Надеждина Ирина Николаевна. Полюбить таким...

   – Пап, я домой хочу, – сказал Олег.
   – Потерпи ещё немного. Несколько дней.
   – Сколько?
   – Хотя бы неделю.
   – Неделю… – он тяжело вздохнул.
   – Олег, ты мне не нравишься, – отец грустно посмотрел на него.
   – Я сам себе не нравлюсь. Придумай что-нибудь, и заберите меня домой, – попросил Олег.
   – Но…
   – Я обещаю, что целыми днями буду лежать, как примерный и читать книжки или смотреть телевизор.
   – Олежка, не капризничай, – попробовала меня урезонить Оксана.
   – Я не могу здесь оставаться. Я не могу здесь спать, не хочу есть…
   – Хорошо. Завтра я переговорю с твоим врачом, – сдался отец.
   Пожалуй, Олег говорил слишком много. Челюсть снова болела просто невыносимо. Домой он действительно хотел. На следующий день отец забрал его и теперь привозил раз в несколько дней только на консультации. Тогда Олег впервые подумал о том, что, в сущности, всегда получал то, чего хотел и ни в чем не знал отказа. Тогда впервые он задумался над тем, что не всегда так будет, не может быть. Когда-то наступит день, и он не будет баловнем судьбы и своих близких. Когда-то и он получит отказ.
   Об Артёме никто ничего не говорил, он не появлялся, не звонил. Олег сильно не расстраивался и разлукой с кузеном огорчен не был. Но он всё-таки не выдержал, и спросил у отца, когда они сидели как-то вечером во дворе и курили:
   – Па, а где мой любимый кузен?
   – Я попросил его больше не приходить.
   – Почему?
   – То, что он сделал, было подлостью вдвойне. Я не пытаюсь оправдать тебя и Оксану. Особенно тебя. И ещё себя. Я тоже виноват, возможно, даже больше, чем ты и она. Но за такие чудеса, которые творил Артём, нужно наказывать.
   – Ты всегда говорил, что обязан о нем позаботиться хотя бы потому, что обещал тете.
   – Он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. И потом, в нашу семью, кроме неприятностей, он ничего не принес.
   – А меня и Оксанку ты и мама простили? – Олег исподлобья посмотрел на отца.
   – Простили. Никто на вас и не сердился. Просто мы были ошарашены… Олег, давай о чем-нибудь другом поговорим, – он помолчал и добавил. – Кстати, ты ему здорово почку ушиб. Он мочиться с кровью начал.
   – Я ему просто пообещал когда-то. Обещания нужно выполнять.
   Так прошло ещё две недели. Челюсть Олега пришла в норму, нос тоже. Скула зажила. Он стал похож на нормального человека. Правда, на носу появилась характерная легкая горбинка, а рот он теперь открывал не настолько широко, как раньше, но всё это было не смертельно. Посторонний человек, не посвященный во все его приключения, ничего бы и не заподозрил.

