Страница:
— Хачатур, сколько денег я должен отдать за эту машину?
Цена действительно оказалась весьма невелика, всего тридцать две тысячи долларов. Хачик, узнав о том, что Стос не намерен затевать долгую канитель с переоформлением документов, тотчас выписал ему генеральную доверенность на автомобиль и попросил отвезти деньги Соне. При этом его подвижное, красивое лицо не выразило никаких иных эмоций, кроме явного облегчения. Характер этого парня полностью проявился тогда, когда они стали менять «Гольфа» и ещё более старый праворукий микроавтобус «Тойота» на свежую «Мазду», приглянувшуюся Генке, и на стремительный, серебристый минвэн «Шевроле-Люмина» девяносто седьмого года выпуска, который, по словам Хачика, был в идеальном состоянии.
Тут он упорно не хотел сбавлять цены и даже то обстоятельство, что на «люминьке» будет ездить его родной брат, не смогло его поколебать. Впрочем, сам Стос в торгах участия не принимал. Тут глотки драли его сын, Мишка и даже тихий скрипач Серёга, но на Хачика это никак не подействовало и он чётко и толково объяснил им, что просто обязан «наварить» на каждой машине по штуке, иначе будет выглядеть в своих собственных глазах круглым дураком, а не бизнесменом. В конечном итоге он сломил их сопротивление тем, что машинам, по его словам, уже была сделана полная предпродажная подготовка и теперь они могут смело целый год не заглядывать под капот.
К старшей сестре Миши они приехали только в три часа пополудни и Стос сразу же поехал вместе с ней на Рождественский бульвар, осматривать квартиру. Несостоявшемуся самоубийце понравилась не только сама квартира, но и дом, в котором ему предстояло теперь прожить минимум четырнадцать месяцев, занимаясь при этом важным и ответственным делом, — выращивать на своём теле новенькое тело для Лулуаной Торол.
К его полному удовлетворению как и с джипом Андраника, с оформлением квартиры тоже не возникло никаких хлопот. Документы были давно уже подготовлены и им только осталось заехать в нотариальную контору, чтобы он стал её законным владельцем, да, ещё заскочить в Сбербанк и заплатить пошлину. Туда он поехал уже один, оставив Сону у нотариуса, которая также была знакомой Андраника и сочла Станислава Игоревича вполне достойным человеком. Деньги, разумеется, он оставил двум этим милым женщинам.
Лулу всё это время молчала, как мышка. Даже после того, как он вышел из банка, она не подавала голоса и откликнулась только тогда, когда Стос стал загружать в багажник джипа первые покупки, — полдюжины комплектов постельного белья, одеяла и подушки. Мебели, на его взгляд, в квартире и так вполне хватало. Заталкивая объёмистые свёртки в машину, он спросил свою квартирантку вполголоса:
— Лулуаной, тебя не утомили все эти хлопоты?
— Нет, мне даже было интересно, Стасик. — Радостным голоском ответила ему арниса — Я ведь впервые вижу такое. У нас, к сожалению, нет ни квартир, ни домов, ни вообще каких-либо вещей и это очень печально.
— А как же твой истребитель? — Рассеянно поинтересовался он у боевого пилота — Ты ведь говорила мне, что арнисы могут в них жить практически вечно? Разве они не являются тогда вашим домом? Ведь это почти одно и тоже.
Кажется, его вопрос задел это существо за живое, раз она ответила ему резко и обиженно:
— Стос, как ты можешь называть домом машину, которая не только принадлежит правительству Сиспилы, но ещё и является при этом орудием уничтожения? Ведь ты же не стал бы называть своим домом какой-нибудь танк или самолет?
Ну, как раз на этот счёт у него было несколько иное мнение и он, усаживаясь за руль и поворачивая ключ в замке зажигания, спокойным тоном сказал:
— Лулу, будь я помоложе и имей такие деньги, которыми ты меня так щедро одарила, то мне было бы очень приятно взять и поездить по Европе на этом четырёхколёсном монстре и поверь, девочка, он действительно был бы моим домом. Это первое, ну, и, второе, поверь, я видел во время своей службы в армии и не такое. В отличие от своего сына я служил на Северном флоте, на корабле-спасателе «Гордый» и, представь себе, моя девочка, наш капитан без каких-либо хихонек и хахонек считал его своим домом, хотя тот корабль тоже был военным. Он просто бредил своим кораблем и относился к нему не только как к своему дому, но и вообще считал его чуть ли не частью самого себя. Ты бы слышала, как он дрючил матросов и офицеров за каждое пятнышко масла на палубе, а уж если ему случалось найти где-нибудь ржавчину, то он, будь его воля, тут же вздёрнул бы виновного на рее. Совсем чокнулся мужик. Так что всё зависит только от твоей собственной точки зрения на этот тонкий предмет. Но, послушай, Лулу, как же это получается, что вы, арнисы, не имея тела с руками и ногами, умеете строить боевые корабли?
