Страница:
У меня есть средство связи с кораблем: любезно переданный ими коммик. Предположим, я вызываю корабль. Мне отвечают. Что дальше? Мне надо там хоть за что-то зацепиться. Оказаться в корабельной Сети. Сделать так, чтобы меня не отключили сразу. Это возможно? Чем я могу их заинтересовать? Моих – теперь уже бывших – командиров?»
Мысли бежали, а губы тем временем послушно повторяли:
«Настоящая присяга сохраняет свое действие до конца действия заключенного контракта и автоматически продляется в случае перезаключения контракта на новый срок. Действие присяги прекращается также в случае преждевременного расторжения контракта вследствие ухудшившегося состояния здоровья или иных необоримых причин».
«Всевидящий, какая же я дура! Есть, все есть! Нужно только как-то уединиться, чтобы никто не услышал – и не помешал».
– Идем, прикрывающий, одарим начальство своими автографами. Что ты там увидела?
Последние слова Рек произнес, увидев, что Нарин внимательно всматривается в происходящее на противоположной стороне плаца – где приносили присягу оказавшиеся на стороне Мадига.
– Твой якобы победивший друг, – объяснила она. – Похоже, ищет нас. Ага, увидел. Идет сюда. Как думаешь, зачем?
Рек только пожал плечами, отвечая:
– Да просто побыть немного вместе – перед расставанием. Нам обоим будет не хватать друг друга. – Он улыбнулся. – Но у меня есть ты. Так что я в выигрыше. Честь и слава, Вин. Рад, что вышло еще раз увидеться.
– Слава и честь, побежденный! – Вин странно усмехнулся. – Хотя, может быть, сегодня не я победитель, а вот он? – Кивок указал на Нарин. – Или, вернее, она?
Ничего в этих словах вроде бы не было плохого. Но что-то в них Реку не понравилось; интонация, может быть?
– Ты так считаешь? – спросил он, все еще улыбаясь, но уже скорее по инерции.
– Поэтому и хочу поговорить с тобой до того, как разлетимся в разные стороны. Девушка, вам это вряд ли будет интересно…
Нарин вскинула голову, хотела, видимо, ответить что-то резкое, но вовремя сдержалась. Даже улыбнулась. И кивнула:
– Рек, я пойду поближе к кораблю. Все равно скоро сыграют сбор.
И ушла, спиной ощущая взгляды, стараясь идти по-мужски: побольше резкости, поменьше грации. Вин с полминуты провожал ее взглядом, потом повернулся к Реку:
– Нашел миллион под деревом. Везучий ты, родич. Ты что-нибудь о ней узнал все-таки?
– Все, что требовалось. С нею все нормально.
– Тогда – лучшие пожелания. Но я, собственно, не об этом хочу поговорить.
– Слушаю тебя.
– Пока мы с тобой еще только играли, создавали зрелище, картинку. Развлекали начальство. Разве нет? Я, во всяком случае, отнесся к этому именно так. И потому щадил тебя.
«Вот оно как: родственник дает понять, что всего лишь шутил со мной, а если бы дело шло всерьез, то я проиграл бы быстрее и решительнее. Тешит свое самолюбие? Ну да, он всегда считал, что в нашем деле он – неизменно первый, а я – вечный догоняющий. Однако… разве я не почувствовал бы сразу, что он не работает, а лишь создает видимость? Он, похоже, показал все, что есть у него за душой, хотя бы этот последний его финт, когда он выскочил из кинжального перекрестия. Хотя может быть, он имеет в виду, что дело ограничилось схваткой кораблей, а если бы дошло до пустотного поединка скафов, то преимущество оказалось бы на его стороне? Не знаю, родич, ох, не знаю… Но к чему он все это ведет?»
Но ответил он вовсе не так:
– Надеюсь, что на этом все и кончится. Но если даже придется воевать, то где сказано, что друг против друга? Галактика велика.
– Придется, будь спокоен. Иначе зачем бы нас покупали сейчас, одновременно, не считаясь со всеми календарями, с немалой переплатой? Да-да, я тут уже кое-с кем познакомился, получил такую информацию. Значит, те, кто нас купил, грызутся друг с другом насмерть. Так что – грустно, но воевать нам придется именно друг против друга.
– Да, хорошего в этом мало.
– Меньше, чем кажется на первый взгляд. И поэтому хочу дать тебе совет.
– Добрые советы принимаю с благодарностью. Давай.
– Но сначала – откровенно: что за хитрости применяет твоя подружка в бою?
– Не понял.
– Да брось ты. Не верю, что ты не заметил. Объясни: как это она смогла оказаться у моего роланда за кормой? Чтобы попасть туда, ей обязательно надо было пройти в поле моего зрения. Но ее там не было! И тем не менее, она возникла там, где никак не могла. Каким образом?
«Вот он о чем. Ну да, я, собственно, тогда и сам не совсем понял. Но не до размышлений было: бой есть бой, и в нем замечаешь лишь главное: то, что относится к себе, своей позиции, своим действиям. Хотя, конечно, я, ведущий в звене, должен контролировать и действия прикрывающего, но это – теория, а практика – это опыт, которого пока нет ни у меня, ни у Вина. Он тоже чего-то не заметил, вот и недоумевает, задает вопросы. А на самом деле все наверняка объяснимо самым простым образом».
Рек усмехнулся и пожал плечами: другой ответ, похоже, и не был нужен. Но не хотелось расставаться, оставляя давнего дружка то ли в досаде, то ли в каких-то подозрениях.
– Вин, да нет у нее никаких особых приемов. Ты просто не ждал, что она покажет такое умение. Это понятно: ты ведь о ней ничего не знаешь. А она – из кадровой семьи, и с раннего детства…
Не позволяя закончить, Вин отмахнулся от такого объяснения:
– Рек, нет времени на споры. Но совет мой: предупреди ее, чтобы в будущем таких хитростей не применяла. Это… это нечестно, скажу я тебе. Иначе…
– Иначе – что? Ну-ка?
– Иначе и против нее будут действовать нечестно. Ясно?
– Да уж куда яснее! Только, Вин, учти и ты…
– О, черт. Уже сбор. И у тебя тоже играют. Ладно. Прощаемся.
