– Благодарю вас, доктор Лейн, – повторил Джуд твердо. – Достаточно.
Доктор Лейн медленно поднялся, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Джуд, крепко сжав руки, буквально пронзал взглядом, острым, как лазерный луч, трех своих оппонентов. Пора было переходить к делу. Он протянул руку, взял желтый листок бумаги для заметок, написал несколько цифр и подвинул его на противоположный край стола.
Адвокат взял листок, рассмотрел сперва сам, затем показал клиентам.
– Страховая компания никогда на это не пойдет.
Райкен заговорил теперь мягко, но в его вкрадчивом тоне звучала угроза. Он холодно улыбнулся.
– Думаю, могу смело сказать, что мы не намерены втягивать в это дело страховую компанию. Они нас задержат, а я вынужден напомнить вам еще раз, что крайний срок истекает к концу недели.
Немного подавшись вперед, адвокат произнес:
– Предельный срок устанавливается судом, сэр. Я не вижу причины ограничивать столь деликатное дело временными рамками.
Райкен был непреклонен.
– Время, сэр, – самое главное. У Натали Парнелл его очень мало. Так почему его должно быть много у вас?
Адвокату оставалось только кивнуть в знак согласия.
– Открывайте ваши карты, мистер Райкен.
Обычно Джуд любил немного помедлить, прежде чем нанести смертельный удар. Но на этот раз игра не доставила ему удовольствия. Он не чувствовал радости от только что одержанной победы. Он хотел, чтобы все закончилось как можно быстрее. Слишком много близких ему людей сейчас страдало.
Джуд не смог подавить тяжкого вздоха, и вдруг понял, что уже не играет.
– Санаторий Святого Иуды очень дорогой.
– Мы намерены оплачивать лечение независимо от того, во сколько оно обойдется. Адвокат на мгновенье заколебался, а затем добавил: – Но только до тех пор, пока она дышит...
Джуд сделал вид, что не расслышал последних слов.
– Пожизненного содержания хватит, чтобы заплатить за лечение. А вы, господа, выплатите ей содержание.
Адвокат поджал губы, и рот его вытянулся в плотную маленькую линию. Он посмотрел на Джуда:
– Сколько?
– Сколько? – повторил Джуд. – Вы уже сказали мне, сколько. Эти господа готовы оплачивать лечение Натали Парнелл независимо оттого, во что оно обойдется им.
– А обойдется оно?.. – опять спросил адвокат.
Джуд протянул ему сложенный пополам листок бумаги.
Все трое всматривались в него в течение нескольких минут, как будто решали сложное уравнение, а не разглядывали самые обычные цифры. Адвокат хорошо подготовил клиентов. Мужчины сохраняли спокойствие.
Видимо, торговля предстояла долгая. Джуду было достаточно один раз взглянуть на их лица, чтобы понять – сыгран лишь первый раунд. Но у него осталась одна зацепка – срок, который он определил им до конца недели. И этот срок был очень близок, быть может, ближе, чем им казалось. Джуду предстояло, употребив тончайшие способы давления и использовав до конца силу убеждения, чтобы закончить переговоры сегодня же. Но он набрался терпения и наблюдал за тем, как адвокат снова разглядывает свои карманные часы.
Было десять сорок вечера. Он не знал, во сколько он отсюда уйдет, но знал, с чем.
И, как всегда, все вышло так, как он задумал.
5
6
Доктор Лейн медленно поднялся, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Джуд, крепко сжав руки, буквально пронзал взглядом, острым, как лазерный луч, трех своих оппонентов. Пора было переходить к делу. Он протянул руку, взял желтый листок бумаги для заметок, написал несколько цифр и подвинул его на противоположный край стола.
Адвокат взял листок, рассмотрел сперва сам, затем показал клиентам.
– Страховая компания никогда на это не пойдет.
Райкен заговорил теперь мягко, но в его вкрадчивом тоне звучала угроза. Он холодно улыбнулся.
– Думаю, могу смело сказать, что мы не намерены втягивать в это дело страховую компанию. Они нас задержат, а я вынужден напомнить вам еще раз, что крайний срок истекает к концу недели.
Немного подавшись вперед, адвокат произнес:
– Предельный срок устанавливается судом, сэр. Я не вижу причины ограничивать столь деликатное дело временными рамками.
Райкен был непреклонен.
– Время, сэр, – самое главное. У Натали Парнелл его очень мало. Так почему его должно быть много у вас?
Адвокату оставалось только кивнуть в знак согласия.
– Открывайте ваши карты, мистер Райкен.
Обычно Джуд любил немного помедлить, прежде чем нанести смертельный удар. Но на этот раз игра не доставила ему удовольствия. Он не чувствовал радости от только что одержанной победы. Он хотел, чтобы все закончилось как можно быстрее. Слишком много близких ему людей сейчас страдало.
Джуд не смог подавить тяжкого вздоха, и вдруг понял, что уже не играет.
– Санаторий Святого Иуды очень дорогой.
– Мы намерены оплачивать лечение независимо от того, во сколько оно обойдется. Адвокат на мгновенье заколебался, а затем добавил: – Но только до тех пор, пока она дышит...
Джуд сделал вид, что не расслышал последних слов.
– Пожизненного содержания хватит, чтобы заплатить за лечение. А вы, господа, выплатите ей содержание.
Адвокат поджал губы, и рот его вытянулся в плотную маленькую линию. Он посмотрел на Джуда:
– Сколько?
– Сколько? – повторил Джуд. – Вы уже сказали мне, сколько. Эти господа готовы оплачивать лечение Натали Парнелл независимо оттого, во что оно обойдется им.
– А обойдется оно?.. – опять спросил адвокат.
Джуд протянул ему сложенный пополам листок бумаги.
Все трое всматривались в него в течение нескольких минут, как будто решали сложное уравнение, а не разглядывали самые обычные цифры. Адвокат хорошо подготовил клиентов. Мужчины сохраняли спокойствие.
Видимо, торговля предстояла долгая. Джуду было достаточно один раз взглянуть на их лица, чтобы понять – сыгран лишь первый раунд. Но у него осталась одна зацепка – срок, который он определил им до конца недели. И этот срок был очень близок, быть может, ближе, чем им казалось. Джуду предстояло, употребив тончайшие способы давления и использовав до конца силу убеждения, чтобы закончить переговоры сегодня же. Но он набрался терпения и наблюдал за тем, как адвокат снова разглядывает свои карманные часы.
Было десять сорок вечера. Он не знал, во сколько он отсюда уйдет, но знал, с чем.
