — А где Джозефина? — осведомилась бабушка. — Где моя дочь? Почему она не встречает меня, как положено гостеприимной хозяйке?
   — Она в кухне, бабушка, — громко сказала я. — Дает последние указания.
   — Пусть выйдет сюда и займется гостями, — потребовала бабушка. — Выпить всем предложит. Мне джин с тоником для начала.
   В этот миг из коридора донеслись мамины шаги. Я опрометью кинулась навстречу и преградила ей дорогу в гостиную. Брови мамы взметнулись вверх.
   — В чем дело? — недоуменно спросила она.
   — Мамочка, я не знаю, как лучше сказать… — сбивчиво начала я, но потом решила сразу взять быка за рога. — Это бабушка. Точнее — ее платье. Оно точно такое, как твое!
   — Что?!
   — Точь-в-точь, мама. С таким же шифоновым шарфиком.
   Под моим натиском мама отступила в кухню.
   — Оно розовое? Или, может, голубое? Голубые я видела. — Моя бедная мамочка еще отчаянно цеплялась за последнюю соломинку.
   — Розовое, — сурово отчеканила я.
   — Как она могла?
   — Пусть тебя утешит, что в этом платье наша старушка похожа на Барбару Картленд.
   Маму это, похоже, нисколько не утешило.
   — Господи, что же мне делать? — простонала она.
   В кухню на полных парах влетела Джо.
   — Во блин! — крикнула она. — Вы видели, в чем наша бабуська заявилась? На ней точно такое же платье…
   — Знаем, — жестко оборвала ее мама. Глаза ее метали молнии. — Что ж, пусть отправляется обратно и переоденется во что-нибудь другое.
   — Но послушай, мама, — возразила я. — Боюсь, это невозможно. Ведь папе придется самому отвезти ее. На это уйдет уйма времени. Если она еще согласится. А вдруг она обидится и вообще откажется возвращаться?
   — Да, ты права, — ответила мама с душераздирающим вздохом. — Господи, просто поверить не могу. Как ей вообще удалось приобрести такое платье на свою пенсию?
   — Она продала старинную статуэтку, которая тебе так нравилась, — с готовностью пояснила Джо. — Я только что у нее выведала. — И она гаденько хихикнула.
   — Не понимаю, почему ты веселишься, — возмутилась мама. — Она, между прочим, и твое наследство транжирит.
   Почему-то это рассмешило Джо еще больше. Тут в кухню вошла Джейн.
   — Наша старая перечница требует джип с тоником, — с места в карьер заявила она.
   — Я ей покажу джин с тоником, — угрожающе процедила мама. — А мышьяку она не просит?
   Чувствуя, что обстановка выходит из-под контроля, я решила успокоить всех.
   — Мамочка, — начала увещевать я, — может, это не так уж важно? Ну что страшного, если вы обе появитесь на гостях в одинаковых платьях?
   — Что? — взвилась мама. — Как двойняшки, что ли? Благодарю покорно. Она эту свинью не впервые мне подкладывает. Когда я только познакомилась с твоим отцом, она тоже ухитрилась заявиться на танцы в таком же, как у меня, платье. Тогда мне едва восемнадцать исполнилось. А ей, между прочим, уже сорок два было. Весь вечер она напрашивалась на комплименты по поводу своих ног, а меня потом парни полгода вопросами донимали, когда я снова приведу на танцы свою старшую сестру. Пойдем, Эли! — кивком позвала меня мать. — Поможешь мне выбрать что-нибудь подходящее. А это платье я в понедельник верну в магазин.
   — Не обижайся, мамочка, — сказала Джо. — Когда она сыграет в ящик, ты еще лет двадцать сможешь надевать все, что тебе вздумается.
   — Джоанна! — В голосе моей мамы прозвучал праведный гнев. — Иди в гостиную и проследи, чтобы бабушка не подавилась орешками.