Глава 14

   Олег и Оксана возвращались к тем отношениям, которые у них были когда-то. Это было совсем нелегко. Прошлое напоминало о себе. Как они ни пытались загнать его вглубь, оно рвалось и рвалось на поверхность. Как можно больше времени они стремились проводить в компании друзей. Они уже не могли дождаться осени, чтобы вернуться каждый в свой институт и как можно больше времени проводить вне дома.
   Олег снова стал встречаться с Мариной. Она ничего не подозревала об истинных причинах его «вновь вспыхнувших чувств». На самом деле это была элементарная попытка заглушить настоящие чувства. Олег постоянно невольно начинал сравнивать Оксану и Марину. Сравнивать во всем. В результате этих сравнений, Марина поначалу стала тусклой и неинтересной, а потом и вовсе надоела ему, как зубная боль. Олег понимал, что такое отношение к ней длиться вечно не может, и что он не имею права морочить ей голову, но сказать просто так: «ты не волнуешь меня», не мог. Марина была не виновата в том, что он запутался сам в себе, и никак не мог разобраться. Бедная девочка наивно верила в его расплывчатые фразы о том, что он скучает без неё, и их временное охлаждение было чистой случайностью. Какова же была радость Олега, когда он узнал, что за Мариной начал приударять их общий приятель. Она поначалу не особенно была этим довольна и старалась избегать компании Алексея. Олег же, наоборот, воспылал такими дружескими чувствами к нему, что это невозможно было не принять за чистую монету. На самом деле Леша был отличным парнем, и Олег очень дорожил его обществом, но в то время Леша нужен был ему в качестве приманки для Марины. Дошло до того, что Олег «не мог» провести вечера, без его присутствия и присутствия Марины. Несколько раз, сославшись на сильную головную боль (благо, теперь был хороший повод), при выходе из кино, Олег просил Лешу проводить Марину домой. Перед ней он извинялся с такой искренней скорбью на лице, что его невозможно было заподозрить в подвохе. Его старания не остались тщетными. Уже в сентябре общие приятели стали бросать прозрачные намеки на то, что Алексей и Марина встречаются. Олег делал вид, что ничего не видит и ничего не слышит. Приступы «головной боли» у него несколько участились. Марину это не особенно радовало. Кончилось всё тем, что однажды она сказала Олегу, что хочет серьезно поговорить с ним. Он согласился. Марина начала издалека, а закончила тем, что не стоит больше встречаться. Олег с неподдельным отчаяньем на лице спросил о причине и услышал то, что хотел слышать больше месяца – ей нравился Леша и ещё её смущали головные боли Олега. Ей хотелось иметь здорового спутника жизни. Пришлось со вздохом сказать монументальную фразу о том, что насильно мил не будешь, Олег это понимаю, поэтому не станет им мешать. После он пожелал Марине всех благ и выразил надежду на то, что они останемся добрыми друзьями и она (конечно же, как и он) не забудет, как им было хорошо вместе. Марина была растроганна чуть не до слез, а Олег еле сдерживался, чтобы не попрыгать от радости на одной ножке (или что там ещё? на голове постоять?). Следующее объяснение было с Алексеем. Инициатива была его. Он попытался, как лучший друг Олега, растолковать, что жить без Марины не может, и ничего плохого не хотел, но так вышло. Олег поклялся, что зла на друга не держу, ведь так вышло и никто в этом не виноват. Мы пожали друг другу руки. Олег действительно на него не то, что в обиде не был, а был ему безмерно благодарен. Себя он чувствовал при этом, как последняя сволочь. Если бы Олегу когда-нибудь кто-нибудь проведал, что в отношении него разыграли подобный спектакль, не сладко пришлось бы артисту. А ещё Олегу стало жаль Лешу. Перефразируя модный некогда душещипательный шлягер о ромашках и лютиках, хотелось задать вопрос: «И что ж вы, девочки, здоровых любите?» и, не дожидаясь ответа, задать следующий, насчет здоровья этих самых девочек. В душе Олег пожелал Лешеньке быть здоровым, как быку, опасаясь, что в противном случае его может ожидать та же участь, что и предшественника.
