Страница:
«Где я слышал эту фразу? – подумал он и грустно признался самому себе: – Не могу вспомнить». Тысячелетняя память отказывалась сохранять многие подробности. Иногда он ловил себя на том, что забыл имя или облик человека или другого существа, с которым был когда-то близок.
– Отправь его куда-нибудь подальше, – посоветовал Мефисто. – И займись транспортной проблемой.
Старший брат козырнулся в Авалон, а Фауст, поднявшись на пригорок, окинул взглядом степной пейзаж. Над равниной, поросшей черной травой, размахнулась в полнеба огромная радуга. Далеко слева степь упиралась в высокие горы, увенчанные желтыми шапками снега или серы. Над горами сверкали молниями густые лиловые тучи. По правую руку, примерно в двух часах пешего пути, начинался лес. Там росли деревья, хвоя которых была золотистой. Над головою Фауста на алом небосводе светили два голубовато-зеленых солнца – каждое вдвое больше нирванского и втрое больше земного. Чуть поодаль, возле родника паслось стадо диких скакунов знаменитой адской породы.
– Ты убьешь меня? – поинтересовался Деспил.
– Нет, отпущу… – Увидев, как перекосилось лицо пленника, герпог засмеялся и сказал: – Правда, отпущу. Нам не нужна твоя жизнь. Пока.
Приободрившись, Деспил осведомился, вернут ли ему Колоду и оружие, на что Фауст отрицательно покачал головой и посоветовал знать меру. Деспил получил Карту малопривлекательного Отражения, где однажды побывали Сыновья Вампира. Не слишком тепло попрощавшись, принц козырнулся в место, откуда предстояло долго добираться в цивилизованные края.
Отправив пленника, нирванец устроил охоту на жеребцов и вскоре подружился с серым в яблоках юнцом. Конь охотно хрупал сахар и без капризов согласился отзываться на имя Волчок.
Потом появились Мефисто с Полумесяцем. Брат привез комплект сбруи, и пришлось долго упрашивать Волчка, чтобы тот позволил себя оседлать.
– Я одолжил у Джильбера ступку и те химикаты, о которых ты говорил, – сообщил Меф. – Мерзавец содрал с меня столько золота, что хватило бы на неплохую войну или не слишком крутую пьянку.
– Тебя волнуют деньги? – усмехнулся Фауст. – Или возмущает человеческая алчность?
– Иногда ты бываешь до отвращения прав. В путь?
– Не спеши. В Колоде Люка, то есть настоящего Ринальдо, была Карта для Голубой Пещеры.
Прежде чем козырнуться, они связались с Артаньяном. Вервольф сообщил, что наступило утро и он готовится штурмовать очередное укрепление Нирваны. Отец, по его словам, почти вышел из комы.
Разводить костер Фауст не разрешил, чтобы самим не подорваться. Усевшись на траву, они по очереди толкли в маленькой ступке голубые кристаллы, в то время как Мефисто подробно рассказывал о своей жизни в последнее время. Закончив рассказ, поинтересовался:
– А как прошло у тебя в Амбере?
– Как обычно. Много болтовни, мало дела. Все надеются, что Лабиринт восстановится сам собой. Мне показалось, что никто из амберитов не горит желанием ремонтировать Узор.
– Понятное дело, – хохотнул Мефисто. – Опасное занятие. После таких развлечений обычно короли меняются.
Рядом с братьями громоздилась солидная кучка кристаллов, отколотых от стен пещеры. Сказав: «Пока хватит», Фауст принялся смешивать толченые траголиты с селитрой и другими веществами, распространявшими мерзкий запах.
– Кажется, готово, – сказал он наконец, с удовольствием разгибая спину, – Попробуем первую серию.
Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, Фауст достал фотографию, которую сделал во время воздушной разведки над Нирваной. Несколько простых манипуляций с использованием магии Амулета превратили кусок картона в Козырь. Спустя мгновение братья смотрели на цитадель с высоты птичьего полета. Армия Вервольфа пошла на приступ Северного форта, а на стенах крепости толпились вражеские лучники. Внутри крепости собирался внушительный отряд пеших гверфов – гарнизон готовился к вылазке.
Приоткрыв межтеневой проход, Фауст поджег фитили и швырнул вниз оба мешочка с зельем, целясь в гущу свинорылой пехоты. Козырная щель была тут же закрыта, чтобы самим не вывалиться. Теперь нужно ждать результата. Падение с такой высоты должно было занять от силы полминуты, но Нирвана существовала в состоянии медленного времени.
Мефисто успел досчитать до трехсот с хвостиком, прежде чем догорел фитиль первой петарды. Заряд взорвался не слишком сильно, причем довольно высоко – примерно на уровне крепостной стены. Немного спустя громыхнул второй заряд, упавший на грунт в самой гуще вражеского войска. Огненная вспышка и ударная волна получились подстать крупнокалиберной бомбе, уложив на месте не меньше двух дюжин гверфов. Остальные в ужасе разбежались, побросав оружие.
Меф радостно потирал руки:
– Насколько я понимаю, состав нумеро примо слабоват, а нумеро секундо чрезмерно силен.
– Намешаем еще два заряда промежуточной мощности, – деловито сказал Фауст, – Эх, раздобыть бы бутыль кислоты, да неохота возиться…
Он тоскливо припомнил свой дом в уютном городке, где в лаборатории было полно химикатов, а по соседству жила девушка, которая… Вздохнув, колдун начал готовить новые заряды.
Наблюдая, как брат взвешивает измельченные минералы, Мефисто медленно проговорил:
– Будучи в Хаосе, я слышал любопытную беседу Мерлина с Мандором. Будто бы Логрус и Лабиринт вступили в сговор, чтобы поддержать равновесие.
– Зачем же тогда они устроили дебош в Амбере?
– Действительно, не совсем логично. Но мелкие стычки не влияют на глобальный баланс. Вспомни Землю в период разрядки. Сверхдержавы по-хорошему договорились не гробить друг друга в большой войне, однако это соглашение вовсе не мешало им участвовать в локальных конфликтах.
– Сам-то ты веришь в такой сговор?
– Пожалуй, да, – почти уверенно сказал Меф. – Слишком уж легко удалось мне перемочить всех, кто мешал Мерлину стать королем. Без помощи Логруса я бы не сделал и четверти этой работы.
– Логрус помогал тебе? Герцогу Нирваны?! – поразился Фауст.
– В тот момент Нирвана еще не была опасна. Но стоило вам двинуть войско и занять столицу, как меня тут же попытались убить.