И, как всегда, все вышло так, как он задумал.
5
Знакомые улочки студенческого городка зловеще петляли, когда Джордан, сидя в машине рядом с Шейлой, печально возвращался домой. По этим тротуарам они бродили тысячу раз вместе с Натали. Каждый угол был чем-то памятен, каждый дом стал свидетелем их бессчетных ночных прогулок, каждая ступенька Райкен-Холла была связана с прошлой жизнью, которая так внезапно оборвалась. Оттого что все здесь было точно таким, как прежде, но только без нее, становилось еще больнее. Когда они проезжали мимо винного магазина, Джордан резко затормозил. Шейла едва успела ухватиться за приборную доску, чтобы удержаться на сиденье.
– Если ты надумал совершить самоубийство, Джордан Бреннер, то в следующий выделывай смертельные трюки без меня.
Шейла повернула голову и посмотрела на Джордана. Три года мысль о нем не давала ей покоя. Для нее в общем-то по-прежнему оставалось загадкой, что помешало им тогда понять друг друга. Разумеется, его сердцем завладела Натали. Но они с Джорданом так и не объяснились, и ощущение какой-то недосказанности, незавершенности не проходило. Ей было интересно – чувствует ли это и он. Вот они сидят вдвоем в машине, и трагедия Натали Парнелл тяжким бременем легла на их плечи. Последние несколько недель были сплошным кошмаром. Но сейчас Шейла поняла, что надо действовать, настало время решать. Джордан подавлен и измучен, его надо утешить. Шейле показалось, что он готов смириться с тем, что случилось. Натали уходила из его жизни.
Джордан вышел из машины и направился в магазин. Шейла поспешила за ним. Он взял с полки самую большую бутылку бурбона и поставил на прилавок. Шейла впервые за три года тронула его за руку.
– Это не выход.
– Мне нужен анестетик, – ответил Джордан, – чтобы снять боль.
– Боль не пройдет, милый, просто ненадолго притупится.
Шейла взяла его теперь обеими руками за плечо и повернула к себе лицом. Она забыла, каким он был сильным. Джордан попытался отвернуться, но она храбро зажала его лицо между своих ладоней, и пальцы ей оцарапала щетина.
– Мне надо отупеть, – ответил он и коснулся ее пальцев, – у меня не осталось живого места.
Шейла сама не знала, как это у нее получилось, но, не успев подумать, она поднялась на носочки и поцеловала его в лоб. Старое, глубокое, затаенное чувство проснулось и завладело ею, но она постаралась быстро взять себя в руки. Стоявшая на прилавке бутылка виски послужила хорошим предлогом, и, опустив руки, она потянулась за ней.
– Думаю, хватит на двоих, чтобы залить горе?
Джордан невесело кивнул.
Шейла опустила голову, ей не хотелось навязываться. Ей надо было, чтобы ее пригласили.
– Ты возражаешь против компании?
– Да нет, – ответил он, и в голосе его слышалось равнодушие.
Забрав у нее бутылку, он пошел к машине, предоставив ей самой расплатиться. Шейла поняла, что Джордан не отдает себе отчета в том, что он делает, и все же прямой отказ был бы обиднее. Пожалуй, отказа она бы не вынесла. Она оставила деньги на прилавке и бросилась вслед за ним.
Три года миновало с тех пор, как она последний раз была в комнате Джордана. Идя за ним через холл, она заметно разволновалась, но он, похоже, ничего не заметил. Здесь ничего не изменилось. Стены приятного светло-кремового оттенка увенчивала красивая лепнина. Тяжелые деревянные двери комнат едва умещали имена студентов всех предыдущих выпусков. Шейла обернулась и поглядела через пустынный коридор на противоположную стену, где в тусклом свете свисавших с потолка больших круглых плафонов виднелся портрет ее деда.
– А, вот и Судья, – произнесла она, удивляясь, что совсем забыла про то, что он висит тут, и радуясь, что есть за что уцепиться, чтобы нарушить тишину.
Джордан обернулся.
– А, ты о портрете. Смешно, я его перестал замечать. – Он молча смотрел на портрет. – Натали всегда говорила, что он напоминает ей жертву Аль Капоне.
Шейла скривилась при имени Натали, но, мгновенно справившись с собой, бодро ответила:
– Пожалуй, Натали угадала. – Она подвела Джордана поближе к портрету и всмотрелась в него попристальней. – Его прозвали Железнобокий, а я называю его просто Судья. – Она отошла чуть в сторону и чуть не наступила Джордану на ногу. – Ой, извини.
Он не шелохнулся. Шейла подняла голову и взглянула на него. Джордан смотрел на нее так, будто видел впервые. У него был беспокойный и голодный взгляд. Она не была убеждена, что верно его понимает, но точно знала, как ей себя вести дальше.
– Что, Джордан? – спросила она вкрадчиво.
Он закрыл глаза, покачал головой, но отвечать, видимо, передумал. Шейла видела его насквозь. Он все же не был готов к встрече с действительностью, во всяком случае, пока. Надо попробовать разговорить его, пожалуй, сейчас главное – заставить его не молчать.
– Если бы я помнил, что он имеет отношение к тебе, я бы защищал его от всех нападок, которым он подвергался целых три года.
Шейла поспешила подхватить его насмешливый тон.
– Вы хотите сказать, сэр, что честь нашей семьи была под угрозой?
– Поверь, Шейла, ни один безумец не рискнул бы угрожать вашей семье.
– Что ты имеешь в виду?
Джордан попытался выкрутиться.
– Не имеет значения.
Он впервые улыбнулся, и Шейла подумала, что это хороший знак.
– Звучит довольно зловеще, – сказала она с напускной подозрительностью.
Джордан все еще улыбался, но сейчас его улыбка стала ехидной.
– Так что же?
– Боюсь, ты можешь неправильно понять.
– Да ладно, говори, я не обижусь. – Она игриво толкнула его плечом. Чувствуя, что болезненные воспоминания продолжают владеть им, она действовала не спеша.
– Ну же, Джордан?
Он приблизился к картине, и Шейла последовала за ним. Когда они подошли совсем вплотную, она заметила на стене под рамой необычный и явно неуместный предмет. Кто-то прикрепил здесь небольшую записку, нарисовав на ней направленную кверху стрелку. Шейла прочитала вслух написанные на бумажке слова:
«Вы бы купили подержанную машину у этого человека?»
Она повернулась, услыхав, что Джордан усмехнулся. Он смущенно пожал плечами, но она тут же расхохоталась.
