Миронов Валерий. Охота на "Шейха" (Чечня, Толстой-Юрт)

Выстрелов и разрывов не слышно. А сердце бешено колотится, в горле
пересохло. Смотрю на часы. Светящиеся стрелки "Командирских" часов
показывают три тридцать семь. Кому не спится?
Спал по военному, в штанах и куртке; сунул ноги в ботинки, ремень на
пояс, потом куртку застегну. Вышел в коридор. Тусклый свет от лампочки
резанул по глазам. Закрыл рукой. Черт, что такое? Народ бегает такой же
сонный и чумной. Начальник кричит, чтобы мы все одевались и двигали на
"фильтр".
- Стой, шеф! - Я остановил своего начальника за рукав. - Объясни в чем
дело?
- Твой задержанный сбежал! Вот в чем дело! - выпалил он мне в лицо.
- Он такой же мой, как и ваш, - парировал я. - А подробности?
- Не знаю, едем на место происшествия. Особисты уже там!
Мы с Каргатовым сели в "нашу" "шестерку" и поехали. Народу там уже было
много. Шума много, толку мало. Не люблю в работе шум. Отвлекает и привлекает
чужое внимание.
Мы бесцеремонно прошли сквозь толпу военных, милиционеров - как наших,
так и чеченских.
На входе в подвал лежал тот самый боец, что нес службу по охране
задержанных. Лежал на спине, прижав руки к горлу. На лице и в широко
распахнутых глазах был запечатлен ужас.
Горло у солдата было перерезано широким махом. Кровь залила весь
бушлат. Автомата не было. Поясной ремень перерезан, подсумка с запасными
рожками тоже нет.
Запомнился почему-то окурок. Солдат только прикурил, и тут же его
настигла смерть. Только самый кончик сигареты был обуглен. Потом сигарета
выпала изо рта и была залита кровью. Черт его знает почему, но вот именно
сигарета запала в память. Видимо, вспышка от спички, когда прикуривал,
отвлекла внимание часового, он и не заметил опасности.
- Гля! А ведь я предупреждал бойца, чтобы не доверял менту духовскому!
- я сплюнул.
- Предупреждал, - подтвердил Серега.
Он тоже был хмур. А чего радоваться? Сценарий был понятен еще до того,
как спустились в казематы. Мент зарезал бойца. А потом вместе с бандитом
сбежал. И теперь надо искать и мента и бандита. И то, что начальник позвонил
на Ханкалу и доложил о поимке преступника, числящегося в федеральном
розыске, - упущение. И за это полагается взыскание. Здесь, на войне,
взыскание не объявят, но длинные нотации обеспечены. Плюс надо писать план
по поимке беглецов. Потом этот план выполнять, и отчитываться за проделанную
работу. А это отрыв сил и средств от основной цели - банды арабов в Старых
Атагах. Мрачная перспектива.
Теперь этот подвал казался еще более мрачным, чем несколько часов
назад. Возле пустой камеры топтались Молодцов и Гаушкин. Им еще хреновей,
чем нам. Тем более, что они уходили последними.
- Здорово!
- Виделись уже, - мрачно ответил Володя Гаушкин.
- Ментяра перерезал горло бойцу, а сам прихватил духа, солдатский
автомат и растворился в темноте. Так?
- Так, - подтвердил Молодцов. - к гадалке не ходи, и так все ясно. Гля!
Надо было и мента тряхануть!
- Или на крайний случай заменить его! - буркнул Серега.
- Э, да что говорить. Солдата уже не вернешь. Бандитов много в Чечне,
еще поймаем. А вот его уже нет, - я в очередной раз сплюнул под ноги.
Жалко мальчишку. Расслабился, повернулся спиной к бандиту. Думал, что
если чеченец сражается на нашей стороне, то он товарищ. Оказывается, что
нет. Враг в нашей форме и не более того. Комок поднялся к горлу, слезы
стояли в глазах, и дыхание остановилось. Нелепейшая смерть в девятнадцать
лет. И не в бою, а вот так - ножом по горлу. И сигарета... Почему мне в
память врезалась именно эта сигарета, пропитанная кровью? Белая бумага стала
красной, а желтый в крапинку фильтр стал бурым.