– Значит, война объявлена…
За этой болтовней Фауст набил зельем еще два мешочка, вставил и поджег фитили. Пока бомбочки летели, он подумал: «Так или иначе, силы Хаоса придут к Нирване, чтобы покарать нас. Значит, нужны винтовки и пушки…» Сила новых взрывов вполне удовлетворила его – именно такой состав был нужен для винтовочных патронов. Меф, пришедший к тому же выводу, сказал:
– Надо набрать побольше камней и продолжить эксперименты дома.
Вооружившись киркомотыгами, братья возобновили долбежку неподатливых глыб траголита, кусок за куском откалывая голубой минерал.
– Ты знаешь, брательник, меня все чаще и сильнее одолевают проклятые вопросы о нашем мире, – признался Фауст, ловко орудуя киркой. – И я чувствую себя идиотом, потому что не могу на них ответить.
– У тебя появились новые вопросы?
– Представь себе. К примеру, как выглядит сломанный Логрус? Где-то должен быть Истинный Логрус – где он? Раз появился новый Узор Порядка, значит, должно быть и его Олицетворение. Кто же это будет – второй Единорог?
– Фау, ты не оригинален. Я тоже часто думаю об этом и тоже пугаюсь собственного невежества. Но это беда всех принцев нашего поколения… По крайней мере, тех, у кого достаточно мозгов, чтобы понять важность этих сомнений. Я пытался узнать ответы у Дары, но она тоже этого не знает.
– Я пытался найти ответы сам, ставил хитроумные эксперименты, прогуливаясь рядом с обителью Смерти… Но сумел понять слишком немногое и не самое важное. У кого спросить, если наши родители пока не в состоянии нам помочь?
– Могу добавить тебе еще парочку таких упражнений для ума, – сказал старший брат. – Сработает ли Карта, если случится землетрясение, которое изменит изображенную на рисунке местность? А если нарисованный человек потеряет на войне руку или сделает пластическую операцию? Или, к примеру, если хозяева перестроят интерьер – сможет ли найти это место Козырь, на котором остается прежняя картинка?
– Самый простой выход – поставить серию экспериментов. – Фауст засмеялся. – Надо было сначала отрезать Юрту все, что можно, а потом вызвать его через Карту.
Братья попытались решить задачу чисто логическим путем. Фауст припомнил, что Козырь принца Бенедикта продолжал работать даже после того, как принц потерял солидный кусок руки. На это Меф резонно возразил: дескать, отрубленная кисть не слишком принципиально меняет внешность. Он привел два других примера, когда извержение вулкана полностью изменило рельеф одного из Отражений внешнего пояса. Карта этого места стала сильно барахлить – иногда контакт возникал, но чаще всего Козырь оставался теплым. Поскольку спор не способствовал рождению истины, а только отвлекал братьев от работы, Мефисто примирительно заметил:
– Из тех, кто пока жив, ответы знают разве что Дворкин и Сухьи. Но и они не могут знать всего.
– Значит, нужно встретиться с Символом Силы.
– Во-во, очень умно, – желчно проговорил Мефисто. – Потолкуй с Единорогом – вот он обрадуется такой встрече! Эта скотина давно ищет случая рассчитаться с нашей семьей за отломленное острие рога… Нет, выйдет больше пользы, если ты отправишься на рандеву со Змеей. Она проглотит тебя, а потом будет вечно страдать расстройством желудка.
– Не притворяйся идиотом. Я говорю о Птице… – Фауст аккуратно высыпал в мешок очередную порцию собранных кристаллов, – Кстати, дорогой братишка, о Козырях.
Отложив шанцевый инструмент, он показал Карты из пещеры Дворкина. Мефисто был потрясен. Скорпион и Птица – смысл этих символов нирванцы поняли без лишних пояснений… Но к чему тут Волк и Спрутгекатонхейр? Самое сильное недоумение вызвал последний Козырь – на фоне заснеженных гор стояла Женщина, четыре груди которой торчали вверх, как боеголовки готовых к запуску ракет. У женщины были пышные бедра, тонкая талия и безупречная форма ног и рук. О таких существах братья никогда прежде не слышали, а все незнакомое вызывало страх.
– Даже не знаю, что подумать, – подавленно признался Меф.
– Ты недалеко ушел от меня. – Брат Дьявола вздохнул. – Может, отец чего подскажет.
Они прекратили разговор и собрали отколотые кристаллы в мешки. Получилось не меньше центнера. Братья здраво рассудили, что в Артаньяне найдется достаточное число работяг, способных измельчить эту груду минерального сырья.
– Заглянем домой на часок-другой, – предложил Меф. – Отдохнем, с Вервольфом поболтаем, я его ужас как давно не видел. Ты оставишь инструкции, как готовить порох… Что потом делать собираешься?
– Вернусь в Амбер, а тебе стоит отправиться в какое-нибудь технологическое Отражение, чтобы заказать большую партию огнестрельного оружия.
Их планы изменились кардинальным образом, едва Вервольф пропустил братьев в свое крыло артаньянского замка. Одобрительно похлопав ладонью по мешкам с сырьем для пороха, младший поведал, что покинул поле боя сразу же после взятия Северного форта.
– Даже немного обидно, – сказал Вервольф. – Штурм прошел на удивление гладко. В цитадели что-то случилось, гверфы были в панике, почти не сопротивлялись. Но тут мне сообщили, что отец командует во дворце, и я сразу вернулся.
– Он уже очнулся? – в один голос вскричали старшие братья.
– И хочет вас видеть.
Бурная встреча. Отец ошалело водит взглядом по взрослым, причем давно не бритым лицам. Потом, после медвежьих объятий, удивляется: «А вы, детишки, немного подросли…»
– Он меня вконец забодал, – жалуется Вервольф. – Мол, совсем крохой тебя помню. Когда я предложил выпить, у папочки глаза полезли на лоб. Он, наверное, думал, что я до сих пор только молочную смесь пью и ему того же налить собираюсь.
Дружный хохот. Царь нирванский добродушно грозит сыновьям пальцем.
– Вы неплохо потрудились, но предстоит еще много дел, – говорит он. – Прежде всего нужно освободить маму. Почему вы до сих пор не пробились в Зазеркалье?
Оказывается, Вервольф уже ввел отца в курс дела, но многого рассказать не успел. Старшие братья второпях пересказывают дополнительные главы истории Трех Королевств и основных Отражений. Задача не из простых – сжато изложить события бесчисленных веков.
– Теперь я кое-что понимаю, – сказал отец, – Конечно, одним ударом, даже очень сильным, всех задач не решить. Пожав плечами, Вервольф флегматично произнес:
– Мы уже смирились с таким положением дел и планировали последовательные операции. Сначала возьмем Нирвану, потом возвращаем контроль над соседними Отражениями вроде Нибельхейма, Айрата и Аквариуса. И лишь на последнем этапе операции мы сможем войти в Эльсинор и Анаврин.
