Мэй Джулиан. Магнификат

   Тут его как холодной водой из ведра окатило — это не она его подманивала! Импульс шел из глубины его собственного сознания.
   Людмила Аржанова, сидевшая за столом напротив него, выпрямилась и спокойно посмотрела прямо ему в глаза: Конечно мы знакомы. Нам судьбой назначено встретить друг друга…
   Марк Ремилард резко отодвинул кресло и поднялся.
   — Рори, я хочу выразить признательность за твое гостеприимство, за те усилия, которые ты приложил для организации этой очень важной и полезной встречи. Позволю себе также принести благодарность уважаемым гостям из Астрахани. Мало того, что они внесли ценное предложение, они к тому же сумели проявить солидарность и правильно восприняли наши мелкие замечания по поводу их проекта. Это свидетельствует, что в наших рядах нет места ни расколу, ни недопониманию ситуации отдельными товарищами. Это внушает оптимизм и надежду на победу. Я считаю, что наша сегодняшняя встреча является большим шагом вперед к нашей общей цели.
   В ответ раздались громкие мысленные аплодисменты и возгласы: «Правильно! Правильно! »
   Марк продолжал:
   — Что значит в нынешней обстановке предложение, с которым руководители Астрахани вышли к руководству? Это значит, что у нас появляется возможность варьировать в стратегическом плане методы воздействия на Содружество. Само по себе это очень важное преимущество. Если принять во внимание запас оружия, накопленный уважаемым и гостеприимным хозяином, то наши требования приобретают ясно очерченный ультиматум, который мы предъявим тем, кто покушается на нашу свободу. Я уверен, что рано или поздно мы предъявим его, и тогда корабли, начиненные самым смертоносным оружием, будут вполне убедительным доводом. Главное — точно определить срок, потому что нетерпение и спешка в подобных делах смерти подобны. Теперь от имени присут ствующих здесь гостей я бы хотел попросить нашего уважаемого хозяина устроить нам небольшую экскурсию, дабы мы все могли наглядно убедиться, чем наше движение располагает на сегодняшний день. Мы все умираем от любопытства.
   Рори тоже поднялся и попросил гостей следовать за ним. Марк старался держаться поближе к Дирижеру Хибернии. Они вышли из столовой, спустились по лестнице, добрались до бильярдной, расположенной в подвале. Помещение было обставлено дорогой мебелью, зеленое сукно так и светилось в лучах искусственных ламп. Рори провел гостей к крайнему столу — тот плавно отъехал в сторону. Открылась шахта, откуда до уровня пола всплыл пассажирский лифт.
   Рори не скупился на объяснения. К нему вернулся прежний грубоватый, язвительный юмор.
   — Главный вход в хранилище находится в естественной пещере, расположенной на северной оконечности острова. Вход в пещеру — на уровне моря, он обнажается только во время отливов. Гиблое, должен заметить, место — там такая вонь стоит… Морские звери лезут туда, охранные системы бьют их без счета. Этот лифт, который нас повезет, использует моя семья… Если, например, дочь пожелает попить чайку со своим старым папочкой. Всех прошу в лифт.
   Для девяти человек кабина оказалась довольно тесной. Людмила Аржанова нечаянно наступила на ногу Марку и вежливо извинилась.
   — Ничего, — проворчал он и постарался отодвинуться подальше — уж слишком тесно она прижалась к нему. Тут ему пришло в голову, что еще за столом ему бы следовало реши тельно оттолкнуть ее, поставить на место, как он поступал с теми развязными дамочками, которые липли к нему в общественных местах. Однако на этот раз почему-то все получалось как-то не так. Эта гражданка Аржанова не думала отодвигаться и еще больше усилила напор. И он не имел сил отодвинуться… Тут еще в его судорожные мысленные попытки скинуть наваждение начали вплетаться слова молитвы, которую ему пришлось услышать на свадьбе Джека и Доротеи:
   Пленила ты мое сердце сестра моя невеста пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих…
   Двери лифта распахнулись. Гости гурьбой вышли в громадное помещение, напоминавшее портовый пакгауз. Однако отличие было в том, что помещение было круглым и в его стенах, в самой скале, были вырублены ниши, прикрытые толстым прозрачным стеклом. Там стояли вполне обычные машины: мотки электрического кабеля разных сечений, гигантские вентиляторы, какие-то цилиндрической формы турбины, тюки и прочие, вполне мирные предметы. Воздух был сухим и теплым. Какое-то едва слышимое жужжание заполняло помещение. Откуда-то издали доносились слабые лязгающие звуки, как будто кто-то бил металлом по металлу.
