Надеждина Ирина Николаевна. Горький мед, сладкий яд

   – Ума у тебя, сынок, гораздо меньше, чем я надеялся! Ей еще семнадцати нет. Тебе тоже. Я не говорю уже о том, что потом детей нужно воспитывать. Ей в таком возрасте рожать совсем нежелательно. Рано еще.
   – В конце концов, можно и аборт сделать, – робко заметил Алик.
   – Что?! – Владислав крепко взял Алика за плечо и посмотрел ему в глаза. – Не дай бог что-либо подобное я услышу, или ты ее обидишь, я тебя по стенке размажу! Ты понял?!
   – Па, ну Зое же было семнадцать лет…
   – А ты по случаю спроси у нее, как ей хорошо было.
   – Может еще ничего и не случится.
   – Так, Александр, я тебя предупредил. Потом не обижайся. Да, завтра перед Геной извинись и больше таких номеров не отмачивай, – он отпустил плечо сына и лег на место.
   – Ты извини, па, я не думал, что все так получится… Честно сказать, я слышал, когда он в первый раз приезжал, но мы с Катей решили не светиться.
   – Ладно, все, закончили. Не заводи меня.
   – А Ника что, сегодня снова у родителей ночует?
   – Ушла Ника, – Владислав закрыл глаза.
   – Как ушла? Почему?
   – Алик, оставь меня в покое. Потом поговорим. Мне и без того паскудно… Иди, позвони кому-нибудь, уроки узнай и садись заниматься, – попросил он.
   – Ты в порядке?
   – В порядке. Иди.
   Алик ушел. Владислав уткнулся лицом в подушку. Ему хотелось плакать, но плакать он не мог, не умел…

Глава 16

   Ника проснулась среди ночи от острого чувства одиночества. Сегодня прошла неделя с того момента, как она ушла от Владислава. В последний раз он звонил три дня назад, когда вернулся из Швеции. Она не подошла к телефону, и с Владиславом разговаривала мать. Потом мать и отец снова убеждали ее в том, что она не права. Все закончилось очередными слезами и обидами на родителей. Когда она попыталась посоветоваться по этому поводу с Ритой, та просто покрутила пальцем у виска и сказала:
   – Никуля, ты шизуешь непонятно почему. Сама себе приключений ищешь.
   И вдруг сегодня она проснулась от одиночества. От такого же, какое уже однажды было. Ника расплакалась…
   Больше всего ей сейчас хотелось позвонить Владиславу, попросить прощения и вернуться к нему.
   Утром она набрала его номер, но дома никого не оказалось. Тогда Ника позвонила в офис. В его кабинете тоже никто не отвечал. Она тяжело вздохнула и решила не звонить на сотовый, почему-то уверенная, что ей тоже никто не ответит. Она поехала в университет. Весь день в голову лезли всякие скверные мысли о том, что Владислав мог заболеть или с ним что-нибудь могло случиться. Ника надеялась, что спросит о нем у Эрика, когда после занятий он приедет за Ритой, но, как назло, Риты сегодня почему-то не было.
   Когда она вернулась, мать уже была дома. Ника сняла ботинки и, на ходу снимая плащ, спросила у матери:
   – Мам, Влад не звонил?
   – Нет, – мать удивленно посмотрела на нее. – Должен был позвонить?
   – Он ведь звонил каждый день, – Ника пошла в свою комнату.
   – Позвони ты ему.
   – Я звонила. Его нет дома. В офисе тоже нет.
   – Может, по делам уехал?
   – Может, – кивнула Ника. – Если позвонит, позови меня.
   – Хорошо, – обрадовалась мать.
   И без того отвратительное настроение стало еще хуже. Ника просидела у себя в комнате весь вечер в ожидании звонка, но Влад не позвонил. Она еще раз попробовала позвонить ему домой. Ответа не было. Можно было позвонить еще на сотовый, на дачу, Даниилу Александровичу, Ольге или, на худой конец, Эрику, но сделать этого она почему-то не могла. Полночи она прокрутилась с боку на бок, пытаясь уснуть.
