Миронов Валерий. Охота на "Шейха" (Чечня, Толстой-Юрт)

ты? - он еще раз внимательно посмотрел в глаза.
- Точно. - Я усмехнулся. - Первый раз в Чечню попал в 2000 году.
- Долго был?
- Полгода, сейчас на четыре месяца. А ты?
- Если считать с первой войной, то у меня уже шестая командировка.
Сейчас тоже на полгода. А раньше на три-четыре месяца, вахтовым методом. Три
месяца здесь - три месяца дома. - Майор вздохнул. - Ладно, идем, определим
тебя. На броне сверху ездил?
- Ездил.
- Хорошо. Эй, положи вещи в десантный отсек, и поджопник дай! - это он
прокричал какому-то солдату на головной машине.
Тот резво спрыгнул, и исполнил команду. Выдал мне оторванное невесть
где сиденье от иномарки - "поджопник". На броне зимой сидеть холодно и
твердо. Простатит не дремлет! А тут комфорт. Относительный, конечно. Мне
повезло, что определили на головную машину, по крайней мере, не летят куски
грязи от впереди идущей машины. С другой стороны - и подрывать на фугасе, и
обстреливать тоже будут первую машину. За комфорт надо расплачиваться
риском, адреналином.
БТР-80 идет мягко, словно большая иномарка, это не БМП, на которой все
кости растрясешь. Сам майор сел на второй БТР. Старый воин - мудрый воин.
Кстати, "мудак" можно расшифровать как "МУДрый Армейский Командир". Но это к
майору не относится. Матерый. И бойцы его слушают, верят ему. Видно, что все
обстрелянные, опытные, сидят на броне и смотрят по сторонам, готовые при
первой же опасности скатиться на землю и принять бой. Я со своим ПМ мог
оказать им лишь моральную поддержку.
Мягко едет БТР, убаюкивает. Хочется заснуть, а нельзя, засмеют военные
- опера сон сморил! И есть риск свалиться с брони, шею сломать. Смотрю на
проплывающие пейзажи, кажется, что война прошла по каждому метру дороги.
Кое-где вырыты окопы, сейчас заполненные водой. В кювете лежит сожженный
грузовик. Железо, когда обгорает, становится рыжим - будто ржавым, и очень
хрупким. Через час езды увидел подбитый танк. Он здесь стоит уже давно,
наверное, еще с первой войны. Корпус ржавый, башня повернута вправо, и ствол
наклонен к земле. Кто на нем ездил, воевал? Что стало с экипажем? Кто выжил,
кто убит. Война. Эх, война, война!
Можно было ехать и через Грозный, так было бы короче, но старый майор
решил не рисковать, и пошел на восток, потом - через станицу Петропавловская
- на юг. Путь длинный, долгий и опасный. Это кажется, что на броне ехать
хорошо. На БТР, конечно, трясет меньше чем на БМП, но холодно одинаково.
Сначала начинают мерзнуть голени, потом ляжки, а потом холод начинает
пробираться под бушлат. А там до простатита недалеко. Чтобы согреться,
трешь, разгоняешь застоявшуюся кровь по ногам, хлопаешь себя по плечам.
Слишком, на мой взгляд, в Чечне высокая влажность. Все прямо как в песне у
Высоцкого: "Здесь вам не равнина, здесь климат другой..." Б-р-р-р, да, что
же так холодно-то! Зубы начинают стучать. Наконец удалось немного согреться,
но опять захотелось спать. Надо было чем-то себя занять, и я начал
вспоминать всякие истории.

Был у меня сосед по даче - дедок-фронтовик. Воевать начал еще на
Халхин-Голе - потом финская, потом отечественная. Потом в мурманской области
охранял ЛЭП. Демобилизовался только в 1947 году. Десять лет мужик воевал. На
груди - иконостас. На 9 мая и 23 февраля я деду всегда стопку-другую
подносил.
И был дед замечательным рассказчиком. Помню, поведал, как в Норвегии
наши взяли один городок. По пути наткнулись на винные склады. Но
задерживаться не стали, пошли вперед. А когда выбили немца из города, то
вернулись к этим примеченным складам.
