Михайлов Владимир Дмитриевич. Живи, пока можешь

   – Думаешь, эти деньги дойдут до потомков?
   Вместо ответа на этот вопрос советник проговорил уже иным тоном:
   – Ну-с, похоже, пора и нам выйти – поприсутствовать на предъявлении товара и понаблюдать за впечатлением, какое наши ребята произведут на военачальников. А также – не сцепятся ли покупатели уже на этом этапе. Может понадобиться и наше вмешательство еще до работы над сделкой. Ты готов?
   – Как всегда.
   – Тогда – пошли. Достойно, неторопливо, уверенно, честный, открытый взгляд, доброжелательная улыбка, бездна демократизма, но и ощущение собственного достоинства…
   – И почему ты не пошел в театральные режиссеры?
   – Мало платят. В юмористы бы пошел, но глуповатости не хватает. И вкус мне родители привили, к сожалению, хороший. Ничего, мне и тут не пыльно. Постой. Мне положено показаться первым. Не обижайся.
   – Только после тебя, ваше превосходительство!

Глава 27
Все – лучше всех!

   Такого раньше не бывало, во всяком случае, в памяти солдатских поколений не сохранилось. То есть, добровольцев никогда не выкликали. Да в общем-то и не возникало такой нужды: на продажу выставлялся всегда один контингент, и там выбирать было не из чего. Теперь же уходили сразу два войска. Которым (правда, сейчас это было понятно только начальству) предстояло в скором будущем схватиться не с кем-нибудь, но между собою. То есть, испытание окажется крайне серьезным. Качество реданской продукции подвергнется проверке и на излом, и на разрыв, и на умелость, и на жестокость – словом, на все, что объединяется понятием «высочайший уровень подготовки». А для того чтобы уровень этот проявился в полной мере, желательно создать у солдата иллюзию свободного выбора. Пусть думает, что он дерется за эту сторону, а не противоположную, потому, что сам так выбрал, сам принял решение, никто не заставлял – и теперь будет доказывать правильность своего выбора изо всех своих сил и способностей. Разумно, не так ли?
   Поэтому, хотя после того, как вся солдатская масса была построена в средней части плаца в единый громадный блок и услышала объявление о том, что каждому предоставляется свобода выбора – в северную ли группу идти или в южную – и возникло некоторое (от удивления) замешательство, оно уже через две-три минуты исчезло. Быть может, потому, что тут же произошла и вторая неожиданность: представителям обеих покупающих сторон дано было по пять минут на краткий рассказ о том мире, за который людям предстояло сражаться. По сути дела, то была ничем не прикрытая реклама, или, как называли в старину, пиар, и никто не взялся бы отличить правду в заявлениях от лжи или хотя бы от явных преувеличений. Что можно сделать за пять минут? Единственно – оглушить слушающего таким количеством информации, пусть и самой неправдоподобной, чтобы у него голова кругом пошла и он, не размышляя, кинулся именно в эту сторону, и не только сам, но и соседей по звену, группе, блоку увлек своим примером. Решать надо было сразу и окончательно: предупредили, что потом перебегать из стороны в сторону будет категорически запрещено – хотя бы потому, что солдат, однажды приняв решение, не имеет права потом усомниться в нем: это приведет к проигрышу схватки, к поражению.
   Правда, покупающие стороны в этом смысле находились не в равном положении. Потому что выступающий вторым обладает преимуществом: и потому, что слышит все, сказанное первым, и может заметить и учесть ошибки в подаче материала и своевременно устранить их у себя. А также пусть и не прямым текстом, но достаточно недвусмысленно указать внимающей массе на несообразности в развернутых первым оратором картинах. А кроме того – говорящий последним всегда остается в памяти слушателей более четко, да и на его ошибки указать будет уже некому. Поэтому сторонам, даже при активном посредничестве продавца, договориться об очередности удалось не сразу. Лишь после того, как Государственный советник Редана Ду Ду Ном смог втолковать конкурентам, что преимущество замыкающего на самом деле лишь мнимое, потому что слова первого оратора падают на совершенно девственную почву и практически у большинства сразу же укореняются, тогда как второму приходится преодолевать не только естественную инерцию солдатского мышления, но и сопротивление всего, сказанного первым, – только после этого стороны согласились, что решить должен жребий. Самый традиционный – с подбрасыванием монетки. Реданской, а не какой-нибудь еще.