– Черт тебя подери! Хотела бы я взглянуть на папочкино лицо, если бы он это увидел. Пожалуй, ту же надпись можно сделать подпортретом дяди Джорджа у нас в гостиной.
– Записку приклеила Натали.
Слова Джордана заставили Шейлу похолодеть. Ее рука небрежно касалась его талии, но теперь она резко ее отдернула.
– Пошли, пора заняться тем, зачем мы сюда приехали, – сказал он, повернулся и пошел к себе в комнату, на ходу открывая бутылку.
Шейла собралась с духом, опасаясь, что при виде знакомой маленькой комнаты на нее снова нахлынут воспоминания. Но сейчас все здесь выглядело по-другому. Постель была не прибрана, обивка на стареньком диванчике совсем протерлась и кое-где порвалась, а все свое остальное имущество Джордан успел уложить в картонные коробки. Перекошенные жалюзи на окне закрывали вид на лужайку. Джордан включил верхний свет, и комната стала еще неприглядней.
– Я бы хотела виски со льдом, – начала было Шейла, но, не успев договорить, увидела, что он уже поднес ко рту бутылку. Обратив на нее внимание, Джордан перестал пить и поставил бутылку прямо на пол, рядом с горой упакованных коробок.
– Все стаканы уложены, – смущенно извинился он.
Шейле Райкен было сейчас не до правил хорошего тона, она и без того знала, что нужно, чтобы как следует надраться, и без колебаний приступ ила к делу.
Сперва они почти не разговаривали. Джордан неподвижно смотрел в стену, а Шейла смотрела на него. Она чувствовала себя сейчас непривычно безрассудной, и это начинало ей нравиться. Она всегда была такой осмотрительной, расчетливой, хитрой. Умела планировать. И вдруг осторожность куда-то подевалась. Она сидела рядом с Джорданом Бреннером, пьянела и гадала, произойдет ли что-то сейчас между ними. Теперь она точно знала, чего хочет, пускай даже это будет иметь ужасные последствия. В конце концов черт с ними, с последствиями.
С каждым следующим глотком мысли ее делались все более разнузданными. Она старалась удержать в себе новообретенную свободу, позволяя алкоголю взять верх над здравым смыслом и логикой. Она еще раз украдкой взглянула на Джордана. Он выглядел ужасно. Шейла соскользнула с дивана и встала возле него на колени.
– По-моему, у меня в глазах двоится, и я вижу двух Джорданов, – проговорила она и засмеялась.
Джордан не улыбнулся.
– Знаешь, что сказала мне Натали, как раз перед тем, как умерла?
Шейла в ужасе отпрянула.
– Что значит – умерла? Она не умерла. Не смей говорить так!
Он глотнул еще виски.
– Она все равно что умерла.
Он встал и в приступе отчаянья швырнул бутылку об стену.
Расплескавшийся бурбон окатил их обоих. В следующее мгновенье Джордан рухнул на пол и уткнулся лицом ей в колени.
– Ты должен забыть ее, Джордан, – крикнула Шейла. – Прошло три недели. Она может остаться такой навсегда... Доктор сказал...
– Знаю, знаю, знаю, что он сказал. Меня тошнит от докторов.
Он вытянул руки и, обняв ее, крепко стиснул. Шейла чувствовала, что растущее напряжение готово выплеснуться наружу вместе с болью.
– Видеть ее такой непереносимо.
Его руки судорожно вцепились в нее, но она сидела спокойно и нежно обнимала его. Она гладила его по голове, целовала то в затылок, то в щеки, чувствуя на губах вкус его слез.
– Хорошо, что она не чувствует боли, и сердце у нее очень крепкое.
– Знаю.
Осторожно она попробовала заговорить о другом, не прекращая гладить его по голове.
– Джордан... может, тебе не надо возвращаться в больницу...
– Как ты можешь так говорить? У нее, кроме меня, никого нет.
Он не двигался, продолжая искать у нее утешения.
Шейла плотнее прижала к себе его голову.
– Я уверен, Натали слышит, когда я с ней говорю, – сказал он, и голос его дрогнул. – Она чувствует, что я рядом.
– Ты не можешь этого знать.
Он помолчал несколько секунд, затем тело его сотрясли рыдания, и Шейлино сердце сжалось. Если бы она знала, как облегчить ему непереносимую боль, – и она снова подумала о единственном доступном ей способе утешить его. Его руки вцеплялись в нее все сильней и сильней.
– Я больше так не могу, – выкрикнул он, мне не вынести этого.
– Ш-шш, успокойся, родной, я здесь. Шейла легла навзничь на диван и потянула его за собой. Она провела рукой по его спине, с удовольствием ощущая под пальцами его крепкие мышцы. Она отдавала себе отчет в том, что не слишком красиво вот так подловить его, но ей стало наплевать. Она достаточно долго была одинока, а теперь и он был одинок. – Тебе надо жить, – прошептала она, – у тебя вся жизнь впереди.
– Я должен быть рядом с ней.
Приподняв его голову; Шейла заставила его посмотреть на нее.
– Ты обязан смириться с правдой. – Он был теперь совсем близок, совсем доступен. Врачи говорят, только время решит. Но все же вполне вероятно... вполне, что Натали не выкарабкаться.
Джордан бросил на нее дикий, полный тоски взгляд, но ничего не ответил. Спиртное и бессонница сделали свое дело. Изможденный рассудок начинал сдаваться. Ему необходимо хоть ненадолго укрыться от навалившегося кошмара, а Шейла готова ему помочь. Она хотела ласкать его, хотела, вобрав в себя его боль, облегчить страдания. Она знала, как сделать его счастливым. Ей только нужен был шанс.
Сейчас, когда они лежали, заключив друг друга в объятия, все стало казаться совсем простым. Шейла без устали целовала его, ее нежные губы касались его щек, подбородка, лба.
– Я здесь, с тобой, Джордан. Успокойся. Я больше не позволю тебе страдать.
Он снова заплакал. Он был слаб и беспомощен. Наконец силы покинули его. Он закрыл глаза.
– У нас с тобой все впереди, – продолжала нашептывать Шейла, лаская его. – Ты сильный, ты мужественный, Джордан Бреннер. Я разглядела сразу, что ты такой, в тот день, когда мы впервые встретились. Ты одолеешь беду. Ты борец, и ты победишь. – Она перестала ласкать его и слегка приподняла его подбородок так, чтобы он мог ее видеть. – Я помогу тебе снова стать сильным, но ты должен мне поверить, должен успокоиться.
