— Папочка... — пробормотал Римо.
   Кореец пытливо всматривался в напряженное лицо ученика.
   — Видение, которое она мне показала... Там был ты.
   Чиун так и просиял.
   — Я? Правда, Римо?
   Ученик нахмурился.
   — Ас чего вдруг такой интерес, если, по твоим словам, этой женщины не существует?
   — Да потому, что в этом видении присутствует один важный персонаж — я. Что она обо мне говорила, а?
   — Ничего. Она показала мне пещеру.
   — А что в пещере?
   — Ты.
   — Что я там делал?
   — Разлагался.
   Мастер Синанджу отпрянул, как от удара, и прищурил карие глаза.
   — Она лжет! — взвизгнул он.
   — Она сказала, что я должен продолжать поиски отца. И как только найду и войду в пещеру, там мне откроется вся правда.
   Чиун задумчиво огладил жидкую бороденку.
   — Во сне, в том видении, ты уже давно был мертв, папочка. Превратился в мумию.
   — Как же ты меня узнал? — удивился учитель.
   — Твое лицо, твои волосы, твое телосложение...
   Мастер Синанджу нахмурился, отчего личико его стало похоже на печеное яблоко. Лоб прорезали глубокие морщины, а кожа теперь напоминала скомканный пергамент.
   — А она сказала, когда наступит этот черный день?
   — Нет конечно. Правда, дала понять, что довольно скоро, если я приступлю к поискам отца.
   — Не надо искать его, Римо! — Чиун строго погрозил ученику пальцем.
   — Я тоже так думаю.
   — Даже приближаться к пещерам не смей!
   — Ведешь двойную игру, да, папочка?
   Старик задумчиво огладил бороденку.
   — Хорошо бы переселиться, да так, чтобы эта надоедливая женщина тебя больше не беспокоила.
   — Я ухожу из КЮРЕ, папочка.
   — Да, да... Дай мне подумать.
   — Что ж, не возражаю! Думай хорошенько!
   Чиун развел руками, рукава кимоно расправились, и старичок стал похож на птицу, которая никак не могла взлететь.
   — Все понятно.
   — В конце концов, если уж им так нужен человек, всегда можно привлечь кого угодно. Хоть самого Арнольда Шварценеггера пусть нанимают, мне плевать! Я свое отслужил, рассчитался со всеми долгами. Пора уходить.
   — Подожди, надо собрать вещи.
   — И куда мы отправимся?
   — Положись на меня. Ты мне веришь?
   — Конечно. Сам знаешь.
   — Тогда в путь. Ты стал настоящим мастером Синанджу. Пора готовить тебя к последней ступени.
   И кореец смешно затрусил по берегу бухты Квинси, не оставляя следов от сандалий на песчаном пляже.
   Ученик последовал за ним.
   Они добежали до водной глади почти одновременно и зашагали по морю, высоко вскидывая ноги, как будто поднимались по склону холма. Вот остались позади лодки и катера на рейде, мыс Сквантум, где, согласно легенде, капитан Майлз Стэндиш впервые повстречал индейцев Скванто, которые помогли первопоселенцам Новой Англии пережить суровую зиму, научив их сажать кукурузу.
   — Нам куда? — спросил Римо, когда они пронеслись под длинным мостом на Мун-Айленд и достигли гавани, на берегах которой раскинулся Бостон. Под ногами у них тихо плескалась вода.
   — Туда. — Чиун указал на север.
   По ту сторону бухты Римо разглядел массивную радарную башню аэропорта Логана. Как раз в этот момент в воздух поднялся «Боинг-747», оставляя за собой грязный дымный след.
   — Ты вроде бы хотел собрать вещи...
   — Вещи! — фыркнул Чиун. — Никаких вещей. Времени нет! Нам надо спешить, лентяй ты эдакий!
* * *
   — И куда же мы все-таки направляемся, папочка? — спросил Римо, когда их самолет авиакомпании «Транс Уорлд Эрлайнс», следующий рейсом Бостон — Нью-Йорк, взлетел над бостонской бухтой.