– Не выйдет, – решительно перебил сына царь. – Последовательность должна быть такой: Аквариус, Шикунда, Эльсинор, Анаврин. Можно не беспокоиться за Айрат, Нибельхейм и Диадему – они сами упадут в руки, когда мы вернем Эльсинор… – Он покачал головой. – Это очень долгий и опасный путь. Хаос и Амбер наверняка попытаются прервать наше движение где-нибудь на подступах к Зазеркалью. Фауст прав – необходима диверсия против Логруса.
Просиявший Вервольф обвел братьев торжествующим взглядом и провозгласил:
– Говорил я вам, Эльсинор – вот узловой пункт, где сходятся главные мировые линии!
Старшие смущенно развели руками. Они действительно засомневались, когда воинственный малыш предлагал столь экзотический план кампании. После паузы Меф примирительно сказал:
– Теперь мы станем меньше времени тратить на споры. Папа возьмет на себя координацию и выработку стратегии, будет консультировать нас в вопросах, где мы недостаточно компетентны.
– Вы напрасно надеетесь, что я ограничусь консалтингом! – возмутился царь. – Для начала мне придется совершить путешествие, чтобы составить собственное мнение о происходящем.
– Но ты еще плохо владеешь обстановкой, – напомнил Фауст. – И подлечиться не мешало бы. Отец свирепо отрезал:
– Если глава королевской семьи принимает точку зрения окружающих, это всегда кончается плохо. И для него, и для семьи, и для государства.
– Только в тех случаях, если это глупый глава глупой семьи, – парировал Мефисто.
– Поговори у меня, – фыркнул отец. – Лучше признавайтесь, не было ли неприятностей, против которых у вас не хватило знаний или магического мастерства.
Подобных конфузов набралось предостаточно, и каждый из трех братьев-герцогов составил длинный перечень опасных ситуаций, когда им приходилось отступить, признав свою несостоятельность. Отец пообещал просмотреть эти записи после обеда, а пока предложил мальчикам рассказать о самых свежих инцидентах такого рода.
Подумав, Меф вспомнил Джулию Барнес – в недавнем прошлом подружку Мерлина, а теперь – мелкую колдунью из Хаоса.
– Когда мы впервые столкнулись в Гангу, она очень странно смотрела, словно знала меня прежде, – сказал Мефисто. – Много позже довольно настырно залезла ко мне в койку и в самый неподходящий момент пристыдила: мол, напрасно вы, граф, делаете вид, будто мы не знакомы… Джулия очень удивилась, когда я ответил, что никогда прежде не встречал ее… А теперь я думаю, что она могла спутать меня с папой или Фау – ведь мы очень похожи.
– У тебя есть ее Карта? – без особого интереса спросил отец.
– Естественно, – кивнул Меф.
Повертев в руках Козырь, царь и Фауст одинаково пожали плечами и сообщили, что впервые видят это лицо. Потом глава семьи задумчиво произнес:
– Говоришь, она называла тебя «графом»… Из какого Отражения эта ведьма?
– Кажется, с Земли.
– Земля… – Царь скорчил презрительную гримасу. – Мерзкое местечко. Большой бордель. В мое время там обожали прожигать жизнь молодые оболтусы из всех Великих Королевств.
Вервольф вставил со смешком:
– В наше время мало что изменилось.
– Кто бы сомневался! – Отец ухмыльнулся. – Свинья всегда грязь найдет.
Неожиданно Фауст рассмеялся и, толкнув локтем старшего брата, заметил:
– Кажется, я понял… Помнишь, мы встречали на Земле теневого двойника папы? Ну, его дед еще отличился на Косовом поле!
– Припоминаю, – согласился Меф. – Ты еще подшучивал, будто он – мой сын от той девицы… Да, действительно, он имел способности к Искусству и появлялся на Земле вплоть до начала двадцатого века. И его иногда называли графом.
– Ладно, детишки, с этой загадкой разобрались, – нетерпеливо перебил их отец. – Что еще?
Фауст молча протянул ему Карты из пещеры Истинного Амбера. Царь развернул Козыри веером и нахмурился. Потом он отложил все картонки, кроме той, на которой была изображена великанша с квадрафоническим бюстом. Взгляд старика сделался озабоченным и даже, как показалось сыновьям, испуганным.
– Узнаю руку Дворкина, – чуть слышно прошептал отец и добавил чуть громче: – Где ты достал их?
Выслушав объяснения, он задумался, морща лоб и теребя пятерней бороду. Между тем Вервольф, с любопытством разглядывавший Козырь Волка, беззаботно признался:
– Сначала я подумал, уж не моя ли это Карта. Вроде нет, не моя. Когда я превращаюсь в волчару, то выгляжу совсем не так. Это вообще не волк, а какой-то абстрактный зверь собачьей породы.
Махнув на него рукой, чтобы помолчал, царь медленно процедил:
– Во времена моего детства ваш дедушка, то есть мой отец, рассказывал легенду о чем-то в этом роде. Он еще говорил, что имеет право посвятить меня в эту тайну не раньше, чем мои дети в совершенстве освоят Искусство. Но подлец Озрик убил отца, поэтому я так и не узнал, в чем тут дело… – Он умолк, затем сказал не слишком уверенно: – Вроде бы в библиотеке одной из наших резиденций была очень древняя книга, где говорится о таких существах. Вот только не помню, где та библиотека – в Эльсиноре, Анаврине или Граале…
Их беседу прервал старый Алебар, сообщивший, что в малой зале подан обед Отец, изголодавшийся за долгие десятилетия искусственного питания, ел много, но оставался мрачен. Внезапно отодвинув резким движением тарелку с бульоном, он проговорил, нахмуря брови:
– Верви рассказал мне про всякие чудеса техники, что появились в разных Отражениях. Кто придумал все это – мы или смертные?
Ответ заметно разочаровал царя. Чтобы немного развеселить компанию, Мефисто вспомнил смешную историю, которую узнал, пока жил при Дворах Хаоса:
– Скотина Ринальдо решил взять под контроль все Карты. Нарисовал серверный Козырь и попытался вызвать кого-то из дружков. А его Карта как выдаст надпись: Socket error.
Братья покатились со смеху, потом Мефисто, став серьезным, сказал:
– Между прочим, эта неудача его не остановит. Просто сейчас нет достаточно мощного сервера. А в принципе Межтеневой Интернет вполне возможен.