   — Сюда, пожалуйста, — указал Рори, — здесь мы сможем отыскать мою дочь. Она является единственным сторожем всего этого добра.
   Профессор Аннушка Гаврыс нахмурилась.
   — Не хотите же вы сказать, что она проводит здесь и день и ночь?
   Рори засмеялся.
   — Нет, конечно. Согласно расписанию, осмотр всех этих штук занимает десять недель в году. Но иногда необходимо провести ремонтные работы, а также прием вновь поступаю щих партий. Время от времени нам приходится расширять количество посадочных мест, тогда Синдия садится за штурвал буровой машины. Все остальное время она проводит в столице, изнывает от безделья в моем доме. Вечерами начинает вести бурную жизнь — посещает вечеринки и вообще развлекается. Говорит, что таким образом маскируется. Правда, слишком активно маскируется.
   — Я думаю, — улыбнулась Патриция Кастелайн. Наконец они подошли к краю шахты и ступили на металлический балкончик. Вниз спиралями сбегали ярусы, забитые оружием. Дна этой ямы не было видно — оно терялось в туманном сумраке.
   — Ничего себе! — вздохнул командующий Двенадцатым флотом Оуэн Бланшар. — Вот тебе и кучка дерьма!
   Рори, довольный, усмехнулся:
   — Принимаю ваши слова за комплимент.
   Хироси Кодама как истинный японец сразу начал подсчитывать, сколько единиц оружия может храниться на этом складе.
   — На каждом ярусе двадцать четыре ячейки — сколько все го ярусов?..
   — Много, — ответил Рори. — Девяносто два. Самые свежие, только что прибывшие системы помещаются повыше. На самых нижних этажах особые склады личного оружия. Бластеры и тому подобное…
   — Возможно, этого не хватит, чтобы вооружить всех наших бойцов, — заметила Патриция Кастелайн, — но для поднятия энтузиазма вполне достаточно.
   Только теперь гости обратили внимание на какую-то машину, стоявшую поодаль. Оттуда как раз и доносились лязгающие звуки. Марк, Рори, Тереков и Аржанова подошли к трактору.
   — Синдия! — позвал Дирижер Хибернии. — Пришли гости.
   — Сейчас все будет готово. — Из-под машины послышался чей-то приглушенный голос — Сейчас я его запущу.
   — Моя дочь знает в этом толк! — гордо объявил Малдоуни. Снизу донеслось еще несколько ударов, потом вновь послышался низкий голос:
   — Все! Готово!..
   Наружу высунулись две ноги в крепких монтажных ботинках, затем, изгибаясь, выбралось и тело, облаченное в голубой рабочий комбинезон в обтяжку, и только потом показалось красивое перепачканное девичье лицо. Девушка встала на ноги.
   — Позвольте представить, — сказал Рори. — Моя младшая дочь, Синдия Малдоуни.
   Марк протянул ей руку — ладонь у него была широкая, пальцы длинные и крепкие… Синдия пожала ее. К удивлению Марка, девушка оказалась высокой, ее макушка была на уровне его плеч. Так они и застыли в рукопожатье и не мигая смотрели друг на друга. Находившиеся рядом гости с удивлением поглядывали на эту странно остолбеневшую парочку. Неожиданно Синдия подняла свободную руку и закрыла глаза.
   Волосы у нее были рыжие, но не огненные, а скорее ярко-медные; они свивались в локоны — один выбивался из-под прижатой ко лбу руки. Кожа у Синдии была нежнейшая, матовой белизны, с едва заметным румянцем на щеках. Изящный носик… Красиво очерченные пухлые губы… Марк убрал руку с ее лица — глаза казались влажные, манящие и цветом напоминали волны Лох-Мора.
   Неожиданно яркая белая вспышка озарила подземелье. Те, кто стоял на балконе и восхищенно осматривал искусственные недра, битком набитые боевой техникой, сразу обернулись и застыли, пораженные цветом и мощью ауры, вдруг запылавшей вокруг тела Марка Ремиларда. Потом светящееся белоснежное облако погасло.
   — Так вот ты какой, — прошептала Синдия, вглядываясь в его лицо. — Значит, ты и есть он?
   — Я тоже знаю, кто ты, — сказал Марк. — Я понял это сразу, как только увидел тебя.
