Надеждина Ирина Николаевна. Горький мед, сладкий яд

   С Аликом и Катей Владислав пытался быть хотя бы внешне спокойным и почти веселым, но ему это плохо удавалось. Они понимали это и, насколько могли, пытались отвлечь от тяжелых мыслей.
   Двадцать пятого декабря, когда он приехал к Нике, Лазарев, прежде чем ее позвать, сказал:
   – Влад, Асю нужно прокесарить, чем быстрее, тем лучше. Дела совсем плохи.
   – Насколько плохи? – Владислав опустил глаза.
   – Ты что, мальчик маленький, не понимаешь?! – рассердился Лазарев.
   – Понимаю, – Владислав провел ладонью по лбу. – Когда?
   – Завтра. А теперь еще одно неприятное известие, только постарайся не впадать в панику. Ваша корь не обошлась без последствий. У одного плода слабеет сердцебиение. Я бы тоже порекомендовал…
   – А наркоз? С таким кашлем? – Владислав побледнел.
   – По стой, батька, не паникуй, – Лазарев попытался его успокоить. – Посидите с ней сейчас, поболтаете, а потом сделаем УЗИ и посмотрим. Может быть, все обойдется. Проведем стимуляцию, все будет нормально.
   – Ты ей хоть ничего не сказал?
   – Конечно, нет. Ты тоже ничего не говори. Я сказал, что УЗИ нужно сделать плановое. Я перезвоню тебе, в обед ты все равно приедешь. Да, кстати, твои киски знакомы?
   – Знакомы, а что?
   – Просто сегодня Ника шла мимо интенсивной терапии и увидела Асю. Там дверь была открыта. Они почирикали минут пятнадцать, прежде чем я их увидел.
   – Знакомы и дружат. Не думаю, что на Нику все, что она увидела, произвело хорошее впечатление. Она очень за Асю переживает.
   – Ну да, я совсем забыл, что у вас семейка по прикольному типу. Я и мои скво. Объясни ей, что переживать нельзя.
   – Брось свои шуточки, – устало произнес Владислав. – Никакая она мне не скво. Вышло так. Узнал – как-то паскудно на душе стало: одна девчонка, кроме деда, никого нет, дед старый, теперь и помер уже… Да и я ей нужен был только на один раз, чтоб забеременеть.
   – Она тебе что, так сразу и сказала?
   – Нет. Потом. Просто мы тогда с Никой на грани развода были, ушла она от меня. Вот черт меня и попутал, тем более что она и не против была. Ладно, это все теперь по боку. Валер, все карантинные сроки прошли. Дай я с ней увижусь. Хочешь – сегодня, хочешь – завтра.
   – Сегодня вечером. Кстати, – Лазарев пристально посмотрел на него, – если она… сам понимаешь, на что идем… Что с ребенком будет?
   – Мы заберем.
   – Влад, мир тесен, а если узнает кто?
   – Плевать. Я этому ребенку отец, – Владислав снял очки и так посмотрел на Лазарева, что тому стало не по себе.
   – Ну ладно, не сердись. Я сегодня дежурю, свожу тебя к ней вечером.
   – Я не сержусь. Я просто уже смертельно устал.
   – Ты еще и похудел, а вид у тебя такой, будто ты у разрытой могилы стоишь.
   – Отстань. Это не смешно. Кто Асю кесарить будет?
   – Головацкая и Онищенко. Ребята толковые. Бригада анестезиологов хорошая будет. А я побуду на подстраховке.
   – Хорошо, а теперь позови половинку мою.
   Лазарев ушел, а Владислав остался сидеть в его кабинете, обхватив голову руками. Ему было так страшно, как не было страшно давно, но нужно было не подавать виду, хотя бы из-за Ники.

Глава 86

   Когда Ника вошла в кабинет Лазарева, Владислав улыбнулся ей так, будто все в порядке и ничего страшного не происходит. Он обнял Нику, нежно поцеловал и спросил:
   – Как дела у моей девочки?
   – По-моему, я меньше кашляю. Сегодня ночью почти не кашляла.
