Страница:
— Присутствующим здесь хорошо известно, что человечество еще не скоро смирится с основным вектором естественной эволюции разума в сторону организации Галактического Един ства. Для других рас этого вопроса уже не существует — они давно поняли что к чему. Давайте рассмотрим такой вариант: пусть человечество развивается само по себе, в стороне от других разумных цивилизаций. В этом случае, чтобы добиться полного овладения сверхчувственными способностями, им потребуется не менее двенадцати тысяч галактических лет. За это время мы, лилмики, окончательно угаснем. Это означает развал Содружества, его социальной структуры. Чтобы предотвратить подобное развитие событий, необходимо, чтобы мы позволили событиям развиваться естественным путем, вплоть до того, что нам придется пройти и через верховный принцип «распятого добра». Вот взгляните на соответствующее уравнение.[72]
— Ах! — воскликнули все Генеральные инспекторы. Голос Верховного лилмика был все так же негромок.
— Который раз в человеческой истории этот принцип парадоксальным образом являлся мощным рычагом, ускоряющим эволюцию, — и не только в физическом плане, но также и в психическом и в моральном. У людей даже существует по этому поводу поговорка: «Прежде чем дождешься радости, надо много пострадать».
— Присутствующие понимают это так, — спросило Приближение, — что все кончится благополучно?
— Не знаю, — признался Верховный, — прошлое, настоящее, будущее будут существовать по-прежнему, но в чем они будут выражаться — тайна за семью печатями. Даже для меня… Мои пророчества не обладают необходимой степенью полноты. Причина в том, что и мое искупление неполно. Что мне известно достоверно — столкновение приближается, и нам, Генеральным инспекторам, необходимо занять позицию сторонних наблюдателей. Мы не имеем права ни предостерегать, ни оказывать помощь какой-либо из сторон. Мы просто должны удерживать все во всем, сохранять рамки и при этом надеяться на счастливую denouement[73].
— А если не дождемся? — спросило Умственная Гармония.
— Тогда, с вашего любезного согласия, мы перейдем к плану Б. — Верховный загадочно улыбнулся. — Скажите, как вы чувствуете себя в материальных телах?
— В общем-то нормально, — ответило Родственная Тенденция, стараясь скрыть растерянность.
— Отлично. Как вы считаете, вы сможете пребывать в них до начала пленарной сессии Консилиума? Сможете ли приспособиться к жизни здесь, на Земле, в компании с вашими четвероногими друзьями?
— Целых тридцать два дня?! — в ужасе прошептало Душевное Равновесие.
— Это только для начала, — ответил Верховный лилмик.
Умственная Гармония — поэтическая натура, не растерявшая следы романтических увлечений, — отвело глаза в сторону. Оно, единственное из всех инспекторов, начало догадываться, куда клонит Верховный лилмик. Гармония дрожащим голосом спросило:
— Присутствующее здесь предполагает, что перемещение «психо» в материальную оболочку может привести к возрож дению атавистических наклонностей…
— Это уж как пить дать, — одобрительно кивнул старик.
— О чем это вы рассуждаете? — Душевное Равновесие потребовало объяснений.
— Все в ваших телах устроено как следует. Все работает. — Верховный по-прежнему обращался исключительно к Умственной Гармонии. — Я намного более совершенная структура, чем Джек. Конечно, вы будете испытывать известные трудности, никто и не рассчитывает на немедленный успех. Главное, что вы не испытываете неодолимого отвращения к этим материальным оболочкам. Как я уже сказал, это может быть первым шагом в случае, если восстание мятежников приведет к наихудшим результатам.
Теперь и Бесконечное Приближение догадалось. Китаянка испуганно прижала пекинеса к своей груди.
— Но это невозможно!
— Да, энтузиазмом здесь не пахнет, — печально сказал Верховный лилмик. — Тенденция и Гармония однажды испытали что-то подобное. В Фа-времени…
— Да, — в один голос прошептали индейский вождь и африканская женщина.
Наступила тишина, потом старик неожиданно поднялся.
— Что ж, мне пора, — сказал он. — У меня еще есть дела… Он направился к зарослям — Карузо на бегу прижимался к его ногам. Исчезли они внезапно, как бы испарились.
— Кто-нибудь в состоянии объяснить мне, что происходит? — решительно выговорило Душевное Равновесие.
Гармония объяснило.
Брови у кавказца неожиданно полезли вверх, нижняя челюсть отпала сама собой. Мысленный ужас плеснул через непроницаемую ментальную оболочку. Представительный здоровяк, что называется «кровь с молоком», скорчился, словно от нестерпимой боли. На все лады взвыли собаки — нагнали такую тоску…
Умственная Гармония с трудом приглушило нежелательную вибрацию. Собаки тут же смолкли.
Пот выступил на лбу у кавказца.
— Это невыносимо! — неожиданно визгливым голосом воскликнул он. — На этот раз Страдающее Сознание зашел слишком далеко. Уверено, вы поддержите меня, коллеги!.. Я уверено…
Китаянка — Бесконечное Приближение — сочувственно улыбнулась ему. Два других лилмика изучали траву. Так они сидели долго, каждый был погружен в свои думы. Наконец индейский вождь тряхнул перьями на головном уборе и обратился к китаянке:
— Он заявил, что у нас все работает?
— Да, — кивнула та. В глубине ее зрачков вдруг вспыхнули две яркие лазурные точки.
— Присутствующие должны потребовать от Страдающего Сознания, — заявил индейский вождь, — представления более убедительных доказательств. До той поры благоразумнее будет подождать с изменением телесных форм.
— Я согласно, — сказало Гармония.
Двое — индейский вождь и африканка — поднялись и, подозвав своих собак, направились в заросли.
— Это безумие! — Кавказец все еще не мог справиться с растерянностью. К своему удивлению, он почувствовал, как гулко, все быстрее и быстрее, забилось его искусственное сердце. Бесконечное Приближение опустило на траву своего пекинеса и дало ему мысленный пинок — пусть погуляет…
Китаянка была очень красива, а по примитивным человеческим понятиям — полное совершенство. Волнующий изгиб щек, на которых едва проступал румянец, большая грудь и очень узкая талия делали ее необыкновенно женственной.
Светловолосый мужчина не мог оторвать от нее взгляда.
— Это настоящее безумие, — упавшим голосом повторил он.
