– Я вижу мою маму так же ясно, как вас, – прошептала она.
Кэролайн и Лиза обменялись недоуменными взглядами.
Натали понимала, что должна объяснить им свое поведение, но неожиданно Лиза сама решила разложить все по полочкам.
– До чего же я глупая – только сейчас, наконец, поняла, кто ты. Ну, теперь все ясно, сказала она, хлопнув себя по лбу. – Надо же, слышала, как Джуд целый месяц только об этом и твердит, и читала все бумаги!
– Ты о чем? – На этот раз не поняла ничего Кэролайн.
– Она же и есть жертва несчастного случая с моторкой. Я угадала?
Натали покачала головой.
– Боюсь, что ты знаешь оба мне больше, чем я сама.
– Только то, что было в газетах, ой, не могу поверить, что это, и правда, ты.
– Только тело, но не разум, – улыбнулась Натали.
Кэролайн ужасно обрадовалась.
– А зато ты сейчас вспомнила свою мамочку, и все из-за нас. Ну, какой дурак сказал, что сплетничать – грех?
Лиза посмотрела на Натали очень сочувственно.
– Ты сейчас ничего себя чувствуешь?
– Даже лучше, чем ничего.
Натали все радостнее улыбалась, потому-то воспоминания о матери наводняли ее память, словно русло пересохшей реки. Она отчетливо увидела некоторые события из своей прошлой жизни: рождественские праздники, путешествия, обеды за кухонным столом и еще – ссоры, шумные детские ссоры, которые всегда заканчивались миром, – мама уступала.
Кэролайн и Лиза пришли в сильное волнение.
– ГосподиБоже! – воскликнулаКэролайн. – Ну прямо как «Сибилла» или «Три лика Евы».
– Я не сумасшедшая, – объяснила Натали, – у меня амнезия – потеря памяти.
– Из-за катастрофы? – заинтересовалась Лиза и, не удержавшись, спросила: – А саму аварию ты помнишь?
Натали поспешно замотала головой.
– Нет, не помню. Совсем ничего не помню.
– А почему бы тебе не сосредоточиться и не вспомнить, – посоветовала Кэролайн, – ты хотя бы старалась?
Но Натали не пришлось стараться. Неожиданно подсказанная ей только что мысль привела память в движение. Ей показалось, что в голове у нее то ли начался прилив, то ли зажурчали быстрые речки с водоворотами, которые, превратившись в бурный поток; впадали в озеро, а потом захлестывали лодку, ту самую с тонкой обшивкой и стареньким парусом, а в ней оказался юноша, который отчаянно боролся с ветром.
– Деннис? – Натали снова ощутила дурноту.
Лиза подхватила ее под руку.
– Эй, ты уверена, что нормально себя чувствуешь? Может, тебе вредно так стараться вспоминать?
Они подождали, пока Натали пришла в себя.
– А кто такой Деннис? – опять не удержалась Кэролайн.
Лиза укоризненно покачала головой. Натали успокоилась и улыбнулась.
– Все нормально, Лиза. – Она посмотрела на Кэролайн. – Деннис Паркер – моя первая любовь.
– Так он и попал с тобой в катастрофу?
– Понимаете, я не смогла вспомнить, как все это случилось, да и, честно говоря, этого Денниса я тоже не очень-то хорошо помню. – Посмотрев на обеих девушек, она добавила: – Надеюсь, на сегодня достаточно, представление окончено.
Но, увы, она ошиблась. Натали сумела открыть источник воспоминаний, и вырвавшиеся на волю образы не отпускали ее.
Лиза заметила ее волнение.
– Что такое, Натали, еще что-нибудь?
– Да нет, ерунда, какие-то странные видения, бессвязные и бессмысленные. – Натали сейчас нужен был покой. Ей необходимо было побыть одной. – Сейчас все пройдет, честное слово. Я скоро вернусь. – Она поднялась и вышла из комнаты.
Оставшись одна, она прислонилась к стене. Ей казалось, если она не позволит вырваться на волю теснившимся в ее мозгу видениям, то у нее просто лопнет голова. И потому Натали оказалась совершенно не готовой, когда Адам Бреннер неожиданно выстрелил в нее из своего игрушечного пневматического ружья. Но он как следует прицелился и...
– Бах!
Натали чуть не подпрыгнула до потолка. Отшатнувшись от стены, она с перепугу тяжело опустилась на пол.
– Тетя, эй, тетя...
Семилетний Адам Бреннер стоял над ней с озабоченным видом и, показывая на свое ружье, говорил:
– Оно же ненастоящее.
Натали с облегчением вздохнула, увидав причину своего испуга.
– Ненастоящее? Да, тогда уже легче. Я думала, ты меня застрелишь.
Она поднялась и заставила себя выпрямиться, выстрел из этого ружья оказался в своем роде полезен, как бывает порой полезна пощечина. Выделившийся адреналин вернул ей энергию.
– Простите, что я в вас стрелял. Я играл в ковбоев и индейцев.
– Ладно, дружище, считай, что ты пристрелил настоящую живую индианку.
– Как?
– А вот так, я – индианка, по крайней мере частично. Я полукровка.
Адам очень удивился.
– Вы что, дразнитесь?
– Даю честное слово. Тебе нужны доказательства? Пошли, они там, у меня в столе.
– Доказательства? У вас там что скальпы, и всякое такое...
Натали засмеялась.
– Прости, скальп у меня как раз всего один. Но у меня есть талисман. – Она взяла его за руку и повела за собой по коридору.
– А какой?
– Это такая кукла, которая может вызвать духов.
Они как раз успели завернуть за угол именно в то мгновение, когда из кабинета Джордана вышла Шейла. На ней была кожаная юбка и белая атласная блузка с подложенными плечами.
Кэролайн только что закончила печатать письмо, но, увидев Шейлу, снова уткнулась в компьютер, сделав вид, что никак не может бросить совершенно неотложное дело.
Шейла снова заглянула к Джордану:
– Не забудь, мы сегодня приглашены к Розенбергам. – Для большего эффекта она немного выждала. – Прошу тебя, Джордан, не опаздывай на этот раз, Рэм Розенберг – член отборочного комитета.
Она оглядела приемную:
– Адам? – позвала она.
Кэролайн продолжала печатать.
– Кэролайн, где Адам?
Секретарша пожала плечами.
– Он, наверное, пошел прогуляться.
Шейла взглянула на нее с раздражением.
– Я же просила вас приглядеть за ребенком!
Кэролайн подавила тяжкий вздох. Она здесь работает не нянькой. У секретаря и без того полно дел. Она чуть было не открыла рот, чтоб объясниться, но тут, к счастью, появился Джордан и спас ее.