   – Я рад, – Владислав действительно обрадовался.
   – А как твои дела? У тебя такой усталый вид, – она слегка нахмурилась.
   – Я скучаю без тебя, вот и вид усталый. Ничего, уже осталось совсем недолго, и мы будем снова вместе, – Владислав улыбнулся.
   – Влад, а почему мне Валерий сегодня УЗИ назначил?
   – Плановое, – он ответил как можно беззаботнее. – Если бы не этот бронхит, мы бы сделали это в фирме. Придется теперь делать здесь.
   – Я такая паникерша стала, – Ника виновато улыбнулась. – Боюсь всего. Валерий сегодня предупредил меня, а у меня чуть ли не истерика началась.
   – Глупышка, – Владислав поцеловал ее в висок. – Тебе сейчас совсем нельзя нервничать. Не будешь, котенок? Обещай, что не будешь.
   – Не буду, – с лица Ники исчезла тревога, но через секунду тень снова набежала на него. – Знаешь, кого я видела?
   – Асю?
   – Откуда ты знаешь?
   – Валера сказал. Спрашивал, знакомы ли вы. До него наши отношения не доходят.
   – Знаешь, Влад, она такая бледная. Лежит в интенсивной терапии. Ей все время кардиограмму делают. Не знаю я, как это у вас называется, но это так страшно.
   – Это страшно, потому что ты не знаешь, зачем это, – совершенно спокойно ответил Владислав. Эта ложь давалась ему больше чем трудно. Нике он врать не мог и сейчас удивлялся сам себе. – У нее больное сердце, и лучше все время наблюдать за ним, ведь нагрузка сейчас намного больше, чем обычно. С ней почти все в порядке.
   – Правда? А почему она такая бледная? У меня даже создалось такое ощущение, что у нее кожа почти прозрачная.
   – Просто она сейчас без воздуха. Ты думаешь, что ты румяная? О чем вы говорили?
   – Строили планы на будущее, – Ника улыбнулась.
   – И как?
   – Хорошие такие планы. Нам ведь обеим уже совсем немного осталось. Хорошо, что потеплело. Я все время боялась, что будут сильные морозы. Как тогда на прогулку выходить?
   – Говорят, что весь январь будет теплым.
   – Отлично.
   – Да, тебе приветов вагон. Давай пальчики загибать будем, – он взял ее за руку и стал осторожно загибать по одному пальцу. – Первый – от мамы, второй – от папы, третий – от Альки, четвертый – от Катерины, пятый – от Дана. Давай вторую ручку. Шестой – от Илюхи и Людмилы, седьмой – от Эрика и Риты, восьмой – от пацанов, девятый – от твоих девчонок из группы и десятый, угадай от кого.
   – Не знаю, – Ника улыбнулась. – Ума не приложу.
   – От твоего рыцаря-хранителя персонально.
   – Спасибо, – она рассмеялась. – Я почему-то думала, что он относится к пацанам.
   – Нет уж, он, как и Нелин Дима, относится к сословию благородному, пошлых анекдотов не рассказывает, в стельку не напивается и баб не водит.
   – Ах, ах, ах! – Ника всплеснула руками и потупила глаза с видом кокетки. – И почему в нашей деревне раньше не стояли военные?!
   – Для вас, сударыня, я заведу хоть целый полк.
   Они оба рассмеялись. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что ничего плохого не происходит и все у них прекрасно. В кабинет вошел Лазарев.
   – Ну, сладкая парочка «Твикс», пора прощаться. Вероника, не делай губки бантиком, приедет твой змий-искуситель в середине дня, а сейчас тебе пора идти воду пить, а ему делами заниматься.
   Владислав и Ника нехотя попрощались на несколько часов. Как только Владислав вышел из кабинета Лазарева, у него снова стало хмурое, усталое лицо, и между бровями залегла резкая морщина. Он вышел из здания больницы, закурил и пошел к своей машине. Вышел Леша и предупредительно открыл дверь. Владислав молча сел.
   – Куда едем, босс? – спросил водитель.
