Надеждина Ирина Николаевна. Горький мед, сладкий яд

   В самый разгар решения деловых вопросов в кабинет к Владиславу, постучав, вошла Лиза и сказала:
   – Извините, Владислав Павлович, вас просит к телефону Лазарев. Соединить?
   – Да, – он кивнул и потянулся к трубке телефона, стараясь, чтобы никто не заметил, как у него дрожат руки. – Извините, господа, звонок, не терпящий отлагательства.
   Через секунду он услышал в трубке голос Лазарева:
   – Влад, у нас неприятности. У Ники кровотечение открылось.
   – Когда? – Владиславу показалось, что пол качнулся под ногами.
   – Минут пять. Я иду замываться.
   – Я сейчас приеду. Что-нибудь нужно?
   – На всякий случай пару проверенных доноров для прямого переливания. Я предупрежу, тебя проводят в мой кабинет, можешь подождать там.
   Владислав повесил трубку. Илья и Эрик с тревогой смотрели на его мертвенно-бледное лицо.
   – Прошу простить меня, господа, – севшим голосом произнес он, – но очень важное дело вынуждает меня покинуть вас. Все вопросы полностью могут решить Эрик и Илья. Илья, будь добр, выйди со мной на одну минуту.
   – Что случилось? – спросил Илья, выходя за ним следом и закрывая за собой дверь.
   – У Ники кровотечение. Я уезжаю, решайте все без меня. Что ни решите – все будет хорошо, – Владислав быстро пошел к двери.
   – А пальто?
   – Пришли потом Серегу. Я у Лазарева в кабинете буду. Машина Владислава стояла напротив офиса. Он не стал дожидаться телохранителя и, подойдя к машине, сказал водителю:
   – Санек, давай я сяду за руль. Можешь сесть рядом. Он гнал машину по городу так, что это напоминало гонку в каком-то боевике. Удивительно было то, что ни одного инспектора ГАИ ему по пути не попалось и он никого не сбил.
   Лазарев уже был в операционной, когда Влад приехал. Акушерка провела его в кабинет Лазарева, и он мог здесь изводиться, сколько душе угодно. Время шло невероятно медленно. Ему казалось, что прошло несколько часов, а на самом деле не прошло и десяти минут. Оставалось только надеяться на Бога, что все обойдется. Никогда в жизни он так горячо не молился, разве что в Афганистане, когда могли убить Валентина. В кабинет вошла акушерка, которая привела его сюда, и сказала:
   – Там какой-то мужчина вас спрашивает. Сказал, что вы за ним посылали.
   Владислав вышел и увидел на лестничной площадке Сергея. Он вопросительно посмотрел на шефа. Владислав ничего не ответил.
   – Я ваше пальтишко привез.
   – Ладно. Ты кого брал донорами в прошлый раз? Найди и привези сюда.
   – Что еще?
   – За тещей моей через час съезди.
   Владислав вернулся в кабинет. Снова потянулось бесконечное время. Он не знал, сколько уже прошло и сколько еще нужно ждать. Он сидел, сгорбившись, как старик, и про себя молился. Дверь кабинета открылась, и вошел Лазарев. Вид у него был уставший. Владислав ждал его слов как приговора.
   – Все, закончил. Сейчас из наркоза выведут и отвезут в палату. Пока полежит в реанимации. Считай, что отделались легким испугом, по сравнению с тем, что могло быть. Доноров привез? – он сел и закурил.
   – Да, внизу. Что там?
   – Разрыв. Только вот понять не могу, что послужило причиной. Через час после твоего отъезда она пожаловалась на головокружение и слабость. Измерили давление – начало падать. Болей никаких у нее не было, пота холодного тоже. Я решил, что просто немного давление упало, повода для паники нет. Через час прибежала акушерка и сказала, что у нее кровотечение. Ждать, согласись, было нечего. Сейчас состояние опасений не внушает. – Он помолчал и добавил: – Вот только детей у вас больше не будет. Пришлось все выкинуть.
   – А дети? – Владислав с трудом выдавил это слово из себя.
