Страница:
– Макинтош? – Гена тоже улыбнулся.
– Нет… Как же его? Шарф… Шарф… Забыл! – Назир досадливо поморщился. – Теперь придется идти в кабинет и смотреть. Я там его визитку оставил.
– Шарф-Эгердт? – уточнил Гена.
– Да. А откуда ты знаешь?
– Потом скажу. Ты расскажи подробнее, что и к чему.
– Да с месяц назад, когда Олег был в Египте, меня в сауну один знакомый пригласил. Там чисто мужская компания была. Я знал всех, кроме этого, хотя мне показалось, что я его когда-то где-то видел. Не знаю. Может быть, это потому, что он тоже сказал, что, кажется, где-то меня видел. Мужик не молодой, слегка за пятьдесят. Зовут его Миша. Он в этой компании недавно оказался и страшно этим гордится. Мне показалось, что он откуда-то из глубокой провинции и очень хочет порисоваться. Это даже забавно. Когда разговорились, и я упомянул фирму, у него глаза так и забегали. А тут ещё и ребята начали интересоваться, когда Олег возвращается. От меня этот Миша весь вечер не отставал. Ну, визитками обменялись, – Назир закурил. – Я как-то даже через несколько дней забыл о нем. Потом он мне позванивать начал. То в кабак приглашать, то в сауну. Я сначала отказывался. Потом, хотя бы, чтобы отвязаться от него, согласился посидеть с ним в ресторане. Он мне весь вечер заливал, как у него хорошо идут дела и как давно он мечтает наладить контакт с фирмой. Я предложил ему сделать это на общих основаниях, если предложения будут выгодными, их примут. А ему, видишь ли, с самим Раздановым дела водить хочется. В общем, замучил он меня. Я уже и не рад, что столкнулся с ним. На всякий случай, я проверил, насколько это было возможно, его дела. Вроде бы там всё в порядке, хотя, может быть, просто хорошо всё прикрыто. Вот я и решил попробовать. В крайнем случае, Олег его сам отошьет, как он это умеет делать. Не первый и не последний. Просто не хочу я сегодня под горячую руку лезть.
– Не волнуйся, не влезешь, – Гена продолжал улыбаться. Только теперь его круглое добродушное лицо приняло жесткое выражение. – Сейчас я Олега порадую.
– Чем? – Назир внимательно наблюдал за Геной.
– Ты ведь действительно видел этого кретина. Фамилия Саши – Шарф-Эгердт, а это её папаша. Он приезжал в больницу, чтобы наговорить Оксане гадостей и поведать, что Саша просила её не беспокоить. Сам же теперь знаешь, что это была чистой воды лажа.
– Йо! – вырвался у Назира возглас удивления, и рука с сигаретой замерла у губ. – Могилу себе мужик роет!
– Дадим вырыть, – Гена зловеще улыбнулся.
– А я как-то тогда на него сразу внимания не обратил, не до того было. Крутился там тип какой-то странноватый.
– Да я тоже тогда к нему не сильно присматривался. Я даже не понял, кто к Оксане и Максу подошел. Это потом Макс сказал, – Гена потянулся к телефону. – Сейчас шефу настроение поднимем.
Через несколько минут Назир и Гена вошли в кабинет Олега. Олег сидел в кресле, откинувшись на высокую спинку, курил и слушал «Маленькое болеро» Равеля.
– Ты не занят? – поинтересовался Гена.
– Нет. Просто дома сидеть неохота, а Санька в школе, – Олег стряхнул пепел с сигареты в бронзовую пепельницу в виде крокодила с разинутой пастью. – Падайте, кому куда удобней. Что за дело у тебя, Назир? Почему сам не пришел?
– Да я, вообще, к Гене по делу заглянул, заодно и спросил, не знает ли он, свободен ты или нет. Ты, когда я тебя утром видел, занят вроде бы был сильно, – пояснил Назир.
– Уже свободен. Так что за дело? Кто расскажет? – Олег исподлобья посмотрел по очереди на своих собеседников.
– Олег, а как тебе фамилия Шарф-Эгердт? – поинтересовался Гена.
– Хорошая фамилия. Во век не забуду, – и без того мрачный Олег помрачнел ещё больше.
– Господин Миша Шарф-Эгердт желает с тобой дела водить, – Гена оставался невозмутим. – Вот Назира забодал уже просьбами с тобой свести. Расскажи, Назир.
– Олег, я действительно не знал, что это за козел, – виновато закончил Назир свой рассказ.
– Мальчик мой, если ты познакомишь меня с этим козлом, ты окажешь мне одну из самых больших услуг, – Олег прищурился.
– Не понял… – растеряно произнес Назир.
– А что понимать? Сведи нас. Притом прямо сегодня, после обеда, где-то часа в три. Это будет первой частью.
– Первой частью чего?
– В последнее время мне смертельно скучно становится. Вот я себе придумал маленькое развлечение. Составьте мне компанию развлечься. И, что бы я ни делал, во время этой встречи, ничему не удивляйтесь. Согласны?
– Согласны, – кивнул Гена. – Назир, я не ошибся?
– Согласен. А что будет второй частью? – осторожно поинтересовался Назир.
– А второй частью будет то, что на всё, что предложит господин Шарф-Эгердт, я с радостью соглашусь. Мы заключим любые сделки, но на очень смешных условиях: в случае неудачи господин Шарф-Эгердт останется без штанов. А потом, я, не без вашей помощи, полностью провалю эти сделки и так, что ни одна живая душа нас в этом не заподозрит. Вот тогда и повеселимся по полной программе.
– Зачем тебе это, Олег? – удивился Назир.
– Поспеши кидануть ближнего своего, ибо ближний киданет тебя и возрадуется. Пусть он прочувствует свой любимый принцип на своей шкуре.
– Вот уж не подозревал, что ты такой мстительный.
– Я и сам не подозревал, – Олег криво улыбнулся. – Другой раз сам не представляешь, какие таланты в тебе скрываются.
– Действительно, таланты, – Гена перестал улыбаться.
В кабинет заглянула секретарша и, извинившись, попросила Назира срочно подойти к телефону. Олег и Гена остались одни.
– Олег, что с тобой происходит? – хмурясь, спросил Гена. – Что ты собираешься делать?
– Вернуть эту сволочь в ту грязь, из которой он вылез. Засиделся он в деловых людях.
– Хорошо, пустишь ты его по миру, а дальше? Что будет дальше?
– Что дальше, меня не интересует. Он забрал у меня больше, чем деньги. Если бы не он, я бы спокойно жил с любимой женщиной и в скором времени стал счастливым папой. Любимой женщине рассказали, что я умер, подсунули её сволочи не меньшей, чем папа, а потом убили моего ребенка. Как по-твоему, я должен всё это простить? – говоря это, Олег с трудом сдерживал нервную судорогу в щеке.