   — Это сюрприз.
   — Если мы в Синанджу, то я тут же хватаю свой спасательный жилет и выбрасываюсь из иллюминатора.
   — Нет, не в Синанджу.
   — Слава Богу.
   — Ты еще не заслужил посещения этой жемчужины Востока.
   — Скорее, устрицы Желтого моря, — проворчал Римо.
   Чиун сидел у иллюминатора и смотрел сквозь толстое стекло.
   — Ну, как там, крыло еще не отвалилось? — поинтересовался ученик.
   — Я не на крыло смотрю.
   — А на что же тогда?
   — Вон он! — пискнул кореец смешным высоким голоском, который появлялся у него в минуты сильного волнения. — Видишь, Римо?
   Римо глянул в иллюминатор.
   Шасси уже убрали. «Боинг-747» летел теперь на юг. Внизу узенькой змейкой вилась река Нипонсет, отделяющая Бостон от Квинси.
   Наконец Римо разглядел то, о чем говорил Чиун.
   Рядом с Т-образным зданием колледжа стоял дом, который он совсем недавно считал своим. Даже с высоты птичьего полета здание виднелось вполне отчетливо.
   Некогда то была церковь. Со временем ее перестроили, узкие окна с цветными витражами расширили и остеклили заново. Сверху добавили пристройку, разместили там спальни, во дворе поставили будку для охраны. Мастер Синанджу получил здание в полное свое распоряжение после очередного продления контракта.
   — Замок Синанджу! — с гордостью произнес Чиун. — Посмотри, все остальные строения рядом с ним просто карлики!
   Римо скрестил руки на груди.
   — Век бы его не видать, — буркнул он.
   — Филистер! — фыркнул мастер Синанджу.
   Набрав около двух тысяч футов высоты, «Боинг» летел теперь вдоль побережья. Римо увидел внизу знакомый изогнутый хвост Кейп-Кода[6], расстегнул привязной ремень и устроился в кресле поудобнее.
   Подошла черноволосая стюардесса и склонилась так низко, что груди едва не вывалились из выреза платья.
   — Сэр, вы, похоже, мужчина сильный. Нам нужна ваша помощь. Не пройдете ли со мной на кухню?
   — Что-то случилось?
   Стюардесса осмотрелась по сторонам.
   — Не хотелось бы волновать остальных пассажиров. Так вы согласны помочь?
   — Разумеется, — кивнул Римо.
   — Берегись, ловушка, — шепнул Чиун.
   — Здесь, в самолете?
   — Ловушки могут быть где угодно, — пискнул кореец.
   Улыбаясь, стюардесса провела Римо между рядами кресел и, войдя в кухню, задернула за собой шторку.
   — Так в чем проблема? — спросил Римо.
   — "Молнию" на платье заело. — Она повернулась к нему спиной.
   — Но она же застегнута! До конца.
   — Знаю. Вы не могли бы расстегнуть?
   — Как прикажете, — пожал плечами Римо.
   «Молния» разошлась без труда. Стюардесса выскользнула из платья и, повернувшись лицом к мужчине, одарила его лучезарной улыбкой.
   — И что теперь? — спросил он.
   — Все зависит от вас.
   — То есть? — удивился Римо.
   В эту секунду из-за шторки показалась белокурая головка.
   — Интересно, что тут такое творится? — прошептала гостья.
   — Он помогает мне чинить «молнию».
   Блондинка-стюардесса перевела взгляд со своей подружки, стоявшей в одном нижнем белье, на Римо, а затем скользнула в помещение.
   — А у меня резинка на колготках испортилась. Как считаете, можно что-нибудь сделать?
   — Я не специалист по резинкам на колготках, — буркнул Римо.
   — Как это «не специалист»?.. — Блондинка взирала на него с деланным изумлением.
   Брюнетка, выставив наманикюренные ногти, сделал вид, что собирается выцарапать сопернице глаза.
