Мур Кристофер. Ящер страсти из бухты грусти

   Тео подъехал к ангару и заглушил двигатель.
   – Зато сейчас у вас есть выбор, Джозеф. Совсем не обязательно это делать.
   – А я и не собираюсь ничего делать. Я просто хочу, чтобы все шло как раньше – пока на моих оффшорных счетах не скопится достаточно, чтобы можно было отсюда сняться. Не поймите меня неправильно, Кроу. Мне не понравилось убивать Бесс. Я не убийца. Черт, да я даже наркотиков сам ни разу не попробовал. Это не преступление – это хорошо оплачиваемая курьерская работа.
   – Так вы не собираетесь меня пристрелить? – Тео очень, очень хотелось в это верить.
   – Нет, если вы сделаете так, как я скажу. Выходите из машины. Оставьте ключи. Пересядьте и выйдите с моей стороны.
   Тео подчинился – Линдер не отводил от него пистолета. И где он только этому научился? Телевизор у него совсем недавно. Записался на заочные курсы для спецагентов, должно быть.
   – Мигель! Игнасио! Идите сюда! – Линдер показал пистолетом, что Тео должен подойти к ангару. – Входите внутрь.
   Тео пригнулся, чтобы не удариться о низкую притолоку, и увидел внутри длинные стеллажи с лабораторным стеклом, трубками и пластиковыми цилиндрами химикатов. Перед десятком электрических горелок, наполнявших ангар нестерпимым жаром, стоял одинокий металлический стул.
   – Сядьте, – скомандовал Линдер.
   Тео сел и почувствовал, как из заднего кармана у него выхватили наручники.
   – Руки за спину. – Линдер продел наручники в металлические прутья спинки и защелкнул их на запястьях Тео.
   – Мне нужно найти парней. У них, наверное, сиеста. И о чем только Бёртон думал, когда ставил сюда трейлер? Сейчас вернусь.
   – А потом что?
   – А потом Игнасио вас пристрелит, я полагаю.

