Страница:
Старый добрый Паоло… Как и все нормальные люди, работавшие на Орбе по контракту, он искренне верил, что физически Джек был самым обычным человеком. Как, впрочем, и в то, что маску Доротея носит исключительно из собственной прихоти. Все слухи о «бестелесности» обслуживающий персонал считал досужей выдумкой. Мало ли что болтают… Они — Джек и Доротея — нравились всем своей простотой, полным отсутствием заносчивости или, наоборот, оскорбительного панибратства. Она не могла отказаться, поблагодарила консьержа и настояла на том, чтобы подарить Паоло бутылочку вина к обеду… Как тот ни отказывался, она вручила ему деньги. На конец окончательно распрощавшись, она поднялась на лифте в квартиру, расположенную на верхнем этаже палаццо.
Дверь открыл Джек. Он мысленно спросил, что в коробке.
— Все, что требуется к празднику, — улыбнувшись, объяснила она. — Вместе с подарками Деголы и поздравлениями Паоло.
Джек дальновидящим взглядом проверил содержимое коробки и усмехнулся.
— Почему бы и нет? Я, правда, рассчитывал, что мы разопьем бутылочку шампанского и посидим у камина, но так намного лучше. — Он принял у нее коробку и отнес ее на кухню. Уже с порога он сказал: — Когда переоденешься, займись, пожалуйста, ужином, а я пока накрою стол и откупорю бутылку вина.
Когда Доротея вернулась в столовую, она обнаружила, что на столе все готово и в центре его алеет пышный букет роз. Джек обнял жену, мягко поцеловал в губы.
— Знаешь, как приятно видеть твое лицо вот так, не на заседаниях и не в постели. Напомни мне завтра, чтобы я оставил щедрые чаевые Паоло.
Уже во время ужина, когда Доротея положила себе всего понемногу — куриных потрохов в сметанном соусе, несколько ломтиков жареного мяса и, конечно, спагетти, которые сами наматывались на вилку, и намазала кусочек хлеба креветочным маслом, она призналась:
— Знаешь, когда я была маленькой, я не ела ни мяса, ни рыбы. Меня буквально убивала мысль, что для поддержания существования мне приходится губить другие существа, чьи сознания тоже должны войти в Галактическое Единство.
— Вполне понятное, разделяемое многими кредо. Почему же ты отказалась от этого?
— Ты не видел меня маленькой. Я была ужасно правильная, все время старалась поступать, как должно. Потом, когда стала постарше, мне вдруг пришло в голову, что смотреть на других как на аморальных типов только потому, что они едят мясо, не поступают так, как тебе бы этого хотелось, — это высший предел гордыни. Вот что мне открыло глаза — я как-то прочитала, что и растения тоже обладают частичкой разума. Потом сама почувствовала это… Что же мне оставалось питаться только минеральными веществами? Но упрямство не менее жуткий вид греха, ведь человек эволюционировал как всеядное существо, и без мяса мы бы никогда не стали людьми. Я это все к тому говорю, что я вдруг задумалась: кто я такая, чтобы отменять естественный ход вещей? Есть ли у меня на это моральное право? Обидно было признаться, но я была греховна.
Джек пригубил шампанское, затем поднял бокал и принялся играть с пузырьками — свивал их в спирали, распускал вихри… Сознание Доротеи было полностью открыто, она сняла всякие барьеры. Джек неожиданно грустно усмехнулся.
— Теперь ты начала сомневаться в Галактическом Единстве. Опять терзаешь себя мыслью, что поддалась на какую-то греховную уловку…
Она опустила голову.
— Если бы я потеряла веру в необходимость и, главное, очевидность преимуществ Единства — это была бы катастрофа. Меня не могут успокоить ни мистицизм, которым ты так увлекаешься, ни бесконечные посулы лилмика, ни уверения экзотиков, что создание Галактического Разума — это следующий неизбежный шаг в эволюции единичного сознания в условиях необъятных космических просторов. Понимаешь, я родом из Шотландии, а мы прочно стоим на ногах, нас к матушке-земле тянет, нам вся эта философская заумь ни к чему, нам эти самые преимущества Единства хочется собственными руками пощупать. Мы привыкли много трудиться и этим добиваться своего, а всякие колдовские штучки и оккультизм мы готовы оставить другим. И с этой точки зрения… Он улыбнулся, коснулся ее руки.
— Однако ваши предки кельты были знамениты своими колдунами и друидами. Все тайное не было для вас тайной за семью печатями.
— Вот и я об этом постоянно думаю. Во что я верю абсолютно — так это в безусловную ценность свободы. Ни под каким видом нельзя допускать, чтобы кто-то покушался на нее, пусть даже под самым благородным девизом — например, достижение мира и гармонии. Я не желаю, чтобы кто-то имел право проникать мысленным взглядом под мою маску. Это не касается тебя. Ты — мой муж, но делиться частью души с кем бы то ни было я не хочу.
— Я не верю, что Единство способно посягнуть на это — пусть даже пассивно. Думаю, что это должно быть что-то динамичное, что-то вроде грандиозного метаконцерта, как это описал Дени в своей последней работе. Согласно его теории, Единство должно быть основанной на свободе воли гигантской конструкцией, стремящейся к общей цели, матричной решеткой[102], царством космического Целого. Каким-то непостижимым образом Единство сопрягает отдельные сознания, сохраняя при этом их целостность и неприкосновенность. Это согласие чем-то напоминает узы, которыми скреплена Святая Троица. Помнишь, как там сказано… «Я в Отце, и Отец во Мне». Их связывает в нечто цельное Святой Дух. Кто может сказать, что Троица подавляет чей-то разум?
— О, Джек. — Она бросила вилку. — Это все красиво и мудро, но я по-прежнему не знаю, что это самое Единство собирается сделать со мной. Кроме того, Христос имел в виду совсем другое — согласие в вере.
— Неужели? Так говорили Его первые ученики, это их интерпретация, потому что никакого другого согласия они и представить себе не могли. Это утверждение не более чем дань традиции. Оно безусловно верно, но, согласись, односторонне. Если мы примем во внимание, как и в каком направлении развивалась католическая церковь — как, впрочем, и вся человеческая раса, — мы придем к выводу, что Христос имел в виду не только христиан, но и представителей все других религий, других этических и философских систем. Этого ты не будешь отрицать? Мне кажется, между Единством Содружества и Христовым согласием много общего. Оно является как бы развитием идеи Иисуса. Что их объединяет? Я думаю, трансцендентная любовь. Если это так, то нам нечего бояться. В истинной любви индивидуальность никогда не подавляется. Что исчезает напрочь, так это дух нетерпимости и вражды.