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Хотелось отомстить за солдатскую
смерть. Душно в этом подвале, я рванул бушлат, а затем и куртку на груди.
Душно мне. Вытер испарину со лба.
Посмотрел на Каргатова, тот тоже стоял расстегнутый и тяжело дышал. На
ресницах блестели капельки влаги. То ли слезы, то ли пот. Мы поняли друг
друга без слов.
- Ну, что у вас? - раздался за спиной голос начальника.
Мы вкратце доложили обстановку. Он и сам, как опытный, все понял.
Отправили БТР к дому милиционера. Надежды было мало, что застанем его дома.
Так, на всякий случай.
Обыск не много дал. Но были и интересные моменты. Самый первый сюрприз
ожидал нас, когда захотели открыть дверь.
Благо, что все подобрались опытные мужики и привязали за ручку веревку,
дернули. Тут же раздался взрыв. Граната Ф-1.
Дверь вынесло. Начинавшийся пожар потушили. В доме на чердаке нашли
радиостанцию. В подвале пару килограммов взрывчатки разного вида. И пластид,
и тротил и тол. Около десятка гранат. Сломанный, непригодный к стрельбе
автомат. Патронов к нему около трех сотен. И большой нож по типу мачете. На
его деревянной ручке были видны специально сделанные зарубки в количестве
одиннадцати штук. После недолгих дебатов пришли к выводу, что каждая зарубка
- чья-то жизнь. Много крови этот гад у нас попил. И вот так спокойно ушел
из-под носа.
Рядом с нами крутились чеченские милиционеры, они цокали, качали
головами, клялись аллахом, что ничего не знали. И вообще этот бандит всегда
держался от них в стороне. Какой-то, мол, он странный был.
- Ага, странный! Странно, что вас вообще одели в милицейскую форму и
дали оружие! - не выдержал Каргатов.
- Спокойно, Серега, спокойно! - я вывел его на улицу. - Дыши, Сережа,
дыши!
А у самого чесались руки, чтобы расстрелять от всей своей широкой души
этих оборотней. Веером от бедра из автомата, пока патроны не кончатся, и
затвор сухо не щелкнет. Ведь не был я таким кровожадным в первую
командировку. Хотя и принимал участие в засадах и сам в засады попадал. Но
тогда враг был врагом, а не оборотнем. Доверять нельзя, нож в спину всадят.
Даже не в спину, а по горлу.
- Надо отомстить. Надо обязательно отомстить! - шептал Серега,
подставляя грудь ночному зимнему ветру.
- Надо с Атагами разобраться, Сережа, а потом уже и мстить можно.
Нельзя, чтобы он увлекся идеей мести, из этого, как правило, ничего
доброго не выходит.
- Во время допросов этих оборотней, - он кивнул головой на дом, - можно
и прощупать кого-нибудь по поводу вербовки. Как пить дать, там пара-тройка
пособников есть.
- Ну, вот видишь, ты уже начал разумно мыслить, - я хлопнул его по
плечу. - А когда с Атагами разберемся, то обещаю, займемся и местью. Не
казни себя так, Сережа. Что ты мог сделать?
- Мог настоять, чтобы сменили милиционера на посту.
- На основании чего? Ты же опер. Нужны факты, а не предположения. Твои
домыслы к делу не подшить. Мне тоже его морда не понравилась, а дальше что?
- Пока будем искать факты, они мальчишек будут резать, - зло ответил
Серега.
- Во-первых, этот покойный мальчишка сам виноват. Вместо того чтобы
нести службу, бегал курить. А это запрещено. Во-вторых, хочешь крови -
автомат есть, иди расстреляй всех чеченских ментов, что в доме. Ну? Хватит
сопли жевать, работать надо!
- Что делать? - не понял Серега.
- Работать! - как можно жестче ответил я ему. - А для начала я бы
выспался. Но не получится!
- Допрашивать начнем?
- Именно, по горячему. Нас четверо, двое особистов. Шесть человек.