   – Отнесли к новорожденным. По тому, что я понимаю в младенцах, у обоих небольшое кислородное голодание. Девочка совсем хорошая, а мальчик что-то слабенький.
   – Слава богу, – Владислав тоже закурил. Руки у него сильно дрожали. – Когда доноры нужны?
   – Пусть пока побудут здесь. Кровопотеря не катастрофическая, может, и заменителями обойдемся. Да, Асю тоже уже закончили. Там тоже мальчик и тоже с кислородным голоданием. Наверное, и положили всех рядышком.
   – А она? – автоматически спросил Владислав.
   – Тоже еще из наркоза не вышла. И тоже отвезут потом в реанимацию. Говорят, прошло все совершенно нормально, – Лазарев устало улыбнулся. – Везет тебе – бабы твои рядом лежать будут, дети тоже. Смотри, чтоб пацанов не перепутали.
   – Я схожу вниз, там Сережка должен был тещу привезти. Пусть домой везет, – Владислав поднялся.
   – Сигарету оставь здесь, не дыми мне в отделении. Владислав вышел. У здания стояла его машина и машина Сергея. В его машине курили Саша и Олег, в машине Сергея он увидел склоненный женский силуэт – это была Никина мать. Он сел в машину Сергея. Людмила Сергеевна оглянулась. Глаза у нее были заплаканы.
   – Все нормально, – выдохнул Владислав. – Валерий сказал, что она практически в порядке. Вы сейчас езжайте домой, я еще немного побуду здесь и потом заеду к вам. Саша вас отвезет.
   – А дети?
   – Нормально. Небольшое кислородное голодание, но это не страшно. Все, я должен вернуться назад, а вы – домой. Серега, ты дай Саньке ЦУ, а сам с ребятами подожди еще.
   – Без проблем, шеф, – кивнул Сергей. Владислав вернулся в кабинет Лазарева. Тот сидел, откинувшись на спинку дивана, и снова курил.
   – Ничего еще не слышно? – спросил Владислав.
   – Говорят, глаза уже открывала. Ася в себя еще не пришла. Садись, приходи в себя.
   Владислав послушно сел. Все равно видимое спокойствие ему не внушало доверия. Он сидел и смотрел в окно без мыслей, без эмоций. Ему казалось, что в этом кошмаре он живет если не всю жизнь, то уж больше половины точно.
   В кабинет вошел заведующий отделением новорожденных Николай Лемехов. Он пожал Владиславу руку и с улыбкой его поздравил.
   – Что скажешь? – спросил Владислав.
   – Ничего плохого. Детишки хорошие. Мальчик, правда, чуть-чуть слабенький, а девчонка, уж и не знаю в кого у тебя, горластая. Голос командирский отрабатывает.
   – А мальчик что, молчит? – Владислав вдруг понял, что происходит.
   – Не то чтобы совсем. Так, попискивает. Да, хотите, мужики, я вас немного развеселю? – Николай сел, закинув ногу на ногу. – Приносят троих детишек. Двое Вансовичей, один – Колчев. Я стал смотреть и думаю, что-то здесь не то. Детки все похожи, но пацаны-то одинаковые, как две капли воды. Чуть не перепутал.
   – А Колчев тоже молчит? – спросил Владислав, снова отворачиваясь к окну.
   – Нет, как и твоя девица, голос вырабатывает. Ты чего грустный-то такой? Не волнуйся, и твой начнет орать.
   – Оставь его, Коля, он немножко еще в шоке, – посоветовал Лазарев.
   – Ладно, пойду на ваших одинаковых посмотрю. Ты не хочешь? – спросил Николай у Владислава.
   – Пойдем, – вяло согласился он. – Валера, я халат возьму?
   – Бери. Я б вам компанию составил, да только я так устал, что уже ноги не держат.
   Лемехов привел Владислава в отделение новорожденных. За наполовину застекленной стенкой Владислав увидел детей в трех стоящих рядом специальных кроватках с прозрачным покрытием. Первой лежала девочка, а потом два мальчика.