— Я вовсе не желаю любить кого-то точно так же, как тебя, — упрямо заявила она.
— Я тоже. Но ведь здравый смысл подсказывает, что есть много видов любви. Единство, к которому стремится Галактическое Содружество, есть квинтэссенция дружбы. Великодушия и единодушия… Вершина доверия разумного существа к разумному существу. У экзотических рас есть свои причуды и нелепости, но они уже который век работают и живут бок о бок в нераздельной общности. Разве это не подтверждает мои слова? Определенно, экзотики не безгрешны, но их цивилизации победили такую опасную штуку, как ненависть и нетерпимость.
— Но если смысл Единства так прост и доступен, почему многие из нас настойчиво не желают понять и приобщиться к нему?
— Потому что оно пришло со стороны. Оно выдвигается как условие нашего пребывания в Галактическом Содружестве. Нам это кажется унизительным. Так же, как и Великое Вторжение… К тому же Единство не такое простое понятие, оно требует определенного уровня развития, осознания альтруистического императива, необходимости любви. Если бы все было так просто, то стоило бы экзотикам растолковать, что есть А, что Б, что С, — и дело в шляпе. Но проблема в том, что вербальным образом — то есть на словах — всего не расскажешь. Мы должны принять и допустить это в сердце.
Она нахмурилась и посмотрела на него.
— Но этот путь непредсказуем. Как это — допустить что-то инородное в свое сердце, душу, сознание? Ты видел последние сводки. Судя по этим данным, кампания разъяснения практически провалена. Те, кто верил в Единство, они и так верят. Кто был против, так и остался на прежних позициях. Как, впрочем, и тот, кто колеблется…
— Мы допускаем одну и ту же историческую ошибку — пытаемся воздействовать на обыденный рассудок, убедить его принять новую правду. А рассудок — самая консервативная часть нашего сознания. Здесь требуется нечто другое. Духовный подвиг, например. — Он показал ей зрительный образ.
— О, только не это! — Она рывком отодвинула кресло, вскочила на ноги — Это… Это ужасно!..
— Да, это нелегко, но распятие живого человека, принявшего муки за всех нас, — тоже трудный выбор. На людей почему-то действовали только такие примеры. И то не сразу.
— Но разве нет другого пути?
— Возможно, он и существует, но развитие событий ведет именно к такому исходу. Если фабрика ментальных лазеров на Каледонии является звеном в цепочке, если мятежники еще более ужесточат свои позиции — тем более теперь, когда у них новый лидер, — если Фурия жива…
— Нет!
Доротея порывисто бросилась к окну. Слезы хлынули у нее из глаз. Гранд-канал окончательно затянуло туманом. С противоположного берега, где располагались многочисленные кафе и рыбный рынок, едва слышно доносилась музыка.
— Возможно, я не прав, — сказал Джек. Он подошел сзади и обнял ее за плечи, потом поцеловал в шею.
— В чем? — вздрогнув, спросила Доротея.
— Послушай, любимая. Если теоретики экзотических рас, заседающие в Директорате по Единству, правы, приобщение всего человечества к сверхчувственному восприятию и овладение метафункциями должно произойти случайно. В какой-то мере… Конечно, для этого должны создаться определенные условия, и прежде всего численность нашей расы должна достигнуть десяти миллиардов. Только в этом случае возникают предпосылки для спонтанного развития метаспособностей у большинства землян. Все это связано с какими-то глубокими изменениями в бессознательном — и не только каждого от дельного человека, но и в общественном бессознательном. У нас у всех, понимаешь… Обретение сверхчувственного пространства развивается, словно цепная реакция, но этому должен быть дан толчок. Вот этот толчок и является непредсказуемым.
— Другими словами, это то же самое, что и эволюционный скачок, как выражаются некоторые.
— Э-э, нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Эти «некоторые» называют эволюционным толчком нечто совсем иное — сознательное вмешательство в процесс развития человеческого рода. Так сказать, всеохватный эксперимент… Это уже было и в социальном плане, и в техническом. Я же предполагаю, что обретение сверхчувственных способностей не может быть вызвано искусственно. Жизнь Христа имела глубокий смысл, только Он вовсе не хотел пострадать специально, чтобы другим был урок. Вот в чем разница с нашими оппонентами. Мы ни в коем случае не желаем, чтобы случилась галактическая ка тастрофа.
— Но как же тогда может произойти этот толчок, о котором ты говорил?
— Понимаешь, великие революции, случавшиеся на Земле, возможно, и не решали насущных вопросов развития человечества, но несомненно обостренно ставили их на повестку дня. Вот я и говорю, что их, эти проблемы, можно решать методами насилия, принуждения, а можно постепенно, путем врастания идеи в сознание масс. И только тогда происходил решительный поворот к новому, но это не сопровождалось разгулом кровавого террора. Плотиной ему вставало общее согласие. Вот хороший пример — геологическая катастрофа нa Кали. Вспомни, как резко изменился нравственный климат на планете после взрыва и извержения. Какие чудеса храбрости, сколько примеров благородства, сострадания и доброты мы увидели в те дни. Я уверен, что то же самое происходило и в Помпеях.
— То есть испытание как бы придало новый импульс развитию человеческих чувств?..
— Вот именно. Возможно, что Единство возникнет очень быстро, по историческим меркам — мгновенно, но оно должно вызреть, и сколько будет длиться этот процесс, никто не может сказать. И торопить его бессмысленно, кроме лишних страданий, это ни к чему не приведет. Однажды случится что-то грандиозное, и все, что копилось в глубинах подсознания, выплеснется наружу. Тогда уж его не остановить. Так говорил Дени. Ученые-экзотики придерживаются того же мнения.. :
— Случается, что любовь уходит, люди расстаются…
— Но они никогда не смогут сознательно опуститься на ступень ниже в своем развитии. Это как езда на велосипеде — если поехал, то разучиться уже нельзя.
Доротея повернулась к нему и обняла.
— Ах ты, умница моя, дай-ка я тебя поцелую.