Они обнялись. Застыли на несколько секунд в такой позе. Затем разом сделали по шагу назад.
– Ну – живи, пока можешь.
– Живи, пока можешь, и ты.
– «Покоряющий»?
– Пост связи слушает. Назовитесь.
– Средлейт Нарин. Соедините с командованием. Даю информацию.
– Включаю запись. Командование ответит, если сочтет нужным.
– Передаю.
«Так. Вот мы и в Сети. Информация подождет. Какой код исходящих? Он сидит в памяти, никуда не делся. Вызов. Соединение. Мой чип пишет. Вот как все…»
– Средлейт! Почему молчите?
– Минутку… что-то с моим чипом. Не могу… Вызову вас позже.
– Не прерывайте связь. Будет говорить капитан Симод.
– Слушаю.
– Нарин? Слушайте внимательно…
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Мысли бежали, а губы тем временем послушно повторяли:
«Настоящая присяга сохраняет свое действие до конца действия заключенного контракта и автоматически продляется в случае перезаключения контракта на новый срок. Действие присяги прекращается также в случае преждевременного расторжения контракта вследствие ухудшившегося состояния здоровья или иных необоримых причин».
«Всевидящий, какая же я дура! Есть, все есть! Нужно только как-то уединиться, чтобы никто не услышал – и не помешал».
– Идем, прикрывающий, одарим начальство своими автографами. Что ты там увидела?
Последние слова Рек произнес, увидев, что Нарин внимательно всматривается в происходящее на противоположной стороне плаца – где приносили присягу оказавшиеся на стороне Мадига.
– Твой якобы победивший друг, – объяснила она. – Похоже, ищет нас. Ага, увидел. Идет сюда. Как думаешь, зачем?
Рек только пожал плечами, отвечая:
– Да просто побыть немного вместе – перед расставанием. Нам обоим будет не хватать друг друга. – Он улыбнулся. – Но у меня есть ты. Так что я в выигрыше. Честь и слава, Вин. Рад, что вышло еще раз увидеться.
– Слава и честь, побежденный! – Вин странно усмехнулся. – Хотя, может быть, сегодня не я победитель, а вот он? – Кивок указал на Нарин. – Или, вернее, она?
Ничего в этих словах вроде бы не было плохого. Но что-то в них Реку не понравилось; интонация, может быть?
– Ты так считаешь? – спросил он, все еще улыбаясь, но уже скорее по инерции.
– Поэтому и хочу поговорить с тобой до того, как разлетимся в разные стороны. Девушка, вам это вряд ли будет интересно…
Нарин вскинула голову, хотела, видимо, ответить что-то резкое, но вовремя сдержалась. Даже улыбнулась. И кивнула:
– Рек, я пойду поближе к кораблю. Все равно скоро сыграют сбор.
И ушла, спиной ощущая взгляды, стараясь идти по-мужски: побольше резкости, поменьше грации. Вин с полминуты провожал ее взглядом, потом повернулся к Реку:
– Нашел миллион под деревом. Везучий ты, родич. Ты что-нибудь о ней узнал все-таки?
– Все, что требовалось. С нею все нормально.
– Тогда – лучшие пожелания. Но я, собственно, не об этом хочу поговорить.
– Слушаю тебя.
– Пока мы с тобой еще только играли, создавали зрелище, картинку. Развлекали начальство. Разве нет? Я, во всяком случае, отнесся к этому именно так. И потому щадил тебя.
«Вот оно как: родственник дает понять, что всего лишь шутил со мной, а если бы дело шло всерьез, то я проиграл бы быстрее и решительнее. Тешит свое самолюбие? Ну да, он всегда считал, что в нашем деле он – неизменно первый, а я – вечный догоняющий. Однако… разве я не почувствовал бы сразу, что он не работает, а лишь создает видимость? Он, похоже, показал все, что есть у него за душой, хотя бы этот последний его финт, когда он выскочил из кинжального перекрестия. Хотя может быть, он имеет в виду, что дело ограничилось схваткой кораблей, а если бы дошло до пустотного поединка скафов, то преимущество оказалось бы на его стороне? Не знаю, родич, ох, не знаю… Но к чему он все это ведет?»
Но ответил он вовсе не так:
– Надеюсь, что на этом все и кончится. Но если даже придется воевать, то где сказано, что друг против друга? Галактика велика.
– Придется, будь спокоен. Иначе зачем бы нас покупали сейчас, одновременно, не считаясь со всеми календарями, с немалой переплатой? Да-да, я тут уже кое-с кем познакомился, получил такую информацию. Значит, те, кто нас купил, грызутся друг с другом насмерть. Так что – грустно, но воевать нам придется именно друг против друга.
– Да, хорошего в этом мало.
– Меньше, чем кажется на первый взгляд. И поэтому хочу дать тебе совет.
– Добрые советы принимаю с благодарностью. Давай.
– Но сначала – откровенно: что за хитрости применяет твоя подружка в бою?
– Не понял.
– Да брось ты. Не верю, что ты не заметил. Объясни: как это она смогла оказаться у моего роланда за кормой? Чтобы попасть туда, ей обязательно надо было пройти в поле моего зрения. Но ее там не было! И тем не менее, она возникла там, где никак не могла. Каким образом?
«Вот он о чем. Ну да, я, собственно, тогда и сам не совсем понял. Но не до размышлений было: бой есть бой, и в нем замечаешь лишь главное: то, что относится к себе, своей позиции, своим действиям. Хотя, конечно, я, ведущий в звене, должен контролировать и действия прикрывающего, но это – теория, а практика – это опыт, которого пока нет ни у меня, ни у Вина. Он тоже чего-то не заметил, вот и недоумевает, задает вопросы. А на самом деле все наверняка объяснимо самым простым образом».
Рек усмехнулся и пожал плечами: другой ответ, похоже, и не был нужен. Но не хотелось расставаться, оставляя давнего дружка то ли в досаде, то ли в каких-то подозрениях.