Ментов человек двадцать. На каждого чуть больше трех человек. На каждого по
часу-полтора. К обеду управимся. К тому времени подъедет начальство,
прокуратура, так что спать нам с тобой сегодня не придется. Кофе есть?
- Чего? - Серега был еще в плену своих эмоций.
- Кофе, чтобы не спать. Вливаешь в кружку стопку водки, конька все
равно нет, а потом допрашиваешь. Догоняешь?
- Кофе есть! - Серега уже настроился по-боевому. Ему хотелось поскорее
начать допрашивать чеченских милиционеров. Наверное, полагал, что удастся
достать этого оборотня.
- Сережа, ты не забывай, что самое главное - добыть разведанные по
Атагам. Прощупывай, вербуй. Обещай золотые горы, нам надо задачу выполнить,
все, что реально выполнить из твоих обещаний - сделаем.
- Я понял, Саша, - он кивнул головой. - Сделаем их! Давай!
В коридоре столкнулись с нашим шефом.
- Ну, что думаете? - спросил он.
- Допрашивать надо, колоть. Всем вместе, включая особистов. Если кто
нащупает кого-то причастного к этому побегу, то наваливаемся всей толпой, и
колем до самой задницы. И самое главное - выуживаем информацию по Атагам,
ищем кандидатов на вербовку.
- Правильно говоришь. Времени мало осталось! Уже пять часов! - шеф
посмотрел на часы. - За работу!
Мы собрали всех чеченских милиционеров. Они себя очень неуютно
чувствовали под взглядами и прицелами военных. То, что думали солдаты и
офицеры, ясно читалось на лицах.
Некоторые солдаты задирали чеченцев. Это не было явно, исподтишка. Не
знаю, как там насчет ауры, но обстановка в доме была крайне напряженной.
Взрывоопасной. Наше вмешательство было кстати.
Горячие, гордые, по крайне мере - они таковых из себя строили,
чеченские парни тоже были готовы схватиться за оружие.
Менты сели в свои машины, мы - в свои. Особисты с нами в "шестерке"
поехали на "базу".
Сразу распределили всех по комнатам. Солдатам, которые нас охраняли, мы
наказали, чтобы милиционеры не общались между собой. Начальник взял на себя
начальника чеченских милиционеров, я - заместителя. Остальные - рядовых.
Зашли в мой кабинет. Я не стал закидывать постель одеялом. Не хватало
еще, чтобы он подумал, что я смущаюсь своего бардака. Не дождешься.
Оглянулся. Милиционер шел следом. Меня и раньше настораживало что-то в его
походке, теперь я осознал, что конкретно. Шаг. Как он ставил ногу. На полную
ступню. Нормальный человек ходит с пятки на носок, а этот сразу ставит
ступню. И это уже привычка. Получается, что ходит он на полусогнутых ногах,
даже слегка пригибаясь.
А кто так ходит? Правильно, лишь тот, кто привык ходить очень осторожно
- по лесу. Чтобы не хрустнула ветка, не выстрелил сучок. Даже если это и
произойдет, то приглушится ступней.
Охотник? Может быть, только в Чечне с 1991 года охота ведется только на
одного зверя - человека.
Из стола я достал стопку бумаги. Через пару минут солдат принес стакан
горячего кофе, явственно чувствовалось, что Каргатов туда влил стопку
спиртного. Ай, молодец Серега! Предложил милиционеру, тот отказался. Ну, и
хорошо, нам больше достанется!
Я искоса смотрел на него, мысленно сопоставляя с известными мне
ориентировками. Вот будет смеху, если мне, как Каргатову, удастся изобличить
беглого преступника в милицейском обличии!
Рост сто семьдесят, сто семьдесят пять. Возраст - лет двадцать пять.
Волосы короткие, черные. Лоб большой. "Умник"? Интеллигент? Не похоже.
Лицо круглое, не очень типичное для чеченцев, обычно у них лица
вытянутые. Кожа пористая, похоже, что раньше он страдал от большого
количества угрей, вся кожа как в мелких шрамах от этих болячек. Надо было
раньше начинать половую жизнь и вести ее регулярно.
Брови сросшиеся. Не нравится мне это, но здесь это часто встречается.