В тот же вечер, в тот же час, в Альпийском анклаве Марк Ремилард, зевая, поднялся на второй этаж своего А-образного домика, где была устроена спальня. Разобрал постель, мыс ленным усилием нагрел ее — в охотничьей хижине вообще царил жуткий холод, но как раз это и было по душе Марку, себя он согревал без особых усилий, — лег, закинул руки за голову и глянул в окно. В искусственном небе, густо-черном и ясном, сверкали звезды. Вот они, знакомые с детства созвездия — Орион, чуть ниже — Большой Пес, выше — Большая Медведица, в зените — Малая… По всему небосводу ярко текла широкая струя Млечного Пути.
И над самыми остроконечными вершинами, частой цепью очертившими горизонт, уже встало созвездие Гидры. Оно как бы цеплялось за пики и неудержимо скатывалось на эту сторону местных Альп.
Марк долго смотрел в ту сторону, однако даже намеком в его сознании не возникло связи между красивым рисунком созвездия и той мразью, что затаилась в просторах космоса. Он вообще никогда не задумывался над ее существованием — на подобные пустяки он никогда не обращал внимания. Даже когда Фурия копошилась в его снах… Ладно, Фурия — она была достойным противником, но что такое Гидра? Банда наемных убийц, не больше. Он никогда не задумывался над судьбой Парнелла или своей сестры Мадлен. Они, считал Марк, сами выбрали свой путь. Все остальное его не касалось. Никто из членов семьи не рассказывал ему деталей охоты на Гидру, он не знал, что случилось во время лечебного сеанса. Смерть Дени он воспринял как сознательный акт уставшего от жизни патриарха. Собственно, они никогда не были близки…
Марк был доволен собой. Вспоминая события прошедшего дня, он решил, что сумел-таки провести этих узколобых экзотиков. Он улыбнулся своей странной кривой улыбкой. Вот так он и лежал, смотрел на звезды — губы растянуты в усмешку, за которой нельзя разобрать: то ли он одобряет действия собеседника, то ли презирает его.
В качестве нового лидера движения он первым делом решил сменить манеру поведения. Стал очень откровенен и сердечен с экзотиками, старался детально ответить на любой вопрос, особенно касавшийся разработок ЦГ-аппаратуры. В отличие от неприступной, язвительной Аннушки Гаврыс, вспыльчивой и несдержанной на язык Патриции Кастелайн, неутомимого и в то же время постоянно срывающегося на личности в споре Рори Малдоуни, Марк Ремилард вел себя запросто и в соответствии с тайно разработанной стратегической линией поведения оппозиционеров — любым способом стремился отложить открытую конфронтацию до следующей сессии Консилиума. Ему это удалось — несмотря на то, что самыми активными сторонниками запрета на продолжение работ над церебральными усилителями выступали Морис и Филипп Ремиларды. Экзотики теперь смотрели более дружелюбно на этого высокого усмехающегося парня, который в общем-то был не против введения моратория на дальнейшую разработку ЦГ-генераторов, соглашался с тем, что эти устройства могут представлять серьезную угрозу в руках какого-нибудь преступника, однако просил всего лишь об одолжении. Позвольте, мол, закончить доработку последней модификации Е-18, и все! Баста!.. При этом он умело ссылался на безусловную эффективность использования подобного оборудования во многих областях на уки и техники.
На фоне подобного доброжелательного отношения и якобы согласия по существу дела предупреждения верных Единству Магнатов казались нелепыми мазками на вроде бы прорисовывавшейся исторической картине всеобщего согласия.
Причин для подобной тактики было две: прежде всего, необходимо, чтобы Алекс Манион закончил свою работу, и кроме того, никто не знал о создании нового типа ЦГ-генератора с охлаждающим устройством. Чтобы довести его до ума, тоже требовалось время. Вот на следующей сессии уже можно будет взорвать бомбу. Или Содружество… Это кому как будет угодно. Оппозиционеры прежде всего нуждались не в поддержке большинства населения — этого быдла, по меткому определению Марка, — но в увеличении числа одаренных в сверхчувственном отношении людей. Как раз в этом вопросе приемлемое решение найти было невозможно. Все земляне-операнты давным-давно были известны, их позиции в отношении Единства тоже. Один-два перебежчика из противоположного лагеря погоды не сделают.
Ситуацию мог изменить только Ментальный человек.
Марк, милый мой…
Убирайся!
Ты же сам знаешь, что не желаешь этого. Ты отлично — я бы сказала, блистательно — проявил себя в роли нового лидера движения. Я никогда не поверю, что ты решишься сделать такую глупость, что прогонишь меня. Да тебе это и не удастся, разве что ты сам себя доведешь до невроза.
Откуда ты знаешь, что это со мной было?
Я все о тебе знаю. Позволь мне подлечить тебя, дражайший мой.
НЕТ! Нет… черт бы тебя побрал, черт бы тебя побрал… Ты великолепен! Ты изумителен! Неповторимое по совершенству человеческое тело вмещает в себя удивительный мозг. И все это пропадает втуне. Зачем? Почему ты лишаешь себя радостей жизни? Ты должен оставить потомство… Даже твой брат, это бестелесное нечто, нонсенс, и тот вкусил райского наслаждения. Правда, райскими прелести этой тощей Доротеи не назовешь. Я же хочу позаботиться о тебе, ведь ты так устаешь, испытывая этот церебральный усилитель на себе. ВЗГЛЯНИ! Voila mon ange je t'aime je t'aime. Voila[103] Нет… да о-о ДА.
Я покажу тебе путь, с помощью которого ты сможешь создать Ментального человека. Но он должен обладать страстями — так же, как и холодным разумом. Это необходимое условие. Иначе он будет ущербным. Понимаешь?[104]
Нет… ну, пожалуйста, да, да.
Тебе следует найти себе пару и оплодотворить ее но это не может быть любая женщина первая встречная но только та которая подходит тебе которая могла бы увеличить твою силу. Понимаешь?[105]
Да. Пленила ты сердце мое сестра моя невеста пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих сотовый мед каплет из уст твоих Невеста, мед и молоко под языком твоим, как много ласки твои лучше вина чрево твое ворох пшеницы обставленный лилиями два сосца твои как два козленка двойни серны как ты прекрасна как хороша возлюбленная моя… но где она где она где она где?..