– Поэтому он и стремится получить доступ к Колесному Призраку, – сказал Фауст.
Отец, внимательно слушавший их беседу, недоуменно осведомился:
– Ну и в чем соль этой истории? И что такое Интернет?
IX
– Отправь его куда-нибудь подальше, – посоветовал Мефисто. – И займись транспортной проблемой.
Старший брат козырнулся в Авалон, а Фауст, поднявшись на пригорок, окинул взглядом степной пейзаж. Над равниной, поросшей черной травой, размахнулась в полнеба огромная радуга. Далеко слева степь упиралась в высокие горы, увенчанные желтыми шапками снега или серы. Над горами сверкали молниями густые лиловые тучи. По правую руку, примерно в двух часах пешего пути, начинался лес. Там росли деревья, хвоя которых была золотистой. Над головою Фауста на алом небосводе светили два голубовато-зеленых солнца – каждое вдвое больше нирванского и втрое больше земного. Чуть поодаль, возле родника паслось стадо диких скакунов знаменитой адской породы.
– Ты убьешь меня? – поинтересовался Деспил.
– Нет, отпущу… – Увидев, как перекосилось лицо пленника, герпог засмеялся и сказал: – Правда, отпущу. Нам не нужна твоя жизнь. Пока.
Приободрившись, Деспил осведомился, вернут ли ему Колоду и оружие, на что Фауст отрицательно покачал головой и посоветовал знать меру. Деспил получил Карту малопривлекательного Отражения, где однажды побывали Сыновья Вампира. Не слишком тепло попрощавшись, принц козырнулся в место, откуда предстояло долго добираться в цивилизованные края.
Отправив пленника, нирванец устроил охоту на жеребцов и вскоре подружился с серым в яблоках юнцом. Конь охотно хрупал сахар и без капризов согласился отзываться на имя Волчок.
Потом появились Мефисто с Полумесяцем. Брат привез комплект сбруи, и пришлось долго упрашивать Волчка, чтобы тот позволил себя оседлать.
– Я одолжил у Джильбера ступку и те химикаты, о которых ты говорил, – сообщил Меф. – Мерзавец содрал с меня столько золота, что хватило бы на неплохую войну или не слишком крутую пьянку.
– Тебя волнуют деньги? – усмехнулся Фауст. – Или возмущает человеческая алчность?
– Иногда ты бываешь до отвращения прав. В путь?
– Не спеши. В Колоде Люка, то есть настоящего Ринальдо, была Карта для Голубой Пещеры.
Прежде чем козырнуться, они связались с Артаньяном. Вервольф сообщил, что наступило утро и он готовится штурмовать очередное укрепление Нирваны. Отец, по его словам, почти вышел из комы.
Разводить костер Фауст не разрешил, чтобы самим не подорваться. Усевшись на траву, они по очереди толкли в маленькой ступке голубые кристаллы, в то время как Мефисто подробно рассказывал о своей жизни в последнее время. Закончив рассказ, поинтересовался:
– А как прошло у тебя в Амбере?
– Как обычно. Много болтовни, мало дела. Все надеются, что Лабиринт восстановится сам собой. Мне показалось, что никто из амберитов не горит желанием ремонтировать Узор.
– Понятное дело, – хохотнул Мефисто. – Опасное занятие. После таких развлечений обычно короли меняются.
Рядом с братьями громоздилась солидная кучка кристаллов, отколотых от стен пещеры. Сказав: «Пока хватит», Фауст принялся смешивать толченые траголиты с селитрой и другими веществами, распространявшими мерзкий запах.
– Кажется, готово, – сказал он наконец, с удовольствием разгибая спину, – Попробуем первую серию.
Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, Фауст достал фотографию, которую сделал во время воздушной разведки над Нирваной. Несколько простых манипуляций с использованием магии Амулета превратили кусок картона в Козырь. Спустя мгновение братья смотрели на цитадель с высоты птичьего полета. Армия Вервольфа пошла на приступ Северного форта, а на стенах крепости толпились вражеские лучники. Внутри крепости собирался внушительный отряд пеших гверфов – гарнизон готовился к вылазке.
Приоткрыв межтеневой проход, Фауст поджег фитили и швырнул вниз оба мешочка с зельем, целясь в гущу свинорылой пехоты. Козырная щель была тут же закрыта, чтобы самим не вывалиться. Теперь нужно ждать результата. Падение с такой высоты должно было занять от силы полминуты, но Нирвана существовала в состоянии медленного времени.
Мефисто успел досчитать до трехсот с хвостиком, прежде чем догорел фитиль первой петарды. Заряд взорвался не слишком сильно, причем довольно высоко – примерно на уровне крепостной стены. Немного спустя громыхнул второй заряд, упавший на грунт в самой гуще вражеского войска. Огненная вспышка и ударная волна получились подстать крупнокалиберной бомбе, уложив на месте не меньше двух дюжин гверфов. Остальные в ужасе разбежались, побросав оружие.
Меф радостно потирал руки:
– Насколько я понимаю, состав нумеро примо слабоват, а нумеро секундо чрезмерно силен.
– Намешаем еще два заряда промежуточной мощности, – деловито сказал Фауст, – Эх, раздобыть бы бутыль кислоты, да неохота возиться…
Он тоскливо припомнил свой дом в уютном городке, где в лаборатории было полно химикатов, а по соседству жила девушка, которая… Вздохнув, колдун начал готовить новые заряды.
Наблюдая, как брат взвешивает измельченные минералы, Мефисто медленно проговорил:
– Будучи в Хаосе, я слышал любопытную беседу Мерлина с Мандором. Будто бы Логрус и Лабиринт вступили в сговор, чтобы поддержать равновесие.
– Зачем же тогда они устроили дебош в Амбере?
– Действительно, не совсем логично. Но мелкие стычки не влияют на глобальный баланс. Вспомни Землю в период разрядки. Сверхдержавы по-хорошему договорились не гробить друг друга в большой войне, однако это соглашение вовсе не мешало им участвовать в локальных конфликтах.
– Сам-то ты веришь в такой сговор?
– Пожалуй, да, – почти уверенно сказал Меф. – Слишком уж легко удалось мне перемочить всех, кто мешал Мерлину стать королем. Без помощи Логруса я бы не сделал и четверти этой работы.
– Логрус помогал тебе? Герцогу Нирваны?! – поразился Фауст.
– В тот момент Нирвана еще не была опасна. Но стоило вам двинуть войско и занять столицу, как меня тут же попытались убить.