– Прощать не должен. Наконец-то, тебя пробило, что неравнодушен ты к ней! А что будет с Сашей, ты подумал? Ты пустишь по миру папашу, а она?
– Не знаю… Гена, я тебя прошу, не лезь с расспросами о ней. Если бы она хотела… – Олег шумно вздохнул. – Если бы она хотела, то попыталась бы найти какой-то выход и хотя бы поинтересоваться, где я или моя могилка, о которой говорил её папаша. Она этого не сделала…
– Значит и её туда же, куда и папашу? А ты что же сидишь и яд накапливаешь? Слабо самому появиться?
– Не знаю. Я прошу тебя, оставь меня в покое. Если ты не хочешь впутываться в это дело, так и скажи, я не обижусь.
– Я впутаюсь в это дело, из тех соображений, что папашу действительно нужно наказать за его подвиги. Только горе тебе, Олежек, если пострадает она! Я много лет тебя знаю, никогда тебе не перечил, плохого о тебе не говорил, впрочем, как и почти все остальные, но в этом случае…
– Ты начнешь мне перечить или скажешь обо мне плохо? – перебил его Олег. – Так я этого не боюсь, Генчик.
– Нет, не начну я тебе перечить. Просто ты станешь таким же, как и её папаша. И ещё я подумаю, стоит ли нам дальше поддерживать такие отношения, как раньше. Я не пугаю тебя, ты не думай. Я предупреждаю.
– Ну, спасибо, милый! – Олег лучезарно улыбнулся. – Что ещё скажешь?
– Пока больше ничего. Если буду нужен, позови, – Гена поднялся.
– Будешь нужен в три часа, когда Назир этого козла приведет.
Гена вышел из кабинета. Олег попросил секретаршу пригласить начальника службы охраны фирмы и двоих охранников. В ожидании приглашенных он остался один. Настроение у него было отвратительным. Он действительно не знал, что будет с Сашей, после всего того, что он собрался проделать с её отцом, но остановиться уже не мог. Он не мог справиться с поглотившей его волной ненависти к этому человеку…
Глава 44
– Нет… Как же его? Шарф… Шарф… Забыл! – Назир досадливо поморщился. – Теперь придется идти в кабинет и смотреть. Я там его визитку оставил.
– Шарф-Эгердт? – уточнил Гена.
– Да. А откуда ты знаешь?
– Потом скажу. Ты расскажи подробнее, что и к чему.
– Да с месяц назад, когда Олег был в Египте, меня в сауну один знакомый пригласил. Там чисто мужская компания была. Я знал всех, кроме этого, хотя мне показалось, что я его когда-то где-то видел. Не знаю. Может быть, это потому, что он тоже сказал, что, кажется, где-то меня видел. Мужик не молодой, слегка за пятьдесят. Зовут его Миша. Он в этой компании недавно оказался и страшно этим гордится. Мне показалось, что он откуда-то из глубокой провинции и очень хочет порисоваться. Это даже забавно. Когда разговорились, и я упомянул фирму, у него глаза так и забегали. А тут ещё и ребята начали интересоваться, когда Олег возвращается. От меня этот Миша весь вечер не отставал. Ну, визитками обменялись, – Назир закурил. – Я как-то даже через несколько дней забыл о нем. Потом он мне позванивать начал. То в кабак приглашать, то в сауну. Я сначала отказывался. Потом, хотя бы, чтобы отвязаться от него, согласился посидеть с ним в ресторане. Он мне весь вечер заливал, как у него хорошо идут дела и как давно он мечтает наладить контакт с фирмой. Я предложил ему сделать это на общих основаниях, если предложения будут выгодными, их примут. А ему, видишь ли, с самим Раздановым дела водить хочется. В общем, замучил он меня. Я уже и не рад, что столкнулся с ним. На всякий случай, я проверил, насколько это было возможно, его дела. Вроде бы там всё в порядке, хотя, может быть, просто хорошо всё прикрыто. Вот я и решил попробовать. В крайнем случае, Олег его сам отошьет, как он это умеет делать. Не первый и не последний. Просто не хочу я сегодня под горячую руку лезть.
– Не волнуйся, не влезешь, – Гена продолжал улыбаться. Только теперь его круглое добродушное лицо приняло жесткое выражение. – Сейчас я Олега порадую.
– Чем? – Назир внимательно наблюдал за Геной.
– Ты ведь действительно видел этого кретина. Фамилия Саши – Шарф-Эгердт, а это её папаша. Он приезжал в больницу, чтобы наговорить Оксане гадостей и поведать, что Саша просила её не беспокоить. Сам же теперь знаешь, что это была чистой воды лажа.
– Йо! – вырвался у Назира возглас удивления, и рука с сигаретой замерла у губ. – Могилу себе мужик роет!
– Дадим вырыть, – Гена зловеще улыбнулся.
– А я как-то тогда на него сразу внимания не обратил, не до того было. Крутился там тип какой-то странноватый.
– Да я тоже тогда к нему не сильно присматривался. Я даже не понял, кто к Оксане и Максу подошел. Это потом Макс сказал, – Гена потянулся к телефону. – Сейчас шефу настроение поднимем.
Через несколько минут Назир и Гена вошли в кабинет Олега. Олег сидел в кресле, откинувшись на высокую спинку, курил и слушал «Маленькое болеро» Равеля.
– Ты не занят? – поинтересовался Гена.
– Нет. Просто дома сидеть неохота, а Санька в школе, – Олег стряхнул пепел с сигареты в бронзовую пепельницу в виде крокодила с разинутой пастью. – Падайте, кому куда удобней. Что за дело у тебя, Назир? Почему сам не пришел?
– Да я, вообще, к Гене по делу заглянул, заодно и спросил, не знает ли он, свободен ты или нет. Ты, когда я тебя утром видел, занят вроде бы был сильно, – пояснил Назир.
– Уже свободен. Так что за дело? Кто расскажет? – Олег исподлобья посмотрел по очереди на своих собеседников.
– Олег, а как тебе фамилия Шарф-Эгердт? – поинтересовался Гена.
– Хорошая фамилия. Во век не забуду, – и без того мрачный Олег помрачнел ещё больше.
– Господин Миша Шарф-Эгердт желает с тобой дела водить, – Гена оставался невозмутим. – Вот Назира забодал уже просьбами с тобой свести. Расскажи, Назир.
– Олег, я действительно не знал, что это за козел, – виновато закончил Назир свой рассказ.
– Мальчик мой, если ты познакомишь меня с этим козлом, ты окажешь мне одну из самых больших услуг, – Олег прищурился.
– Не понял… – растеряно произнес Назир.
– А что понимать? Сведи нас. Притом прямо сегодня, после обеда, где-то часа в три. Это будет первой частью.
– Первой частью чего?