О чем он вспомнил в ту секунду, когда мужское возбуждение охватило его? Может, о тех давным-давно забытых телесных утехах, которые он испытывал несколько миллионов лет назад? Кто может сказать…
— Это всего-навсего упражнение для духа, собирающегося надолго воплотиться в материальное тело. — Китаянка положила ему руки на плечи. — Знаешь, присутствующее, как люди совершают поступательные движения для получения наслаждения? Может, поэкспериментируем?..
— Я… я подчиняюсь, — откликнулся кавказец. — Вынуждено подчиниться верховному принципу «распятия добра».
Бесконечное Приближение рассмеялось, прижалось к нему и поцеловало.
— Да будет так, — прошептало оно.
В этот момент собаки опять залаяли, как безумные.
12
— Ах! — воскликнули все Генеральные инспекторы. Голос Верховного лилмика был все так же негромок.
— Который раз в человеческой истории этот принцип парадоксальным образом являлся мощным рычагом, ускоряющим эволюцию, — и не только в физическом плане, но также и в психическом и в моральном. У людей даже существует по этому поводу поговорка: «Прежде чем дождешься радости, надо много пострадать».
— Присутствующие понимают это так, — спросило Приближение, — что все кончится благополучно?
— Не знаю, — признался Верховный, — прошлое, настоящее, будущее будут существовать по-прежнему, но в чем они будут выражаться — тайна за семью печатями. Даже для меня… Мои пророчества не обладают необходимой степенью полноты. Причина в том, что и мое искупление неполно. Что мне известно достоверно — столкновение приближается, и нам, Генеральным инспекторам, необходимо занять позицию сторонних наблюдателей. Мы не имеем права ни предостерегать, ни оказывать помощь какой-либо из сторон. Мы просто должны удерживать все во всем, сохранять рамки и при этом надеяться на счастливую denouement[73].
— А если не дождемся? — спросило Умственная Гармония.
— Тогда, с вашего любезного согласия, мы перейдем к плану Б. — Верховный загадочно улыбнулся. — Скажите, как вы чувствуете себя в материальных телах?
— В общем-то нормально, — ответило Родственная Тенденция, стараясь скрыть растерянность.
— Отлично. Как вы считаете, вы сможете пребывать в них до начала пленарной сессии Консилиума? Сможете ли приспособиться к жизни здесь, на Земле, в компании с вашими четвероногими друзьями?
— Целых тридцать два дня?! — в ужасе прошептало Душевное Равновесие.
— Это только для начала, — ответил Верховный лилмик.
Умственная Гармония — поэтическая натура, не растерявшая следы романтических увлечений, — отвело глаза в сторону. Оно, единственное из всех инспекторов, начало догадываться, куда клонит Верховный лилмик. Гармония дрожащим голосом спросило:
— Присутствующее здесь предполагает, что перемещение «психо» в материальную оболочку может привести к возрож дению атавистических наклонностей…
— Это уж как пить дать, — одобрительно кивнул старик.
— О чем это вы рассуждаете? — Душевное Равновесие потребовало объяснений.
— Все в ваших телах устроено как следует. Все работает. — Верховный по-прежнему обращался исключительно к Умственной Гармонии. — Я намного более совершенная структура, чем Джек. Конечно, вы будете испытывать известные трудности, никто и не рассчитывает на немедленный успех. Главное, что вы не испытываете неодолимого отвращения к этим материальным оболочкам. Как я уже сказал, это может быть первым шагом в случае, если восстание мятежников приведет к наихудшим результатам.
Теперь и Бесконечное Приближение догадалось. Китаянка испуганно прижала пекинеса к своей груди.
— Но это невозможно!
— Да, энтузиазмом здесь не пахнет, — печально сказал Верховный лилмик. — Тенденция и Гармония однажды испытали что-то подобное. В Фа-времени…
— Да, — в один голос прошептали индейский вождь и африканская женщина.
Наступила тишина, потом старик неожиданно поднялся.
— Что ж, мне пора, — сказал он. — У меня еще есть дела… Он направился к зарослям — Карузо на бегу прижимался к его ногам. Исчезли они внезапно, как бы испарились.
— Кто-нибудь в состоянии объяснить мне, что происходит? — решительно выговорило Душевное Равновесие.
Гармония объяснило.
Брови у кавказца неожиданно полезли вверх, нижняя челюсть отпала сама собой. Мысленный ужас плеснул через непроницаемую ментальную оболочку. Представительный здоровяк, что называется «кровь с молоком», скорчился, словно от нестерпимой боли. На все лады взвыли собаки — нагнали такую тоску…
Умственная Гармония с трудом приглушило нежелательную вибрацию. Собаки тут же смолкли.
Пот выступил на лбу у кавказца.
— Это невыносимо! — неожиданно визгливым голосом воскликнул он. — На этот раз Страдающее Сознание зашел слишком далеко. Уверено, вы поддержите меня, коллеги!.. Я уверено…
Китаянка — Бесконечное Приближение — сочувственно улыбнулась ему. Два других лилмика изучали траву. Так они сидели долго, каждый был погружен в свои думы. Наконец индейский вождь тряхнул перьями на головном уборе и обратился к китаянке:
— Он заявил, что у нас все работает?
— Да, — кивнула та. В глубине ее зрачков вдруг вспыхнули две яркие лазурные точки.
— Присутствующие должны потребовать от Страдающего Сознания, — заявил индейский вождь, — представления более убедительных доказательств. До той поры благоразумнее будет подождать с изменением телесных форм.
— Я согласно, — сказало Гармония.
Двое — индейский вождь и африканка — поднялись и, подозвав своих собак, направились в заросли.
— Это безумие! — Кавказец все еще не мог справиться с растерянностью. К своему удивлению, он почувствовал, как гулко, все быстрее и быстрее, забилось его искусственное сердце. Бесконечное Приближение опустило на траву своего пекинеса и дало ему мысленный пинок — пусть погуляет…
Китаянка была очень красива, а по примитивным человеческим понятиям — полное совершенство. Волнующий изгиб щек, на которых едва проступал румянец, большая грудь и очень узкая талия делали ее необыкновенно женственной.
Светловолосый мужчина не мог оторвать от нее взгляда.
— Это настоящее безумие, — упавшим голосом повторил он.
О чем он вспомнил в ту секунду, когда мужское возбуждение охватило его? Может, о тех давным-давно забытых телесных утехах, которые он испытывал несколько миллионов лет назад? Кто может сказать…
— Это всего-навсего упражнение для духа, собирающегося надолго воплотиться в материальное тело. — Китаянка положила ему руки на плечи. — Знаешь, присутствующее, как люди совершают поступательные движения для получения наслаждения? Может, поэкспериментируем?..