   Полчаса спустя мама вышла к гостям, облаченная в свой любимый темно-синий костюм. По правде говоря, в нем она выглядела куда лучше, чем в розовом балахоне.
   Поцеловав бабушку, которая даже не подозревала, какой вызвала переполох, мама отправилась выпускать пар в кухню, а меня с сестрицами оставила развлекать гостей.
   — Ну как, завела нового хахаля? — поинтересовалась у меня бабушка, ехидно подмигнув.
   — Нет еще, — ответила я, кротко потупив взор.
   — Неудивительно, — прошамкала она, вынимая вставные зубы и неодобрительно их оглядывая. — Ты в таком ужасном костюме. И почему вы с Джозефиной любите этот кошмарный цвет? То ли дело я! — И она горделиво расправила розовый подол. — Жаль, что тонкий вкус не наследуется.
   — Жаль, конечно, — поддакнула я, отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку.

Глава 12

   Бакстеры прибыли сразу вслед за автобусом, который привез последнюю партию гостей излома престарелых. Джереми в числе прочих Бакстеров не оказалось. Зато они привели с собой Дженнифер, его старшую сестру. Дженнифер разительно изменилась за эти годы. Из хиппующей мосластой девчонки-сорванца она превратилась в настоящую леди, изысканно одетую, с точеной фигурой и с безукоризненными манерами. Олицетворение мечтаний моей мамы. Только вот мужем Дженнифер до сих пор не обзавелась. Приятная, неожиданная и весьма ободряющая новость.
   — А где Джереми? — спросила Джо, не успев даже поздороваться с каждым из Бакстеров.
   — Он позже придет, — ответил его папаша. — Мы не смогли его в такую рань поднять. Бедняга от похмелья мучается.
   От похмелья? Мы с Джо обменялись изумленными взглядами. Позже в кухне она мне сказала:
   — Сидр. Держу пари, он налакался сидра. Все эти фанаты компьютера только его и хлещут.
   — Зато он дома живет, — не преминула подметить я. — И похоже, до сих пор не…
   — Вообще-то, — перебила меня Джейн, единственная из нас проявившая вежливость и обменявшаяся с Бакстерами несколькими фразами, — дома он больше не живет. Последний год он провел в Польше.
   — В Польше?! — воскликнула Джо. — Это еще что за извращение? Там ведь вечная мерзлота. Там волки воют!
   — Он там компьютерные сети налаживал, — с важным видом пояснила Джейн. — Крупной шишкой стал.
   — Ясно, — кивнула Джо. — А я-то надеялась, что он шпионом заделался. Мало ли, вдруг в нем романтик проснулся?
   — Вы смеетесь, но, между прочим, отпуска компьютерщикам дают длиннющие, — сказала Джейн. — Он на целый месяц в Англию приехал. С семьей побыть.
   — Представляю, каким он стал! — фыркнула неугомонная Джо. — Разжирел, как боров-рекордсмен. Одна моя знакомая недавно ездила на полгода в Польшу и рассказала, что, кроме картошки и свиной требухи, есть там нечего. Представляешь, по возвращении она весила двести десять фунтов^[5]!
   — Если ты имеешь в виду Саманту Лисон, то перед отъездом в Польшу она весила двести восемь фунтов, — заметила Джейн. — Так что это ровным счетом ничего не доказывает.
   — Ну хорошо, — распалилась Джо, — тогда давай заключим пари. Ставлю пятерку, что он превратился в бегемота.
   — А я ставлю пятерку, что он худ как жердь, — с вызывающим видом сказала Джейн.
   — Ну а ты, Эли? — спросила Джо.
   — А мне вы никакого выбора не оставили, — ответила я.
   — Почему? — быстро возразила Джейн. — Ты можешь поспорить, что он совершенно нормальный.
   — Но это невозможно! Где вы видели нормальных? Разве что в том смысле, что не голубой?
   — Нормальный в том смысле, что ты не выкинешь его из своей постели за пуканье, — глубокомысленно изрекла Джо. И тут же добавила: — Конечно, при условии, что он заплатит по твоим счетам.