   С исчезновением Марины головные боли у Олега прошли бесследно. Он не сильно впадал в уныние и начал менять подружек, как… нет, это ещё тоже не была частота смены перчаток. Но менял он их довольно часто. Главным, было то, что всегда начинались связи легко и так же легко, по обоюдному согласию, заканчивались. Все были довольны. О чем-то серьезном Олег тогда не думал. Просто не хотел думать.
   Хотя… хотя была женщина, которая наталкивала Олега на кое-какие соображения. Правда, соображения эти были больше происками отпетого бабника, чем добропорядочного джентльмена. Её тоже звали Мариной. Мариной Викторовной. Она работала преподавателем на той кафедре, где Олег в перспективе должен был остаться. Ей было двадцать восемь лет, то есть, всего на четыре года больше, чем ему. У неё была очень идущая ей короткая, почти мальчишеская, стрижка, и она носила очки в тонкой изящной оправе. Фигура у неё была такая, что мысли о науке в голову лезли в последнюю очередь. Разве что, об анатомии. Но, Марина Викторовна была неприступна и холодна, как заснеженная вершина в горах. Несколько раз Олег и подобные ему любители приключений пробовали делать робкие поползновения в её сторону. Эти поползновения безжалостно пресекались ледяным взглядом поверх слегка приспущенных очков, и лазутчикам ничего не оставалось, как убраться на исходные позиции и зализывать там раны. Тем не менее, из всех, Олег был самым удачливым и однажды удостоился несколько заинтересованного взгляда и разрешения вечером проводить её домой. Возле дома Марина подчеркнуто вежливо, называя его Олегом Леонидовичем, распрощалась. На этом всё закончилось. Закончилось? Нет, пожалуй, началось.
   Оксана тоже старалась на кого-нибудь отвлечься. Но она была не таким испорченным ребенком, как брат, и уходила по вечерам всего пару раз в неделю, а потом приходила домой в девять, редко в половине десятого. Всех её приятелей Олег и родители знали наперечет. Олег видел, что она с ними ужасно скучает, и все встречи сводятся не больше, чем к прогулке или посещению какого-нибудь увеселительного заведения, вроде кинотеатра.
   С середины января Оксане по вечерам стал звонить какой-то обладатель бархатного баритона. Баритон был ужасно вежливый. Оксана могла с ним ворковать чуть ли не по полчаса. А ещё она стала исчезать почти каждый вечер. Она возвращалась домой около десяти. Обладатель баритона привозил её на машине, и она на прощанье там целовались. Олег в этом был уверен. Был уверен потому, что сам был грешен на такие прощания. Обычно, если он сталкивался с Оксаной сразу после её телефонных мурлыканий или возвращения со свидания с её загадочным обожателем, она краснела, опускала глаза и вздыхала. Олег тоже краснел и вздыхал. А ещё его мучили такие припадки ревности, что описать их тяжело. Ничего им теперь больше и не оставалось, кроме этой ревности и опущенных глаз. Ни на что больше они не имели права. Иногда Олег подолгу не мог уснуть, пытаясь представить себе, как Оксана выйдет замуж за какого-нибудь обладателя баритона. Он знал, что Оксана не спит. А ещё он знал, что она плачет. Он это чувствовал. Тогда он вставал, надевал брюки, и тихо шел к ней в комнату. Он присаживался на край кровати, Оксана прижималась лицом к его груди. Её слезы обжигали, как капельки расплавленного металла. Олег обнимал её, гладил, как маленькую, по голове, иногда позволял себе коснуться губами её волос. Оксана задыхалась от слез и шептала:
   – Прости меня…
   – Что же мы наделали… – только и мог ответить он.
   Олег терпеливо давал ей выплакаться, потом дожидался, пока она уснет, и уходил к себе. В такие ночи он не спал почти до утра. В такие ночи его не интересовала ни одна женщина в мире. В такие ночи он был самым одиноким. В такие ночи он хотел не проснуться утром, чтобы не испытывать больше этих мучений. Наверное, это была расплата за грехи…