Лулуаной не стала дуться на него слишком долго и потому сразу же ответила своим восторженно-радостным голоском:
— О, Стасик, мы, арнисы, шли к этому долгие тысячелетия и перед тем, как перейти в энергетическую форму существования, создали высокоразвитую цивилизацию. Мы ведь теперь раса звёздных путешественников. На Сиспиле и двух её лунах у нас имеются огромные автоматические заводы, которые изготавливают для наших космических кораблей и орбитальных термоядерных реакторов из различных руд все нужные материалы. А корабли и реакторы мы строим сами, используя для этого формирующие силовые поля и свою власть над мёртвой материей. Кроме этого мы умеем лечить чуть ли не все звёздные народы, которые обитают в галактике Мистайль. Когда-то, в далеком прошлом, мы были очень похожи на вас, землян, но теперь мы живём не на поверхности планеты, где до сих пор стоят наши города, а в высоких слоях атмосферы, в энергетическом щите Сиспилы. Представь себе, Стасик, такую картину, высоко в небе летают сотни тысяч огромных серебристых платформ, на которых стоят термоядерные реакторы. Они нагнетают в ионосферу нашей планеты потоки ионов. Это наш хлеб и наш воздух. Всё пространство неба на сотни километров вверх заполнено арнисами, а выше, уже почти в открытом космосе, над планетой дрейфуют наши корабли. Когда нам становится скучно, мы отправляемся далеко в космос, к другим мирам, но полёт не длится долго, ведь мы умеем летать в подпространстве. Правда, уже почти всю нашу галактику мы изучили вдоль и поперёк, но самые опытные наши звёздные путешественники уже побывали в других галактиках, таких, например, как ваша. До этого полёта на Землю мне не приходилось путешествовать по Вселенной, ведь война с кассинтийцами длится уже почти тридцать лет по вашему календарю. Они, конечно, не могут нас победить, наши корабли неуязвимы для их оружия, но кассинтийцы постоянно пытаются подвергнуть бомбардировке нашу планету, хотя и прекрасно знают, что даже их ракеты с атомными боеголовками не смогут пробить энергетический щит. Мы могли бы давно победить их, но для этого нам нужно было бы уничтожить Кассинт, а мы не хотим этого делать и поэтому вынуждены постоянно обороняться от их атак. Порой, они посылают в нашу звездную систему целые космические эскадры и тогда нам приходится сражаться с ними всерьёз и иногда даже убивать этих варваров. Обычно мы просто дожидаемся того момента, когда у них кончается запас ракет, берём их боевые корабли в силовые захваты и выталкиваем из своей звёздной системы. Сейчас, вроде бы, война стала затихать и некоторым из нас даже удавалось вступать с ними в переговоры. Только боюсь, что это ни к чему не приведёт, кассинтийцы непременно хотят принудить Хранителей Сиспилы сделать их бессмертными, а это не под силу даже Главным Хранителям. Возможно, что вскоре эти варвары и сами поймут, что это нам не под силу и тогда война действительно закончится. Только когда это будет? Жить будучи энергетическим существом, несомненно, очень приятно, но всё-таки скучновато. Особенно тогда, когда ты знаешь, что внизу есть совсем другой мир, в котором текут реки, зеленеют леса и степи, полные различных животных. Арнисы первого поколения, особенно Хранители, почти никогда не спускаются на Сиспилу, но молодёжь делает это очень часто, хотя наши энергетические скафандры не могут противостоять агрессивной среде более полутора суток, к тому же сквозь верхние слои атмосферы мы не можем проходить без своих кораблей, а своих орбитальных челноков у нас нету. Поскольку нам приходится постоянно ждать нападения врага, то нам очень редко разрешают спускаться вниз. Да, и вообще эти Хранители давно уже нас всех достали, ведь это именно они заправляют всеми делами на Сиспиле и постоянно диктуют всем, что можно делать, а что нельзя. Не знаю, Стос, может быть они действительно заботятся о нас, но, честное слово, порой, от такой заботы, мне хотелось сесть в свой Люстрин и лететь куда глаза глядят. Мне очень повезло, что мой родитель, Тевиойн Ларана, один из Хранителей Сиспилы, передал мне дубликат своей навигационной карты и послал на Землю с этим заданием. Я впервые в жизни почувствовала себя свободным арнисом, а не каким-то винтиком в системе обороны Сиспилы…
Стос не выдержал и вставил свое замечание в бесхитростный рассказ Лулу:
— Ну, это нам хорошо знакомо, девочка. Лет пятнадцать тому назад этой страной тоже правила кучка старых, выживших из ума пердунов. Только нам, в отличие от вас, видимо, повезло больше, так как они уже почти все откинули копыта и власть перешла в руки идиотов помоложе. Лулу, а как вообще арнисы докатились до такой жизни?
Юная арниса ответила ему печальным голосом:
— Когда-то, очень давно, в нашей галактике была большая война, в которой арнисы очень долго не принимали участия будучи уверенными в том, что никто не решится напасть на нас. Мы не поддержали ни одной из конфликтующих сторон и после того, как кто-то одержал победу, на нас напали, объединившись, и побеждённые, и победители. В той войне, которая продлилась всего пять дней, мы победили, но понесли при этом огромные потери. Арнис осталось чуть более двух миллионов особей из почти семи. Вот тогда-то старики и приняли решение создать энергетический щит вокруг Сиспилы и стать бессмертными энергетическими существами. Когда же к нашей планете пришла вторая гигантская эскадра, то её уже встретили не наши старые огромные космические корабли с экипажами из сотен арнис, а небольшие истребители, обладающие огромной живучестью и оружием невероятной мощности. Эта эскадра в считанные часы была истреблена почти полностью. Хранители отпустили один только флагманский корабль, чтобы он смог донести до наших врагов весть о поражении. С тех пор жизнь арнис стала совсем другой. Нас и раньше не очень-то любили, считая, что мы ведём чуть ли растительный образ жизни, а после этого стали ещё и бояться, хотя арнисы никогда и ни на кого не нападали. Даже теперь, спустя семь с лишним тысяч лет, мы так и не смогли полностью восстановить свою численность и нас всего лишь полтора миллиарда особей. Тевиойн Ларана нашел во Вселенной твой мир, Стасик. От него я и узнала о том, что тот процесс, который дал арнисам бессмертие, можно повернуть вспять и дать всем арнисам живые белковые тела. Доложив обо всём Верховному Хранителю Сиспилы, он хотел вновь лететь к Земле, но Главные Хранители его перехватили и тогда в полёт отправилась я, ведь должен же кто-то вернуть арнисам смысл жизни. Как ты думаешь, Стасик, я поступила правильно, что прилетела на Землю и нашла тебя?
Вопрос арнисы застал Стоса врасплох и он едва не боднул в задницу «мерина», который стал притормаживать перед светофором и, тем самым, чуть было не породил новый анекдот. Слава Богу «тапки» на его джипе были очень широкие, а тормоза хватали асфальт намертво. Громко выдохнув воздух и вытерев со лба испарину, он ответил юной докторше:
— Да, малышка, ты поступила правильно. Только давай договоримся, когда я еду, ты тоже поглядывай на дорогу. Понимаешь, Лулу, меня так увлёк твой рассказ, что я чуть было не долбанул ту машину, что ехала впереди. Ведь если я, вдруг, помру, то ты не сможешь выполнить волю своего отца.
Арниса пристыжено замолчала и Стос спокойно доехал до Центрального рынка, где основательно запасся свежими овощами, домашним творогом, маслом, сметаной, свиной колбасой, здоровенным окороком и прочими деликатесами. Уж если набирать вес, решил он, то лучше делать это употребляя в пищу качественные продукты, а не всякое импортное дерьмо в красивых ярких упаковках. Лулуаной тоже осталась довольно, так как он, покупая продукты, не только всякий раз снимал пробу, но и требовал от продавцов, чтобы те подробно рассказывать из чего и как приготовлен тот или иной деликатес. Арниса пришла от этого в восторг, но ему, в итоге, пришлось доверху заполнить харчами здоровенную дорожную сумку.