– Вин, да нет у нее никаких особых приемов. Ты просто не ждал, что она покажет такое умение. Это понятно: ты ведь о ней ничего не знаешь. А она – из кадровой семьи, и с раннего детства…
Не позволяя закончить, Вин отмахнулся от такого объяснения:
– Рек, нет времени на споры. Но совет мой: предупреди ее, чтобы в будущем таких хитростей не применяла. Это… это нечестно, скажу я тебе. Иначе…
– Иначе – что? Ну-ка?
– Иначе и против нее будут действовать нечестно. Ясно?
– Да уж куда яснее! Только, Вин, учти и ты…
– О, черт. Уже сбор. И у тебя тоже играют. Ладно. Прощаемся.
Они обнялись. Застыли на несколько секунд в такой позе. Затем разом сделали по шагу назад.
– Ну – живи, пока можешь.
– Живи, пока можешь, и ты.
– «Покоряющий»?
– Пост связи слушает. Назовитесь.
– Средлейт Нарин. Соедините с командованием. Даю информацию.
– Включаю запись. Командование ответит, если сочтет нужным.
– Передаю.
«Так. Вот мы и в Сети. Информация подождет. Какой код исходящих? Он сидит в памяти, никуда не делся. Вызов. Соединение. Мой чип пишет. Вот как все…»
– Средлейт! Почему молчите?
– Минутку… что-то с моим чипом. Не могу… Вызову вас позже.
– Не прерывайте связь. Будет говорить капитан Симод.
– Слушаю.
– Нарин? Слушайте внимательно…
Глава 33
Сбиться с пути бывает полезно
Возвратившись на борт корабля, который Вин Сит про себя уже не называл иначе, как «мой корабль», он все-таки сбился с пути и сошел с эскалатора одним уровнем ниже, чем следовало. Уверенно зашагал по коридору, но уже через несколько шагов понял, что ошибся: он оказался не в трюмной палубе-1 (всего их было шестнадцать уровней, служивших для размещения очередного груза: живой силы или, в других случаях, техники, а порой – вот как на этот раз – и того и другого, так что восемь палуб было оборудовано для размещения людей, остальные же содержали то вооружение, каким этим людям предстояло в недалеком будущем сражаться). Палуба, на которой он очутился сейчас, не принадлежала ни к первой, ни ко второй восьмерке. Она называлась «средней», и на ней располагался постоянный экипаж корабля, кроме высшего начальства и членов торговой делегации. Здесь же находились и некоторые служебные помещения. Корабельная команда была не столь многочисленной, чтобы занимать всю обширную палубу.
Уверившись в своей ошибке, Вин незамедлительно повернул назад, и уже через минуту оказался бы вновь на эскалаторе. Однако нечто заставило его вдруг остановиться и насторожить слух.
Как и любой коридор в корабле, этот вел мимо немалого количества дверей, за которыми на этом уровне помещались каюты общей, или палубной, команды, а также младших специалистов, носивших звания углов. И вот одна из этих дверей оказалась закрытой неплотно, скорее даже притворенной, как бывает, когда человек заходит в каюту на минутку и собирается сразу же покинуть ее. Вин вовсе не собирался заглядывать в оставленную щель; правило «что тебе положено знать, тебе сообщат, а чего не сообщают, то тебе и не нужно» сидело в нем сызмальства глубоко. Но донесшийся из каюты обрывок разговора оказался настолько любопытным, что заставил его с ходу остановиться и вслушаться.
На всякий случай он опустился на одно колено и сделал вид, что возится с застежкой башмака – не тяжелого, форменного, а корабельного – непривычно легкого, мягкого, какие каждый получил, оказавшись на борту, с эластичной подошвой и почти без каблуков. И Вин стал, нахмурившись, разглядывать застежку, стараясь не упустить ни слова из тех, что до него доносились:
– …Командующий ловко ее сплавил, подсунул леганам. Сразу две выгоды: для нашего брата – меньше волнений, и еще оттуда пойдет информация, так что мы…
– Думаешь? А я вот сомневаюсь. Я как раз только что был за пультом, когда она вышла на связь. Ни хрена там информации не было, а только заявление об отставке и обещание нам не пакостить. Обмен шел с капитаном, но я случайно услышал…
– Ты – случайно? Не смеши.
– Ну, пусть не случайно, все равно. Похоже, она ведет свою какую-то игру – когда ее выпустили, она вдруг исчезла, а потом возвратилась уже в товарном блоке. Иди разберись, на кого она на самом деле пашет.
– У тебя всегда подозрения. Скажи честно: ты ее хотел потрахать, но не получилось…
– Не я, а Иго-го – вот он и сбагрил ее с рук долой… Ладно, за пачку спасибо, пора и мне послушать водород хоть минуточек полтораста.
– Смотри, вахту не проспи!
«Ин-те-рес-но», – именно так, с расстановкой подумал Вин Сит, вскочив на ноги и торопясь на выход.
Уверившись в своей ошибке, Вин незамедлительно повернул назад, и уже через минуту оказался бы вновь на эскалаторе. Однако нечто заставило его вдруг остановиться и насторожить слух.
Как и любой коридор в корабле, этот вел мимо немалого количества дверей, за которыми на этом уровне помещались каюты общей, или палубной, команды, а также младших специалистов, носивших звания углов. И вот одна из этих дверей оказалась закрытой неплотно, скорее даже притворенной, как бывает, когда человек заходит в каюту на минутку и собирается сразу же покинуть ее. Вин вовсе не собирался заглядывать в оставленную щель; правило «что тебе положено знать, тебе сообщат, а чего не сообщают, то тебе и не нужно» сидело в нем сызмальства глубоко. Но донесшийся из каюты обрывок разговора оказался настолько любопытным, что заставил его с ходу остановиться и вслушаться.
На всякий случай он опустился на одно колено и сделал вид, что возится с застежкой башмака – не тяжелого, форменного, а корабельного – непривычно легкого, мягкого, какие каждый получил, оказавшись на борту, с эластичной подошвой и почти без каблуков. И Вин стал, нахмурившись, разглядывать застежку, стараясь не упустить ни слова из тех, что до него доносились:
– …Командующий ловко ее сплавил, подсунул леганам. Сразу две выгоды: для нашего брата – меньше волнений, и еще оттуда пойдет информация, так что мы…
– Думаешь? А я вот сомневаюсь. Я как раз только что был за пультом, когда она вышла на связь. Ни хрена там информации не было, а только заявление об отставке и обещание нам не пакостить. Обмен шел с капитаном, но я случайно услышал…
– Ты – случайно? Не смеши.