Подходят, а там уже часовой стоит. Трофейная команда тоже решила
прихватить эти склады. И вот стоит толпа, еще горячая от боя. И часовой,
перепуганный насмерть:
- Братцы, ну не могу я вас пропустить! Не могу, меня под трибунал
отдадут!
- Не бойся, сынок, мы немного возьмем, это же мы его отбили у немца, -
Говоривший солдат был уже стар, воевал с 41-го, шел от Москвы, нашивок за
ранения штук пять: одна желтая - тяжелое, и четыре красные- легкие.
- Не могу! - Боец чуть не плакал.
Толпа все теснее сжималась, приближаясь к входу в подвал. Часовой
сорвал с плеча винтовку и закрутится волчком.
- Сынок, не балуй! - увещевал все тот же старый солдат юного салагу.
- Кто тут вина захотел?! - сквозь толпу протискивался майор, командир
трофейной команды.
Он подошел к часовому, оттолкнул его, достал пистолетик и начал им
размахивать:
- Вино - государственная собственность, первый, кто посмеет вломиться,
пойдет под трибунал как мародёр!
- А ты его у немца отбивал?! - не выдержал старый солдат.
- Тебе, значит, больше всего надо? - майор взвел курок и выстрелил в
грудь старому солдату.
Тот упал.
Как рассказывал мой сосед по даче, никогда он больше не видел, как от
человека так отлетают куски мяса. Все, кто был там, стали стрелять в этого
майора. Первыми же выстрелами его отбросило к каменной стене склада, и уже
мертвое тело шевелилось от многочисленных попаданий пуль, вырывающих плоть.
Озверевшая толпа ломанулась внутрь подвала. Высокие, метров по пять
потолки. Все свободное пространство, а там было более пятисот метров, было
уставлено бочками, бочонками и огромными емкостями с вином. Кто-то проорал:
- Не нам, значит - никому!
И дал очередь из автомата по этим бочкам! Подключились и все остальные.
В течение нескольких минут в подземелье стояла оглушительная стрельба. Вино
текло на пол, заливая все вокруг. Ничего не было видно от пороховых газов.
Как рассказывал дед, букет винного аромата и сожженного пороха - ни с чем не
сравнимый запах. При этом он закрывал глаза и втягивал ноздрями воздух,
вновь переживая те события.
Когда злость солдатская была излита, начали черпать вино. Кто набирал
прямо из-под ног, кто по колено в вине пробирался к определенной бочке и
подставлял под бьющую струю емкость. Набирали во все, что было под рукой:
фляги, кастрюли, бидоны, банки, каски и даже сапоги.
Потом начался гудеж. Пили все и вся. На следующий день подошли свежие
силы, которые должны были, пройдя город, двинутся дальше - гнать немца на
запад. Но столкнулись с проблемой. Пьяные солдаты лежали по всему городу,
прямо на улицах, мешая движению войск, - их просто оттаскивали на обочины.
Ну а, узнав, где тот заветный погребок, также запасались спиртным и под
веселым хмельком, с песнями, двигались через город.
И никого не отдали под трибунал, не расстреляли, хотя распознать
участников погрома можно было издалека. Когда они плавали в вине, то все
обмундирование окрасилось в красный цвет от вина и никак не отстирывалось. В
насмешку их долго потом называли "красноармейцы", делая упор на "красно".

Эх, меня бы сейчас в этот подвал, да полкаски вина испить! Я зябко
поежился. Холодно в Чечне. Тоже мне юг! Курил почти непрерывно, щедро угощая
сигаретами бойцов. Не жалко. По дороге в Чечен-Аул несколько раз делали
привал, чтобы оправиться: на холоде почки работают как насосы. Майор ко мне
больше не подходил, оно и понятно, работы у него - выше головы. Надо не
проморгать возможную засаду. Поэтому он и кричит, матерится сорванным
голосом. Но слушают его бойцы. Беспрекословно выполняют команды. Не шутит
народ.