Когда они поднялись на четвертый этаж, Стос, даже не разгрузив сумку, тотчас приступил к осмотру квартиры, не столько потому, что радовался своему приобретению, сколько желая порадовать Лулуаной Торол. Впрочем, его и самого она изрядно поразила красотой интерьера и размерами. За прочной стальной, засыпной, как у сейфа, дверью с тремя замками и весьма солидными запорами находилась прихожая длиной метров в шесть, слева от которой была узкая кладовая, а справа располагалась кухня размером с зал его прежней квартиры. Стены в прихожей были оклеены шелковыми обоями розовато-кремового цвета с красивыми, словно вышитыми, узорами, а полы были из ламинированного дубового паркета.
На кухне, помимо красивой мебели из ореха, имелся громадный холодильник с двустворчатыми дверями и большой обеденный стол с девятью стульями с высокими спинками. Всё сияло чистотой и цветы, стоявшие на подоконниках двух окон, а также пальма в фарфоровой кадке, были заботливо политы Соной. Правда, нигде, кроме как в кабинете, гостиной комнате и большой спальной, никакой мебели не было, но зато в тренажерном зале действительно имелась небольшая сауна и душ. Убедившись в том, что в душе есть вода, Стос облегченно вздохнул и направился ванную комнату, облицованную роскошным розовым кафелем с голубоватыми цветами и золотыми узорами, исполненными в стиле модерн, мечтая поскорее забраться в ярко-красную ванну-джакузи с золочеными кранами и душем.
Глава третья. Ночная жизнь и первый урок секса.
Цена действительно оказалась весьма невелика, всего тридцать две тысячи долларов. Хачик, узнав о том, что Стос не намерен затевать долгую канитель с переоформлением документов, тотчас выписал ему генеральную доверенность на автомобиль и попросил отвезти деньги Соне. При этом его подвижное, красивое лицо не выразило никаких иных эмоций, кроме явного облегчения. Характер этого парня полностью проявился тогда, когда они стали менять «Гольфа» и ещё более старый праворукий микроавтобус «Тойота» на свежую «Мазду», приглянувшуюся Генке, и на стремительный, серебристый минвэн «Шевроле-Люмина» девяносто седьмого года выпуска, который, по словам Хачика, был в идеальном состоянии.
Тут он упорно не хотел сбавлять цены и даже то обстоятельство, что на «люминьке» будет ездить его родной брат, не смогло его поколебать. Впрочем, сам Стос в торгах участия не принимал. Тут глотки драли его сын, Мишка и даже тихий скрипач Серёга, но на Хачика это никак не подействовало и он чётко и толково объяснил им, что просто обязан «наварить» на каждой машине по штуке, иначе будет выглядеть в своих собственных глазах круглым дураком, а не бизнесменом. В конечном итоге он сломил их сопротивление тем, что машинам, по его словам, уже была сделана полная предпродажная подготовка и теперь они могут смело целый год не заглядывать под капот.
К старшей сестре Миши они приехали только в три часа пополудни и Стос сразу же поехал вместе с ней на Рождественский бульвар, осматривать квартиру. Несостоявшемуся самоубийце понравилась не только сама квартира, но и дом, в котором ему предстояло теперь прожить минимум четырнадцать месяцев, занимаясь при этом важным и ответственным делом, — выращивать на своём теле новенькое тело для Лулуаной Торол.
К его полному удовлетворению как и с джипом Андраника, с оформлением квартиры тоже не возникло никаких хлопот. Документы были давно уже подготовлены и им только осталось заехать в нотариальную контору, чтобы он стал её законным владельцем, да, ещё заскочить в Сбербанк и заплатить пошлину. Туда он поехал уже один, оставив Сону у нотариуса, которая также была знакомой Андраника и сочла Станислава Игоревича вполне достойным человеком. Деньги, разумеется, он оставил двум этим милым женщинам.
Лулу всё это время молчала, как мышка. Даже после того, как он вышел из банка, она не подавала голоса и откликнулась только тогда, когда Стос стал загружать в багажник джипа первые покупки, — полдюжины комплектов постельного белья, одеяла и подушки. Мебели, на его взгляд, в квартире и так вполне хватало. Заталкивая объёмистые свёртки в машину, он спросил свою квартирантку вполголоса:
— Лулуаной, тебя не утомили все эти хлопоты?
— Нет, мне даже было интересно, Стасик. — Радостным голоском ответила ему арниса — Я ведь впервые вижу такое. У нас, к сожалению, нет ни квартир, ни домов, ни вообще каких-либо вещей и это очень печально.
— А как же твой истребитель? — Рассеянно поинтересовался он у боевого пилота — Ты ведь говорила мне, что арнисы могут в них жить практически вечно? Разве они не являются тогда вашим домом? Ведь это почти одно и тоже.
Кажется, его вопрос задел это существо за живое, раз она ответила ему резко и обиженно:
— Стос, как ты можешь называть домом машину, которая не только принадлежит правительству Сиспилы, но ещё и является при этом орудием уничтожения? Ведь ты же не стал бы называть своим домом какой-нибудь танк или самолет?
Ну, как раз на этот счёт у него было несколько иное мнение и он, усаживаясь за руль и поворачивая ключ в замке зажигания, спокойным тоном сказал:
— Лулу, будь я помоложе и имей такие деньги, которыми ты меня так щедро одарила, то мне было бы очень приятно взять и поездить по Европе на этом четырёхколёсном монстре и поверь, девочка, он действительно был бы моим домом. Это первое, ну, и, второе, поверь, я видел во время своей службы в армии и не такое. В отличие от своего сына я служил на Северном флоте, на корабле-спасателе «Гордый» и, представь себе, моя девочка, наш капитан без каких-либо хихонек и хахонек считал его своим домом, хотя тот корабль тоже был военным. Он просто бредил своим кораблем и относился к нему не только как к своему дому, но и вообще считал его чуть ли не частью самого себя. Ты бы слышала, как он дрючил матросов и офицеров за каждое пятнышко масла на палубе, а уж если ему случалось найти где-нибудь ржавчину, то он, будь его воля, тут же вздёрнул бы виновного на рее. Совсем чокнулся мужик. Так что всё зависит только от твоей собственной точки зрения на этот тонкий предмет. Но, послушай, Лулу, как же это получается, что вы, арнисы, не имея тела с руками и ногами, умеете строить боевые корабли?