   – Их специально так положили, чтобы посмеяться, – пояснил Николай. – Первые двое – твои. Только вот я не пойму, что ж третий-то на тебя так похож? Глаза у всех твои.
   – Так было задумано, – мрачно заметил Владислав. – Кстати, с чего ты решил, что глаза мои?
   – А такой, извини, блядской голубизны в глазах, как у Вансовичей, я нигде и никогда больше не видел.
   Владислав стоял и молча смотрел на детей. У него сжималось сердце. Он один понимал, что сейчас происходит, почему так долго не могут вывести из наркоза Асю и почему его и Ники малыш только слабо попискивает при полном видимом благополучии. Он еще немного постоял, посмотрел на детей и вернулся в кабинет Лазарева.
   – Твою половинку перевели уже в палату. Пришла в себя, пить попросила. Теперь ждем, когда придет в себя Ася, и я еду домой. Садись, может, еще не очень скоро. Ведь кто как отходит.
   – Когда к Нике можно будет зайти? – Владислав послушно сел.
   – Ну, батька, ты даешь! – Лазарев улыбнулся. – У меня здесь стерильность, а ты хоть и в офисных туфлях, но все равно…
   – Валерий Федорович! – в кабинет ворвалась акушерка. – Онищенко просит вас прийти срочно!
   – Что случилось? – Лазарев встал, улыбка сошла с лица.
   – У Колчевой сердце остановилось!
   Лазарев быстро вышел из кабинета. Владислав только закрыл лицо руками, он знал, что будет еще через несколько минут. Дверь кабинета осталась приоткрытой, и он слышал, как в коридоре одна акушерка сказала другой:
   – Представляешь, Колчева умерла.
   – Это которую сегодня кесарили, из интенсивной терапии? – уточнила вторая.
   – Ну да. Все нормально прошло, ребеночек такой хорошенький, я видела, мальчик, она уже в себя приходить начала, и сердце стало. Там все реаниматоры были, Валерий, Онищенко, Римма Львовна. Никто ничего не смог сделать.
   Голоса отдалились, и дальнейшего разговора Владислав не слышал. Он встал и, подойдя к окну, прижался лбом к холодному стеклу. К двери приблизились мужские шаги. В кабинет вошел Лемехов.
   – Влад, а где Валера? – спросил он. От недавней веселости в голосе не осталось и следа.
   – Ася умерла, он там, – глухо ответил Владислав.
   – Какая Ася? – не понял Лемехов.
   – Колчева, – он повернулся к Николаю. – Кто из детей умер?
   – Откуда ты знаешь? – после паузы спросил Лемехов. У него был растерянный и ошарашенный вид. – Я ведь еще никому…
   – Чей, мой или ее? – повторил Владислав, тяжело глядя на Лемехова.
   – Твой, – Лемехов невольно вздрогнул от этого взгляда.
   – Поменяй детей, – твердо сказал Владислав.
   – Как поменять? – растерялся Николай.
   – Так, чтобы никто не догадался. Поменяй. Они действительно одинаковые, и Колчев – не Колчев, а Вансович. Для очистки совести можешь взять кровь и потом сделать тест на отцовство.
   – Влад, я не могу этого сделать… – пролепетал он.
   – Сделай. У Аси никого нет, и ребенка я заберу в любом случае. А так никто ничего не узнает.
   – Но…
   – Десять штук.
   – Что? – Николай окончательно растерялся.
   – Десять штук зеленью, чтобы твоя совесть была спокойна всю жизнь.
   В это время в кабинет вошел Лазарев. Он был мрачнее тучи. Взглянув на растерянного Лемехова и на Владислава, он сказал:
   – Ася умерла. Реаниматоры сказали, что, скорее всего, там даже не порок роль сыграл, а эмболия. Слишком быстро. Она уже тоже начала нормально приходить в себя и так, сразу… Как малый-то теперь? Ведь никого у нее нет.
   – Умер и малый, – сдавленно произнес Лемехов. – Внезапно. Твои, Влад, в порядке. Пацан тоже орет как резаный.