Чем дальше двигались на юг, тем больше попадалось сожженной,
развороченной техники. В одном месте была видна свежая воронка от разрыва,
не больше суточной давности. Рядом валялась полуобгоревшая "буханка"
санитарного УАЗа. Его еще называли "таблеткой". На не обгоревшем боку виден
красный крест в отверстиях от пуль. Вокруг машины раскиданы, втоптаны в
грязь окровавленные бинты, сломанные костыли и порванные носилки.
Это зрелище не прибавило энтузиазма, но заставило энергичнее крутить
головами, внимательнее всматриваясь в окружающую местность. Постепенно
адреналин разогнал кровь и холод отступил. Во рту пересохло, захотелось
пить.
Нам повезло, и мы добрались до Чечен-Аула без приключений.



Я попрощался с майором и пошел искать месторасположение группы ФСБ.
Отдел располагался на окраине села. Это не очень хорошо, так нас тут и
перерезать можно. Вырыты окопы, высятся мешки с землей. Сквозь узкую щель
смотрит пулемет, ствол следит за мной. Не очень приятно, но данность на
войне. Хочешь выжить - не доверяй чужакам.
У нас солдат срочной службы не было, значит, попросили охранять
военных. А это говорит о том, что с ними полный контакт и понимание. Это
приятно - легко будет работать. И значит, мы стоим у вояк на котловом
довольствии - отпадает проблема в приготовлении пищи. Вдвойне приятно. Сдал
продовольственный аттестат в часть, и все - кушай горячую пищу. Что зимой не
маловажно. Вокруг относительный порядок, значит, начальник требовательный. И
это хорошо.
Документы у меня проверил сержант-срочник. Его страховал второй солдат.
Стоял грамотно, позади меня и немного левее. Я вспомнил Остапа: "В чем дело,
товарищ? Я вас спрашиваю! В чем дело?"
- Проходите. Вас ждут. - Сержант отдал мне документы, но провожать не
пошел.
Группа базировалась в бывшем помещении МТС. Все окна, что выходили на
улицу, были закрыты мешками с песком. В качестве украшений на стенах были
развешаны плакаты, на которых в разрезе были нарисованы всевозможные
двигатели. Будет чем заняться от скуки! Я осмотрелся.
- М-да, это не Рио-де-Жанейро! Это гораздо хуже! - произнес я и пошел
представляться новому начальнику - подполковнику Мячикову.
- Ступников, наконец-то! - Он поднялся из-за стола и протянул руку: -
Юрий Петрович. Заждался я совсем. Ты дома чем занимался? - спросил он с
надеждой в голосе.
- Связь обслуживал.
- Я же просил опытных сотрудников, в первую очередь - из отдела по
борьбе с терроризмом! - расстроено махнул рукой Петрович.
- Опытный я, вторая командировка. Первая полгода, вторая - на четыре
месяца.
- А, садись. За отсутствием гербовой пишем на простой! Чай будешь?
- Я замерз, можно и покрепче, - осторожно намекнул я.
- Значит, водку с чаем!
Мячиков поставил чайник на печку-буржуйку и полез в стол за водкой и
закуской.
Я тем временем осмотрел кабинет шефа. Стол, несколько разнокалиберных
стульев с покосившимися ножками, плюс пара табуретов. Рядом - топчан,
заправленный армейским одеялом. Буржуйка в углу. Над столом электрическая
лампочка, дававшая желтый тусклый свет. Стол завален бумагами и картами. По
бланкам я узнал сводки радиоперехвата. Тут же лежали какие-то списки, одна
из папок была открыта, там была вшита ксерокопия протокола допроса. Это мне
понравилось. Значит, мужик сам работает, пашет, сопоставляет, анализирует,
ищет крупицы новой информации в уже известных фактах.
Мячиков накрыл на приставном столе: сало, початая бутылка водки, банка
тушенки, хлеб, репчатый лук.
- Заседание продолжается! - я провозгласил, разливая.
- Продолжается. - Мячиков подсел к столу.
- Сколько всего народу в группе? - поинтересовался я.
- Ты четвертым будешь. Сейчас чай поспеет, я всех и позову.