– Я его отыщу, – сказал он и быстро пошел по коридору.
Шейла свирепо поглядела на Кэролайн, которая была целиком погружена в работу. Девушка третий раз подряд перепечатывала одно и то же письмо, понимая, что в воздухе пахнет грозой.
– Это твоя кукла? – спросил Адам у Натали.
Они сидели за ее столом, и она только что сделала ему индейский головной убор из цветной бумаги. Два бумажных пера торчали у него в волосах.
Натали протянула ему куклу.
– После удачной охоты племя устраивает празднество, чтобы отблагодарить духов. Индейцы использовали каждую часть убитого животного, ничего не выбрасывали. Из шкуры шили одежду, мясо съедали, из костей делали инструменты и украшения.
– А это что, кукла духов?
– Индейцы с помощью таких кукол вызывали духов, – объяснила Натали.
– А сейчас в ней тоже есть дух?
– Иногда мне так кажется. – Натали улыбнулась.
Невдалеке послышался голос Джордана.
– Адам! – позвал он.
– Он здесь, мистер Бреннер.
Джордан заглянул в комнату.
– Тебя ищет мама. – Увидев головной убор, он улыбнулся, – Я смотрю, вы здесь делаете шляпы – у вас не найдется размера побольше?
Натали немного смутилась.
– Она индианка, папа!
– Неужели? – удивился Джордан.
– Ну да, у нее прапрабабушка была из племени шоу-менов.
Джордан захохотал.
– Ты имеешь в виду шаейннов?
Натали изумило, что Джордан с полуслова угадал, что хотел сказать его сын.
– Да, совершенно верно, вы очень догадливы. Может, вы тоже наполовину индеец?
– Если мой папа индеец, значит, и я тоже, – обрадовался Адам.
Наступила немного неловкая пауза. Натали с Джорданом смотрели друг на друга, не находя, о чем говорить дальше. Джордан от смущения поправлял бумажные перья на голове Адама.
Тишину нарушил Адам.
– Эй, пап, а тебе, правда, тоже хочется такую?
Адам вопросительно смотрел на Натали, чтобы понять, готова ли она сделать подарок его отцу.
– Я бы не отказался.
Не прошло и минуты, как с помощью Натали Джордан стал как две капли воды похож на лихого вождя племени шайеннов.
– Добро пожаловать в наш вигвам, белый брат, – пошутила она. Адам был ужасно доволен.
– Вот здорово! Пошли, постреляем в ковбоев, – закричал он и выскочил в коридор, паля что есть силы из своего игрушечного ружья.
– Убивать ковбоев – оказывается, вот чему вы учили здесь моего сына!
– Что поделаешь, – правда жизни.
Они снова замолчали. Натали, глядя на него, думала, какой он смешной в этом головном уборе. Неожиданно яркие вспышки света снова озарили ее память, замелькав еще стремительней, чем в прошлый раз.
Ей казалось, что мысли ее путаются, она не могла выделить главного из всплывающих в сознании разрозненных картинок, и снова Деннис Паркер, почему-то все время Деннис Паркер, представлялся ей. Но ведь он не при чем, но тогда кто же это?
– Нет!
– Нет? – удивился Джордан. – Чего нет?
Натали явно не замечала его.
– Что с вами, Натали?
Он произнес ее имя, и она вздрогнула. Почему собственно ей сейчас было это так важно?
– Натали! – повторил Джордан.
Теперь его образ отчетливо всплыл в ее сознании.
– Как странно, – громко сказала она, – мне вдруг представилось, что когда-то давно я вас уже знала.
– Мне пора идти. – Ей показалось, что он неожиданно ужасно испугался, а это уже было совсем непонятно.
– Простите меня, – произнесла Натали, чувствуя себя ужасно глупо, – я сегодня очень многое вспомнила... а потом все снова как-то ускользнуло...
Джордан поглядел на нее с выражением, которое невозможно было описать словами, и она отвернулась, окончательно растерявшись.
Почему она собственно посвящает чужого человека в свои личные трудности? Она снова взглянула на него.
– Я просто подумала, что знала вас...
– Правда?
– Я не уверена. – Натали понимала, что, вероятно, говорит в эти минуты не менее странные вещи, чем чувствует.
– Все нормально, – сказал он, – я зайду к вам попозже.
Беспокойно оглядываясь, он неловким движением смахнул с ее стола книгу. Они одновременно нагнулись, чтобы ее поднять, но он дотянулся первый, и ее рука легла на его руку.
На этот раз вспышка, ясная как день, а не смутная, как ночное видение, но пока мимолетная, пронзила ее сознание. Она увидела Джордана Бреннера. Он сидел в юридической библиотеке. Нет, не здесь, не в фирме. Это была совсем другая библиотека. Она была больше, чем здешняя, более старая и более людная, а еще к ней вел проход, длинный и темный, словно пещера, где Джордан, обняв ее, горячо целовал.
Натали опустила глаза и увидала, что ее ладонь по-прежнему покоится на его руке, а он, не двигаясь, ждет, чтобы она первая отпустила его.
Натали заметила, что густые темные волосы упали ему на лоб, а разгоревшиеся глаза выражают чувство более сильное, чем простое участие. На голове у него все еще – покачивались дурацкие бумажные перья. Они стояли на коленях, касаясь друг друга. Ее рука сильнее сжала его руку. Он не шелохнулся, хотя она чувствовала, о чем он сейчас думает.
Ей ужасно хотелось, чтобы он до нее дотянулся, обнял и поцеловал. Ей просто необходим был кто-то, кто бы заключил ее в крепкие объятия. Но должен ли это быть Джордан Бреннер?
Вдруг Натали стало очень одиноко. У нее не было никого и ничего, ни дома, ни семьи, ни даже собственного адреса. Она жила одним мгновением, и, возможно, потому сиюминутность бытия была для нее такой важной.
А потом Натали вспомнила, что у него есть жена, мать Адама.
– О, нет, – прошептала Натали и с облегчением убрала руку, напор чувств и воспоминаний ослабел.
Джордан все еще стоял на коленях, а она поднялась.
– Простите меня, – попросила она, – я и сама не понимаю, о чем подумала.
– 3наю, – коротко ответил Джордан. Он встал, положил книгу на стол и, грустно взглянув на нее напоследок, вышел из комнаты.
На Джордане все еще красовался индейский убор, когда его увидала Кэролайн, которая как раз выбрасывала перепечатанные ею семь раз подряд письма. Опасаясь, что в приемной вот-вот снова появится Шейла, предупредительная секретарша сумела вовремя сдернуть бумажные перья с его головы.
23
Кэролайн и Лиза обменялись недоуменными взглядами.