– Ну, пусть не случайно, все равно. Похоже, она ведет свою какую-то игру – когда ее выпустили, она вдруг исчезла, а потом возвратилась уже в товарном блоке. Иди разберись, на кого она на самом деле пашет.
– У тебя всегда подозрения. Скажи честно: ты ее хотел потрахать, но не получилось…
– Не я, а Иго-го – вот он и сбагрил ее с рук долой… Ладно, за пачку спасибо, пора и мне послушать водород хоть минуточек полтораста.
– Смотри, вахту не проспи!
«Ин-те-рес-но», – именно так, с расстановкой подумал Вин Сит, вскочив на ноги и торопясь на выход.
Глава 34
Как трудно порой бывает – купить
Все вроде бы шло к благополучному завершению для всех. Желавшие продать – продали. Те, кто хотел купить – купили. Недешево, конечно, но что поделать: такой была рыночная конъюнктура в те дни. А те, кого продали-купили, тоже были довольны, потому что то, что произошло с ними, выглядело для них шагом в полноправную жизнь и даже самостоятельную – хотя, казалось бы, о какой самостоятельности можно говорить, если речь идет о военной службе?
Тут, однако, уместно вспомнить, что одно и то же слово у разных людей, в разных социально-политических системах, с разным историческим прошлым и так далее – сохраняя все ту же форму, может быть наполнено совершенно различным содержанием. Так оно всегда было, и так, наверное, долго еще будет оставаться (возможно, это и к лучшему).
Вот и сейчас в руководстве делегацией Леганы главной составляющей настроения был вовсе не оптимизм и не чувство облегчения, какое было бы естественным после завершения достаточно непростой операции. Несмотря на то что подготовка к старту и на кораблях, и на станции шла полным ходом, закупленные войска, уже размещенные на местах в объемистом чреве «Неодолимого», не проявляли ни малейшего недовольства, штатная проверка всех механизмов и устройств корабля, неизбежная перед стартом, давала только положительные результаты, – вопреки всему этому участники совещания хмурились и, что самое странное, молчали, хотя совещания, как известно, собираются как раз для того, чтобы разговаривать, выявлять и сравнивать разные точки зрения на проблему, ради которой все и были созваны вместе.
Похоже было на то, что все ожидали чего-то – какой-то дополнительной информации, нового сообщения, в зависимости от которого и стал бы происходить обмен мнениями, если бы оставалась еще какая-то неясность. И ожидаемая информация, видимо, должна была прийти откуда-то извне – судя по тем взглядам, что присутствующие все чаще бросали на дверь, за которой располагался центр связи и где сейчас, кроме связистов, находился и сам глава делегации, командующий Тустас.
А у него как раз в эти минуты начался тот самый разговор, от которого все, по сути дела, зависело.
Разговор о самом главном. То есть, о деньгах. И о том, что когда они есть – это хорошо, а когда нет – иногда плохо, а иногда – очень плохо, порою же – так плохо, что дальше и некуда.
Положение делегации Леганы скорее всего подходило именно под эту последнюю формулировку.
Когда денег нет, можно сделать вид, что они у тебя есть. И, если уметь, можно достаточно долго поддерживать в окружающих такую уверенность. Однако рано или поздно наступает мгновение, когда надо платить уже не обещаниями и заверениями, а живыми деньгами. Как говорится – деньги на бочку. Или, по-современному, трансфер с вашего счета номер такой-то в таком-то банке такого-то мира – на наш счет номер… банк… мир. Дело секундное: в одной точке Галактики одни цифры сменились другими, и сумма на счете уменьшилась на требуемую величину, в другой точке на другом счете произошло соответствующее увеличение. Все отразилось на дисплеях обеих сторон. Улыбки, рукопожатия. Не исключено шампанское или что там у них пьют вместо него.
Но очень плохо, когда на тех же дисплеях появляется вместо суммы другая пропись:
«Ваш кредит превышен». Со всеми подробностями.
После этого – хорошо если вы потеряете только репутацию. А можно еще и здоровье. И… Ладно, не будем о мрачном. Но, во всяком случае, то, из-за чего и огород городился, и всякие хитрости применялись, вам уж точно не достанется. Тот самый товар. Товар – это как раз то, за что деньги и платятся.
Когда Легана снарядила свою делегацию для закупки на Редане потребного количества хороших солдат, главе делегации, командующему Экибалу Тустасу, и всем ее членам было точно известно, какой суммой они могут располагать для совершения сделки. Максимум, какой этот мир мог инвестировать в войну, чтобы она оказалась победоносной. Предполагалось, что запрошенное количество первоклассных войск сможет обеспечить победу над Мадигом. А уж победа обеспечит не только возмещение понесенных расходов, но и весьма значительную прибыль. Цены Редана были известны, его прейскуранты регулярно рассылались по всем мирам Конфедерации, включая и те, что сами никогда не воевали и другим не советовали, – так, на всякий случай и им забрасывали: сегодня не воюют, а завтра вдруг взяли да ввязались в какую-то драку. Скажем, кто-то их неожиданно обидел, да так сильно, что иного выхода просто не нашлось. Скажете, ни с того ни с сего не обижают? По-всякому бывает. При желании и умении можно организовать все на свете. И девственница родит, и палка выстрелит. Всем известно: производить даже самую лучшую продукцию в Галактике – это еще полдела. А вторая половина, та, что и посложнее, и поважнее – организовать спрос на ваш продукт. Если вы производите лучших солдат в населенной части Вселенной, то приходится заботиться о том, чтобы на них существовал постоянный и устойчивый спрос. Вот, кроме прочего, и рассылаются прейскуранты, да еще и с перечнем льготных условий для некоторых категорий миров. Так что сколько запросит Редан за свой товар – было известно заранее.