Ты скоро найдешь ее. В течение года ты найдешь ее свою чистейшую подругу. Ты познаешь с ней любовь и тоже станешь творцом Второго Содружества. Твоя супруга будет рада если ты испытаешь триумф если вы вместе создадите расу Ментальных людей которые будут по праву управлять звездами.
Да я понимаю да моя сестра моя невеста… ДА, ТЕПЕРЬ Я ДОГАДАЛСЯ.
Ты будешь кружиться в экстазе дражайший мой жених мой. Ты узнаешь ее когда она придет.
Да я узнаю ее.
18
Дверь открыл Джек. Он мысленно спросил, что в коробке.
— Все, что требуется к празднику, — улыбнувшись, объяснила она. — Вместе с подарками Деголы и поздравлениями Паоло.
Джек дальновидящим взглядом проверил содержимое коробки и усмехнулся.
— Почему бы и нет? Я, правда, рассчитывал, что мы разопьем бутылочку шампанского и посидим у камина, но так намного лучше. — Он принял у нее коробку и отнес ее на кухню. Уже с порога он сказал: — Когда переоденешься, займись, пожалуйста, ужином, а я пока накрою стол и откупорю бутылку вина.
Когда Доротея вернулась в столовую, она обнаружила, что на столе все готово и в центре его алеет пышный букет роз. Джек обнял жену, мягко поцеловал в губы.
— Знаешь, как приятно видеть твое лицо вот так, не на заседаниях и не в постели. Напомни мне завтра, чтобы я оставил щедрые чаевые Паоло.
Уже во время ужина, когда Доротея положила себе всего понемногу — куриных потрохов в сметанном соусе, несколько ломтиков жареного мяса и, конечно, спагетти, которые сами наматывались на вилку, и намазала кусочек хлеба креветочным маслом, она призналась:
— Знаешь, когда я была маленькой, я не ела ни мяса, ни рыбы. Меня буквально убивала мысль, что для поддержания существования мне приходится губить другие существа, чьи сознания тоже должны войти в Галактическое Единство.
— Вполне понятное, разделяемое многими кредо. Почему же ты отказалась от этого?
— Ты не видел меня маленькой. Я была ужасно правильная, все время старалась поступать, как должно. Потом, когда стала постарше, мне вдруг пришло в голову, что смотреть на других как на аморальных типов только потому, что они едят мясо, не поступают так, как тебе бы этого хотелось, — это высший предел гордыни. Вот что мне открыло глаза — я как-то прочитала, что и растения тоже обладают частичкой разума. Потом сама почувствовала это… Что же мне оставалось питаться только минеральными веществами? Но упрямство не менее жуткий вид греха, ведь человек эволюционировал как всеядное существо, и без мяса мы бы никогда не стали людьми. Я это все к тому говорю, что я вдруг задумалась: кто я такая, чтобы отменять естественный ход вещей? Есть ли у меня на это моральное право? Обидно было признаться, но я была греховна.
Джек пригубил шампанское, затем поднял бокал и принялся играть с пузырьками — свивал их в спирали, распускал вихри… Сознание Доротеи было полностью открыто, она сняла всякие барьеры. Джек неожиданно грустно усмехнулся.
— Теперь ты начала сомневаться в Галактическом Единстве. Опять терзаешь себя мыслью, что поддалась на какую-то греховную уловку…
Она опустила голову.
— Если бы я потеряла веру в необходимость и, главное, очевидность преимуществ Единства — это была бы катастрофа. Меня не могут успокоить ни мистицизм, которым ты так увлекаешься, ни бесконечные посулы лилмика, ни уверения экзотиков, что создание Галактического Разума — это следующий неизбежный шаг в эволюции единичного сознания в условиях необъятных космических просторов. Понимаешь, я родом из Шотландии, а мы прочно стоим на ногах, нас к матушке-земле тянет, нам вся эта философская заумь ни к чему, нам эти самые преимущества Единства хочется собственными руками пощупать. Мы привыкли много трудиться и этим добиваться своего, а всякие колдовские штучки и оккультизм мы готовы оставить другим. И с этой точки зрения… Он улыбнулся, коснулся ее руки.
— Однако ваши предки кельты были знамениты своими колдунами и друидами. Все тайное не было для вас тайной за семью печатями.
— Вот и я об этом постоянно думаю. Во что я верю абсолютно — так это в безусловную ценность свободы. Ни под каким видом нельзя допускать, чтобы кто-то покушался на нее, пусть даже под самым благородным девизом — например, достижение мира и гармонии. Я не желаю, чтобы кто-то имел право проникать мысленным взглядом под мою маску. Это не касается тебя. Ты — мой муж, но делиться частью души с кем бы то ни было я не хочу.
— Я не верю, что Единство способно посягнуть на это — пусть даже пассивно. Думаю, что это должно быть что-то динамичное, что-то вроде грандиозного метаконцерта, как это описал Дени в своей последней работе. Согласно его теории, Единство должно быть основанной на свободе воли гигантской конструкцией, стремящейся к общей цели, матричной решеткой[102], царством космического Целого. Каким-то непостижимым образом Единство сопрягает отдельные сознания, сохраняя при этом их целостность и неприкосновенность. Это согласие чем-то напоминает узы, которыми скреплена Святая Троица. Помнишь, как там сказано… «Я в Отце, и Отец во Мне». Их связывает в нечто цельное Святой Дух. Кто может сказать, что Троица подавляет чей-то разум?
— О, Джек. — Она бросила вилку. — Это все красиво и мудро, но я по-прежнему не знаю, что это самое Единство собирается сделать со мной. Кроме того, Христос имел в виду совсем другое — согласие в вере.
— Неужели? Так говорили Его первые ученики, это их интерпретация, потому что никакого другого согласия они и представить себе не могли. Это утверждение не более чем дань традиции. Оно безусловно верно, но, согласись, односторонне. Если мы примем во внимание, как и в каком направлении развивалась католическая церковь — как, впрочем, и вся человеческая раса, — мы придем к выводу, что Христос имел в виду не только христиан, но и представителей все других религий, других этических и философских систем. Этого ты не будешь отрицать? Мне кажется, между Единством Содружества и Христовым согласием много общего. Оно является как бы развитием идеи Иисуса. Что их объединяет? Я думаю, трансцендентная любовь. Если это так, то нам нечего бояться. В истинной любви индивидуальность никогда не подавляется. Что исчезает напрочь, так это дух нетерпимости и вражды.