   — При таком условии я не выкину из своей постели и Джека Потрошителя, — со смехом призналась я. — Так и быть, Джо. Держи пятерку.
   Джо упрятала все три бумажки в карман.
   — Здорово, значит, победительница получает пятнадцать фунтов, — провозгласила она. — Как раз хватит на последний альбом Принца.
   — Нет уж, дудки! — вмешалась Джейн. — Я куплю себе новые ролики!
   В дверь позвонили.
   — Вот он, миг моего триумфа! — провозгласила Джо, хищно раздувая ноздри.
   Мы с визгом кинулись отпирать. Вообразите, как вытянулись наши физиономии, когда вместо Джереми перед нами предстал мистер Гриффите, старикан, живший по соседству с нашими родителями.
   — Ну надо же! — восхитился он, приглаживая жиденькие волосы. — Вот так цветничок! Не ожидал, признаться, такой встречи. Здравствуйте, девочки.
   Джо и Джейн мгновенно испарились, и мне пришлось принимать у мистера Гриффитса пальто и подставлять щеки для слюнявых поцелуев, которым, казалось, не будет конца. Когда лобзания были в самом разгаре, я вдруг заметила через приоткрытую дверь молодого человека, приближавшегося к нашему дому. В первый миг я подумала, что он идет не к нам, а просто заблудился и хочет узнать дорогу.
   Красивый, как Купидон, он нес в руках огромный букет алых роз, предназначавшихся, конечно же, какой-нибудь богине, благоухавшей духами «Импульс». Одет он был в синий костюм безукоризненного покроя и белоснежную сорочку. Правда, без галстука. Высокий, но осанистый. Длинные светлые волосы ниспадали на лоб, словно напрашиваясь, чтобы их убрала ласковая женская рука. Иными словами, он был восхитителен!
   И направлялся прямо к нашим дверям!
   — Да? — спросила я прекрасного незнакомца, вежливо, но твердо подталкивая мистера Гриффитса к гостиной, где собрались остальные престарелые гости. — Чем могу вам помочь? Вы, должно быть, сбились с пути?
   — Не думаю, — ответил белокурый Адонис. — Машина моих родителей стоит перед этими воротами. Это ведь дом Харрисов, не правда ли?
   — Да, — ответила я, пытаясь прикинуть, о каких родителях он говорит.
   — Значит, я могу войти? Я принес эти розы Джозефине.
   — Джозефине? То есть моей маме?
   — Как, она ваша мама? — спросил Аполлон, не скрывая изумления.
   Не зная, обижаться или чувствовать себя польщенной, я просто молча кивнула.
   — Тогда вы, наверное, малышка Джо? — осведомился он.
   — О нет! — рассмеялась я. — Джо — моя младшая сестренка. А я Эли. Самая старшая.
   — Эли? — Глаза его сузились. — Неужели вы — Эли Харрис? Господи, я в растерянности!
   — И я тоже, — заявила я. — Кстати, вы уж простите меня за неучтивость, но кто вы?
   Юный бог расхохотался:
   — Как, неужели вы меня до сих пор не узнали? Вот уж не ожидал, что так изменился.
   И еще как изменился, черт побери! Я даже не подозревала, что на свете есть такие красавцы.
   — Эли, вы правда меня не узнаете?
   — Боюсь, что нет.
   — Ладно, так и быть, не буду вас мучить. Я Джереми. Джереми Бакстер. — И он протянул мне руку.
   Хорошо, хорошо, думала я, пожимая его руку. А следом за тобой сюда заявится Билл Клинтон. Или Брюс Уиллис.
   — Быть такого не может, — громко сказала я, оглядываясь по сторонам. Меня вдруг пронзило смутное подозрение, что Джо с Джейн подослали ко мне кого-то из своих приятелей и теперь подсматривают из-за угла, как я опозорюсь, приняв его за Джереми Бакстера.