Пришлось считаться и с тем, что реальная цена будет несколько выше. Потому что цены прейскуранта действуют лишь во время сезонов продаж, то есть в пятом условном месяце и в одиннадцатом. Именно в эти месяцы на Редане происходят выпуски во всех Центрах Образования, определяются уровни и категории тех, кто закончил курс наук, присваиваются кому углы, а кому и круги, происходит очередной посев – ну, и так далее. До начала сезона оставалась еще почти треть года. Но именно сейчас Легана и хотела произвести закупку: потому, что никто этого не ждал, и внезапное, как у фокусника из шляпы, появление у этого мира свежего и высококлассного войска должно было сокрушить врага сперва морально, а затем и физически. Было заранее ясно, что склонить Редан к столь вопиющему нарушению календаря будет стоить денег – и немалых. Но и эта сумма была, путем больших усилий, изыскана в леганском бюджете. С этим делегация и убыла для заключения сделки.
Однако на каждую неожиданность возникает чаще всего другая, того же масштаба, но с обратным знаком. Может быть, это происходит потому, что созревшие идеи носятся, как принято говорить, в воздухе (хотя, честно говоря, воздух тут как раз ни при чем). И, значит, могут возникнуть одновременно не в одной лишь голове (или группе синфазно мыслящих голов), но и в другой, а может, и в третьей. Возможно, именно этим можно объяснить тот факт, что точно такая же идея и в те же сроки возникла и на Мадиге – мире, который, собственно, с Леганой и воевал, и даже эту войну и начал. Лучше всего принять именно такое объяснение, потому что иначе придется предположить, что кто-то из леганской элиты просто-напросто слил информацию о предстоящей закупке заклятому Мадигу. Но такое предположение наверняка обидело бы многих честных и достойных людей, так что давайте считать, что мы ничего подобного не говорили.
Суть же заключается в том, что фактическая стоимость товара, без которого торговая делегация просто не могла вернуться на родину, оказалась примерно процентов на тридцать выше, чем предполагалось даже в самой плохой ситуации. Легане впервые, быть может, поняли, что такое, искусство торговать, заключающееся в том, что продавец прежде всего, предельно используя конъюнктуру, загоняет покупателя в угол, где берет его за горло и спокойно, членораздельно диктует свои условия. Конечно, всегда имеется, так сказать, пожарный выход: отказаться от сделки, извиниться за беспокойство и убраться восвояси несолоно хлебавши. Но порой этот выход оказывается наглухо закрытым.
Так получилось и в этом случае: отказаться от сделки, когда тут же находится делегация богатого Мадига, только и ждущая возможности выкупить весь объем товара, означало, тут же, не дожидаясь дальнейших событий, подписать договор о безоговорочной капитуляции. Вариант этот был самоубийственным – и это понимали и делегация, и – ничуть не хуже – правительство Леганы, которому ситуация была доложена во всех подробностях.
И делегация получила указания: держаться, как если бы все было в совершенном порядке, без проблем, словно денег имеется столько, что им просто тесно на леганском внешнеторговом счете в Банке Конфедерации, – и подписывать все, что понадобится. Командующий Тустас так и поступил, понимая, однако, что (выражаясь карточным языком) объявленный им мизер является ловленным, и стоит партнерам открыть свои карты, как это станет совершенно ясно. Хотя Банк Конфедерации вроде бы свято хранил тайны, и выяснить, какими суммами на самом деле располагает Легана, считалось невозможным, однако ясным было и то, что вода всегда дырочку найдет, а секретная информация обладает свойством сверхтекучести, так что столь авторитетный продавец, каким давно уже был признан Редан, если только захочет, нужные сведения получит. И не было сомнений в том, что – захочет.
Правительство сообщило также, что уже принимает все меры, чтобы требуемую сумму изыскать любыми способами – в частности, неофициальным налогом (хотя это так и не называлось) были обложены все частные предприятия, которые на Легане производили чуть больше половины ВВП; были сверхсрочно выпущены государственные облигации с принудительным, по сути дела, размещением, и еще немало делалось – вплоть до того, что всем государственным служащим не выплатили очередную зарплату. Словом, разве что детей и жен не закладывали, остальное же все делалось – там, на Легане.
А здесь все, что было возможно, уже сделали: все документы подписали, контингент, хотя еще и не оплаченный, погрузили на борт и готовились, как уже было сказано, к старту, для которого не хватало самой малости: разрешения местной власти. И все понимали, что стоят на краю пропасти: стоит Редану получить информацию о том, что требуемая сумма Конбанком не перечислена, поскольку Легана такими деньгами не обладает (а только через Конбанк и оформлялись такие сделки), как вместо разрешения на старт последует требование произвести полную выгрузку контингента, то есть – крах всего замысла.
Кстати, корабль Мадига тоже еще не стартовал, хотя у них-то с деньгами все было в порядке и он мог бы уже беспрепятственно разгоняться для выхода в Простор. Почему противник медлит – было совершенно ясно: командующий Маро терпеливо дожидался мгновения, когда Легана вынуждена будет отказаться от сделки – чтобы тут же перехватить и эту товарную массу и тем самым выиграть войну без единого выстрела.
Оставались считаные минуты до срока, когда на Редан должны были поступить извещения о состоявшемся трансфере, и воспринимались они на «Неодолимом», как последние минуты жизни. Командующий Тустас в корабельном центре связи смотрел на дисплей приемника суперсвязи, как на ствол радиона, направленный в маршальское сердце, бессознательно все ближе подаваясь к аппарату как бы для того, чтобы ускорить собственную гибель.
Неудивительно поэтому, что слабый «бип» приемника заставил каждого, кто находился в центре, вздрогнуть, как если бы это был выстрел.
Это могло оказаться роковым сообщением Конбанка. То есть без малого смертным приговором. Но текст пришел из другого источника: с Леганы. И гласил, как показала мгновенная дешифровка, следующее:
«Сумма переведена. Мир под угрозой финансового краха. Единственный выход – немедленная победа».
Это и так было понятно: военные расходы ведь не заканчиваются с закупкой войска; напротив, они ею только начинаются.
Тем не менее, сегодняшнее бескровное сражение было, во всяком случае, не проиграно. Все было еще впереди.