ОХОТА.

Человек.

   Глядя на волка через оптический прицел, Олег видел его так, будто стоял в шаге от него. Палец лежал на спусковом крючке. Желтые глаза зверя, казалось, смотрят в упор. Стрелять Олег не спешил. Он надеялся, что звери успеют уйти до утра или ранним утром. Но волки не ушли, не успели. Рядом с волком прижималась к земле волчица. Справа от себя он услышал голос Кости:
   – Олег, что у тебя?
   – Пока ничего, – Олег слегка приподнял руку. – Не ори, а то пустыми уйдем!
   – А на что ты так упорно смотришь?
   – Так видно лучше. Не ори! – Олег перешел почти на шепот.
   Олег снова посмотрел на волка. Их глаза снова встретились. Зверь замер. Олег хотел дать ему возможность уйти. Волчица явно нервничала и иногда ворочалась…

Волк.

   Человек смотрел на волка в какую-то штуковину поверх ружья. Стрелять он не торопился. На какой-то момент волк решил, что человек его не видит. Так было до тех пор, пока они не столкнулись взглядами. Неожиданно волк понял, что этот человек не будет стрелять. Недалеко от этого человека стоял другой. Он окликнул того, что смотрел на волка. Тот что-то ответил, и снова стал смотреть на волка. Самка занервничала. Она начала сначала ворочаться, а потом неожиданно вскочила и побежала. Она бежала в сторону другого человека. Прогремел выстрел и самка, раненная в бок, взвыла и завертелась волчком, оставляя на снегу красные пятна. Это стрелял другой человек. Первый повернулся и прогремел ещё один выстрел. Этот человек попал самке в ухо, и она упала, затихла. Всё произошло слишком быстро. Человек снова оглянулся на волка теперь уже просто так, без ружья. Глаза их встретились. У человека были зеленые глаза. Волк видел это даже с такого расстояния. Человек будто просил уйти. Он опустил ружье и медленно пошел к мертвой самке, куда уже подбегали трое остальных…

Человек.

   Олег не ожидал, что волчица побежит. Он надеялся, что звери переждут. Волчица не переждала. Она бросилась прямо в направлении Кости. Тот вскинул ружье и выстрелил. Он ранил волчицу в бок. Та взвыла и завертелась, пачкая снег кровью. Олег повернулся и выстрелил волчице в ухо. Выстрел оказался удачным, волчица упала и дернулась в последней конвульсии. Олег обернулся и посмотрел на волка. Тот так и прижимался к земле. «Уходи, пока и тебя не убили!» – мысленно попросил его Олег, опустил ружье и пошел к мертвой волчице, к которой уже бежали остальные. Он знал, что волк не нападет на него.
   На лице Кости сияла улыбка ребенка, поймавшего бабочку. Максим и Гена рассматривали мертвую волчицу с некоторым удивлением.
   – Олег! Ты посмотри, какая крупная! – Костя чуть не прыгал от радости. – В жизни ещё волка не убивал!
   – Так ты её и не убил, а только подстрелил, – мрачно сказал Олег.
   – Ты что, не рад? – удивился Костя.
   – Я твоей эйфории вчера не разделял и бурного восторга сейчас не разделяю. Зачем ты вообще в неё стрелял?! Ты стрелять сначала научись!
   – Ну, извини, не всех же Бог, как тебя, сподобил белку в глаз стрелять! – Костя перестал улыбаться. – Мне что, нужно было стоять и ждать, когда она на меня бросится?
   – Никто бы на тебя не бросился! Была нужда волка грохнуть?!
   – В конце концов, мы не в зоопарк приехали, а на охоту! – Костя покраснел. – Тоже мне любитель животных выискался! Да тебя трусит, что не ты первый в неё выстрелил!
   – Я на неё полчаса смотрел! – в глазах Олега вспыхнули и погасли огоньки гнева. – Была б нужда, пристрелил бы сразу, как заметил!
   – Мужики, мужики! – Максим приподнял руку. – Только давайте не будем портить друг другу настроение и выяснять отношения. Что на вас нашло? Уймитесь! А то сейчас драться кинетесь.
   – С удовольствием бы кинулся, – Олег присел над мертвой волчицей и, как человеку, закрыл ей начавшие тускнеть глаза.
   – Олег, что случилось? – удивился Гена.
   – Ничего! – Олег поднялся и пошел в сторону домика…

Волк.