   Утром Ника ехала в университет бледная и усталая. Она не особенно удивилась, увидев машину Эрика. Решила, что он просто привез Риту. Эрик вышел из машины и направился к Нике.
   – Привет! А где Рита? – спросила она.
   – Уже пошла, – ответил Эрик. – Я, собственно, тебя жду.
   – Да? – Ника насторожилась. – Случилось что-нибудь?
   – Ничего. У тебя Влада нет?
   – Нет, – Ника нахмурилась. – Тебе что, Рита ничего не говорила?
   – Говорила. Я думал, может быть, вы уже помирились.
   – Не помирились. Я вчера пробовала ему дозвониться, но никто не ответил. Дома не было, в офисе тоже. Ты к Дану не ездил?
   – Дан сам бы хотел знать, где он.
   – Эрик, я что-то не пойму, что значит «где он»? – Ника нахмурилась.
   – Да понимаешь ли… – Эрик закурил. – Началось все, извини, с тебя. Сначала вы между собой что-то там не поделили. Потом Алик номер отколол перед тем, как мы в Швецию съездили, потом он с Даном сцепился из-за тебя. Дан ведь не знал, что ты ушла. Алик в эту разборку тоже ввязался. В общем, пошло-поехало. Потом они вроде бы успокоились, а Влад бросил такую фразу: «Ох и устал же я от вас всех!» и вышел на улицу вроде бы покурить. Сел в тачку и уехал.
   – В какую тачку?
   – В «мерс» служебный.
   – Может, он домой поехал или на дачу?
   – Никуля, я, понимаешь ли, уже везде побывал. Из дому он уехал, а на даче и еще кое-где я был. Нету его. Дома он пистолет прихватил, а тачка возле дачи стояла.
   – Эрик, в конце концов, он мог выйти воздухом подышать, – бледнея, сказала Ника.
   – Ага, точно! Я, как последний лох, торчал там три часа. Задохнуться от свежего воздуха можно было. Я и решил, может, он к тебе поехал.
   – Нет. У меня его не было. Он звонил, когда приехал, – Нике стало совсем страшно. – Эрик, а зачем он пистолет взял?
   – Не для того, чтобы стреляться, не волнуйся. Он слишком спокойный парень. Я просто ума не приложу, где его искать. Что куда-то он смылся от всех подальше, это точно. На даче он переоделся, правда, я не знаю, во что, захватил с собой бумажник, пистолет и телефон и как в воду канул. Стреляться обычно с телефоном и бумажником не ходят.
   – А ты звонить не пробовал?
   – Вчера их величество телефончик отключенным держали. Ты не смогла бы со мной поехать на дачу и посмотреть, что именно он надел. Алика я трогать не хочу. Алик пока у Дана, и они тоже друг на друга чуть ли не волком смотрят. Скандал в благородном семействе.
   – Конечно, поедем, – сказала Ника.
   – Тогда я после занятий заеду и заберу тебя.
   – Нет. Поедем прямо сейчас. Мне все равно ничего в голову не полезет.
   Ника села с ним в машину. Полдороги она молчала и курила. Уже на выезде из города она спросила:
   – А что с Аликом произошло?
   – Ну, ты его подружку знаешь?
   – Катю?
   – Да. Захотелось деткам попробовать, чем взрослые занимаются. Если целоваться у Генчика за спиной можно сколько угодно, то просить его свечку держать стало как-то неудобно. Вот они и придумали маленькую хитрость. У Кати родители уехали куда-то. Она в школе предупредила, что уезжает с ними на один день. Алена после первого урока отпросился под каким-то благовидным предлогом и через заднюю дверь вышел из школы. Генчик стоит, ждет его, а он в это время уже дома. То, что его будут искать, он прикинул и вещички свои и Катины припрятал. Пока там детки в кровати кувыркались, мы, как идиоты, обкатали все, что только можно. Влада чуть кондрашка не хватила. Пообещал, вдруг что, жизнь паскудную мне и Генчику. Домой приехали, Влад зашел в комнату к Алику и увидел там его с барышней сладко спящими. Алена Гене потом сказал, что в их планы входило к концу уроков появиться в школе или сделать вид, что они только что пришли домой, но получилось так, что оба уснули. Влад порычал и успокоился. Он, вообще-то, мужик отходчивый. Может, и рычать бы не стал, но все это получилось на следующий день после ваших разборок. Ну, а после вернувшись из Швеции, узнаем мы еще одну приятную новость, что Алик с Катей попались еще и перед Дан Санычем. Генчику-то ЦУ было дано, чтобы он молодняку не мешал. Пока Генчик поехал за куревом, приехал дядюшка, а Алик не потрудился звонок включить. Они, правда, только раздеваться начали. Дядя Алику насовал, Товариани выписал, а когда мы с Владом вернулись, и Владу молитву прочел.