Все, собравшиеся в центре, ответили на полученное сообщение приглушенным возгласом ликования: «Га!»
Впрочем, Экибал Тустас промолчал. Он-то понимал, что выполнена самая легкая часть дела. И надо было немедленно задуматься о второй, решающей. О той, что начнется только после взлета.
Тут, однако, уместно вспомнить, что одно и то же слово у разных людей, в разных социально-политических системах, с разным историческим прошлым и так далее – сохраняя все ту же форму, может быть наполнено совершенно различным содержанием. Так оно всегда было, и так, наверное, долго еще будет оставаться (возможно, это и к лучшему).
Вот и сейчас в руководстве делегацией Леганы главной составляющей настроения был вовсе не оптимизм и не чувство облегчения, какое было бы естественным после завершения достаточно непростой операции. Несмотря на то что подготовка к старту и на кораблях, и на станции шла полным ходом, закупленные войска, уже размещенные на местах в объемистом чреве «Неодолимого», не проявляли ни малейшего недовольства, штатная проверка всех механизмов и устройств корабля, неизбежная перед стартом, давала только положительные результаты, – вопреки всему этому участники совещания хмурились и, что самое странное, молчали, хотя совещания, как известно, собираются как раз для того, чтобы разговаривать, выявлять и сравнивать разные точки зрения на проблему, ради которой все и были созваны вместе.
Похоже было на то, что все ожидали чего-то – какой-то дополнительной информации, нового сообщения, в зависимости от которого и стал бы происходить обмен мнениями, если бы оставалась еще какая-то неясность. И ожидаемая информация, видимо, должна была прийти откуда-то извне – судя по тем взглядам, что присутствующие все чаще бросали на дверь, за которой располагался центр связи и где сейчас, кроме связистов, находился и сам глава делегации, командующий Тустас.
А у него как раз в эти минуты начался тот самый разговор, от которого все, по сути дела, зависело.
Разговор о самом главном. То есть, о деньгах. И о том, что когда они есть – это хорошо, а когда нет – иногда плохо, а иногда – очень плохо, порою же – так плохо, что дальше и некуда.
Положение делегации Леганы скорее всего подходило именно под эту последнюю формулировку.
Когда денег нет, можно сделать вид, что они у тебя есть. И, если уметь, можно достаточно долго поддерживать в окружающих такую уверенность. Однако рано или поздно наступает мгновение, когда надо платить уже не обещаниями и заверениями, а живыми деньгами. Как говорится – деньги на бочку. Или, по-современному, трансфер с вашего счета номер такой-то в таком-то банке такого-то мира – на наш счет номер… банк… мир. Дело секундное: в одной точке Галактики одни цифры сменились другими, и сумма на счете уменьшилась на требуемую величину, в другой точке на другом счете произошло соответствующее увеличение. Все отразилось на дисплеях обеих сторон. Улыбки, рукопожатия. Не исключено шампанское или что там у них пьют вместо него.
Но очень плохо, когда на тех же дисплеях появляется вместо суммы другая пропись:
«Ваш кредит превышен». Со всеми подробностями.
После этого – хорошо если вы потеряете только репутацию. А можно еще и здоровье. И… Ладно, не будем о мрачном. Но, во всяком случае, то, из-за чего и огород городился, и всякие хитрости применялись, вам уж точно не достанется. Тот самый товар. Товар – это как раз то, за что деньги и платятся.
Когда Легана снарядила свою делегацию для закупки на Редане потребного количества хороших солдат, главе делегации, командующему Экибалу Тустасу, и всем ее членам было точно известно, какой суммой они могут располагать для совершения сделки. Максимум, какой этот мир мог инвестировать в войну, чтобы она оказалась победоносной. Предполагалось, что запрошенное количество первоклассных войск сможет обеспечить победу над Мадигом. А уж победа обеспечит не только возмещение понесенных расходов, но и весьма значительную прибыль. Цены Редана были известны, его прейскуранты регулярно рассылались по всем мирам Конфедерации, включая и те, что сами никогда не воевали и другим не советовали, – так, на всякий случай и им забрасывали: сегодня не воюют, а завтра вдруг взяли да ввязались в какую-то драку. Скажем, кто-то их неожиданно обидел, да так сильно, что иного выхода просто не нашлось. Скажете, ни с того ни с сего не обижают? По-всякому бывает. При желании и умении можно организовать все на свете. И девственница родит, и палка выстрелит. Всем известно: производить даже самую лучшую продукцию в Галактике – это еще полдела. А вторая половина, та, что и посложнее, и поважнее – организовать спрос на ваш продукт. Если вы производите лучших солдат в населенной части Вселенной, то приходится заботиться о том, чтобы на них существовал постоянный и устойчивый спрос. Вот, кроме прочего, и рассылаются прейскуранты, да еще и с перечнем льготных условий для некоторых категорий миров. Так что сколько запросит Редан за свой товар – было известно заранее.
Пришлось считаться и с тем, что реальная цена будет несколько выше. Потому что цены прейскуранта действуют лишь во время сезонов продаж, то есть в пятом условном месяце и в одиннадцатом. Именно в эти месяцы на Редане происходят выпуски во всех Центрах Образования, определяются уровни и категории тех, кто закончил курс наук, присваиваются кому углы, а кому и круги, происходит очередной посев – ну, и так далее. До начала сезона оставалась еще почти треть года. Но именно сейчас Легана и хотела произвести закупку: потому, что никто этого не ждал, и внезапное, как у фокусника из шляпы, появление у этого мира свежего и высококлассного войска должно было сокрушить врага сперва морально, а затем и физически. Было заранее ясно, что склонить Редан к столь вопиющему нарушению календаря будет стоить денег – и немалых. Но и эта сумма была, путем больших усилий, изыскана в леганском бюджете. С этим делегация и убыла для заключения сделки.