Натали понимала, что должна объяснить им свое поведение, но неожиданно Лиза сама решила разложить все по полочкам.
– До чего же я глупая – только сейчас, наконец, поняла, кто ты. Ну, теперь все ясно, сказала она, хлопнув себя по лбу. – Надо же, слышала, как Джуд целый месяц только об этом и твердит, и читала все бумаги!
– Ты о чем? – На этот раз не поняла ничего Кэролайн.
– Она же и есть жертва несчастного случая с моторкой. Я угадала?
Натали покачала головой.
– Боюсь, что ты знаешь оба мне больше, чем я сама.
– Только то, что было в газетах, ой, не могу поверить, что это, и правда, ты.
– Только тело, но не разум, – улыбнулась Натали.
Кэролайн ужасно обрадовалась.
– А зато ты сейчас вспомнила свою мамочку, и все из-за нас. Ну, какой дурак сказал, что сплетничать – грех?
Лиза посмотрела на Натали очень сочувственно.
– Ты сейчас ничего себя чувствуешь?
– Даже лучше, чем ничего.
Натали все радостнее улыбалась, потому-то воспоминания о матери наводняли ее память, словно русло пересохшей реки. Она отчетливо увидела некоторые события из своей прошлой жизни: рождественские праздники, путешествия, обеды за кухонным столом и еще – ссоры, шумные детские ссоры, которые всегда заканчивались миром, – мама уступала.
Кэролайн и Лиза пришли в сильное волнение.
– ГосподиБоже! – воскликнулаКэролайн. – Ну прямо как «Сибилла» или «Три лика Евы».
– Я не сумасшедшая, – объяснила Натали, – у меня амнезия – потеря памяти.
– Из-за катастрофы? – заинтересовалась Лиза и, не удержавшись, спросила: – А саму аварию ты помнишь?
Натали поспешно замотала головой.
– Нет, не помню. Совсем ничего не помню.
– А почему бы тебе не сосредоточиться и не вспомнить, – посоветовала Кэролайн, – ты хотя бы старалась?
Но Натали не пришлось стараться. Неожиданно подсказанная ей только что мысль привела память в движение. Ей показалось, что в голове у нее то ли начался прилив, то ли зажурчали быстрые речки с водоворотами, которые, превратившись в бурный поток; впадали в озеро, а потом захлестывали лодку, ту самую с тонкой обшивкой и стареньким парусом, а в ней оказался юноша, который отчаянно боролся с ветром.
– Деннис? – Натали снова ощутила дурноту.
Лиза подхватила ее под руку.
– Эй, ты уверена, что нормально себя чувствуешь? Может, тебе вредно так стараться вспоминать?
Они подождали, пока Натали пришла в себя.
– А кто такой Деннис? – опять не удержалась Кэролайн.
Лиза укоризненно покачала головой. Натали успокоилась и улыбнулась.
– Все нормально, Лиза. – Она посмотрела на Кэролайн. – Деннис Паркер – моя первая любовь.
– Так он и попал с тобой в катастрофу?
– Понимаете, я не смогла вспомнить, как все это случилось, да и, честно говоря, этого Денниса я тоже не очень-то хорошо помню. – Посмотрев на обеих девушек, она добавила: – Надеюсь, на сегодня достаточно, представление окончено.
Но, увы, она ошиблась. Натали сумела открыть источник воспоминаний, и вырвавшиеся на волю образы не отпускали ее.
Лиза заметила ее волнение.
– Что такое, Натали, еще что-нибудь?
– Да нет, ерунда, какие-то странные видения, бессвязные и бессмысленные. – Натали сейчас нужен был покой. Ей необходимо было побыть одной. – Сейчас все пройдет, честное слово. Я скоро вернусь. – Она поднялась и вышла из комнаты.
Оставшись одна, она прислонилась к стене. Ей казалось, если она не позволит вырваться на волю теснившимся в ее мозгу видениям, то у нее просто лопнет голова. И потому Натали оказалась совершенно не готовой, когда Адам Бреннер неожиданно выстрелил в нее из своего игрушечного пневматического ружья. Но он как следует прицелился и...
– Бах!
Натали чуть не подпрыгнула до потолка. Отшатнувшись от стены, она с перепугу тяжело опустилась на пол.
– Тетя, эй, тетя...
Семилетний Адам Бреннер стоял над ней с озабоченным видом и, показывая на свое ружье, говорил:
– Оно же ненастоящее.
Натали с облегчением вздохнула, увидав причину своего испуга.
– Ненастоящее? Да, тогда уже легче. Я думала, ты меня застрелишь.
Она поднялась и заставила себя выпрямиться, выстрел из этого ружья оказался в своем роде полезен, как бывает порой полезна пощечина. Выделившийся адреналин вернул ей энергию.
– Простите, что я в вас стрелял. Я играл в ковбоев и индейцев.
– Ладно, дружище, считай, что ты пристрелил настоящую живую индианку.
– Как?
– А вот так, я – индианка, по крайней мере частично. Я полукровка.
Адам очень удивился.
– Вы что, дразнитесь?
– Даю честное слово. Тебе нужны доказательства? Пошли, они там, у меня в столе.
– Доказательства? У вас там что скальпы, и всякое такое...
Натали засмеялась.
– Прости, скальп у меня как раз всего один. Но у меня есть талисман. – Она взяла его за руку и повела за собой по коридору.
– А какой?
– Это такая кукла, которая может вызвать духов.
Они как раз успели завернуть за угол именно в то мгновение, когда из кабинета Джордана вышла Шейла. На ней была кожаная юбка и белая атласная блузка с подложенными плечами.
Кэролайн только что закончила печатать письмо, но, увидев Шейлу, снова уткнулась в компьютер, сделав вид, что никак не может бросить совершенно неотложное дело.
Шейла снова заглянула к Джордану:
– Не забудь, мы сегодня приглашены к Розенбергам. – Для большего эффекта она немного выждала. – Прошу тебя, Джордан, не опаздывай на этот раз, Рэм Розенберг – член отборочного комитета.
Она оглядела приемную:
– Адам? – позвала она.
Кэролайн продолжала печатать.
– Кэролайн, где Адам?
Секретарша пожала плечами.
– Он, наверное, пошел прогуляться.
Шейла взглянула на нее с раздражением.
– Я же просила вас приглядеть за ребенком!
Кэролайн подавила тяжкий вздох. Она здесь работает не нянькой. У секретаря и без того полно дел. Она чуть было не открыла рот, чтоб объясниться, но тут, к счастью, появился Джордан и спас ее.
– Я его отыщу, – сказал он и быстро пошел по коридору.