   – Из-за этого все получилось?
   – Не совсем. Это только начало было. На следующий день дядюшка приехал вечером к Владу, а тот вернулся довольно поздно. Настроение на нуле. Алена снова собирается на гулянки. Дан начал ворчать. Потом спросил, почему тебя так долго нет. Влад и ответил. Ему это, само собой, не понравилось, и он начал снова Владу на печень давить, что это он виноват во всем. Влад начал огрызаться. Заявился Алик и из-за чего-то там встрял. Хлопцы говорят, разбирались они на довольно громких тонах. Такого с ними раньше не было. Первым унялся Влад и бросил эту монументальную фразу о том, что все надоели. Затихло все, а он пошел курить. Санек ждал, что он ему назавтра скажет, и еще не уехал. Машина стояла напротив двора, ребята разговаривали возле ворот. Когда Влад к машине пошел, все решили, что он там что-нибудь забыл. Конец ты знаешь. Меня Дан вчера утром чуть свет на уши поставил и, как и Влад по поводу Алика, пообещал мне свернуть все, что только можно, если я в течение трех суток Влада не найду. Показываться лишний раз ему на глаза я не хочу. Всю команду я уже поднял, только безрезультатно. Обращаться к Владовой «крыше» я пока не хочу. Еще почти двое суток у меня есть, – Эрик тяжело вздохнул. – Если кто-то кому-то надоел, так это мне эта семейка за последние десять дней. Какая их всех муха укусила?
   – Это все из-за меня, – тяжело вздохнула Ника.
   – Только, пожалуйста, не разревись. Мне еще тебе сопли вытирать не хватает. А что без тебя не обошлось, так это точно. Чего тебе не хватает?
   – Не знаю… Сама себя понять не могу. Господи! Хоть бы с ним все было в порядке! Я ему слова поперек никогда не скажу!
   – Ладно, уймись. Приехали.
   Возле дачи Владислава стоял «форд», и на ступеньках крыльца сидел и курил Леша. Он приветственно помахал Эрику и Нике рукой.
   – Ну что, не появлялся? – спросил на ходу Эрик.
   – Нет. Никого и ничего. Хотя, стой! Какая-то девица протопала сегодня мимо.
   – Ника, иди в спальню, посмотри на вещи, а мы поговорим, – попросил Эрик.
   Ника пошла в дом. Здесь было пусто и тихо. Она поднялась наверх в спальню. Постель была не тронута. Костюм и рубашка Владислава были небрежно брошены на пуф, шкаф был приоткрыт. Ника посмотрела на висевшие там вещи. Потом открыла вторую половину и посмотрела на вещи на полках. В комнату вошел Эрик.
   – Ну? – выжидающе спросил он.
   – Куртки нет кожаной короткой. Из мягкой матовой кожи, черной. Знаешь?
   – Да. Еще чего?
   – Кажется, нет светло-серого свитера и джинсов. Рубашка какая – не знаю. Их довольно много.
   – Свитер без ворота?
   – Да.
   – Знаю. Из обуви?
   – Это внизу. Пойдем посмотрим. – Они спустились вниз. Ника открыла нижнюю часть «стенки» в прихожей. – Кроссовок.
   – Все, определюсь дальше сам. Вещи я эти видел. Куда тебя теперь отвезти? Домой или в университет?
   – Ас тобой нельзя?
   – Нет. Я сам.