   — Не его специальность, ясно тебе? — прошипела она. — Он специализируется исключительно на «молниях». Так что вали отсюда! Пойди-ка лучше раздай пассажирам соленый арахис.
   — Ну хоть посмотреть-то можно? — заныла блондинка.
   — Нет! — в один голос ответили Римо с брюнеткой.
   — Ну а если я закрою глазки и просто послушаю?
   — Это наше личное дело, — прошипела первая стюардесса.
   — Никакого дела нет, — отрезал Римо. — Прошу прощения, девушки! — И он вышел.
   Вслед ему потянулись четыре руки, пытаясь втянуть мужчину обратно, но увы... Римо вернулся на место и бросил мастеру Синанджу:
   — Знаешь, папочка, ты был прав. Меня заманили в ловушку. Самую древнюю ловушку на свете.
   — Ты сопротивлялся?
   — Меня не интересуют женщины, которые без ума от моих феромонов Синанджу.
   — Если только у них не здоровые, как у коровы, шары.
   — Ты все перепутал, друг мой. Шары — у быка, а у коров, то есть у женщин, совсем другое.
   — Но ведь у них тоже есть шары, разве нет?
   — У коров — вымя.
   — Иногда такое здоровенное, что прямо по траве волочится.
   — Представляю себе картину!
   — Точь-в-точь как у белой женщины твоей мечты.
   — Стюардессы в мои мечты не входят. И потом, они вечно ко мне цепляются. Кстати, еще один повод быть недовольным жизнью. Я могу получить любую, какую только захочу. Они просто не в силах устоять передо мной. И мне это страшно не нравится. Где интрига, где охотничий азарт, наконец?
   — Вон, приближаются. — Чиун ткнул Римо в бок костлявым локтем.
   По проходу шествовал целый отряд стюардесс, все они с укоризной смотрели на Римо.
   — Мы будем бастовать до тех пор, пока не получим удовлетворения, — бросила одна из них.
   — Даже смотреть в мою сторону не смейте! — огрызнулся Римо.
   Все стюардессы дружно сели на пол, в том числе и брюнетка в нижнем белье.
   — Не удовлетворишь, — прошипела она, — не будет пассажирам ни арахиса, ни напитков, ничего! — и она рассерженно погрозила кулачком.
   — Что здесь происходит? — заинтересовался один из пассажиров.
   Стюардесса в нижнем белье указала пальцем на Римо и пронзительно взвизгнула:
   — Вот этот мужчина раздел меня, а потом бросил!
   — Какой позор!
   — Я просто помогал ей чинить «молнию»... — стал оправдываться Римо.
   — И, похоже, малость увлекся, да?
   — У него не хватило духа довести дело до конца! — заключила какая-то старушка.
   — Динамист проклятый! — подхватила еще одна женщина.
   — Послушай, Римо, похоже, нам не добраться до места, если ты не удовлетворишь эту заблудшую овечку, — заметил Чиун.
   — Она такая же овечка, как я Стивен Сигал!
   Кто-то из пассажиров направился в кабину пилотов, и вскоре показался второй помощник, весьма озабоченный и суровый. Чтобы добраться до обидчика, ему пришлось перешагнуть через трех стюардесс.
   — Это он?
   — Я ничего такого не сделал! — возмутился Римо.
   — А вы знаете, что подобное поведение подпадает под статью федерального уголовного кодекса? «Чинить препятствие нормальному ходу полета, особенно когда самолет находится в воздухе...»
   — Ладно, ладно, — перебил его Римо. — Черт с вами, я согласен! На что только не пойдешь ради всеобщего мира и спокойствия! — Он поднялся на ноги. — Ну?
   Стюардесса в нижнем белье бодро вскочила.
   Римо нехотя последовал за ней на кухню и задернул за собой шторку. Девушка замерла, закрыв глаза и выпятив вперед бюст.
   — Начинайте и... действуйте, как хотите, — пролепетала она.
   Римо взял ее левую руку, приподнял, перевернул ладонью вверх.
   — О-о, я уже вся дрожу...