— Я вовсе не желаю любить кого-то точно так же, как тебя, — упрямо заявила она.
— Я тоже. Но ведь здравый смысл подсказывает, что есть много видов любви. Единство, к которому стремится Галактическое Содружество, есть квинтэссенция дружбы. Великодушия и единодушия… Вершина доверия разумного существа к разумному существу. У экзотических рас есть свои причуды и нелепости, но они уже который век работают и живут бок о бок в нераздельной общности. Разве это не подтверждает мои слова? Определенно, экзотики не безгрешны, но их цивилизации победили такую опасную штуку, как ненависть и нетерпимость.
— Но если смысл Единства так прост и доступен, почему многие из нас настойчиво не желают понять и приобщиться к нему?
— Потому что оно пришло со стороны. Оно выдвигается как условие нашего пребывания в Галактическом Содружестве. Нам это кажется унизительным. Так же, как и Великое Вторжение… К тому же Единство не такое простое понятие, оно требует определенного уровня развития, осознания альтруистического императива, необходимости любви. Если бы все было так просто, то стоило бы экзотикам растолковать, что есть А, что Б, что С, — и дело в шляпе. Но проблема в том, что вербальным образом — то есть на словах — всего не расскажешь. Мы должны принять и допустить это в сердце.
Она нахмурилась и посмотрела на него.
— Но этот путь непредсказуем. Как это — допустить что-то инородное в свое сердце, душу, сознание? Ты видел последние сводки. Судя по этим данным, кампания разъяснения практически провалена. Те, кто верил в Единство, они и так верят. Кто был против, так и остался на прежних позициях. Как, впрочем, и тот, кто колеблется…
— Мы допускаем одну и ту же историческую ошибку — пытаемся воздействовать на обыденный рассудок, убедить его принять новую правду. А рассудок — самая консервативная часть нашего сознания. Здесь требуется нечто другое. Духовный подвиг, например. — Он показал ей зрительный образ.
— О, только не это! — Она рывком отодвинула кресло, вскочила на ноги — Это… Это ужасно!..
— Да, это нелегко, но распятие живого человека, принявшего муки за всех нас, — тоже трудный выбор. На людей почему-то действовали только такие примеры. И то не сразу.
— Но разве нет другого пути?
— Возможно, он и существует, но развитие событий ведет именно к такому исходу. Если фабрика ментальных лазеров на Каледонии является звеном в цепочке, если мятежники еще более ужесточат свои позиции — тем более теперь, когда у них новый лидер, — если Фурия жива…
— Нет!
Доротея порывисто бросилась к окну. Слезы хлынули у нее из глаз. Гранд-канал окончательно затянуло туманом. С противоположного берега, где располагались многочисленные кафе и рыбный рынок, едва слышно доносилась музыка.
— Возможно, я не прав, — сказал Джек. Он подошел сзади и обнял ее за плечи, потом поцеловал в шею.
— В чем? — вздрогнув, спросила Доротея.
— Послушай, любимая. Если теоретики экзотических рас, заседающие в Директорате по Единству, правы, приобщение всего человечества к сверхчувственному восприятию и овладение метафункциями должно произойти случайно. В какой-то мере… Конечно, для этого должны создаться определенные условия, и прежде всего численность нашей расы должна достигнуть десяти миллиардов. Только в этом случае возникают предпосылки для спонтанного развития метаспособностей у большинства землян. Все это связано с какими-то глубокими изменениями в бессознательном — и не только каждого от дельного человека, но и в общественном бессознательном. У нас у всех, понимаешь… Обретение сверхчувственного пространства развивается, словно цепная реакция, но этому должен быть дан толчок. Вот этот толчок и является непредсказуемым.
— Другими словами, это то же самое, что и эволюционный скачок, как выражаются некоторые.
— Э-э, нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Эти «некоторые» называют эволюционным толчком нечто совсем иное — сознательное вмешательство в процесс развития человеческого рода. Так сказать, всеохватный эксперимент… Это уже было и в социальном плане, и в техническом. Я же предполагаю, что обретение сверхчувственных способностей не может быть вызвано искусственно. Жизнь Христа имела глубокий смысл, только Он вовсе не хотел пострадать специально, чтобы другим был урок. Вот в чем разница с нашими оппонентами. Мы ни в коем случае не желаем, чтобы случилась галактическая ка тастрофа.
— Но как же тогда может произойти этот толчок, о котором ты говорил?
— Понимаешь, великие революции, случавшиеся на Земле, возможно, и не решали насущных вопросов развития человечества, но несомненно обостренно ставили их на повестку дня. Вот я и говорю, что их, эти проблемы, можно решать методами насилия, принуждения, а можно постепенно, путем врастания идеи в сознание масс. И только тогда происходил решительный поворот к новому, но это не сопровождалось разгулом кровавого террора. Плотиной ему вставало общее согласие. Вот хороший пример — геологическая катастрофа нa Кали. Вспомни, как резко изменился нравственный климат на планете после взрыва и извержения. Какие чудеса храбрости, сколько примеров благородства, сострадания и доброты мы увидели в те дни. Я уверен, что то же самое происходило и в Помпеях.
— То есть испытание как бы придало новый импульс развитию человеческих чувств?..
— Вот именно. Возможно, что Единство возникнет очень быстро, по историческим меркам — мгновенно, но оно должно вызреть, и сколько будет длиться этот процесс, никто не может сказать. И торопить его бессмысленно, кроме лишних страданий, это ни к чему не приведет. Однажды случится что-то грандиозное, и все, что копилось в глубинах подсознания, выплеснется наружу. Тогда уж его не остановить. Так говорил Дени. Ученые-экзотики придерживаются того же мнения.. :
— Случается, что любовь уходит, люди расстаются…
— Но они никогда не смогут сознательно опуститься на ступень ниже в своем развитии. Это как езда на велосипеде — если поехал, то разучиться уже нельзя.
Доротея повернулась к нему и обняла.
— Ах ты, умница моя, дай-ка я тебя поцелую.