Примета такая есть у русских, что если у человека сросшиеся брови, то он
склонен к обману и жестокости.
Нос прямой, тонкий. Глаза. Близко посажены к переносице, на круглом
лице это смотрится не совсем симметрично.
Носогубная линия четко прочерчена, досталось, значит тебе, юноша, в
твоей короткой жизни.
У глаз много морщин. Как глубоких, так и мелких. А на вид тебе лет
двадцать пять. Такие морщины бывают либо у людей в возрасте, либо от
постоянного прищуривания. Зрение у тебя, похоже, хорошее, а вот щуришься ты
оттого, что солнце часто тебе светило в глаза. В горах? Ну, а так же потому,
что часто целился. А в кого мог чеченец целится? Правильно - в наших.
Подбородок округлый. Рот маленький. Уши расположены высоко. Умный, значит.
Ну-ну, посмотрим.
- Как зовут? - начал я, прихлебывая горячий, сладкий, пахнущий горячей
водкой кофе.
- Лейтенант милиции Магомед Асаев. - Он выпрямил спину.
- Ты расслабься, это завтра, вернее уже сегодня, будешь перед Ханкалой
напрягаться, в струнку вытягиваться перед прокуратурой. А они умеют душу
мотать. Будешь им придумывать историю, почему твой подчиненный убил солдата,
и сбежал вместе с заключенным. А дома хранил взрывчатку, патроны и
радиостанцию. И еще много чего интересного тебя спросят. Кстати, как звали
твоего мента? - я старался, чтобы собеседник расслабился, "запрессовать" его
я всегда успею.
Он не успел ответить, как из соседнего кабинета раздался крик:
- В глаза смотри! - голос Володи Гаушкина.
У каждого своя метода ведения беседы. Я усмехнулся, глядя, как "мой"
Асаев вздрогнул. Привыкай. Я - "добрый", а вот Гаушкин - "злой". Могу и ему
тебя передать. Прихлебнул кофе - хорош, не хуже, чем с коньяком.
Вспомнилось, как перед командировкой, в нарушение всех инструкций,
коллеги по отделу накрыли стол в кабинете, и пахло хорошим коньяком. Тогда
Саня Иванченко мне посоветовал, чтобы я, перед тем как "давить" на
собеседника, дал ему шанс выговорится. Иванченко год возглавлял
пресс-группу, мы за это его звали "товарищ Геббельс"... И что такого
казалось бы - вспомнил запах коньяка? А вот, что всплыло в памяти.
Интересно.
- Как звали твоего подчиненного?
- Артур Хамзатов.
- Что тебе известно о нем. Расскажи, кто он такой. Как появился у вас.
Может, вместе воевали?
Он бросил на меня быстрый взгляд исподлобья, и снова уставился в пол,
под ноги. Так и хочется заорать, подобно Гаушкину: "В глаза смотреть, сука!"
- Родился Хамзатов... - начал он скучным голосом.
- Не то, - перебил я его. - Это все я возьму в его личном деле. У него
же есть личное дело?
- Есть, - тот кивнул.
- Ты расскажи мне, откуда он пришел. Кто его привел. Вы вместе в одной
банде воевали? - голос я не менял, ждал его реакцию.
- Я не воевал! - он встревожился.
- Не воевал? - переспросил я.
- Нет.
- Ну да ладно, расскажи мне о нем, о себе, что вас связывало. Вы же
друзья были, - с нажимом сказал, а не спросил я.
- Мы не друзья были! - быстрый ответ, слишком быстрый.
- Ты куртку-то сними, у нас здесь не холодно, - предложил я.
- Да я так посижу.
- Да ладно, сними, - настаивал я.
Не знаю почему, но что-то меня насторожило. Он периодически
дотрагивался до левой стороны. Не часто, но как будто проверял, на месте ли
что-то там или нет.
- Зачем? - он снова невзначай дотронулся до кармана.
- Хочу посмотреть, что у тебя в кармане лежит. Вот там, - я показал
пальцем на его левый карман.
- Ничего, - он поплотней запахнулся.
- Я ничего не буду отбирать, просто покажи.
Он встал и распахнул теплую куртку. Ничего.