Познакомишься. - Он достал кружки.
- Мне обещали, что сейчас со всей Чечни опытных оперов соберут и кинут
сюда - на усиление. - Я резал хлеб.
- Ага, держи карман шире.
- Заграница нам поможет!
Я был мрачен. Провели как мальчишку. Будем работать в условиях
тотального дефицита сотрудников, времени и информации.
Минут через пять пришел третий сотрудник. Причем я его прекрасно знал.

Серега Каргатов. Капитан. Он "загремел" в Чечню буквально перед Новым
Годом, я - сразу после. Он - на шесть месяцев, я - на четыре. Серега
прекрасно рисовал. Сам он себя художником не считал, хотя окончил
Суриковское училище в Красноярске. Это у него первое образование. Второе -
Красноярский педагогический институт, факультет иностранных языков.
Прекрасно знал английский и немецкий, и постоянно совершенствовал их,
шлифовал. Работал Серега по иностранным спецслужбам. И очень даже хорошо. В
институте он получил вдобавок прекрасную подготовку по психологии. Плюс
оперативную спецподготовку. Много читал. Очень много. И вот этот умница
попал в Чечню.
Каждый оперативник знал, что мимо Чечни он никак не пройдет, но все
как-то отгоняли от себя эти мысли. Кто-то раньше, кто-то позже, но лучше
позже.
Есть у нас в Управлении и сотрудники, которые стали "псами войны".
Работают вахтовым методом. Шесть месяцев на войне, шесть дома. И дома думают
только о войне. А на войне о доме. Разрываются между своими желаниями. И
никакая психологическая реабилитация не спасает. Это уже диагноз, образ
жизни, медицина здесь бессильна. Псы войны. С другой стороны - оно и хорошо,
постоянно прикрывают, едут за тех, кто работает дома, выполняют план по
отправке в Чечню. А сейчас стали набирать для постоянной службы сотрудников
в Чечню, и я знаю, что они подали рапорта. Скоро появятся здесь. Надеюсь,
что теперь меньше оперативных работников станут направлять в командировки в
эту бандитскую республику.
Серега Каргатов остановился в дверях, не веря своим глазам.
- Саша, ты?! - неподдельное изумление отражалось на его лице.
- Я, Серега, я!
Обнялись. Черт побери, а приятно встретить на войне знакомое лицо.
Приятно!
- Ну, как ты, Саня, что нового дома? - Серега буквально поедал меня
глазами.
- Дома все хорошо. Только вот узнали, что не справляешься ты тут.
Вызвали в кадры и говорят, мол, езжай, товарищ Ступников в Чечню, без тебя,
мол, Каргатов всю работу завалил, прямо труба. Вот и поехал. Но я только для
оказания помощи. Буду тебя учить, а не работать за тебя. Поэтому только на
четыре месяца, а там уже сам работай.
- Как сюда попал? - Сергей понял и оценил шутку.
- Попал-то я сначала в Толстой-Юрт. Думал, что всю командировку там
отсижусь. Не получилось - начальник, - я кивнул в сторону Мячикова, - сюда
вызвал. Вот и приехал.
- Дома, что нового? - Серега по-прежнему поедал меня глазами.
- Ничего. Все по-старому. Управление стоит на месте. Начальники на
своих местах, подвижек нет ни по вертикали, ни по горизонтали. Все тихо и
спокойно. Обычная рабочая ситуация. Сам-то ты здесь как?
- Нормально.
- Хорошо работает, - подтвердил Мячиков.
- Тогда зачем вызывал, Петрович? Два красноярца в одном отделе - это
уже диаспора. Почти мафия. Не боишься, что подсидим?
- Я вам покажу диаспору, мне работа нужна! - он шутливо погрозил нам
кулаком. - А кресло - нате - забирайте! А, вот и знакомьтесь - еще коллега.
Разин Александр Владимирович.

Мы обернулись. В дверях стоял совсем юный офицер. М-да, тогда понятно,
отчего Мячиков требовал к себе опытных. Серега, конечно, не совсем юный, но
специфики местной до конца, может, не просек. Он интеллигент, а тут нужны
люди погрубее. Не то, чтобы я принижаю его способности, но сейчас не до
глубинных оперативных разработок.