   Пленила ты сердце мое сестра моя невеста пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих сотовый мед каплет из уст твоих невеста мед и молоко под языком твоим о как много ласки твои лучше вина чрево твое ворох пшеницы обставленной лилиями два сосца твои как два козленка двойни серны как ты прекрасна как хороша… но где она где она где она где?..
   Не обращая внимания на присутствующих, Марк и Синдия рука об руку направились к лифту.
   Рори, оцепенев, смотрел им вслед. Потом, словно опомнившись, прошептал:
   — Господи, только не это!..
   Лицо Руслана Терекова стало подобным камню.
   — Дирижер Малдоуни, — наконец смог выговорить он. — Я думаю, вам придется подыскивать нового сторожа для вашего хранилища.
   Уже во время возвращения с острова она попыталась успокоить Гидру.
   Моя бедная, дорогая моя! Я/Я так сочувствую тебе, так сочувствую. Все это произошло так неожиданно.
   Отстань! Оставь меня одну. Я УМЕРЕТЬ хочу.
   Я/Я утешу тебя… потом.
   Ах, и не ДУМАЙ об этом. Я не хочу ТЕБЯ!..
   Тише. Тише.
   НИКОГДАпокаянерасправлюсьснимиобоими ЧЕРТихвозьми!
   В свое время. Но пока мы ничего не сможем поделать. Ничего не сможем…
   Я знаю… Это и убивает меня.
   Чепуха.
   За что, за что, за что?
   Если тебя это утешит, то подумай вот о чем — Я/Я уверена, что в конечном счете Второе Содружество и Ментальный человек, собственно, одно и то же. Да, наши планы в чем-то нарушились, но мы еще возьмем себе. Мы будем торжествовать, а эти двое погибнут.
   Ты хочешь использовать мою яйцеклетку?
   Точно!
   Ненавижу! И не допущу! Используй ее, этой чертовой сучки. Ее, ее…
   НЕТ. Гидра, дражайшая моя! Ты знаешь, что это необходимо. Учти, что только второе поколение отпрысков Марка/Синдии будет обладать блистательными способностями. Мы же можем опередить их. На целое поколение… Мы СЕЙЧАС должны создать Ментального человека. СЕЙЧАС, СЕЙЧАС, СЕЙЧАС! Тогда ты будешь управлять Марком да ДА ты. Я/Я покажу тебе, как Гидра соблазнит зародышей. Они станут твоими еще в утробе, как ты стала моей/моей много лет назад.
   Это правда? Правда?
   Клянусь жизнью. Ты веришь мне/мне?
   Я… верю.
   Боль от этой неудачи пройдет. Тебе не следует слишком поддаваться горю, ведь перед нами великая цель. Давай Я/Я тебя утешу… моя дражайшая.
   Ах, ладно. Хорошо… О Фурия, любимая моя, что бы я без тебя/тебя делала?..
   Ты бы погибла, дражайшая моя Гидра.
   Я знаю. Я клянусь всегда быть верной тебе/тебе. Всегда повиноваться. Тебе придется немного потерпеть, пока я не успокоюсь, не избавлюсь от дурных мыслей по поводу этого разочарования. Мне надо пережить этот ужас я не понимаю как это могло случиться как он мог так поступить зачем? Это после всех усилий, которые я приложила! Как он мог так пос тупить? Как мог Марк полюбить не ту сестру?

20
Из мемуаров Роджэтьена Ремиларда

   Уже через месяц я оказался на борту заказанного семьей Ремилард звездолета. Весь наш род вместе с наиболее близкими друзьями Марка по СЕРЕМу направлялся на Хибернию, где должна была состояться свадьба Марка и Синдии. К нам присоединился и Бум-Бум Ларош, который к тому времени занял пост заместителя Главного оценщика в Галактическом Магистрате, а также был включен в состав Консилиума. Это значило, что он получил звание Магната.
   Все было решено в течение двадцати восьми дней. Конечно, справедливости ради надо отметить, что все решилось в первые же минуты их встречи — с тех пор они не расставались, — однако в глазах церкви это было не более чем сожительство. В Старом Свете никому бы и в голову не пришло задумываться над этим обстоятельством, но только не для общественности ирландской планеты! Подобное состояние не могло быть терпимым, тем более что жители Хибернии прекрасно были осведомлены о том оскорблении, какое нанес их уважаемому Дирижеру папаша Марка.