Шейла свирепо поглядела на Кэролайн, которая была целиком погружена в работу. Девушка третий раз подряд перепечатывала одно и то же письмо, понимая, что в воздухе пахнет грозой.
– Это твоя кукла? – спросил Адам у Натали.
Они сидели за ее столом, и она только что сделала ему индейский головной убор из цветной бумаги. Два бумажных пера торчали у него в волосах.
Натали протянула ему куклу.
– После удачной охоты племя устраивает празднество, чтобы отблагодарить духов. Индейцы использовали каждую часть убитого животного, ничего не выбрасывали. Из шкуры шили одежду, мясо съедали, из костей делали инструменты и украшения.
– А это что, кукла духов?
– Индейцы с помощью таких кукол вызывали духов, – объяснила Натали.
– А сейчас в ней тоже есть дух?
– Иногда мне так кажется. – Натали улыбнулась.
Невдалеке послышался голос Джордана.
– Адам! – позвал он.
– Он здесь, мистер Бреннер.
Джордан заглянул в комнату.
– Тебя ищет мама. – Увидев головной убор, он улыбнулся, – Я смотрю, вы здесь делаете шляпы – у вас не найдется размера побольше?
Натали немного смутилась.
– Она индианка, папа!
– Неужели? – удивился Джордан.
– Ну да, у нее прапрабабушка была из племени шоу-менов.
Джордан захохотал.
– Ты имеешь в виду шаейннов?
Натали изумило, что Джордан с полуслова угадал, что хотел сказать его сын.
– Да, совершенно верно, вы очень догадливы. Может, вы тоже наполовину индеец?
– Если мой папа индеец, значит, и я тоже, – обрадовался Адам.
Наступила немного неловкая пауза. Натали с Джорданом смотрели друг на друга, не находя, о чем говорить дальше. Джордан от смущения поправлял бумажные перья на голове Адама.
Тишину нарушил Адам.
– Эй, пап, а тебе, правда, тоже хочется такую?
Адам вопросительно смотрел на Натали, чтобы понять, готова ли она сделать подарок его отцу.
– Я бы не отказался.
Не прошло и минуты, как с помощью Натали Джордан стал как две капли воды похож на лихого вождя племени шайеннов.
– Добро пожаловать в наш вигвам, белый брат, – пошутила она. Адам был ужасно доволен.
– Вот здорово! Пошли, постреляем в ковбоев, – закричал он и выскочил в коридор, паля что есть силы из своего игрушечного ружья.
– Убивать ковбоев – оказывается, вот чему вы учили здесь моего сына!
– Что поделаешь, – правда жизни.
Они снова замолчали. Натали, глядя на него, думала, какой он смешной в этом головном уборе. Неожиданно яркие вспышки света снова озарили ее память, замелькав еще стремительней, чем в прошлый раз.
Ей казалось, что мысли ее путаются, она не могла выделить главного из всплывающих в сознании разрозненных картинок, и снова Деннис Паркер, почему-то все время Деннис Паркер, представлялся ей. Но ведь он не при чем, но тогда кто же это?
– Нет!
– Нет? – удивился Джордан. – Чего нет?
Натали явно не замечала его.
– Что с вами, Натали?
Он произнес ее имя, и она вздрогнула. Почему собственно ей сейчас было это так важно?
– Натали! – повторил Джордан.
Теперь его образ отчетливо всплыл в ее сознании.
– Как странно, – громко сказала она, – мне вдруг представилось, что когда-то давно я вас уже знала.
– Мне пора идти. – Ей показалось, что он неожиданно ужасно испугался, а это уже было совсем непонятно.
– Простите меня, – произнесла Натали, чувствуя себя ужасно глупо, – я сегодня очень многое вспомнила... а потом все снова как-то ускользнуло...
Джордан поглядел на нее с выражением, которое невозможно было описать словами, и она отвернулась, окончательно растерявшись.
Почему она собственно посвящает чужого человека в свои личные трудности? Она снова взглянула на него.
– Я просто подумала, что знала вас...
– Правда?
– Я не уверена. – Натали понимала, что, вероятно, говорит в эти минуты не менее странные вещи, чем чувствует.
– Все нормально, – сказал он, – я зайду к вам попозже.
Беспокойно оглядываясь, он неловким движением смахнул с ее стола книгу. Они одновременно нагнулись, чтобы ее поднять, но он дотянулся первый, и ее рука легла на его руку.
На этот раз вспышка, ясная как день, а не смутная, как ночное видение, но пока мимолетная, пронзила ее сознание. Она увидела Джордана Бреннера. Он сидел в юридической библиотеке. Нет, не здесь, не в фирме. Это была совсем другая библиотека. Она была больше, чем здешняя, более старая и более людная, а еще к ней вел проход, длинный и темный, словно пещера, где Джордан, обняв ее, горячо целовал.
Натали опустила глаза и увидала, что ее ладонь по-прежнему покоится на его руке, а он, не двигаясь, ждет, чтобы она первая отпустила его.
Натали заметила, что густые темные волосы упали ему на лоб, а разгоревшиеся глаза выражают чувство более сильное, чем простое участие. На голове у него все еще – покачивались дурацкие бумажные перья. Они стояли на коленях, касаясь друг друга. Ее рука сильнее сжала его руку. Он не шелохнулся, хотя она чувствовала, о чем он сейчас думает.
Ей ужасно хотелось, чтобы он до нее дотянулся, обнял и поцеловал. Ей просто необходим был кто-то, кто бы заключил ее в крепкие объятия. Но должен ли это быть Джордан Бреннер?
Вдруг Натали стало очень одиноко. У нее не было никого и ничего, ни дома, ни семьи, ни даже собственного адреса. Она жила одним мгновением, и, возможно, потому сиюминутность бытия была для нее такой важной.
А потом Натали вспомнила, что у него есть жена, мать Адама.
– О, нет, – прошептала Натали и с облегчением убрала руку, напор чувств и воспоминаний ослабел.
Джордан все еще стоял на коленях, а она поднялась.
– Простите меня, – попросила она, – я и сама не понимаю, о чем подумала.
– 3наю, – коротко ответил Джордан. Он встал, положил книгу на стол и, грустно взглянув на нее напоследок, вышел из комнаты.
На Джордане все еще красовался индейский убор, когда его увидала Кэролайн, которая как раз выбрасывала перепечатанные ею семь раз подряд письма. Опасаясь, что в приемной вот-вот снова появится Шейла, предупредительная секретарша сумела вовремя сдернуть бумажные перья с его головы.
23
– Можно спросить вас, доктор Парат, почему я помню отдельные разрозненные эпизоды? Иногда мне кажется, что меня раздробили на мелкие кусочки.