   Выиграл Мадиг, и командующий его войсками Юкан Маро за уговоренные пять минут успел рассказать войску, что Мадиг – мир из самых древних, с цивилизацией высокого уровня, сильный, богатый, добрый, колонизировавший уже много миров, на которых люди процветают, ведший и выигравший два с лишним десятка войн, причем потери в них всегда были едва ли не самыми ничтожными по всем галактическим меркам. При этом сам он никогда не нападал первым, агрессивность Мадигу чужда в принципе. И что к людям, защищающим его интересы, его свободу и независимость, этот мир относится с величайшим уважением, всегда готов предоставить им свое гражданство (после минимальных простейших формальностей), а также возможность поселиться в любом из освоенных им миров, обзавестись семьей, найти занятие по вкусу, богатеть, процветать – и никогда больше не подвергать себя никаким опасностям, если только непреодолимые обстоятельства не заставят его снова взяться за оружие. И в той войне, которую Мадиг теперь, несомненно, выиграет, каждый ее участник сможет получить землю на той планете, за которую ведется спор. Так что, выбирая Мадиг, выигрывает не только сам принимающий решение, но и все его родные и близкие, и все их потомство, поколение за поколением. Кстати, девушки на Мадиге – как известно всей Галактике – выделяются своей красотой, добротой, кротостью и хозяйственностью. Если же кто-то предпочтет и далее пребывать в военном ремесле, то нигде в Галактике он не найдет лучших условий для служебного совершенствования и роста, поскольку и сегодня большая половина начальствующего состава мадигских вооруженных сил – люди, не родившиеся на Мадиге, но попавшие туда в детском, а куда чаще – уже во взрослом возрасте, то есть именно так, как могут сделать сейчас и глубокоуважаемые слушатели этого скромного выступления.
   Иными словами: парни, почему вы все еще не в нашем строю?
   Когда адмирал закончил, возникший гул дал ясно понять, что его слова не проскользнули навылет из уха в ухо, но были действительно услышаны, оценены и, самое малое, приняты к сведению.
   Главком вооруженных сил Леганы Экибал Тустас отлично понимал это. Однако не смутился, поскольку смущаться просто не умел. И заговорил уверенно, напористо.
   Как думают достойные слушатели, что лучше: полная сил, надежд, дерзаний молодость или пусть и весьма почтенное, но вынужденное по своей старости вести осторожный, скучный, лишенный серьезных интересов образ жизни общество? Такое, что не стремится более к своему росту, к новым успехам и блистательным победам, но пытается лишь заранее проигранной войной сохранить видимость былого величия, достигнутого в свое время и сейчас находящегося накануне распада? Прекрасное утро ближе вам или печальный вечер, пора затухания? Это ведь не просто вопрос возраста. Старость мира – это множество традиций, запретов, предубеждений, унаследованных от прошлого, а следовательно, неизбежное отставание во всем – и в нравах, и в промышленности, и, в частности, в военном деле. Хочет ли настоящий солдат сражаться устаревшим оружием против войск, оснащенных самой современной боевой техникой – а порою даже и оружием завтрашнего дня? Хочет ли солдат, чтобы им командовали, исходя из тактических представлений прошлого века, или предпочтет пользоваться последними достижениями военной мысли? Безусловно, очень приятно считать, что после окончания контракта ты сможешь рассчитывать на местечко на каком-нибудь из второстепенных и третьестепенных мирков. Но для воина устаревших во всех смыслах вооруженных сил велика ли вероятность – дожить до окончания контракта? Нет слов, вы, мои слушатели – военные профессионалы высокого класса. И способны с минимальным ущербом выполнить поставленную перед вами задачу. Но лишь при условии, что задача эта поставлена правильно, что замысел ее не ошибочен, что процент риска в ней не превышен, короче – что она вообще выполнима. У солдат, защищающих интересы Леганы, есть постоянная уверенность в правильности любой поставленной перед ними задачи, когда их профессиональное умение позволит решить ее без ущерба и для своей армии и командования, и для себя лично – а ведь это существенное обстоятельство, согласитесь. Наш мир ведет войны, и это войны справедливые, потому что на каждый мир, вступающий в область нашего влияния, мы приносим дыхание современности – сегодняшнюю технику, сегодняшнее право, сегодняшние, а не заплесневелые нравы и обычаи. Выступая на нашей стороне, вы участвуете в становлении и развитии мира, которому в скором будущем предстоит стать главным, ведущим во всей Галактической Конфедерации. И это, я уверен, дает любому из вас возможность не беспокоиться за свою судьбу и за судьбы всех людей, чей удел вас волнует: она, эта судьба, в стремительно развивающемся, сильном и свободном мире не может не быть точно такой же – стремительно и успешно развивающейся. Друзья, мы все, граждане Леганы, пришли на эту планету исторически совсем недавно, мы рады, что оказались там – и призываем вас следовать тем путем, что мы для вас уже протоптали. Кстати: земля на спорной планете каждому из вас, считайте, уже обеспечена, и это вовсе не пустое обещание. Так что – Легана: величие и счастье!