   – В офис, – не выпуская сигареты изо рта, ответил он.
   – Как дела, Палыч? – спросил Леша.
   – Как в сказке: чем дальше, тем страшнее.
   После этого в машине повисло тягостное молчание. Владислав курил всю дорогу и сидел, откинувшись и прикрыв глаза. Один раз Леша робко попробовал заметить:
   – Палыч, это четвертая за полчаса…
   – Ты хочешь выйти прямо здесь? – не открывая глаз, спросил Владислав.
   – Нет, я просто хотел спросить, не приоткрыть ли окно?
   – Приоткрой, заботливый ты мой, и постарайся больше так рьяно обо мне не заботиться. И дверь я сам открою, когда выходить буду.
   У офиса Владислав вышел из машины и, глядя под ноги, пошел к зданию. На ходу он коротко отвечал на приветствия сотрудников и постарался как можно быстрее пройти в свой кабинет. В приемной, как всегда при его появлении, из-за своего стола поднялась Лиза.
   – Лиза, нет меня ни для кого, кроме Ильи и Эрика, и свари мне кофе покрепче, – на ходу бросил он и прошел в свой кабинет.
   Здесь Влад, сняв пальто, почти рухнул в кресло у стола и почувствовал, что у него нет сил даже для того, чтобы открыть сейф и достать документы, не то чтобы с ними работать. Он снова закурил. Во рту стало уже горько от табачного дыма, и он бросил тлеющую сигарету в пепельницу.
   – Привет, патрон, – поздоровался, входя, Илья. – Эрик уехал в налоговую с главбухом, сказал… – он прервался, не докончив фразы, увидев лицо Владислава, и уже совсем другим тоном спросил: – Что, совсем плохо?
   – Если ты не занят, посиди немного со мной, – попросил Владислав вместо ответа, взяв наполовину истлевшую в пепельнице сигарету.
   Лиза принесла кофе, поставила чашки перед Владиславом и Ильей и вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Леша остался сидеть в приемной. К кофе Владислав так и не притронулся.
   Илья взял свою чашку и стоял, пил кофе, глядя в окно. Почему-то ему вспомнилось, как он смотрел в это же окно в конце марта, когда сломя головы телохранители искали Алика, а Владислав сидел почти с таким же видом. Тогда газон перед офисом начинал зеленеть. Сейчас на нем местами лежали остатки непрочного снега и дорожки кругом были мокрыми, а деревья голыми и черными, как обугленные скелеты. Все так же по улице спешили прохожие, снова, как и тогда, пробежали дети. Город жил своей жизнью, и чьи-то личные проблемы его совершенно не касались. Разве что давали лишний повод для сплетен, когда выплывали наружу. Невольно Илья поежился от этих мыслей и отвернулся от окна. Владислав сидел, даже не изменив положения. Кофе в его чашке уже совсем остыл.
   Илья сел напротив, помолчал несколько минут и спросил:
   – Кто?
   – Ася. Валера говорит, что ее срочно нужно кесарить. Шансов – ноль, – тяжело ответил Владислав и потянулся за очередной сигаретой.
   – Оставь курево, – Илья забрал у него пачку и закурил сам. – Влад, ты ведь не ребенок, сам все понимаешь. Вообще удивительно, как с таким пороком она дожила до такого возраста.
   – Но ведь дожила же… Почему именно я должен был оказаться там и в тот день? – Влад закрыл лицо руками. – У Ники… что-то там Валера с одним плодом не поймет – вроде бы сердцебиение слабеет… Илюша, пойми, я больше не могу! Я должен делать вид, что все хорошо и так, чтобы она меня не расколола. Если еще и с ней что-нибудь… – он осекся.
   – Влад, держись, – Илья взял его за плечо. – Ты ведь сильный мужик, держись.
   – Да что ты меня уговариваешь? – Владислав откинулся в кресле. У него были серые губы. – Просто вы хотели видеть меня сильным и делали из меня сильного. Я никогда не был сильным… а сейчас и того меньше…
   – На, курни и постарайся успокоиться. Тебе через пару часов ехать к Нике, а ты совсем что-то сдаешь. Хочешь, вечером я с Людмилой приеду?