   – Тогда домой, – уныло ответила Ника, – к родителям. Позвони мне вечером, если что-нибудь узнаешь.

Глава 17

   В самый разгар выяснения отношений с Даниилом Александровичем и Аликом Владислав вдруг почувствовал себя смертельно усталым. Он еще несколько минут, равнодушно глядя в окно, выслушивал, может быть, в чем-то и справедливые упреки дяди в том, что он недостаточно внимания уделяет Алику, в том, что, по всей видимости, и к Нике был недостаточно внимателен, и совсем невнимателен к нему. Алик то пытался принять сторону дяди, то становился в полную оппозицию. Владислав повернулся к ним и усталым голосом сказал:
   – Ладно, убедили. Я виноват! Что еще?
   – Влад, никто не пытается тебя убедить в том, что ты виноват, – смягчился дядя.
   – По-моему, только это вы сейчас вдвоем очень успешно и делали. А неделю назад это объяснила мне моя половина. Я вас выслушал и приму к сведению. Есть еще желание побазарить?
   – Не обижайся, па. Никто не хотел тебя обидеть, – Алик исподлобья посмотрел на него.
   – Я не обижаюсь. Я просто устал от шума. Я вообще устал.
   – Что? – дядя растерялся.
   – Дан, я говорю, что ох, и устал же я от вас всех. Все, я пошел курить.
   Влад зашел в кабинет и вышел оттуда с пачкой сигарет, которую распечатывал на ходу. Что он достал из сейфа пистолет, никто не заметил. Алик и дядя так и не нашли, что ему ответить.
   Владислав вышел на улицу. У ворот стояли Сергей, Гена и Саша и о чем-то разговаривали. Неожиданно Владиславу пришла в голову немного сумасшедшая идея, но это было, пожалуй, единственное, что могло его спасти.
   – Санек, машина открыта? – спросил он у водителя, направляясь к своему служебному «мерседесу».
   – Да, босс, – ответил Саша.
   Владислав подошел к машине, еще раз оглянулся на ничего не подозревающих парней и сел за руль.
   Дорога ровной серой лентой ложилась под колеса. Владислав достал сигарету и закурил. В кармане запищал сотовый телефон. Он сначала хотел ответить, но потом просто отключил его. До дачи он доехал довольно быстро, не попав по дороге в пробку и не встретив инспектора ГАИ.
   Когда Влад остановился, уже начало смеркаться. Он закрыл машину, ключи, войдя в дом, бросил на столик в прихожей и пошел наверх, в спальню. Здесь он достал из шкафа вельветовую рубашку, светло-серый свитер, джинсы, кожаную куртку и переоделся. Пистолет он сунул во внутренний карман куртки, бумажник – в карман джинсов. Потом на секунду задумался и, достав из кармана пиджака сотовый телефон, сунул его в карман куртки. В прихожей он достал кроссовки и, обувшись, вышел из дома.
   Сумерки сгустились, но дорогу Влад знал хорошо, к тому же взошла луна. Он спустился к реке и пошел по песку, почти у самой кромки воды. Неожиданно вспомнилась Ялта. Там они тоже ходили почти у самой кромки воды. Это воспоминание кольнуло, как игла. Он шел легко и быстро. Становилось прохладно. Минут за двадцать Влад дошел до подвесного моста и по играющим под ногами доскам перешел на остров, расположенный посредине реки. Это был довольно большой остров, заросший лесом и кустарником. Когда он, с трудом разбирая в потемках тропинку, вышел на другую сторону, то оказалось, что все же он сбился с пути. Чтобы перейти на другую сторону по точно такому же, как и первый, подвесному мосту, ему пришлось немного вернуться. На противоположном берегу тоже рос лес, но здесь тропа была широкая, и в призрачном лунном свете ее было хорошо видно. Еще через полчаса Владислав вышел к пансионату «Алмаз» какого-то там завода. Какого, он почему-то никогда не хотел читать. В первом домике, служившем сторожкой, горел свет. Владислав подошел и постучал в окно. Дверь открылась. На пороге появился коренастый, с виду не старый сторож.