Наступила тревожная тишина, как бывает, когда после вспышек молний ожидают раскатов грома.
Шейла смотрела на его лицо, зажатое между ее ладонями, глаза его сейчас были широко открыты и в упор смотрели на нее. Она потянулась и поцеловала его опять, теперь уже в губы. Шейла не знала, чего ждать, и сердце ее лихорадочно забилось. Поцелуй продлился мгновение, потом несколько мгновений, потом она решилась посмотреть на него. Джордан видел ее, действительно видел, впервые за три года. Он теснее прижался к ней. Она не закрывала глаз. Она должна была видеть, как все случится, чтобы поверить, иначе будет похоже на сон, но так...
Алкогольные пары окутывали их обоих, словно очень приятное на ощупь и очень удобное покрывало. Медлительные и плавные движения пришли на смену трезвым мыслям. Джордан поцеловал ее, а она прильнула к нему, затрепетав оттого, что на этот раз первым был он. Но все же поцелуй был не слишком уверенный, и он отпустил ее, ожидая поддержки.
Шейла увидела его смущение и боль, ей хотелось кричать от охватившего ее желания, но она оставалась внешне спокойной и бездействовала. «Он сам должен решиться на следующий шаг, – подумала она, – больше я его не стану подталкивать, иначе моя победа не будет ничего стоить».
Ее взгляд стал зовущим и ласковым. Она ждала. Потом это случилось. Она ощутила на губах его глубокий и сильный поцелуй, в то время как он все сильнее сжимал ее в своих объятиях. Губы ее зазывно раздвинулись, но глаза она не закрыла.
Его ладони скользнули по ее бедрам, но в них чувствовалась неуверенность. Она прильнула к нему, пытаясь придать ему решимости. Теперь его руки лихорадочно двигались по ее одежде, будто он искал что-то и не мог найти. Шейла хотела сама расстегнуть пуговицы на блузке, но удержалась. Надо, чтобы он сделал все сам.
«Он должен хотеть меня сейчас, – думала она, – должен. Я ему нужна, очень нужна».
Время остановилось, когда она увидела, как он расстегнул верхнюю пуговицу, приоткрыв верх шелкового светло-розового лифчика. Она почувствовала облегчение. Еще мгновение, и он будет принадлежать ей. С немым восторгом она наблюдала, как он раздевает ее, и наконец закрыла глаза.
Не без удивления она ощутила, что и ее желание нарастает. Лежа перед ним совершенно обнаженная и доступная, она протянула к нему руки и в порыве подлинного вожделения притянула его к себе... Задрожав от его первого прикосновения, она наслаждалась его ласками. Ее руки запутались в его одежде, и он позволил ей раздеть себя.
А потом ей казалось, что она тонет, и его лицо всплывало над ней, искаженное какой-то невиданной страстью, названья которой она не находила. «Не имеет значения, – убеждала она себя, – он здесь, и он со мной. Завтра все будет по-другому. Но в это мгновение он принадлежит мне одной».
Потом он овладел ею почти бессознательно, как будто все было предрешено с самого начала, и тела их слились. Шейла, крепко сжав веки, подавила рыдания, но слезы все же побежали по ее щекам. Теперь все случилось. Она ощущала в себе его плоть и прижималась к нему все теснее, так тесно, как только могла. И в вихре охватившего его желания он прошептал ее имя:
– Натали.
– Если ты надумал совершить самоубийство, Джордан Бреннер, то в следующий выделывай смертельные трюки без меня.
Шейла повернула голову и посмотрела на Джордана. Три года мысль о нем не давала ей покоя. Для нее в общем-то по-прежнему оставалось загадкой, что помешало им тогда понять друг друга. Разумеется, его сердцем завладела Натали. Но они с Джорданом так и не объяснились, и ощущение какой-то недосказанности, незавершенности не проходило. Ей было интересно – чувствует ли это и он. Вот они сидят вдвоем в машине, и трагедия Натали Парнелл тяжким бременем легла на их плечи. Последние несколько недель были сплошным кошмаром. Но сейчас Шейла поняла, что надо действовать, настало время решать. Джордан подавлен и измучен, его надо утешить. Шейле показалось, что он готов смириться с тем, что случилось. Натали уходила из его жизни.
Джордан вышел из машины и направился в магазин. Шейла поспешила за ним. Он взял с полки самую большую бутылку бурбона и поставил на прилавок. Шейла впервые за три года тронула его за руку.
– Это не выход.
– Мне нужен анестетик, – ответил Джордан, – чтобы снять боль.
– Боль не пройдет, милый, просто ненадолго притупится.
Шейла взяла его теперь обеими руками за плечо и повернула к себе лицом. Она забыла, каким он был сильным. Джордан попытался отвернуться, но она храбро зажала его лицо между своих ладоней, и пальцы ей оцарапала щетина.
– Мне надо отупеть, – ответил он и коснулся ее пальцев, – у меня не осталось живого места.
Шейла сама не знала, как это у нее получилось, но, не успев подумать, она поднялась на носочки и поцеловала его в лоб. Старое, глубокое, затаенное чувство проснулось и завладело ею, но она постаралась быстро взять себя в руки. Стоявшая на прилавке бутылка виски послужила хорошим предлогом, и, опустив руки, она потянулась за ней.
– Думаю, хватит на двоих, чтобы залить горе?
Джордан невесело кивнул.
Шейла опустила голову, ей не хотелось навязываться. Ей надо было, чтобы ее пригласили.
– Ты возражаешь против компании?
– Да нет, – ответил он, и в голосе его слышалось равнодушие.
Забрав у нее бутылку, он пошел к машине, предоставив ей самой расплатиться. Шейла поняла, что Джордан не отдает себе отчета в том, что он делает, и все же прямой отказ был бы обиднее. Пожалуй, отказа она бы не вынесла. Она оставила деньги на прилавке и бросилась вслед за ним.
Три года миновало с тех пор, как она последний раз была в комнате Джордана. Идя за ним через холл, она заметно разволновалась, но он, похоже, ничего не заметил. Здесь ничего не изменилось. Стены приятного светло-кремового оттенка увенчивала красивая лепнина. Тяжелые деревянные двери комнат едва умещали имена студентов всех предыдущих выпусков. Шейла обернулась и поглядела через пустынный коридор на противоположную стену, где в тусклом свете свисавших с потолка больших круглых плафонов виднелся портрет ее деда.
– А, вот и Судья, – произнесла она, удивляясь, что совсем забыла про то, что он висит тут, и радуясь, что есть за что уцепиться, чтобы нарушить тишину.