— Я… я подчиняюсь, — откликнулся кавказец. — Вынуждено подчиниться верховному принципу «распятия добра».
Бесконечное Приближение рассмеялось, прижалось к нему и поцеловало.
— Да будет так, — прошептало оно.
В этот момент собаки опять залаяли, как безумные.
12
Из мемуаров Роджэтьена Ремиларда
Как оказалось, я вовсе не был освобожден от налога на смерть, который должен был заплатить Гидре.
На следующий день после свадьбы Марк разбудил меня в моем номере отеля и приказал немедленно одеться. В голове у меня стоял нестерпимый звон, словно все колокола ада взялись за работу, но будь я проклят, если Марк позволил себе проникнуться человеческими страданиями и позволил бы мне хотя бы чуть-чуть опохмелиться. На это и рассчитывать не стоило. Стиснув зубы, в поисках кофеина или сильного болеутоляющего я кое-как выполз в гостиную и обнаружил, что меня уже ждали. За столом, где на подносе стоял мой завтрак, рядом с Марком сидела полицейская ищейка — Ги Бум-Бум Ларош собственной персоной. В то время он исполнял обязанности Главного инспектора Галактического Магистрата в окрестностях Земли. Отдел его располагался в Конкорде. Крайняя занятость не позволила ему прибыть на свадьбу. А теперь примчался! С чего бы это? С похмелья ни одной здравой мысли никогда не приходило в мою голову.
Появление этих двух громил озадачило меня. Они смотрели на меня без всякой жалости во взорах, без всякого понимания. Я было коснулся их сознаний и тут же отпрянул: ничего, кроме ужаса, эти откормленные, натренированные быки у меня не вызвали.
Во время очередного приступа хронической для меня болезни я не испытываю особого желания трепать языком, по этому я сразу припал к чашке горячего кофе. Слава Богу, что кофе был достаточно крепким. Я влил в себя не меньше литра этой пахучей жидкости, однако прояснение в мозгах не наступило. Это была плохая примета: если уж кофе в таком количестве не действует, значит, вчера я действительно чуть-чуть перебрал. «Для поправки» я заказал сам себе двойную «Кровавую Мери» и, спотыкаясь, полез в бар, который был в моем номере. С величайшей осторожностью я донес трогающий душу напиток до стола — ни один официант в мире не смог бы нежнее обслужить клиентов, — выпил его и с нетерпением подождал, когда целебное снадобье начнет действовать.
Начало.
Это хорошо.
В голове очень скоро наступило долгожданное прояснение, и тут я увидел вещественное доказательство «номер раз».
Это была срезанная наполовину дубовая табуретка из гостиничного бара.
Оооп!
Я мгновенно протрезвел и тут же все вспомнил.
— Вот и ладушки, — сказал Марк. Он, подлец, оказывается, неотрывно следил за мной! — Бум-Бум собрал остатки пепла на полу возле стойки. Экспресс-анализ показал, что это человеческий пепел. Такой обычно остается, если тело человека нагреть до температуры в две тысячи градусов.
— Как ты добился этого, дядя Роджи? — вкрадчиво спросил Ларош.
Он был одет в цивильный костюм. Глядя на его грубовато-простецкое лицо, сдобренное заботливым, пропитанным искренностью взглядом, хотелось тут же доверить ему свою жизнь. Так и должен был выглядеть сыщик высшей квалификации, гроза самых искусных, обладающих метапсихическим даром мошенников.
— Понимаешь, ты расправился с ним каким-то непонятным образом. Никаких следов сажи в комнате, мебель не опалена, даже малейших следов загазованности нет. Вот только эта наполовину срезанная табуретка. Это означает, что ты каким-то образом рассеял или уничтожил всякие приметы возгорания. Каким же образом на полу оказался этот пепел? Как сумел ты отвести избыток тепла? Мы даже не подозревали, что ты обладаешь такой метасокрушительной силой.
— Я не сделал ничего противозаконного, — с трудом выговорил я, потом кое-как взял с блюда сдобную булочку и дрожащими руками намазал на нее масло. На всю остальную пищу я старался не смотреть — меня подташнивало.
— Не лги! — строго сказал Марк. — Ты вчера просто сиял от радости, готов был осушить все запасы шампанского и все болтал, болтал… Что, мол, одним ударом расправился с Гидрой, что тебе теперь сам черт не страшен и море по колено. Если бы я не придавил тебе язык, ты бы всю свадьбу испортил. Ты рассказал об этом случае мне, Джеку и Доротее. Они сообщили Полю, а он, в свою очередь, обратился к Бум-Буму, чтобы тот, черт тебя возьми, докопался до истины. Теперь расскажи нам все до мельчайших подробностей. Итак, что произошло в баре?
— Почему бы тебе не использовать свои блистательные способности и не выудить из меня, горемыки, всю необходимую тебе информацию? — запричитал я.
— Не кривляйся! — приказал Марк. — Если бы я мог, то давным-давно так бы и поступил. Но там, в твоей дурной голове, возник какой-то новый барьер! Снять его мне не под силу. И сейчас завеса на месте? Пора бы освободить мозги, дядя Роджи.
«Ну и дела! Уж не Фурии ли это работа? Или, может, кто другой постарался? Надо же, Марк не может проникнуть в мое сознание!.. Ого-го! А головка-то болит!.. » Некоторое время я сидел, бездумно глядя в окно.
Наконец Бум-Бум спросил:
— А мне ты позволишь просветить твои мозги?
Слава Богу, мне хватило соображения, чтобы сдержаться и не рассмеяться ему прямо в лицо. В моем нынешнем положении эта ошибка могла бы мне дорого обойтись. Одно дело — выполнить просьбу Поля, другое — иметь личную заинтересованность. Будить в полицейском зверя не следует. Я опять решил сыграть под дурачка. Умненького такого, благоразумненького…
— Что ж, попробуй, — опять захныкал я. — Но лучше сразу арестуй меня. Тогда у тебя появится легальный повод провести ментальное сканирование.
Оба, и Марк и Буб-Бум Ларош, с интересом уставились на меня.
— Только, — добавил я, — вот в чем закавыка. Оснований нет! Разве что вчерашняя болтовня. Но между нами, Ги: мало ли что может наболтать пьяный старикашка? Нет ни тела, ни орудия убийства — ничего нет.
Бум-Бум выдал одну из своих дежурных, ослепительных и обаятельных улыбок. Но меня, старого воробья, на мякине не проведешь. Вон у него зубы какие — каждый с кусок рафинада. Только дай ему пальчик — руку отхватит.