– Значит, война объявлена…
За этой болтовней Фауст набил зельем еще два мешочка, вставил и поджег фитили. Пока бомбочки летели, он подумал: «Так или иначе, силы Хаоса придут к Нирване, чтобы покарать нас. Значит, нужны винтовки и пушки…» Сила новых взрывов вполне удовлетворила его – именно такой состав был нужен для винтовочных патронов. Меф, пришедший к тому же выводу, сказал:
– Надо набрать побольше камней и продолжить эксперименты дома.
Вооружившись киркомотыгами, братья возобновили долбежку неподатливых глыб траголита, кусок за куском откалывая голубой минерал.
– Ты знаешь, брательник, меня все чаще и сильнее одолевают проклятые вопросы о нашем мире, – признался Фауст, ловко орудуя киркой. – И я чувствую себя идиотом, потому что не могу на них ответить.
– У тебя появились новые вопросы?
– Представь себе. К примеру, как выглядит сломанный Логрус? Где-то должен быть Истинный Логрус – где он? Раз появился новый Узор Порядка, значит, должно быть и его Олицетворение. Кто же это будет – второй Единорог?
– Фау, ты не оригинален. Я тоже часто думаю об этом и тоже пугаюсь собственного невежества. Но это беда всех принцев нашего поколения… По крайней мере, тех, у кого достаточно мозгов, чтобы понять важность этих сомнений. Я пытался узнать ответы у Дары, но она тоже этого не знает.
– Я пытался найти ответы сам, ставил хитроумные эксперименты, прогуливаясь рядом с обителью Смерти… Но сумел понять слишком немногое и не самое важное. У кого спросить, если наши родители пока не в состоянии нам помочь?
– Могу добавить тебе еще парочку таких упражнений для ума, – сказал старший брат. – Сработает ли Карта, если случится землетрясение, которое изменит изображенную на рисунке местность? А если нарисованный человек потеряет на войне руку или сделает пластическую операцию? Или, к примеру, если хозяева перестроят интерьер – сможет ли найти это место Козырь, на котором остается прежняя картинка?
– Самый простой выход – поставить серию экспериментов. – Фауст засмеялся. – Надо было сначала отрезать Юрту все, что можно, а потом вызвать его через Карту.
Братья попытались решить задачу чисто логическим путем. Фауст припомнил, что Козырь принца Бенедикта продолжал работать даже после того, как принц потерял солидный кусок руки. На это Меф резонно возразил: дескать, отрубленная кисть не слишком принципиально меняет внешность. Он привел два других примера, когда извержение вулкана полностью изменило рельеф одного из Отражений внешнего пояса. Карта этого места стала сильно барахлить – иногда контакт возникал, но чаще всего Козырь оставался теплым. Поскольку спор не способствовал рождению истины, а только отвлекал братьев от работы, Мефисто примирительно заметил:
– Из тех, кто пока жив, ответы знают разве что Дворкин и Сухьи. Но и они не могут знать всего.
– Значит, нужно встретиться с Символом Силы.
– Во-во, очень умно, – желчно проговорил Мефисто. – Потолкуй с Единорогом – вот он обрадуется такой встрече! Эта скотина давно ищет случая рассчитаться с нашей семьей за отломленное острие рога… Нет, выйдет больше пользы, если ты отправишься на рандеву со Змеей. Она проглотит тебя, а потом будет вечно страдать расстройством желудка.
– Не притворяйся идиотом. Я говорю о Птице… – Фауст аккуратно высыпал в мешок очередную порцию собранных кристаллов, – Кстати, дорогой братишка, о Козырях.
Отложив шанцевый инструмент, он показал Карты из пещеры Дворкина. Мефисто был потрясен. Скорпион и Птица – смысл этих символов нирванцы поняли без лишних пояснений… Но к чему тут Волк и Спрутгекатонхейр? Самое сильное недоумение вызвал последний Козырь – на фоне заснеженных гор стояла Женщина, четыре груди которой торчали вверх, как боеголовки готовых к запуску ракет. У женщины были пышные бедра, тонкая талия и безупречная форма ног и рук. О таких существах братья никогда прежде не слышали, а все незнакомое вызывало страх.
– Даже не знаю, что подумать, – подавленно признался Меф.
– Ты недалеко ушел от меня. – Брат Дьявола вздохнул. – Может, отец чего подскажет.
Они прекратили разговор и собрали отколотые кристаллы в мешки. Получилось не меньше центнера. Братья здраво рассудили, что в Артаньяне найдется достаточное число работяг, способных измельчить эту груду минерального сырья.
– Заглянем домой на часок-другой, – предложил Меф. – Отдохнем, с Вервольфом поболтаем, я его ужас как давно не видел. Ты оставишь инструкции, как готовить порох… Что потом делать собираешься?
– Вернусь в Амбер, а тебе стоит отправиться в какое-нибудь технологическое Отражение, чтобы заказать большую партию огнестрельного оружия.
Их планы изменились кардинальным образом, едва Вервольф пропустил братьев в свое крыло артаньянского замка. Одобрительно похлопав ладонью по мешкам с сырьем для пороха, младший поведал, что покинул поле боя сразу же после взятия Северного форта.
– Даже немного обидно, – сказал Вервольф. – Штурм прошел на удивление гладко. В цитадели что-то случилось, гверфы были в панике, почти не сопротивлялись. Но тут мне сообщили, что отец командует во дворце, и я сразу вернулся.
– Он уже очнулся? – в один голос вскричали старшие братья.
– И хочет вас видеть.
Бурная встреча. Отец ошалело водит взглядом по взрослым, причем давно не бритым лицам. Потом, после медвежьих объятий, удивляется: «А вы, детишки, немного подросли…»
– Он меня вконец забодал, – жалуется Вервольф. – Мол, совсем крохой тебя помню. Когда я предложил выпить, у папочки глаза полезли на лоб. Он, наверное, думал, что я до сих пор только молочную смесь пью и ему того же налить собираюсь.
Дружный хохот. Царь нирванский добродушно грозит сыновьям пальцем.
– Вы неплохо потрудились, но предстоит еще много дел, – говорит он. – Прежде всего нужно освободить маму. Почему вы до сих пор не пробились в Зазеркалье?
Оказывается, Вервольф уже ввел отца в курс дела, но многого рассказать не успел. Старшие братья второпях пересказывают дополнительные главы истории Трех Королевств и основных Отражений. Задача не из простых – сжато изложить события бесчисленных веков.
– Теперь я кое-что понимаю, – сказал отец, – Конечно, одним ударом, даже очень сильным, всех задач не решить. Пожав плечами, Вервольф флегматично произнес:
– Мы уже смирились с таким положением дел и планировали последовательные операции. Сначала возьмем Нирвану, потом возвращаем контроль над соседними Отражениями вроде Нибельхейма, Айрата и Аквариуса. И лишь на последнем этапе операции мы сможем войти в Эльсинор и Анаврин.