   – Что нужно? – не очень дружелюбно спросил он.
   – На постой пустишь? – спросил Владислав.
   – Не постоялый двор здесь. Ступай, парень.
   – Слышь, мужик, я заплачу. Места у тебя здесь много, – Владислав достал бумажник.
   – И сколько ж ты мне заплатишь? – спросил сторож недоверчиво.
   – Сколько скажешь.
   – С бабой, что ли?
   – Один. Отдохнуть хочу.
   – Зайди, посмотрю на тебя, – разрешил сторож.
   Владислав вошел в ярко освещенную комнатку и прищурился от света. Напротив обогревателя у стола сидела девушка лет двадцати-двадцати трех и с интересом смотрела на него. Сторож все так же не очень дружелюбно проговорил:
   – Я тебя, парень, где-то видел. Не твой ли домишко на том берегу стоит?
   – Хоть и мой, что с того? – Владислав посмотрел на сторожа. – Какая тебе разница? Я хорошо заплачу.
   – И надолго ты?
   – Как получится. Может, дня на три. Там посмотрим. Сколько ты хочешь?
   – Сколько хочешь… сколько хочешь… Ты, видать, с дружками чегой-то не поделил, а у меня спрятаться хочешь? А ну, как и мне за тебя перепадет?
   – Не перепадет, мужик. Никому я ничего не должен. Искать меня, может, и будут, но только не потому. Одному мне надо побыть. Так как, договорились?
   – А как искать будут, что я скажу?
   – Не видел, не знаю. Если и увидит кто, скажешь, что и не знал, как я в домик забрался. Посели меня где-нибудь на том краю. Да и не тронет тебя никто.
   – Дед, правда, пусти его. Какая тебе разница? Куда он ночью пойдет?
   – А деньги у тебя точно есть? – с сомнением спросил сторож.
   – Сколько тебе нужно?
   – Сто. – подала голос девушка.
   – Сто зеленых? – Владислав достал из бумажника пять двадцатидолларовых купюр и протянул сторожу. – Так удобно будет?
   – Так это… – сторож ошалело поглядел на купюры и засуетился. – Так это… – я тебя сейчас отведу. Ася, внучечка, возьми второй обогреватель и постель в шкафу и пойдем отведем его в домик. Тут недалеко… я тебя, парень, в хороший домик поселю… тут недалеко… Ты, главное, окна не расшторивай, и никто не увидит. Там с осени шторки остались… Ася, давай, внучечка, быстренько. И тряпку возьми. Запылилось там все за зиму.
   Ася взяла в шкафу постель и пошла следом за ними. Сторож отыскал в связке нужный ключ и, открыв дверь, пропустил Владислава в домик. Ключ он снял со связки и отдал Владиславу. Ася быстро вытерла пыль и хотела постелить постель, но Владислав удержал ее:
   – Оставьте, я сам.
   – Ну, сам так сам, – сказал сторож. – Ты воду в кране спусти, а то застоялась и трубой вонять будет.
   – Спасибо, – кивнул Владислав.
   – Обогреватель придвинь поближе, ночью не замерзнешь. Ну, пойдем, внучечка, не будем мешать. Ты, может, есть хочешь?
   – Спасибо, не хочу.

Глава 18

   Сторож с внучкой ушли. Владислав оглядел свое нехитрое жилище. За приоткрытой дверью была туалетная комнатка. Он зашел туда и открыл кран умывальника. Вода действительно была ржавой и пахла болотом. Он вышел из туалетной комнаты, оставив воду стекать, расстелил постель, потушил свет, сбросил куртку и кроссовки и лег поверх одеяла. От обогревателя шло приятное тепло, журчала вода, навевая дремоту. В дверь тихонько постучали, и голос Аси негромко сказал:
   – Откройте, пожалуйста, я вам чаю принесла.
   Владислав встал, сунул ноги в кроссовки и открыл дверь. Ася стояла в наброшенной на плечи куртке и держала в руках большую чашку с чаем.
   – Если уж от ужина вы отказались, то попить вам все равно захочется, – улыбаясь, сказала она.