Лулуаной не стала дуться на него слишком долго и потому сразу же ответила своим восторженно-радостным голоском:
— О, Стасик, мы, арнисы, шли к этому долгие тысячелетия и перед тем, как перейти в энергетическую форму существования, создали высокоразвитую цивилизацию. Мы ведь теперь раса звёздных путешественников. На Сиспиле и двух её лунах у нас имеются огромные автоматические заводы, которые изготавливают для наших космических кораблей и орбитальных термоядерных реакторов из различных руд все нужные материалы. А корабли и реакторы мы строим сами, используя для этого формирующие силовые поля и свою власть над мёртвой материей. Кроме этого мы умеем лечить чуть ли не все звёздные народы, которые обитают в галактике Мистайль. Когда-то, в далеком прошлом, мы были очень похожи на вас, землян, но теперь мы живём не на поверхности планеты, где до сих пор стоят наши города, а в высоких слоях атмосферы, в энергетическом щите Сиспилы. Представь себе, Стасик, такую картину, высоко в небе летают сотни тысяч огромных серебристых платформ, на которых стоят термоядерные реакторы. Они нагнетают в ионосферу нашей планеты потоки ионов. Это наш хлеб и наш воздух. Всё пространство неба на сотни километров вверх заполнено арнисами, а выше, уже почти в открытом космосе, над планетой дрейфуют наши корабли. Когда нам становится скучно, мы отправляемся далеко в космос, к другим мирам, но полёт не длится долго, ведь мы умеем летать в подпространстве. Правда, уже почти всю нашу галактику мы изучили вдоль и поперёк, но самые опытные наши звёздные путешественники уже побывали в других галактиках, таких, например, как ваша. До этого полёта на Землю мне не приходилось путешествовать по Вселенной, ведь война с кассинтийцами длится уже почти тридцать лет по вашему календарю. Они, конечно, не могут нас победить, наши корабли неуязвимы для их оружия, но кассинтийцы постоянно пытаются подвергнуть бомбардировке нашу планету, хотя и прекрасно знают, что даже их ракеты с атомными боеголовками не смогут пробить энергетический щит. Мы могли бы давно победить их, но для этого нам нужно было бы уничтожить Кассинт, а мы не хотим этого делать и поэтому вынуждены постоянно обороняться от их атак. Порой, они посылают в нашу звездную систему целые космические эскадры и тогда нам приходится сражаться с ними всерьёз и иногда даже убивать этих варваров. Обычно мы просто дожидаемся того момента, когда у них кончается запас ракет, берём их боевые корабли в силовые захваты и выталкиваем из своей звёздной системы. Сейчас, вроде бы, война стала затихать и некоторым из нас даже удавалось вступать с ними в переговоры. Только боюсь, что это ни к чему не приведёт, кассинтийцы непременно хотят принудить Хранителей Сиспилы сделать их бессмертными, а это не под силу даже Главным Хранителям. Возможно, что вскоре эти варвары и сами поймут, что это нам не под силу и тогда война действительно закончится. Только когда это будет? Жить будучи энергетическим существом, несомненно, очень приятно, но всё-таки скучновато. Особенно тогда, когда ты знаешь, что внизу есть совсем другой мир, в котором текут реки, зеленеют леса и степи, полные различных животных. Арнисы первого поколения, особенно Хранители, почти никогда не спускаются на Сиспилу, но молодёжь делает это очень часто, хотя наши энергетические скафандры не могут противостоять агрессивной среде более полутора суток, к тому же сквозь верхние слои атмосферы мы не можем проходить без своих кораблей, а своих орбитальных челноков у нас нету. Поскольку нам приходится постоянно ждать нападения врага, то нам очень редко разрешают спускаться вниз. Да, и вообще эти Хранители давно уже нас всех достали, ведь это именно они заправляют всеми делами на Сиспиле и постоянно диктуют всем, что можно делать, а что нельзя. Не знаю, Стос, может быть они действительно заботятся о нас, но, честное слово, порой, от такой заботы, мне хотелось сесть в свой Люстрин и лететь куда глаза глядят. Мне очень повезло, что мой родитель, Тевиойн Ларана, один из Хранителей Сиспилы, передал мне дубликат своей навигационной карты и послал на Землю с этим заданием. Я впервые в жизни почувствовала себя свободным арнисом, а не каким-то винтиком в системе обороны Сиспилы…
Стос не выдержал и вставил свое замечание в бесхитростный рассказ Лулу:
— Ну, это нам хорошо знакомо, девочка. Лет пятнадцать тому назад этой страной тоже правила кучка старых, выживших из ума пердунов. Только нам, в отличие от вас, видимо, повезло больше, так как они уже почти все откинули копыта и власть перешла в руки идиотов помоложе. Лулу, а как вообще арнисы докатились до такой жизни?
Юная арниса ответила ему печальным голосом:
— Когда-то, очень давно, в нашей галактике была большая война, в которой арнисы очень долго не принимали участия будучи уверенными в том, что никто не решится напасть на нас. Мы не поддержали ни одной из конфликтующих сторон и после того, как кто-то одержал победу, на нас напали, объединившись, и побеждённые, и победители. В той войне, которая продлилась всего пять дней, мы победили, но понесли при этом огромные потери. Арнис осталось чуть более двух миллионов особей из почти семи. Вот тогда-то старики и приняли решение создать энергетический щит вокруг Сиспилы и стать бессмертными энергетическими существами. Когда же к нашей планете пришла вторая гигантская эскадра, то её уже встретили не наши старые огромные космические корабли с экипажами из сотен арнис, а небольшие истребители, обладающие огромной живучестью и оружием невероятной мощности. Эта эскадра в считанные часы была истреблена почти полностью. Хранители отпустили один только флагманский корабль, чтобы он смог донести до наших врагов весть о поражении. С тех пор жизнь арнис стала совсем другой. Нас и раньше не очень-то любили, считая, что мы ведём чуть ли растительный образ жизни, а после этого стали ещё и бояться, хотя арнисы никогда и ни на кого не нападали. Даже теперь, спустя семь с лишним тысяч лет, мы так и не смогли полностью восстановить свою численность и нас всего лишь полтора миллиарда особей. Тевиойн Ларана нашел во Вселенной твой мир, Стасик. От него я и узнала о том, что тот процесс, который дал арнисам бессмертие, можно повернуть вспять и дать всем арнисам живые белковые тела. Доложив обо всём Верховному Хранителю Сиспилы, он хотел вновь лететь к Земле, но Главные Хранители его перехватили и тогда в полёт отправилась я, ведь должен же кто-то вернуть арнисам смысл жизни. Как ты думаешь, Стасик, я поступила правильно, что прилетела на Землю и нашла тебя?