   И снова загудело, но трудно было сказать: громче, чем после первой речи, или наоборот.
   Советник Ду Ду Ном заключил:
   – Все нужное сказано. Всем дается десять минут для самоопределения. Затем дело пойдет обычным порядком. Пошел отсчет.
   – Как полагаешь, – негромко спросил генерал Лиз Берот, – куда пойдет большинство?
   Советник пожал одним плечом, как бы показывая, что это его не очень-то и волнует.
   – Большинство, – лениво ответил он затем, – не пойдет вообще никуда, а будет дожидаться распределения сверху. Сейчас определится процентов семь-восемь – думаю, примерно поровну.
   – Почему так мало?
   Советник усмехнулся:
   – Не забудь: тут у нас треть – ветераны, а они знают цену посулам. А из молодых большинство продолжает еще верить, что это – по-прежнему игра, как им было объявлено, и разговоры эти – всего лишь часть игры. Так что ребята не утруждают себя размышлениями, полагая, что после отбоя игры отправятся в свои казармы и еще полгода будут продолжать учебу. Ладно – можем пока вернуться в кабинет, посмотрим – все ли подготовлено к обсуждению сделки. Вот там будет серьезно, остальное – суета и томление духа.

Глава 28
Если опоздаем, со счастьем возникнут сложности

   Рек Телан спросил своего прикрывающего:
   – Ну, и куда же мы с тобой, как думаешь?
   Одновременно к ним приблизился Вин Сит – и, похоже, принял прозвучавший вопрос и на свой счет. И уверенно ответил:
   – Мадиг, конечно. Леганы – просто авантюристы. У Мадига чувствуется все же солидное основание. Фундаментальный мир. А Легана – вчера их еще не было, где гарантии, что они будут и завтра? Бери оружие, Рек, и идем туда. Нечего тянуть. Первых всегда запоминают. А мы с тобою – не мальчики с задворок, черных углов в нынешнем выпуске не так уж богато. Идешь?
   После секундной паузы Рек покачал головой. Может быть, потому, что мгновением раньше точно такое же движение сделала Нарин.
   – Иди, – сказал Рек затем, – забей местечко, да и ты, по-моему, еще без прикрывающего?
   Вин ответил – после вроде бы паузы:
   – Ну, гм… в общем, так.
   – Вот и хватай, пока еще есть свободные. А я минуту-другую подумаю.
   – Ну, смотри, – ответил на это Вин. – Ладно, и в самом деле побегу. Будь славен. Живи, пока можешь.
   – Живи, пока можешь, – вдогонку ему эхом откликнулся Рек. – Еще увидимся.
   И перевел взгляд на стоявшую в двух шагах, глядевшую в сторону, словно ее тут ничего не касалось, Нарин. Почувствовав его взгляд, она повернулась к Реку и выговорила лишь одно слово:
   – Нет.
   Сказано это было таким тоном, против которого не всегда решишься возражать. Рек только спросил:
   – Нарь, что «нет»?
   Рисковал, конечно, называя ее подлинным, женским именем. Но никак не мог отказать себе в таком удовольствии. Тем более что говорил он тихо, рядом никого в тот миг не было, а и оказался бы кто-нибудь – вряд ли обратил бы внимание, погруженный в решение своей личной судьбы.
   – «Нет» – значит мы не пойдем к Мадигу. Выберем Легану.