   — Я тоже, — кисло отозвался Римо.
   И начал легонько и ритмично постукивать пальцами по ее запястью.
   — Что это ты делаешь?
   — Любовная прелюдия.
   — Сроду такого не бывало...
   — И никогда не будет, — согласился Римо.
   — Уж прямо!
   Римо, набирая темп, все постукивал и постукивал по запястью, и вот свежее щекастое лицо девушки вдруг зарделось и исказилось гримасой животного вожделения.
   То была первая из тридцати семи ступеней к наивысшему сексуальному наслаждению, чему уже давно обучился Римо у мастера Синанджу. В запястье человека находится некий особо чувствительный нерв, о чем, разумеется, стюардесса не подозревала. И если правильно на нем «играть», женщина легко достигнет оргазма.
   По крайней мере именно так показалось замершим в ожидании пассажирам и команде «Боинга-747», когда весь самолет огласился криками, исполненными страсти и наслаждения.
   Римо шагнул в салон и был встречен дружными аплодисментами.
   Все стюардессы разом подняли к нему светившиеся ожиданием и надеждой мордашки.
   — Простите, но у меня правило — не более одного оргазма за рейс, — сообщил Римо и опустился в кресло рядом с мастером Синанджу, который все еще зажимал уши тонкими пальцами.
   — Дело сделано, — бросил Римо.
   Чиун расслабился.
   — Однако как же они омерзительно визгливы, эти белые женщины!
   — Ну, у моей кожа была, скорее, оливковая...
   — Зеленая, стало быть. Признак нездоровья. Хотя по цвету мне скорее понравилась бы такая, чем вон те, с совсем белыми, точно рыбье брюхо, телами.
   Двадцать минут спустя они приземлились в международном аэропорту имени Джона Фитцджеральда Кеннеди, но из самолета никто не вышел. Напротив, свободные места заняли новые пассажиры.
   Черноволосую стюардессу, пребывающую в полной прострации, на руках вынесли из кухни и усадили в одно из кресел, полулежа в котором она мечтательно улыбалась на протяжении всего перелета над Атлантикой.
   — Так куда мы все-таки летим?
   — В Иберию.
   — Вот как? И что нас ждет там, в этой Иберии?
   — Посмотришь. Если, конечно, у самолета крыло не отвалится.
* * *
   За два часа полета над Атлантикой Римо успел перечитать все журналы и теперь скучал. Стюардессы то и дело строили ему глазки и вожделенно облизывали розовыми язычками губы, до тех пор пока с них полностью не сошла помада.
   Пришлось Римо притвориться, что он спит. Вскоре его и впрямь сморил сон.
   А снилась ему пещера.
   Сначала вход туда являл собой непроницаемую черную мглу, затем внутри заклубился туман, появились какие-то тени.
   Туман был белым и густым и, казалось, подсвечен изнутри.
   Внезапно откуда-то из глубины донеслись звуки. Как будто бы стучало человеческое сердце.
   — Кто там? — во сне крикнул Римо.
   Удары сердца становились все громче и чаще.
   И сердцебиение Римо тоже участилось. Усилием воли он замедлил его.
   — Кто там? — повторил Римо.
   Внезапно туман заклубился еще сильнее — казалось, вход в пещеру затянуло клочьями белой паутины.
   Затем паутина приобрела опаловый оттенок и, словно повинуясь некой невидимой силе, стала выползать наружу. Римо занял оборонительную позицию — ноги слегка согнуты в коленях, руки на уровне пояса, правая сжата в кулак, пальцы левой растопырены.
   Из пещеры вышел человек. Клочья тумана липли к его сухопарому телу.
   — Кто ты, черт побери? — спросил Римо.
   — Я — первый, — ответил незнакомец.
   — Первый в чем?
   — Первый, — повторил маленький человечек, одетый в туман.
   — Что тебе надо? — уточнил Римо, не меняя боевой стойки.
   — Ты должен меня побороть. Если сможешь, конечно.
   Римо презрительно усмехнулся.