   – Спасибо, – Владислав тоже ей благодарно улыбнулся. – Входите.
   – Вы, наверное, уже отдыхали? – заколебалась она.
   – Нет. Входите, я не кусаюсь.
   – Я не боюсь, – она прошла и присела на стул.
   – Ася, можно вас попросить? – он снова полез в карман за бумажником. – Вы завтра мне чего-нибудь съестного принесете? И попить минералки.
   – Конечно. Что вам принести? Я все равно собиралась в город.
   – Сыру и колбасы. Сыр лучше всего «Радомер», а колбасы какой-нибудь сыровяленной. Минералку с нейтральным вкусом. Хлеб меня устроит любой. Да, сигарет – «Кемела» или «Труссарди» пару пачек возьмите и упаковку сильно мятной жевательной резинки, – он достал из бумажника две двадцатидолларовые купюры. – Извините, наших у меня не больше червонца. Я обычно карточкой пользуюсь.
   – Во-первых, этого много, а во-вторых, по-моему, тех денег, что вы оставили деду, хватит.
   – То плата за жилье.
   – Дед вообще-то имел в виду обычную сотню, – она улыбнулась.
   – Не помешает.
   – А это действительно ваш дом на том берегу? – сменила тему Ася.
   – Какой именно? – Владислав взял сигарету и спросил: – Вы не против?
   – Курите. Я сама не курю, но дым мне не мешает. Вы прекрасно поняли, о каком доме я говорю. Стоит на отшибе, почти у берега.
   – Ну, мой. Это дачка моя. Дом в городе. Вы все время здесь с дедом живете?
   – Нет. Это я решила сбежать от всех. У меня отпуск и никакого настроения. Я живу на Туполева. Все хочу деда забрать отсюда. Старый уже. Не дай бог что-нибудь случится. А он ни в какую.
   – Я с дедом вашим сталкивался, а вас здесь раньше никогда не видел.
   – Я вас тоже. Собственно, и дача ваша меня не особенно заинтересовала бы, если бы не одна вещь… – она внимательно посмотрела на Владислава.
   – Какая же? – Владислав отпил чаю и заинтересованно посмотрел на нее.
   – Я могу показаться бестактной… В общем, как-то приехала я с подругой к деду. Это было с год назад, в конце августа. Не помню уж, зачем мы пошли на ту сторону, но на обратной дороге мы попали под дождь. Ливень был ужасный. Вблизи никакого укрытия, кроме вашего дома, не было. Мы спрятались под балконом, и я случайно заглянула в окно. Там между шторами оставался довольно большой просвет. Не знаю, что это за комната, но там висела картина, выполненная карандашом.
   – Там достаточно много картин, выполненных карандашом, – Владислав опустил глаза. – В каждой комнате. Какую именно вы имеете в виду?
   – Если много… – Ася заколебалась. – Вы чем занимаетесь?
   – Бизнесмен. Торгую лекарствами и медоборудованием.
   – Возможно, тогда я ошиблась. Это очень похоже на картины одной художницы. У нее был совершенно особый стиль. Она рисовала в основном карандашом и углем. Я, пожалуй, немножко позлоупотребляю вашим терпением. Так вот, этой художницы нет уже несколько лет, она трагически погибла. А была у нее картина «Дарящие жизнь», сейчас висит в нашем музее. Эта картина о работе врачей-реаниматоров, и посвящена она была ее мужу и его брату – Вансовичам. Вы, кстати, очень похожи на кого-то из них. Так вот, у вас я увидела фрагмент этой картины. Что-то вроде наброска. Мне было интересно, откуда у вас этот набросок и не продадите ли вы его.
   – Вы имеете какое-то отношение к живописи? – Владислав внимательно посмотрел на Асю.
   – Да. Я работаю художником-реставратором в художественном музее. Иногда рисую, говорят, неплохо. А эта художница всегда была моим идеалом. Удивительная женщина. Ее звали Дина Донцова. Я тогда училась еще в художественной школе и видела ее несколько раз, даже разговаривала с ней. Основная масса ее картин в частных коллекциях.