   Сразу после назначения дня бракосочетания по всей Хибернии поползли неприятные слухи, а кое-какие непристойные намеки стали просачиваться и на страницы бульварной прессы. Масла в огонь подлил негласный отказ кардинала столицы Хибернии Тары-Нуа Макграта венчать молодых совместно с Анн Ремилард. Сама возможность подобного родства была неприятна большинству жителей планеты. За дело пришлось взяться самому Марку.
   Что я могу сказать по этому поводу? Трудно поверить, но за пару недель этому сукину сыну удалось обаять ирландцев. Их вспыльчивые, обидчивые сердца в конце концов растаяли, когда этот «злыдень — молодой Ремилард», появляясь на людях, выказывал свою искреннюю привязанность и любовь к «их Синдии», дочери «их Рори». То ли сыграл свою роль непобедимый магнетизм, излучаемый Марком, то ли он верно повел себя и сразу принялся заговаривать им зубы, только вскоре общественное мнение мало того что смирилось, но и между своими было признано, что эта партия не так уж плоха для «их Синдии». В каком-то смысле лучшего жениха ей не найти. По прибытии на Хибернию мне случайно довелось познакомиться с высказываниями и интервью Марка. Какую только чепуху он не нес — особенно насчет исключительной роли, какую играет в Галактике ирландская планета, и о несомненной ценности местного генофонда для эволюции че ловечества и исключительной полезности для человеческого организма местного хлебного виски. Как-то кардинал Макграт обмолвился, что у этого французишки несомненно есть при месь кельтской крови, иначе вряд ли он смог бы так вдохновенно заливать. Это высказывание решило все дело.
   При всей шумихе никто из присутствующих на свадьбе и словом не обмолвился насчет более серьезного возражения, которое могло бы помешать браку. Сами молодые ведать не ведали об этом. Разве что Рори Малдоуни подозревал кое-что, но он давно утопил свои сомнения на самом донышке памяти, и никто из избирателей никогда бы не осмелился брякнуть что-либо по этому поводу. И все-таки слушок о том, что Синдия является дочерью Поля Ремиларда, время от времени бродил по планете. Рори никогда не скрывал своей неприязни к Марку, но когда окончательно стало ясно, что этот союз заключен на небесах, он нашел в себе силы дать сердечное на путствие новобрачным.
   Все члены семьи Ремилард^[120] не ждали от этого брака ничего хорошего. Между собой мы поговаривали о том, что Марк вновь сорвался с тормозов. Все-то у него случалось шиворот-навыворот. Когда эта новость впервые достигла меня, я на несколько минут потерял дар речи. Невозможно было поверить, что этот свихнувшийся на своих бре довых идеях парень, до сей поры принципиально не желавший взглянуть ни на одну женщину, влюбится с первого взгляда и сразу потеряет голову. Единственный человек, который не выказал удивления по этому поводу, был Поль.
   Сама церемония бракосочетания была короткой и скромной и проходила в одном из приделов собора Святого Патрика в Таре-Нуа. Ничего похожего на тот торжественный обряд, который состоялся во время свадьбы Джека и Доротеи. В общем-то ни сам Марк, ни его женитьба не привлекли особого внимания средств массовой информации. В 2080 году он в глазах подавляющего числа землян выглядел каким-то непонятным чудаком, а его лидерство в рядах оппозиции оттолкнуло от него большую часть членов Консилиума. Слава к нему придет позже, когда он начнет во всю мощь трубить о своем проекте Ментального человека.
   Вот невеста мне понравилась. Марк в белом фраке был хорош, но Синдия была просто прелесть. Светло-зеленое платье с большим декольте подчеркивало фигуру, медного цвета волосы распущены и падали до пояса, на голове венок из ароматнейших фиалок, к которому были прикреплены длинные густо-зеленые ленты. У меня, старика, даже дух перехватило — она походила на сказочную ирландскую принцессу. Я тогда еще подумал: повезло дурню! Как-то он своим счастьем распорядится?