Однако на каждую неожиданность возникает чаще всего другая, того же масштаба, но с обратным знаком. Может быть, это происходит потому, что созревшие идеи носятся, как принято говорить, в воздухе (хотя, честно говоря, воздух тут как раз ни при чем). И, значит, могут возникнуть одновременно не в одной лишь голове (или группе синфазно мыслящих голов), но и в другой, а может, и в третьей. Возможно, именно этим можно объяснить тот факт, что точно такая же идея и в те же сроки возникла и на Мадиге – мире, который, собственно, с Леганой и воевал, и даже эту войну и начал. Лучше всего принять именно такое объяснение, потому что иначе придется предположить, что кто-то из леганской элиты просто-напросто слил информацию о предстоящей закупке заклятому Мадигу. Но такое предположение наверняка обидело бы многих честных и достойных людей, так что давайте считать, что мы ничего подобного не говорили.
Суть же заключается в том, что фактическая стоимость товара, без которого торговая делегация просто не могла вернуться на родину, оказалась примерно процентов на тридцать выше, чем предполагалось даже в самой плохой ситуации. Легане впервые, быть может, поняли, что такое, искусство торговать, заключающееся в том, что продавец прежде всего, предельно используя конъюнктуру, загоняет покупателя в угол, где берет его за горло и спокойно, членораздельно диктует свои условия. Конечно, всегда имеется, так сказать, пожарный выход: отказаться от сделки, извиниться за беспокойство и убраться восвояси несолоно хлебавши. Но порой этот выход оказывается наглухо закрытым.
Так получилось и в этом случае: отказаться от сделки, когда тут же находится делегация богатого Мадига, только и ждущая возможности выкупить весь объем товара, означало, тут же, не дожидаясь дальнейших событий, подписать договор о безоговорочной капитуляции. Вариант этот был самоубийственным – и это понимали и делегация, и – ничуть не хуже – правительство Леганы, которому ситуация была доложена во всех подробностях.
И делегация получила указания: держаться, как если бы все было в совершенном порядке, без проблем, словно денег имеется столько, что им просто тесно на леганском внешнеторговом счете в Банке Конфедерации, – и подписывать все, что понадобится. Командующий Тустас так и поступил, понимая, однако, что (выражаясь карточным языком) объявленный им мизер является ловленным, и стоит партнерам открыть свои карты, как это станет совершенно ясно. Хотя Банк Конфедерации вроде бы свято хранил тайны, и выяснить, какими суммами на самом деле располагает Легана, считалось невозможным, однако ясным было и то, что вода всегда дырочку найдет, а секретная информация обладает свойством сверхтекучести, так что столь авторитетный продавец, каким давно уже был признан Редан, если только захочет, нужные сведения получит. И не было сомнений в том, что – захочет.
Правительство сообщило также, что уже принимает все меры, чтобы требуемую сумму изыскать любыми способами – в частности, неофициальным налогом (хотя это так и не называлось) были обложены все частные предприятия, которые на Легане производили чуть больше половины ВВП; были сверхсрочно выпущены государственные облигации с принудительным, по сути дела, размещением, и еще немало делалось – вплоть до того, что всем государственным служащим не выплатили очередную зарплату. Словом, разве что детей и жен не закладывали, остальное же все делалось – там, на Легане.
А здесь все, что было возможно, уже сделали: все документы подписали, контингент, хотя еще и не оплаченный, погрузили на борт и готовились, как уже было сказано, к старту, для которого не хватало самой малости: разрешения местной власти. И все понимали, что стоят на краю пропасти: стоит Редану получить информацию о том, что требуемая сумма Конбанком не перечислена, поскольку Легана такими деньгами не обладает (а только через Конбанк и оформлялись такие сделки), как вместо разрешения на старт последует требование произвести полную выгрузку контингента, то есть – крах всего замысла.
Кстати, корабль Мадига тоже еще не стартовал, хотя у них-то с деньгами все было в порядке и он мог бы уже беспрепятственно разгоняться для выхода в Простор. Почему противник медлит – было совершенно ясно: командующий Маро терпеливо дожидался мгновения, когда Легана вынуждена будет отказаться от сделки – чтобы тут же перехватить и эту товарную массу и тем самым выиграть войну без единого выстрела.
Оставались считаные минуты до срока, когда на Редан должны были поступить извещения о состоявшемся трансфере, и воспринимались они на «Неодолимом», как последние минуты жизни. Командующий Тустас в корабельном центре связи смотрел на дисплей приемника суперсвязи, как на ствол радиона, направленный в маршальское сердце, бессознательно все ближе подаваясь к аппарату как бы для того, чтобы ускорить собственную гибель.
Неудивительно поэтому, что слабый «бип» приемника заставил каждого, кто находился в центре, вздрогнуть, как если бы это был выстрел.
Это могло оказаться роковым сообщением Конбанка. То есть без малого смертным приговором. Но текст пришел из другого источника: с Леганы. И гласил, как показала мгновенная дешифровка, следующее:
«Сумма переведена. Мир под угрозой финансового краха. Единственный выход – немедленная победа».
Это и так было понятно: военные расходы ведь не заканчиваются с закупкой войска; напротив, они ею только начинаются.
Тем не менее, сегодняшнее бескровное сражение было, во всяком случае, не проиграно. Все было еще впереди.
Все, собравшиеся в центре, ответили на полученное сообщение приглушенным возгласом ликования: «Га!»
Впрочем, Экибал Тустас промолчал. Он-то понимал, что выполнена самая легкая часть дела. И надо было немедленно задуматься о второй, решающей. О той, что начнется только после взлета.
Глава 35
Перестраховка всегда полезна
Вин только-только успел вернуться в свою крохотную каютку, едва затворил за собою дверь, как в нее постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули. Вин собрался было выругаться, но вовремя удержался: на пороге стоял медиал, да еще в звании средлейта. Вместо грубости пришлось приветствовать его по всем правилам строевого устава.
Небрежно отмахнувшись, офицер проговорил:
– К командующему. Бегом!
Такой вызов мог означать что-то очень хорошее. А мог и крайне скверное. Угадывать мотивы начальства куда труднее, чем предсказывать погоду на месяц вперед. Поэтому Вин спросил только:
– Форма?
– В чем есть. Прикажешь ждать тебя?
Вин, не ожидая продолжения, выстрелил собою в коридор и помчался рысью.