– Не выйдет, – решительно перебил сына царь. – Последовательность должна быть такой: Аквариус, Шикунда, Эльсинор, Анаврин. Можно не беспокоиться за Айрат, Нибельхейм и Диадему – они сами упадут в руки, когда мы вернем Эльсинор… – Он покачал головой. – Это очень долгий и опасный путь. Хаос и Амбер наверняка попытаются прервать наше движение где-нибудь на подступах к Зазеркалью. Фауст прав – необходима диверсия против Логруса.
Просиявший Вервольф обвел братьев торжествующим взглядом и провозгласил:
– Говорил я вам, Эльсинор – вот узловой пункт, где сходятся главные мировые линии!
Старшие смущенно развели руками. Они действительно засомневались, когда воинственный малыш предлагал столь экзотический план кампании. После паузы Меф примирительно сказал:
– Теперь мы станем меньше времени тратить на споры. Папа возьмет на себя координацию и выработку стратегии, будет консультировать нас в вопросах, где мы недостаточно компетентны.
– Вы напрасно надеетесь, что я ограничусь консалтингом! – возмутился царь. – Для начала мне придется совершить путешествие, чтобы составить собственное мнение о происходящем.
– Но ты еще плохо владеешь обстановкой, – напомнил Фауст. – И подлечиться не мешало бы. Отец свирепо отрезал:
– Если глава королевской семьи принимает точку зрения окружающих, это всегда кончается плохо. И для него, и для семьи, и для государства.
– Только в тех случаях, если это глупый глава глупой семьи, – парировал Мефисто.
– Поговори у меня, – фыркнул отец. – Лучше признавайтесь, не было ли неприятностей, против которых у вас не хватило знаний или магического мастерства.
Подобных конфузов набралось предостаточно, и каждый из трех братьев-герцогов составил длинный перечень опасных ситуаций, когда им приходилось отступить, признав свою несостоятельность. Отец пообещал просмотреть эти записи после обеда, а пока предложил мальчикам рассказать о самых свежих инцидентах такого рода.
Подумав, Меф вспомнил Джулию Барнес – в недавнем прошлом подружку Мерлина, а теперь – мелкую колдунью из Хаоса.
– Когда мы впервые столкнулись в Гангу, она очень странно смотрела, словно знала меня прежде, – сказал Мефисто. – Много позже довольно настырно залезла ко мне в койку и в самый неподходящий момент пристыдила: мол, напрасно вы, граф, делаете вид, будто мы не знакомы… Джулия очень удивилась, когда я ответил, что никогда прежде не встречал ее… А теперь я думаю, что она могла спутать меня с папой или Фау – ведь мы очень похожи.
– У тебя есть ее Карта? – без особого интереса спросил отец.
– Естественно, – кивнул Меф.
Повертев в руках Козырь, царь и Фауст одинаково пожали плечами и сообщили, что впервые видят это лицо. Потом глава семьи задумчиво произнес:
– Говоришь, она называла тебя «графом»… Из какого Отражения эта ведьма?
– Кажется, с Земли.
– Земля… – Царь скорчил презрительную гримасу. – Мерзкое местечко. Большой бордель. В мое время там обожали прожигать жизнь молодые оболтусы из всех Великих Королевств.
Вервольф вставил со смешком:
– В наше время мало что изменилось.
– Кто бы сомневался! – Отец ухмыльнулся. – Свинья всегда грязь найдет.
Неожиданно Фауст рассмеялся и, толкнув локтем старшего брата, заметил:
– Кажется, я понял… Помнишь, мы встречали на Земле теневого двойника папы? Ну, его дед еще отличился на Косовом поле!
– Припоминаю, – согласился Меф. – Ты еще подшучивал, будто он – мой сын от той девицы… Да, действительно, он имел способности к Искусству и появлялся на Земле вплоть до начала двадцатого века. И его иногда называли графом.
– Ладно, детишки, с этой загадкой разобрались, – нетерпеливо перебил их отец. – Что еще?
Фауст молча протянул ему Карты из пещеры Истинного Амбера. Царь развернул Козыри веером и нахмурился. Потом он отложил все картонки, кроме той, на которой была изображена великанша с квадрафоническим бюстом. Взгляд старика сделался озабоченным и даже, как показалось сыновьям, испуганным.
– Узнаю руку Дворкина, – чуть слышно прошептал отец и добавил чуть громче: – Где ты достал их?
Выслушав объяснения, он задумался, морща лоб и теребя пятерней бороду. Между тем Вервольф, с любопытством разглядывавший Козырь Волка, беззаботно признался:
– Сначала я подумал, уж не моя ли это Карта. Вроде нет, не моя. Когда я превращаюсь в волчару, то выгляжу совсем не так. Это вообще не волк, а какой-то абстрактный зверь собачьей породы.
Махнув на него рукой, чтобы помолчал, царь медленно процедил:
– Во времена моего детства ваш дедушка, то есть мой отец, рассказывал легенду о чем-то в этом роде. Он еще говорил, что имеет право посвятить меня в эту тайну не раньше, чем мои дети в совершенстве освоят Искусство. Но подлец Озрик убил отца, поэтому я так и не узнал, в чем тут дело… – Он умолк, затем сказал не слишком уверенно: – Вроде бы в библиотеке одной из наших резиденций была очень древняя книга, где говорится о таких существах. Вот только не помню, где та библиотека – в Эльсиноре, Анаврине или Граале…
Их беседу прервал старый Алебар, сообщивший, что в малой зале подан обед Отец, изголодавшийся за долгие десятилетия искусственного питания, ел много, но оставался мрачен. Внезапно отодвинув резким движением тарелку с бульоном, он проговорил, нахмуря брови:
– Верви рассказал мне про всякие чудеса техники, что появились в разных Отражениях. Кто придумал все это – мы или смертные?
Ответ заметно разочаровал царя. Чтобы немного развеселить компанию, Мефисто вспомнил смешную историю, которую узнал, пока жил при Дворах Хаоса:
– Скотина Ринальдо решил взять под контроль все Карты. Нарисовал серверный Козырь и попытался вызвать кого-то из дружков. А его Карта как выдаст надпись: Socket error.
Братья покатились со смеху, потом Мефисто, став серьезным, сказал:
– Между прочим, эта неудача его не остановит. Просто сейчас нет достаточно мощного сервера. А в принципе Межтеневой Интернет вполне возможен.
– Поэтому он и стремится получить доступ к Колесному Призраку, – сказал Фауст.