Джордан обернулся.
– А, ты о портрете. Смешно, я его перестал замечать. – Он молча смотрел на портрет. – Натали всегда говорила, что он напоминает ей жертву Аль Капоне.
Шейла скривилась при имени Натали, но, мгновенно справившись с собой, бодро ответила:
– Пожалуй, Натали угадала. – Она подвела Джордана поближе к портрету и всмотрелась в него попристальней. – Его прозвали Железнобокий, а я называю его просто Судья. – Она отошла чуть в сторону и чуть не наступила Джордану на ногу. – Ой, извини.
Он не шелохнулся. Шейла подняла голову и взглянула на него. Джордан смотрел на нее так, будто видел впервые. У него был беспокойный и голодный взгляд. Она не была убеждена, что верно его понимает, но точно знала, как ей себя вести дальше.
– Что, Джордан? – спросила она вкрадчиво.
Он закрыл глаза, покачал головой, но отвечать, видимо, передумал. Шейла видела его насквозь. Он все же не был готов к встрече с действительностью, во всяком случае, пока. Надо попробовать разговорить его, пожалуй, сейчас главное – заставить его не молчать.
– Если бы я помнил, что он имеет отношение к тебе, я бы защищал его от всех нападок, которым он подвергался целых три года.
Шейла поспешила подхватить его насмешливый тон.
– Вы хотите сказать, сэр, что честь нашей семьи была под угрозой?
– Поверь, Шейла, ни один безумец не рискнул бы угрожать вашей семье.
– Что ты имеешь в виду?
Джордан попытался выкрутиться.
– Не имеет значения.
Он впервые улыбнулся, и Шейла подумала, что это хороший знак.
– Звучит довольно зловеще, – сказала она с напускной подозрительностью.
Джордан все еще улыбался, но сейчас его улыбка стала ехидной.
– Так что же?
– Боюсь, ты можешь неправильно понять.
– Да ладно, говори, я не обижусь. – Она игриво толкнула его плечом. Чувствуя, что болезненные воспоминания продолжают владеть им, она действовала не спеша.
– Ну же, Джордан?
Он приблизился к картине, и Шейла последовала за ним. Когда они подошли совсем вплотную, она заметила на стене под рамой необычный и явно неуместный предмет. Кто-то прикрепил здесь небольшую записку, нарисовав на ней направленную кверху стрелку. Шейла прочитала вслух написанные на бумажке слова:
«Вы бы купили подержанную машину у этого человека?»
Она повернулась, услыхав, что Джордан усмехнулся. Он смущенно пожал плечами, но она тут же расхохоталась.
– Черт тебя подери! Хотела бы я взглянуть на папочкино лицо, если бы он это увидел. Пожалуй, ту же надпись можно сделать подпортретом дяди Джорджа у нас в гостиной.
– Записку приклеила Натали.
Слова Джордана заставили Шейлу похолодеть. Ее рука небрежно касалась его талии, но теперь она резко ее отдернула.
– Пошли, пора заняться тем, зачем мы сюда приехали, – сказал он, повернулся и пошел к себе в комнату, на ходу открывая бутылку.
Шейла собралась с духом, опасаясь, что при виде знакомой маленькой комнаты на нее снова нахлынут воспоминания. Но сейчас все здесь выглядело по-другому. Постель была не прибрана, обивка на стареньком диванчике совсем протерлась и кое-где порвалась, а все свое остальное имущество Джордан успел уложить в картонные коробки. Перекошенные жалюзи на окне закрывали вид на лужайку. Джордан включил верхний свет, и комната стала еще неприглядней.
– Я бы хотела виски со льдом, – начала было Шейла, но, не успев договорить, увидела, что он уже поднес ко рту бутылку. Обратив на нее внимание, Джордан перестал пить и поставил бутылку прямо на пол, рядом с горой упакованных коробок.
– Все стаканы уложены, – смущенно извинился он.
Шейле Райкен было сейчас не до правил хорошего тона, она и без того знала, что нужно, чтобы как следует надраться, и без колебаний приступ ила к делу.
Сперва они почти не разговаривали. Джордан неподвижно смотрел в стену, а Шейла смотрела на него. Она чувствовала себя сейчас непривычно безрассудной, и это начинало ей нравиться. Она всегда была такой осмотрительной, расчетливой, хитрой. Умела планировать. И вдруг осторожность куда-то подевалась. Она сидела рядом с Джорданом Бреннером, пьянела и гадала, произойдет ли что-то сейчас между ними. Теперь она точно знала, чего хочет, пускай даже это будет иметь ужасные последствия. В конце концов черт с ними, с последствиями.
С каждым следующим глотком мысли ее делались все более разнузданными. Она старалась удержать в себе новообретенную свободу, позволяя алкоголю взять верх над здравым смыслом и логикой. Она еще раз украдкой взглянула на Джордана. Он выглядел ужасно. Шейла соскользнула с дивана и встала возле него на колени.
– По-моему, у меня в глазах двоится, и я вижу двух Джорданов, – проговорила она и засмеялась.
Джордан не улыбнулся.
– Знаешь, что сказала мне Натали, как раз перед тем, как умерла?
Шейла в ужасе отпрянула.
– Что значит – умерла? Она не умерла. Не смей говорить так!
Он глотнул еще виски.
– Она все равно что умерла.
Он встал и в приступе отчаянья швырнул бутылку об стену.
Расплескавшийся бурбон окатил их обоих. В следующее мгновенье Джордан рухнул на пол и уткнулся лицом ей в колени.
– Ты должен забыть ее, Джордан, – крикнула Шейла. – Прошло три недели. Она может остаться такой навсегда... Доктор сказал...
– Знаю, знаю, знаю, что он сказал. Меня тошнит от докторов.
Он вытянул руки и, обняв ее, крепко стиснул. Шейла чувствовала, что растущее напряжение готово выплеснуться наружу вместе с болью.
– Видеть ее такой непереносимо.
Его руки судорожно вцепились в нее, но она сидела спокойно и нежно обнимала его. Она гладила его по голове, целовала то в затылок, то в щеки, чувствуя на губах вкус его слез.
– Хорошо, что она не чувствует боли, и сердце у нее очень крепкое.
– Знаю.
Осторожно она попробовала заговорить о другом, не прекращая гладить его по голове.
– Джордан... может, тебе не надо возвращаться в больницу...
– Как ты можешь так говорить? У нее, кроме меня, никого нет.
Он не двигался, продолжая искать у нее утешения.
Шейла плотнее прижала к себе его голову.