– В последнее время мне смертельно скучно становится. Вот я себе придумал маленькое развлечение. Составьте мне компанию развлечься. И, что бы я ни делал, во время этой встречи, ничему не удивляйтесь. Согласны?
– Согласны, – кивнул Гена. – Назир, я не ошибся?
– Согласен. А что будет второй частью? – осторожно поинтересовался Назир.
– А второй частью будет то, что на всё, что предложит господин Шарф-Эгердт, я с радостью соглашусь. Мы заключим любые сделки, но на очень смешных условиях: в случае неудачи господин Шарф-Эгердт останется без штанов. А потом, я, не без вашей помощи, полностью провалю эти сделки и так, что ни одна живая душа нас в этом не заподозрит. Вот тогда и повеселимся по полной программе.
– Зачем тебе это, Олег? – удивился Назир.
– Поспеши кидануть ближнего своего, ибо ближний киданет тебя и возрадуется. Пусть он прочувствует свой любимый принцип на своей шкуре.
– Вот уж не подозревал, что ты такой мстительный.
– Я и сам не подозревал, – Олег криво улыбнулся. – Другой раз сам не представляешь, какие таланты в тебе скрываются.
– Действительно, таланты, – Гена перестал улыбаться.
В кабинет заглянула секретарша и, извинившись, попросила Назира срочно подойти к телефону. Олег и Гена остались одни.
– Олег, что с тобой происходит? – хмурясь, спросил Гена. – Что ты собираешься делать?
– Вернуть эту сволочь в ту грязь, из которой он вылез. Засиделся он в деловых людях.
– Хорошо, пустишь ты его по миру, а дальше? Что будет дальше?
– Что дальше, меня не интересует. Он забрал у меня больше, чем деньги. Если бы не он, я бы спокойно жил с любимой женщиной и в скором времени стал счастливым папой. Любимой женщине рассказали, что я умер, подсунули её сволочи не меньшей, чем папа, а потом убили моего ребенка. Как по-твоему, я должен всё это простить? – говоря это, Олег с трудом сдерживал нервную судорогу в щеке.
– Прощать не должен. Наконец-то, тебя пробило, что неравнодушен ты к ней! А что будет с Сашей, ты подумал? Ты пустишь по миру папашу, а она?
– Не знаю… Гена, я тебя прошу, не лезь с расспросами о ней. Если бы она хотела… – Олег шумно вздохнул. – Если бы она хотела, то попыталась бы найти какой-то выход и хотя бы поинтересоваться, где я или моя могилка, о которой говорил её папаша. Она этого не сделала…
– Значит и её туда же, куда и папашу? А ты что же сидишь и яд накапливаешь? Слабо самому появиться?
– Не знаю. Я прошу тебя, оставь меня в покое. Если ты не хочешь впутываться в это дело, так и скажи, я не обижусь.
– Я впутаюсь в это дело, из тех соображений, что папашу действительно нужно наказать за его подвиги. Только горе тебе, Олежек, если пострадает она! Я много лет тебя знаю, никогда тебе не перечил, плохого о тебе не говорил, впрочем, как и почти все остальные, но в этом случае…
– Ты начнешь мне перечить или скажешь обо мне плохо? – перебил его Олег. – Так я этого не боюсь, Генчик.
– Нет, не начну я тебе перечить. Просто ты станешь таким же, как и её папаша. И ещё я подумаю, стоит ли нам дальше поддерживать такие отношения, как раньше. Я не пугаю тебя, ты не думай. Я предупреждаю.
– Ну, спасибо, милый! – Олег лучезарно улыбнулся. – Что ещё скажешь?
– Пока больше ничего. Если буду нужен, позови, – Гена поднялся.
– Будешь нужен в три часа, когда Назир этого козла приведет.
Гена вышел из кабинета. Олег попросил секретаршу пригласить начальника службы охраны фирмы и двоих охранников. В ожидании приглашенных он остался один. Настроение у него было отвратительным. Он действительно не знал, что будет с Сашей, после всего того, что он собрался проделать с её отцом, но остановиться уже не мог. Он не мог справиться с поглотившей его волной ненависти к этому человеку…
Глава 44
Михаил Константинович чуть не подпрыгнул от радости, когда услышал в телефонной трубке голос Назира. Назир переговорил с Раздановым, и теперь он приглашал Михаила Константиновича для переговоров. Встреча была назначена на три часа в офисе фирмы «Новый день». Отодвинув в сторону все дела, Михаил Константинович поехал домой. Жену он застал на кухне за приготовлением борща.
– Так, Тоська, бросай все дела и давай мой костюм, который из Турции привезли и рубашку белую! – скомандовал он.
– А что случилось-то? – жена с недоумением посмотрела на него.
– Что, что? – передразнил её Михаил Константинович. – Что надо! Я ж всем говорил, что с кем попадя дел водить не стану. К Разданову еду.
– Ух, ты! – Антонина Владимировна даже рот приоткрыла. – Что, к самому?!
– Тоська, закрой пасть! К самому. Давай шевелись быстрее, а то опоздаю! И, наверное, не рубашку давай, а черный свитер. На нем цепь хорошо видно.
Переодевшись и надев золотую цепь в полпальца толщиной, Михаил Константинович очень придирчиво посмотрел на себя в зеркало. Вид, по его мнению, был безупречным. Жена тоже осталась довольна.
– А Шурка где? – поинтересовался Михаил Константинович.
– Ну, где? У себя. Сидит опять весь день курит, в книжки пялится и, кажется, плачет. Еле заставила из кровати вылезти. Завтракать отказалась, только чашку кофе и выпила.
– Может она грустное что читает, оттого и ревет? – предположил Михаил Константинович. – Ты хоть посмотри, что за муть там в книжке.
– Смотрела. Всё про любовь. Миша, а может её врачу показать? Смотри, уже больше месяца прошло, а она всё так же.
– Ну и что врач твой сделает?
– Может быть, ей таблетки какие пропишут успокоительные?
– Чтобы она их нажралась и отравилась? Ладно, пойду, посмотрю, что она.
Михаил Константинович заглянул в комнату дочери. Саша лежала на кровати, положив голову на руки и глядя куда-то в одну точку. Раскрытая книга лежала рядом. На письменном столе стояла пепельница с несколькими окурками и лежала пачка сигарет.
– Шура, не спишь? – спросил Михаил Константинович.
– Нет, – Саша даже не пошевелилась и не перевела взгляд на отца.
– Ну, доча, глянь, как папка выглядит? А то встреча у меня важная. Как думаешь, с кем?
– Не знаю, – так же безразлично ответила Саша.
– Так с Раздановым. Вот уж мы Бондаренкам рты позатыкаем! А то думали, что осчастливили нас своим заморышем! Ты, доча, не плачь, мы тебе ещё такого жениха найдем, от зависти все передохнут!
– Я не плачу.