   Люди ушли, утащив с собой труп самки. Над лесом начали спускаться сумерки, а потом и совсем стемнело. Небо стало черным, на нем высыпали колючки звезд, и выплыла огромная луна. Ветер усилился. Волк, наконец, выбрался из своего укрытия и подошел к месту, где убили самку. Снег был залит её кровью. Волк обнюхал снег, ещё пахнувший людьми и самкой, поднял голову и протяжно завыл. Он выл от потери и от одиночества…

Человек.

   Олег был настолько мрачным, что и у остальных пропало настроение. Только Костя ещё пытался веселиться. В конце концов, он не выдержал и спросил у Олега:
   – Что ты панихиду по этой зверюге устраиваешь?
   – Костя, я не стану рассказывать тебе, как в своё время волк меня не съел. Наверное, если бы не волки, я тогда так и остался бы лежать, непонятно где. Я просто хочу у тебя спросить, ты знаешь разницу между человеком и волком? – Олег, слегка сощурившись, смотрел на Костю.
   – Только давай не будем разводить здесь философию и распатякивать о высоких материях! – поморщился Костя. – Я, как некоторые, настолько хорошо в природе не разбираюсь, и охоты разбираться у меня не возникает. Я предпочитаю видеть дичь жареной на столе, а не любоваться ею на охоте.
   – Я тоже люблю жареную дичь. А вот разницу между человеком и волком я тебе всё-таки объясню. Волк убивает только когда хочет есть и только то, что может съесть или если защищается. Человек убивает для удовольствия и часто то, что ни в пищу, ни на одежду не пойдет. Улавливаешь?
   – Улавливаю, – Костя нахмурился. – Только ты, дорогой, меня жить не учи! Меня волки не спасали. Я его, конечно, есть не собираюсь, а вот шкурку положу у себя на дачке. Кстати, душещипательную историю о твоем спасении я как-то слышал. Я всё тебя хотел спросить, может глюк это был? Ты ведь и башкой тогда стукнулся, и воспаление легких у тебя было с высокой температурой. Может, пригрезилось что?
   – Ты высказался? – Олег криво улыбнулся.
   – Высказался.
   – Тогда, дорогой, мы побудем здесь ещё недельку.
   – Да хоть две! А с чего такая щедрость? – Костя взял кружку и налил себе водки. – Ты же твердил, что у тебя дела.
   – Ничего, подождут дела. Вы согласны? – Олег повернулся и быстро взглянул на Гену и Максима.
   – Согласны, если ты считаешь, что Назир справиться, – кивнул Гена.
   – Нужно только Оксане позвонить, предупредить, – кивнул Максим.
   – Вот и славненько. Назир справится. Оксане перезвоним. Отдохнем, Костик! – Олег взял свою кружку и выпил содержимое крупными глотками.
   – Так чего это ты расщедрился? – переспросил Костя уже не так уверенно.
   Снаружи раздался душераздирающий волчий вой. Вой был протяжный и тяжелый. Он леденил душу, и от него невольно ползли мурашки по телу. Все, кроме Олега, вздрогнули. Костя побледнел, и по его лицу пробежала нервная судорога.
   – Что это? – спросил он, скорее для того, чтобы что-нибудь спросить.
   – Волк, – спокойно ответил Олег.
   – А… чего это он?
   – Мы волчицу убили. Ты, Костик, выпей, попустит, – посоветовал Олег и мрачно улыбнулся. – Мы за своими бабами тоже воем, только не все в голос.
   – Ты, что, издеваешься? – Костя посмотрел на Олега и в глазах его застыл страх.
   – Где уж мне? Я же говорил, что волков было двое.
   – Ты мог ошибиться.
   – Я на них полчаса смотрел. Волк остался.
   – И что теперь?
   – Ничего. Отдыхай. Наливай лучше, выпьем! Водочки у нас хватит…

Волк.