- Вторую куртку, - потребовал я.
Он потоптался и с большой неохотой расстегнул ее. В левом нагрудном
кармане что-то зеленело.
- Достань!
- Это не мое! Это покойного брата! - начал он оправдываться.
- Показывай.
Он достал - повязка воина Аллаха, или как она там называется. На
зеленой головной повязке изображены арабские письмена. И бурые пятна. Похоже
на кровь.
Не знаю, что именно там написано, но подозреваю, что что-то типа "Got
mit uns". "С нами Бог" - так писали немецкие оккупанты на пряжках ремней, а
тут на лбу нечто подобное.
В наших глазах эта повязка была серьезным обвинением, значит, воевал
против нас. И не просто, а идейный дядя. Не просто патриот, а религиозный
фанатик. Посмотрим.
Я не скрывал своих эмоций, он прочитал все на моем лице.
- Это моего брата! Его убили! - начал он оправдываться.
- А ты пошел в милицию, чтобы отомстить за него? Так? - голос мой
звучал зловеще.
Тут я уже не играл. Мне было почти все ясно.
- Нет! Мой отец был в оппозиции, а после 1996 года, когда вывели
войска, мы не воевали, сидели дома, скот разводили, - милиционер был
испуган. - Это мой двоюродный брат пошел воевать, и его убили. Я самый
старший, поэтому должен отомстить! Я ношу повязку, иначе меня тейп не
поймет. Родственники не поймут, - теперь он был готов расплакаться.
Никогда не видел плачущего чеченца, интересное, наверное, зрелище!
- И дальше что? - я "давил" его.
- Ну, вот я и ношу повязку, - он смотрел преданно в глаза. - Аллахом
клянусь, я не убивал никого из русских!
По прежнему опыту знаю, мусульманин клянется - обманет.
- Знаешь что, мой юный друг! Я хотел бы тебе поверить, но не могу!
Сейчас приедет прокуратура, и я тебя сдам. Улик косвенных более чем
достаточно! Поедешь, мил человек, на "фильтр", сначала на Ханкалу, а затем -
в Чернокозово. Ты ведь многих конкурентов своего тейпа или просто личных
недругов отправил по тюрьмам местным, да российским. Так что они тебе счетец
выкатят. Не оплатишь. А можно проще. Сейчас вызываю бойца с автоматом,
приказываю ему, чтобы он тебя стерег, и отдаю ему повязку вот эту. Дальше
знаешь, что будет? - я закурил и выпустил ему струю дыма в лицо, потом
перегнулся через стол, схватил за край куртки, подтянул к себе. Глаза в
глаза, нос к носу. - Знаешь, что потом будет? - я кричал ему в лицо.
Он оглох от моего крика, побледнел, обмяк.
- Говори, знаешь? - снова заорал я, удерживая, не давая сползти со
стула.
- Да, - пересохшими, внезапно побелевшими губами прошептал он.
- Тебя убьют при "попытке к бегству", - продолжил я.
Оттолкнул милиционера на спинку стула, сам откинулся на свой, затянулся
и выпустил струю дыма в потолок. А вот теперь, господа присяжные заседатели,
наступает кульминационный момент!
- В зависимости от времени, которое будет в распоряжении у солдат, они
могут тебя порезать на кусочки, накрошить в соломку или распустить на лапшу.
Не будет времени - просто пристрелят как собаку. Труп выбросят в реку, чтобы
рыбы жрали. Ты будешь толстым, раздувшимся, зловонным, обглоданным,
скользким трупом. Река вынесет тебя вниз по течению, тело твое запутается в
тальнике и будет там крутится по течению еще несколько дней. И вороны будут
жрать и терзать тебя. И по их кружению обнаружат труп неизвестного в
милицейской форме. И найдут тебя не скоро, и не похоронят тебя по
мусульманскому обычаю. И не попадешь ты в рай. Фу, мерзость! - я так
живописал эту картину, что самому стало противно. - Эй, боец! Охрана! -
заорал я во всю мощь своих неслабых легких.
- Послушайте! - начал лепетать мой кандидат на вербовку.
- Слушаю вас! - открылась дверь, на пороге стоял наш солдат с
автоматом.