   – Да, приезжайте, часов в девять, иначе я скоро свихнусь, – Владислав тяжело вздохнул.

Глава 87

   Лазарев перезвонил и сказал, что с Никой все в порядке, поводов для волнений нет. Днем Ника была веселой и, как заметил Владислав, действительно меньше кашляла.
   Вечером Лазарев, как и обещал, провел Влада в блок интенсивной терапии, к Асе. Когда они шли туда, он сказал:
   – Кстати, Влад, хочу тебя порадовать, у нее улучшилась кардиограмма. Притом как-то резко. Так что, может быть, и все обойдется.
   – Не к добру, – мрачно заметил Владислав.
   – Только вот не каркай мне. Тебе не угодишь, – поморщился Лазарев.
   – Валера, я слишком долго проработал реаниматором. Лазарев удивленно посмотрел на него и промолчал. У двери блока он остановился и сказал:
   – Иди, там сейчас одна медсестра, да и та сегодня дежурит первый раз. Я предупредил, чтобы она вам не мешала. Второй бокс. Только недолго.
   – Сколько?
   – Минут пятнадцать. Я зайду. Я пока врача отсюда озадачу кое-чем.
   Владислав вошел в бокс. Невольно у него сжалось сердце. Ася лежала бледная, почти прозрачная. На мониторе зеленые зайчики выписывали замысловатые кривые. Увидев его, Ася приподнялась и улыбнулась.
   – Лежи, лежи, не ворочайся, – запротестовал Владислав.
   – Я уже устала лежать, спина уже никакая. Я немножко посижу, – она села. – Привет.
   – Привет, – Владислав склонился и поцеловал ее в щеку. Ася ответила. – Как ты?
   – Ничего. Мне Валерий Федорович сказал, что обязательно срочно нужно делать кесарево сечение. Это так?
   – Так. Об этом речь шла сразу – плановое кесарево. Не волнуйся, вся процедура занимает не так уж много времени, а риска для тебя значительно меньше. И так перегрузили твое сердечко, – Владислав попытался улыбнуться как можно бодрее. – Мне Ника сказала, что вы с ней планы строили. Если не секрет, какие?
   – Не секрет. Если я отсюда выйду, как только поправлюсь и подрастет малыш, обращусь к тебе как к спонсору. Пока я сидела дома и даже пока лежала здесь, у меня накопилось довольно много рисунков. Еще дома у меня очень много того, что было нарисовано раньше. Попрошу Всеволода Иосифовича посмотреть, что из всего этого заслуживает внимания, а потом устроим выставку. Будешь спонсором?
   – Само собой. Только ты не говори таких глупостей вроде: «Если я отсюда выйду…» Выйдешь, куда ты денешься с подводной лодки?
   – Влад, – Ася вдруг стала совершенно серьезной, – скажи честно, ты проститься со мной пришел?
   – Ася, перестань, – Владислав взял ее за руку и слегка сжал кисть. – Все не так плохо, как тебе кажется. Ты просто немного боишься, вот и все.
   – А если все-таки со мной что-то случится?
   – Нет человека, который мог бы обвинить меня в том, что я не сдержал свое слово, – совершенно серьезно ответил Владислав. – Ни среди живых, ни среди тех, кого уже нет. И то, что я тебе пообещал, в тягость не будет ни мне, ни Нике. Просто сегодня я решил, что стоит прийти и немного поддержать тебя.
   – Влад, вдруг что со мной…
   – Перестань, Асенька, – взмолился он.
   – Выслушай, – продолжала она настаивать. – У Всеволода Иосифовича возьмешь конверт. Там все написано. Там мое завещание, он об этом ничего не знает. Квартира останется моей подруге, рисунки тебе и Нике, в квартире есть кое-какие антикварные вещицы – их отдашь Всеволоду Иосифовичу.
   – Хорошо, только прошу тебя, давай больше не будем об этом.
   – Ну, ладно, не будем. В принципе, все я тебе уже сказала. Расскажи, какая там погода?