Молли

   Самое главное – этот парень действительно делал все, о чем ни попроси. Услышав машину на дороге, она велела Стива снова стать трейлером, и он выполнил ее просьбу. Ну, конечно, перед этим пришлось руками нарисовать в воздухе чертеж, и в первый раз он промахнулся, пытаясь превратиться в стоявший рядом жестяной сарай. Получилось убого – изменилась только голова, и он стал походить на дракона, напялившего на себя пакет из алюминиевой фольги вместо шляпы. Но через несколько секунд он все понял. Умница, а не парень. Ладно, хвост (на стоянке свисавший в ручей) все равно торчит, но, может быть, никто не заметит.
   – Какой ты молодец. – Она потрепала его по агрегату автономного кондиционера. По крайней мере, кондиционером эта штука была сейчас. После превращения в трейлер невозможно было определить, какой частью тела он являлся раньше.
   Она гладит меня по агрегату, подумал Стив. Из его парадной двери вырвалось довольное урчание.
   Молли забежала за угол ангара и выглянула: у ворот остановился белый “вольво”. Она чуть было не выскочила поздороваться с Тео, но заметила, что его держит на мушке какой-то лысый тип. Прислушалась: лысый ввел Тео в ангар и начал угрожать. Молли хотелось выйти и сказать: “Никого Игнасио не пристрелит, мистер Лысый, – ему сейчас очень некогда, его переваривают, ” – но у лысого был пистолет. И как только Тео угораздило попасть в плен к дядьке, похожему на школьного завуча?
   Когда стало ясно, что лысый выходит наружу, Молли подбежала к трейлеру, ухватилась за выступ кондиционера и запрыгнула на крышу.
   Лысый направился к двери. Молли пробежала по драконьей спине и свесилась с краю.
   – Мигель! Игнасио! – завопил лысый. – Выходите оттуда! – Казалось, ему не очень хочется самому входить внутрь.
   – Я видела, как они туда входили, – сказала Молли.
   Лысый отскочил от трейлера. Казалось, от неожиданности с ним вот-вот случится припадок. Он поискал глазами, откуда раздался голос.
   – Вы же школьный завуч, правда?
   Лысый наконец ее заметил и попытался спрятать пистолет за спину.
   – Вы – та ненормальная баба, – сказал он. – Что вы здесь делаете?
   Молли аж подбросило на крыше дракона.
   – Простите? Извините? Прошу прощения? Я – кто?
   Лысый вопроса не заметил:
   – Что вы здесь делаете?
   – Извините меня. Извините, извините. – Она чуть ли не пела. – Но с трибуны прозвучала клевета, за которую пока что не принесли официальных извинений. Вам придется этим заняться, прежде чем мы продолжим дискуссию.
   – Ни за что я извиняться не собираюсь. Что вы здесь делаете? И где Игнасио с Мигелем?
   – Не будете извиняться?
   – Нет. Слезайте оттуда. – Он показал ей пистолет.
   – Ладно, – ответила Молли и потрепала Стива по голове-крыше. – Стив, съешь этого невоспитанного засранца.
   Видела она это и раньше, но как возбуждает сидеть на голове у Стива, когда тот меняет форму, а снизу выскакивает язык и слизывает школьного завуча. После первоначального чавканья неизбежный хруст костей (от которого ей раньше становилось не по себе) ее даже обрадовал. Непонятно – то ли от того, что завуч махал пистолетом перед носом ее друга, а ее саму обозвал ненормальной бабой, то ли от того, что она просто привыкла.