Вопрос арнисы застал Стоса врасплох и он едва не боднул в задницу «мерина», который стал притормаживать перед светофором и, тем самым, чуть было не породил новый анекдот. Слава Богу «тапки» на его джипе были очень широкие, а тормоза хватали асфальт намертво. Громко выдохнув воздух и вытерев со лба испарину, он ответил юной докторше:
— Да, малышка, ты поступила правильно. Только давай договоримся, когда я еду, ты тоже поглядывай на дорогу. Понимаешь, Лулу, меня так увлёк твой рассказ, что я чуть было не долбанул ту машину, что ехала впереди. Ведь если я, вдруг, помру, то ты не сможешь выполнить волю своего отца.
Арниса пристыжено замолчала и Стос спокойно доехал до Центрального рынка, где основательно запасся свежими овощами, домашним творогом, маслом, сметаной, свиной колбасой, здоровенным окороком и прочими деликатесами. Уж если набирать вес, решил он, то лучше делать это употребляя в пищу качественные продукты, а не всякое импортное дерьмо в красивых ярких упаковках. Лулуаной тоже осталась довольно, так как он, покупая продукты, не только всякий раз снимал пробу, но и требовал от продавцов, чтобы те подробно рассказывать из чего и как приготовлен тот или иной деликатес. Арниса пришла от этого в восторг, но ему, в итоге, пришлось доверху заполнить харчами здоровенную дорожную сумку.
Когда они поднялись на четвертый этаж, Стос, даже не разгрузив сумку, тотчас приступил к осмотру квартиры, не столько потому, что радовался своему приобретению, сколько желая порадовать Лулуаной Торол. Впрочем, его и самого она изрядно поразила красотой интерьера и размерами. За прочной стальной, засыпной, как у сейфа, дверью с тремя замками и весьма солидными запорами находилась прихожая длиной метров в шесть, слева от которой была узкая кладовая, а справа располагалась кухня размером с зал его прежней квартиры. Стены в прихожей были оклеены шелковыми обоями розовато-кремового цвета с красивыми, словно вышитыми, узорами, а полы были из ламинированного дубового паркета.
На кухне, помимо красивой мебели из ореха, имелся громадный холодильник с двустворчатыми дверями и большой обеденный стол с девятью стульями с высокими спинками. Всё сияло чистотой и цветы, стоявшие на подоконниках двух окон, а также пальма в фарфоровой кадке, были заботливо политы Соной. Правда, нигде, кроме как в кабинете, гостиной комнате и большой спальной, никакой мебели не было, но зато в тренажерном зале действительно имелась небольшая сауна и душ. Убедившись в том, что в душе есть вода, Стос облегченно вздохнул и направился ванную комнату, облицованную роскошным розовым кафелем с голубоватыми цветами и золотыми узорами, исполненными в стиле модерн, мечтая поскорее забраться в ярко-красную ванну-джакузи с золочеными кранами и душем.
Глава третья. Ночная жизнь и первый урок секса.
Первые, без малого два месяца новой жизни Станислава Игоревича прошли почти как в сказке. В первую очередь, буквально на следующий день после переезда в новую квартиру, он уволился с работы, да, ещё и сделал все именно так, как давно мечтал об этом, — громко хлопнув дверью и послав, напоследок, управляющую банком, которая весь последний год ела его поедом за то, что ей было отказано в любви и ласке, по всем известному адресу, обозвав её дурой, соской и ещё облезлой шалавой. Это вызвало у Лулуаной удивление, но возмущаться она не стала, так как ей тоже не понравилась эта молодящаяся старая, толстая корова, корчившая из себя царицу Савскую, хотя кроме волосатых ног у неё с той не было ничего общего.
Уйдя с работы, Стос целую неделю потратил на то, чтобы превратить свою новую квартиру в райский уголок, обставленный роскошной мебелью, в котором имелось все необходимое для длительного пребывания взаперти. Теперь в его квартире имелась красивая гостиная с домашним кинозалом, вторая спальная, в которой, как и в большой спальной, стояла кровать с водяным матрасом, и комната для гостей, куда он перетащил кровать, купленную Андраником. Заменил он и тренажеры в маленьком спортзале, купив себе более мощные.
Немного поколебавшись, он решил разориться ещё и на такую нужную в хозяйстве вещь, как система видеонаблюдения. Так что теперь, в случае появления непрошеных гостей, он мог видеть, кто к нему пожаловал и с какими намерениями. Не то, чтобы он очень уж боялся грабителей, но так им обоим будет намного спокойнее заниматься самоделением. Морской соли он закупил целую тонну и коробки с этим добром заняли четверть кладовки. Затарился Стос и всякой мелкой ерундой, вроде стирального порошка, пипифакса и видеокассет с классическими образцами мирового кинематографа.
Впрочем, он не очень-то надеялся на то, что ему придется их смотреть, так как куда больше его волновала теперь реальная возможность опубликовать свои произведения наперекор издателям. Поэтому он нашел себе толкового редактора и поручил ему подготовить рукописи в изданию, но сразу же запретил ему делать глубокие редакторские правки, после которых от его повестей и романов могли остаться одни рожки, да ножки. Редактор, слава Богу, прочитав первые две повести, отозвался о них довольно хорошо и сказал, что они написаны довольно крепко, с хорошим знанием жизни и русского языка.
После этого Стос решил дать Лулуаной Торол хорошенько изучить предмет её пристального внимания, сиречь молоденьких красоток, щеголявших без малого в чём мать родила, а потому купил туристическую путевку и весь июль месяц, который в Москве выдался уже не таким жарким, как июнь, загорал на пляже в Санта Крус де Тенерифе. Арнисе это очень понравилось и её желание стать именно девушкой, а не кем-нибудь иным, после этого только окрепло. Она с восторгом наблюдала за молоденькими красотками, прибывавшими на Канары со всей Европы и осталась очень довольна поездкой на курорт.
Вернувшись в Москву, он продолжал сибаритствовать и даже стал частым завсегдатаем ночных клубов, правда, только тех, где выступала в сопровождении группы электронной музыки Ольхон. Теперь эта красотка с раскосыми глазами, стрижкой под панка и крепким телом профессиональной пловчихи или гандболистки, меняла за ночь добрую дюжину нарядов, заказанных у какого-то кутюрье, бывшего ещё большим экстремалом, чем она сама. За тот месяц, что он отсутствовал, эта девчонка расцвела и превратилась в настоящую красавицу.