В тот же вечер, в тот же час, в Альпийском анклаве Марк Ремилард, зевая, поднялся на второй этаж своего А-образного домика, где была устроена спальня. Разобрал постель, мыс ленным усилием нагрел ее — в охотничьей хижине вообще царил жуткий холод, но как раз это и было по душе Марку, себя он согревал без особых усилий, — лег, закинул руки за голову и глянул в окно. В искусственном небе, густо-черном и ясном, сверкали звезды. Вот они, знакомые с детства созвездия — Орион, чуть ниже — Большой Пес, выше — Большая Медведица, в зените — Малая… По всему небосводу ярко текла широкая струя Млечного Пути.
И над самыми остроконечными вершинами, частой цепью очертившими горизонт, уже встало созвездие Гидры. Оно как бы цеплялось за пики и неудержимо скатывалось на эту сторону местных Альп.
Марк долго смотрел в ту сторону, однако даже намеком в его сознании не возникло связи между красивым рисунком созвездия и той мразью, что затаилась в просторах космоса. Он вообще никогда не задумывался над ее существованием — на подобные пустяки он никогда не обращал внимания. Даже когда Фурия копошилась в его снах… Ладно, Фурия — она была достойным противником, но что такое Гидра? Банда наемных убийц, не больше. Он никогда не задумывался над судьбой Парнелла или своей сестры Мадлен. Они, считал Марк, сами выбрали свой путь. Все остальное его не касалось. Никто из членов семьи не рассказывал ему деталей охоты на Гидру, он не знал, что случилось во время лечебного сеанса. Смерть Дени он воспринял как сознательный акт уставшего от жизни патриарха. Собственно, они никогда не были близки…
Марк был доволен собой. Вспоминая события прошедшего дня, он решил, что сумел-таки провести этих узколобых экзотиков. Он улыбнулся своей странной кривой улыбкой. Вот так он и лежал, смотрел на звезды — губы растянуты в усмешку, за которой нельзя разобрать: то ли он одобряет действия собеседника, то ли презирает его.
В качестве нового лидера движения он первым делом решил сменить манеру поведения. Стал очень откровенен и сердечен с экзотиками, старался детально ответить на любой вопрос, особенно касавшийся разработок ЦГ-аппаратуры. В отличие от неприступной, язвительной Аннушки Гаврыс, вспыльчивой и несдержанной на язык Патриции Кастелайн, неутомимого и в то же время постоянно срывающегося на личности в споре Рори Малдоуни, Марк Ремилард вел себя запросто и в соответствии с тайно разработанной стратегической линией поведения оппозиционеров — любым способом стремился отложить открытую конфронтацию до следующей сессии Консилиума. Ему это удалось — несмотря на то, что самыми активными сторонниками запрета на продолжение работ над церебральными усилителями выступали Морис и Филипп Ремиларды. Экзотики теперь смотрели более дружелюбно на этого высокого усмехающегося парня, который в общем-то был не против введения моратория на дальнейшую разработку ЦГ-генераторов, соглашался с тем, что эти устройства могут представлять серьезную угрозу в руках какого-нибудь преступника, однако просил всего лишь об одолжении. Позвольте, мол, закончить доработку последней модификации Е-18, и все! Баста!.. При этом он умело ссылался на безусловную эффективность использования подобного оборудования во многих областях на уки и техники.
На фоне подобного доброжелательного отношения и якобы согласия по существу дела предупреждения верных Единству Магнатов казались нелепыми мазками на вроде бы прорисовывавшейся исторической картине всеобщего согласия.
Причин для подобной тактики было две: прежде всего, необходимо, чтобы Алекс Манион закончил свою работу, и кроме того, никто не знал о создании нового типа ЦГ-генератора с охлаждающим устройством. Чтобы довести его до ума, тоже требовалось время. Вот на следующей сессии уже можно будет взорвать бомбу. Или Содружество… Это кому как будет угодно. Оппозиционеры прежде всего нуждались не в поддержке большинства населения — этого быдла, по меткому определению Марка, — но в увеличении числа одаренных в сверхчувственном отношении людей. Как раз в этом вопросе приемлемое решение найти было невозможно. Все земляне-операнты давным-давно были известны, их позиции в отношении Единства тоже. Один-два перебежчика из противоположного лагеря погоды не сделают.
Ситуацию мог изменить только Ментальный человек.
Марк, милый мой…
Убирайся!
Ты же сам знаешь, что не желаешь этого. Ты отлично — я бы сказала, блистательно — проявил себя в роли нового лидера движения. Я никогда не поверю, что ты решишься сделать такую глупость, что прогонишь меня. Да тебе это и не удастся, разве что ты сам себя доведешь до невроза.
Откуда ты знаешь, что это со мной было?
Я все о тебе знаю. Позволь мне подлечить тебя, дражайший мой.
НЕТ! Нет… черт бы тебя побрал, черт бы тебя побрал… Ты великолепен! Ты изумителен! Неповторимое по совершенству человеческое тело вмещает в себя удивительный мозг. И все это пропадает втуне. Зачем? Почему ты лишаешь себя радостей жизни? Ты должен оставить потомство… Даже твой брат, это бестелесное нечто, нонсенс, и тот вкусил райского наслаждения. Правда, райскими прелести этой тощей Доротеи не назовешь. Я же хочу позаботиться о тебе, ведь ты так устаешь, испытывая этот церебральный усилитель на себе. ВЗГЛЯНИ! Voila mon ange je t'aime je t'aime. Voila[103] Нет… да о-о ДА.
Я покажу тебе путь, с помощью которого ты сможешь создать Ментального человека. Но он должен обладать страстями — так же, как и холодным разумом. Это необходимое условие. Иначе он будет ущербным. Понимаешь?[104]
Нет… ну, пожалуйста, да, да.
Тебе следует найти себе пару и оплодотворить ее но это не может быть любая женщина первая встречная но только та которая подходит тебе которая могла бы увеличить твою силу. Понимаешь?[105]
Да. Пленила ты сердце мое сестра моя невеста пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих сотовый мед каплет из уст твоих Невеста, мед и молоко под языком твоим, как много ласки твои лучше вина чрево твое ворох пшеницы обставленный лилиями два сосца твои как два козленка двойни серны как ты прекрасна как хороша возлюбленная моя… но где она где она где она где?..
Ты скоро найдешь ее. В течение года ты найдешь ее свою чистейшую подругу. Ты познаешь с ней любовь и тоже станешь творцом Второго Содружества. Твоя супруга будет рада если ты испытаешь триумф если вы вместе создадите расу Ментальных людей которые будут по праву управлять звездами.