Отец, внимательно слушавший их беседу, недоуменно осведомился:
– Ну и в чем соль этой истории? И что такое Интернет?
IX
Цвет небосвода сделался оливковым, облака пожелтели, гигантское красное солнце превратилось в белого карлика, а степь сменилась неглубоким болотом. По счастью, не слишком топким, но весьма вонючим.
– Надо было нарисовать Узор на морском берегу, – заворчала Флора. – Тогда бы твой приятель отвез нас на своей знаменитой лодке.
Раздались ехидные смешки. Придав лицу глубокомысленное выражение, Фауст величественно изрек:
– Я пользуюсь силами Межтеневых Бурь, но не повелеваю ими. А вот догадайся кто-нибудь изготовить Карту для того места, мы были бы избавлены от столь утомительного путешествия.
Амбериты с кислым видом отмолчались, и только Льювилла бодро заявила, что конная прогулка в хорошей компании доставляет ей удовольствие. А Фиона заметила: дескать, Козырь отцовского Лабиринта мог нарисовать лишь Мерлин, однако дорогой разгильдяй-племянничек, по обыкновению, предпочитает заниматься более приятными делами. На этом перепалка прекратилась, и дальше они ехали молча.
… Тропа петляет по шафрановому полю, вдалеке пасутся полосатые жирафы-переростки. Внезапно появляются звери, похожие на поджарых пещерных медведей. Задрав хвосты, жирафы скачут прочь, хищникам удается повалить одного или двух полосатиков, и они устраивают грызню над остывающей добычей…
… Ночное небо, густые тучи, сверкание молний, раскаты грома, проливной дождь. Громко хлопают чьи-то крылья, шуршит невидимый во тьме лес, в котором кто-то устрашающе рычит. Изредка доносятся предсмертные визги неведомых созданий…
… Прекращается дождь, в облаках появляются разрывы, но грунтовая дорога размякла и покрыта глубокими ямами, полными грязной воды. Тусклое светило нависает над близким горизонтом, из травы опасливо выглядывают лохматые низкорослые гуманоиды, одетые в звериные шкуры. Самый отважный гортанно вопит, размахивая каменным топором…
… Лучи двух зеленых солнц причудливо отражаются в пластинах слюды в окнах деревенских лачужек. При виде громадных коней и вооруженных всадников крестьяне падают ниц, бормоча невнятные фразы. Какая-то женщина в длинной цветастой юбке долго бежит за кавалькадой, протягивая спеленутого младенца – то ли хочет принести в жертву, то ли просит для него благословения…
… Морозно. Мокрые после недавнего ливня одежды мгновенно превращаются в ледяные панцири. Кони с трудом бредут через глубокие снега. Копыта цокают по льду неглубокого водоема. Из-подо льда злобно таращится, выпучив множество глаз, кошмарная тварь…
… Горящий поселок. На окраине завалился набок неуклюжий танк. Пулеметными очередями с минарета скошены густые цепи наступающей пехоты. Из-за леса летят свистящие снаряды, мечеть окутана дымом разрывов, но пулемет продолжает трещать…
… С возвышенности открывается вид на город античной застройки. Стадион заполнен азартно вопящей толпой. По полю гоняют мяч пешие гладиаторы, вооруженные короткими мечами. Настигнув вражеского нападающего, игрок в кожаной тунике пронзает противника клинком и, отобрав мяч, устремляется к чужим воротам. На него бросаются два защитника, однако не могут или не осмеливаются догнать, и удачливый атлет выходит один на один с вратарем. В последний момент голкипер набрасывает на форварда сетку и бьет трезубцем, но уже поздно – мяч все равно влетает в пустые ворота. Зрители неистово визжат, опуская большие пальцы…
… Целый лес кристаллических скал. Словно из почвы, покрытой крошками толченого хрусталя, тянутся к небу корявые стеклянные пальцы. Когда путешественники выезжают из этих мертвых зарослей, взорам предстает разрушенный город – среди руин кое-где торчат поржавевшие каркасы небоскребов…
… Всадники едут вдоль берега реки. Мимо рухнувшего в реку моста. Из-под слоя мазута, покрывшего воду, за людьми с любопытством следят зубастые жабы бычьих габаритов. Откуда-то издалека плывут звуки джаза…
… Пустыня, колючие кустарники, белеют скелеты шестиногих существ. Барханы кажутся безжизненными. Ветер свищет в глазницах черепов, обглоданных крепкими зубами. В воздухе на мгновение повисает мираж – городские башни над крепостной стеной…
– Устал я, – признался Корвин. – Мы находимся слишком близко к моему Лабиринту, Отражения плохо слушаются.
Он почему-то вспомнил, с какой легкостью достиг этого места в прошлый раз, когда нарисовал свой Узор на границе владений Амбера и Хаоса. Тогда здесь была голая равнина и никаких обитаемых Отражений. Теперь же новый Источник Мощи окружил себя призрачными реальностями и населил их куклами, которые немедленно занялись взаимным истреблением.
– Фау, мы с тобой недавно вспоминали местечко, где ткали плохие ковры и гнали дерьмовую бормотуху, – сказал Корвин. – Из-за чего там воевали?
– Из-за чего вообще бывают войны… Причин не так уж много, и все они давно известны. Власть, деньги, человеческая глупость. Иногда солдаты надеются ценою собственных жизней обеспечить безопасность для своих близких. Обычно побеждают те, кто сильнее верит в правоту своей стороны. – Спасаясь от самума, Фауст тщательно закрыл лицо башлыком, – Тебе бы там понравилось. Ты же любишь воевать.
– Я много воевал, но не слишком уважаю это занятие, – возразил амберит. – Ты был совсем крохой, когда появился в Амбере, и не можешь помнить, что в тот год мы выдержали самую страшную войну. Чтобы защитить метрополию, отец вывел войска из самых дальних Теней, бросил на произвол судьбы союзников, и все равно мы чуть не проиграли.
– Так обычно и бывает, когда бросаешь союзников, – мстительно заметил нирванский герцог. – Враг получил возможность бить вас по частям, чем Суэйвилл и воспользовался.
– Откуда ты об этом знаешь? – мрачно поинтересовался Бенедикт. – Наверное, наслушался сплетен, слоняясь по Отражениям.
Воспоминания о той неудачной кампании оказались болезненными для старших принцев. Однако Фауст не собирался щадить их чувства и ударил, как обычно, в лоб:
– Союзником, которого вы бросили на произвол судьбы, была Нирвана. Если бы Оберон не вернул с полдороги войско Эрика, ваш брат соединился бы с моим отцом возле Эльсинора, и Суэйвилл оказался бы в кольце. В таком случае старому королю Хаоса пришлось бы бросить Лунных Всадников на деблокирование сынка, а не на Авалон, который не успел полностью подготовиться к обороне
– Надо было нарисовать Узор на морском берегу, – заворчала Флора. – Тогда бы твой приятель отвез нас на своей знаменитой лодке.