– Я уверен, Натали слышит, когда я с ней говорю, – сказал он, и голос его дрогнул. – Она чувствует, что я рядом.
– Ты не можешь этого знать.
Он помолчал несколько секунд, затем тело его сотрясли рыдания, и Шейлино сердце сжалось. Если бы она знала, как облегчить ему непереносимую боль, – и она снова подумала о единственном доступном ей способе утешить его. Его руки вцеплялись в нее все сильней и сильней.
– Я больше так не могу, – выкрикнул он, мне не вынести этого.
– Ш-шш, успокойся, родной, я здесь. Шейла легла навзничь на диван и потянула его за собой. Она провела рукой по его спине, с удовольствием ощущая под пальцами его крепкие мышцы. Она отдавала себе отчет в том, что не слишком красиво вот так подловить его, но ей стало наплевать. Она достаточно долго была одинока, а теперь и он был одинок. – Тебе надо жить, – прошептала она, – у тебя вся жизнь впереди.
– Я должен быть рядом с ней.
Приподняв его голову; Шейла заставила его посмотреть на нее.
– Ты обязан смириться с правдой. – Он был теперь совсем близок, совсем доступен. Врачи говорят, только время решит. Но все же вполне вероятно... вполне, что Натали не выкарабкаться.
Джордан бросил на нее дикий, полный тоски взгляд, но ничего не ответил. Спиртное и бессонница сделали свое дело. Изможденный рассудок начинал сдаваться. Ему необходимо хоть ненадолго укрыться от навалившегося кошмара, а Шейла готова ему помочь. Она хотела ласкать его, хотела, вобрав в себя его боль, облегчить страдания. Она знала, как сделать его счастливым. Ей только нужен был шанс.
Сейчас, когда они лежали, заключив друг друга в объятия, все стало казаться совсем простым. Шейла без устали целовала его, ее нежные губы касались его щек, подбородка, лба.
– Я здесь, с тобой, Джордан. Успокойся. Я больше не позволю тебе страдать.
Он снова заплакал. Он был слаб и беспомощен. Наконец силы покинули его. Он закрыл глаза.
– У нас с тобой все впереди, – продолжала нашептывать Шейла, лаская его. – Ты сильный, ты мужественный, Джордан Бреннер. Я разглядела сразу, что ты такой, в тот день, когда мы впервые встретились. Ты одолеешь беду. Ты борец, и ты победишь. – Она перестала ласкать его и слегка приподняла его подбородок так, чтобы он мог ее видеть. – Я помогу тебе снова стать сильным, но ты должен мне поверить, должен успокоиться.
Наступила тревожная тишина, как бывает, когда после вспышек молний ожидают раскатов грома.
Шейла смотрела на его лицо, зажатое между ее ладонями, глаза его сейчас были широко открыты и в упор смотрели на нее. Она потянулась и поцеловала его опять, теперь уже в губы. Шейла не знала, чего ждать, и сердце ее лихорадочно забилось. Поцелуй продлился мгновение, потом несколько мгновений, потом она решилась посмотреть на него. Джордан видел ее, действительно видел, впервые за три года. Он теснее прижался к ней. Она не закрывала глаз. Она должна была видеть, как все случится, чтобы поверить, иначе будет похоже на сон, но так...
Алкогольные пары окутывали их обоих, словно очень приятное на ощупь и очень удобное покрывало. Медлительные и плавные движения пришли на смену трезвым мыслям. Джордан поцеловал ее, а она прильнула к нему, затрепетав оттого, что на этот раз первым был он. Но все же поцелуй был не слишком уверенный, и он отпустил ее, ожидая поддержки.
Шейла увидела его смущение и боль, ей хотелось кричать от охватившего ее желания, но она оставалась внешне спокойной и бездействовала. «Он сам должен решиться на следующий шаг, – подумала она, – больше я его не стану подталкивать, иначе моя победа не будет ничего стоить».
Ее взгляд стал зовущим и ласковым. Она ждала. Потом это случилось. Она ощутила на губах его глубокий и сильный поцелуй, в то время как он все сильнее сжимал ее в своих объятиях. Губы ее зазывно раздвинулись, но глаза она не закрыла.
Его ладони скользнули по ее бедрам, но в них чувствовалась неуверенность. Она прильнула к нему, пытаясь придать ему решимости. Теперь его руки лихорадочно двигались по ее одежде, будто он искал что-то и не мог найти. Шейла хотела сама расстегнуть пуговицы на блузке, но удержалась. Надо, чтобы он сделал все сам.
«Он должен хотеть меня сейчас, – думала она, – должен. Я ему нужна, очень нужна».
Время остановилось, когда она увидела, как он расстегнул верхнюю пуговицу, приоткрыв верх шелкового светло-розового лифчика. Она почувствовала облегчение. Еще мгновение, и он будет принадлежать ей. С немым восторгом она наблюдала, как он раздевает ее, и наконец закрыла глаза.
Не без удивления она ощутила, что и ее желание нарастает. Лежа перед ним совершенно обнаженная и доступная, она протянула к нему руки и в порыве подлинного вожделения притянула его к себе... Задрожав от его первого прикосновения, она наслаждалась его ласками. Ее руки запутались в его одежде, и он позволил ей раздеть себя.
А потом ей казалось, что она тонет, и его лицо всплывало над ней, искаженное какой-то невиданной страстью, названья которой она не находила. «Не имеет значения, – убеждала она себя, – он здесь, и он со мной. Завтра все будет по-другому. Но в это мгновение он принадлежит мне одной».
Потом он овладел ею почти бессознательно, как будто все было предрешено с самого начала, и тела их слились. Шейла, крепко сжав веки, подавила рыдания, но слезы все же побежали по ее щекам. Теперь все случилось. Она ощущала в себе его плоть и прижималась к нему все теснее, так тесно, как только могла. И в вихре охватившего его желания он прошептал ее имя:
– Натали.
6
Около пятидесяти громоздившихся одна на другой картонных коробок ожидали погрузки. Вся мебель без труда уместилась возле стены небольшого дома, и Шейла наблюдала, как два добровольца из Армии спасения с легкостью расправляются с тем, что осталось от их с Натали университетских лет. Забрасывая в кузов своего грузовика вертящийся стул Натали, они совершенно не раздумывали о том, как много с ним связано. Вот на этом стуле Натали ужасно любила крутиться туда-сюда, когда ей надо было всерьез о чем-нибудь поразмыслить.