   – Это было шикарно, – похвалила Молли. Она пробежала по спине Стива, соскользнула на кондиционер и спрыгнула на землю.
   Стив зарычал, и острые углы трейлера растаяли, превратившись в изгибы и жилы драконьего тела. Он перекатился на бок, и Молли увидела, как чешуя у него на брюхе раздвинулась, и на свет божий выдвинулись семь футов драконьего пениса – толстого и несгибаемого, как телефонный столб. По всему органу замигали люминесцентные огоньки.
   – Ух ты – впечатляет, – выдохнула Молли, отступая на несколько шагов.
   Стив послал ей сообщение, похожее на то, которое отправлял бензовозу. На Молли подействовало лучше. Колени ее подогнулись, по бедрам побежали теплые мурашки, в висках застучало.
   Она заглянула Стиву в глаза (по крайней мере – в один глаз), подошла к его морде и нежно коснулась губ (или того, что было бы губами, если бы они у него имелись). Ее обдало резким и сладким дыханием – смесью одеколона “Старые специи”, мужественных мексиканцев и выблеванных коров.
   – Ты знаешь, – сказала Молли, – я никогда не целовалась с парнем, у которого изо рта пахнет школьным завучем.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Все, что вам нужно об этом знать

   Интимные отношения, имеющие место между двумя людьми в спальне (или одним человеком и одним Морским Ящером на пастбище), не касаются никого, кроме участвующих в них сторон. Но все же ради удовлетворения любопытных извращенцев, затаившихся во всех нас, – пара-другая пикантных подробностей...
   Молли попробовала – а фактически совершила героическую попытку, – но даже для женщины в такой превосходной физической форме задача оказалась не по силам. Тем не менее, ей удалось засечь возле ангара бензиновую газонокосилку (которой покойные наркобароны пользовались для зачистки местности и предотвращения возгорания) и твердым, но нежным применением этого неуклюжего механизма и некоторым количеством ласковых увещеваний довести Стива до того состояния, которое французы неисповедимо называют “маленькой смертью”.
   А вскоре то, что поначалу казалось непреодолимым препятствием – разница в размерах, – превратилось в преимущество, что и позволило Молли присоединиться к Стиву в этом царстве мира и наслаждения. Как? Вообразите, что медленно скользите по длинным и скользким перилам языка, причем каждый вкусовой сосочек дразнит и щекочет все щелочки именно там, где нужно, – и вы поймете, как именно Молли в конечном итоге растеклась лужицей удовлетворения у него в том самом месте между шеей и плечом, которое так любят все женщины. (Только у Стива рука от этого не затекла.)
   Правда, и неловкости тоже хватало, как это всегда бывает между малознакомыми, но пытливыми любовниками, и “вольво” Тео был с грохотом расплющен, прежде чем Стив понял: кататься по земле – не самый лучший способ проявления восторга. Однако приземистое транспортное средство шведского производства – слишком малая цена для высокой страсти в великом раскладе вещей.
   Вот и всё, что вам нужно об этом знать.