   – Оттепель, плюс семь. Зима кончилась.
   – Хорошо, – Ася вздохнула и посмотрела куда-то поверх головы Владислава. – Не хочу в мерзлую землю…
   – Ася…
   – Извини, – она виновато улыбнулась. – Я действительно волнуюсь перед завтрашним днем. Скажи мне лучше, эта операция для ребенка действительно совершенно безопасна?
   – Совершенно. И для женщины тоже. Шовчик обещали сделать аккуратненький, чтобы внешний вид не портить. Только после наркоза ощущения неприятные, но это не страшно.
   Дверь бокса открылась, и вошел Лазарев. Он внимательно посмотрел на Асю и Владислава и сказал:
   – Влад, пора, не утомляй Асю. У нее завтра трудный день.
   Владислав попрощался и вышел вместе с Лазаревым. Когда они вернулись в его кабинет, Владислав, хмурясь, сказал:
   – Валера, ее нельзя завтра кесарить. Она не встанет со стола. Это улучшение на самом деле не такое уж улучшение. Пережди дня три.
   – А если за эти три дня ей станет совсем плохо? Наш кардиолог считает, что момент как раз подходящий. Нагрузка станет меньше, и, может быть, проскочим.
   Вопрос повис без ответа. В кабинет вошла Ника, которую позвала по указанию Лазарева медсестра…

Глава 88

   Владислав после ухода Ильи и Людмилы поднялся к себе в спальню. Его вдруг охватила слабость, еще большая, чем сегодня утром в кабинете. Алика и Кати дома не было, они уехали на дискотеку.
   Владислав, как был в джинсах и свитере, лег поверх покрывала на кровать. Он слышал, как, ступая, насколько мог, тихо, в комнату напротив пошел Сергей. Владислав включил телевизор и выключил свет. Происходящее на экране его совершенно не интересовало, он выключил телевизор и снова включил свет и взял книгу. Но усталость последних дней дала себя знать, и он незаметно для себя уснул.
   Ему снился сон – кошмар, отдаленно похожий на сказку. Будто бы он в холодную ветреную ночь заблудился в лесу. Он очень замерз и устал. Белая шелковая рубашка совершенно не согревала, а только была приманкой для летучих мышей, которые почти касались своими крыльями его лица, издавали над ухом противный писк и цеплялись за распущенные волосы. Уже еле передвигаясь, он заметил вдали среди деревьев слабый огонек. Собрав остатки сил, он пошел в том направлении, боясь потерять огонек из виду и стараясь не упасть. Через некоторое время Владислав вышел к высокой стене замка, стоящего в лесу. Огонек, к которому он так стремился, был свечой, горящей в окне сторожки у ворот. На его стук приоткрылась дверь в обитых железом воротах, и показался мерзкий привратник-горбун. Он склонился в низком поклоне и проскрипел:
   – О, господин, наконец-то вы пришли. Ваш дом ждет вас.
   – Мой дом? – удивился Владислав.
   – Ваш дом. Вот свеча, сейчас я открою дверь. Горбун проковылял вперед и, гремя ключами, открыл дверь.
   Владислав вошел в темный коридор, и дверь за ним захлопнулась. В замке было ненамного теплее, чем в лесу, но не было ветра, иногда только откуда-то тянуло сквозняком, от этого пламя свечи начинало колебаться. Все двери, которые он толкал, были заперты, и в замке было тихо, как в гробу. Владислав готов был упасть от изнеможения на холодные плиты пола. Капая, воск свечи обжигал ему пальцы. Откуда-то послышалась музыка, тяжелый рок. От этого стало еще хуже. Осталась последняя дверь. Держась за стену, Владислав с трудом дошел до нее. Эта дверь оказалась открытой. Он попал в огромный ярко освещенный зал. Глазам стало больно от света. Откуда-то послышался голос:
   – Входи, господин!