— Пойми, дядя Роджи, — в прежнем доверительном тоне продолжал объяснять Ги Ларош. — Ты же признался в убийстве Марку, Джеку и Доротее.
Я перепугался не на шутку — значит, вот куда он клонит! Теперь, после того как он употребил слово «убийство», я вообще ни слова не скажу.
— Знаешь, — сказал я, глядя ему прямо в глаза, — вчера я здорово перебрал. Подобная болтовня не имеет никакой ценности. Теперь я протрезвел и напрочь отказываюсь от этого. — Для поддержания храбрости я отхлебнул «Кровавой Мери». — Можешь ты доказать, что этот пепел принадлежит Парнеллу Ремиларду?
— Правильно, не могу, — согласился галактический коп. — Тут еще половинка табурета… C'est une situation bizzare al'extreme[74]. К тому же и на самоубийство это не похоже.
Он тяжело вздохнул, затем вдруг, как кинжалом, пронзил меня испытующим взглядом.
— Хочешь, я поделюсь с тобой тем, что мы знаем? Один из официантов, постоянно работающих в отеле, сегодня явился на работу и заявил, что сегодня — это вчера! Очевидно, он был подвергнут амнезии и «выключен» на двадцать четыре часа. Кто-то подменил его на этот срок. Конечно, чужак вполне может оказаться пронырой — журналистом. Если бы мы знали, что фальшивый официант являлся Гидрой и что ты расправился с ним, мы могли бы дать основание Первому Магнату вновь начать расследование по делу Фурии. Как ты думаешь, почему Парнелл хотел убить тебя?
Отлично! Но я не поддамся на эту уловку. Не на того напал. Я сжал губы, завесился плотным защитным экраном, потом на мысленном коде сказал Бум-Буму: Ищите и обрящете.
Но он был парень упорный и продолжил свою тактику — решил до конца обольстить меня. В конце концов я клюну на лесть.
Ну-ну…
— Ты ничего не потеряешь, если расскажешь все, как было, Роджи. По приказу Верховного лилмика все файлы, относящиеся к этому делу, запечатаны, о них известно только высшему кругу Магистрата. Никаких отягчающих последствий, если ты расскажешь всю правду и признаешься, что убил Парнелла Ремиларда. Послушай, черт тебя побери, ты даже можешь получить медаль. Заслужил — верь моему слову, заслужил!.. С другой стороны, если ты имеешь какие-то сведения, подтверждающие, что Фурия и Гидра вновь взялись за старое, то будет разумней поделиться со мной и Марком.
Я отрицательно покачал головой, поудобнее устроился в кресле и налил себе еще кофе.
Марк в отместку с помощью метасокрушительной силы так вдавил меня в сиденье и спинку, что я охнуть не мог. У меня из глаз искры посыпались.
— Не стоит, дядя Роджи, поступать, как старый, выживший из ума осел, — сказал он. — Повторяю, никто не собирается обвинять тебя в убийстве.
— Все, что мы хотим от тебя, — это только подтверждения, что ты имел дело с Гидрой, — добавил Бум-Бум Ларош. Его метасокрушительная сила облепила меня, подобно сиропу. Это была древняя как мир игра в доброго копа и злого копа. Так они играли, пока череп мой не затрещал, как скорлупка.
— Хорошо, хорошо! — закричал я. — Я убил Парнелла Ремиларда. В целях самообороны.
— Молодец. — Ларош подарил меня улыбкой. — Рассказывай дальше.
Я со страхом глянул на Марка, однако тот больше не пред принимал попыток пробить мою защиту или применить метасокрушительную силу.
— Это была его вторая попытка совершить на меня покушение. Почему, я не знаю. В первый раз он напал на меня на озере возле нашего охотничьего домика. Едва не утопил меня… Марк — свидетель, но в тот день он мне не поверил. Он и здесь не придал значения моим словам, когда я заявил ему, что видел этого подонка среди обслуживающего персонала.
— Марк проверил этого человека. В нем не было ничего подозрительного, — ответил Бум-Бум Ларош.
— Гидру составляют исключительно талантливые ребята. Марк даже форель больше метра длиной в озере не заметил, а должен был. — Я закрыл глаза и принялся за булку — голова у меня буквально раскалывалась, даже зубы ныли. Было ощущение, что на меня надели огненную корону — Эй, ребята, у вас не завалялось таблетки алдетокса?
Марк, ни слова не говоря, направился в ванную и вернулся с лекарством. Кроме того, он мысленно помассировал мне виски. Боль как рукой сняло.
— Почему же ты не использовал ментальный лазер в тот момент, когда на тебя напала рыба? — спросил Ларош.
— Я был ошеломлен, понимаешь? Я никак не ожидал, что какая-то поганая рыба способна утащить меня на дно. Подобный разряд я не могу организовать мгновенно, тем более осознанно. Чтобы выдать столько энергии, я должен перепугаться до смерти, но и не потерять голову.
— Ты уверен, что человек, атаковавший тебя, является Парнеллом Ремилардом? Я имею в виду оба случая: на озере и в баре. Как ты смог идентифицировать его?
— Зачем мне было его идентифицировать, если он сам заявил об этом? Я знал его во-от с такого возраста. К тому же он сам хотел, чтобы я знал, кто он. Этот грязный ублюдок!..
— Применял ли ты раньше подобное средство и каков был результат?
— Нет. Хотя был еще один случай… Когда Вик Ремилард в ночь на Великое Вторжение попытался взорвать охотничий домик на вершине Белой горы. Там собрались делегаты Метапсихического конгресса… Хуже не придумаешь — я нанес удар, но не убил его, и тот впал в кому почти на двадцать шесть лет.
Ларош изумленно глянул на меня, потом перевел взгляд на Марка. Тот кивнул.
Бум-Бум продолжал допрашивать меня еще с полчаса — старался выяснить каждую деталь. Я честно отвечал на его вопросы, исключая причину: почему это Гидра напала на меня. Не знаю — и все тут! Затем Марк мысленно связался с Первым Магнатом и передал ему все сведения, которые им удалось выудить. Потом поинтересовался, должен ли Ларош забрать меня и подвергнуть официальному просвечиванию. К счастью, Поль решил, что ничего нового им добыть не удастся. Удивительно! Они поверили моей истории!..
Наконец Поль заявил, что должен сообщить Адриену о гибели блудного сына. Бум-Бум обещал, что после лабораторного анализа отошлет остатки пепла несчастным родителям — пусть похоронят.