Они беседовали в маленькой, но удобной комнате Натали в реабилитационном центре. Натали даже удалось сделать свое жилище довольно уютным, украсив его разными славными штучками, которые постепенно скапливались, пока она выздоравливала. Их было немного, но все же у нее накопились картинки, которые ей принесла Франческа, появился маленький радиоприемник с часами, и еще нарядное дорогое покрывало от Лауры Эшли, которое ей преподнес Джуд Райкен.
– А вы просто радуйтесь, что начинаете вспоминать, – ответил доктор. – Все придет в свое время.
– Все?
– Надеюсь. – Доктор Парат выключил магнитофон и пощупал пульс Натали, которая лежала сейчас на кровати. Вид у него был озабоченный, и еще немного поколебавшись, он наконец решился поговорить с ней прямо. Не отпуская ее запястья, он сказал: – Мне необходимо узнать у вас кое-что важное.
– Пожалуйста.
– Вопрос весьма деликатный.
Натали почувствовала, что пульс ее учащается, она видела: доктор Парат очень взволнован и не уверен в себе.
– Спрашивайте, что вам надо доктор, не стесняйтесь.
– Молодец, девочка, – сказал он, все еще подбирая нужные слова. Затем, решившись, он повернул ее руку ладонью к себе и указал на тоненький маленький шрам.
Натали, тоже взглянув на него, пожала плечами.
– Наверное, несчастный случай? – предположила она.
Доктор Парат улыбнулся и кивнул.
– Я видел не раз такие шрамы, могу утверждать наверняка что вы порезались, хозяйничая на кухне.
Натали хотела вспомнить, но не могла.
Теперь доктор Парат чуть приподнял ее левую голень и указал на еще один шрам, на стопе.
– Уверен, мама отругала вас за то, что бегали босиком.
Натали засмеялась.
– Что все это значит? История ранений и ссадин в жизни Натали Парнелл?
Доктор не засмеялся, хотя обычно охотно реагировал на ее шутки. Сейчас ему, похоже, было не до смеха.
Он еще раз взглянул на нее и, медленно дюйма на три закатав кверху ее рубашку, показал что-то внизу живота.
– А вот этот рубец произвел на меня потрясающее впечатление. Я восхищен искусством хирурга – его почти невозможно разглядеть. Техника превосходная.
– Аппендицит?
– Нет, ваш аппендикс при вас.
Натали продолжала гадать дальше.
– Желчный пузырь?
– Внутренние органы у вас в полном порядке.
– Может, я споткнулась и упала на что-нибудь острое?
– Нет, здесь не несчастный случай, разрез был сделан специалистом. – Достав папку для бумаг, он показал ей медицинскую карту. – Я надеюсь, вы готовы меня выслушать.
Натали не могла понять, к чему ей следует быть готовой, но, на всякий случай, насторожилась.
– Когда вы впервые попали в эту больницу, вас очень тщательно обследовали.
– Понимаю.
– Более чем тщательно. – Он взял карту и перелистал страницы. – Такого шва у вас не было, когда семь лет назад вас привезли сюда. Я знаю, что говорю, потому что у нас есть фотографии сделанные Джудом Райкеном для его фирмы, которые понадобились, чтобы уладить юридические вопросы.
Натали задумалась.
– Со мной могло что-то случиться в санатории.
– В записи о вашем поступлении в санаторий этот рубец уже упомянут. В промежутке между пребыванием в больнице и санаторием вы подверглись операции. – Он замолчал, чтобы дать ей подумать. – Натали, я рассказываю это сейчас потому, что хочу попробовать сделать так, чтобы вам удалось побыстрей все вспомнить самой.
Натали начинала понимать, что он настроен серьезно, куда серьезнее, чем бывало прежде. Она посмотрела на рубец и потрогала его пальцами. Он был гладкий на ощупь и почти незаметный, как едва видимые карандашные штрихи. Она посмотрела на доктора.
– А при какой операции делают подобный разрез?
– Вот я и хочу загипнотизировать вас и узнать.
Натали издала забавный смешок.
– Загипнотизировать... меня? Я думала, гипноз – это просто фокус.
– Нет, иногда он бывает очень полезен.
– Только вы должны обещать, что не заставите меня кукарекать.
На этот раз он засмеялся, но лицо его осталось серьезным.
– Если вы не против, на сеансе будет присутствовать доктор Роузен. Я говорил с ней сегодня, она поддерживает мою идею.
– Договорились. – Натали доверяла Барбаре Роузен, психологу больницы.
– Натали, – предупредил доктор, – вы должны понять – я намерен вторгнуться в область вашего подсознания, поэтому некоторые воспоминания, вырвавшись наружу, могут явиться для вас полной неожиданностью.
– Что это значит?
– Как вам известно, я очень много работал с людьми, перенесшими коматозные состояния.
Натали ждала. Доктор Парат тщательно взвешивал каждое слово.
– Если уж вы решились, доктор Парат, то договаривайте до конца.
– Совершенно справедливо, – покрепче сжав сложенные перед собой руки, он принялся объяснять: – я убежден, что пациенты, находящиеся в коме, могут слышать.
– Могут слышать? Даже будучи без сознания?
– Слух работает, шум проникает в ухо, раздражает барабанную перепонку, слуховой нерв посылает сигнал мозгу, а мозг как магнитофонная пленка регистрирует звуки. Так вот, я хочу прокрутить назад именно эту пленку.
Натали призадумалась.
– Семь лет потеряны, к чему знать, что мне пришлось услышать за все прошедшие годы? Я же все равно спала.
Доктор Парат помолчал. Он еще с минутку подумал, но потом решительно сказал:
– Перенесенные травмы всегда чреваты отдаленными последствиями, причем не только физическими, но и умственными. Как я полагаю, первой травмой такого рода стал несчастный случай...
– А второй – эта странная операция? – спросила Натали.
– Да.
Натали искала и не находила причины для отказа.
– Может, я ходила во сне, или что-нибудь в этом роде? Я семь лет провела в постели, так ведь? Может, я упала с кровати и разбилась?
– А может быть, мы все же попытаемся узнать точно?
– Я понимаю, но все же, что подозреваете вы?
На доктора Парата ее вопросы и подковырки произвели впечатление, и он решил немедля перейти к делу.
– Вы должны довериться мне. Я даю вам слово, что не наврежу вам, не причиню боли. Мне очень важно знать, что вы слышали.
Его тон ее озадачил.
– Что я слышала – о чем и когда?
Парат отвернулся.
– Если мне когда-нибудь понадобится юрист, Натали, то вы будете первой кандидатурой. Доктор Роузен спустится с минуты на минуту. А пока вы можете меня еще поспрашивать, если хотите.