   — Может, водительские права предъявить? — предложил он. — Но сначала позвольте, пожалуйста, войти. Сейчас все-таки не август.
   Я молча посторонилась, впуская его. Потом, не придумав ничего получше, сказала:
   — Ты и в самом деле изменился.
   — Да и ты совсем не та Эли Харрис, которую я помню. Куда косички девались?
   — В десятом классе я сделала «химию», после которой заплетать уже было нечего. А где твои очки?
   — Ты никогда не слышала о контактных линзах?
   — А что с твоими волосами случилось?
   — Чудо «Сан-ин»^[6]. Ты, кстати, помнится, тоже им как-то раз воспользовалась. Ходила с оранжевыми волосами, словно апельсиновый сок рекламировала. Над тобой вся школа потешалась.
   — Это точно, — сказала я, смеясь. — А помнишь, как ты свои уши к голове приклеил?
   — Да, три дня потом в больнице продержали. А они все равно торчат. — В подтверждение своих слов он приподнял прядь волос с правого уха.
   — О Господи! — воскликнула я и тут же ужаснулась собственной грубости. — Я не в том смысле, что они торчат, а… просто мы как будто снова в детство вернулись. Даже не верится. Неужели это и правда ты?
   Откуда-то вынырнули Джо с Джейн и теперь вертелись рядом в ожидании, что я их представлю.
   — Знакомьтесь, девочки! — торжествующе провозгласила я. — Джереми Бакстер!
   — Во блин! — только и сказала Джо.
   — Быть не может, — прошептала Джейн, молитвенно закатывая глаза.
   Джереми уже полез за водительскими правами, но тут на выручку подоспела моя мама. При виде Джереми она просияла и приняла из его рук роскошный букет.
   — Какая прелесть! — восхитилась она. — Мои любимые цветы! Пойдем, Джереми, тебя уже все заждались. — И увела его в гостиную.
   — Во блин! — повторила Джо.
   — Гони денежки, Джо, — потребовала я.
   — Не спеши, — воспротивилась моя младшая сестренка. — Мы еще не знаем, нормальный ли он. Внешность ни о чем не говорит. Пусть что-нибудь скажет.
   — По-моему, наш спор касался только его внешности, — напомнила я. — И говорит он вполне складно. Даже не заикается, между прочим.
   — Невероятно, — сказала Джейн. — Как по-твоему, он где-нибудь лечился?
   — Нет, это не он, — убежденно сказала Джо. — Настоящий Джереми с головы до ног прыщами покрыт.
   — Гони мои деньги, Джоанна!
   Джо неохотно выудила из кармана смятые пятерки.
   — Замечательно, — сказала я. — Куплю себе новое белье.
   — Новое белье? — спросила Джо. — Зачем оно тебе? У тебя классная ночнушка есть, я в больнице видела.
   — Может, она собирается соблазнить Джереми? — предположила Джейн.
   — Джереми? — Я приподняла брови. — Это не смешно. Не говоря уж о том, что у него наверняка есть подружка.
   Разговаривая, мы постепенно продвигались к гостиной.
   — Или дружок, — как бы вскользь обронила Джо. — Ты его прикид рассмотрела? Держу пари, он гомик.
   В этот миг Джереми, занятый беседой с моей бабушкой, обернулся и одарил нас ослепительной улыбкой.
   — Он все слышал, — шепнула Джейн, заливаясь краской.
   — Ну и что? — донесся до меня как бы со стороны мой собственный голос. — Надеюсь, Джо ошибается.
 
   Все приглашенные собрались, и празднество началось. Гости веселились до упада. Можете представить себе толпу людей не первой молодости, которые веселятся до упаду? Папочка принес из кладовки допотопный проигрыватель (полгода назад, увлекшись наконец компакт-дисками, он упрятал его туда), и старичье раскудахталось над коллекцией виниловых пластинок на сорок пять и даже на семьдесят восемь оборотов! Вам когда-нибудь приходилось видеть такие?