   У нас в музее есть всего лишь несколько. Я бывала на ее выставках, еще при ее жизни. Но вам, наверное, это не очень интересно.
   – Вы не ошиблись, – ответил Владислав после паузы. – Это набросок к «Дарящим жизнь», и на этом наброске не кто-нибудь, а я.
   – Как? – Ася удивленно смотрела на него.
   – Владислав Вансович, к вашим услугам, – представился Влад. – Некогда врач-реаниматор, теперь бизнесмен, глава фирмы «Ваше драгоценное». Гражданский муж Дины Донцовой. Законным стать не успел. Она и мой брат погибли. Все картины и в доме, и на даче – это картины, написанные ею.
   – Ой, извините, я думала, вы просто похожи, – Ася смутилась.
   – Прошло девять лет с того момента, как она меня рисовала. Тогда я был моложе, и прическа была немного другая.
   – Удивительно! Никогда бы не подумала, что смогу вот так с вами встретиться…
   – Ничего нет удивительного. Этот мир тесный и маленький. Если вам очень интересно, я оставлю вам визитку, и можете приехать в любой момент посмотреть то, что у меня дома и в офисе. Там тоже есть кое-что. Когда мне надоест здесь сидеть, можно будет сходить и на даче посмотреть. Только вот продавать я ничего не буду. Мне это все дорого как память.
   – Как вам повезло, что вы знали ее! – сейчас Ася была похожа на восторженную девочку. – Я впервые увидела ее, когда мне было четырнадцать лет. Я была еще совсем гадким утенком, сутулой, в очках «кошки-мышки», и, когда увидела ее, мне показалось, что меня солнце осветило. Я дала себе зарок, что стану такой же, как и она – красивой, жизнерадостной, общительной, в общем, похожей на нее. Не знаю, как с красотой, а вот раскрепоститься я смогла только благодаря ей. Когда я узнала почти семь лет назад, что ее больше нет, я плакала так, как плакала, когда погибли мои родители, – в ее голосе послышалась неподдельная горечь.
   – Да, Дина была удивительной женщиной, – согласился Владислав и снова опустил глаза. – Мы были вместе два года. Тогда я был счастлив. А вы можете считать, что вам удалось все то, к чему вы стремились, и с красотой тоже.
   – Спасибо, – Ася смущенно улыбнулась. – Я, наверное, вас уже утомила. Пора идти, дед волноваться будет. Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи, – Владислав поднялся и закрыл за ней дверь.

Глава 19

   Владислав сидел на ступеньках домика и курил. Утро было солнечное. В вершинах сосен шумел ветер, перекликались какие-то птицы. Больше тишину леса не нарушал ни единый звук. Несмотря на то, что накануне Владислав сильно перенервничал и устал, спал он как убитый. Разбудил его странный стук в окно. Он открыл глаза и прислушался. Стук повторился. Владислав поднялся с кровати и слегка отодвинул штору. На подоконнике сидела белка и барабанила лапками в окно. Он посмотрел на часы. Было начало девятого, и вставать абсолютно не хотелось. Он пролежал в постели еще часа полтора. Мысли текли вяло и рассеянно. Встав, он умылся и вышел из домика. Никого кругом не было. Владислав поискал глазами белку и увидел зверька на сосне в десятке шагов от домика. Закричала громко какая-то птица, и белка умчалась по своим делам. Он присел на ступеньку и закурил. Телефон он так и не включал.
   На дорожке, ведущей к домику, появилась Ася. Увидев Владислава, она помахала ему рукой, он тоже поприветствовал ее. Она подошла и остановилась перед ним. Сейчас он мог рассмотреть ее лучше. Ей действительно на. вид было лет двадцать пять, среднего роста, с неплохой фигуркой и длинными стройными ногами, удачно подчеркнутыми узкими джинсами. Темные волосы Аси были заплетены в мягкую косу, короткая кожаная куртка была расстегнута, и под ней виден был облегающий тонкий свитер и шелковый шарфик. Сзади или издалека ее можно было принять, пожалуй, за совсем еще молодую девушку, чуть ли не подростка.
   – Как спалось? – спросила она.