Публика тащилась не только от мощного голоса бурятской красотки, но и от её сексапильных, подчёркнуто эротичных меховых нарядов этой экстравагантной шаманки, почти не скрывавших её прелестей. На взгляд Стоса Резина, явно, недооценивал красоты её упругих грудей и вздёрнутого, круглого зада, ритмичное потряхивание которыми, вместе с фантастическими руладами, мигом вводило публику в психоделический транс даже без какой-нибудь наркоты и спиртного.
Так уж вышло, что большая часть смуглого, маслянисто-блестящего тела Ольхон, которое украсили ещё несколько вызывающих ярких татушек, оставалось открытым и зрителям был виден не только крупный, круглый сапфир, прикрывавший её пупок и выставленный на показ, но и несколько золотых, довольно больших овальных плоских сережек, украсивших те девичьи губы, которые никогда не пьют чая. Эта бесстыжая бестия демонстративно не надевала трусиков и, к тому же, не брила своих подмышек, чем окончательно добивала публику и вызывала бурю восторгов в зале.
Генка где-то надыбал себе не только отличного клавишника и гитариста, тридцатилетнего парня с бритой головой, который был вдобавок ко всему ещё и великолепным аранжировщиком, но и чернокожего саксофониста лет тридцати пяти, тоже бритоголового, рослого, мощного и очень похожего на Луи Армстронга. Старый друг Стоса, невысокий и худощавый Изя Кац откликнулся на его просьбу без лишней волокиты и вписался в небольшой музыкальный коллектив мгновенно. Именно ему принадлежала идея сделать из Ольхон шаманский секс-символ, хотя пять серёжек и сапфир в пузо, ей всё-таки подарил Генка, который шестой серёжкой украсил своё левое ухо.
Группа сменила название и именовалась теперь коротко и непонятно — «Здым» и исполняла музыку в новом стиле — "диджитал рок". Здымовцы, прорепетировав всего лишь один месяц, отныне работали исключительно в живую. Генка и оба его старых друга повели себя очень жестко, почти деспотично, но добились-таки своего и теперь перед каждым музыкантом на пюпитре были не ноты, а стоял ноутбук, посредством которого Резина, сидя на сцене за своим жутко навороченным компьютером, руководил квинтетом музыкантов-инструментальщиков, лихо лабающих на скрипке с проводами, саксофоне, какой-то здоровенной электрической железяке с клавишами, называющейся совсем по мотоциклетному — «Ямаха», порой на гитаре «Зенон» с двумя грифами и каких-то странных шестигранных и жутко дорогущих электрических барабанах.
Резина заранее выстраивал своими семплами основную мелодию, а Ольхон вела голосом главную тему. Все же остальные ребята делали вид, что импровизируют, но на самом деле строго и чётко отыгрывали свои партии, расписанные новым членом группы, бритоголовым аранжировщиком Митяем, которому очень понравился этот сумасшедший проект. Изя, кажется, всё-таки малость переборщил со своими иезуитскими штучками и провёл слишком уж мощную предварительную агитацию в клубных кругах, так как боссы ночных клубов через чур активно вырывали здымовцев друг у друга из рук, хотя был самый конец лета и ночная жизнь Москвы несколько поугасла и поутихла по сравнению с зимой.
Поэтому Стос, невольно раскачиваясь в каком-то гипнотическом трансе, задавался вопросом: — "Что же будет дальше?", ведь уже сейчас небольшую эстраду, на которой извивалась в такт своим умопомрачительным фиоритурам и энергично трясла своими обалденными сиськами Ольхон, прикрывали с флангов два здоровенных качка, нанятых Изей. Ночной клуб, в который он приехал около одиннадцати, был переполнен людьми, хотя время уже подходило к рассвету. Он, как всегда, был в восторге как от пения Ольхон, в котором ему не встречалось ни одного единого понятного слова, так и от музыки здымовцев. Лулуаной тоже, но она, в отличие от него, не могла выразить своего восхищения её талантом напрямую.
Как только девушка перестала петь, он встал из-за столика, стоящего рядом с эстрадой, и, быстро шагнув вперед, принялся бешено аплодировать ей. Та, весело завизжав, бросила свой микрофон к Мишке на шестигранный барабан, с разбегу запрыгнула на него и покрыла его круглую физиономию звонкими поцелуями. Деликатно придерживая девицу за талию, он расцеловал её в обе щёчки и аккуратно спустил на пол, но она тотчас ухватила его за руку и потащила за сцену, хотя публика громко хлопала в ладоши и требовала её на поклон.
Стос сразу понял в чем тут дело. Для Ольхон это был, пожалуй, первый по настоящему большой успех. До этого они хотя и выступали в клубах с довольно большими программами, всё-таки были одними из многих артистов, приехавших в клуб, а сегодня, что ни говори, именно они были гвоздём программы и это уже другие исполнители заполняли перерывы. Их выступление прошло на ура и они отыграли лишних полтора часа только потому, что публика просто не отпускала их со сцены.
Поэтому девушке, очень смущенной вниманием стольких людей, срочно потребовалась широкая ширма, за которой она смогла бы спрятаться от своих почитателей и Стос подходил для этого, как нельзя лучше. Прекрасно понимая, что родной сын на него не окрысится, он крепко прижал девушку к своему боку и, склонившись к ней головой, повёл в служебное помещение клуба. Оба парня, нанятые Изей, тотчас отсекли от них всех других типов, стремившихся пообщаться с новой звездой.
Как только они вошли в небольшую комнату, служившую гримерной, Ольхон тотчас отпрыгнула от него, словно кошка от ежа, и, смущённо сопя, опустила голову. Стос демонстративно стал лицом к двери, давая девушке переодеться и чуть не получил за это по лбу, так как дверь стремительно распахнулась. В гримёрку влетел Генка с напряженной физиономией, но, увидев, что его отец стоит перед ним с насмешливой улыбкой на лице, а за его спиной голая девушка торопливо натягивает на себя топик, тоже широко заулыбался и тотчас удалился.
Вскоре он вернулся вместе с Изей и вид у обоих был очень довольный. Генка держал в руках две бутылки шампанского и несколько бокалов, а менеджер «Здыма» обнимал огромную охапку цветов. Стос, заложив руки за спину, рассматривал плакаты, наклеенные на стену, а Ольхон, уже одетая в свой чёрный, шелковый тоненький топик и потрёпанные джинсы, обессилено откинулась на диванчик, на котором грудой лежали её меховые сценические костюмы из норки, песца, соболя и даже белых горностаев с чёрными хвостиками.