А этот пришедший Разин - вообще "зеленый". Наверное, только ВУЗ
закончил, а его сюда "законопатили". Отдел кадров выполнил план по отправке
оперов в Чечню.
- Тебе сколько лет, Александр Владимирович? - не выдержал я.
- Много, уже двадцать три, - ничуть не смущаясь, ответил он.
А выглядит моложе. Ну да ладно, не убивать же его за столь юный
возраст. Будем работать. Возраст - это тот недостаток, который очень быстро
проходит.
- Вот и вся группа! - произнес наш начальник, разливая водку по
разнокалиберным кружкам.
- Сила! Не то, что в Толстом-Юрте! Разве "Нимфа" кисть кладет?.. - не
удержался я.
- Ну, все, шутки в сторону! Представляю своего заместителя - начал
официальную речь наш начальник.
Представил меня, потом Каргатова, Разина.
Я стоял и с улыбкой в тридцать два зуба смотрел на нашу группу. Будем
работать! А другого пути нет.
После традиционных тостов, вплоть до четвертого о работе не говорили.
Ну, что же, пора и поговорить.
- Что известно об Атагах? - спросил я, обращаясь ко всем.
- О каких? Новых или Старых? - уточнил Каргатов.
- Обо всех. И в отдельности. "Чистить" которые будем?
- Пока Старые, - ответил шеф - Значит так. Находятся они примерно в
пяти километрах от нас. От Чечен-Аула. По дороге множество расщелин,
оврагов, глубоких кюветов и прочей дряни, которая способствует установке
мин, фугасов, устройству засад. Инженерная разведка снимает это добро
довольно часто. Иногда или не успевает, или это делают у них уже за спиной.
Пытались сами установить минные поля. Так духи часто снимают эти мины и
используют против нас. Взрывают не только военные машины, но и
представителей местной администрации.
- Что, чечен чечена не любит? Перерастание контртеррористической
операции в гражданскую войну? - я удивился. - Обычно, здесь было по принципу
"ворон ворону глаз не выклюет".
- Да нет, в Старых Атагах обосновались "вовчики" - ваххабиты, - пояснил
Разин.
- Местные или пришлые?
- Арабы.
- Обычно в чеченскую банду вливалось трое-четверо "вовчиков", и "мыли"
там мозги, довольно умело. И местные "чехи" становились "вовчиками", так
сказать, "местного разлива". "Вся контрабанда делается в Одессе, на Малой
Арнаутской!" - не выдержал я опять.
- Здесь видишь какая ситуация, - начал Сергей.
Нет, он не подражаем! Что значит у человека интеллигентская "косточка"!
Манера излагать свои мысли - мягкая, доступная, внимательно выслушивает
собеседника, кстати, ни разу не слышал, как ругается Серега! И вместе с тем
не размазня, не "жует сопли". Приятно наблюдать за его манерой разговора.
Умница! И чувствуется, что к нему здесь прислушиваются. Внимательно, а не
показушно выслушивают. Знай наших!
- Старые Атаги по территориальному признаку расположены в Грозненском
районе, а Новые - в Шалинском.
- Это как-то влияет на духов? Они уже стали делить сферы влияния по
территориям? - не выдержал и съязвил я.
- Да нет. Администрация Новых Атагов внешне к нам лояльна. Там бандитов
полно, но они там либо сидят на отдыхе, либо не дергаются и гадят в своем
районе. Там только местные отморозки. А в Старых - арабы. Им кроме их
ваххабисткого учения никто не указ. Вот они и воюют с нами - неверными, и
отступниками, по их мнению, - местными духами.
- М-да, нормальному человеку это не разуметь. - Я почесал лоб. - Что
еще известно?
- В банде около сорока человек. Вооружены стрелковым оружием, возможен
миномет, ну, там мины, гранатометы и много автомобилей, очень мобильны. У
них есть свои люди в Чечен Ауле.
- Тоже арабы?