Затем по прибытию к месту службы Ги Ларош занялся делом Фурии и внес туда несколько существенных дополнений. Таким образом, у Фурии осталась только одна подручная — Мадлен Ремилард.
Сестра Марка.
Во второй половине июля, после окончания медового месяца, как раз перед отъездом на сессию на Консилиум Орб, Джек и Доротея навестили меня в Хановере. Явились они, прикрывшись ментальными завесами и изменив внешность. Они неделю прожили у меня в квартире, расположенной над книжным магазином. За это время я несколько раз пытался создать ментальный лазер, но у меня ничего не получалось. Тем не менее моя оригинальная трактовка упражнений йоги их очень заинтересовала. Разгон энергетического жгута по спи рали от чакры к чакре — это было что-то новенькое в исполь зовании метасокрушительной силы. Они решили как-нибудь проверить этот способ.
Затем Доротея с помощью Джека провела метацелительное сканирование моей памяти. Это только называется «целительное», на самом деле операция оказалась очень болезненной. Хорошо, что меня заранее предупредили, иначе я бы не выдержал. После просвечивания я неделю не мог двигаться — так и лежал на кровати с онемевшей шеей и тупой болью в затылке. Слова выговорить не мог… Кот даже приблизиться ко мне боялся: я был точь-в-точь мертвец.
Единственным утешением мне служило то, что Доротея уверила: они добрались до того, что им требовалось. Отыскали что-то в моем бессознательном… На эту тему они особенно не распространялись, обмолвились только, что получили в руки ключ к ментальному профилю Фурии. Я, наученный горьким опытом, не стал их расспрашивать. Меньше знаешь — дольше проживешь.
Когда я окончательно поправился и начал выходить на улицу, Джек и Доротея покинули Землю. Копаясь в моей голове, девчонка заодно попыталась обнаружить источник моей удивительной метасокрушительной силы, но ничего не нашла. Моя способность рождать ментальный лазер, по-видимому, лежала где-то глубоко в бессознательном. Выудить ее оттуда не было никакой возможности.
На прощанье Джек и Доротея прописали мне отдых, не меньше двух месяцев, пока мои нейронные цепи полностью не восстановятся. Алкоголь исключался полностью — иначе, предупредили они, дело может дойти до инсульта. Кроме того, Ти-Жан замкнул в моей голове какие-то связи, чтобы я не очень-то трепал языком по поводу проведенного сканирования и его результатов. Я, собственно, был не против, но другое обстоятельство смутило меня. Эти ребята особо подчеркивали, чтобы я ни в коем случае не делился с Марком. Ни под каким видом!..
Завязывалась прямо-таки сногсшибательная интрига! Я тут же вспомнил, как Бум-Бум Ларош и Марк поджаривали меня в моем номере в отеле у Белой горы. Вспомнил, как был растерян Марк, когда обнаружил, что не в силах влезть в мои мозги.
Этот вопрос я решил обсудить детально.
— Что же случилось с моей головой, если сам Марк не смог проникнуть внутрь сознания? — пытал я молодоженов. — Раньше для него проблем здесь не было.
Джек долго молчал, потом, в свою очередь, спросил:
— Когда Марк был маленький, он очень был привязан к тебе, дядя Роджи?
— Не то слово. Ребенком он не вылезал из моего магазина. Мы особо не разговаривали, разве что иногда он меня о таком спрашивал, что у меня глаза на лоб лезли. Он уже в ту пору страдал дьявольской гордыней. Слова в упрек Терезе не скажет, если у нее руки не доходили поиграть с ним. Только губы подожмет и топает ко мне. Мы рядом жили — Саут-стрит как раз за углом.
— Возможно, в этом и кроется разгадка, — заметила Доро тея, — почему он не смог пробить твою завесу. Скорее всего, в его сознании закрепился запрет причинять тебе боль. Он, по-видимому, считал тебя кем-то вроде отца. Есть такое понятие в психологии — квазиотец…
— Но раньше он не очень-то стеснялся, — возразил я.
— Запрет может появляться и исчезать в зависимости от разных факторов, — объяснил Джек. — Таких, например, как соотношение сознательного и бессознательного в тот или иной момент времени или текущее состояние метапсихического комплекса. И конечно, изменение эмоциональной ориентации Марка по отношению к тебе.
— Эмоциональной ориентации?
— Ну, как он к тебе настроен, — сказала Доротея. — Любовь может смениться равнодушием, а то и ненавистью, привязанность — отчуждением, и наоборот. Марк мог не осознавать, что в зрелом возрасте он любит тебя больше, чем в юности, когда ему приходилось отстаивать свое право быть таким, каким он хочет. Когда ты утонул, эта истина, придавленная самолюбием и иными страстями, вдруг вспыхнула у него в мозгу.
— Как? — только и мог выговорить я. Марк, холодный, как лед, равнодушный как рыба, способен кого-то любить?! Вот это новость так новость! Да, далеко шагнула наука!..
— Подобные непредсказуемые факторы, — сказал Джек, — очень усложняют нашу работу. Неизвестно, как поведут себя члены семьи, когда окажется, что им необходимо влезть в сознание отца. В этом смысле нам здорово могут помочь данные, которые мы извлекли из твоей головы.
— Анн тоже что-то говорила об этом, — буркнул я, потом, поколебавшись, спросил: — Когда вы собираетесь приступить к этому? Ну, к изгнанию нечистой силы?..
— В течение сентября мы должны закончить формирование метаконцерта, — ответил Джек. — Этим мы займемся в свободное время на Консилиуме. К октябрю я окончательно доведу до ума ЦГ-шлемы. Тоже на Орбе… Затем я вернусь на Землю, соберу их, и мы устроим генеральную репетицию. Это самая трудная и рискованная часть подготовки.
— Они уже знают? — спросил я.
— Мы проинформировали Первого Магната, — ответила Доротея. — Это его обязанность — известить остальных.
— Для полной уверенности в успехе нам потребуется не меньше месяца подготовки, уже с оборудованием, — объяснил мне Джек. — На наш взгляд, удобнее места, чем Кауаи, не найти. Особенно в смысле сохранения тайны. Там все могут как вполне легально отдохнуть, так и определить сроки исполнения метаконцерта и способы маскировки, чтобы и тени подозрения не возникло. Я просил папу позаботиться об этом.
— Значит, вы… решили проделать это с Дени на острове?
— Ни в коем случае. Дедушку на Гавайи ничем не заманишь. Он отчаянный домосед. Нам нельзя настаивать, чтобы не спугнуть Фурию. Алмазик и я — мы решили, что нашли идеальное место для проведения процедуры. Как ты находишь ферму неподалеку от Хановера, где теперь живет Мари? Когда все будет готово, Мари будет во все посвящена. Там мы сможем разместить оборудование, не привлекая чужого внимания.