Да я понимаю да моя сестра моя невеста… ДА, ТЕПЕРЬ Я ДОГАДАЛСЯ.
Ты будешь кружиться в экстазе дражайший мой жених мой. Ты узнаешь ее когда она придет.
Да я узнаю ее.
18
Сектор 12: звезда 12-370-992[106]
Планета 3[107]
6 энайр 2080 года
14 февраля 2080 года
— Да, я совершенно уверен, что нам надо там побывать, — заявил Руслан. — Времени у нас в обрез. Жаль, конечно, что мы не имеем возможности осмотреть все достопримечательности планеты, но на побережье Лох-Мора мы обязаны побывать. Дирижер Малдоуни рассказывал, что это самое удивительное место на Хибернии.
— Так и есть, — откликнулась Джейн Клохерти, мелкая сошка в отделе по приему и обслуживанию ОВП при администрации округа Конемара. Она тут же многозначительно улыбнулась гостям и показала, в какую сторону идти. По пути она предупредила, что правительственный «мерседес» ждет их, а вот по поводу Лох-Мора…
— Конечно, это замечательное место, но понимаете ли, у нас зима. Не сезон!.. Летом там просто сказка, но сейчас… Отели и кафе не работают, там безлюдно. Поселки располо жены далеко друг от друга.
— Не забывайте, что мы прилетели с Астрахани, дорогая гражданка Клохерти. — Женщина, сопровождавшая Председателя Законодательного собрания, одарила ее ослепительной улыбкой. — Унылый ландшафт очень напоминает нашу родину. Если же мы застанем сильный шторм, это будет вообще что-то замечательное.
— Последний прогноз предсказывает усиление ветра, так что ваше желание скорее всего исполнится, — ответила Джейн.
Когда они подошли к машине, Руслан Тереков снял шапку-ушанку, открыл дверцу и сел вперед на пассажирское сиденье.
Джейн предупредила:
— Сейчас подойдет шофер…
— Не стоит беспокоиться, — откликнулся из машины Глава администрации.
Руслан Вакхович Тереков был высшим должностным лицом на планете Астрахань. На Хибернии он появился неожиданно, предупреждение было получено в последнюю минуту. Встретив гостей в космопорту, Джейн Клохерти сразу отметила, что Тереков очень нездоров. Он едва переставлял ноги, лицо отливало болезненной желтизной — то ли с ним случился сильный душевный стресс, то ли какое-то физическое недомогание, но в любом случае — как же они обойдутся без шофера и медицинских работников?..
— Ничего не надо, — успокоила ее спутница Дирижера. Она представилась Людмилой Аржановой, помощницей Председателя по работе с кадрами. — Я сяду за руль.
Джейн облегченно перевела дух.
— Надеюсь, вы найдете автомобиль очень удобным, гражданка Аржанова. Мы загрузили в холодильник еду и питье, в компьютере достаточно развлекательных и музыкальных передач, так что в пути вам скучать не придется. Двери отзываются на голос — стоит только сказать, и они откроются или закроются. Вы можете настроить их исключительно на свой тембр.
— Спасибо, — поблагодарила Людмила Аржанова и как-то отрешенно улыбнулась, словно мысли ее в тот момент были заняты совсем другим. — Как нам добраться до деревни Дум-ха-Си? Мы там снимем на ночь комнаты. В гостинице под названием «Граньюэл-хаус»… На завтра у нас там назначена встреча с Дирижером Малдоуни.
— Шоссе там узкое, извилистое, но в хорошем состоянии. Построено недавно… Я бы не доверяла автопилоту на горных участках — компьютер может потерять связь с НАВСАТом. Места там живописные — скалы, расселины начинаются сразу за Бали-Уи-Фиахан. До Думха-Си вы доберетесь под вечер. В отеле «Граньюэл-хаус» вас ждет самый теплый прием. Я не удивлюсь, если вы окажетесь там единственными постояльцами.
— Отлично, — кивнула Людмила Аржанова. — Гражданин Председатель как раз нуждается в тишине и покое. С ним такое случается после перелета через лимбо, особенно если оно сопровождается высоким Дф.
— Прошу вас соблюдать осторожность в тех местах. Назвать их полностью освоенными пока нельзя. Там водятся хищники, такие, как фиадхеамхантаи и диокасахи. Они, случается, под ходят к самым автомобильным стоянкам и кажутся такими же ручными, как олени или зайцы, однако вместе с кусочком пищи могут отхватить вам руку.
— Мы будем очень осторожны, — заверила ее Людмила. На прощанье Джейн помахала рукой гостям.
— Когда увидите Таосеаха — я имею в виду Дирижера Малдоуни, — передайте ему мои наилучшие пожелания. И если это будет удобно, скажите, что округ Конемара всегда готов вы полнить любое его распоряжение. Счастливого путешествия!..
Людмила тоже помахала ей рукой и села за руль, набрала на компьютере примерный курс — сначала требовалось выехать из столицы округа Гаилимха[108], потом на запад, к побережью огромного внутреннего, не имеющего стока в океан моря.
Когда они уже были далеко от космопорта и Клохерти не могла проследить за ними дальновидящим взглядом, Людмила поинтересовалась:
— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — Она перешла на русский.
— Смертельно устал. Но, кажется, раздвоенность исчезла, по крайней мере, симптомов нет.
— Может, более разумным было бы вернуться в Тара-Нуа?
— Нет. В столице полным-полно сильных оперантов, особенно в правительственных учреждениях. А здесь зимой никого нет. Но уж кто есть, те наши. И морской воздух очень полезен для здоровья.
— Если бы мы были уверены, что это поможет.
— Поможет. Пожалуйста, не беспокойся, дорогая. Скоро я полностью восстановлюсь. — Руслан Тереков рядом с ней тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Подремлю немножко, и все будет в порядке. И напоминаю — ради нашей же безопасности: охоту можно начинать не меньше чем за четыреста километров от города. Там есть какая-то рыбачья деревушка — как бишь она называется?.. Ага, Ан-Лехт… Вот там и попытаем счастья.
— Как скажешь, — кивнула Людмила.
Как только автомобиль выехал из города на загородное шоссе, она вывела на экран карту дисплея. Вначале ничего не могла разобрать — разве что очертания береговой полосы, названия же местных поселений на этой ирландской планетке не то что выговорить, прочитать была не в состоянии. Язык сломаешь!.. Наконец она кое-как разобралась и начала мысленно наносить на дисплей точный маршрут. Конечная цель — Дум-ха-Си.