   — Да я могу одолеть тебя даже со связанными за спиной руками!
   — Что ж, докажи, — отозвался мужчина. Только тут Римо разглядел его лицо.
   Азиат. И еще у мужчины не было глаз. Под отвислой сморщенной кожей век виднелись лишь темные щелочки: глаза были зашиты кетгутом[7]. Незнакомец угрожающе шагнул вперед.
   Римо следил за каждым его движением, в голове вертелись только два слова: «Изыди, Сатана!»
   Безглазый вошел прямо в грудную клетку Римо, выпустил воздух из его легких и заставил лечь навзничь, на спину.
   Из пещеры с удвоенной силой повалил белесый туман, а слепой азиат бесцветным голосом произнес:
   — Помни, я только первый...
   — С чем тебя и поздравляю, — хмыкнул Римо и открыл глаза.
* * *
   — С чем поздравляешь? — спросил, обернувшись к нему, Чиун.
   — Да ни с чем. Просто сон приснился.
   — Быстро! — Чиун вцепился в рукав ученика. — Отвечай быстрее, что на сей раз сказала тебе эта шлюха?
   — Да отпусти ты меня! Ничего не сказала! Не она мне снилась. Не то, что в прошлый раз.
   — Так ты спал?
   — Конечно.
   — Мало того, что прошлой ночью продрых целых шесть часов подряд, так еще и теперь прихватил минут десять?
   — Да, спал я, спал! Ну и что? Делай со мной что хочешь, переломи мою саблю, сорви все ордена и знаки отличия, я спал!
   Чиун прищурился, пристально вглядываясь в лицо ученика.
   — И что же тебе снилось, Римо? — тихо осведомился он.
   — Ничего.
   — Отвечай.
   — Пещера, мне снилась пещера.
   — Другая, не та, что прошлой ночью?
   — Да я толком и не разглядел.
   — Ладно, если тебе еще раз приснится эта пещера, не вздумай в нее входить. А если ослушаешься, не вздумай рассказывать мне потом, что там видел.
   Ну, разве только в том случае, если увидишь там что-то очень важное.
   — А потом из этой пещеры вышел...
   — Кто?
   — Парень.
   — Парень? Какой такой парень? Назови имя.
   — Имени он не назвал. И ни с того ни с сего вдруг решил со мной драться.
   — Что дальше?
   Римо пожал плечами.
   — А ты как думаешь? Я уложил его одним выстрелом.
   — Ага... — протянул Чиун. — Хорошо. Значит, ты убил его, да?
   — Нет. Просто уложил.
   — А почему ты сказал: «С чем тебя и поздравляю»?
   — Парень предупредил меня, что он только первый.
   Глаза Чиуна сузились еще больше и превратились в еле видные щелочки.
   — И как же он выглядел, этот человек?
   — Азиат. У него не было глаз. Словно их выкололи, а потом зашили веки ниткой.
   Мастер Синанджу многозначительно кивнул.
   — Кореец?
   Римо покачал головой.
   — Возможно, я не разглядел. Он весь был окутан туманом.
   — Туманом?
   — Именно. Из пещеры валил туман, прилипал к нему клочьями. Очень противно. Как будто он был одет в белый туман. Вот и попробуй, растолкуй.
   — С чего ты взял, что это должно что-то означать?
   — Да я недавно читал какую-то статью о снах, — ответил Римо. — По мнению ученых, сны — не что иное, как подсознательное отражение событий, произошедших с человеком. Только с примесью фантазий и прочей чепухи, которая лезет в голову, являясь отражением его подспудных страхов и тревог.
   — Ба, что я слышу! Суеверия белого человека?
   — Валяй, не стесняйся! Ты, наверное, считаешь меня инкарнацией Шивы-Разрушителя?
   — Да. Так оно и есть.
   — И еще я — старый мастер Синанджу по имени Лу, да?
   — И Лу тоже.
   — Я — Римо Уильямс, и с тех пор, как увидел Сон Смерти, мне больше ни разу не снились обычные сны. С тех пор прошло вот уже десять лет.