На следующий день после свадьбы Марк разбудил меня в моем номере отеля и приказал немедленно одеться. В голове у меня стоял нестерпимый звон, словно все колокола ада взялись за работу, но будь я проклят, если Марк позволил себе проникнуться человеческими страданиями и позволил бы мне хотя бы чуть-чуть опохмелиться. На это и рассчитывать не стоило. Стиснув зубы, в поисках кофеина или сильного болеутоляющего я кое-как выполз в гостиную и обнаружил, что меня уже ждали. За столом, где на подносе стоял мой завтрак, рядом с Марком сидела полицейская ищейка — Ги Бум-Бум Ларош собственной персоной. В то время он исполнял обязанности Главного инспектора Галактического Магистрата в окрестностях Земли. Отдел его располагался в Конкорде. Крайняя занятость не позволила ему прибыть на свадьбу. А теперь примчался! С чего бы это? С похмелья ни одной здравой мысли никогда не приходило в мою голову.
Появление этих двух громил озадачило меня. Они смотрели на меня без всякой жалости во взорах, без всякого понимания. Я было коснулся их сознаний и тут же отпрянул: ничего, кроме ужаса, эти откормленные, натренированные быки у меня не вызвали.
Во время очередного приступа хронической для меня болезни я не испытываю особого желания трепать языком, по этому я сразу припал к чашке горячего кофе. Слава Богу, что кофе был достаточно крепким. Я влил в себя не меньше литра этой пахучей жидкости, однако прояснение в мозгах не наступило. Это была плохая примета: если уж кофе в таком количестве не действует, значит, вчера я действительно чуть-чуть перебрал. «Для поправки» я заказал сам себе двойную «Кровавую Мери» и, спотыкаясь, полез в бар, который был в моем номере. С величайшей осторожностью я донес трогающий душу напиток до стола — ни один официант в мире не смог бы нежнее обслужить клиентов, — выпил его и с нетерпением подождал, когда целебное снадобье начнет действовать.
Начало.
Это хорошо.
В голове очень скоро наступило долгожданное прояснение, и тут я увидел вещественное доказательство «номер раз».
Это была срезанная наполовину дубовая табуретка из гостиничного бара.
Оооп!
Я мгновенно протрезвел и тут же все вспомнил.
— Вот и ладушки, — сказал Марк. Он, подлец, оказывается, неотрывно следил за мной! — Бум-Бум собрал остатки пепла на полу возле стойки. Экспресс-анализ показал, что это человеческий пепел. Такой обычно остается, если тело человека нагреть до температуры в две тысячи градусов.
— Как ты добился этого, дядя Роджи? — вкрадчиво спросил Ларош.
Он был одет в цивильный костюм. Глядя на его грубовато-простецкое лицо, сдобренное заботливым, пропитанным искренностью взглядом, хотелось тут же доверить ему свою жизнь. Так и должен был выглядеть сыщик высшей квалификации, гроза самых искусных, обладающих метапсихическим даром мошенников.
— Понимаешь, ты расправился с ним каким-то непонятным образом. Никаких следов сажи в комнате, мебель не опалена, даже малейших следов загазованности нет. Вот только эта наполовину срезанная табуретка. Это означает, что ты каким-то образом рассеял или уничтожил всякие приметы возгорания. Каким же образом на полу оказался этот пепел? Как сумел ты отвести избыток тепла? Мы даже не подозревали, что ты обладаешь такой метасокрушительной силой.
— Я не сделал ничего противозаконного, — с трудом выговорил я, потом кое-как взял с блюда сдобную булочку и дрожащими руками намазал на нее масло. На всю остальную пищу я старался не смотреть — меня подташнивало.
— Не лги! — строго сказал Марк. — Ты вчера просто сиял от радости, готов был осушить все запасы шампанского и все болтал, болтал… Что, мол, одним ударом расправился с Гидрой, что тебе теперь сам черт не страшен и море по колено. Если бы я не придавил тебе язык, ты бы всю свадьбу испортил. Ты рассказал об этом случае мне, Джеку и Доротее. Они сообщили Полю, а он, в свою очередь, обратился к Бум-Буму, чтобы тот, черт тебя возьми, докопался до истины. Теперь расскажи нам все до мельчайших подробностей. Итак, что произошло в баре?
— Почему бы тебе не использовать свои блистательные способности и не выудить из меня, горемыки, всю необходимую тебе информацию? — запричитал я.
— Не кривляйся! — приказал Марк. — Если бы я мог, то давным-давно так бы и поступил. Но там, в твоей дурной голове, возник какой-то новый барьер! Снять его мне не под силу. И сейчас завеса на месте? Пора бы освободить мозги, дядя Роджи.
«Ну и дела! Уж не Фурии ли это работа? Или, может, кто другой постарался? Надо же, Марк не может проникнуть в мое сознание!.. Ого-го! А головка-то болит!.. » Некоторое время я сидел, бездумно глядя в окно.
Наконец Бум-Бум спросил:
— А мне ты позволишь просветить твои мозги?
Слава Богу, мне хватило соображения, чтобы сдержаться и не рассмеяться ему прямо в лицо. В моем нынешнем положении эта ошибка могла бы мне дорого обойтись. Одно дело — выполнить просьбу Поля, другое — иметь личную заинтересованность. Будить в полицейском зверя не следует. Я опять решил сыграть под дурачка. Умненького такого, благоразумненького…
— Что ж, попробуй, — опять захныкал я. — Но лучше сразу арестуй меня. Тогда у тебя появится легальный повод провести ментальное сканирование.
Оба, и Марк и Буб-Бум Ларош, с интересом уставились на меня.
— Только, — добавил я, — вот в чем закавыка. Оснований нет! Разве что вчерашняя болтовня. Но между нами, Ги: мало ли что может наболтать пьяный старикашка? Нет ни тела, ни орудия убийства — ничего нет.
Бум-Бум выдал одну из своих дежурных, ослепительных и обаятельных улыбок. Но меня, старого воробья, на мякине не проведешь. Вон у него зубы какие — каждый с кусок рафинада. Только дай ему пальчик — руку отхватит.
— Пойми, дядя Роджи, — в прежнем доверительном тоне продолжал объяснять Ги Ларош. — Ты же признался в убийстве Марку, Джеку и Доротее.