   Из здания больницы они выходили втроем, усталые, подавленные. Владислав отпустил Сашу и Олега. С Лазаревым они попрощались, а Лемехова он предложил подвезти. Николай сел с ним в машину.
   – Домой, Саша, – сказал Владислав.
   Лемехов хотел назвать адрес, но Владислав прервал его:
   – Сначала ко мне домой, и не перечь. Санек тебя потом отвезет. Я не отниму у тебя много времени.
   Это было произнесено настолько властным тоном, не терпящим возражения, что Николай ничего не ответил. Всю дорогу все в машине молчали. Владислав снова курил сигареты одну за другой. У дома он и Лемехов вышли. Сергею Владислав велел взять вторую машину из гаража, Саше – ждать, а сам с Лемеховым пошел в дом. Здесь никого не было. Не раздеваясь, они прошли в кабинет.
   – Присядь, – предложил он Лемехову, а сам, сев в кресло у стола, начал набирать на сейфе код. – Как это все случилось?
   – Ты ушел. Они все трое вроде бы притихли. Я пошел к себе в кабинет. Потом что-то меня как подтолкнуло пойти и еще раз посмотреть. Я подошел и увидел, что у твоего мальчика начинают синеть ручки и губы. Второй мальчик и девочка снова начали кричать, а этот… в общем, сам понимаешь. Попробовали что-либо сделать, но ничего не вышло.
   – Поменял нормально?
   – Да, наорал на медсестру, что не посмотрела, кто из детей где лежит, а сам успел поменять бирки.
   – А теперь забудь об этом навсегда. У меня родилась двойня, а ребенок Аси Колчевой умер, – Владислав положил перед ним на стол пачку долларов. – Можешь еще завтра отчитать свой персонал за халатность.
   – Влад… – Николай выглядел растерянным.
   – Не ломайся. – Владислав снова тяжело посмотрел на него. – У меня нет времени, мне еще к теще нужно ехать.
   Когда они выходили из дома, напротив уже стоял «кадиллак», за рулем которого сидел Сергей. Владислав велел Саше отвезти Лемехова домой. Он уже садился в машину, когда подъехала темно-зеленая «вольво» и из нее вышли Алик и Катя.
   – Па, случилось что-то? – вместо приветствия спросил Алик, заметив усталый подавленный вид отца.
   – С брательником тебя и сестрицей. Я поехал к Никиным старикам. Через пару часов вернусь и все расскажу. Если кто-нибудь приедет, пусть ждут, если позвонят, то пусть перезванивают на сотовый.

Глава 90

   Владислав вернулся домой около семи часов. Увидеться сегодня с Никой Лазарев все равно не разрешил, и нужно было ждать до завтра. Родителей Ники ему удалось относительно успокоить. В подробности о том, что больше не будет детей и почему, он вдаваться не стал.
   Дома его ждали Эрик и Илья. Они сидели в гостиной с Аликом и о чем-то негромко разговаривали. Увидев Владислава, все замерли в напряженном ожидании. Он устало опустился на диван и расслабил узел галстука.
   – Влад, что ты молчишь? – спросил Илья.
   – Прости, Илюша, уже нету сил рот открыть. Сейчас что-нибудь скажу, – он посидел молча несколько минут и только после этого сообщил: – Двойня, мальчик и девочка. Оба по три килограмма ровно, по пятьдесят сантиметров росту. Что еще? Илья, ты Кольку Лемехова помнишь? – Илья утвердительно кивнул. – Да, так вот Колек сказал, что такой, не при ребенке будь сказано, голубизны в глазах он ни у кого, кроме Вансовичей, не. видел.
   – Патрон, так поздравляем! – вернулся дар речи к Эрику.
   – А Ника как?
   – Валера сказал, что в порядке. От наркоза отошла нормально. Завтра утром увижу. По-моему, это повод, чтобы выпить. Алена, где твоя крошка и пацаны? Зови всех, и тащите с Катей бокалы, а я шампанское принесу.
   – Я сам все принесу, – улыбнулся Алик.
   Когда Алик вышел из комнаты, с минуту висела пауза. Владислав снова стал мрачным и усталым. Потом Эрик спросил:
   – Как Ася?