Изя подошел к певице, вывалил на неё все букеты и тотчас принялся потрошить их на предмет визиток и всяческих других вложений, среди которых попадались даже стодолларовые купюры. Шоколадки он отдавал девушке, а визитки и баксы складывал в свой здоровенный бумажник. Впрочем, Ольхон куда больше интересовали шоколадки, чем цветы. Ещё через четверть часа в гримёрку, весело гогоча и подшучивая друг над другом, подтянулись все остальные члены группы и Стос решил, что настало время сделать Лулуаной приятное. Достав из кармана брюк футляр размером с готовальню, он сказал:
— Оля, у меня есть одна очень близкая знакомая, которую зовут Лулу. Так вот, имей эта дамочка такую возможность, она бы сейчас кипятком писала от восторга. Лулу очень нравится, как ты поешь и она попросила меня передать тебе свой подарок. Надеюсь, он подойдет по цвету к той каменюке, которую навесил на тебя Резина и на большой сцене ты будешь выглядеть в нём самой настоящей королевой цифрового рока.
Широко улыбаясь, он раскрыл футляр и достал из него шикарное колье из больших сапфиров, обсыпанных бриллиантами, за которое он отвалил недавно целых двести пятьдесят штук баксов. Ольхон, наполовину засыпанная цветами и уставшая за эту ночь, словно ездовая собака, так и замерла с надкусанной плиткой шоколада в руках. Стос, отдав футляр сыну, поднял колье за два конца и покачал им в воздухе, приманивая к себе певицу. Та, поняв, что это не шутка, завизжала так пронзительно, что её, вероятно, можно было услышать аж за кольцевой дорогой. Вызвав цветочный взрыв, она вскочила с дивана и бросилась к нему.
Уйдя с работы, Стос целую неделю потратил на то, чтобы превратить свою новую квартиру в райский уголок, обставленный роскошной мебелью, в котором имелось все необходимое для длительного пребывания взаперти. Теперь в его квартире имелась красивая гостиная с домашним кинозалом, вторая спальная, в которой, как и в большой спальной, стояла кровать с водяным матрасом, и комната для гостей, куда он перетащил кровать, купленную Андраником. Заменил он и тренажеры в маленьком спортзале, купив себе более мощные.
Немного поколебавшись, он решил разориться ещё и на такую нужную в хозяйстве вещь, как система видеонаблюдения. Так что теперь, в случае появления непрошеных гостей, он мог видеть, кто к нему пожаловал и с какими намерениями. Не то, чтобы он очень уж боялся грабителей, но так им обоим будет намного спокойнее заниматься самоделением. Морской соли он закупил целую тонну и коробки с этим добром заняли четверть кладовки. Затарился Стос и всякой мелкой ерундой, вроде стирального порошка, пипифакса и видеокассет с классическими образцами мирового кинематографа.
Впрочем, он не очень-то надеялся на то, что ему придется их смотреть, так как куда больше его волновала теперь реальная возможность опубликовать свои произведения наперекор издателям. Поэтому он нашел себе толкового редактора и поручил ему подготовить рукописи в изданию, но сразу же запретил ему делать глубокие редакторские правки, после которых от его повестей и романов могли остаться одни рожки, да ножки. Редактор, слава Богу, прочитав первые две повести, отозвался о них довольно хорошо и сказал, что они написаны довольно крепко, с хорошим знанием жизни и русского языка.
После этого Стос решил дать Лулуаной Торол хорошенько изучить предмет её пристального внимания, сиречь молоденьких красоток, щеголявших без малого в чём мать родила, а потому купил туристическую путевку и весь июль месяц, который в Москве выдался уже не таким жарким, как июнь, загорал на пляже в Санта Крус де Тенерифе. Арнисе это очень понравилось и её желание стать именно девушкой, а не кем-нибудь иным, после этого только окрепло. Она с восторгом наблюдала за молоденькими красотками, прибывавшими на Канары со всей Европы и осталась очень довольна поездкой на курорт.
Вернувшись в Москву, он продолжал сибаритствовать и даже стал частым завсегдатаем ночных клубов, правда, только тех, где выступала в сопровождении группы электронной музыки Ольхон. Теперь эта красотка с раскосыми глазами, стрижкой под панка и крепким телом профессиональной пловчихи или гандболистки, меняла за ночь добрую дюжину нарядов, заказанных у какого-то кутюрье, бывшего ещё большим экстремалом, чем она сама. За тот месяц, что он отсутствовал, эта девчонка расцвела и превратилась в настоящую красавицу.
Публика тащилась не только от мощного голоса бурятской красотки, но и от её сексапильных, подчёркнуто эротичных меховых нарядов этой экстравагантной шаманки, почти не скрывавших её прелестей. На взгляд Стоса Резина, явно, недооценивал красоты её упругих грудей и вздёрнутого, круглого зада, ритмичное потряхивание которыми, вместе с фантастическими руладами, мигом вводило публику в психоделический транс даже без какой-нибудь наркоты и спиртного.
Так уж вышло, что большая часть смуглого, маслянисто-блестящего тела Ольхон, которое украсили ещё несколько вызывающих ярких татушек, оставалось открытым и зрителям был виден не только крупный, круглый сапфир, прикрывавший её пупок и выставленный на показ, но и несколько золотых, довольно больших овальных плоских сережек, украсивших те девичьи губы, которые никогда не пьют чая. Эта бесстыжая бестия демонстративно не надевала трусиков и, к тому же, не брила своих подмышек, чем окончательно добивала публику и вызывала бурю восторгов в зале.
Генка где-то надыбал себе не только отличного клавишника и гитариста, тридцатилетнего парня с бритой головой, который был вдобавок ко всему ещё и великолепным аранжировщиком, но и чернокожего саксофониста лет тридцати пяти, тоже бритоголового, рослого, мощного и очень похожего на Луи Армстронга. Старый друг Стоса, невысокий и худощавый Изя Кац откликнулся на его просьбу без лишней волокиты и вписался в небольшой музыкальный коллектив мгновенно. Именно ему принадлежала идея сделать из Ольхон шаманский секс-символ, хотя пять серёжек и сапфир в пузо, ей всё-таки подарил Генка, который шестой серёжкой украсил своё левое ухо.