Я перепугался не на шутку — значит, вот куда он клонит! Теперь, после того как он употребил слово «убийство», я вообще ни слова не скажу.
— Знаешь, — сказал я, глядя ему прямо в глаза, — вчера я здорово перебрал. Подобная болтовня не имеет никакой ценности. Теперь я протрезвел и напрочь отказываюсь от этого. — Для поддержания храбрости я отхлебнул «Кровавой Мери». — Можешь ты доказать, что этот пепел принадлежит Парнеллу Ремиларду?
— Правильно, не могу, — согласился галактический коп. — Тут еще половинка табурета… C'est une situation bizzare al'extreme[74]. К тому же и на самоубийство это не похоже.
Он тяжело вздохнул, затем вдруг, как кинжалом, пронзил меня испытующим взглядом.
— Хочешь, я поделюсь с тобой тем, что мы знаем? Один из официантов, постоянно работающих в отеле, сегодня явился на работу и заявил, что сегодня — это вчера! Очевидно, он был подвергнут амнезии и «выключен» на двадцать четыре часа. Кто-то подменил его на этот срок. Конечно, чужак вполне может оказаться пронырой — журналистом. Если бы мы знали, что фальшивый официант являлся Гидрой и что ты расправился с ним, мы могли бы дать основание Первому Магнату вновь начать расследование по делу Фурии. Как ты думаешь, почему Парнелл хотел убить тебя?
Отлично! Но я не поддамся на эту уловку. Не на того напал. Я сжал губы, завесился плотным защитным экраном, потом на мысленном коде сказал Бум-Буму: Ищите и обрящете.
Но он был парень упорный и продолжил свою тактику — решил до конца обольстить меня. В конце концов я клюну на лесть.
Ну-ну…
— Ты ничего не потеряешь, если расскажешь все, как было, Роджи. По приказу Верховного лилмика все файлы, относящиеся к этому делу, запечатаны, о них известно только высшему кругу Магистрата. Никаких отягчающих последствий, если ты расскажешь всю правду и признаешься, что убил Парнелла Ремиларда. Послушай, черт тебя побери, ты даже можешь получить медаль. Заслужил — верь моему слову, заслужил!.. С другой стороны, если ты имеешь какие-то сведения, подтверждающие, что Фурия и Гидра вновь взялись за старое, то будет разумней поделиться со мной и Марком.
Я отрицательно покачал головой, поудобнее устроился в кресле и налил себе еще кофе.
Марк в отместку с помощью метасокрушительной силы так вдавил меня в сиденье и спинку, что я охнуть не мог. У меня из глаз искры посыпались.
— Не стоит, дядя Роджи, поступать, как старый, выживший из ума осел, — сказал он. — Повторяю, никто не собирается обвинять тебя в убийстве.
— Все, что мы хотим от тебя, — это только подтверждения, что ты имел дело с Гидрой, — добавил Бум-Бум Ларош. Его метасокрушительная сила облепила меня, подобно сиропу. Это была древняя как мир игра в доброго копа и злого копа. Так они играли, пока череп мой не затрещал, как скорлупка.
— Хорошо, хорошо! — закричал я. — Я убил Парнелла Ремиларда. В целях самообороны.
— Молодец. — Ларош подарил меня улыбкой. — Рассказывай дальше.
Я со страхом глянул на Марка, однако тот больше не пред принимал попыток пробить мою защиту или применить метасокрушительную силу.
— Это была его вторая попытка совершить на меня покушение. Почему, я не знаю. В первый раз он напал на меня на озере возле нашего охотничьего домика. Едва не утопил меня… Марк — свидетель, но в тот день он мне не поверил. Он и здесь не придал значения моим словам, когда я заявил ему, что видел этого подонка среди обслуживающего персонала.
— Марк проверил этого человека. В нем не было ничего подозрительного, — ответил Бум-Бум Ларош.
— Гидру составляют исключительно талантливые ребята. Марк даже форель больше метра длиной в озере не заметил, а должен был. — Я закрыл глаза и принялся за булку — голова у меня буквально раскалывалась, даже зубы ныли. Было ощущение, что на меня надели огненную корону — Эй, ребята, у вас не завалялось таблетки алдетокса?
Марк, ни слова не говоря, направился в ванную и вернулся с лекарством. Кроме того, он мысленно помассировал мне виски. Боль как рукой сняло.
— Почему же ты не использовал ментальный лазер в тот момент, когда на тебя напала рыба? — спросил Ларош.
— Я был ошеломлен, понимаешь? Я никак не ожидал, что какая-то поганая рыба способна утащить меня на дно. Подобный разряд я не могу организовать мгновенно, тем более осознанно. Чтобы выдать столько энергии, я должен перепугаться до смерти, но и не потерять голову.
— Ты уверен, что человек, атаковавший тебя, является Парнеллом Ремилардом? Я имею в виду оба случая: на озере и в баре. Как ты смог идентифицировать его?
— Зачем мне было его идентифицировать, если он сам заявил об этом? Я знал его во-от с такого возраста. К тому же он сам хотел, чтобы я знал, кто он. Этот грязный ублюдок!..
— Применял ли ты раньше подобное средство и каков был результат?
— Нет. Хотя был еще один случай… Когда Вик Ремилард в ночь на Великое Вторжение попытался взорвать охотничий домик на вершине Белой горы. Там собрались делегаты Метапсихического конгресса… Хуже не придумаешь — я нанес удар, но не убил его, и тот впал в кому почти на двадцать шесть лет.
Ларош изумленно глянул на меня, потом перевел взгляд на Марка. Тот кивнул.
Бум-Бум продолжал допрашивать меня еще с полчаса — старался выяснить каждую деталь. Я честно отвечал на его вопросы, исключая причину: почему это Гидра напала на меня. Не знаю — и все тут! Затем Марк мысленно связался с Первым Магнатом и передал ему все сведения, которые им удалось выудить. Потом поинтересовался, должен ли Ларош забрать меня и подвергнуть официальному просвечиванию. К счастью, Поль решил, что ничего нового им добыть не удастся. Удивительно! Они поверили моей истории!..
Наконец Поль заявил, что должен сообщить Адриену о гибели блудного сына. Бум-Бум обещал, что после лабораторного анализа отошлет остатки пепла несчастным родителям — пусть похоронят.
Затем по прибытию к месту службы Ги Ларош занялся делом Фурии и внес туда несколько существенных дополнений. Таким образом, у Фурии осталась только одна подручная — Мадлен Ремилард.
Сестра Марка.