   Танцами, как всегда, заправлял дядя Гарри. Старые девы выстроились по его команде в шеренгу и принялись лихо отплясывать канкан, задирая высохшие конечности едва ли не выше головы. (Интересно, почему чем старше женщина, тем выше она старается задрать ноги?) Как и следовало ожидать, кончилось все тем, что одна старая перечница переусердствовала и с диким воплем опрокинулась на спину. После этого остальные немного угомонились, и вся компания приступила к традиционной игре в шарады.
   Улучив минутку, я улизнула на кухню, чтобы без помех заняться мытьем посуды, а заодно воздать должное эклерам. Этому фокусу я научилась давно, за годы празднования Рождества в кругу семьи. С тех пор мой девиз: «Когда пир горой, смывайся на кухню». Сегодня этот прием позволил мне не корчить из себя идиотку, изображая кого-нибудь из героев фильма «Пролетая над гнездом кукушки» или того хуже — «Основного инстинкта». Вдобавок я повысила свой рейтинг, поскольку все оцепили мой акт самопожертвования: не каждая женщина предпочтет бурному веселью грязные тарелки. Однако, войдя в кухню, я с удивлением поняла, что меня опередили. Джереми Бакстер, засучив рукава, мыл посуду!
   — Что это за штучки? — строго спросила я. — Ты не у себя дома. Немедленно отправляйся в гостиную играть в шарады!
   — Что? — На лице Джереми отразился непритворный ужас. — Нет, Эли, что угодно, но только не это! Позволь мне лучше тебе помочь. Ненавижу шарады! Я никогда ни угадать ничего не могу, ни представить.
   — Тогда тебе и вовсе нет прощения! — сухо сказала я.
   Джереми поспешно опустился передо мной на колени, забыв, что у него в руке кухонное полотенце.
   — Ладно, на этот раз прощаю, так и быть, — смилостивилась я. — Только в честь праздника. Тем более что, по правде говоря, я тоже недолюбливаю такие игры.
   Джереми расцвел.
   — Послушай, Эли, как по-твоему, долго еще это продлится? В том смысле, что, наверное, в богадельнях какой-то режим есть и постояльцы должны вернуться до определенного часа?
   — К сожалению, насколько мне известно, сегодня им всем выдали специальные пропуска. А что, тебе разве скучно?
   — Нет, Эли, дело не в этом. Просто я слишком долго жил за границей, а сюда приехал всего на месяц. Мне нужно кучу народа повидать. Посетить любимые места. Сейчас, например, я бы все отдал за пинту эля в «Ротонде».
   «Ротонда»! Я невольно поморщилась. После предательства Дэвида меня туда совершенно не влекло. Более того, я была уверена, что разрыдаюсь, едва переступлю порог заведения, где изменник всю ночь напролет развлекался с Лайзой Браун.
   — Там все так же здорово? — осведомился Джереми.
   — Не уверена, — уклончиво ответила я, торопясь сменить тему. — По-моему, теперь вместо танцплощадки там устроили бассейн, в котором официантки плавают почти нагишом. С русалочьими хвостами.
   — Честно? — оживился Джереми.
   — Не совсем, — с улыбкой ответила я. — Боюсь, за время твоего отсутствия там ничего не изменилось. Но меня совершенно туда не тянет.
   — А что-нибудь получше в городе есть?
   Я развела руками:
   — Увы.
   — Последний приличный клуб, в который я захаживал, был «Пятая авеню».
   — В прошлый уик-энд там по пьянке закололи одного парня, — сообщила я.
   — Значит, выходит, кроме вашего дома, здесь больше и повеселиться негде? — Лицо Джереми вытянулось.
   — Сейчас самая потеха начинается, — бодро заметила я. — Слышишь музыку? Рок-н-ролл, кажется.
   — Послушай, Эли, а что, если мы с тобой закатимся куда-нибудь и выпьем по чашечке кофе?