- Нет, местные "вовчики". Снабжают их информацией о наших передвижениях
и планах.
- Менты "духовские"?
- Скорее всего. - Шеф пожал плечами. - Мы к Атагам только стали
подбираться. Здесь еще до конца не закончили. В "фильтре" полно народа. Там
работы непочатый край, а тут еще и Атаги. Хотя, на мой взгляд, там
"пустышка". С точки зрения закона - преступный элемент, а вот с точки зрения
получения информации - "пусто-пусто", как в домино. Москва, а за ней и
Ханкала, требуют "адресной" зачистки. С наименьшим раздражением местного
населения уничтожать бандитов. Сам знаешь...
- Знаю. Только бы эти бандиты сидели в одном доме и не бегали по
деревне... - Я махнул рукой. - Ладно, задачи поставлены, цели определены...
Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
- Вот и бери Каргатова - будешь отрабатывать Старые Атаги, Разин
займется "фильтром", и то же самое - работать с прицелом по Атагам. Всем
понятно? Во время моего отсутствия командует новый заместитель.
- Пардон, а если не секрет, что стало со старым заместителем? А то меня
терзают смутные подозрения, - вкрадчиво поинтересовался я.
- Ничего. Его просто не было. Ты - первый, и самый главный среди
заместителей, - ответил шеф.
- Где мне расположиться?
- Рядом свободный кабинет. Мы готовились к твоему приезду. Стол, стулья
найдем, ну и кровать. Не найдем - возьмем у военных.
- Автомат дашь, начальник?
- Автомата нет, надо поговорить с военными, сам с особистами переговори
- хорошие мужики, может, что и получится.
- Идем. Я покажу, что к чему, - потянул меня на выход Каргатов.

Серега завел меня в соседний кабинет, таблички не было. Но по размерам
он был меньше, чем у начальника. Стол канцелярский, стул. Топчан, накрытый
одеялом. И больше ничего. Понятно.
Я открыл стол и обнаружил там несколько листков бумаги, пару толстенных
"амбарных" книг - чистых. Жаль, могли и оставить план зимнего наступления!
Фломастеры нашел. Попробовал, пишут! Тут же на своей двери написал
"Заготконтора "Рога и копыта". Фломастеры передал Сергею. Он рисует.
- Ты в своем стиле, - заметил Серега.
- Постоянство вкуса - постоянство характера. А давай напишем: "Киса и
Ося были тут!" Ну, давай, показывай, что к чему здесь. Пойдем знакомиться с
местными достопримечательностями.
- Пешком пойдем или поедем?
- У нас тут есть машины? - удивился я.
- Есть. "Шестерка", два УАЗика, один - "буханка" и нормальный, и
ГАЗ-66.
- Откуда такое сокровище?
- Шеф насобирал. Что-то на Ханкале урвал, когда централизованные
поставки были, что-то военные подарили, что-то само прибилось.
- У военных взял? - я был удивлен - Это же надо. Уважаю. Молодец!
Что-то у военных взять?
- Ну, пошли, покажу тебе Чечен-Аул, потом к особистам сходим, к военным
и ментам местным. Хотя к ментам ходить не стоит. Клятвенные обещания помочь,
братание, прижимание рук к сердцу. И толку ноль.
- Здесь что, уже постоянный райотдел?
- Был временный, а сейчас - постоянный, - пожал плечами Каргатов.
- А ты где расположился? - спросил я.
- Рядом. - Сергей повел меня к себе.
Через коридор, ближе к выходу располагался кабинет Каргатова. Чуть
меньше моего, но почти весь был уставлен книгами. Именно уставлен, а не
завален. Заметив мой недоумевающий взгляд, он пояснил:
- В школьной библиотеке забрал. Бойцы печки ими растапливали, я их не
осуждаю, надо солдату обогреться. Но книги жалко. Сберег, потом ребятишкам
местным пригодится. Чем больше они будут читать книг, тем меньше дурных
мыслей им в голову полезет. Да и сам читаю. Знаешь, некоторые книги из
школьной программы перечитываю, и постоянно очень много нового открываю.