– Я ничего не понимаю, но согласна послушаться вас.
– Хорошо. Только запомните – после сеанса я не стану будить вас, вы проспите целую ночь и можете увидеть множество самых странных снов или подумать, что вам что-то мерещится. Я оставлю магнитофон около вашей кровати, если вы очнетесь, пожалуйста, запишите на пленку все, что сможете запомнить, ладно?
Натали кивнула.
– Давайте начнем, – сказала она, – но запомните, вы обещали – никакого кукареканья.
Инспектор Вольфер сидел в приемной доктора Парата уже два часа. Когда доктор наконец, появился, было заметно, что он взволнован. Достав бутылку, он налил себе почти полный стакан виски и залпом выпил.
– Ну так что у нас там, доктор? Не тяните. – Что у нас там? – Он помотал головой и набрал воздуха. – То, что у нас получилось, войдет в анналы техники гипноза.
– Это грандиозно, доктор, но меня куда больше интересует то, что входит в анналы закона и порядка. Ну что она вам рассказала?
– Она сама ничего не рассказывала, но удалось узнать немало.
– А как?
– Находясь в коме, Натали Парнелл многое слышала, но не вникая в смысл. Но она запомнила достаточно. И, судя по всему, мы с вами натолкнулись на врачебное преступление, похищение ребенка, подделку документов, шантаж и еще кучу всяких прелестей. Лучше даже не думать. – Парат посмотрел на лежавшую перед ним историю болезни Натали: – То, что девушка жива, – самое настоящее чудо.
– А не означает ли это, что я могу добавить к вашему списку предумышленное убийство?
Доктор Парат задумался над тем, что сказал Вольфер и покачал головой.
– И да, и нет. – Посмотрев на инспектора, он нахмурился. – По сути дела – история Натали Парнелл только первая часть преступления.
Вольфер взволнованно подался вперед: – А где вторая?
– Хороший вопрос.
Парат начал подробно объяснять, как он гипнотизировал Натали, и Вольфер слушал его с нарастающим нетерпением. Число совершенных кем-то злодеяний произвело на него сильное впечатление, но, пожалуй, больше всего его поразила вероятность того, что Натали Парнелл дала жизнь ребенку.
– Если я не ошибаюсь, где-то должен быть семилетний мальчик, ее и Джордана Бреннера?
Вольфер присвистнул и откинулся в кресле. Он мгновенно принялся разрабатывать в уме самые разные версии, не исключив и того, что существует некий злодей, который занимается продажей новорожденных детей.
– Возможно, мы имеем дело с врачом, который ворует и тайком продает детей, – сообщил он, в ту же минуту подумав о докторе Лейне – но не исключены и другие варианты.
– Собственно, я подумал о том же, и именно поэтому мы не можем сказать Натали правду. Во всяком случае, пока. Такая новость способна добить ее окончательно.
Решая дилемму, двое мужчин не знали, что подсознание Натали само начинает расшифровывать тайну.
Доктор Парат оказался прав, хотя Натали Парнелл находилась в коме, она многое слышала из того, что происходило вокруг нее в течение последних семи лет. Ее организм пострадал, и каждая травма отпечаталась в глубинах подсознания, не оживавших даже во сне.
Но сейчас все изменилось. С помощью гипноза доктор Парат выпустил на волю призраки, таившиеся в самых потаенных отделах мозга, которым раньше не давала вырваться из укрытия плотная оболочка. Он сумел разрушить укрытие, и видения выпорхнули наружу, как бабочки из коконов.
После сеанса Натали Парнелл не проснулась, и воспоминания на пути к сознанию вторгались в мир ее снов. Сны становились правдивыми, как сама действительность.
В комнате появился человек, и она узнала его.
– Я знаю вас, – попыталась сказать Натали, но слова никак не желали слетать с языка, существуя пока лишь в мыслях.
Комната вдруг исчезла, и Натали очутилась в другом месте. Она разглядела, что симпатичный юрист, Джордан Бреннер, сидит в своем кабинете. Кабинет почему-то был в клубах пара и повсюду кишмя кишели насекомые. Натали видела их странные щyпальцы и нити паутины.
Гигантский жук пытался вонзить изогнутое острое жало прямо ей в шею, а она никак не могла отогнать его.
К ней приблизился Джордан, но, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, насекомое оттолкнуло его. Другие, более мелкие мошки вились и громко жужжали, но она услыхала, что он выкрикнул ее имя:
– Натали-и-и-и!
Потом она плыла по воде. Кровать покачивалась посреди озера, и во рту у нее был шланг, который наполнял ее водой. Ее живот постепенно увеличивался в размерах, и она точно знала, что потом он раскроется.
К ней обращался Джордан:
– Я... просто не могу больше выдержать... видеть тебя каждый день... говорить с тобой и знать, что ты меня не слышишь...
Натали смотрела на него сквозь переплетение странных нитей и трубок.
– Я слышу тебя, это ты меня не слышишь, – ответила она.
Джордан взглянул на нее.
– Если бы ты только могла подать мне знак...
Натали не ответила. Пыталась заговорить, но не могла.
Джордан покачал головой.
– Я уезжаю, мне надо самому во всем разобраться... я люблю тебя, Натали.
– Джордан...
Она лежала совсем беспомощная, душа ее рвалась к нему, и Джордан наклонился, чтобы ее поцеловать.
Но оказалось, что это не Джордан. Когда он подошел ближе, она увидела, что это врач, но почему-то одетый в халат и колпак пекаря.
Кругом собирались люди, тоже мельтешившие и гудевшие как насекомые. Они кого-то ждали, только она не знала – кого.
– Я, наверное, оши6лась, – произнесла Натали.
– Нет, ошибка исключена, живот у вас полный.
Она увидела свой живот, который высился перед ней словно гора.
– Я, наверное, выпила слишком много воды из озера.
Доктор рассмеялся.
– Это не вода, моя милая, посмотрите внимательней.
Она снова оглядела себя и поняла, что доктор прав, дело вовсе не в том, что живот полон воды – перед ней был красивый, огромный именинный торт.
– Я начинаю оперировать.
Натали испугалась.
– Сейчас, прямо при всех?
– Да, сейчас. Я должен прооперировать вас здесь, перед публикой.
– Прошу всех оставаться на местах, пока не закончится представление, – крикнул доктор и огляделся вокруг.
– Где музыканты? – спросила она.
– Это не обязательно, – пояснил доктор. – А теперь не шевелитесь. Сейчас начнется небольшой концерт.
Но тут представление окончилось, и толпа зааплодировала.
«Не успело начаться – и сразу конец», с недоумением подумала Натали.
Все рукоплескали стоя.