   — Мы с тобой?
   Мне вдруг показалось, что губы Джереми тронула сладострастная улыбка, но я тут же отогнала греховные мысли прочь. Прикончив не одну порцию «бакарди» с кока-колой за вечер, я почувствовала, что мое воображение распалилось, и легко принимала желаемое за действительность.
   — А куда можно пойти? — спросила я, подавляя желание выкинуть на ринг полотенце. — Уже половина одиннадцатого. В такое время кофе можно заказать разве что в гриль-баре «Кейт». Это, по-моему, единственное место во всей Англии, где в кофе плавают капли жира. Не говоря уж о том, что я не могу оставить всю грязную посуду маме. Сегодня она имеет право отдохнуть.
   — Но ведь рано или поздно ты все равно поедешь домой, — уговаривал Джереми.
   — Я хотела переночевать у родителей, — упорствовала я, сама не зная почему.
   — Скажи, что передумала. Скажи, что я предложил подбросить тебя до дома, но уйти мы должны прямо сейчас.
   Я задумчиво закусила губу, потом спросила:
   — А зачем?
   — В гриль-бар заедем. Жир мне нипочем, даже в кофе, а ты расскажешь мне все местные сплетни.
   — Боюсь, маме эта затея по вкусу не придется. Нет, Джереми, я должна остаться.
   Джереми пожал плечами:
   — Что ж, насильно я тебя тащить не буду. Ладно, тогда увидимся позже, да?
   С этими словами он аккуратно сложил кухонное полотенце вчетверо, положил его на стол и отправился прощаться с моей матерью. Меня Джереми напоследок чмокнул в щеку, пометив ее при этом запахом дорогой туалетной воды. Нарочно, наверное, чтобы в течение ближайшего часа я вдыхала его и сожалела о своем трусливом отказе.
   Лобзания продолжились уже в гостиной.
   — Я всегда знала, что ты вырастешь настоящим красавчиком! — воскликнула моя мама, пока Джереми отчаянно пытался пробиться к двери сквозь толпу божьих одуванчиков, каждый из которых норовил расцеловать его в обе щеки.
   — Почему же она нас об этом не предупредила? — спросила моя сестрица Джейн, провожая огорченным взглядом Джереми. — Он просто душка.
   — Брось ты, он типичный жиголо, — процедила Джо. — Меня чуть не стошнило от омерзения. Наши старые курицы накинулись на этого жеребца, а он даже виду не подал, насколько они ему противны. Наверняка надеется, что эти калоши упомянут его в своих завещаниях.
   — А мне он показался таким славным и искренним! — мечтательно призналась я.
   — И красивым как бог, — добавила Джейн.
   — Да хватит вам кудахтать, — оборвала нас Джо. — Мама просит, чтобы мы проводили мистера Гриффитса домой. Он, похоже, здорово набрался. Добровольцы есть или выберем ту, которая облапошила нас на десять фунтов?
   Нужно ли говорить, что выбрали меня?
 
   — Вот ш-шпасибо, золотко, — пробормотал мистер Гриффитс, когда мне, собрав последние силы, удалось втолкнуть его на крыльцо, а затем втащить в дом. — Ты меня, надеюш-сь, и в поштель уложиш-шь?
   Я оставила мистера Гриффитса у основания лестницы и, разыскав плед, прикрыла им старикана.
   — Нет, в постель я вас укладывать не собираюсь, — твердо заявила я, стряхивая с лодыжки его руку. — Поспите здесь, ничего с вами не случится. — Уходя, я дала себе зарок, что попрошу отца заглянуть к соседу завтра утром.
   По возвращении в родительский дом я застала там настоящий пандемониум. Моя бабушка лихо отплясывала канкан, выбрасывая вверх ноги и демонстрируя нижнее белье, как танцовщицы в «Фоли-Бержер». Глядя на нес, я усомнилась в искренности автора заповеди об уважении к седовласой старости. И почему я такая хорошая дочь? Любая другая на моем месте сидела бы сейчас в гриль-баре с Джереми. Хотя, возможно, мне просто куража не хватило. Почему-то рядом с Джереми Бакстером я по-прежнему ощущала себя незрелой школьницей.