– Вот и ладно. А то мамка решила, что ты плачешь. Ты покушала бы, Шура, а то совсем исхудаешь.
– Ничего со мной не случится.
– Может, ты хочешь чего? Икры там?
– Ничего я не хочу.
– Вот в воскресенье возьму вас с мамкой, поедем, что-нибудь тебе купим из тряпок новенькое.
– Зачем? Я всё равно нигде не бываю.
– Ну, мало ли? А настроение появится? С мамкой к кому в гости съездите.
– Не хочу я ничего.
– Что, так уж и ничего?
– Папа, ты едешь к Разданову, узнай в фирме, если получится, где похоронили Олега.
– Опять двадцать пять! – Михаил Константинович рассердился. – Да сказала же его сестра, чтобы не появлялись!
– Не сидит же она круглосуточно на кладбище.
– Ни к чему тебе это!
– И где моего ребенка похоронили, мне тоже ни к чему! – у Саши на ресницах задрожали слезы.
– Забудь про это! Славка его хоронил, чтобы мы в милицию заявление не писали! Где, я не спрашивал, и спрашивать не буду! Не разговариваю я с этими недоносками! И хватит реветь! Встань, умойся и иди поешь! Надоели мне твои психи! Сначала дотаскалась с каким-то оборванцем, а теперь ещё и цирк мне устраивает! И курить брось! Кому ты нужна такая будешь?! Дура! – Михаил Константинович вышел, хлопнув дверью.
– Что она, Миша? – робко спросила Антонина Владимировна.
– Да такая же дура твоя дочечка, как и ты! Только ты меня ловко в своё время поймала! Ладно, пошел я, некогда мне вам сопли вытирать! Эдька позвонит, скажи пусть вечером приедет. Может и Нонку свою захватить.
В вестибюле офиса фирмы «Новый день» к Михаилу Константиновичу подошел мужчина одетый в строгий костюм с бейджиком на левом лацкане пиджака. Надпись на бейджике гласила «Кравцов Валерий Дмитриевич, служба охраны».
– Чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался мужчина.
– Как мне к Мазанаеву в кабинет попасть? – Михаил Константинович слегка оробел.
– Вам назначено?
– Да. Он сегодня звонил. На три договорились.
– Будьте любезны, представьтесь.
– Михаил Константинович Шарф-Эгердт.
Мужчина заглянул в свой блокнот, кивнул и обратился к подошедшему второму такому же официальному молодцу:
– Игорь, проводи господина Шарф-Эгердта к Назиру Курбановичу.
Михаил Константинович пошел следом за Игорем. О фирме «Новый день» ходили разные слухи, но такого сочетания строгости и роскоши одновременно, Михаила Константинович никак не ожидал. У двери с табличкой «Мазанаев Назир Курбанович» охранник остановился и, вежливо постучав, открыл дверь.
– К вам господин Шарф-Эгердт, – бесстрастным голосом произнес он. – Запись на пятнадцать.
– Пригласи, – послышался голос Назира. – Ты можешь быть свободен.
– Проходите, пожалуйста, – Игорь пропустил Михаила Константиновича в кабинет.
– Ну, здравствуй, Назир, поближе! – Михаил Константинович широко заулыбался, как только за охранником закрылась дверь.
– Здравствуй, – кивнул Назир и посмотрел на часы. – Сколько у нас? Без двух минут. Сейчас спрошу, свободен он или ещё нет.
Он нажал несколько кнопок на телефоне. Через секунду холодный мужской голос спросил:
– Назир, что тебе?
– Босс, приехал Шарф-Эгердт. Я сегодня утром говорил вам. Вы назначили на три.
– Можете зайти, я свободен.
– Идем, – Назир поднялся со своего места.
Слегка робея, Михаил Константинович шел за ним. Голос, который он услышал по селекторной связи, был холодным и бесстрастным, как лезвие бритвы. Теперь он пытался представить себе хозяина голоса. В приемной сидела секретарша с внешностью фотомодели одетая в черный костюм и белую шелковую блузку не меньше, чем от Кордена.
– Нел? – спросил Назир, кивнув на дверь кабинета.
– Босс ожидает вас, – прошелестела секретарша, окинув Михаила Константиновича совершенно безразличным взглядом, будто это был пакет с документами.
Назир открыл перед Михаилом Константиновичем дверь кабинета и пропустил его вперед. Они оказались в кабинете с изысканной черной офисной мебелью, прекрасно контрастировавшей со стенами, облицованными светлым деревом, и светло-серым ковровым покрытием пола. За приставным столом для заседаний вполоборота к вошедшим сидел широкоплечий круглолицый мужчина. Сам же хозяин кабинета сидел за письменным столом и воодушевлено орудовал пилочкой, полировал ногти на правой руке. Сзади него, как изваяния, стояли два телохранителя. Михаилу Константиновичу показалось, что телохранители, как две капли воды, похожи друг на друга и на Игоря, сопровождавшего его к кабинету Назира. Кроме того, и мужчина, сидящий у стола для заседаний, и сам хозяин кабинета показались ему неуловимо знакомыми. «Нервы сдают», – решил про себя Михаил Константинович.
– Босс, вот господин Шарф-Эгердт, – представил Назир Михаила Константиновича.
– Проходите, – кивнул хозяин кабинета, не взглянув на них.
– Позвольте представиться, Шарф-Эгердт Михаил, друзья называют просто Мишей, – Михаил Константинович, подойдя вслед за Назиром к столу, протянул руку.
– Разданов Олег Леонидович, – хозяин кабинета счел достаточным перестать подпиливать ногти и посмотреть на своего гостя. – Присаживайтесь.
Чувствовалось, что он не только не собирается отвечать на рукопожатие, а и от занятия своего отрываться не хочет. Михаил Константинович совсем растерялся. Он сел на отодвинутый для него Назиром стул и растеряно смотрел на Разданова. Перед ним сидел мужчина, на вид, лет тридцати пяти, в умопомрачительном деловом костюме, светло-голубой рубашке и сером галстуке с теневым рисунком, на безымянном пальце левой руки у него был перстень очень тонкой работы с гематитовой вставкой. У мужчины были русые волосы, резкие черты лица, большие глубоко посаженые зеленые глаза, горбинка на носу и маленький, чуть заметный, шрам на нижней губе. Взгляд у него был холодный и не то презрительный, не то насмешливый.
– Мой помощник, – кивнул Разданов в сторону круглолицего, – Геннадий Викторович Ткачев.
– Михаил Шарф-Эгердт, – повторил Михаил Константинович, уже не пытаясь протянуть руку, поняв по взгляду Ткачева, каким будет результат.
– Вас Шарфиком никогда не дразнили? – на губах Разданова появилась ледяная улыбка.
– Н-нет… – Михаил Константинович попробовал взять себя в руки. – Фамилия немецкая. Мой дед был обедневшим дворянином, потом революция…
– Угу, – кивнул Разданов и снова начал ногти подпиливать. – Вы местный?