   – Нет больше Аси, и завтра, кроме всего прочего, нужно будет вспомнить фирму, в которую вы обращались, когда хоронили ее деда, – Владислав прикрыл глаза.
   – А ребенок? – Илья нахмурился.
   – И ребенок. Все подробнее я расскажу завтра, когда приеду в офис, – последней фразой Владислав дал понять, что говорить об Асе сегодня больше не будет.
   – Да, жаль, конечно, – вздохнул Эрик.
   – Что с твоими земляками нарешали? – Владислав открыл глаза.
   – Практически все. Мелочь осталась на завтра.
   – Завтра я обязательно буду.
   Алик заметил, что вместе со всеми отец выпил шампанского совсем немного, чисто символически. В девять Эрик и Илья уехали, а они с Катей, убрав бокалы и пустые бутылки, ушли в свою комнату. Им еще нужно было позаниматься.
   – Па, ты ужинать собираешься? – спросил он перед тем, как уйти к себе.
   – Я у тещи чуть-чуть перекусил, не волнуйся, – Владислав открыл бар и выбрал бутылку водки.
   – Ты что, па? – с тревогой спросил Алик.
   – Ничего, сынок, все нормально. Просто у меня зверское желание напиться.
   – Почему?
   – Расскажу когда-нибудь потом, – тяжело вздохнул Владислав и после паузы добавил: – За все в этой жизни нужно платить. За ошибки, свои, чужие, те, что сделали вместе.
   – Па, я не пойму, что-то не так с Никой или ее стариками? – насторожился Алик.
   – Нет. С ними все в порядке, – Владислав тряхнул головой. – Это я так, к слову… Потом расскажу… Все, иди занимайся, а я пошел к себе.
   Он поднялся в свою спальню, попутно налив себе на кухне большой стакан свежего апельсинового сока, прошел в ванную и открыл воду. Пока набиралась вода, Влад успел, не торопясь, раздеться. Вдоволь насидевшись в ванне с горячей водой и чувствуя, как понемногу тело покидает усталость, он вылез, вытерся, надел толстый длинный махровый халат и, небрежно откинув назад мокрые волосы, вернулся снова в спальню.
   Владислав открыл бутылку с водкой и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Ему было настолько тяжело, что он даже не чувствовал обжигающего вкуса. Потушив свет, он подошел к окну и отдернул штору. На улице поднялся ветер, но небо было чистым, светила яркая полная луна. За стеклом метались черные голые ветви деревьев. Ему вспомнился сон, и от этого воспоминания сжалось сердце. Во сне, за окном, был другой мир. Туда ушел отец, Валентин, Дина, теперь еще и его малыш и Ася. Он же снова остался в черной холодной пустоте. Не дать ему захлебнуться этой пустотой могла только Ника, но ее сейчас рядом не было. Она спала тяжелым наркотическим сном в реанимации. Владислав сделал еще несколько глотков. Ему стало страшно, как тогда, возле стены, что он может остаться совсем один. Этот страх был огромен, просто беспределен.
   Владислав прижался лбом к холодному стеклу, пытаясь освежить пылающее лицо, и прошептал:
   – Алена, Ника… все… не оставляйте меня, прошу вас…
   Чувство одиночества и страха не проходило. У него сжалось горло, и на глаза сами собой навернулись слезы. Эти слезы катились по щекам, как раскаленный металл. Он плакал впервые за много лет…

Глава 91

   Ника открыла глаза. Голова была еще немного тяжелая, но уже более ясная, чем вчера, когда она пришла в себя. Хотелось спать. Она совсем было собралась снова опустить веки, когда за застекленной дверью увидела Лазарева и Владислава. Они вошли в палату.
   – Ну, вот твоя бесценная половина, жива и почти здорова, – с улыбкой сказал Лазарев. – Сегодня еще пусть лежит, а завтра садиться начнет.
   – Привет, – Ника улыбнулась Владиславу.
   – Привет, – Владислав тоже улыбнулся.
   – Ладно, голубки, воркуйте, – Лазарев был настроен шутить. – Я пойду еще на кое-кого взгляну и не стану вам мешать.