   Владислав прошел на средину зала, где стояло ложе с шелковыми подушками. Он почти упал на эти подушки. Откуда-то у него в руках оказались удивительной красоты четки из горного хрусталя. Появились несколько служанок в полупрозрачных одеждах, как на Востоке, с лицами, прикрытыми платками целомудрия. Они принесли еду и вино и сразу же удалились. Владислав был голоден и очень хотел пить. Он начал есть, вино само подливалось в тончайший хрустальный бокал. В зале было тепло, усталость понемногу отходила. Тяжелого рока, который раздавался за дверью зала, здесь слышно не было. Наоборот, зазвучала нежнейшая, немного печальная и загадочная восточная музыка. Вместо служанок появились две удивительно красивые женщины в еще более красивых и прозрачных одеяниях. У них были едва прикрыты только бедра и грудь, лица их, так же как и у служанок, закрывали платки целомудрия. Они поклонились Владиславу и начали танцевать. Исполняемый ими танец живота был прекрасен. Их тела двигались просто завораживающе. Он полулежал на шелковых подушках, пил вино, перебирал четки и наслаждался присутствием женщин и музыкой.
   Владислав поманил женщин к себе. Они опустились с ним рядом на ложе. Что-то знакомое было в их глазах. Он снял платок целомудрия сначала с той, что оказалась по правую руку, – к его удивлению, это была Ника, потом с той, что по левую руку, – это оказалась Ася. Он обрадовался, что они рядом с ним. Теперь они вместе пили вино и ели фрукты. Легкий хмель ударил ему в голову, а женщины смеялись и нежно касались его. Потом он вдруг обнаружил, что все они раздеты, и женщины начали ласкать его, а он их. Их ласки были более опьяняющими, чем вино. Он чувствовал прикосновения их губ и рук везде. Они ласкали его и смеялись. Он тоже смеялся от счастья и наслаждения. Но постепенно ласки стали не просто пьянящими, они дурманили, доводили всех троих до неистовства, а потом ему стало невыносимо тяжело, а женщины все еще продолжали его ласкать. Он увидел кровь у себя на теле. Это были оставленные ими царапины и укусы. Бокал упал и разбился. Они подобрали осколки и начали наносить ему раны этими осколками.
   – Прошу вас, не надо! – взмолился он. – Я больше не могу!
   – Мы любим тебя, – ворковали его гурии.
   Эта боль стала настолько невыносимой, что он провалился в какое-то тягостное забвение, а когда пришел в себя, был одет и уже настал день. Крови и ран нигде не было. По крайней мере, ему так показалось. Перед ним было огромное, во всю стену, окно, скорее даже стеклянная стена, за которой был не дремучий лес, а покрытый цветами луг и ручей. Женщин рядом не было. Владислав поднялся. От ночного приключения остались только покрытое шелковыми подушками ложе и четки у него в руках. В зале было много драгоценностей. Золотые кольца, серьги, цепочки и просто драгоценные камни были рассыпаны по полу. Владислав поднял с полу несколько бриллиантов чистейшей воды и посмотрел сквозь них на свет.
   Неожиданно он услышал, как кто-то тихонько плачет. Владислав пошел на звук. В одном из дальних углов зала он увидел Нику. Теперь на ней было длинное белое платье, больше похожее на саван. Она плакала и что-то прижимала к груди. Он подошел к Нике и опустился перед ней на колени. Она прижимала к груди куклу.
   – О чем ты плачешь? – вытирая ей слезы, спросил он.
   – Это кукла… всего лишь неживая кукла… – сквозь слезы прошептала она. – И Ася… Найди ее скорей, иначе ты не успеешь…
   – Что я не успею? – у него по спине побежали мурашки.
   – Скорее, вот она, – торопила его Ника. Владислав повернулся и увидел Асю. На ней было такое же белое, вроде савана, платье, и она шла к окну, что-то прижимая к груди. Владислав поднялся и пошел к ней, но все равно она была ближе к окну, чем он.
   – Ася! – окликнул он ее, когда она подошла уже совсем близко.
   – Ты успел, – она остановилась и улыбнулась. – На, возьми и прощай.