– Нет. Я из Херсона.
– Что у вас там? Помидоры? Из самого Херсона или пригорода? – он внимательно начал рассматривать подпиленные ногти, будто пытаясь найти хоть какой-то изъян.
– Какая разница, Олег? – Михаил Константинович хотел, во что бы то ни стало, разрядить обстановку.
– Олег Леонидович, – поправил его Разданов, быстро взглянув на него. – Ладно, к делу. Мы теряем время. Вы знаете, господин Шарф-Эгердт, что фирма «Новый день» – серьезная фирма, и работаем мы только с солидными состоятельными клиентами, способными дать гарантии? У нас не благотворительный фонд и мы не имеем дел с нищими.
– Да, я знаю, что фирма солидная. А с нищими я и сам дел не вожу, и дочь свою приучаю общаться с людьми нашего круга, – Михаил Константинович подчеркнул «нашего круга».
– У вас есть дочь? – Разданов снова перестал заниматься своими ногтями и, слегка сощурившись, посмотрел на него.
– Да. Двадцать пятый год, зовут Александра, Аля. Занимается международной экономикой.
– Впрочем, я больше мальчиков люблю, – Разданова сдержано улыбнулся.
– У вас сын?
– Вы не поняли, – его улыбка стала насмешливо-снисходительной. – Я мальчиков люблю. Молодых мальчиков, лет двадцати, пассивных. Детей у меня, слава Богу, нет. От них столько шума и с ними столько мороки! Впрочем, как и от женщин. Ну да ладно, это не сейчас. Сейчас к делу. Назир говорил, у вас есть какие-то предложения.
– Да…
– Я вас внимательно слушаю, – он снова начал подпиливать ногти.
Стараясь говорить уверенно, Михаил Константинович начал излагать свои предложения, как предупредил его Назир, называя цифры, на которые следовало бы опираться. Разданов слушал, не глядя на него. Иногда он кивал или переставал подпиливать ногти и нажимал несколько клавиш на клавиатуре включенного компьютера, после чего возвращался к прежнему занятию. Ткачев и Назир молчали. Назир вообще отошел к окну и смотрел на улицу. У Ткачева весь вид выражал легкую досаду, будто его оторвали от важных дел ради каких-то незначительных мелочей. Телохаринтели так же и продолжали стоять, как изваяния. Михаилу Константиновичу начало казаться, что на самом деле они не живые. Обстановка давила.
– Вот, кажется, и всё, – наконец закончил он.
– Кажется или всё? – Разданов снова быстро посмотрел на него.
– Всё, – Михаил Константинович почувствовал, как на лбу выступают бисеринки пота.
– Прекрасно! Назир сказал об условиях договора? – Разданов отложил пилочку и дунул на ногти.
– Не совсем. Сказал, что условия очень жесткие.
– Назир, мальчик мой, ты меня неприятно удивляешь. Ты же прекрасно знаешь, как мы работаем с клиентами, – покачал головой Разданов.
– Я исправлюсь, босс, – повернувшись, с раскаяньем произнес Назир. – Я понадеялся на то, что это мой знакомый.
– Это ничего не меняет. Ты готов поручиться за него на все суммы?
– Нет.
– Тогда я объясню, в чем состоит жесткость условий, – Разданов теперь в упор смотрел на Михаила Константиновича. Взгляд у него был очень тяжелый. – Мы составляем договор и составляем обязательно. По черному мы не работаем. Так вот, мы составляем официальный договор, в котором оговариваются особые условия, а именно неустойки. В случае провала сделки нам выплачивается неустойка в размере суммы вложения в сделку, предполагаемой суммы прибылей и к этому двадцать процентов страховых. Вот эта сумма, нижний ряд цифр.
Разданов повернул экран монитора. От увиденного у Михаила Константиновича перехватило дыхание. Такой суммы он не ожидал – это была приблизительная стоимость его предприятия, квартиры, машины, дачи. У него пересохло во рту.
– Да… но это же всё… – запинаясь, произнес он.
– Милейший, три минуты назад вы меня уверяли в том, что гарантируете прибыль и мне, и себе, а теперь на вас лица нет. Вы что, кидануть меня решили? Так принцип кидани ближнего своего со мной не играет, – Разданов сощурился. Лицо приобрело жесткое выражение. – Я же предупредил, что рад сотрудничеству, но только не с нищим. Что происходит?
– Но…
– Назир, кого ты ко мне привел? – с насмешкой спросил Разданов, повернувшись к Назиру. – Ты, мальчик, в благотворительную организацию вступил? Фонд помощи малоимущим?
– Я согласен! – Михаил Константинович постарался сказать это уверенно, но получилось чуть ли не моляще.
– Ладно. Тогда сейчас составляем договор. Это займет пятнадцать минут, – кивнул Разданов. – Назир, будь любезен, сходи к экономистам, пусть всё подготовят. Вы правильно все цифры назвали? Уточнения будут? Я имею в виду не червонец.
– Правильно.
– Иди, Назир. Скажешь, пусть от меня перетащат. Мы подождем. А, когда поставим подписи под документами, решим, как нам отметить это событие. Вы не против, ребята? Не каждый день выгодные сделки заключаются.
– С дорогой душой, – Ткачев улыбнулся.
– Жаль, что Максима сегодня не будет.
Назир вернулся через четверть часа с договором. За эти четверть часа Разданов и Ткачев не проронили ни слова. Разданов снова воодушевлено занимался своими ногтями, а Ткачев рисовал слоников, взяв лист бумаги и достав из кармана пиджака ручку. Можно было подумать, что о присутствии Михаила Константиновича все забыли. При появлении Назира Разданов несколько оживился. Он взял договор, пробежал глазами текст, видимо, остался доволен, и поставил свою подпись. Михаил Константинович подписал договор, не читая.
– Лихо подписываете, господин Шарф-Эгердт, не глядя! – улыбнулся Разданов. – Так и приговор себе подписать недолго. Что ж, забирайте свой экземпляр, и с завтрашнего дня мы с вами партнеры. Теперь я предлагаю поехать и отметить.
– Куда поедем? – Ткачев оторвался от рисования слоников.
– В «Фудзи». Вы любите японскую кухню, господин Шарф-Эгердт? – поинтересовался Разданов.
– Вообще-то да. Своеобразно, – кивнул Михаил Константинович. На самом деле, он имел о японской кухне приблизительно такое же представление, как эскимос о правилах выращивания бананов в Тринидаде.
– Чудесно. Тогда мы можем ехать прямо сейчас. Назир, Гена, готовы?
– Да, только одеться нужно, – ответил Назир. – Миша у меня в кабинете куртку оставил.
– Встречаемся у входа, – Разданов поднялся из-за стола, давая понять, что остальным стоит сделать то же.