   — Если ты чего-то не понимаешь, то это вовсе не значит, что ты прав.
   — Я понимаю, почему мне снится пещера. Видимо, мозг пытается осмыслить видение. Но кто этот безглазый человек в клочьях тумана?
   — Может быть, нищий бродяга.
   — Здорово было бы разбираться в снах...
   — А мне хотелось бы понять наконец белых, — проговорил Чиун и взмахнул сухонькой ручкой с длинными ногтями, как бы заканчивая разговор.
   Когда минуту спустя ученик покосился на него, то увидел нахмуренный лоб мастера Синанджу и его мрачный сосредоточенный взгляд. Напряженная работа мысли!

Глава 5

   Самолет приземлился, и тут же к трапу высыпали стюардессы со слезами на глазах, провожая Римо.
   Они махали ему вслед, хлопали по спине, желали весело провести время в Мадриде, гладили по рукаву, плотоядно ощупывая сильные тренированные мышцы.
   Одна особенно страстно хлопнула его по спине, и даже в здании аэровокзала Римо ощущал их присутствие.
   — Взгляни, папочка! Неужели стюардессы все еще преследуют нас?
   — Нет, — отозвался Чиун.
   — Слава Богу!
   — Они преследуют тебя!
   — Вот крысы!
   На улице, при выходе, между стюардессами разгорелась нешуточная драка — каждая стремилась забраться в такси рядом с Римо.
   — Никто из вас со мной не поедет! — крикнул Римо, расталкивая плюющихся и царапающихся девиц.
   Но те не унимались.
   — Я просто умру без тебя! — зарыдала одна.
   — Я тоже!
   Римо вскинул руки.
   — О'кей, сдаюсь! Давайте, полезайте все в машину.
   У дверцы началась настоящая свалка. Римо, открыв, любезно придерживал ее, давая возможность распаленным девицам разместиться в такси. Когда наконец на заднем сиденье не осталось свободного дюйма, Римо отворил переднюю дверцу рядом с водителем. Беднягу шофера буквально вытеснили из машины.
   Одна из стюардесс наклонилась, подхватила кепи несчастного, натянула себе на голову и подняла боковое стекло.
   — Ну как, все устроились, всем удобно? — поинтересовался Римо.
   — Да, да! О, да! — дружно запищали девицы.
   — Вот и прекрасно, — улыбнулся Римо и обошел автомобиль, быстро и намертво захлопывая дверцы стальными пальцами.
   Он решительно двинулся прочь, оставив в этой ловушке отчаянно вопящих и судорожно пытающихся выбраться через окна стюардесс.
   — Что, черт возьми, происходит? — пожаловался он шагавшему рядом мастеру Синанджу. — Бывали у меня проблемы с развязными стюардессами, но такое!..
   — Очевидно, они находят тебя совершенно неотразимым.
   — Да нет, я о другом. Где мои мужские права? Они не соблюдаются. Первая девица попыталась меня изнасиловать, пришлось ее удовлетворить, чтоб отстала. Но должен же и я хоть что-то поиметь с этого, как тебе кажется?
   — Агрессор.
   — Ладно. Сваливаем отсюда.
   К обочине подкатило такси. Чиун плюхнулся рядом с водителем и произнес что-то на безукоризненном испанском.
   — Помпело.
   — Que?[8] — переспросил водитель.
   — Помпело, — повторил кореец. Однако водитель все еще непонимающе смотрел на него, и старик добавил: — Сан Фермин.
   — А! — воскликнул водитель. И машина рванула вперед. Римо едва втянул ногу в салон. И не успел он захлопнуть дверцу, как они уже проскочили под знаком «Выезд с территории аэропорта».
   — Куда мы едем? — спросил Римо учителя.
   — В один очень славный маленький городок в предгорьях Пиренеи.
   — Что за город?
   — Он был основан одним из сыновей Помпея. Насколько я помню, юноша страдал косоглазием.