   Она передала ему то, что прижимала к груди, и, сделав шаг, прямо сквозь стекло вышла наружу. У Владислава все замерло внутри. Он посмотрел на то, что передала ему Ася, но не успел ничего увидеть, так как подошедшая Ника очень бережно взяла это и прижала к груди.
   – Почему она уходит? – спросила Ника и снова заплакала. – Ты ведь пообещал, что она останется…
   – Я ничего не смог сделать. Никто ничего не смог сделать, – с горечью произнес он. – Прости.
   Ася в последний раз обернулась и прощально помахала им рукой. Она уходила туда, в прекрасный цветочный луг, в теплый и светлый мир, а они оставались здесь. Неожиданно он вспомнил, что уже однажды видел этот мир, теплый, светлый, совершенный, где нет ни горя, ни боли. Он понял, куда уходит Ася, и изо всех сил начал бить в стекло кулаками и кричать:
   – Вернись! Не уходи!!! Нет! Нет! Нет!!! Ася, нет!!! Не надо, не делай этого!..
   Обессиленный своим криком, он упал перед стеклом на колени и схватился за голову. Он пытался увидеть Нику, но ее нигде рядом не было, и ему снова стало страшно и одиноко. Ему показалось, что он умирает, но туда, за окно, ему не попасть. Из этого состояния одиночества его вырвал детский плач, плач грудного ребенка, и, как ему показалось, даже не одного, и голоса Ники и Алика. Они были рядом.
   – Влад, мы ведь с тобой, – ласково сказала Ника.
   – Посмотри, какое чудо! – восхищенно произнес Алик.
   – Да, – прошептал он им в ответ, не в силах оторваться от стекла, но там уже был самый обычный городской пейзаж.
   – Влад! – кто-то настойчиво тряс его за плечо.
   Владислав открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо Сергея. Он был в своей комнате, лежал одетый на покрывале, рядом валялась книга, горел свет.
   – Что случилось? – Владислав сел и испуганно посмотрел на Сергея.
   – Ты в порядке? Я уже полночи слушаю, как ты то разговариваешь, то смеешься, теперь орать начал.
   – Да приснился сон какой-то жуткий, – Владислав провел рукой по мокрому лбу. – Алена уже с Катериной пришли?
   – Давно. Уже ведь три часа. Я заглянул, когда они вернулись. Ты спал. Алик сказал тебя не будить.
   – Извини, все нормально. Хорошо, что разбудил. Я сейчас пойду приму душ и нормально в постель улягусь. Если снова начну орать, разбуди. Да, утром толкни меня в полседьмого, мне нужно просмотреть кое-какие документы. У меня сегодня финны.
   – Толкну. Спокойной ночи, – Сергей ушел.

Глава 89

   Владислав утром заехал в больницу, чтобы увидеться с Никой. Как и вчера, она была веселой и радовалась тому, что кашель пошел на убыль. Единственное, на что она пожаловалась, это был кошмарный сон, не прекращавшийся всю ночь.
   – Куда ночь, туда и сон, котенок, – улыбнувшись, успокоил ее Владислав.
   – Ты не опоздаешь? – забеспокоилась Ника. – Ты ведь говорил, что сегодня финны приезжают.
   – Ухожу, а то действительно опоздаю, – он поцеловал ее. – Ты не очень обидишься, если днем у меня не получится приехать?
   – Нет. Вообще, сколько можно тебе говорить, что ты напрасно беспокоишься и так часто ездишь…
   – Не ворчи, медвежонок. Сегодня меня не будет, и ты начнешь скучать.
   – Я и так скучаю, если не вижу тебя и пяти минут, – они попрощались, и Владислав уехал.
   Лазарев сказал, что с Асей сегодня тоже намного лучше, чем в предыдущие дни, и поводов для волнений нет. Однако Владиславу в этом улучшении почудилась чуть ли не угроза. Говорить что-либо Лазареву он не стал. Кроме того, нужно было сосредоточиться на предстоящей встрече с партнерами из Финляндии. Партнеры были для него очень важные, и принять их нужно было как следует. Понемногу дела дня затянули Влада в свой водоворот и он отвлекся от своих мрачных мыслей.