Михаил Константинович поехал в своей машине, а Разданов, Назир и Ткачев в машине, ждавшей их у двери офиса.
Сначала в салоне висела гнетущая тишина. Олег курил и смотрел в окно, Гена куда-то перед собой. Назиру тоже ничего не оставалось делать, как рассматривать полупросевшие серые сугробы у края дороги. Первым заговорил Гена:
– Ну, что, доволен? Потешился?
– Почти, – Олег выпустил дым колечками. – Сейчас мы ещё в ресторане поразвлекаемся.
– Цирк ты, конечно, красивый устроил! – Назир повернулся к Олегу и Гене.
– Там друг наш не потерялся? – поинтересовался Олег.
– Нет. Перед машиной с телохранителями едет.
– Назир, ты на меня не обиделся?
– Не обиделся, не волнуйся. Ты Валере сказал, чтобы кассету убрал?
– Конечно. Что заказывать будем?
– Мужики, а давайте прикольнемся, змею закажем, – предложил Гена.
– Без проблем! – рассмеялся Олег. – Посмотрим, что это чудо делать будет.
Михаил Константинович старался не оторваться от машины со своими новыми и такими важными для него партнерами. Машина с телохранителями ехала сзади. Что будет делать в японском ресторане, он представлял себе с трудом. Оставалось понадеяться, что сырую рыбу его новые знакомые заказывать не станут. Впрочем, такая мелочь, как сырая рыба, его интересовала теперь мало. Его просто распирало от гордости. Теперь было, каким знакомством прихвастнуть перед друзьями. Никто ведь не видел, как на самом деле принял его Разданов. «А, может, у таких богатеньких принято так с людьми говорить? Ему заискивать не перед кем», – предположил про себя Михаил Константинович.
Возле ресторана машины остановились. Разданов, Назир и Ткачев не вышли до тех пор, пока не вышли телохранители. Михаил Константинович пришел, чуть ли, не в шоковое состояние, от того, что сидеть пришлось не на привычных стульях, а на подушках, почти на полу. Стол перед ними был ужасно низким. Подошедший официант-японец в кимоно, склонился в уважительном поклоне и на чистейшем русском языке поинтересовался, что бы желали заказать гости.
– Так, Тоська, бросай все дела и давай мой костюм, который из Турции привезли и рубашку белую! – скомандовал он.
– А что случилось-то? – жена с недоумением посмотрела на него.
– Что, что? – передразнил её Михаил Константинович. – Что надо! Я ж всем говорил, что с кем попадя дел водить не стану. К Разданову еду.
– Ух, ты! – Антонина Владимировна даже рот приоткрыла. – Что, к самому?!
– Тоська, закрой пасть! К самому. Давай шевелись быстрее, а то опоздаю! И, наверное, не рубашку давай, а черный свитер. На нем цепь хорошо видно.
Переодевшись и надев золотую цепь в полпальца толщиной, Михаил Константинович очень придирчиво посмотрел на себя в зеркало. Вид, по его мнению, был безупречным. Жена тоже осталась довольна.
– А Шурка где? – поинтересовался Михаил Константинович.
– Ну, где? У себя. Сидит опять весь день курит, в книжки пялится и, кажется, плачет. Еле заставила из кровати вылезти. Завтракать отказалась, только чашку кофе и выпила.
– Может она грустное что читает, оттого и ревет? – предположил Михаил Константинович. – Ты хоть посмотри, что за муть там в книжке.
– Смотрела. Всё про любовь. Миша, а может её врачу показать? Смотри, уже больше месяца прошло, а она всё так же.
– Ну и что врач твой сделает?
– Может быть, ей таблетки какие пропишут успокоительные?
– Чтобы она их нажралась и отравилась? Ладно, пойду, посмотрю, что она.
Михаил Константинович заглянул в комнату дочери. Саша лежала на кровати, положив голову на руки и глядя куда-то в одну точку. Раскрытая книга лежала рядом. На письменном столе стояла пепельница с несколькими окурками и лежала пачка сигарет.
– Шура, не спишь? – спросил Михаил Константинович.
– Нет, – Саша даже не пошевелилась и не перевела взгляд на отца.
– Ну, доча, глянь, как папка выглядит? А то встреча у меня важная. Как думаешь, с кем?
– Не знаю, – так же безразлично ответила Саша.
– Так с Раздановым. Вот уж мы Бондаренкам рты позатыкаем! А то думали, что осчастливили нас своим заморышем! Ты, доча, не плачь, мы тебе ещё такого жениха найдем, от зависти все передохнут!
– Я не плачу.
– Вот и ладно. А то мамка решила, что ты плачешь. Ты покушала бы, Шура, а то совсем исхудаешь.
– Ничего со мной не случится.
– Может, ты хочешь чего? Икры там?
– Ничего я не хочу.
– Вот в воскресенье возьму вас с мамкой, поедем, что-нибудь тебе купим из тряпок новенькое.
– Зачем? Я всё равно нигде не бываю.
– Ну, мало ли? А настроение появится? С мамкой к кому в гости съездите.
– Не хочу я ничего.
– Что, так уж и ничего?
– Папа, ты едешь к Разданову, узнай в фирме, если получится, где похоронили Олега.
– Опять двадцать пять! – Михаил Константинович рассердился. – Да сказала же его сестра, чтобы не появлялись!
– Не сидит же она круглосуточно на кладбище.
– Ни к чему тебе это!
– И где моего ребенка похоронили, мне тоже ни к чему! – у Саши на ресницах задрожали слезы.
– Забудь про это! Славка его хоронил, чтобы мы в милицию заявление не писали! Где, я не спрашивал, и спрашивать не буду! Не разговариваю я с этими недоносками! И хватит реветь! Встань, умойся и иди поешь! Надоели мне твои психи! Сначала дотаскалась с каким-то оборванцем, а теперь ещё и цирк мне устраивает! И курить брось! Кому ты нужна такая будешь?! Дура! – Михаил Константинович вышел, хлопнув дверью.
– Что она, Миша? – робко спросила Антонина Владимировна.
– Да такая же дура твоя дочечка, как и ты! Только ты меня ловко в своё время поймала! Ладно, пошел я, некогда мне вам сопли вытирать! Эдька позвонит, скажи пусть вечером приедет. Может и Нонку свою захватить.
В вестибюле офиса фирмы «Новый день» к Михаилу Константиновичу подошел мужчина одетый в строгий костюм с бейджиком на левом лацкане пиджака. Надпись на бейджике гласила «Кравцов Валерий Дмитриевич, служба охраны».
– Чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался мужчина.
– Как мне к Мазанаеву в кабинет попасть? – Михаил Константинович слегка оробел.
– Вам назначено?
– Да. Он сегодня звонил. На три договорились.
– Будьте любезны, представьтесь.