   Так, во всяком случае, утверждают древние рукописи моих предков.
   — Ну а имя-то его ты помнишь?
   — Помпело.
   — Никогда не слышал. О Памплоне знаю, но о Помпело...
   Чиун состроил гримасу.
   — Эти современные иберийцы не в состоянии правильно произнести названия своих городов.
   Тьфу!
   Машина на бешеной скорости выскочила за пределы Мадрида и помчалась по извилистой сельской дороге.
   На дорожном указателе значилось: «Памплона — 300 км».
   — Да до него целых двести миль!
   — Это если бы мы ехали в Памплону. Но мы туда не едем. Мы едем в Помпело, — возразил Чиун.
   Ехали они часа четыре, дорога вилась по холмам и долинам, на востоке виднелись отроги Пиренеи. Наконец горы уступили место ровному плато, видимо, они были близки к цели.
   Показался небольшой, довольно неказистый городок, дымящиеся трубы фабричных зданий.
   — На указателе написано «Памплона», — заметил Римо.
   — А на самом деле это Помпело.
   В городе, по всей видимости, был какой-то праздник. Улицы запружены машинами, туристы всех цветов кожи в разных стадиях подпития. Пришлось выйти из такси.
   Чиун расплатился с водителем, и они оказались на просторной площади, где каждый камень, каждое строение свидетельствовали о древней истории города.
   — Интересно, что здесь происходит? — произнес Римо, когда мимо них прошли, пошатываясь, двое мужчин, подпоясанньк лентами с гирляндами чесночных головок на шеях.
   — Какой-то варварский праздник, — фыркнул мастер Синанджу, глядя на человека в обычном европейском костюме, на голове которого красовалась гигантская маска из папье-маше. — Похоже, христианский праздник, посвященный мавританскому святому по имени Сан Фермин.
   — Первый раз слышу о мавританских святых.
   — После того как христиане отняли эти земли у зарвавшихся и погрязших в распутстве римлян, здесь правила Мавритания. В моменты слабости людям свойственно поклонение простонародным святыням. Кажется, этот Фермин был плотником. Может, пойти и поставить ему свечку?
   — Нет уж, спасибо.
   — Ну и хорошо, — сказал Чиун и подвел Римо к лотку, на котором уличный торговец разложил красные пояса и шарфы из хлопчатобумажной ткани.
   Немного поторговавшись, мастер Синанджу купил пояс и шарф и с церемонным поклоном протянул их ученику.
   — Прошу, надень.
   Римо критически оглядел покупки.
   — Что это?
   — Разве не видишь?
   — Какой-то красный пояс и шарф ему в тон.
   — Тогда и сам мог бы догадаться, что шарф следует обернуть вокруг шеи, а поясом подхватить свой дряблый живот.
   — Никакой он у меня не дряблый! — возмутился Римо.
   — За последние пять лет ты умудрился набрать целую унцию лишнего веса! Наверняка воруешь сладости, стоит только старику отвернуться.
   — Если бы ты когда отворачивался... — проворчал ученик, пытаясь приладить пояс, чтобы его широкий конец свисал над передним карманом брюк. Красный шарф он завязал на шее свободным узлом, наподобие галстука.
   — И что теперь? — спросил он.
   Чиун пальцем поманил его за собой.
   Они подошли к сооружению, на первый взгляд напоминавшему стадион. Кореец купил два билета, и мужчины заняли места в первом ряду, среди ревущей толпы пьяных гуляк. Многие из них, едва усевшись, тут же отключались.
   — Что, будем смотреть корриду?
   — Ты — нет, — ответил Чиун.
   — То есть?
   Тут мастер Синанджу без всяких объяснений выскочил на арену, посыпанную грязным песком.
   — Куда ты? — крикнул Римо и бросился следом.
   Ни быков, ни лошадей, ни матадоров видно не было. Это место скорее напоминало арену для родео. С одной стороны виднелись распахнутые деревянные ворота. За ними — узкий, огражденный высоким деревянным забором проход, по всей видимости, для быков.