Перечитал "Войну и мир", представь - совершенно другое восприятие. Наткнулся
у Толстого на "Песню про сражение на реке Черной 4 августа 1855 года". И
понимаешь, Саша, как будто вчера написано. Очень актуально звучит.
Рекомендую.
- Много ты себе оставил, Серега! - я с уважением посмотрел на стопу
книг, которую Каргатов отложил себе для чтения. - А когда успеваешь?
- Сплю мало. По два-три часа. Читаю, а когда глаза устают - свет здесь
тусклый, наброски делаю. - Он показал на стол, там лежали бумаги, покрытые
набросками пейзажей, как местных - с горами, так и наших, сибирских.
Узнал очертания часовни Красноярской (для непосвященных - на
десятирублевой купюре изображена), церквей, Управления. И тут же лежали
наброски портретов. Здесь и Мячиков был, и Разин. Были эскизы портретов
сотрудников Красноярского Управления.
- Это Рыбников Валера взял с меня обещание, что когда вернусь, то
должен обязательно нарисовать портреты всех сотрудников Отдела. Вот и
тренируюсь. Представляю, как удобнее человека нарисовать, чтобы подчеркнуть
не только его внешность, но и отразить его духовную сущность.
- М-да, обещания надо выполнять. Ну, и как получается? -
поинтересовался я.
- Не знаю, пока ищу, думаю. А ты как считаешь?
- Я не художник, но, на мой взгляд, очень похоже. - Я взял набросок
портрета Сереги Брнова - начальника Отдела Каргатова. - Знаешь, одно лицо.
- Я рад, что тебе понравилось.
- Меня нарисуешь?
- Обязательно!
- А это что? - я поднял книгу, в ней было много закладок. - Коран? Тебе
это зачем? - я был удивлен, открыл на одной из закладок, почитал. Ничего не
понял, закрыл книгу. - Почем опиум для народа?
- Чтобы понять противника надо знать, чем он вооружен. - Сергей взял у
меня книгу и положил на стол.
- Ну и что, понял? - мне было любопытно.
По возвращении из первой командировки в Чечню сам хотел прочитать
Коран, чтобы понять чеченцев, но все руки не доходили, а тут Серега читает
его. Уважаю. Серьезно подходит к проблеме.
- Нет, Саша, если честно, то не понял, - признался Каргатов. - Очень
много постулатов, что проповедуют и христианство, и конфуцианство. Но то,
что творят мусульманские фанатики по всему миру, не вписывается ни в какие
ворота.
- Не ломай голову, Серега, - я похлопал его по плечу, - всякая
религиозная книга, будь то Тора, Библия или Коран - не руководство к
действию, а лишь религиозно-философский трактат, который подобно маяку
указывает путь, по которому следует идти. Не более того. Каждый читает ее
по-своему. И трактует на свой лад. Посмотри, сколько течений в христианстве.
И все лишь потому, что кто-то что-то там свое усмотрел. То же самое и в
Коране. Не бери в голову.
- Да, Александр, ты прав, религиозная книга - это не воинский Устав.
- Кстати об армии. Поедем к особистам?
- Поехали!

Мы по периметру объехали Чечен-Аул. Деревня как деревня. В центре и на
южной окраине дома побогаче. Все в этом мире относительно.
Так, например, в Сибири эти дома были бы приняты за хоромины. Не у
всякого богатого бизнесмена в Красноярском крае есть трех-четырехэтажный
особняк, а тут - сплошь и рядом.
Но, с другой стороны, по московским меркам - это лачуги.
В школе располагался штаб сводного полка внутренних войск. Окопы,
бетонные ограждения, мешки с песком, напротив прохода в школьный двор - БТР.
На крыше школы - пулеметные гнезда.
В глаза бросается надпись: "Моджахед, целясь в меня, вспомни, что я
могу и сдачи дать". Я обратил на нее внимание Каргатова. Он тоже усмехнулся.
- Знаешь, Саша древние говорили: "Если ты думаешь, что ты
всматриваешься в пропасть, знай, что это может, пропасть всматривается в
тебя!" Кажется так.