– Михаил Константинович Шарф-Эгердт.
Мужчина заглянул в свой блокнот, кивнул и обратился к подошедшему второму такому же официальному молодцу:
– Игорь, проводи господина Шарф-Эгердта к Назиру Курбановичу.
Михаил Константинович пошел следом за Игорем. О фирме «Новый день» ходили разные слухи, но такого сочетания строгости и роскоши одновременно, Михаила Константинович никак не ожидал. У двери с табличкой «Мазанаев Назир Курбанович» охранник остановился и, вежливо постучав, открыл дверь.
– К вам господин Шарф-Эгердт, – бесстрастным голосом произнес он. – Запись на пятнадцать.
– Пригласи, – послышался голос Назира. – Ты можешь быть свободен.
– Проходите, пожалуйста, – Игорь пропустил Михаила Константиновича в кабинет.
– Ну, здравствуй, Назир, поближе! – Михаил Константинович широко заулыбался, как только за охранником закрылась дверь.
– Здравствуй, – кивнул Назир и посмотрел на часы. – Сколько у нас? Без двух минут. Сейчас спрошу, свободен он или ещё нет.
Он нажал несколько кнопок на телефоне. Через секунду холодный мужской голос спросил:
– Назир, что тебе?
– Босс, приехал Шарф-Эгердт. Я сегодня утром говорил вам. Вы назначили на три.
– Можете зайти, я свободен.
– Идем, – Назир поднялся со своего места.
Слегка робея, Михаил Константинович шел за ним. Голос, который он услышал по селекторной связи, был холодным и бесстрастным, как лезвие бритвы. Теперь он пытался представить себе хозяина голоса. В приемной сидела секретарша с внешностью фотомодели одетая в черный костюм и белую шелковую блузку не меньше, чем от Кордена.
– Нел? – спросил Назир, кивнув на дверь кабинета.
– Босс ожидает вас, – прошелестела секретарша, окинув Михаила Константиновича совершенно безразличным взглядом, будто это был пакет с документами.
Назир открыл перед Михаилом Константиновичем дверь кабинета и пропустил его вперед. Они оказались в кабинете с изысканной черной офисной мебелью, прекрасно контрастировавшей со стенами, облицованными светлым деревом, и светло-серым ковровым покрытием пола. За приставным столом для заседаний вполоборота к вошедшим сидел широкоплечий круглолицый мужчина. Сам же хозяин кабинета сидел за письменным столом и воодушевлено орудовал пилочкой, полировал ногти на правой руке. Сзади него, как изваяния, стояли два телохранителя. Михаилу Константиновичу показалось, что телохранители, как две капли воды, похожи друг на друга и на Игоря, сопровождавшего его к кабинету Назира. Кроме того, и мужчина, сидящий у стола для заседаний, и сам хозяин кабинета показались ему неуловимо знакомыми. «Нервы сдают», – решил про себя Михаил Константинович.
– Босс, вот господин Шарф-Эгердт, – представил Назир Михаила Константиновича.
– Проходите, – кивнул хозяин кабинета, не взглянув на них.
– Позвольте представиться, Шарф-Эгердт Михаил, друзья называют просто Мишей, – Михаил Константинович, подойдя вслед за Назиром к столу, протянул руку.
– Разданов Олег Леонидович, – хозяин кабинета счел достаточным перестать подпиливать ногти и посмотреть на своего гостя. – Присаживайтесь.
Чувствовалось, что он не только не собирается отвечать на рукопожатие, а и от занятия своего отрываться не хочет. Михаил Константинович совсем растерялся. Он сел на отодвинутый для него Назиром стул и растеряно смотрел на Разданова. Перед ним сидел мужчина, на вид, лет тридцати пяти, в умопомрачительном деловом костюме, светло-голубой рубашке и сером галстуке с теневым рисунком, на безымянном пальце левой руки у него был перстень очень тонкой работы с гематитовой вставкой. У мужчины были русые волосы, резкие черты лица, большие глубоко посаженые зеленые глаза, горбинка на носу и маленький, чуть заметный, шрам на нижней губе. Взгляд у него был холодный и не то презрительный, не то насмешливый.
– Мой помощник, – кивнул Разданов в сторону круглолицего, – Геннадий Викторович Ткачев.
– Михаил Шарф-Эгердт, – повторил Михаил Константинович, уже не пытаясь протянуть руку, поняв по взгляду Ткачева, каким будет результат.
– Вас Шарфиком никогда не дразнили? – на губах Разданова появилась ледяная улыбка.
– Н-нет… – Михаил Константинович попробовал взять себя в руки. – Фамилия немецкая. Мой дед был обедневшим дворянином, потом революция…
– Угу, – кивнул Разданов и снова начал ногти подпиливать. – Вы местный?
– Нет. Я из Херсона.
– Что у вас там? Помидоры? Из самого Херсона или пригорода? – он внимательно начал рассматривать подпиленные ногти, будто пытаясь найти хоть какой-то изъян.
– Какая разница, Олег? – Михаил Константинович хотел, во что бы то ни стало, разрядить обстановку.
– Олег Леонидович, – поправил его Разданов, быстро взглянув на него. – Ладно, к делу. Мы теряем время. Вы знаете, господин Шарф-Эгердт, что фирма «Новый день» – серьезная фирма, и работаем мы только с солидными состоятельными клиентами, способными дать гарантии? У нас не благотворительный фонд и мы не имеем дел с нищими.
– Да, я знаю, что фирма солидная. А с нищими я и сам дел не вожу, и дочь свою приучаю общаться с людьми нашего круга, – Михаил Константинович подчеркнул «нашего круга».
– У вас есть дочь? – Разданов снова перестал заниматься своими ногтями и, слегка сощурившись, посмотрел на него.
– Да. Двадцать пятый год, зовут Александра, Аля. Занимается международной экономикой.
– Впрочем, я больше мальчиков люблю, – Разданова сдержано улыбнулся.
– У вас сын?
– Вы не поняли, – его улыбка стала насмешливо-снисходительной. – Я мальчиков люблю. Молодых мальчиков, лет двадцати, пассивных. Детей у меня, слава Богу, нет. От них столько шума и с ними столько мороки! Впрочем, как и от женщин. Ну да ладно, это не сейчас. Сейчас к делу. Назир говорил, у вас есть какие-то предложения.
– Да…
– Я вас внимательно слушаю, – он снова начал подпиливать ногти.
Стараясь говорить уверенно, Михаил Константинович начал излагать свои предложения, как предупредил его Назир, называя цифры, на которые следовало бы опираться. Разданов слушал, не глядя на него. Иногда он кивал или переставал подпиливать ногти и нажимал несколько клавиш на клавиатуре включенного компьютера, после чего возвращался к прежнему занятию. Ткачев и Назир молчали. Назир вообще отошел к окну и смотрел на улицу. У Ткачева весь вид выражал легкую досаду, будто его оторвали от важных дел ради каких-то незначительных мелочей. Телохаринтели так же и продолжали стоять, как изваяния. Михаилу Константиновичу начало казаться, что на самом деле они не живые. Обстановка давила.