«Интересно, может и Джордан сиживал на нем, устроив Натали у себя на коленях», – подумала Шейла. Но она постаралась отогнать непрошеную мысль. Сегодня увозят мебель Натали, завтра увезут ее саму. А Джордан Бреннер, должно быть, сейчас где-то на полпути в Южную Америку. Удачно, что ее отец сумел так ловко все организовать. Еще раз спасибо тебе, папа. Всегда он умеет придумать и устроить все наилучшим образом. Джордан отправился на работу в Корпус мира, в какую-то Богом забытую глушь, где нет ничего, кроме глиняных хижин и змей. Обычно, чтобы устроиться в Корпус мира, требовалось несколько месяцев, но ее отец кое-кому позвонил, нажал на некие рычаги... «Как угодно», – вспомнила она и усмехнулась. Она снова взглянула на грузчиков, как раз когда они подхватили ее диван.
– Прощай, юность, – произнесла она, и взгляд ее скользнул по коробкам Натали, на большинстве которых было крупными буквами написано название города Таксона, в штате Аризона. Шейла, поежившись, отвернулась. Пока она стояла, наблюдая, как грузчики расправляются с частицами ее прошлого, к грузовику Армии спасения подкатил отцовский «бентли» с шофером за рулем. Джуд, выйдя из машины, приблизился к одному из рабочих и протянул ему бланк, который, вероятно, надо было заполнить. Это было так на него похоже! В минуты сильных потрясений у ее отца всегда оказывались под рукой бумаги, которые необходимо было срочно подписать.
Джуд пожал руку бригадиру и подошел к дочери. Она заметила, что он чем-то озабочен. «Что еще?» – подумала она с тоской. После той безумной ночи с Джорданом, пожалуй, ничто не могло ни удивить ее, ни расстроить. Но, вероятно, она все же ошибалась.
– Шейла, есть одна новость. Нам надо поговорить. – Он взглянул на рабочих и жестом велел ей войти в дом. – Без свидетелей.
Единственным подходящим местом была сейчас кухня, потому что всю мебель из комнат успели вынести на улицу. Шейла подумала, что увереннее всего она себя чувствовала всегда именно в этом помещении. Как-то так получалось, что ее отец безошибочно выбирал место, когда ему надо было сообщить ей нечто важное. Однако сейчас он сначала подошел к холодильнику, затем к раковине, как будто искал, где ему будет удобнее. Это означало, что он намерен сообщить дочери нечто из ряда вон выходящее. Была середина рабочего дня, а Джуд Райкен никогда не позволял себе радости простого человеческого общения между рассветом и закатом.
Она ждала, пока он начнет, но, кажется, на ее памяти у отца впервые возникли сложности с тем, чтобы выбирать нужные слова. Привычная сдержанность юриста на его лице сменилась растерянностью. Похоже, ему было не до шуток, и Шейла со страхом подумала, что к добру или к худу, но ей предстоит наконец-то увидеть настоящего Джуда Райкена. Она судорожно глотнула.
Ей еще ни разу не удалось заранее угадать, о чем собирался говорить с ней отец, но сейчас она почувствовала, что дело касается чего-то очень личного, не предназначенного для посторонних ушей. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Что-нибудь насчет Натали?
Джуд имел обыкновение соблюдать между собой и собеседником стратегическую дистанцию, но сейчас он подошел очень близко и, положив руки ей на плечи, заглянул глубоко в глаза.
Она хотела отвернуться, вдруг испугавшись, но он зажал ее подбородок между большим и указательным пальцами, повернул ее лицом к себе, и их взгляды встретились.
– Что случилось, папа?
Глаза Джуда Райкена оставались серьезными.
– Ты отвезла сегодня Джордана в аэропорт, не так ли?
Шейла кивнула.
– Вы стали с ним очень близки после того, что случилось.
Она не сразу поняла, к чему он клонит. Вопрос был достоин искушенного юриста. Не конкретный, но с намеком.
– Мы с ним дружны. – Она попыталась поддержать его игру, но Джуд, похоже, был настроен серьезно, и Шейла сдалась. – Думаю, мы были друг другу нужны. – Она снова спрятала глаза. – Слишком тяжело было выносить все это в одиночку.
– Тяжело выносить в одиночку... тебе? – Он снова взял ее за подбородок. – Или ему?
Она хотела ответить, что обоим, но, видимо, ей не надо было ничего отвечать. У Джуда уже был готовый ответ. Шейла сжалась, ожидая, чтобы он поскорее все выложил.
– К чему ты клонишь?
Джуд отпустил ее. Этот символический жест означал, что она должна подумать сама.
– Джордан очень способный парень, – сказал он, – и будет глупо, если он упустит свои возможности.
– С каких пор ты забеспокоился о Джордане Бреннере? – закричала она, не сдержавшись.
– С тех же, что и ты.
Шейла отвернулась. Джуд попал в самую точку. Присяжные могут быть свободны. Она виновна, и остается только просить о снисхождении.
Джуд снова положил руки ей на плечи. Теперь его прикосновение призвано успокоить ее. Он давно не был с ней ласков, и она немного расслабилась. Ей, как никогда, сейчас нужен отец.
– Ты знаешь, Шейла, что я желаю тебе только добра. Когда умерла твоя мама, нам было тяжело обоим. Я очень старался заботиться о тебе.
Шейла посмотрела на его накрахмаленную белую рубашку, стараясь изо всех сил удержаться от слез.
– Ты всегда делал, что мог.
– Нет, не всегда. – Он замолчал, и Шейле показалось, что он думает о той старой истории с Джорданом. – Но я хочу все исправить.
Он обнял ее, крепко прижав к себе, и его жест показался Шейле сердечным и искренним. Отец с ней. И неожиданно она почувствовала огромное облегчение от того, что он на ее стороне. Тому, чью сторону принимал Джуд Райкен, победа была обеспечена.
– Я знаю, как важно для тебя иметь собственную семью, Шейла. – Джуд улыбнулся. Помнишь твой кукольный дом с греческими колоннами?
– Мой плантаторский дом? – Шейла тоже не смогла сдержать улыбку. У нее остались такие теплые, чудесные воспоминания о тех днях. Она любила играть под отцовским письменным столом, когда он работал, чувствуя там себя в безопасности. – Какой только крошечной мебели не было в домике, и еще тоненькие шторки и искусственные цветы. – Она испытующе смотрела на него, силясь угадать, к чему он ведет.
– Ты забыла самое важное.
Сердце у нее застучало, она ждала, чтобы он продолжил.
– Там жил маленький мальчик, так ведь? По-моему, ты называла его...