Незадолго перед этим в апартаментах командующего состоялся непродолжительный разговор, собеседником в котором был капитан Симод.
– Объясните еще раз, капитан, более обстоятельно: что произошло и как? Боюсь, что я не все понял.
– Да, командующий. Прежде всего я, согласно вашему приказанию, переговорил с разведчицей по коммику. И изложил задание: найти возможность на несколько минут сойти с корабля, встретиться с нашим человеком и получить от него взрывное устройство. Установить его по возможности поближе к центральному посту. Затем – покинуть корабль. Заверил, что мы немедленно возьмем ее на борт. То есть, сделал все по вашему указанию.
– Не сомневаюсь. Дальше?
– Ответ ее, честно говоря, оказался совершенно неожиданным. Средлейт Нарин заявила, что в ее контракте совершение диверсий не предусмотрено, что она – разведчик, а не подрывник, и вообще – это меня особенно возмутило, командующий, – что отныне, являясь солдатом Вооруженных сил Леганы, прерывает всякие отношения с нами. Попросила ее впредь не беспокоить. И заверила, что работать против нас не собирается. После чего отключилась. На повторные вызовы не откликалась. Вот все.
Командующий усмехнулся уголком рта.
– Они ее купили, капитан. И это еще не худший вариант.
– Разрешите выразить сомнение. До сих пор история не знает случая, чтобы выпускника Закрытого корпуса Спецсил на Рамиде кто-то смог перекупить. Репутация этого корпуса, всего этого мира…
– Изложите свою версию.
– Полагаю, командующий, что мотивы ее поведения чисто женские. Такие случаи бывали. Обида на нас, например: мы даже не поблагодарили ее за доставленную информацию. Кстати: до ее возвращения из разведки у нее не возникало никаких претензий к нам. Возможно и другое: лирический мотив. Предположим, на «Неодолимом» она вдруг в кого-то влюбилась…
– Менее чем за сутки? Эта недотрога? Идеалистка?
– С такими это как раз и случается.
– Может быть, – согласился командующий. – Последнее время я как-то не слежу за этой областью человеческих отношений. Но на какие выводы это наталкивает? Что она не собирается на них работать иначе, как в строю? И поэтому не представляет для нас опасности? Не верю.
– Думаю, командующий, что для нее вряд ли полезно – доложить им о том факте, что на самом деле она не солдат, а офицер разведки. Если только она действительно не желает работать против нас. Она ведь наверняка в курсе того, что случилось с разведчиком «Неодолимого».
– Конечно, она объявлять себя разведчиком не станет. Но если она отказывается активно работать на нас, то почему бы не сделать этого нам? Потому что… словом, узнав, что она разведчик, они, скорее всего, отправят ее вдогонку за ее коллегой. Разведчик не может не собирать информации – это для него все равно, что дышать: происходит даже бессознательно. А им это так же ни к чему, как и нам самим.
Небрежно отмахнувшись, офицер проговорил:
– К командующему. Бегом!
Такой вызов мог означать что-то очень хорошее. А мог и крайне скверное. Угадывать мотивы начальства куда труднее, чем предсказывать погоду на месяц вперед. Поэтому Вин спросил только:
– Форма?
– В чем есть. Прикажешь ждать тебя?
Вин, не ожидая продолжения, выстрелил собою в коридор и помчался рысью.
Незадолго перед этим в апартаментах командующего состоялся непродолжительный разговор, собеседником в котором был капитан Симод.
– Объясните еще раз, капитан, более обстоятельно: что произошло и как? Боюсь, что я не все понял.
– Да, командующий. Прежде всего я, согласно вашему приказанию, переговорил с разведчицей по коммику. И изложил задание: найти возможность на несколько минут сойти с корабля, встретиться с нашим человеком и получить от него взрывное устройство. Установить его по возможности поближе к центральному посту. Затем – покинуть корабль. Заверил, что мы немедленно возьмем ее на борт. То есть, сделал все по вашему указанию.
– Не сомневаюсь. Дальше?
– Ответ ее, честно говоря, оказался совершенно неожиданным. Средлейт Нарин заявила, что в ее контракте совершение диверсий не предусмотрено, что она – разведчик, а не подрывник, и вообще – это меня особенно возмутило, командующий, – что отныне, являясь солдатом Вооруженных сил Леганы, прерывает всякие отношения с нами. Попросила ее впредь не беспокоить. И заверила, что работать против нас не собирается. После чего отключилась. На повторные вызовы не откликалась. Вот все.
Командующий усмехнулся уголком рта.
– Они ее купили, капитан. И это еще не худший вариант.
– Разрешите выразить сомнение. До сих пор история не знает случая, чтобы выпускника Закрытого корпуса Спецсил на Рамиде кто-то смог перекупить. Репутация этого корпуса, всего этого мира…
– Изложите свою версию.
– Полагаю, командующий, что мотивы ее поведения чисто женские. Такие случаи бывали. Обида на нас, например: мы даже не поблагодарили ее за доставленную информацию. Кстати: до ее возвращения из разведки у нее не возникало никаких претензий к нам. Возможно и другое: лирический мотив. Предположим, на «Неодолимом» она вдруг в кого-то влюбилась…
– Менее чем за сутки? Эта недотрога? Идеалистка?
– С такими это как раз и случается.
– Может быть, – согласился командующий. – Последнее время я как-то не слежу за этой областью человеческих отношений. Но на какие выводы это наталкивает? Что она не собирается на них работать иначе, как в строю? И поэтому не представляет для нас опасности? Не верю.
– Думаю, командующий, что для нее вряд ли полезно – доложить им о том факте, что на самом деле она не солдат, а офицер разведки. Если только она действительно не желает работать против нас. Она ведь наверняка в курсе того, что случилось с разведчиком «Неодолимого».
– Конечно, она объявлять себя разведчиком не станет. Но если она отказывается активно работать на нас, то почему бы не сделать этого нам? Потому что… словом, узнав, что она разведчик, они, скорее всего, отправят ее вдогонку за ее коллегой. Разведчик не может не собирать информации – это для него все равно, что дышать: происходит даже бессознательно. А им это так же ни к чему, как и нам самим.