   Волк вышел к жилью. Луна всё так же освещала лес мертвенно-белым светом. Окна в жилье обмерзли и были светло-желтыми, как большие, но не круглые глаза чудовища. Иногда на этих светло-желтых пятнах, как зрачки в глазу, появлялись темные тени людей. Волк прилег в ближайшем кустарнике и смотрел на жильё. Там были его враги. В жилье открылась дверь, как пасть, и из неё вышел человек. Он присел на крыльце. Он что-то держал во рту, что становилось время от времени ярко-красным, и выпускал пар со странным запахом. Волк продвинулся немного вперед и рассмотрел, что это тот человек, который смотрел на него и который потом добил самку. Человек повернулся и увидел волка. Снова, как днем, они смотрели друг на друга. Волк вышел из кустарника и остановился напротив человека. Этот человек не был врагом, хотя и был опаснее собаки. Человек сидел не двигаясь, и смотрел на волка. Так прошло некоторое время. Он открыл рот и что-то сказал. Волк не понимал его речи, но чувствовал, что человек обращается к нему. Человек просил прощения и просил уйти. Когда он замолчал, волк повернулся и побрел в лес, к логову, где уже не было самки. Ещё несколько раз за ночь волк выходил из логова, возвращался к месту, где убили самку, и к жилью. Ещё несколько раз за ночь над лесом раздавался его вой…

Человек.

   Олег поднялся и пошел к двери. Костя испуганно следил за ним. Олег накинул куртку и взялся за засов.
   – Ты куда? – Костя привстал со своего места.
   – Покурить, – Олег спокойно улыбнулся. – Душно здесь.
   Он вышел и присел на ступеньки крыльца. Лунный свет был ярким, как свет ртутной лампы. Снег вспыхивал редкими блестками в этом свете. Холодный ветер резанул по лицу, как лезвие. Олег затянулся и выпустил дым через ноздри. На душе было тяжело. Он посмотрел на луну и ему захотелось завыть, как волку. Выть, как волк, он не умел. В ближайшем от домика кустарнике хрустнула ветка. Олег повернулся и увидел волка. Волк вышел из кустарника и остановился напротив него, всего в нескольких шагах. Это был тот самый волк. Страха Олег не испытывал. Он знал, что волк не нападет. Не нападет на него. Зверь слегка оскалился, но не зарычал. Оскалился, скорее просто для порядка.
   – Убили мы твою девочку, серый, ты уж прости, – Олег сам не знал, почему заговорил с волком. Он был уверен, что волк его понимает. – Так вышло. А ты уходи. Я тебя не трону, ты меня не тронешь, но есть остальные. Лучше уходи.

ОЛЕГ. ПАМЯТЬ.

   Волк перестал скалиться, повернулся и медленно ушел в лес. Олегу стало не по себе. Он бросил окурок и глубоко вдохнул ледяного воздуха. Воспоминания давили, как гранитная плита.