Раздались ехидные смешки. Придав лицу глубокомысленное выражение, Фауст величественно изрек:
– Я пользуюсь силами Межтеневых Бурь, но не повелеваю ими. А вот догадайся кто-нибудь изготовить Карту для того места, мы были бы избавлены от столь утомительного путешествия.
Амбериты с кислым видом отмолчались, и только Льювилла бодро заявила, что конная прогулка в хорошей компании доставляет ей удовольствие. А Фиона заметила: дескать, Козырь отцовского Лабиринта мог нарисовать лишь Мерлин, однако дорогой разгильдяй-племянничек, по обыкновению, предпочитает заниматься более приятными делами. На этом перепалка прекратилась, и дальше они ехали молча.
… Тропа петляет по шафрановому полю, вдалеке пасутся полосатые жирафы-переростки. Внезапно появляются звери, похожие на поджарых пещерных медведей. Задрав хвосты, жирафы скачут прочь, хищникам удается повалить одного или двух полосатиков, и они устраивают грызню над остывающей добычей…
… Ночное небо, густые тучи, сверкание молний, раскаты грома, проливной дождь. Громко хлопают чьи-то крылья, шуршит невидимый во тьме лес, в котором кто-то устрашающе рычит. Изредка доносятся предсмертные визги неведомых созданий…
… Прекращается дождь, в облаках появляются разрывы, но грунтовая дорога размякла и покрыта глубокими ямами, полными грязной воды. Тусклое светило нависает над близким горизонтом, из травы опасливо выглядывают лохматые низкорослые гуманоиды, одетые в звериные шкуры. Самый отважный гортанно вопит, размахивая каменным топором…
… Лучи двух зеленых солнц причудливо отражаются в пластинах слюды в окнах деревенских лачужек. При виде громадных коней и вооруженных всадников крестьяне падают ниц, бормоча невнятные фразы. Какая-то женщина в длинной цветастой юбке долго бежит за кавалькадой, протягивая спеленутого младенца – то ли хочет принести в жертву, то ли просит для него благословения…
… Морозно. Мокрые после недавнего ливня одежды мгновенно превращаются в ледяные панцири. Кони с трудом бредут через глубокие снега. Копыта цокают по льду неглубокого водоема. Из-подо льда злобно таращится, выпучив множество глаз, кошмарная тварь…
… Горящий поселок. На окраине завалился набок неуклюжий танк. Пулеметными очередями с минарета скошены густые цепи наступающей пехоты. Из-за леса летят свистящие снаряды, мечеть окутана дымом разрывов, но пулемет продолжает трещать…
… С возвышенности открывается вид на город античной застройки. Стадион заполнен азартно вопящей толпой. По полю гоняют мяч пешие гладиаторы, вооруженные короткими мечами. Настигнув вражеского нападающего, игрок в кожаной тунике пронзает противника клинком и, отобрав мяч, устремляется к чужим воротам. На него бросаются два защитника, однако не могут или не осмеливаются догнать, и удачливый атлет выходит один на один с вратарем. В последний момент голкипер набрасывает на форварда сетку и бьет трезубцем, но уже поздно – мяч все равно влетает в пустые ворота. Зрители неистово визжат, опуская большие пальцы…
… Целый лес кристаллических скал. Словно из почвы, покрытой крошками толченого хрусталя, тянутся к небу корявые стеклянные пальцы. Когда путешественники выезжают из этих мертвых зарослей, взорам предстает разрушенный город – среди руин кое-где торчат поржавевшие каркасы небоскребов…
… Всадники едут вдоль берега реки. Мимо рухнувшего в реку моста. Из-под слоя мазута, покрывшего воду, за людьми с любопытством следят зубастые жабы бычьих габаритов. Откуда-то издалека плывут звуки джаза…
… Пустыня, колючие кустарники, белеют скелеты шестиногих существ. Барханы кажутся безжизненными. Ветер свищет в глазницах черепов, обглоданных крепкими зубами. В воздухе на мгновение повисает мираж – городские башни над крепостной стеной…
– Устал я, – признался Корвин. – Мы находимся слишком близко к моему Лабиринту, Отражения плохо слушаются.
Он почему-то вспомнил, с какой легкостью достиг этого места в прошлый раз, когда нарисовал свой Узор на границе владений Амбера и Хаоса. Тогда здесь была голая равнина и никаких обитаемых Отражений. Теперь же новый Источник Мощи окружил себя призрачными реальностями и населил их куклами, которые немедленно занялись взаимным истреблением.
– Фау, мы с тобой недавно вспоминали местечко, где ткали плохие ковры и гнали дерьмовую бормотуху, – сказал Корвин. – Из-за чего там воевали?
– Из-за чего вообще бывают войны… Причин не так уж много, и все они давно известны. Власть, деньги, человеческая глупость. Иногда солдаты надеются ценою собственных жизней обеспечить безопасность для своих близких. Обычно побеждают те, кто сильнее верит в правоту своей стороны. – Спасаясь от самума, Фауст тщательно закрыл лицо башлыком, – Тебе бы там понравилось. Ты же любишь воевать.
– Я много воевал, но не слишком уважаю это занятие, – возразил амберит. – Ты был совсем крохой, когда появился в Амбере, и не можешь помнить, что в тот год мы выдержали самую страшную войну. Чтобы защитить метрополию, отец вывел войска из самых дальних Теней, бросил на произвол судьбы союзников, и все равно мы чуть не проиграли.
– Так обычно и бывает, когда бросаешь союзников, – мстительно заметил нирванский герцог. – Враг получил возможность бить вас по частям, чем Суэйвилл и воспользовался.
– Откуда ты об этом знаешь? – мрачно поинтересовался Бенедикт. – Наверное, наслушался сплетен, слоняясь по Отражениям.
Воспоминания о той неудачной кампании оказались болезненными для старших принцев. Однако Фауст не собирался щадить их чувства и ударил, как обычно, в лоб:
– Союзником, которого вы бросили на произвол судьбы, была Нирвана. Если бы Оберон не вернул с полдороги войско Эрика, ваш брат соединился бы с моим отцом возле Эльсинора, и Суэйвилл оказался бы в кольце. В таком случае старому королю Хаоса пришлось бы бросить Лунных Всадников на деблокирование сынка, а не на Авалон, который не успел полностью подготовиться к обороне