Во второй половине июля, после окончания медового месяца, как раз перед отъездом на сессию на Консилиум Орб, Джек и Доротея навестили меня в Хановере. Явились они, прикрывшись ментальными завесами и изменив внешность. Они неделю прожили у меня в квартире, расположенной над книжным магазином. За это время я несколько раз пытался создать ментальный лазер, но у меня ничего не получалось. Тем не менее моя оригинальная трактовка упражнений йоги их очень заинтересовала. Разгон энергетического жгута по спи рали от чакры к чакре — это было что-то новенькое в исполь зовании метасокрушительной силы. Они решили как-нибудь проверить этот способ.
Затем Доротея с помощью Джека провела метацелительное сканирование моей памяти. Это только называется «целительное», на самом деле операция оказалась очень болезненной. Хорошо, что меня заранее предупредили, иначе я бы не выдержал. После просвечивания я неделю не мог двигаться — так и лежал на кровати с онемевшей шеей и тупой болью в затылке. Слова выговорить не мог… Кот даже приблизиться ко мне боялся: я был точь-в-точь мертвец.
Единственным утешением мне служило то, что Доротея уверила: они добрались до того, что им требовалось. Отыскали что-то в моем бессознательном… На эту тему они особенно не распространялись, обмолвились только, что получили в руки ключ к ментальному профилю Фурии. Я, наученный горьким опытом, не стал их расспрашивать. Меньше знаешь — дольше проживешь.
Когда я окончательно поправился и начал выходить на улицу, Джек и Доротея покинули Землю. Копаясь в моей голове, девчонка заодно попыталась обнаружить источник моей удивительной метасокрушительной силы, но ничего не нашла. Моя способность рождать ментальный лазер, по-видимому, лежала где-то глубоко в бессознательном. Выудить ее оттуда не было никакой возможности.
На прощанье Джек и Доротея прописали мне отдых, не меньше двух месяцев, пока мои нейронные цепи полностью не восстановятся. Алкоголь исключался полностью — иначе, предупредили они, дело может дойти до инсульта. Кроме того, Ти-Жан замкнул в моей голове какие-то связи, чтобы я не очень-то трепал языком по поводу проведенного сканирования и его результатов. Я, собственно, был не против, но другое обстоятельство смутило меня. Эти ребята особо подчеркивали, чтобы я ни в коем случае не делился с Марком. Ни под каким видом!..
Завязывалась прямо-таки сногсшибательная интрига! Я тут же вспомнил, как Бум-Бум Ларош и Марк поджаривали меня в моем номере в отеле у Белой горы. Вспомнил, как был растерян Марк, когда обнаружил, что не в силах влезть в мои мозги.
Этот вопрос я решил обсудить детально.
— Что же случилось с моей головой, если сам Марк не смог проникнуть внутрь сознания? — пытал я молодоженов. — Раньше для него проблем здесь не было.
Джек долго молчал, потом, в свою очередь, спросил:
— Когда Марк был маленький, он очень был привязан к тебе, дядя Роджи?
— Не то слово. Ребенком он не вылезал из моего магазина. Мы особо не разговаривали, разве что иногда он меня о таком спрашивал, что у меня глаза на лоб лезли. Он уже в ту пору страдал дьявольской гордыней. Слова в упрек Терезе не скажет, если у нее руки не доходили поиграть с ним. Только губы подожмет и топает ко мне. Мы рядом жили — Саут-стрит как раз за углом.
— Возможно, в этом и кроется разгадка, — заметила Доро тея, — почему он не смог пробить твою завесу. Скорее всего, в его сознании закрепился запрет причинять тебе боль. Он, по-видимому, считал тебя кем-то вроде отца. Есть такое понятие в психологии — квазиотец…
— Но раньше он не очень-то стеснялся, — возразил я.
— Запрет может появляться и исчезать в зависимости от разных факторов, — объяснил Джек. — Таких, например, как соотношение сознательного и бессознательного в тот или иной момент времени или текущее состояние метапсихического комплекса. И конечно, изменение эмоциональной ориентации Марка по отношению к тебе.
— Эмоциональной ориентации?
— Ну, как он к тебе настроен, — сказала Доротея. — Любовь может смениться равнодушием, а то и ненавистью, привязанность — отчуждением, и наоборот. Марк мог не осознавать, что в зрелом возрасте он любит тебя больше, чем в юности, когда ему приходилось отстаивать свое право быть таким, каким он хочет. Когда ты утонул, эта истина, придавленная самолюбием и иными страстями, вдруг вспыхнула у него в мозгу.
— Как? — только и мог выговорить я. Марк, холодный, как лед, равнодушный как рыба, способен кого-то любить?! Вот это новость так новость! Да, далеко шагнула наука!..
— Подобные непредсказуемые факторы, — сказал Джек, — очень усложняют нашу работу. Неизвестно, как поведут себя члены семьи, когда окажется, что им необходимо влезть в сознание отца. В этом смысле нам здорово могут помочь данные, которые мы извлекли из твоей головы.
— Анн тоже что-то говорила об этом, — буркнул я, потом, поколебавшись, спросил: — Когда вы собираетесь приступить к этому? Ну, к изгнанию нечистой силы?..
— В течение сентября мы должны закончить формирование метаконцерта, — ответил Джек. — Этим мы займемся в свободное время на Консилиуме. К октябрю я окончательно доведу до ума ЦГ-шлемы. Тоже на Орбе… Затем я вернусь на Землю, соберу их, и мы устроим генеральную репетицию. Это самая трудная и рискованная часть подготовки.
— Они уже знают? — спросил я.
— Мы проинформировали Первого Магната, — ответила Доротея. — Это его обязанность — известить остальных.
— Для полной уверенности в успехе нам потребуется не меньше месяца подготовки, уже с оборудованием, — объяснил мне Джек. — На наш взгляд, удобнее места, чем Кауаи, не найти. Особенно в смысле сохранения тайны. Там все могут как вполне легально отдохнуть, так и определить сроки исполнения метаконцерта и способы маскировки, чтобы и тени подозрения не возникло. Я просил папу позаботиться об этом.
— Значит, вы… решили проделать это с Дени на острове?
— Ни в коем случае. Дедушку на Гавайи ничем не заманишь. Он отчаянный домосед. Нам нельзя настаивать, чтобы не спугнуть Фурию. Алмазик и я — мы решили, что нашли идеальное место для проведения процедуры. Как ты находишь ферму неподалеку от Хановера, где теперь живет Мари? Когда все будет готово, Мари будет во все посвящена. Там мы сможем разместить оборудование, не привлекая чужого внимания.