Они беседовали в маленькой, но удобной комнате Натали в реабилитационном центре. Натали даже удалось сделать свое жилище довольно уютным, украсив его разными славными штучками, которые постепенно скапливались, пока она выздоравливала. Их было немного, но все же у нее накопились картинки, которые ей принесла Франческа, появился маленький радиоприемник с часами, и еще нарядное дорогое покрывало от Лауры Эшли, которое ей преподнес Джуд Райкен.
– А вы просто радуйтесь, что начинаете вспоминать, – ответил доктор. – Все придет в свое время.
– Все?
– Надеюсь. – Доктор Парат выключил магнитофон и пощупал пульс Натали, которая лежала сейчас на кровати. Вид у него был озабоченный, и еще немного поколебавшись, он наконец решился поговорить с ней прямо. Не отпуская ее запястья, он сказал: – Мне необходимо узнать у вас кое-что важное.
– Пожалуйста.
– Вопрос весьма деликатный.
Натали почувствовала, что пульс ее учащается, она видела: доктор Парат очень взволнован и не уверен в себе.
– Спрашивайте, что вам надо доктор, не стесняйтесь.
– Молодец, девочка, – сказал он, все еще подбирая нужные слова. Затем, решившись, он повернул ее руку ладонью к себе и указал на тоненький маленький шрам.
Натали, тоже взглянув на него, пожала плечами.
– Наверное, несчастный случай? – предположила она.
Доктор Парат улыбнулся и кивнул.
– Я видел не раз такие шрамы, могу утверждать наверняка что вы порезались, хозяйничая на кухне.
Натали хотела вспомнить, но не могла.
Теперь доктор Парат чуть приподнял ее левую голень и указал на еще один шрам, на стопе.
– Уверен, мама отругала вас за то, что бегали босиком.
Натали засмеялась.
– Что все это значит? История ранений и ссадин в жизни Натали Парнелл?
Доктор не засмеялся, хотя обычно охотно реагировал на ее шутки. Сейчас ему, похоже, было не до смеха.
Он еще раз взглянул на нее и, медленно дюйма на три закатав кверху ее рубашку, показал что-то внизу живота.
– А вот этот рубец произвел на меня потрясающее впечатление. Я восхищен искусством хирурга – его почти невозможно разглядеть. Техника превосходная.
– Аппендицит?
– Нет, ваш аппендикс при вас.
Натали продолжала гадать дальше.
– Желчный пузырь?
– Внутренние органы у вас в полном порядке.
– Может, я споткнулась и упала на что-нибудь острое?
– Нет, здесь не несчастный случай, разрез был сделан специалистом. – Достав папку для бумаг, он показал ей медицинскую карту. – Я надеюсь, вы готовы меня выслушать.
Натали не могла понять, к чему ей следует быть готовой, но, на всякий случай, насторожилась.
– Когда вы впервые попали в эту больницу, вас очень тщательно обследовали.
– Понимаю.
– Более чем тщательно. – Он взял карту и перелистал страницы. – Такого шва у вас не было, когда семь лет назад вас привезли сюда. Я знаю, что говорю, потому что у нас есть фотографии сделанные Джудом Райкеном для его фирмы, которые понадобились, чтобы уладить юридические вопросы.
Натали задумалась.
– Со мной могло что-то случиться в санатории.
– В записи о вашем поступлении в санаторий этот рубец уже упомянут. В промежутке между пребыванием в больнице и санаторием вы подверглись операции. – Он замолчал, чтобы дать ей подумать. – Натали, я рассказываю это сейчас потому, что хочу попробовать сделать так, чтобы вам удалось побыстрей все вспомнить самой.
Натали начинала понимать, что он настроен серьезно, куда серьезнее, чем бывало прежде. Она посмотрела на рубец и потрогала его пальцами. Он был гладкий на ощупь и почти незаметный, как едва видимые карандашные штрихи. Она посмотрела на доктора.
– А при какой операции делают подобный разрез?
– Вот я и хочу загипнотизировать вас и узнать.
Натали издала забавный смешок.
– Загипнотизировать... меня? Я думала, гипноз – это просто фокус.
– Нет, иногда он бывает очень полезен.
– Только вы должны обещать, что не заставите меня кукарекать.
На этот раз он засмеялся, но лицо его осталось серьезным.
– Если вы не против, на сеансе будет присутствовать доктор Роузен. Я говорил с ней сегодня, она поддерживает мою идею.
– Договорились. – Натали доверяла Барбаре Роузен, психологу больницы.
– Натали, – предупредил доктор, – вы должны понять – я намерен вторгнуться в область вашего подсознания, поэтому некоторые воспоминания, вырвавшись наружу, могут явиться для вас полной неожиданностью.
– Что это значит?
– Как вам известно, я очень много работал с людьми, перенесшими коматозные состояния.
Натали ждала. Доктор Парат тщательно взвешивал каждое слово.
– Если уж вы решились, доктор Парат, то договаривайте до конца.
– Совершенно справедливо, – покрепче сжав сложенные перед собой руки, он принялся объяснять: – я убежден, что пациенты, находящиеся в коме, могут слышать.
– Могут слышать? Даже будучи без сознания?
– Слух работает, шум проникает в ухо, раздражает барабанную перепонку, слуховой нерв посылает сигнал мозгу, а мозг как магнитофонная пленка регистрирует звуки. Так вот, я хочу прокрутить назад именно эту пленку.
Натали призадумалась.
– Семь лет потеряны, к чему знать, что мне пришлось услышать за все прошедшие годы? Я же все равно спала.
Доктор Парат помолчал. Он еще с минутку подумал, но потом решительно сказал:
– Перенесенные травмы всегда чреваты отдаленными последствиями, причем не только физическими, но и умственными. Как я полагаю, первой травмой такого рода стал несчастный случай...
– А второй – эта странная операция? – спросила Натали.
– Да.
Натали искала и не находила причины для отказа.
– Может, я ходила во сне, или что-нибудь в этом роде? Я семь лет провела в постели, так ведь? Может, я упала с кровати и разбилась?
– А может быть, мы все же попытаемся узнать точно?
– Я понимаю, но все же, что подозреваете вы?
На доктора Парата ее вопросы и подковырки произвели впечатление, и он решил немедля перейти к делу.
– Вы должны довериться мне. Я даю вам слово, что не наврежу вам, не причиню боли. Мне очень важно знать, что вы слышали.
Его тон ее озадачил.
– Что я слышала – о чем и когда?
Парат отвернулся.
– Если мне когда-нибудь понадобится юрист, Натали, то вы будете первой кандидатурой. Доктор Роузен спустится с минуты на минуту. А пока вы можете меня еще поспрашивать, если хотите.