   Ему, по сути, было все равно: Мадиг, Легана – один черт. Но достоинство требовало хотя бы задать вопрос:
   – Почему?
   – Ну… хотя бы потому, что, как я поняла, и ты, и он – свободные охотники экстра-класса. Я не ошиблась?
   – Все совершенно точно. И он, и я.
   – Значит, особые солдаты. И если оба окажетесь в одной команде, то волей-неволей начнете конкурировать. Бороться за первое место. Или ты, может быть, согласен быть вторым?
   Рек секунду подумал, прежде чем ответить решительно:
   – Нет. Я ничем не хуже.
   – Я думаю, ты лучше. Но если окажетесь рядом, соперничество будет отвлекать вас от главного – от службы, отнимать силы, энергию… Тебе это нужно? Свободный охотник – дело очень сложное…
   Он удивился:
   – Откуда ты так хорошо разбираешься в наших делах?
   Нарин заранее знала, что такой вопрос последует – чуть раньше или чуть позже, она все равно, не уследив за собой, чем-нибудь да выдала бы свое хорошее знакомство с военными делами. И ответ у нее был заготовлен. Нет, она не собиралась, конечно, сказать ему: «Милый, я вовсе не туристка, отставшая от группы, я, в первом приближении – мадигский разведчик, и мне приказано сейчас использовать возможность внедриться в лагерь противника. Мне это совершенно не нравится, я обижена, но приказание выполню, а дальше видно будет. Прикрывающий свободного охотника – очень выгодная позиция для такого дела. Хотя бы потому, что по принятым в армиях правилам охотник и его прикрывающий живут не в местах общего размещения, но пользуются привилегиями медиалов, хотя по званию лишь углы, а не круги. А это значит, что я смогу скрывать свой пол достаточно долго – хотя бы до тех пор, пока не решу, что нам делать дальше. „Нам“ – потому, что я и в самом деле не хочу терять тебя, так уж получилось, неожиданно для меня самой. И, насколько понимаю, ты тоже не стремишься расстаться со мной, верно? Если я не ошиблась, то поменьше спрашивай и поступай так, как я буду подсказывать. Тогда все будет в порядке». Сказать ему нечто подобное было просто невозможно – и не потому, что помешало бы ее замыслам, но мгновенно развело бы ее с Реком в разные стороны – и, скорее всего, безвозвратно. Поэтому ответ она приготовила самый простой – и в этих условиях непроверяемый:
   – Просто я – из военной семьи, отец носит спираль («Ого!» – уважительно удивился Рек), брат – уже два круга. Так что и нагляделась, и наслушалась всего. А ведь армии – так говорит папа – все похожи друг на друга. Разве нет?
   – Это мы скоро увидим. Послушай… но ты-то сама с какой радости решилась впрячься в эту лямку вместо того, чтобы улететь домой и жить в покое и безопасности?
   – Мне надо объяснять? – сказала она. – Твоего понимания не хватает?
   Дать тебе зеркальце, чтобы увидел причину?
   Улыбка, как Рек ни старался удержаться от нее, растянула его губы до ушей.
   – Правда? Нарь, я счастлив…
   «Осталось две минуты для решения!» – раскатилось над плацем.
   – А вот если сейчас опоздаем, – сказала Нарин, – то со счастьем возникнут сложности.
   – Успеем, – уверил ее Рек. – Готова? Бегом – марш!
   Побежали.

Глава 29
Полное впечатление даст поединок

   В конференц-зал – так именовалась самая большая комната в офисном доме Государственной внешнеторговой комиссии Редана, с удобной мебелью и всей необходимой аппаратурой – обе торговые делегации вошли одновременно и заняли места на противоположных длинных сторонах прямоугольного стола. С короткой, торцовой, уже расположились представители производящей и продающей стороны, все тот же дуэт.
   С полминуты протекло в молчании – люди исподволь поглядывали по сторонам, осваиваясь в новой обстановке, пытаясь почувствовать – насколько она для них благоприятна или же, наоборот, таит какие-то неприятности, если да – то какие именно. Все присутствующие были опытными переговорщиками и давно уже убедились в справедливости суждения о помогающих стенах – а если они помогают, то могут и мешать, и не только домашние, но и любые стены обладают какими-то средствами влияния на людей. Потому-то и возникло в первые секунды некоторое напряжение. Но уже через эти самые полминуты все, кто явно, кто затаенно, вздохнули с облегчением. И глава Лизинговой комиссии не стал более терять времени.