   Молодые обменялись обычными обручальными гладахскими кольцами, на которых были выгравированы две соединенные руки, поддерживающие осененное короной сердце. Когда они поклялись в вечной верности, я невольно всплакнул. Люсиль, сидевшая рядом со мной, тоже пустила слезу. Наконец Марк и Синдия повернулись и пошли к выходу, в этот момент в соборе грянули аплодисменты, послышались громкие радостные выкрики. Радость, льющаяся из сердец жениха и невесты, захватила всех присутствующих, я тоже в восторге вскочил с места…
   В первые месяцы после свадьбы Марк, казалось, совсем сошел с ума — он забросил работу и больше не появлялся в СЕРЕМе. Долго сдерживаемая страсть теперь захлестнула его. Молодая пара перебралась жить на Землю. Синдия вошла хозяйкой в его великолепный дом на острове Оркас. Они совершенно уединились, и Марк игнорировал все заседания Консилиума. Может, поэтому он и пропустил скандальную статью Алекса Маниона, в которой тот утверждал, что с точки зрения теории силовых метапсихических полей Галактическое Единство — полный нонсенс. Сразу после публикации и развернувшейся бурной дискуссии Алекс, без пяти минут Нобелевский лауреат, был вычеркнут из списка претендентов.
   Синдия, в свою очередь, так глубоко подпала под влияние мужа, что не расставалась с ним ни на минуту. Такое часто случается и с теми любовниками, которые не являются оперантами, а уж у таких людей, как Марк и Синдия, узы бывают куда более тесными. Они не могли наглядеться друг на друга и все эти месяцы проводили в путешествиях. С приходом весны на запад Америки они исходили пешком все побережье пролива Хуан-де-Фука. В пору цветения садов они добрались до самой Олимпии. В мае, когда радужная форель начинает подниматься вверх по ручьям в горные озера, они отправлялись на рыбалку. Марк научил Синдию ловить рыбу на синтетическую приманку. В июне они посетили Ирландию, потом приехали в Нью-Гемпшир, где прошли детские годы Марка. Здесь они весь месяц не слезали с велосипедов, объездили всю Новую Англию, потом пересели на каноэ и спустились по реке Коннектикут и в заключение совершили пеший переход до Белой горы. Поднялись на вершину, и там Синдия сказала мужу нечто такое, что полностью перевернуло их отношения друг к другу.
   Через несколько дней она зашла ко мне в книжную лавку — сказала, что Марк отправился в Дартмутский колледж, чтобы посоветоваться с друзьями. Потом спросила, можем ли мы немного посекретничать. Не могу передать, как я удивился, ведь в ту пору мы были едва знакомы. Виделись всего один раз, на Хибернии.
   Я согласился, закрыл лавку, вышел на улицу, взглядом начертил на двери надпись: «Уехал на рыбалку», затем вместе с Синдией зашел в соседнюю с моей дверь, где помещалось кафе. Там я заказал два фрапуцино, и мы сели за столик в дальнем уголке.
   — Это Люсиль посоветовала мне встретиться с вами, — сказала Синдия и деликатно попробовала кофе. Потом слабо улыбнулась и добавила: — У меня проблемы с Марком.
   — И Люсиль предложила тебе посоветоваться со мной?
   — Она сказала, что вы знаете его лучше, чем кто-либо другой. Исключая разве что Джека.
   Одета она была просто — потертые джинсы, блузка без рукавов с золотыми пуговицами, на голове бейсболка, на ногах гуарачи^[121]. Ее прекрасные волосы были собраны на затылке в конский хвост. Глаза смотрели строго, взгляд был какой-то неподвижный и сосредоточенный… В ту пору я еще недостаточно знал ее и не сразу понял, с кем имею дело. Только потом пришло понимание, что эту женщину нельзя было согнуть — только сломать. И во взгляде ее виделось непоколебимое упорство.
   — Постараюсь помочь, если смогу, — сказал я.
   — Я беременна, дядюшка Роджи. Я сообщила об этом Марку в прошлый четверг, когда мы совершали пешее восхождение на вершину горы Вашингтон. Ребенок должен появиться на свет где-то в третьей декаде ноября.
   Я было хотел поздравить ее, но она твердо, метапринуждающим взглядом заставила меня хранить молчание и продолжала говорить. Как сейчас помню ее легкий акцент, странный и певучий.
   — Когда я поделилась с ним этой новостью, он, казалось, обрадовался. Но той же ночью, вернувшись в отель у Белой горы, он так и не лег спать. Уселся у окна и долго смотрел на звезды. Я решила, что он таким образом общается со своими друзьями с помощью дальновидящего взгляда, тихо лежала и ждала его. Потом не заметила, как задремала. Очнулась, глянула на часы, а он даже не ложился — все сидел у окна. Звезды уже погасли… Я спросила, что случилось, а он ответил, что ему надо подумать, а мне сказал: «Спи». Знаете, я так перепугалась! Такого еще не было, чтобы он отказался лечь со мной… Я сказала: если что не так, пусть он поделится со мной. Он подошел, поцеловал меня и успокоил — мол, все утром расскажет. После этого он вроде бы подлечил меня, потому что я как в омут провалилась — сразу заснула. Уже на самой грани сна я вдруг почувствовала, что он положил руку мне на живот и что-то сказал. Мне знаете что почудилось? Что-то непонятное… Он вроде сказал: «Ментальный человек».