На лице было написано, что готов он выполнить любой мой приказ в
отношении задержанного, видимо, мои крики он тоже слышал и догадывался, что
сейчас я могу отдать этого иуду в форме ему на растерзание. А после смерти
своего сослуживца, а может и друга, он сделает все. Месть, месть, месть. Ни
тени страха, ни тени сомнения, никаких угрызений совести. И по ночам, если
приедет домой, не будет сниться ему этот порванный на куски за своего
товарища мент. Не будет.
И все это прочитал не только я, но и мой собеседник. Он смотрел на меня
умоляющими глазами.
- Ладно, иди пока погуляй, - я отпустил солдата.
При этом боец кинул такой красноречивый взгляд на мента, что тот еще
больше съежился на стуле.
- Что дальше? - спросил я голосом полным металла. - Ему в случае чего
объявят выговор. А выговор - не триппер, повисит да отвалится. Так что? - я
кивнул головой на дверь, а за ней ждал охранник, который мог через секунду
стать конвоиром. А то и членом расстрельной команды.
- Что вам надо? - хриплый голос - кажется, что это сказал ветер, так
тихо.
- Немного. Старые Атаги. Это первое. Второе - Новые Атаги. Третье -
местные. Чечен-Аул. И какую роль ты в этом играешь. - Я был спокоен и
уверен, теперь он от меня никуда не денется. Это мой агент, и псевдоним у
него будет "Махмуд"! Почему именно такой? Не знаю. Сначала пришло в голову
Мухтар, но слишком обидно, а поэтому будет созвучно - Махмуд. "Махмуд,
поджигай!"
- Русский знаешь?
Кивок.
- Вот тебе ручка, вот бумага, пиши. Подробненько, а потом я тебе
вопросы уточняющие и наводящие буду задавать.
- А может, не надо писать? - в глазах у него такая тоска смертная. - Я
и так все расскажу.
- Надо, надо. Для меня это страховочка, что ты никуда не денешься. От
бумаги вечностью веет! - любимая поговорка чекистов всех времен и народов. -
Торг здесь не уместен!
Он начал писать. Смахивая пот, вытирая руки о штаны ежеминутно, иногда
поднимал глаза к потолку, ища там ответ. Лист, другой, третий. Я налил ему
воды, он с жадностью выпил.
Как только был закончен первый лист, я взял и начал его читать.
Интересно, очень даже интересно.
По его словам выходило, что в Старых Атагах Шейх не только вел
переговоры с арабами, а уже произошло объединение. Об этом ушло донесение в
штаб-квартиру "Братья-мусульмане", где нашло горячую поддержку и одобрение.
А значит, скоро пойдет целевое финансирование. И готовится не что-нибудь
мелкое, а захват Чечен-Аула. Для этого с боевиками, которые в Новых Атагах,
Чечен-Ауле, Шали, ведутся переговоры о перегруппировке сил и средств под
единое командование Шейха. Общая численность предположительно
пятьсот-семьсот человек. Наступление - через месяц.
Базируется сам Шейх по такому-то адресу. Но это не точно. У него три
дома. В одном доме точно живет араб-боевик. Местный мулла поддерживает
бандитов и призывает всех жителей села вступать на тропу борьбы с нами.
Значит, поддержки духовенства мы лишены. А старейшины? Эти ничего не решают.
Но в случае конфликта, как всегда, будут защищать бандитов. Типа, да, мы
ссоримся, но это наши, чеченские разборки, и русским здесь делать нечего.
Потом я взял с него подписку о сотрудничестве. Юридической силы она не
имеет абсолютно никакой. Но психологическое влияние имеет огромное. Плюс
страховка на тот случай, если юноша попытается крутить задом, пытаясь меня
обмануть. Вспомнились слова из песенки: "Тетя Соня, не крутите задом! Это
неприлично, вам говорят!" Нет, у меня определенно ассоциативное мышление. На
каждое событие, фразу у меня сразу всплывает какой-то афоризм или строчка из
песни, кинофильма.
Я объяснил "Махмуду", как мы с ним будем связываться. Способы обычной
связи, способы экстренной связи.