– Вот, кажется, и всё, – наконец закончил он.
– Кажется или всё? – Разданов снова быстро посмотрел на него.
– Всё, – Михаил Константинович почувствовал, как на лбу выступают бисеринки пота.
– Прекрасно! Назир сказал об условиях договора? – Разданов отложил пилочку и дунул на ногти.
– Не совсем. Сказал, что условия очень жесткие.
– Назир, мальчик мой, ты меня неприятно удивляешь. Ты же прекрасно знаешь, как мы работаем с клиентами, – покачал головой Разданов.
– Я исправлюсь, босс, – повернувшись, с раскаяньем произнес Назир. – Я понадеялся на то, что это мой знакомый.
– Это ничего не меняет. Ты готов поручиться за него на все суммы?
– Нет.
– Тогда я объясню, в чем состоит жесткость условий, – Разданов теперь в упор смотрел на Михаила Константиновича. Взгляд у него был очень тяжелый. – Мы составляем договор и составляем обязательно. По черному мы не работаем. Так вот, мы составляем официальный договор, в котором оговариваются особые условия, а именно неустойки. В случае провала сделки нам выплачивается неустойка в размере суммы вложения в сделку, предполагаемой суммы прибылей и к этому двадцать процентов страховых. Вот эта сумма, нижний ряд цифр.
Разданов повернул экран монитора. От увиденного у Михаила Константиновича перехватило дыхание. Такой суммы он не ожидал – это была приблизительная стоимость его предприятия, квартиры, машины, дачи. У него пересохло во рту.
– Да… но это же всё… – запинаясь, произнес он.
– Милейший, три минуты назад вы меня уверяли в том, что гарантируете прибыль и мне, и себе, а теперь на вас лица нет. Вы что, кидануть меня решили? Так принцип кидани ближнего своего со мной не играет, – Разданов сощурился. Лицо приобрело жесткое выражение. – Я же предупредил, что рад сотрудничеству, но только не с нищим. Что происходит?
– Но…
– Назир, кого ты ко мне привел? – с насмешкой спросил Разданов, повернувшись к Назиру. – Ты, мальчик, в благотворительную организацию вступил? Фонд помощи малоимущим?
– Я согласен! – Михаил Константинович постарался сказать это уверенно, но получилось чуть ли не моляще.
– Ладно. Тогда сейчас составляем договор. Это займет пятнадцать минут, – кивнул Разданов. – Назир, будь любезен, сходи к экономистам, пусть всё подготовят. Вы правильно все цифры назвали? Уточнения будут? Я имею в виду не червонец.
– Правильно.
– Иди, Назир. Скажешь, пусть от меня перетащат. Мы подождем. А, когда поставим подписи под документами, решим, как нам отметить это событие. Вы не против, ребята? Не каждый день выгодные сделки заключаются.
– С дорогой душой, – Ткачев улыбнулся.
– Жаль, что Максима сегодня не будет.
Назир вернулся через четверть часа с договором. За эти четверть часа Разданов и Ткачев не проронили ни слова. Разданов снова воодушевлено занимался своими ногтями, а Ткачев рисовал слоников, взяв лист бумаги и достав из кармана пиджака ручку. Можно было подумать, что о присутствии Михаила Константиновича все забыли. При появлении Назира Разданов несколько оживился. Он взял договор, пробежал глазами текст, видимо, остался доволен, и поставил свою подпись. Михаил Константинович подписал договор, не читая.
– Лихо подписываете, господин Шарф-Эгердт, не глядя! – улыбнулся Разданов. – Так и приговор себе подписать недолго. Что ж, забирайте свой экземпляр, и с завтрашнего дня мы с вами партнеры. Теперь я предлагаю поехать и отметить.
– Куда поедем? – Ткачев оторвался от рисования слоников.
– В «Фудзи». Вы любите японскую кухню, господин Шарф-Эгердт? – поинтересовался Разданов.
– Вообще-то да. Своеобразно, – кивнул Михаил Константинович. На самом деле, он имел о японской кухне приблизительно такое же представление, как эскимос о правилах выращивания бананов в Тринидаде.
– Чудесно. Тогда мы можем ехать прямо сейчас. Назир, Гена, готовы?
– Да, только одеться нужно, – ответил Назир. – Миша у меня в кабинете куртку оставил.
– Встречаемся у входа, – Разданов поднялся из-за стола, давая понять, что остальным стоит сделать то же.
Михаил Константинович поехал в своей машине, а Разданов, Назир и Ткачев в машине, ждавшей их у двери офиса.
Сначала в салоне висела гнетущая тишина. Олег курил и смотрел в окно, Гена куда-то перед собой. Назиру тоже ничего не оставалось делать, как рассматривать полупросевшие серые сугробы у края дороги. Первым заговорил Гена:
– Ну, что, доволен? Потешился?
– Почти, – Олег выпустил дым колечками. – Сейчас мы ещё в ресторане поразвлекаемся.
– Цирк ты, конечно, красивый устроил! – Назир повернулся к Олегу и Гене.
– Там друг наш не потерялся? – поинтересовался Олег.
– Нет. Перед машиной с телохранителями едет.
– Назир, ты на меня не обиделся?
– Не обиделся, не волнуйся. Ты Валере сказал, чтобы кассету убрал?
– Конечно. Что заказывать будем?
– Мужики, а давайте прикольнемся, змею закажем, – предложил Гена.
– Без проблем! – рассмеялся Олег. – Посмотрим, что это чудо делать будет.
Михаил Константинович старался не оторваться от машины со своими новыми и такими важными для него партнерами. Машина с телохранителями ехала сзади. Что будет делать в японском ресторане, он представлял себе с трудом. Оставалось понадеяться, что сырую рыбу его новые знакомые заказывать не станут. Впрочем, такая мелочь, как сырая рыба, его интересовала теперь мало. Его просто распирало от гордости. Теперь было, каким знакомством прихвастнуть перед друзьями. Никто ведь не видел, как на самом деле принял его Разданов. «А, может, у таких богатеньких принято так с людьми говорить? Ему заискивать не перед кем», – предположил про себя Михаил Константинович.
Возле ресторана машины остановились. Разданов, Назир и Ткачев не вышли до тех пор, пока не вышли телохранители. Михаил Константинович пришел, чуть ли, не в шоковое состояние, от того, что сидеть пришлось не на привычных стульях, а на подушках, почти на полу. Стол перед ними был ужасно низким. Подошедший официант-японец в кимоно, склонился в уважительном поклоне и на чистейшем русском языке поинтересовался, что бы желали заказать гости.