«Интересно, может и Джордан сиживал на нем, устроив Натали у себя на коленях», – подумала Шейла. Но она постаралась отогнать непрошеную мысль. Сегодня увозят мебель Натали, завтра увезут ее саму. А Джордан Бреннер, должно быть, сейчас где-то на полпути в Южную Америку. Удачно, что ее отец сумел так ловко все организовать. Еще раз спасибо тебе, папа. Всегда он умеет придумать и устроить все наилучшим образом. Джордан отправился на работу в Корпус мира, в какую-то Богом забытую глушь, где нет ничего, кроме глиняных хижин и змей. Обычно, чтобы устроиться в Корпус мира, требовалось несколько месяцев, но ее отец кое-кому позвонил, нажал на некие рычаги... «Как угодно», – вспомнила она и усмехнулась. Она снова взглянула на грузчиков, как раз когда они подхватили ее диван.
– Прощай, юность, – произнесла она, и взгляд ее скользнул по коробкам Натали, на большинстве которых было крупными буквами написано название города Таксона, в штате Аризона. Шейла, поежившись, отвернулась. Пока она стояла, наблюдая, как грузчики расправляются с частицами ее прошлого, к грузовику Армии спасения подкатил отцовский «бентли» с шофером за рулем. Джуд, выйдя из машины, приблизился к одному из рабочих и протянул ему бланк, который, вероятно, надо было заполнить. Это было так на него похоже! В минуты сильных потрясений у ее отца всегда оказывались под рукой бумаги, которые необходимо было срочно подписать.
Джуд пожал руку бригадиру и подошел к дочери. Она заметила, что он чем-то озабочен. «Что еще?» – подумала она с тоской. После той безумной ночи с Джорданом, пожалуй, ничто не могло ни удивить ее, ни расстроить. Но, вероятно, она все же ошибалась.
– Шейла, есть одна новость. Нам надо поговорить. – Он взглянул на рабочих и жестом велел ей войти в дом. – Без свидетелей.
Единственным подходящим местом была сейчас кухня, потому что всю мебель из комнат успели вынести на улицу. Шейла подумала, что увереннее всего она себя чувствовала всегда именно в этом помещении. Как-то так получалось, что ее отец безошибочно выбирал место, когда ему надо было сообщить ей нечто важное. Однако сейчас он сначала подошел к холодильнику, затем к раковине, как будто искал, где ему будет удобнее. Это означало, что он намерен сообщить дочери нечто из ряда вон выходящее. Была середина рабочего дня, а Джуд Райкен никогда не позволял себе радости простого человеческого общения между рассветом и закатом.
Она ждала, пока он начнет, но, кажется, на ее памяти у отца впервые возникли сложности с тем, чтобы выбирать нужные слова. Привычная сдержанность юриста на его лице сменилась растерянностью. Похоже, ему было не до шуток, и Шейла со страхом подумала, что к добру или к худу, но ей предстоит наконец-то увидеть настоящего Джуда Райкена. Она судорожно глотнула.
Ей еще ни разу не удалось заранее угадать, о чем собирался говорить с ней отец, но сейчас она почувствовала, что дело касается чего-то очень личного, не предназначенного для посторонних ушей. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Что-нибудь насчет Натали?
Джуд имел обыкновение соблюдать между собой и собеседником стратегическую дистанцию, но сейчас он подошел очень близко и, положив руки ей на плечи, заглянул глубоко в глаза.
Она хотела отвернуться, вдруг испугавшись, но он зажал ее подбородок между большим и указательным пальцами, повернул ее лицом к себе, и их взгляды встретились.
– Что случилось, папа?
Глаза Джуда Райкена оставались серьезными.
– Ты отвезла сегодня Джордана в аэропорт, не так ли?
Шейла кивнула.
– Вы стали с ним очень близки после того, что случилось.
Она не сразу поняла, к чему он клонит. Вопрос был достоин искушенного юриста. Не конкретный, но с намеком.
– Мы с ним дружны. – Она попыталась поддержать его игру, но Джуд, похоже, был настроен серьезно, и Шейла сдалась. – Думаю, мы были друг другу нужны. – Она снова спрятала глаза. – Слишком тяжело было выносить все это в одиночку.
– Тяжело выносить в одиночку... тебе? – Он снова взял ее за подбородок. – Или ему?
Она хотела ответить, что обоим, но, видимо, ей не надо было ничего отвечать. У Джуда уже был готовый ответ. Шейла сжалась, ожидая, чтобы он поскорее все выложил.
– К чему ты клонишь?
Джуд отпустил ее. Этот символический жест означал, что она должна подумать сама.
– Джордан очень способный парень, – сказал он, – и будет глупо, если он упустит свои возможности.
– С каких пор ты забеспокоился о Джордане Бреннере? – закричала она, не сдержавшись.
– С тех же, что и ты.
Шейла отвернулась. Джуд попал в самую точку. Присяжные могут быть свободны. Она виновна, и остается только просить о снисхождении.
Джуд снова положил руки ей на плечи. Теперь его прикосновение призвано успокоить ее. Он давно не был с ней ласков, и она немного расслабилась. Ей, как никогда, сейчас нужен отец.
– Ты знаешь, Шейла, что я желаю тебе только добра. Когда умерла твоя мама, нам было тяжело обоим. Я очень старался заботиться о тебе.
Шейла посмотрела на его накрахмаленную белую рубашку, стараясь изо всех сил удержаться от слез.
– Ты всегда делал, что мог.
– Нет, не всегда. – Он замолчал, и Шейле показалось, что он думает о той старой истории с Джорданом. – Но я хочу все исправить.
Он обнял ее, крепко прижав к себе, и его жест показался Шейле сердечным и искренним. Отец с ней. И неожиданно она почувствовала огромное облегчение от того, что он на ее стороне. Тому, чью сторону принимал Джуд Райкен, победа была обеспечена.
– Я знаю, как важно для тебя иметь собственную семью, Шейла. – Джуд улыбнулся. Помнишь твой кукольный дом с греческими колоннами?
– Мой плантаторский дом? – Шейла тоже не смогла сдержать улыбку. У нее остались такие теплые, чудесные воспоминания о тех днях. Она любила играть под отцовским письменным столом, когда он работал, чувствуя там себя в безопасности. – Какой только крошечной мебели не было в домике, и еще тоненькие шторки и искусственные цветы. – Она испытующе смотрела на него, силясь угадать, к чему он ведет.
– Ты забыла самое важное.
Сердце у нее застучало, она ждала, чтобы он продолжил.
– Там жил маленький мальчик, так ведь? По-моему, ты называла его...