Я отпустил его, а потом опросил еще двоих милиционеров. Я был на
взводе, мне хотелось вербовать еще, получить информацию. Но не получилось.
Они были крестьянами. А может, меня просто обманули?

Каргатов

Мне достался рядовой милиционер. Я сделал себе кофе, влил туда вместо
привычной ложки коньяка целую стопку водки. То же самое сделал и для
Ступникова. Подумал и влил для Саши еще стопку. Он огромный, чтобы согреться
и не спать ему нужна доза побольше.
Вошел милиционер.
На вид лет сорок или около того. Рост немногим более ста семидесяти
пяти. Черные с проседью волосы уложены назад. Видно, что человек тщательно
причесывается, следит за своей внешностью. Лицо интеллигентное. Высокий лоб,
небольшие залысины. Брови черные, широкие, густые - "домиком". Нос прямой, в
профиль напоминает клюв хищной птицы. Уши большие, сломанные неоднократно.
Не уши, а пельмени. Борец? Носогубная складка не выражена. Рот большой. Губы
мясистые. Подбородок тяжелый. Шея накачанная. Плечи мощные, покатые. Точно
борец. Руки большие, на кистях множество мелких шрамов. Ногти короткие,
обломанные.
Впечатление от него было двояким. С одной стороны, было видно, что
человек интеллигентный или старается им казаться. С другой стороны -
обломанные или обгрызанные ногти.
Из других комнат раздавались крики - это мои коллеги кричали на
опрашиваемых. Но они не действовали на моего собеседника. Он сидел спокойный
и невозмутимый, как индеец. Криком его не возьмешь. Матерый мужик. А почему
все еще рядовой милиционер?
Не люблю суеты, не люблю шума и моментальных решений. Здесь нужна
кропотливая длительная работа. Убитого солдата жаль, может и этот демон,
который сидит напротив, тоже причастен к его гибели.
А почему собственно "демон"? Спокоен и равнодушен. Я бы дергался, а у
этого нервная система как у самурая.
- Как вас зовут? - начал я.
- А это имеет какое-то значение? - ответил вопросом на вопрос. Пытается
меня "расшатать", вывести из равновесия?
- Надо же как-то общаться. Как вас называть?
- Иса. - Подумал и добавил: - Иса Гадуев. Автобиографию надо
рассказывать?
- А есть что-то интересное? - Теперь я его вывожу из состояния
душевного равновесия.
- Не знаю, - он пожал плечами. - Вы же можете взять личное дело, и там
найдете, что я и в первую кампанию и во вторую воевал против вас.
Он смотрел спокойно, проверял мою реакцию на его слова.
Я справился с волнением.
- Ну и как - понравилось? - Я закурил, пытаясь скрыть свое волнение.
Ступников наверняка уже "потрошил" бы его. Не получится у меня - отдам
Сашке.
- Как может понравиться война. В 1993 году я уехал в Россию, мы
покупали угнанные машины. Когда ехали через Москву, там был этот штурм
вашего Белого дома - Верховного совета. Там повоевал под руководством
Хасбулатова. В здании много было чеченцев. Мы хорошо постреляли, но силы
были неравны. Потом нас выпустили по системе канализации.
- Как выпустили? - не понял я.
- Очень просто. Договорились с милиционерами, которые штурмовали
здание, ночью передали им деньги, рассказали, где стоят машины, отдали ключи
от них, они нас и выпустили.
- Дальше!
- Приехал домой. Оказывается, кто-то посчитал, что меня убили в Москве,
и разграбил мою квартиру в Аргуне. Родителей убили. Похоронили без меня.
Семьи у меня не было. Я поклялся, что отыщу, кто это сделал.
- Нашел?
- Узнал, но не отомстил, - он вздохнул, очень искренне.
Это было первое проявление эмоций, ему было жалко, что не отомстил.
- Убили без тебя?
- Нет. Был такой полк, сформированный из бывших заключенных.
- Одним из командиров которого был Шейх, - подсказал я.
- Шейх, - подтвердил Иса.
- Неужели сам Шейх забирался в квартиры и убивал людей? Птица высокого