   – Как ты? – Владислав придвинул вращающийся стул, сел рядом с кроватью и взял Нику за руку.
   – Почти нормально. Знаешь, я сегодня еще ни разу не кашлянула. Чуть-чуть живот болит. А ты?
   – Да я-то в порядке. Вот только без тебя выть хочется. Кстати, я видел наших малявок. Валера сказал, что, если ты будешь себя неплохо чувствовать после обеда, тебе их принесут и покажут.
   – На кого они похожи? – у Ники заблестели глаза.
   – По-моему, на тебя, но глаза голубые.
   – Ты знаешь, мне такой ужасный сон, наверное, под действием наркоза, приснился. Мне приснилось, что наш мальчик умер. Я вчера весь вечер плакала. Состояние чумное, объяснить толком ничего никому не могу, язык как деревяшка. Все решили, что мне просто очень больно, чем-то меня накололи, и я совсем уснула.
   – Ника, солнышко, – он поцеловал ее руку, – наши дети в полном порядке. Я видел их вчера, еще до того, как ты в себя пришла. Чудесные детишки. Спасибо тебе.
   – Влад, а почему у меня все это случилось?
   – Бывает, – он пожал плечами. – Ничего страшного. Валера сказал, что шов наложили аккуратненько и ничего заметно не будет. Пока все идет хорошо. Если так пойдет и дальше, то завтра начнешь садиться, послезавтра вставать. В общем, и домой скоро попадешь.
   – Ты думаешь?
   – Уверен. Тебе мама и папа привет передавали. Они тоже рады, что все так обошлось.
   – Мама вчера наплакалась, конечно? – вздохнула Ника.
   – А то ты маму не знаешь? И потом, посмотрю я, как ты за нашей барышней плакать будешь, Я у них вчера просидел довольно долго, маму вроде бы успокоил. Она позвонит тебе сегодня. Трубку уже в руках держать сможешь? – он улыбнулся.
   – Смогу, смогу. Будешь вредничать, я точно до трубки дотянусь и тебя стукну, – она смешно наморщила нос.
   – И я стану фиолетовый в крапинку?
   – Нет, в жуткую розочку.
   – А теперь я хочу вам, мадам, передать приветы и поздравления от Алика, Кати и всей прочей толпы. Перечислять всех устану.
   – Влад, у меня, кажется, только одна проблема возникла, – Ника снова стала серьезной. – У меня грудь, помнишь, какая налившаяся была?
   – Конечно, помню.
   – А теперь – как тряпочка. У меня что, молока не будет?
   – Валера грудь смотрел?
   – Смотрел. Сказал, что после наркоза такое бывает и что, может быть, еще появится.
   – В крайнем случае, даже если не появится, ничего страшного. Альку Зоя только месяц кормила, а потом у нее молоко пропало. Я не заметил, что он получился чахлый и бледный.
   – Меня и Валерий успокаивал с утра, но ты же знаешь, я пока не услышу от тебя, что все обойдется, паниковать буду долго. – Она виновато улыбнулась.
   – Значит, не паникуй.
   – А еще мне все время хочется спать.
   – Спи и запомни, что здесь ты спокойно спишь последние дни в своей жизни. Когда мы будем дома, так спокойно ты спать уже не будешь. По себе помню. Это уже потом навсегда, маленькими они будут или вырастут. Можешь у мамы спросить.
   – Так, свидание окончено! – командирским голосом произнес, входя, Лазарев. – Поцелуи в первые дни отменяются. Общаться сегодня будете с помощью телефона. Кому из вас права зачитать?
   Все рассмеялись. Владислав простился с Никой и вышел вместе с Лазаревым. Надевая пальто у него в кабинете, Владислав перестал улыбаться и спросил:
   – Я понял, что пора запасаться смесями?
   – Правильно понял. Но не смертельно.
   – И я о том же, – он помолчал. – Асю уже вскрыли?
   – Да, – Лазарев вздохнул. – Мои ребята были правы – эмболия. Как ни странно, у ребенка тоже.