   Я сбежала на кухню к своим сестрам, и мы дружно взялись за грязную посуду. Мы — это я и Джейн. Джо пускала в Бандита мыльные пузыри, а заодно развлекала нас россказнями про своего малолетнего воздыхателя из местной классической школы, который, по ее словам, вытатуировал себе на руке ее имя. (Причем взаимности, дурачок, так и не добился!) После этого Джейн, в свою очередь, поведала о томных взглядах, которые без конца мечет в ее сторону новый сотрудник их компании.
   Тем временем я увидела из окна, как папа выбрался в темный сад и украдкой закурил. Почти сразу мама его застукала, однако, вместо того чтобы привычно выбранить провинившегося супруга, обняла и расцеловала его. Получилось очень даже трогательно.
   — У всякой Божьей твари есть свой любимый, — грустно констатировала Джейн, задергивая занавески.
   А я вдруг с ужасом представила себе Джереми Бакстера в обществе какой-нибудь белокурой мегеры.

Глава 13

   — Тебе нужно почаще выходить, старушка, — посоветовала мне пару дней спустя Эмма, устраиваясь на софе после сытного ужина.
   — Я и так каждый день выхожу, — сказала я. — На службу, например.
   — На службу ты каждое утро ползешь, — поправила Эмма. — Похожая на огородное пугало. Посетители морга и те веселее тебя выглядят.
   — Между прочим, в субботу я к родителям на годовщину свадьбы ездила, — возразила я.
   — Семейные вечеринки не в счет, — отрубила Эмма. — Тебе нужно чаше бывать на людях. Привлекать к себе внимание. Въезжаешь?
   — Всему свое время, — философски заметила я.
   — Нет, Эли, так не пойдет. Если ты не изменишь привычки, то лишь тогда поймешь, что пора начать развлекаться, когда мои внуки будут усаживать тебя на инвалидную коляску. Почему бы тебе, например, сегодня не пойти со мной?
   — Что? — возмутилась я. — В «Ротонду»? Где каждая сволочь знает, что Дэвид изменил мне с Лайзой Браун? Вдобавок мне противно наблюдать, как ты кокетничаешь с убогими, по сравнению с которыми амебы — гении. Нет уж, Эмма, ты меня не грузи, я лучше дома останусь и телик посмотрю.
   — А тебе не кажется, что жизнь не должна ограничиваться вечным ожиданием прекрасного принца?
   Тут Эмма, конечно, была права. Смысл ее существования составляли бесконечные интрижки. Да и другие женщины, которых я знала, были ей под стать. За исключением разве что двух лесбиянок, с которыми я познакомилась в колледже. Однако и они постоянно искали новых партнерш.
   — У меня хоть хобби есть! — горделиво заявила Эмма.
   — Хобби? — ядовито переспросила я. — Ты имеешь в виду коллекционирование марок? Подсчет электричек? Или, может, охоту на мужиков?
   — Вообще-то я имела в виду оказание первой помощи.
   — Какое же это хобби? — возразила я. — Пока не окончишь курсы первой помощи, никогда не станешь старшим менеджером в «Макдоналдсе».
   — И все же это хобби, — заупрямилась Эмма. — Причем самое благородное, ведь кто знает, когда и где могут пригодиться эти навыки. Скажем, ты поперхнешься, поедая сладости, и я спасу тебя от верной смерти. — Эмма намекала на пакет с плюшками (второй за этот вечер), который я только что распечатала. — Поверь, я получу от сегодняшних занятий куда большее удовольствие, нежели ты от своего чревоугодия. Пройдут годы, и ты, разглядывая в зеркало место, где когда-то была талия, горько пожалеешь, что объедалась плюшками.