ДВАДЦАТЬ

Тео

   Тео давно научился прощать себе неуместные мысли в неподобающее время (например, когда на похоронах воображал вдову голой; рылся в справочниках, чтобы найти самый высокий уровень потерь при землетрясениях в странах третьего мира; или размышлял, предоставляют ли белые рабовладельцы своему поголовью кредиты на льготных условиях), но сейчас его больше всего беспокоило, что, прикованный к стулу, в ожидании палача, он думает не о том, как спастись или покаяться за все перед Создателем, а о том, как бы кого-нибудь трахнуть. Нет, удрать-то он попробовал, но лишь опрокинул стул и в награду получил панораму утрамбованного пола с точки зрения жука-навозника. Вскоре же, когда голоса снаружи замолкли, его затопили мысли о женщинах, которых он имел, и женщинах, которых не имел, включая эротический ментальный монтаж, где в главной роли выступала некогда звезда экрана, а теперь городская сумасшедшая Молли Мичон.
   Поэтому он испытал как смущение, так и облегчение, когда после оглушительного треска газонокосилки и грохота сминаемого металла в ангар просунула голову Молли собственной персоной.
   – Привет, Тео, – сказала она.
   – Молли, что ты там делаешь?
   – Вышла погулять. – Внутрь она не заходила – высовывала голову из-за угла.
   – Тебе нужно бежать отсюда, Молли. Тут ходят очень опасные субъекты.
   – Не проблема. Так тебе, значит, никакой помощи не надо?
   – Надо, надо, вызывай подмогу. Но сначала беги отсюда. Тут парни с автоматами.
   – Я в том смысле, что с тебя разве наручники не снимать, или еще чего-нибудь?
   – Времени нет.
   – Времени куча. Где ключи?
   – На моем брелке. В замке зажигания, в машине.
   – Ладно. Я сейчас.
   И она исчезла. Тео услышал какой-то грохот, потом – звон, точно разбили предохранительное стекло. Через секунду Молли снова показалась в проеме и швырнула ключи на пол, возле головы Тео.
   – Достанешь?
   – А ты не можешь меня разомкнуть?
   – Э-э, прямо сейчас лучше не буду. Но ты ведь сможешь до них дотянуться, правда?
   – Молли!
   – Да или нет?
   – Конечно, но...
   – Хорошо. Еще увидимся, Тео. Прости, что с машиной так вышло.
   И она снова исчезла.
   Елозя по земляному полу, чтобы достать ключи, Тео по-прежнему недоумевал, с чего бы это на него нашло столь сильное желание кого-нибудь трахнуть. Может, наручники виноваты? Может, все эти годы он был тайным мазохистом и даже не подозревал об этом? Хотя когда его арестовали – перед тем, как шериф Бёртон его шантажировал, чтобы сделать констеблем, – он почти два часа провел в наручниках и не помнил никаких переживаний хоть отдаленно эротического свойства. Тогда, наверное, причина – угроза смерти. Его заводит мысль о том, что его сейчас пристрелят. Господи, я больной человек, подумал Тео.
   Через десять минут он избавился и от наручников, и от липучих мыслей о сексе и смерти. Снаружи ни Молли, ни Джозефа Линдера, ни трейлера уже не было, а он стоял перед развалинами “вольво”, и в голове зудел новый комплект вопросов. Крыша машины была вмята до одного уровня с капотом, все покрышки изорваны в клочья, а земля вокруг изрыта следами явно очень, очень большого животного.
   От ангара вверх по склону холма по траве уходили два следа. Один, очевидно, – человеческий. Другой – шире грунтовки, проложенной к ранчо.
   Тео забрался в “вольво”, достал револьвер и сотовый телефон, не имея ни малейшего понятия, что он будет с ними делать. Звонить уже некому – и, конечно же, он не хотел никого убивать. Кроме, наверное, шерифа Джона Бёртона. Он обшарил весь участок, нашел пистолет Джозефа Линдера и сунул его за пояс джинсов. В красном вседорожнике ключи были на месте, и после минутного раздумья, этично ли позаимствовать “додж” после того, как его похитили, приковали и чуть не застрелили, он влез в грузовичок и поехал по пастбищу, держась двойного следа.

Гейб

   Гейб и фермер стояли над размолотыми останками голштинки, сгоняя с физиономий мух, а Живодер жался к земле в нескольких ярдах от них и рычал на эту гадость.
   Фермер сдвинул “стетсон” на затылок и поежился.
   – Мои предки шестьдесят лет на этой земле скот на молоко и мясо выращивали, и я никогда не видал и не слыхал ничего подобного, Гейб.
   Фермера звали Джим Пив. Ему исполнилось пятьдесят пять, но дать можно было и семьдесят; он весь задубел от солнца и тяжелой работы, а во всем, что он говорил, слышалось тоскливое одиночество. Он был высок и худ, но горбился, как неудачник с перебитой спиной. Жена бросила его много лет назад – отчалила на своем “мерседесе”, чтобы поселиться в Сан-Франциско, и прихватила с собой расписку, стоившую половину всей тысячи акров Джима Пива. Его единственному сыну, который должен был унаследовать ранчо, сейчас было двадцать восемь, и он был занят – его вышвыривали из одного колледжа за другим, и парень мигрировал по реабилитационным центрам страны. Фермер жил один в четырнадцатикомнатном доме, громыхавшем пустотой и всасывавшем хохот сезонников, которых Джим кормил каждое утро в громадной кухне. Джим был последним в роду. Начало своего падения он неизменно прослеживал к тому роману, который закрутил много лет назад с ведьмой, жившей тогда в хижине Тео на краю ранчо. Она и прокляла его – так он, по крайней мере, считал. Если бы ведьма не сбежала десять лет назад с владельцем универсального магазина, Джим был бы уверен, что изуродованный скот – ее рук дело.
   Гейб покачал головой.
   – Ничего не понимаю, Джим. Я могу взять пробы и сделать тесты, но я даже не знаю, чего мы ищем.
   – А может, детишки? Хулиганы?
   – Детишки коровам подножки ставят. А этих, похоже, уронили с тридцати тысяч футов. – Гейб знал, что, по всей видимости, произошло, но допускать этого ему не хотелось. Не живут на свете такие существа, которые могли бы это натворить. Должно быть какое-то другое объяснение.
   – Так ты говоришь – пришельцы?
   – Нет, я совершенно точно не говорю – пришельцы. Про пришельцев я не говорю.
   – Тут что-то было. Посмотри, какие следы. Сатанинский культ?
   – Черт возьми, Джим, если ты не хочешь попасть на обложку “Еженедельника Психов”, не говори так. Я не могу тебе сказать, что именно все это тут устроило, но могу точно сказать, чего здесь не было. Здесь не было ни пришельцев, ни сатанистов, ни снежного человека в запое. Я возьму пробы, сделаю тесты и тогда, может быть, – может быть, – отвечу тебе, кто с тобой так поступил, а ты тем временем должен позвонить сельскохозяйственным парням из округа и вызвать их сюда.
   – Я не могу этого сделать, Гейб.
   – Почему?
   – Я не могу позволить, чтобы чужаки бегали по моим землям. Я не хочу, чтобы это вышло наружу. Потому-то я тебе и позвонил.
   – Что это? – Гейб поднял палец, делая закладку в разговоре, прислушался и повернулся к холмам: ревел мотор. Через секунду на гребне холма показался красный вседорожник – он направлялся к ним.
   – Ты лучше иди, – сказал Джим Пив.
   – Почему?
   – Иди и всё. На этой стороне ранчо никого быть не должно, кроме меня. Ты должен идти.
   – Это же твоя земля?
   – Давай-ка в твою машину прыгнем, сынок. Нам нужно ехать.
   Гейб прищурился, стараясь получше разглядеть вседорожник, и замахал рукой.
   – Это же Тео Кроу, – сказал он. – Что он в этой тачке делает?
   – Ох, блин, – только и сказал Джим Пив.
   Тео подъехал к грузовичку Гейба, юзом затормозил и вылез из кабины. Гейб решил бы, что констебль в ярости, но он не был уверен – такого выражения на лице Тео он не видел никогда.
   – Добрый день, Гейб, Джим.
   Джим Пив рассматривал свои сапоги.
   – Констебль...
   Гейб заметил, что у Тео за пояс заткнуто два пистолета, а сам он – весь в пыли.
   – Привет, Тео. Красивая машина у тебя. Джим тут мне позвонил, чтобы я посмотрел...
   – Я знаю, что это такое, – сказал Тео, кивая в сторону кучи коровьего пюре. – По крайней мере, мне так кажется. – Он шагнул к Джиму, которому, по всей видимости, очень хотелось утонуть в дыре в собственной груди.
   – Джим, у тебя там самопальная лаборатория такой мощности, что хватило бы упарить весь Лос-Анджелес. Не хочешь мне о ней рассказать?
   Жизненные силы, казалось, вытекли из Джима Пива, точно нажали на рычаг смыва, и он, ноги колесом, неуклюже рухнул наземь. Гейб успел поймать его за руку, чтобы он не сломал себе копчик. Пив не поднимал головы:
   – Моя жена, когда меня бросила, взяла расписку на половину всего ранчо. А потом потребовала долг. Ну где мне еще было взять три миллиона долларов?
   Гейб переводил взгляд с Джима на Тео, словно спрашивая: “Что это еще за хрень?”
   – Потом объясню, Гейб. Я все равно должен тебе кое-что показать. – Тео сдвинул “стетсон” Джима на затылок, чтобы видеть лицо. – Так Бёртон дал тебе денег, чтобы часть земель забрать под лабораторию?
   – Шериф Бёртон? – встрял совершенно сбитый с толку Гейб.
   – Заткнись, Гейб! – рявкнул Тео.
   – Нет, не все сразу. Взносами. Черт, ну что же мне было делать, а? Это ранчо построил мой дедушка. Не мог же я продать его половину.
   – И поэтому занялся наркотиками?
   – Да я этой лаборатории и в глаза не видел. И сезонники мои тоже. На эту часть ранчо вход воспрещен. Бёртон сказал, что с другой стороны сидишь в хижине ты и никого не впускаешь через задние ворота. А я тут просто коровок пасу и за своим носом слежу. Я у Бёртона даже не спрашивал ни разу, чем он там занимается.
   – Три миллиона долларов! Так чем же он, к чертовой матери мог еще там заниматься? Кроликов выращивал?
   Джим Пив не ответил – он просто смотрел в землю у себя между ног. Гейб сжал ему плечо, стараясь поддержать, и посмотрел на Тео:
   – Может, потом с ним закончишь?
   Тео отвернулся и зашагал кругами, размахивая в воздухе руками, точно отгонял назойливых духов.
   – У тебя все хорошо? – спросил Гейб.
   – Ну что, к бениной матери, я должен теперь делать, а? Что мне делать? Что я должен сделать?
   – Успокоиться? – предположил Гейб.
   – На хер! У меня убийства, промышленное производство наркотиков, какая-то долбаная гигантская тварь неизвестной породы, у всего города сразу потекли крыши, и к тому же я втюрился в бабу, у которой не все дома... Меня этому не учили! Такому никого не учат, мать их за ноги!
   – Значит, успокоиться – не вариант? – сказал Гейб. – Понимаю.
   Тео притормозил свою карусель и развернулся к Гейбу:
   – А кроме того, я уже неделю не курил травы.
   – Поздравляю.
   – Это сводит меня с ума. Это погубило мне жизнь.
   – Перестань, Тео, жизни у тебя никогда не было. – Гейб немедленно сообразил, что, видимо, выбрал не очень правильную тактику утешения.
   – Да, и это тоже. – Тео шагнул к красному грузовичку и двинул кулаком по бамперу. – А-ай! Черт бы его подрал! – Он снова развернулся к Гейбу. – К тому же, я, кажется, только что сломал себе руку.
   – А меня коровье бешенство беспокоит, – оцепенело проговорил Джим Пив со дна того провала, куда рухнули все его жизненные планы.
   – Закрой рот, Джим, – сказал Гейб. – У Тео пистолет.
   – Пистолеты! – заорал Тео.
   – Поправка принимается. Так ты говорил о гигантской твари?
   Тео свирепо потер виски, словно стараясь выдавить из черепа связную мысль. Через несколько минут такого массажа он подошел к сидевшему на земле Джиму и опустился перед ним на колени.
   – Джим, мне нужно, чтобы ты на секундочку взял себя в руки.
   Фермер поднял на Тео мутный взгляд. По морщинам на его щеках текли слезы.
   – Джим, здесь ничего не было, понимаешь? Меня ты не видел, ничего с этой части ранчо не слышал, хорошо? Если позвонит Бёртон, все происходит в обычном рабочем порядке. Ты ничего не знаешь, понятно?
   – Нет, не понятно. Меня посадят в тюрьму?
   – Этого, Джим, я не знаю, но ясно одно – если обо всем этом пронюхает Бёртон, всем будет только хуже. Мне нужно немного времени, чтобы кое-что прикинуть. Если ты мне поможешь, я очень постараюсь тебя прикрыть. Честное слово.
   – Ладно, – кивнул Джим. – Сделаю, как скажешь.
   – Хорошо, тогда отгони машину Гейба к себе. Мы заберем ее где-то через час.
   Живодер наблюдал за всем этим со всевозрастающим интересом, в порядке эксперимента помахивая хвостом между тирадами Тео. В глубине души он надеялся прокатиться в этой большой красной машине. У собак тоже бывают тайные амбиции.

* * *

   – Тео, этого не может быть. – Гейб провел рукой над отпечатком шириной примерно три фута. – Это какой-то розыгрыш. Хотя вмятины от когтей и стертые края следа подсказывают, что какой бы шутник это ни сделал, он знает кое-что о том, как передвигаются животные таких размеров.
   Тео уже почти успокоился, точно привык к нереальности происходящего.
   – Как раздавить всмятку “вольво”, он тоже знает. Следы настоящие, Гейб. Я уже видел их.
   – Где?
   – У городского ручья, в ту ночь, когда взорвался бензовоз. Мне тоже не хотелось в них верить.
   Гейб поднял голову от следов.
   – В ту же ночь начался массовый исход моих крыс.
   – Угу.
   – Так не бывает, Тео. Не может быть. Рядом с существом, оставляющим такие следы, тиранозавр – просто карлик. На нашей планете твари таких размеров не живут уже шестьдесят миллионов лет.
   – Но нам об этом ничего не известно. Послушай, Гейб, – я прошел по этим следам в траве до изувеченных коров. Сначала мне казалось, что они сюда ушли, но, очевидно, они отсюда пришли.
   – Они? Ты думаешь, их больше одного?
   – Так ты готов предположить, что чудовища реальны?
   – Нет, Тео. Я просто спрашиваю, что ты думаешь.
   – Я думаю, что эта тварь была вместе с Молли Мичон.
   Гейб рассмеялся:
   – Тео, мне кажется, воздержание только усугубляет.
   – Я не шучу. Молли появилась сразу же после того, как я услышал, как плющат мою машину. Она отдала мне ключи от наручников. А когда я вышел, ни ее, ни Джозефа Линдера, ни тех, к кому он приехал, уже не было.
   – Так что с ними произошло, по-твоему?
   – То же самое, что с этими буренками. Или что-то похожее. То же, что случилось, наверное, с парнишкой Плоцников. Последний раз его видели на трейлерной стоянке. Как раз там, где живет Молли.
   Гейб встал и окинул взглядом цепочку следов.
   – Ты сегодня еще не появлялся в городе, правда, Тео?
   – Нет, некогда было.
   – Пропал Лес из скобяной лавки. За “Пеной Дна” нашли его грузовичок, а его самого и след простыл.
   – Мы должны съездить к Молли, Гейб.
   – Мы? Тео, я биолог, а не фараон. Я бы предложил попробовать пойти по следу. У Живодера очень хороший нюх. И я спорить готов – мы найдем какое-то объяснение и без всяких гигантских тварей.
   – Я тоже больше не фараон. А что если мы пойдем по следу, и ты окажешься неправ, Гейб? Тебе хочется встретиться с тем, что сплющило мою машину? И сжевало этих коров?
   – Ну... да. Хочется.
   – Это можно будет сделать позже. Думаю, окажется несложно. Чем бы оно ни было, оно возит за собой трейлер.
   – Что?
   – Когда Линдер привез меня к ангару, там рядом стоял трейлер. А когда я вышел, его уже не было.
   Гейб посмотрел на часы.
   – Ты сегодня ел? Я тебе, конечно, верю, но вдруг у тебя гипогликемическая реакция^[18] или типа того. Давай где-нибудь перекусим, а когда в голове у тебя прояснится, можно и Молли навестить.
   – Ну да, галлюцинации у меня с голодухи.
   Гейб схватил его за плечо:
   – Тео, прошу тебя. У меня свидание.
   Констебль кивнул:
   – Сначала Молли. Потом – обедать.
   – Договорились. – Гейб по-прежнему не сводил глаз со следов. – Я хочу снова сюда приехать с гипсом и сделать слепки. Даже если это розыгрыш, мне нужно его зафиксировать.
   Тео зашагал к “доджу”, но резко остановился, когда из ангара донеслась пронзительная трель сотового телефона. Он вошел внутрь, определил, откуда идет звук, и посмотрел на дисплей. Звонили с личного номера Бёртона. Он выхватил “магнум” и разнес телефон на тысячу крохотных осколков. Выйдя из ангара, Тео увидел, что Гейб выглядывает из-за бампера вседорожника, а Живодер укрылся за колесом.
   – Так что ты имел в виду, к чертовой матери, – у тебя свидание?

ДВАДЦАТЬ ОДИН

Гейб и Тео

   – Вот здесь я и нашел аберрантных крыс, – сказал Гейб, когда они въехали на трейлерную стоянку “Муха на Крючке”.
   – Очень мило, – рассеянно отозвался Тео.
   – А я тебе говорил, что получил из Стэнфорда результаты анализа химии мозга? Интересно, но я не уверен, что это объясняет их поведение.
   – Не сейчас, Гейб, прошу тебя. – Тео резко нажал на тормоз, и грузовичок дернулся. – Что за черт?
   В окнах Молли Мичон свет не горел. На пустом участке по соседству кругом стояла дюжина хорошо одетых людей. Все держали в руках свечи.
   – Молитвенное собрание? – предположил Гейб. – Сегодня воскресенье.
   – В последний раз здесь стоял трейлер, – сказал Тео. – Очень похожий на тот, что я видел на ранчо.
   – Я знаю. На этом участке я нашел крыс с низким уровнем серотонина.
   Тео заглушил мотор, поставил “додж” на тормоз и вылез из кабины. И посмотрел на Гейба.
   – Ты нашел своих крыс именно здесь?
   – Тех шестерых, которые остались. Но и другие, пропавшие, тоже исчезли здесь. Могу тебе потом на карте показать.