   – Это судьба, – глухо произнес Владислав.
   – Да, и никуда от нее не уйдешь. Так что не стоит себя корить.
   – А это уж, Валера, мои проблемы. Спасибо тебе за Нику.

Глава 92

   Разыскать Всеволода Иосифовича Владиславу не составило труда. Как раз у реставраторов начинался перерыв. Почти все из мастерской ушли. Здесь остался только старик и еще две женщины, которые устроились пить чай.
   – Всеволод Иосифович, вы чай будете? – спросила одна из них, когда Владислав открыл дверь.
   – Да, да, пожалуйста, если вам не трудно, Галина Петровна, – ответил он.
   – Извините, Всеволод Иосифович, – обратился к нему Владислав. – Я могу попросить вас выйти на несколько минут?
   – Вы ко мне? – старик удивленно посмотрел поверх очков на Владислава.
   – Да, – кивнул он. – У меня к вам дело.
   – Як вашим услугам, – выходя, сказал Всеволод Иосифович.
   – Добрый день, – Владислав протянул ему руку.
   – Здравствуйте, – Всеволод Иосифович ответил на рукопожатие и немного растерянно улыбнулся. – Я где-то встречался с вами, но не припомню. Очень знакомое лицо.
   – Встречались один раз, а вот лицо действительно знакомое, – согласился Владислав.
   – Постойте, постойте, – он потер кончиками пальцев лоб. – Если у вас есть несколько минут, я попробую вспомнить. Вы спешите?
   – Нет, – качнул головой Владислав.
   – Тогда давайте пройдем в ту часть, где у нас современная живопись, – предложил он. – Заодно и поговорим по пути. Сейчас посетителей немного, и мешать нам никто не будет.
   – Давайте пройдем туда, куда вы меня поведете, скорее всего я догадываюсь, куда именно. А вот поговорим потом желательно конфиденциально.
   – Хорошо. Вы, по всей видимости, хотите узнать о ценности какого-либо полотна или что-либо восстановить? – предположил Всеволод Иосифович. – Я могу вам оказать такую услугу, но могу порекомендовать и очень неплохого специалиста по оценке, тоже реставратора. Он сейчас преподает в художественном училище – Ярошенко Григорий Федорович, мой ученик.
   – Григория Федоровича Ярошенко я знаю очень хорошо, – улыбнулся Владислав. – Я и его сын – друзья детства и сейчас деловые партнеры. Илья работает у меня исполнительным директором.
   – Тогда мне действительно не показалось, – Всеволод Иосифович посмотрел на него с некоторым сожалением. – Вы Владислав Вансович?
   – Да. Я знаю, куда мы с вами шли. Собственно и пришли, – Владислав остановился у картины «Дарящие жизнь». – Сюда?
   – Да. Вы знаете, в свое время я очень хорошо знал Диночку. Она была очень талантлива.
   – А я хотел жениться, – вздохнул Владислав. – Не получилось.
   – Итак, какое же дело привело вас ко мне?
   – Ася Колчева. Вы видели меня один раз, когда я летом приезжал к Асе.
   – Как она? Она звонила мне позавчера.
   – Она умерла. Вчера, – глухо сказал Владислав. – И ребенок тоже умер.
   – Боже мой… – прошептал Всеволод Иосифович. Из-под очков у него выкатилась слеза. – Асенька, девочка… Простите меня, она мне была как дочь…
   – Ася говорила, что у вас оставался конверт. Вы знаете, что с ним делать.
   – Да, да, конечно… – он достал платок, вытер глаза и очки. – Еще раз простите меня… Конверт этот у меня дома. Она сказала, что если приедет кто-нибудь и попросит его отдать, чтобы я отдал. Предупредила, что это будет скорее всего мужчина. Я думал, что она делает это потому, что ложится в больницу и хочет ему что-то передать…
   – Она знала, что ей нельзя иметь детей. У нее было больное сердце. В этом конверте распоряжения на случай ее смерти.
   – Я принесу завтра этот конверт сюда, а вы подъедете и возьмете, – предложил Всеволод Иосифович.