– Я ничего не понимаю, но согласна послушаться вас.
– Хорошо. Только запомните – после сеанса я не стану будить вас, вы проспите целую ночь и можете увидеть множество самых странных снов или подумать, что вам что-то мерещится. Я оставлю магнитофон около вашей кровати, если вы очнетесь, пожалуйста, запишите на пленку все, что сможете запомнить, ладно?
Натали кивнула.
– Давайте начнем, – сказала она, – но запомните, вы обещали – никакого кукареканья.
Инспектор Вольфер сидел в приемной доктора Парата уже два часа. Когда доктор наконец, появился, было заметно, что он взволнован. Достав бутылку, он налил себе почти полный стакан виски и залпом выпил.
– Ну так что у нас там, доктор? Не тяните. – Что у нас там? – Он помотал головой и набрал воздуха. – То, что у нас получилось, войдет в анналы техники гипноза.
– Это грандиозно, доктор, но меня куда больше интересует то, что входит в анналы закона и порядка. Ну что она вам рассказала?
– Она сама ничего не рассказывала, но удалось узнать немало.
– А как?
– Находясь в коме, Натали Парнелл многое слышала, но не вникая в смысл. Но она запомнила достаточно. И, судя по всему, мы с вами натолкнулись на врачебное преступление, похищение ребенка, подделку документов, шантаж и еще кучу всяких прелестей. Лучше даже не думать. – Парат посмотрел на лежавшую перед ним историю болезни Натали: – То, что девушка жива, – самое настоящее чудо.
– А не означает ли это, что я могу добавить к вашему списку предумышленное убийство?
Доктор Парат задумался над тем, что сказал Вольфер и покачал головой.
– И да, и нет. – Посмотрев на инспектора, он нахмурился. – По сути дела – история Натали Парнелл только первая часть преступления.
Вольфер взволнованно подался вперед: – А где вторая?
– Хороший вопрос.
Парат начал подробно объяснять, как он гипнотизировал Натали, и Вольфер слушал его с нарастающим нетерпением. Число совершенных кем-то злодеяний произвело на него сильное впечатление, но, пожалуй, больше всего его поразила вероятность того, что Натали Парнелл дала жизнь ребенку.
– Если я не ошибаюсь, где-то должен быть семилетний мальчик, ее и Джордана Бреннера?
Вольфер присвистнул и откинулся в кресле. Он мгновенно принялся разрабатывать в уме самые разные версии, не исключив и того, что существует некий злодей, который занимается продажей новорожденных детей.
– Возможно, мы имеем дело с врачом, который ворует и тайком продает детей, – сообщил он, в ту же минуту подумав о докторе Лейне – но не исключены и другие варианты.
– Собственно, я подумал о том же, и именно поэтому мы не можем сказать Натали правду. Во всяком случае, пока. Такая новость способна добить ее окончательно.
Решая дилемму, двое мужчин не знали, что подсознание Натали само начинает расшифровывать тайну.
Доктор Парат оказался прав, хотя Натали Парнелл находилась в коме, она многое слышала из того, что происходило вокруг нее в течение последних семи лет. Ее организм пострадал, и каждая травма отпечаталась в глубинах подсознания, не оживавших даже во сне.
Но сейчас все изменилось. С помощью гипноза доктор Парат выпустил на волю призраки, таившиеся в самых потаенных отделах мозга, которым раньше не давала вырваться из укрытия плотная оболочка. Он сумел разрушить укрытие, и видения выпорхнули наружу, как бабочки из коконов.
После сеанса Натали Парнелл не проснулась, и воспоминания на пути к сознанию вторгались в мир ее снов. Сны становились правдивыми, как сама действительность.
В комнате появился человек, и она узнала его.
– Я знаю вас, – попыталась сказать Натали, но слова никак не желали слетать с языка, существуя пока лишь в мыслях.
Комната вдруг исчезла, и Натали очутилась в другом месте. Она разглядела, что симпатичный юрист, Джордан Бреннер, сидит в своем кабинете. Кабинет почему-то был в клубах пара и повсюду кишмя кишели насекомые. Натали видела их странные щyпальцы и нити паутины.
Гигантский жук пытался вонзить изогнутое острое жало прямо ей в шею, а она никак не могла отогнать его.
К ней приблизился Джордан, но, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, насекомое оттолкнуло его. Другие, более мелкие мошки вились и громко жужжали, но она услыхала, что он выкрикнул ее имя:
– Натали-и-и-и!
Потом она плыла по воде. Кровать покачивалась посреди озера, и во рту у нее был шланг, который наполнял ее водой. Ее живот постепенно увеличивался в размерах, и она точно знала, что потом он раскроется.
К ней обращался Джордан:
– Я... просто не могу больше выдержать... видеть тебя каждый день... говорить с тобой и знать, что ты меня не слышишь...
Натали смотрела на него сквозь переплетение странных нитей и трубок.
– Я слышу тебя, это ты меня не слышишь, – ответила она.
Джордан взглянул на нее.
– Если бы ты только могла подать мне знак...
Натали не ответила. Пыталась заговорить, но не могла.
Джордан покачал головой.
– Я уезжаю, мне надо самому во всем разобраться... я люблю тебя, Натали.
– Джордан...
Она лежала совсем беспомощная, душа ее рвалась к нему, и Джордан наклонился, чтобы ее поцеловать.
Но оказалось, что это не Джордан. Когда он подошел ближе, она увидела, что это врач, но почему-то одетый в халат и колпак пекаря.
Кругом собирались люди, тоже мельтешившие и гудевшие как насекомые. Они кого-то ждали, только она не знала – кого.
– Я, наверное, оши6лась, – произнесла Натали.
– Нет, ошибка исключена, живот у вас полный.
Она увидела свой живот, который высился перед ней словно гора.
– Я, наверное, выпила слишком много воды из озера.
Доктор рассмеялся.
– Это не вода, моя милая, посмотрите внимательней.
Она снова оглядела себя и поняла, что доктор прав, дело вовсе не в том, что живот полон воды – перед ней был красивый, огромный именинный торт.
– Я начинаю оперировать.
Натали испугалась.
– Сейчас, прямо при всех?
– Да, сейчас. Я должен прооперировать вас здесь, перед публикой.
– Прошу всех оставаться на местах, пока не закончится представление, – крикнул доктор и огляделся вокруг.
– Где музыканты? – спросила она.
– Это не обязательно, – пояснил доктор. – А теперь не шевелитесь. Сейчас начнется небольшой концерт.
Но тут представление окончилось, и толпа зааплодировала.
«Не успело начаться – и сразу конец», с недоумением подумала Натали.
Все рукоплескали стоя.