Группа сменила название и именовалась теперь коротко и непонятно — «Здым» и исполняла музыку в новом стиле — "диджитал рок". Здымовцы, прорепетировав всего лишь один месяц, отныне работали исключительно в живую. Генка и оба его старых друга повели себя очень жестко, почти деспотично, но добились-таки своего и теперь перед каждым музыкантом на пюпитре были не ноты, а стоял ноутбук, посредством которого Резина, сидя на сцене за своим жутко навороченным компьютером, руководил квинтетом музыкантов-инструментальщиков, лихо лабающих на скрипке с проводами, саксофоне, какой-то здоровенной электрической железяке с клавишами, называющейся совсем по мотоциклетному — «Ямаха», порой на гитаре «Зенон» с двумя грифами и каких-то странных шестигранных и жутко дорогущих электрических барабанах.
Резина заранее выстраивал своими семплами основную мелодию, а Ольхон вела голосом главную тему. Все же остальные ребята делали вид, что импровизируют, но на самом деле строго и чётко отыгрывали свои партии, расписанные новым членом группы, бритоголовым аранжировщиком Митяем, которому очень понравился этот сумасшедший проект. Изя, кажется, всё-таки малость переборщил со своими иезуитскими штучками и провёл слишком уж мощную предварительную агитацию в клубных кругах, так как боссы ночных клубов через чур активно вырывали здымовцев друг у друга из рук, хотя был самый конец лета и ночная жизнь Москвы несколько поугасла и поутихла по сравнению с зимой.
Поэтому Стос, невольно раскачиваясь в каком-то гипнотическом трансе, задавался вопросом: — "Что же будет дальше?", ведь уже сейчас небольшую эстраду, на которой извивалась в такт своим умопомрачительным фиоритурам и энергично трясла своими обалденными сиськами Ольхон, прикрывали с флангов два здоровенных качка, нанятых Изей. Ночной клуб, в который он приехал около одиннадцати, был переполнен людьми, хотя время уже подходило к рассвету. Он, как всегда, был в восторге как от пения Ольхон, в котором ему не встречалось ни одного единого понятного слова, так и от музыки здымовцев. Лулуаной тоже, но она, в отличие от него, не могла выразить своего восхищения её талантом напрямую.
Как только девушка перестала петь, он встал из-за столика, стоящего рядом с эстрадой, и, быстро шагнув вперед, принялся бешено аплодировать ей. Та, весело завизжав, бросила свой микрофон к Мишке на шестигранный барабан, с разбегу запрыгнула на него и покрыла его круглую физиономию звонкими поцелуями. Деликатно придерживая девицу за талию, он расцеловал её в обе щёчки и аккуратно спустил на пол, но она тотчас ухватила его за руку и потащила за сцену, хотя публика громко хлопала в ладоши и требовала её на поклон.
Стос сразу понял в чем тут дело. Для Ольхон это был, пожалуй, первый по настоящему большой успех. До этого они хотя и выступали в клубах с довольно большими программами, всё-таки были одними из многих артистов, приехавших в клуб, а сегодня, что ни говори, именно они были гвоздём программы и это уже другие исполнители заполняли перерывы. Их выступление прошло на ура и они отыграли лишних полтора часа только потому, что публика просто не отпускала их со сцены.
Поэтому девушке, очень смущенной вниманием стольких людей, срочно потребовалась широкая ширма, за которой она смогла бы спрятаться от своих почитателей и Стос подходил для этого, как нельзя лучше. Прекрасно понимая, что родной сын на него не окрысится, он крепко прижал девушку к своему боку и, склонившись к ней головой, повёл в служебное помещение клуба. Оба парня, нанятые Изей, тотчас отсекли от них всех других типов, стремившихся пообщаться с новой звездой.
Как только они вошли в небольшую комнату, служившую гримерной, Ольхон тотчас отпрыгнула от него, словно кошка от ежа, и, смущённо сопя, опустила голову. Стос демонстративно стал лицом к двери, давая девушке переодеться и чуть не получил за это по лбу, так как дверь стремительно распахнулась. В гримёрку влетел Генка с напряженной физиономией, но, увидев, что его отец стоит перед ним с насмешливой улыбкой на лице, а за его спиной голая девушка торопливо натягивает на себя топик, тоже широко заулыбался и тотчас удалился.
Вскоре он вернулся вместе с Изей и вид у обоих был очень довольный. Генка держал в руках две бутылки шампанского и несколько бокалов, а менеджер «Здыма» обнимал огромную охапку цветов. Стос, заложив руки за спину, рассматривал плакаты, наклеенные на стену, а Ольхон, уже одетая в свой чёрный, шелковый тоненький топик и потрёпанные джинсы, обессилено откинулась на диванчик, на котором грудой лежали её меховые сценические костюмы из норки, песца, соболя и даже белых горностаев с чёрными хвостиками.
Изя подошел к певице, вывалил на неё все букеты и тотчас принялся потрошить их на предмет визиток и всяческих других вложений, среди которых попадались даже стодолларовые купюры. Шоколадки он отдавал девушке, а визитки и баксы складывал в свой здоровенный бумажник. Впрочем, Ольхон куда больше интересовали шоколадки, чем цветы. Ещё через четверть часа в гримёрку, весело гогоча и подшучивая друг над другом, подтянулись все остальные члены группы и Стос решил, что настало время сделать Лулуаной приятное. Достав из кармана брюк футляр размером с готовальню, он сказал:
— Оля, у меня есть одна очень близкая знакомая, которую зовут Лулу. Так вот, имей эта дамочка такую возможность, она бы сейчас кипятком писала от восторга. Лулу очень нравится, как ты поешь и она попросила меня передать тебе свой подарок. Надеюсь, он подойдет по цвету к той каменюке, которую навесил на тебя Резина и на большой сцене ты будешь выглядеть в нём самой настоящей королевой цифрового рока.
Широко улыбаясь, он раскрыл футляр и достал из него шикарное колье из больших сапфиров, обсыпанных бриллиантами, за которое он отвалил недавно целых двести пятьдесят штук баксов. Ольхон, наполовину засыпанная цветами и уставшая за эту ночь, словно ездовая собака, так и замерла с надкусанной плиткой шоколада в руках. Стос, отдав футляр сыну, поднял колье за два конца и покачал им в воздухе, приманивая к себе певицу. Та, поняв, что это не шутка, завизжала так пронзительно, что её, вероятно, можно было услышать аж за кольцевой дорогой. Вызвав цветочный взрыв, она вскочила с дивана и бросилась к нему.