Планета 3[107]
6 энайр 2080 года
14 февраля 2080 года
— Да, я совершенно уверен, что нам надо там побывать, — заявил Руслан. — Времени у нас в обрез. Жаль, конечно, что мы не имеем возможности осмотреть все достопримечательности планеты, но на побережье Лох-Мора мы обязаны побывать. Дирижер Малдоуни рассказывал, что это самое удивительное место на Хибернии.
— Так и есть, — откликнулась Джейн Клохерти, мелкая сошка в отделе по приему и обслуживанию ОВП при администрации округа Конемара. Она тут же многозначительно улыбнулась гостям и показала, в какую сторону идти. По пути она предупредила, что правительственный «мерседес» ждет их, а вот по поводу Лох-Мора…
— Конечно, это замечательное место, но понимаете ли, у нас зима. Не сезон!.. Летом там просто сказка, но сейчас… Отели и кафе не работают, там безлюдно. Поселки располо жены далеко друг от друга.
— Не забывайте, что мы прилетели с Астрахани, дорогая гражданка Клохерти. — Женщина, сопровождавшая Председателя Законодательного собрания, одарила ее ослепительной улыбкой. — Унылый ландшафт очень напоминает нашу родину. Если же мы застанем сильный шторм, это будет вообще что-то замечательное.
— Последний прогноз предсказывает усиление ветра, так что ваше желание скорее всего исполнится, — ответила Джейн.
Когда они подошли к машине, Руслан Тереков снял шапку-ушанку, открыл дверцу и сел вперед на пассажирское сиденье.
Джейн предупредила:
— Сейчас подойдет шофер…
— Не стоит беспокоиться, — откликнулся из машины Глава администрации.
Руслан Вакхович Тереков был высшим должностным лицом на планете Астрахань. На Хибернии он появился неожиданно, предупреждение было получено в последнюю минуту. Встретив гостей в космопорту, Джейн Клохерти сразу отметила, что Тереков очень нездоров. Он едва переставлял ноги, лицо отливало болезненной желтизной — то ли с ним случился сильный душевный стресс, то ли какое-то физическое недомогание, но в любом случае — как же они обойдутся без шофера и медицинских работников?..
— Ничего не надо, — успокоила ее спутница Дирижера. Она представилась Людмилой Аржановой, помощницей Председателя по работе с кадрами. — Я сяду за руль.
Джейн облегченно перевела дух.
— Надеюсь, вы найдете автомобиль очень удобным, гражданка Аржанова. Мы загрузили в холодильник еду и питье, в компьютере достаточно развлекательных и музыкальных передач, так что в пути вам скучать не придется. Двери отзываются на голос — стоит только сказать, и они откроются или закроются. Вы можете настроить их исключительно на свой тембр.
— Спасибо, — поблагодарила Людмила Аржанова и как-то отрешенно улыбнулась, словно мысли ее в тот момент были заняты совсем другим. — Как нам добраться до деревни Дум-ха-Си? Мы там снимем на ночь комнаты. В гостинице под названием «Граньюэл-хаус»… На завтра у нас там назначена встреча с Дирижером Малдоуни.
— Шоссе там узкое, извилистое, но в хорошем состоянии. Построено недавно… Я бы не доверяла автопилоту на горных участках — компьютер может потерять связь с НАВСАТом. Места там живописные — скалы, расселины начинаются сразу за Бали-Уи-Фиахан. До Думха-Си вы доберетесь под вечер. В отеле «Граньюэл-хаус» вас ждет самый теплый прием. Я не удивлюсь, если вы окажетесь там единственными постояльцами.
— Отлично, — кивнула Людмила Аржанова. — Гражданин Председатель как раз нуждается в тишине и покое. С ним такое случается после перелета через лимбо, особенно если оно сопровождается высоким Дф.
— Прошу вас соблюдать осторожность в тех местах. Назвать их полностью освоенными пока нельзя. Там водятся хищники, такие, как фиадхеамхантаи и диокасахи. Они, случается, под ходят к самым автомобильным стоянкам и кажутся такими же ручными, как олени или зайцы, однако вместе с кусочком пищи могут отхватить вам руку.
— Мы будем очень осторожны, — заверила ее Людмила. На прощанье Джейн помахала рукой гостям.
— Когда увидите Таосеаха — я имею в виду Дирижера Малдоуни, — передайте ему мои наилучшие пожелания. И если это будет удобно, скажите, что округ Конемара всегда готов вы полнить любое его распоряжение. Счастливого путешествия!..
Людмила тоже помахала ей рукой и села за руль, набрала на компьютере примерный курс — сначала требовалось выехать из столицы округа Гаилимха[108], потом на запад, к побережью огромного внутреннего, не имеющего стока в океан моря.
Когда они уже были далеко от космопорта и Клохерти не могла проследить за ними дальновидящим взглядом, Людмила поинтересовалась:
— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — Она перешла на русский.
— Смертельно устал. Но, кажется, раздвоенность исчезла, по крайней мере, симптомов нет.
— Может, более разумным было бы вернуться в Тара-Нуа?
— Нет. В столице полным-полно сильных оперантов, особенно в правительственных учреждениях. А здесь зимой никого нет. Но уж кто есть, те наши. И морской воздух очень полезен для здоровья.
— Если бы мы были уверены, что это поможет.
— Поможет. Пожалуйста, не беспокойся, дорогая. Скоро я полностью восстановлюсь. — Руслан Тереков рядом с ней тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Подремлю немножко, и все будет в порядке. И напоминаю — ради нашей же безопасности: охоту можно начинать не меньше чем за четыреста километров от города. Там есть какая-то рыбачья деревушка — как бишь она называется?.. Ага, Ан-Лехт… Вот там и попытаем счастья.
— Как скажешь, — кивнула Людмила.
Как только автомобиль выехал из города на загородное шоссе, она вывела на экран карту дисплея. Вначале ничего не могла разобрать — разве что очертания береговой полосы, названия же местных поселений на этой ирландской планетке не то что выговорить, прочитать была не в состоянии. Язык сломаешь!.. Наконец она кое-как разобралась и начала мысленно наносить на дисплей точный маршрут. Конечная цель — Дум-ха-Си.