   – Итак, господа, – начал он, улыбаясь открыто и благожелательно, как если бы за столом собрались, после долгой разобщенности, лучшие друзья, – только что вы имели возможность свободно и неограниченно ознакомиться с выставленным на продажу товаром. И пришли, я надеюсь, к выводу: товар стоит очень немалых денег, но сколько бы вы за него ни отдали, истинная цена его всегда будет выше…
   И так далее. Его слушали вроде бы внимательно, на самом же деле большую часть говорившегося пропустили мимо ушей, понимая, что это всего лишь рекламная атака, без которой не обойдешься, но всерьез принимать ее не следует. Серьезная схватка начнется, когда будут названы цифры. Язык коммерции – прежде всего математика, а не риторика.
   Впрочем, цифры не заставили себя ждать. Правда, это были еще не суммы, а лишь числовые характеристики товара.
   – Обе предъявленные вам партии товара, – заявил Начальник Учебно-строевого коммандата Редана средний генерал Лиз Берот, – как вы уже убедились, абсолютно равнозначны. Каждая насчитывает в своих рядах ровно по пять тысяч сто шестьдесят человек, поскольку именно такое количество людей могут принять на борт ваши корабли при полной загрузке. Так же равнозначны обе партии по спецификации и квалификации предлагаемой живой силы, по количеству и качеству как офицерского, так и унтер-офицерского и рядового состава. Переданные вам перед смотром личные файлы контрактуемых со всеми данными о каждом из них смогли, я надеюсь, убедить вас в том, что предложенный вам товар является действительно первоклассным, как по уровню и качеству образования, так и по боевой выучке. В цифрах это выражается следующим образом:..
   Лиз Берот мысленно облизнулся, прежде чем перейти к цифрам: они были гораздо убедительнее любых слов, поскольку каждое слово может быть двусмысленным, цифра же всегда выражает одно и то же значение, ясное и неопровержимое. И уже вдохнул побольше воздуха, чтобы выпустить, с рассеиванием по фронту и в глубину, длиннейшую цифровую очередь, как вдруг…
   Вот так: ему просто не позволили это сделать. Не успел он закончить вдох, как прозвучало с двух противоположных сторон, совершенно синхронно, одно и то же:
   – Не надо.
   И столь же синхронно представители обеих покупающих сторон приподняли со стола футлярчики с кристаллами, на которых было заранее записано именно то, что генерал и собирался сказать. Записи эти были любезно предоставлены покупателям десять минут тому назад, и с ними уже успели ознакомиться.
   – Однако же, господа… – проговорил генерал в некоторой растерянности. – В таком случае, что же вам угодно?..
   Ответом было молчание. Все взгляды обратились к главам обеих торговых делегаций, потому что именно им принадлежало только что прозвучавшее отрицание. Оба достойных руководителя, располагавшиеся за столом друг напротив друга, сохраняли полную неподвижность и, устремив один на другого свирепые взгляды, медленно краснели – потому что каждый набрал полную грудь воздуха, чтобы сделать свое заявление, но ни тот, ни другой не собирались предоставить право первого слова противнику, а выступать одновременно было бы просто смешно и превратило бы серьезные переговоры в комический номер.
   Однако выход из возникавшего тупика был мгновенно найден многоопытным Государственным советником Номом. Продолжая улыбаться, он встал, чтобы проговорить:
   – Глубокоуважаемые господа! Мы, представители Редана, на котором, напоминаю, и происходят наши переговоры, с великим и искренним уважением относимся к политике каждого из ваших миров, в настоящее время находящей свое выражение во взаимных военных действиях. Но считаю своим долгом напомнить, что Редан является – во всяком случае, в данном эпизоде – глубоко нейтральной территорией, и взаимоотношения ваших миров остаются за пределами не только нашей атмосферы, но и всего прилегающего, согласно Галактической конвенции, припланетного пространства. А поскольку вы, следовательно, не можете продолжать здесь военных действий друг против друга, то приходится прибегнуть к единственной возможной альтернативе, то есть если не к миру, то хотя бы к перемирию. Далее: мы отлично понимаем ваше нежелание пойти на малейшие уступки, даже в очередности выступлений и заявлений. Однако в наших общих интересах провести и завершить переговоры и, несомненно, произвести окончательные расчеты как можно быстрее: не забудьте, господа, что десять с лишним тысяч человек ждут нашего решения под открытым небом, приближается время их обеда, а по предварительным расчетам эту кормежку следует проводить уже вам, таково правило. Не думаю, чтобы вы хотели создать у людей, которым предстоит отстаивать с оружием в руках ваши интересы, неблагоприятное впечатление о их будущих хозяевах, или, говоря деликатнее, командирах и начальниках. Мы не должны затягивать процесс, уважаемые друзья.