   Я в ответ только и смог вымолвить:
   — Ох-хо-хо…
   — И на следующий день он ходил какой-то рассеянный, все о чем-то думал, думал… Потом вдруг заявил, что нам надо возвращаться в Сиэтл — его там ждет важная работа и он намерен показать ее мне. Он сказал, что очень надеется, что я помогу ему, так как это очень важно для успеха нашего дела. Особенно для восстания… Он сделал особое ударение на этом. Ладно, для восстания так для восстания, я все равно ничего не поняла. Затем он заявил, что, прежде чем мы отправимся домой, ему надо о чем-то посоветоваться с какими-то специ алистами в Дартмуте. Мы провели в Хановере три дня, все это время он о чем-то разговаривал с Катрин Ремилард. Все три дня он не касался меня.
   Откуда у меня, старого козла, столько деликатности взялось? Я даже чашечку кофе допил, отставив пальчик, и принялся объяснять ей, что мужчина, заслышав в первый раз о беременности любимой женщины, может начать выкидывать странные коленца.
   — Может, он боится, что ребенок принесет тебе несчастье?.. — спросил я, и мне самому стало стыдно за эти жалкие увертки. Однако Синдию на мякине не проведешь, она была дочь Рори и инженер до мозга костей.
   — Хватит вешать мне лапшу на уши, — просто сказала она. — Я этого дерьма досыта наелась. Дядя Роджи, кто такой Ментальный человек?
   . — Ментальный человек? — Я растерянно уставился на нее.
   — Люсиль ничего об этом не знает. Она связалась на мысленном коде с остальными членами семьи, живущими на Земле, и никто из них, даже Поль, ничего не слышал об этом. Но я убеждена, что этот самый Ментальный человек, кем бы или чем бы он ни оказался, и является причиной всего случившегося.
   — Ментальный человек — это не живой человек, это научный проект, — сказал я. — Это только идея. Марк вынашивает ее уже много лет, но, насколько мне известно, все это пока не более чем слова. Кое-что я знаю — Марк пытается искусственным образом увеличить число сильных оперантов. Он хочет сотворить еще более блистательное сознание. Более могучее, чем он сам или Джек.
   — Это что-то вроде нерожденных? — нахмурилась Син-дия. — Посредством зачатия в пробирке?
   Я замахал руками:
   — Нет, как-то еще.
   — Но всем известно, что методы евгеники в отношении человеческого мозга бесполезны. В передаче наследственных качеств участвуют десятки тысяч генов.
   — Я только пересказываю то, что Марк говорил мне. И было это много лет назад, когда он не собирался жениться — тем более заводить собственных детей. Мы тогда сидели в таверне Питера Христиана здесь, в Хановере, оба достаточно набрались, и я сказал ему что-то непристойное. Что-то насчет спермы… Он засмеялся и ответил, что сперма — это только начало и когда-нибудь все услышат о Ментальном человеке.
   — Этот проект — он все еще в стадии теоретических рассуждений?
   — Я так думаю…
   Однако все оказалось далеко не так, и не только Синдия, но и вся Галактика вскоре услышали об этом.
   В общении на расстоянии с помощью мысленного кода я слабоват. Конечно, когда надо вопить во всю ментальную глотку или так же шумно восхищаться, мой рев может услышать самый слабый оперант, но если приходится вести узконаправленный разговор, не предназначенный для чужих ушей, в этом случае я, бывает, срываюсь. Вот когда мне приходится попотеть, как это случилось в ту же ночь, когда после визита Синдии я решил не откладывая поговорить с Марком. Мне было известно, что они остановились в нашей самой старой гостинице — это всего в двух кварталах от меня. Туда я и отправился…
   Битых два часа я слонялся по парку, разбитому возле колледжа, — окна номера, где остановились Марк и Синдия, выходили как раз туда; я без конца вызывал Марка на его соб ственном мысленном коде. Все впустую! Я уже было совсем собрался возвращаться домой, когда он ответил мне: