Страница:
– Это был Стив, – крикнула Молли в ответ. – Вы спрашивали, что стало с Джозефом Линдером. Вот это с ним и стало. Стив его съел.
– Сколько вас там внутри? – спросил Бёртон.
Молли огляделась.
– Целая компания.
– И кто вы, к черту, такие?
– Я – Кендра, Малютка-Воительница Чужеземья. – Молли глупо ухмыльнулась Тео. Тот пытался следить за разговором, одновременно прислушиваясь к какой-то возне в глубине пещеры.
– Какие у вас требования? – спросил Бёртон.
Без всякой заминки Молли ответила:
– Десять процентов от проката всех моих фильмов с обратной силой на пятнадцать лет, газонокосилку промышленной мощности с запасом топлива и мир во всем мире.
– Я серьезно. Мы можем обо всем договориться.
– Ладно. Мне нужно шестьдесят бутербродов с арахисовым маслом и повидлом, пару галлонов диетической кока-колы и... – Она повернулась к Тео. – Ты что-нибудь будешь?
Тот пожал плечами. Хрен с ним, раз они тянут резину...
– Новый “вольво”-универсал.
– ...И новый “вольво”-универсал, – крикнула Молли. – И он нужен нам с двумя держалками для стаканов, урод, а то мы отменим сделку. – Она повернулась и лучезарно улыбнулась Тео.
– Милый штрих.
– Ты его заслужил. – Тут Молли глянула Тео за плечо, и глаза ее расширились от ужаса: – Нет, Стив! – завопила она.
Тео откатился в сторону и увидел, как на него обрушивается пара гигантских челюстей.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Шериф
Молли
Стив
Тео
“Пена Дна”
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Гейб
Тео
– Сколько вас там внутри? – спросил Бёртон.
Молли огляделась.
– Целая компания.
– И кто вы, к черту, такие?
– Я – Кендра, Малютка-Воительница Чужеземья. – Молли глупо ухмыльнулась Тео. Тот пытался следить за разговором, одновременно прислушиваясь к какой-то возне в глубине пещеры.
– Какие у вас требования? – спросил Бёртон.
Без всякой заминки Молли ответила:
– Десять процентов от проката всех моих фильмов с обратной силой на пятнадцать лет, газонокосилку промышленной мощности с запасом топлива и мир во всем мире.
– Я серьезно. Мы можем обо всем договориться.
– Ладно. Мне нужно шестьдесят бутербродов с арахисовым маслом и повидлом, пару галлонов диетической кока-колы и... – Она повернулась к Тео. – Ты что-нибудь будешь?
Тот пожал плечами. Хрен с ним, раз они тянут резину...
– Новый “вольво”-универсал.
– ...И новый “вольво”-универсал, – крикнула Молли. – И он нужен нам с двумя держалками для стаканов, урод, а то мы отменим сделку. – Она повернулась и лучезарно улыбнулась Тео.
– Милый штрих.
– Ты его заслужил. – Тут Молли глянула Тео за плечо, и глаза ее расширились от ужаса: – Нет, Стив! – завопила она.
Тео откатился в сторону и увидел, как на него обрушивается пара гигантских челюстей.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Шериф
Бёртону показалось, что в пещере взвыло сразу тридцать или сорок человек, не считая той твари, что исторгала этот кошмарный рев. Похоже избавиться от свидетелей будет нелегко, как он и думал. Если дебилы, мимо которых он проехал тогда на дороге, сейчас торчат в пещере, снайперам работа обеспечена. Но одно наверняка: Кроу и бабу эту, кем бы она ни была, с ранчо живыми отпускать нельзя.
Зазвонил телефон.
– Что? – Пистолет он отложил и заткнул второе ухо, чтобы не мешал шум из пещеры.
– Это Гвоздворт, – сказал Паук. – Они уже выехали. Отсчет – сорок минут. Другого выхода из пещеры нет.
Бёртону вовсе не улыбалось валяться в этой щели еще сорок минут, но как только подъедет спецназ, все закончится.
– Гвоздворт, вопрос наугад, но ты когда-нибудь слыхал, чтобы кто-нибудь называл себя Кендрой, Малюткой-Воительницей Черноземья?
– Чужеземья, – поправил Паук. – Малютка-Воительница Чужеземья. Разумеется, прекраснейший из шедевров кино о Земле после ядерной катастрофы. Кендра – величайшая звезда экрана. Актрису звали Молли Мичон. А что?
– Ничего. Одна из подозреваемых убеждена, что она – клоун.
– Если хотите посмотреть, я могу переписать вам несколько фильмов по двадцать долларов за кассету. У меня почти полная коллекция.
– Гвоздворт, ты жалкий кусок говна. – Бёртон разъединился. Из пещеры по-прежнему раздавался вой, и женский голос вопил что-то неразборчивое.
Зазвонил телефон.
– Что? – Пистолет он отложил и заткнул второе ухо, чтобы не мешал шум из пещеры.
– Это Гвоздворт, – сказал Паук. – Они уже выехали. Отсчет – сорок минут. Другого выхода из пещеры нет.
Бёртону вовсе не улыбалось валяться в этой щели еще сорок минут, но как только подъедет спецназ, все закончится.
– Гвоздворт, вопрос наугад, но ты когда-нибудь слыхал, чтобы кто-нибудь называл себя Кендрой, Малюткой-Воительницей Черноземья?
– Чужеземья, – поправил Паук. – Малютка-Воительница Чужеземья. Разумеется, прекраснейший из шедевров кино о Земле после ядерной катастрофы. Кендра – величайшая звезда экрана. Актрису звали Молли Мичон. А что?
– Ничего. Одна из подозреваемых убеждена, что она – клоун.
– Если хотите посмотреть, я могу переписать вам несколько фильмов по двадцать долларов за кассету. У меня почти полная коллекция.
– Гвоздворт, ты жалкий кусок говна. – Бёртон разъединился. Из пещеры по-прежнему раздавался вой, и женский голос вопил что-то неразборчивое.
Молли
Теннисные тапочки Тео еще торчали меж зубов Стива. Молли схватила палаш, взбежала по передней лапе Морского Ящера и запрыгнула на его мощную шею. Она изо всех сил вдавила кончик меча ему между глаз – так, что руки онемели.
– Выплюнь его! А ну, быстро!
Стив крутанул башкой, стараясь ее сбросить, но Молли сжала его голову ногами и принялась плашмя колотить по ней мечом. В стороны полетели куски чешуи, от лезвия посыпались искры.
– Плюй! Плюй! – орала Молли, подкрепляя каждый панический вопль ударами палаша. Она уже видела такое раньше. Если раздастся хруст, Тео конец.
Морской Ящер приоткрыл челюсти, чтобы нанести смертельный удар, и Молли услыхала, как Тео захлебнулся в крике. Она вскочила Стиву на лоб, поднесла кончик меча к самому углу глаза ящера и приготовилась, подпрыгнув, вонзить в глазницу поглубже.
– Выплевывай! Ну!
Стив скосил к переносице глаза, пытаясь разглядеть неожиданного противника, затем хрюкнул и отхаркнул констеблем на пол. Потом мотнул головой так, что Молли отлетела футов на десять, ударилась спиной о стену и сползла вниз.
Вой паломников перешел в рыдания, Стив повернулся и поплелся в самый темный угол пещеры.
Тео, завязнув в луже крови, гуано и драконьих слюней, приподнялся на руках, встал на колени и посмотрел на Молли.
– Ты как? – только и смог вымолвить он, переводя дух.
Та кивнула:
– Кажется, ничего. А ты?
Тео тоже кивнул и посмотрел вниз – на месте ли ноги.
– Ага. – Он подполз к ней и откинулся рядом на стену, все еще не в силах отдышаться. – Милые у тебя друзья. Почему он передумал?
– Мне кажется, он обиделся.
– Извини.
– Переживет. Уже большой мальчик.
Невзирая на боль, Тео расхохотался, и вскоре они с Молли без удержу хихикали, давясь и валясь друг на друга.
– Стив, значит, а? – спросил Тео.
– Ну, он же вылитый Стив, правда? – ответила Молли.
Тео стер с губ драконьи слюни и наклонился поцеловать ее. Она поймала его подбородок рукой и оттолкнула:
– Не очень хорошая мысль.
В глубине пещеры еще раз взревело – не так сердито, как в первый раз, скорее печально.
– Да, наверное, – согласился Тео.
– Что, к чертям собачьим, там происходит, Кроу? – заорал снаружи Бёртон. – У вас не очень много времени осталось хреном по стенам колотить. Спецназ уже на подходе. Чего вы хотите?
– Я вообще не понимаю, о чем вы, – ответил из пещеры Тео.
– Чего ты хочешь, чтобы уйти отсюда? Уехать из штата. Забыть обо всем вообще. Сколько? Назови сумму.
Тео посмотрел на Молли так, точно сумму знала она. Та ответила:
– Мне показалось, мы выдвинули свои требования достаточно ясно.
– Он не выпустит меня, Молли. А теперь не выпустит и тебя. Если сюда едет спецназ, похоже, нам крышка.
– Мне нужно поговорить со Стивом. – Молли встала и прошла между сопливыми пилигримами в глубину пещеры. Тео смотрел, как она сливается с темнотой, в которой Морской Ящер пульсировал тусклыми пятнами зеленого и синего. Тео протер глаза.
– Ну, Кроу? Сколько?
– Ваше предложение? – ответил Тео, пытаясь придумать какую-нибудь гарантию. Хоть что-то, только бы продлить жизнь еще секунды на две после того, как он выйдет из пещеры.
– Даю тебе сто тысяч. Это хорошая цена, Кроу. Ты все равно ничего не сможешь доказать, раз Линдер мертв. Бери деньги и уходи.
– Я покойник, – сказал себе Тео. Сами масштабы блефа Бёртона выдавали серьезность его намерений. Он определенно не собирался выпускать Тео отсюда живьем.
– Мы это обсудим! – крикнул Тео.
Голова трещала от ударов пистолетом, а левый глаз слезился. Из кучи одежды паломников зачирикал телефон, пришлось разбросать белье и пузырьки с пилюлями, чтобы его откопать. От движения в глазах у Тео потемнело, он оперся рукой о стену, выжидая, пока вернется зрение. Телефон он обнаружил в колготках.
– Выплюнь его! А ну, быстро!
Стив крутанул башкой, стараясь ее сбросить, но Молли сжала его голову ногами и принялась плашмя колотить по ней мечом. В стороны полетели куски чешуи, от лезвия посыпались искры.
– Плюй! Плюй! – орала Молли, подкрепляя каждый панический вопль ударами палаша. Она уже видела такое раньше. Если раздастся хруст, Тео конец.
Морской Ящер приоткрыл челюсти, чтобы нанести смертельный удар, и Молли услыхала, как Тео захлебнулся в крике. Она вскочила Стиву на лоб, поднесла кончик меча к самому углу глаза ящера и приготовилась, подпрыгнув, вонзить в глазницу поглубже.
– Выплевывай! Ну!
Стив скосил к переносице глаза, пытаясь разглядеть неожиданного противника, затем хрюкнул и отхаркнул констеблем на пол. Потом мотнул головой так, что Молли отлетела футов на десять, ударилась спиной о стену и сползла вниз.
Вой паломников перешел в рыдания, Стив повернулся и поплелся в самый темный угол пещеры.
Тео, завязнув в луже крови, гуано и драконьих слюней, приподнялся на руках, встал на колени и посмотрел на Молли.
– Ты как? – только и смог вымолвить он, переводя дух.
Та кивнула:
– Кажется, ничего. А ты?
Тео тоже кивнул и посмотрел вниз – на месте ли ноги.
– Ага. – Он подполз к ней и откинулся рядом на стену, все еще не в силах отдышаться. – Милые у тебя друзья. Почему он передумал?
– Мне кажется, он обиделся.
– Извини.
– Переживет. Уже большой мальчик.
Невзирая на боль, Тео расхохотался, и вскоре они с Молли без удержу хихикали, давясь и валясь друг на друга.
– Стив, значит, а? – спросил Тео.
– Ну, он же вылитый Стив, правда? – ответила Молли.
Тео стер с губ драконьи слюни и наклонился поцеловать ее. Она поймала его подбородок рукой и оттолкнула:
– Не очень хорошая мысль.
В глубине пещеры еще раз взревело – не так сердито, как в первый раз, скорее печально.
– Да, наверное, – согласился Тео.
– Что, к чертям собачьим, там происходит, Кроу? – заорал снаружи Бёртон. – У вас не очень много времени осталось хреном по стенам колотить. Спецназ уже на подходе. Чего вы хотите?
– Я вообще не понимаю, о чем вы, – ответил из пещеры Тео.
– Чего ты хочешь, чтобы уйти отсюда? Уехать из штата. Забыть обо всем вообще. Сколько? Назови сумму.
Тео посмотрел на Молли так, точно сумму знала она. Та ответила:
– Мне показалось, мы выдвинули свои требования достаточно ясно.
– Он не выпустит меня, Молли. А теперь не выпустит и тебя. Если сюда едет спецназ, похоже, нам крышка.
– Мне нужно поговорить со Стивом. – Молли встала и прошла между сопливыми пилигримами в глубину пещеры. Тео смотрел, как она сливается с темнотой, в которой Морской Ящер пульсировал тусклыми пятнами зеленого и синего. Тео протер глаза.
– Ну, Кроу? Сколько?
– Ваше предложение? – ответил Тео, пытаясь придумать какую-нибудь гарантию. Хоть что-то, только бы продлить жизнь еще секунды на две после того, как он выйдет из пещеры.
– Даю тебе сто тысяч. Это хорошая цена, Кроу. Ты все равно ничего не сможешь доказать, раз Линдер мертв. Бери деньги и уходи.
– Я покойник, – сказал себе Тео. Сами масштабы блефа Бёртона выдавали серьезность его намерений. Он определенно не собирался выпускать Тео отсюда живьем.
– Мы это обсудим! – крикнул Тео.
Голова трещала от ударов пистолетом, а левый глаз слезился. Из кучи одежды паломников зачирикал телефон, пришлось разбросать белье и пузырьки с пилюлями, чтобы его откопать. От движения в глазах у Тео потемнело, он оперся рукой о стену, выжидая, пока вернется зрение. Телефон он обнаружил в колготках.
Стив
Он узнавал врагов по внешнему виду. Он чувствовал волны агрессии и страха, исходящие от них, а теперь то же самое ощущал в своей теплокровной возлюбленной. Страх сочился из нее, пока она пробиралась к нему между кормом. Если она собиралась найти себе другого самца, то зачем разворачивала весь этот корм?
Он не переживал, когда его били твердой штуковиной, – это было приятно. Он решил, что она опять хочет спариться, но когда она чуть не воткнула эту дрянь ему в глаз, понял: она может и убить. Почувствовал. Она обратила свою преданность на другого. Он подумал было о том, чтобы откусить ей голову, – просто показать, как ему от этого гадко.
Когда она подошла, он сунул башку под переднюю лапу. Молли почесала ему пенек жабры, и он послал по спине алую молнию, чтобы она так больше не делала.
– Прости меня. Стив. У меня не очень много друзей. Я не могла разрешить тебе съесть Тео.
Он ощущал в ее голове доброжелательность, но больше ей не доверял. Ну, может, только руку и откусит – на пробу. Спина его пульсировала синим и пурпурным.
– Ты должен уйти, Стив. Сюда едет спецназ. А мимо парня у входа ты пройдешь легко. На самом деле, можешь даже съесть этого парня у входа, если хочешь. На самом деле, я была бы тебе даже признательна, если бы ты его съел.
Она отступила от него на шаг.
– Стив, ты должен отсюда выбраться, иначе тебя убьют.
Он пыхнул на нее оливково-тусклым светом и засунул голову еще дальше подмышку. Ей хочется, чтобы он ушел – это вне всякого сомнения. Да он и сам был непрочь – ему не хотелось только, чтобы ей хотелось, чтобы он ушел. Он знал: она никогда не станет такой, как надо, а слово “никогда” он уже понимал. Но и чтобы она досталась теплокровному, ему тоже не хотелось. Разноцветные краски бегали по его чешуе, как сама печаль.
– Я не гоню тебя, – сказала Молли. – Я хочу спасти тебе жизнь.
Она протолкалась меж паломников – те стояли на коленях и громко всхлипывали, а одна женщина, рыжая, лет тридцати, с отвергающей гравитацию фальшивой грудью, схватила ее за локоть:
– Я могу принести себя в жертву, – сказала она. – Точно могу.
Молли вырвала руку
– Отвалите, дамочка. Мучеником быть легко, если канализация не засорилась.
Он не переживал, когда его били твердой штуковиной, – это было приятно. Он решил, что она опять хочет спариться, но когда она чуть не воткнула эту дрянь ему в глаз, понял: она может и убить. Почувствовал. Она обратила свою преданность на другого. Он подумал было о том, чтобы откусить ей голову, – просто показать, как ему от этого гадко.
Когда она подошла, он сунул башку под переднюю лапу. Молли почесала ему пенек жабры, и он послал по спине алую молнию, чтобы она так больше не делала.
– Прости меня. Стив. У меня не очень много друзей. Я не могла разрешить тебе съесть Тео.
Он ощущал в ее голове доброжелательность, но больше ей не доверял. Ну, может, только руку и откусит – на пробу. Спина его пульсировала синим и пурпурным.
– Ты должен уйти, Стив. Сюда едет спецназ. А мимо парня у входа ты пройдешь легко. На самом деле, можешь даже съесть этого парня у входа, если хочешь. На самом деле, я была бы тебе даже признательна, если бы ты его съел.
Она отступила от него на шаг.
– Стив, ты должен отсюда выбраться, иначе тебя убьют.
Он пыхнул на нее оливково-тусклым светом и засунул голову еще дальше подмышку. Ей хочется, чтобы он ушел – это вне всякого сомнения. Да он и сам был непрочь – ему не хотелось только, чтобы ей хотелось, чтобы он ушел. Он знал: она никогда не станет такой, как надо, а слово “никогда” он уже понимал. Но и чтобы она досталась теплокровному, ему тоже не хотелось. Разноцветные краски бегали по его чешуе, как сама печаль.
– Я не гоню тебя, – сказала Молли. – Я хочу спасти тебе жизнь.
Она протолкалась меж паломников – те стояли на коленях и громко всхлипывали, а одна женщина, рыжая, лет тридцати, с отвергающей гравитацию фальшивой грудью, схватила ее за локоть:
– Я могу принести себя в жертву, – сказала она. – Точно могу.
Молли вырвала руку
– Отвалите, дамочка. Мучеником быть легко, если канализация не засорилась.
Тео
Только поднеся телефон к уху, Тео понял, как досталось его слуховым органам от Бёртона.
– А-ай! Черт бы его побрал! Ай! – И констебль от боли захромал по кругу, несмотря на то, что ноги его как раз остались нетронутыми.
– Тео? – спросил из динамика тоненький голосок Гейба.
– Да, это я. – Тео переложил телефон в другую руку, но все равно держал его в нескольких дюймах от уха, раз трубка уже один раз укусила.
– Ты где? Кто отвечал по твоему телефону?
– Молли Мичон. Мы в этой пещере на ранчо, где раньше грибная ферма была. Нас тут Бёртон в осаде держит, он вызвал антитеррористическое спецподразделение.
– Ты Его видел?
– Да, я Его видел, Гейб. Мне кажется, ты был прав насчет химии мозга. Тут куча народу в трансе, и все говорят, что их призвали в жертву. И все – с рецептами, которые выписала Вэл.
– Ух, – произнес Гейб. – Ух ты. Как он выглядит?
– Он большой, Гейб.
– А ты не мог бы поконкретнее?
– Послушай, Гейб, нам нужна помощь. Бёртон нас прикончит. Мне позарез требуются свидетели, чтобы он не смог утверждать, будто мы стреляли в его людей. Позвони на телестанцию и в газету. Пусть присылают вертолет с журналистами.
Тео почувствовал, как Молли схватила его за плечо, повернулся и увидел, что она качает головой.
– Секундочку, Гейб. – Он прикрыл микрофон ладонью.
– Никаких репортеров, Тео.
– Почему?
– Потому что если они разнюхают про Стива, его посадят в клетку или убьют. Никаких репортеров. Никаких камер. – Она стиснула плечо Тео так, что на глазах у того выступили слезы. – Прошу тебя.
Тео кивнул.
– Гейб, – сказал он в трубку. – Забудь про репортеров. Никаких журналистов. Никаких камер. А вы сами приезжайте. Мне здесь нужны свидетели, которые не работают на Бёртона.
– Ты же сказал, что там куча народу?
– Они все ни хрена не соображают. Совершенно бесполезные. И к тому же – голые.
Повисло молчание. Наконец Гейб осторожно спросил:
– А... почему они – голые?
Тео посмотрел на Молли:
– Почему они голые?
– Чтобы не заходили в пещеру.
– Чтобы не заходили в пещеру, – повторил Тео в телефон.
– Ну, тогда это не очень удалось, правда? – сказал Гейб. – А почему она не отпугнула их чудовищем?
– Я тебе про это и толкую, Гейб. Они здесь для того, чтобы бытьс чудовищем.
– Очаровательно. А Молли им управляет?
Тео посмотрел на следы драконьей слюны у себя на джинсах.
– Не совсем. Гейб, я тебя прошу – бери Вэл и тащи сюда свою задницу. Можешь утверждать, что ты здесь с научными целями. А Вэл может сказать, что она квалифицированный переговорщик по освобождению заложников. Эти люди – ее пациенты. Мол, это должно восстановить доверие к ней. Притащи сюда как можно больше народу.
Молли снова схватила Тео за руку и затрясла головой.
– Поправочка, Гейб. Только вы с Вэл. Никому ничего больше не говори.
– Мэвис, Говард и Сомик уже знают.
– Тогда – только они. Гейб, пожалуйста, – попроси у Мэвис машину и гребите сюда быстрее.
– Тео, толку от нас мало. Может, мы и не дадим тебя пришлепнуть, но Бёртон вас все равно арестует. Сам же знаешь. А как только ты окажешься в его тюрьме... понятно, да?
– Всему свое время.
– Тео, мы должны сохранить это существо. Это величайшее...
– Гейб, – перебил его Тео. – Я пытаюсь тут сохранить собственную задницу. Шевели поршнями, пожалуйста.
– Ты должен выманить оттуда это существо, Тео. Тебя при свидетелях, может, и не пристрелят, но ему они уйти не дадут.
– Он не хочет двигаться. Сидит в пещере и дуется.
– Дуется?
– Не знаю, Гейб. Приезжай давай, ладно? – Тео разъединился и осел на пол. – Гейб прав. Должно быть, мы просто тянем резину, откладываем неминуемое. Наверное, стоит взять Бёртона штурмом, пока спецназ не нагрянул.
Молли подобрала с пола АК-47, отсоединила рожок и наклонила его, чтобы Тео смог увидеть: пусто.
– Неудачная мысль.
– А-ай! Черт бы его побрал! Ай! – И констебль от боли захромал по кругу, несмотря на то, что ноги его как раз остались нетронутыми.
– Тео? – спросил из динамика тоненький голосок Гейба.
– Да, это я. – Тео переложил телефон в другую руку, но все равно держал его в нескольких дюймах от уха, раз трубка уже один раз укусила.
– Ты где? Кто отвечал по твоему телефону?
– Молли Мичон. Мы в этой пещере на ранчо, где раньше грибная ферма была. Нас тут Бёртон в осаде держит, он вызвал антитеррористическое спецподразделение.
– Ты Его видел?
– Да, я Его видел, Гейб. Мне кажется, ты был прав насчет химии мозга. Тут куча народу в трансе, и все говорят, что их призвали в жертву. И все – с рецептами, которые выписала Вэл.
– Ух, – произнес Гейб. – Ух ты. Как он выглядит?
– Он большой, Гейб.
– А ты не мог бы поконкретнее?
– Послушай, Гейб, нам нужна помощь. Бёртон нас прикончит. Мне позарез требуются свидетели, чтобы он не смог утверждать, будто мы стреляли в его людей. Позвони на телестанцию и в газету. Пусть присылают вертолет с журналистами.
Тео почувствовал, как Молли схватила его за плечо, повернулся и увидел, что она качает головой.
– Секундочку, Гейб. – Он прикрыл микрофон ладонью.
– Никаких репортеров, Тео.
– Почему?
– Потому что если они разнюхают про Стива, его посадят в клетку или убьют. Никаких репортеров. Никаких камер. – Она стиснула плечо Тео так, что на глазах у того выступили слезы. – Прошу тебя.
Тео кивнул.
– Гейб, – сказал он в трубку. – Забудь про репортеров. Никаких журналистов. Никаких камер. А вы сами приезжайте. Мне здесь нужны свидетели, которые не работают на Бёртона.
– Ты же сказал, что там куча народу?
– Они все ни хрена не соображают. Совершенно бесполезные. И к тому же – голые.
Повисло молчание. Наконец Гейб осторожно спросил:
– А... почему они – голые?
Тео посмотрел на Молли:
– Почему они голые?
– Чтобы не заходили в пещеру.
– Чтобы не заходили в пещеру, – повторил Тео в телефон.
– Ну, тогда это не очень удалось, правда? – сказал Гейб. – А почему она не отпугнула их чудовищем?
– Я тебе про это и толкую, Гейб. Они здесь для того, чтобы бытьс чудовищем.
– Очаровательно. А Молли им управляет?
Тео посмотрел на следы драконьей слюны у себя на джинсах.
– Не совсем. Гейб, я тебя прошу – бери Вэл и тащи сюда свою задницу. Можешь утверждать, что ты здесь с научными целями. А Вэл может сказать, что она квалифицированный переговорщик по освобождению заложников. Эти люди – ее пациенты. Мол, это должно восстановить доверие к ней. Притащи сюда как можно больше народу.
Молли снова схватила Тео за руку и затрясла головой.
– Поправочка, Гейб. Только вы с Вэл. Никому ничего больше не говори.
– Мэвис, Говард и Сомик уже знают.
– Тогда – только они. Гейб, пожалуйста, – попроси у Мэвис машину и гребите сюда быстрее.
– Тео, толку от нас мало. Может, мы и не дадим тебя пришлепнуть, но Бёртон вас все равно арестует. Сам же знаешь. А как только ты окажешься в его тюрьме... понятно, да?
– Всему свое время.
– Тео, мы должны сохранить это существо. Это величайшее...
– Гейб, – перебил его Тео. – Я пытаюсь тут сохранить собственную задницу. Шевели поршнями, пожалуйста.
– Ты должен выманить оттуда это существо, Тео. Тебя при свидетелях, может, и не пристрелят, но ему они уйти не дадут.
– Он не хочет двигаться. Сидит в пещере и дуется.
– Дуется?
– Не знаю, Гейб. Приезжай давай, ладно? – Тео разъединился и осел на пол. – Гейб прав. Должно быть, мы просто тянем резину, откладываем неминуемое. Наверное, стоит взять Бёртона штурмом, пока спецназ не нагрянул.
Молли подобрала с пола АК-47, отсоединила рожок и наклонила его, чтобы Тео смог увидеть: пусто.
– Неудачная мысль.
“Пена Дна”
– Освобождение заложников? – переспросила Вэл Риордан. – В ординатуре я писала диссертацию о нарушении питания. И ближе всего подходила к переговорам об освобождении заложников, когда отговаривала залипшую на сахаре актрису зараз сжирать по четырнадцать кварт мороженого “Кусок Макаки” после того, как ей не дали роль в “Пляжном патруле”.
– Считается, – сказал Гейб. Он передал ей все, о чем ему рассказал Тео и уже готов был бежать на выручку, но Вэл никак не решалась.
– Я полагаю, мороженое называлось “Макака-Кусака”, – вмешался Г. Ф.
– Без разницы, – ответила Вэл. – Я не понимаю, зачем мы понадобились Тео, если у него полная пещера моих пациентов.
Гейб изо всех сил старался проявить выдержку, но не мог не слышать, как в голове тикают часики, с каждой секундой укорачивая его шанс спасти другу жизнь и хоть одним глазом взглянуть на тварь из мелового периода.
– Я же сказал тебе – Тео говорит, что они ни хрена не соображают.
– Совершенно логично, – произнес Г. Ф.
– Почему это? – спросила Вэл. Ее явно раздражал тон консервативного ресторатора.
– Традиция принесения жертв стара, как сам человек. Может быть, это даже больше, чем традиция. Вавилоняне приносили жертвы змею Тиамету, ацтеки и майя – змеиным богам. Возможно, это существо и есть тот самый змей.
– Просто курам на смех, – сказала Вэл. – Эта тварь пожирает людей.
Г.Ф. хмыкнул.
– Люди любили мстительных богов тысячи лет. И кто может утверждать, что любовь эту вдохновляет не мстительность, а что-то другое? Возможно, как это отметил доктор Фентон, между охоничьими повадками существа и химией мозга его жертв действительно имеются какие-то симбиотические отношения. Возможно, они не только возбуждают любовь, но и сексуально стимулируют. Ведь это чувство не обязательно должно быть взаимным, знаете ли. Существо может не иметь никакого понятия о своих поклонниках, как и любое другое божество. А жертвы оно принимает как должное, безо всякой ответственности со своей стороны.
– Да глупее этого непроваренного мешочка собачьих соплей я ничего в жизни не слыхал, – прорвало вдруг Сомика. – Да я с этой тварью рядом был, и она только перепугала меня до светопреставления, а больше ничего.
– Вот как, мистер Терпуг? – переспросил Г. Ф. – А разве не ваш страх перед этим существом вдохновил вашу музыкальную карьеру? Возможно, зверю вы должны сказать спасибо.
– Я должен всех вас в психарню сдать, вот что я должен.
– Довольно! – крикнул Гейб. – Я еду. Поехали со мной или сидите здесь, мне все равно, но я еду к Тео. Глядишь, и существо удастся в живых оставить. Мэвис, можно взять твою машину?
Та швырнула ключи на стойку.
– Жалко, что я с тобой не могу, парнишка.
– Могу ли я к вам присоединиться? – вопросил Г. Ф.
Гейб кивнул и посмотрел на Вэл:
– Они твои пациенты.
Вэлери вжалась спиной в стойку:
– Там все обязательно взорвется, а когда полетят брызги, меня посадят в тюрьму. И я должна тебе в этом помогать?
– Да, – ответил Гейб.
– Почему?
– Потому что так правильно, потому что для меня это важно, а ты меня любишь.
Вэл смотрела на него долгую минуту, потом сдернула со стойки сумочку.
– Я поеду, но из тюрьмы ты от меня будешь получать только письма с угрозами.
Мэвис глянула на Сомика:
– А ты?
– Поезжайте. А на мне все равно блюза нависла.
Все направились к двери.
– Не беспокойся, милочка, – крикнула им вслед Мэвис. – Никуда тебя не посадят. Мэвис об этом позаботится.
– Считается, – сказал Гейб. Он передал ей все, о чем ему рассказал Тео и уже готов был бежать на выручку, но Вэл никак не решалась.
– Я полагаю, мороженое называлось “Макака-Кусака”, – вмешался Г. Ф.
– Без разницы, – ответила Вэл. – Я не понимаю, зачем мы понадобились Тео, если у него полная пещера моих пациентов.
Гейб изо всех сил старался проявить выдержку, но не мог не слышать, как в голове тикают часики, с каждой секундой укорачивая его шанс спасти другу жизнь и хоть одним глазом взглянуть на тварь из мелового периода.
– Я же сказал тебе – Тео говорит, что они ни хрена не соображают.
– Совершенно логично, – произнес Г. Ф.
– Почему это? – спросила Вэл. Ее явно раздражал тон консервативного ресторатора.
– Традиция принесения жертв стара, как сам человек. Может быть, это даже больше, чем традиция. Вавилоняне приносили жертвы змею Тиамету, ацтеки и майя – змеиным богам. Возможно, это существо и есть тот самый змей.
– Просто курам на смех, – сказала Вэл. – Эта тварь пожирает людей.
Г.Ф. хмыкнул.
– Люди любили мстительных богов тысячи лет. И кто может утверждать, что любовь эту вдохновляет не мстительность, а что-то другое? Возможно, как это отметил доктор Фентон, между охоничьими повадками существа и химией мозга его жертв действительно имеются какие-то симбиотические отношения. Возможно, они не только возбуждают любовь, но и сексуально стимулируют. Ведь это чувство не обязательно должно быть взаимным, знаете ли. Существо может не иметь никакого понятия о своих поклонниках, как и любое другое божество. А жертвы оно принимает как должное, безо всякой ответственности со своей стороны.
– Да глупее этого непроваренного мешочка собачьих соплей я ничего в жизни не слыхал, – прорвало вдруг Сомика. – Да я с этой тварью рядом был, и она только перепугала меня до светопреставления, а больше ничего.
– Вот как, мистер Терпуг? – переспросил Г. Ф. – А разве не ваш страх перед этим существом вдохновил вашу музыкальную карьеру? Возможно, зверю вы должны сказать спасибо.
– Я должен всех вас в психарню сдать, вот что я должен.
– Довольно! – крикнул Гейб. – Я еду. Поехали со мной или сидите здесь, мне все равно, но я еду к Тео. Глядишь, и существо удастся в живых оставить. Мэвис, можно взять твою машину?
Та швырнула ключи на стойку.
– Жалко, что я с тобой не могу, парнишка.
– Могу ли я к вам присоединиться? – вопросил Г. Ф.
Гейб кивнул и посмотрел на Вэл:
– Они твои пациенты.
Вэлери вжалась спиной в стойку:
– Там все обязательно взорвется, а когда полетят брызги, меня посадят в тюрьму. И я должна тебе в этом помогать?
– Да, – ответил Гейб.
– Почему?
– Потому что так правильно, потому что для меня это важно, а ты меня любишь.
Вэл смотрела на него долгую минуту, потом сдернула со стойки сумочку.
– Я поеду, но из тюрьмы ты от меня будешь получать только письма с угрозами.
Мэвис глянула на Сомика:
– А ты?
– Поезжайте. А на мне все равно блюза нависла.
Все направились к двери.
– Не беспокойся, милочка, – крикнула им вслед Мэвис. – Никуда тебя не посадят. Мэвис об этом позаботится.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Гейб
Пока в городе не появился Стив, самым жутким доисторическим зверем на Центральном побережье был “кадиллак” Мэвис Сэнд 1956-го года. С откидным верхом, лимонно-желтого цвета, с огромной хромированной решеткой радиатора, которая, казалось, заглатывала дорогу не жуя, с позолоченными подножками, трепетавшими на ветру, точно бакенбарды на пружинках. Дневные завсегдатаи прозвали машину “Бананом”, а однажды, одержимые честолюбивым замыслом, изготовили огромную синюю наклейку “Чикита” и пришпандорили ее на крышку багажника, пока Мэвис хозяйничала в баре.
“Ну что ж, – сказала тогда Мэвис, более чем озадаченная подобным рвением, – это не первый банан, на котором я катаюсь, но размерами он бьет рекорд по крайней мере на фут”.
Даже в молодости Гейб не водил ничего похожего на “Банан”. Руля машина слушалась, как баржа, а тряслась и дергалась на ухабах и выбоинах, как идущая ко дну шаланда. Гейб случайно ткнул в кнопку электропривода и сложил крышу, а теперь никак не мог сообразить, куда нажимать, чтобы водворить ее на место.
Биолог засек “мерседес” Вэл на склоне холма, в стороне от главной дороги ранчо. Рядом стояли шесть других машин – сплошь спортивные вседорожники с приводом на четыре колеса, среди них два “блейзера” и два “субурбана”. У машин располагалась группа мужчин в черных тренировочных костюмах, самый высокий рассматривал их “Банан” в бинокль и говорил что-то в рацию или сотовый телефон.
– Может, следовало взять менее приметную машину? – пробормотал Гейб.
– А почему мы не поехали на вашей, Говард? – спросила Вэл, съежившаяся на переднем сиденье.
Говард, несгибаемый, как манекен, сидел сзади и щурился, точно попал на солнечный свет впервые в жизни.
– Я владею “ягуаром”. Превосходная кузовная работа, таких больше не делают, если не считать “бентли” и “роллсов”. Отделка внутренних поверхностей – под орех, с сучками.
– И не ездит, а?
– Извините, – ответил Говард.
Гейб остановил “Банан” у ворот для скота:
– И что мне теперь делать? Они на нас смотрят.
– Поезжай вперед, – ответила Вэл. – За этим мы сюда и приехали. – Ни с того ни с сего она вдруг осмелела.
Гейбу же нахальства недоставало:
– Скажите мне еще раз кто-нибудь, почему шериф не пристрелит нас вместе с Тео и Молли?
Вэл постепенно прониклась духом предприятия, понимая, что это единственный способ искупить то, что она наделала со своими пациентами.
– Я – психиатр, Гейб, а у тебя – ученая степень. Полиция не стреляет в таких людей, как мы.
– Ты шутишь, правда?
Тут вмешался Говард:
– Чтобы получить иммунитет от огнестрельного оружия ученая степень обязательна, или жизнь, посвященная науке, тоже засчитывается?
– Поехали, Гейб, – сказала Вэл. – С нами все будет в порядке.
Гейб посмотрел на нее, и она ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ – ну, вроде того, – и двинул “Банан” на пастбище, к пяти вооруженным до зубов мужикам, которые им совсем не обрадовались.
“Ну что ж, – сказала тогда Мэвис, более чем озадаченная подобным рвением, – это не первый банан, на котором я катаюсь, но размерами он бьет рекорд по крайней мере на фут”.
Даже в молодости Гейб не водил ничего похожего на “Банан”. Руля машина слушалась, как баржа, а тряслась и дергалась на ухабах и выбоинах, как идущая ко дну шаланда. Гейб случайно ткнул в кнопку электропривода и сложил крышу, а теперь никак не мог сообразить, куда нажимать, чтобы водворить ее на место.
Биолог засек “мерседес” Вэл на склоне холма, в стороне от главной дороги ранчо. Рядом стояли шесть других машин – сплошь спортивные вседорожники с приводом на четыре колеса, среди них два “блейзера” и два “субурбана”. У машин располагалась группа мужчин в черных тренировочных костюмах, самый высокий рассматривал их “Банан” в бинокль и говорил что-то в рацию или сотовый телефон.
– Может, следовало взять менее приметную машину? – пробормотал Гейб.
– А почему мы не поехали на вашей, Говард? – спросила Вэл, съежившаяся на переднем сиденье.
Говард, несгибаемый, как манекен, сидел сзади и щурился, точно попал на солнечный свет впервые в жизни.
– Я владею “ягуаром”. Превосходная кузовная работа, таких больше не делают, если не считать “бентли” и “роллсов”. Отделка внутренних поверхностей – под орех, с сучками.
– И не ездит, а?
– Извините, – ответил Говард.
Гейб остановил “Банан” у ворот для скота:
– И что мне теперь делать? Они на нас смотрят.
– Поезжай вперед, – ответила Вэл. – За этим мы сюда и приехали. – Ни с того ни с сего она вдруг осмелела.
Гейбу же нахальства недоставало:
– Скажите мне еще раз кто-нибудь, почему шериф не пристрелит нас вместе с Тео и Молли?
Вэл постепенно прониклась духом предприятия, понимая, что это единственный способ искупить то, что она наделала со своими пациентами.
– Я – психиатр, Гейб, а у тебя – ученая степень. Полиция не стреляет в таких людей, как мы.
– Ты шутишь, правда?
Тут вмешался Говард:
– Чтобы получить иммунитет от огнестрельного оружия ученая степень обязательна, или жизнь, посвященная науке, тоже засчитывается?
– Поехали, Гейб, – сказала Вэл. – С нами все будет в порядке.
Гейб посмотрел на нее, и она ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ – ну, вроде того, – и двинул “Банан” на пастбище, к пяти вооруженным до зубов мужикам, которые им совсем не обрадовались.
Тео
Тео обыскал всю пещеру, щелкая одноразовой зажигалкой, от которой забыл отказаться вместе с остальным пристрастием к траве. Похожий на храм зал был наглухо закрыт со всех сторон, если не считать входа, где их караулил Бёртон. Возвращась к Молли, Тео постарался обойти Морского Ящера по большой дуге. Молли караулила у выхода.
Снаружи Бёртон орал:
– Кроу, мы уже заперли твоих дружков! Это твой последний шанс договориться! Даю тебе пять минут, а потом мы пустим газ!
Тео в панике посмотрел на Молли:
– Нужно вывести отсюда этих людей, Молли. Как только влетит первая газовая граната, все будет кончено.
– Разве нам не нужны заложники?
– Для чего? Он не собирается вести переговоры. Ему нужен я и, возможно, ты – в мертвом виде.
– А почему ты не позвонишь кому-нибудь и не расскажешь все, что знаешь? Тогда у Бёртона не останется причины нас убивать.
– Я знаю только то, что видел. Линдер мертв, и с лабораторией его никто больше связать не сможет. Я уже сказал Вэл и Гейбу. А теперь они попались ему в лапы. Какой я идиот, что впутал их сюда.
– Прости, – сказала Молли.
– Подожди. – Тео вытащил телефон и набрал номер. На другом конце прозвонило восемь раз – Тео уже посматривал на индикатор батареи: осталось лишь четверть заряда, – и тут ему ответили.
– Гвоздворт, – сказал Паук, оставляя абонента в неведении относительно того, что тот позвонил офицеру информации Управления полиции.
– Гвоздворт, это Тео Кроу. Мне нужна твоя помощь.
– Неважный денек выдался, Тео?
Ну что за мудак, подумал Тео.
– Слушай, я в ловушке...
– Я знаю, в чем ты, Тео. Ты не забыл еще? Я знаю всё. На самом деле, я рад, что ты позвонил. Как раз хотел у тебя кое-что спросить.
Тео с трудом подавил в себе желание заорать на этого маньяка высоких технологий.
– Прошу тебя, Гвоздворт, я не знаю, сколько у меня батарейка продержится. Окажи мне услугу. Очень нужно.
– Сначала ты мне.
– Давай! – рявкнул Тео.
– Ну, в общем, мне позвонил Бёртон и сказал, что твоя соучастница называет себя Кендрой, Малюткой-Воительницей Чужеземья. Я тут пошарил, и выясняется, что в окружную психиатрическую клинику несколько раз поступала некая Молли Мичон. И оставляла адрес Хвойной Бухты. Вот я и хотел бы поинтересоваться...
– Это она, – сказал Тео.
– Ух ты – не шутишь? Не может быть!
– Вот она стоит, прямо тут. – Тео посмотрел на Молли и пожал плечами. – Слушай, ты предупреждал, чтобы я не совался на ранчо. Ты что – знал о подпольной сети Бёртона?
– Возможно, – ответил Гвоздворт.
– Не юли. Ты все знаешь. Я хочу понять – есть ли у тебя доступ к информации, которую можно использовать как улики: денежные переводы, чеки, оффшорные счета, журналы регистрации телефонных разговоров, все такое? То, что ты мог бы отдать прокурору штата?
– Ну и ну, Тео, ты заговорил, как настоящий коп.
– Ты можешь это достать?
– Тео, Тео, Тео, не глупи. Я не только могу это достать – у меня все это есть. Я собираю досье уже много лет.
– Ты можешь отнести его прокурору прямо сейчас?
– А что мне за это будет?
– Гвоздворт, он нас убьет.
– Говоришь, Кендра стоит рядом, а? Поверить не могу.
Тео содрогнулся – на полпути от паники к ярости – и ткнул телефон Молли.
– Скажи что-нибудь как Кендра.
Молли откашлялась и заговорила в трубку:
– Сдохни, гноесосный свинячий мутант! Во мне ты почувствуешь только вкус холодной стали!
– О боже мой! Это она! – простонал Паук.
– Она, она, – сказал Тео. – Ну – теперь ты нам поможешь?
– Мне нужна норвежская копия “Боевых малюток”. Она у меня будет?
Тео прикрыл микрофон и посмотрел на Молли:
– Норвежские “Боевые малютки”?
Молли улыбнулась.
– “Кендра VI: Боевые малютки на арене горячего масла”. Норвежская версия – единственная с полной обнаженкой во всех сценах на арене. Большая редкость.
Челюсть у Тео отпала. Так вот от чего теперь зависит его жизнь?
– Так есть у тебя копия или нет?
– Еще бы.
– Ты ее получишь, – сказал Тео в телефон. – Я приведу Кендру лично и голышом тебе прямо в кабинет, если ты начнешь шевелиться немедленно.
– Сильно сомневаюсь, – сказала Молли.
– Я отправлю файл в Сакраменто, – сказал Паук, – но едва ли тебе это как-то поможет. Даже если ты скажешь об этом Бёртону, он все равно прикончит тебя. Тебе нужны СМИ.
– СМИ? На вертолетах? Мы слишком далеко к северу, никто сюда не успеет добраться.
– Нет! – крикнула Молли.
– Я позвоню им, – сказал Паук. – Придержи парней минут двадцать, от силы – двадцать пять.
– У нас здесь придержать их можно только голой публикой, да ревнивым морским чудовищем.
– Это что – еще одна твоя наркотическая галлюцинация? – спросил Паук.
– Это то, что есть. Если они пустят газ, двадцать минут мы не продержимся.
– Не пустят.
– Откуда...
– Двадцать пять минут. И “Боевые малютки” должны быть в оригинальной коробке.
Паук повесил трубку. Тео щелкнул крышкой телефона.
– Я же сказала – никаких вертолетов, Тео, – произнесла Молли. – Даже если мы выйдем, ты же знаешь – они сделают Стиву больно. Ты должен ему позвонить и сказать, что никаких вертолетов не надо.
Тео понял, что сейчас у него поедет крыша. Он сжал кулаки и постарался не заорать ей в лицо. Голос его сорвался до шепота:
– Молли, Бёртон нас прикончит, даже если выпишут ордер на его арест. Если ты хочешь, чтобы твой дракон выжил, ты должна его отсюда вывести, пока сюда никто не нагрянул.
– Он не хочет уходить. Не хочет меня слушать. Посмотри на него. Ему уже на все плевать.
Снаружи Бёртон орал:
– Кроу, мы уже заперли твоих дружков! Это твой последний шанс договориться! Даю тебе пять минут, а потом мы пустим газ!
Тео в панике посмотрел на Молли:
– Нужно вывести отсюда этих людей, Молли. Как только влетит первая газовая граната, все будет кончено.
– Разве нам не нужны заложники?
– Для чего? Он не собирается вести переговоры. Ему нужен я и, возможно, ты – в мертвом виде.
– А почему ты не позвонишь кому-нибудь и не расскажешь все, что знаешь? Тогда у Бёртона не останется причины нас убивать.
– Я знаю только то, что видел. Линдер мертв, и с лабораторией его никто больше связать не сможет. Я уже сказал Вэл и Гейбу. А теперь они попались ему в лапы. Какой я идиот, что впутал их сюда.
– Прости, – сказала Молли.
– Подожди. – Тео вытащил телефон и набрал номер. На другом конце прозвонило восемь раз – Тео уже посматривал на индикатор батареи: осталось лишь четверть заряда, – и тут ему ответили.
– Гвоздворт, – сказал Паук, оставляя абонента в неведении относительно того, что тот позвонил офицеру информации Управления полиции.
– Гвоздворт, это Тео Кроу. Мне нужна твоя помощь.
– Неважный денек выдался, Тео?
Ну что за мудак, подумал Тео.
– Слушай, я в ловушке...
– Я знаю, в чем ты, Тео. Ты не забыл еще? Я знаю всё. На самом деле, я рад, что ты позвонил. Как раз хотел у тебя кое-что спросить.
Тео с трудом подавил в себе желание заорать на этого маньяка высоких технологий.
– Прошу тебя, Гвоздворт, я не знаю, сколько у меня батарейка продержится. Окажи мне услугу. Очень нужно.
– Сначала ты мне.
– Давай! – рявкнул Тео.
– Ну, в общем, мне позвонил Бёртон и сказал, что твоя соучастница называет себя Кендрой, Малюткой-Воительницей Чужеземья. Я тут пошарил, и выясняется, что в окружную психиатрическую клинику несколько раз поступала некая Молли Мичон. И оставляла адрес Хвойной Бухты. Вот я и хотел бы поинтересоваться...
– Это она, – сказал Тео.
– Ух ты – не шутишь? Не может быть!
– Вот она стоит, прямо тут. – Тео посмотрел на Молли и пожал плечами. – Слушай, ты предупреждал, чтобы я не совался на ранчо. Ты что – знал о подпольной сети Бёртона?
– Возможно, – ответил Гвоздворт.
– Не юли. Ты все знаешь. Я хочу понять – есть ли у тебя доступ к информации, которую можно использовать как улики: денежные переводы, чеки, оффшорные счета, журналы регистрации телефонных разговоров, все такое? То, что ты мог бы отдать прокурору штата?
– Ну и ну, Тео, ты заговорил, как настоящий коп.
– Ты можешь это достать?
– Тео, Тео, Тео, не глупи. Я не только могу это достать – у меня все это есть. Я собираю досье уже много лет.
– Ты можешь отнести его прокурору прямо сейчас?
– А что мне за это будет?
– Гвоздворт, он нас убьет.
– Говоришь, Кендра стоит рядом, а? Поверить не могу.
Тео содрогнулся – на полпути от паники к ярости – и ткнул телефон Молли.
– Скажи что-нибудь как Кендра.
Молли откашлялась и заговорила в трубку:
– Сдохни, гноесосный свинячий мутант! Во мне ты почувствуешь только вкус холодной стали!
– О боже мой! Это она! – простонал Паук.
– Она, она, – сказал Тео. – Ну – теперь ты нам поможешь?
– Мне нужна норвежская копия “Боевых малюток”. Она у меня будет?
Тео прикрыл микрофон и посмотрел на Молли:
– Норвежские “Боевые малютки”?
Молли улыбнулась.
– “Кендра VI: Боевые малютки на арене горячего масла”. Норвежская версия – единственная с полной обнаженкой во всех сценах на арене. Большая редкость.
Челюсть у Тео отпала. Так вот от чего теперь зависит его жизнь?
– Так есть у тебя копия или нет?
– Еще бы.
– Ты ее получишь, – сказал Тео в телефон. – Я приведу Кендру лично и голышом тебе прямо в кабинет, если ты начнешь шевелиться немедленно.
– Сильно сомневаюсь, – сказала Молли.
– Я отправлю файл в Сакраменто, – сказал Паук, – но едва ли тебе это как-то поможет. Даже если ты скажешь об этом Бёртону, он все равно прикончит тебя. Тебе нужны СМИ.
– СМИ? На вертолетах? Мы слишком далеко к северу, никто сюда не успеет добраться.
– Нет! – крикнула Молли.
– Я позвоню им, – сказал Паук. – Придержи парней минут двадцать, от силы – двадцать пять.
– У нас здесь придержать их можно только голой публикой, да ревнивым морским чудовищем.
– Это что – еще одна твоя наркотическая галлюцинация? – спросил Паук.
– Это то, что есть. Если они пустят газ, двадцать минут мы не продержимся.
– Не пустят.
– Откуда...
– Двадцать пять минут. И “Боевые малютки” должны быть в оригинальной коробке.
Паук повесил трубку. Тео щелкнул крышкой телефона.
– Я же сказала – никаких вертолетов, Тео, – произнесла Молли. – Даже если мы выйдем, ты же знаешь – они сделают Стиву больно. Ты должен ему позвонить и сказать, что никаких вертолетов не надо.
Тео понял, что сейчас у него поедет крыша. Он сжал кулаки и постарался не заорать ей в лицо. Голос его сорвался до шепота:
– Молли, Бёртон нас прикончит, даже если выпишут ордер на его арест. Если ты хочешь, чтобы твой дракон выжил, ты должна его отсюда вывести, пока сюда никто не нагрянул.
– Он не хочет уходить. Не хочет меня слушать. Посмотри на него. Ему уже на все плевать.