   Поэтому решаюсь предложить вам следующее. Немедленно заключается перемирие на все время совершения сделки. Вы оба, господа руководители, для реализации этого перемирия занимаете места рядом друг с другом за свободной стороной стола, прямо напротив нас с генералом. Между вами там же расположится некое нейтральное лицо – просто один из наших сотрудников. И не только для того, чтобы вам не пришлось соприкасаться одному с другим, но в первую очередь для выполнения серьезной функции: доводить до нашего общего сведения те заявления, какие вы сможете согласовать между собой. Таким образом, никто из вас не получит никаких преимуществ, и одновременно ничьи права не будут нарушены и никто не понесет ни малейшего ущерба. Если у вас не найдется серьезных возражений, мы сможем продолжить работу уже через минуту. Наш человек – назовем его вашим общим секретарем – ждет в соседней комнате.
   – Согласны! – прозвучало опять-таки совершенно одновременно. И лица глав делегаций начали возвращаться к своему нормальному цвету.
   Принятая система заработала, едва главы уселись на своих новых местах. Две минуты приглушенного обмена мнениями – и секретарь провозгласил для всеобщего сведения:
   – Мы желаем заявить: вся цифровая сторона операции нам известна и ясна. Однако для создания полной уверенности мы желаем провести проверку возможностей товара в действии.
   – Как это вам представляется? – спросил генерал Берот.
   – Мы считаем, что проверять надо наилучших бойцов, представителей самых сложных специальностей. Если в их действиях проявятся недостатки, то легко можно будет представить, до каких размеров они вырастут у худших.
   – Я не об этом. Что и как вы хотите проверить?
   Секретарь выслушал то, что в оба уха бормотали ему главы делегаций. Откашлялся.
   – Судя по вашим данным, в составе каждой из групп имеется представитель такой воинской специальности, а именно – Вольный пространственный охотник. Воин высочайшей квалификации. И мы предлагаем проверить их в поединке – разумеется, на имитаторах, создающих полную иллюзию настоящего боя. Мы полагаем, что здесь у вас имитаторы вряд ли имеются, здесь ведь не учебный центр; однако нужными устройствами обладают оба наших корабля, достаточно вывести их на общий экран, чтобы бой можно было наблюдать со стороны. Как вам известно, бои в Просторе протекают скоротечно. Поэтому предложенный нами тест не затянет сделки – ну, разве что на какие-нибудь полчаса. Зато после этого у нас будет гораздо более четкое впечатление того, что мы получаем за свои деньги и какие именно деньги стоит за это заплатить. Таково наше согласованное мнение.
   Советник вопросительно глянул на сидевшего рядом генерала. Начальник Учебно-строевого коммандата проговорил:
   – Ну, что же – предложение следует охарактеризовать как остроумное и соответствующее обстановке. Есть, однако, одно замечание: вольный охотник всегда работает в паре с прикрывающим. Возникает вопрос: будем ли мы проверять лишь первые номера или посмотрим, как работают звенья? Взаимодействие, слетанность, все такое. Поединок звеньев даст гораздо более полное представление о положении вещей. Как считают уважаемые главы делегаций?
   Снова минутные приглушенные переговоры в конце стола. И секретарь огласил ответ:
   – Согласны на поединок пар. Наши имитаторы дают такую возможность.
   – Благодарю вас, – сказал генерал и даже изобразил полупоклон. Повернулся к советнику. Советник кивнул:
   – Видите, как быстро и элегантно вы нашли выход из положения. Поэтому объявляю передышку. Можно выпить кофе, тем временем наши техники подготовят большой экран, а ваши люди, господа покупатели, объяснят задачу участникам схватки и усадят их на места. Перерыв!