Глава 15

   Олег блестяще защитился и решил остаться в институте на кафедре. Работа ему нравилась. Заведующий кафедрой был милейший человек: немного чудаковатый, но очень порядочный и добродушный. Никого из своих подчиненных он никогда не ругал, а только мог немножко поворчать себе под нос о том, что «молодежь нынче несерьезная». Ещё на кафедре работала Марина. Да, та самая Марина Викторовна, которой все так домогались и от которой в ответ получали только строгие взгляды поверх очков. К своим коллегам она относилась немного более благосклонно, чем к студентам, но, тем не менее, относилась к ним с подчеркнутым равнодушием – никаких мужчин, только коллеги по работе. Она могла одарить кого-нибудь вежливой холодной улыбкой, ко всем обращалась исключительно по имени-отчеству, только на «вы». Тогда Олег ничем не выделялся. Разве что ему оказывалась милость в виде разрешения подвезти себя домой, когда он брал у отца машину. Милость эта оказывалась только из тех соображений, что жили Олег и Марина не очень далеко друг от друга, и им было по пути. Едва ли за полчаса она говорила Олегу пять слов. Два из них были обязательными – «спасибо» и «до свидания». Олег её не домогался. Хотя мысли о ней, как о женщине, его время от времени навещали. Но кроме неё было ещё много женщин. И далеко не все были так холодны и неприступны.
   Об Артёме Раздановы так ничего и не знали. Он не звонил, не приходил. Олег и Оксана – не сильно расстраивались по этому поводу. Родители, кажется тоже. Семья снова стала такой же, как была когда-то давно: мир, покой, согласие и полное взаимопонимание. Оксана уже не так часто плакала по ночам. Она исчезала по вечерам с загадочным обладателем баритона. Единственное, во что она посвятила родителей и Олега, было его имя. Его звали Максим. Оксана по телефону называла его Максом. Новый год Оксана встречала с ним. Олег уже не ревновал её так сильно. Конечно, где-то глубоко оставалась ревность, но ему тоже удавалось справляться с собой. Родители время от времени просили Оксану представить своего поклонника. Она старательно отнекивалась.
   Как-то раз вечером Олег и Оксана вдвоем сидели на кухне и пили кофе. Олег закурил и старательно отобрал сигарету у Оксаны.
   – Олег, не пытайся быть таким правильным и деловым, – почти обиженно сказала Оксана.
   – На сегодня хватит, – назидательно ответил он.
   – За собой посмотри, воспитатель! – Оксана отобрала сигарету у брата, затянулась и вернула назад. – Зануда!
   – Я вот Максу твоему настучу, – пообещал он. – Он при делах, что ты куришь?
   – Конечно. В отличие от некоторых, он не занимается глупостями! – Оксана показала Олегу язык.
   – А чем он занимается? – он исподлобья посмотрел на Оксану.
   – Делами, – она вздохнула. – Ты уже, как родители: «кто, что?».
   – Имею я право поинтересоваться, с кем это моя сестренка встречается? – Олег поднял брови. – В конце концов, я могу поступить гораздо проще – подойти, когда вы будете, как коты облизываться в машине, и открыть дверь.
   – Вот этого не стоит делать.
   – Что, я имею шанс нажить ещё один перелом носа или челюсти?
   – Нет. Просто не стоит этого делать. Меня уже родители замучили просьбами пригласить Макса в гости.
   – Вот и пригласила бы, – Олег опустил глаза.
   – Ты думаешь? – в голосе Оксаны прозвучало сомнение.
   – Думаю. Почему ты так старательно его прячешь? Что в нем не так?
   – Почему ты решил, что что-то не так? Всё так. Просто я думала… – она осеклась. – Как ты это воспримешь?
   – Нормально. Ты что, собираешься всю жизнь так провести?
   – Нет. А ты?
   – Оксана, – Олег внимательно посмотрел ей в глаза, – ты же сама знаешь, что я никогда ничего не смогу забыть. Но мы должны хотя бы сделать вид, что забыли.
   – Да, конечно, – Оксана тяжело вздохнула. – Ты прав.
   – Вот и ладненько. Доставь родителям удовольствие – пригласи Макса в гости.
   – Ладно. А вдруг он тебе не понравится?
   – При чем здесь я? Мне что ли с ним целоваться? Главное, чтобы он тебе нравился. Он тебе нравится?
   – Да, – чуть слышно ответила она.
   – Вот и отлично. Значит, пригласи его в гости, и чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Родители будут спокойны. Я тоже не буду переживать, с кем ты пропадаешь
   Олег говорил это со спокойной улыбкой. На самом деле, хоть это и было верхом эгоизма, он хотел, чтобы Оксана терпеть не могла Макса, чтобы Макс никому не понравился, чтобы Макс оказался маленьким, толстым, лысым, конопатым и, желательно, импотентом. Спокойная улыбка Олегу давалась так же легко, как и попытка спокойно посидеть на раскаленной сковородке. Конечно, на сковородке он сидеть не пробовал, а вот улыбаться приходилось. Это нужно было не ему – это нужно было Оксане.