Найлз Дуглас. Темный источник

   — Ну, вот и сделай что-нибудь! — сказал лорд Понтсвейн. — Возьми отряд своих стражников и проверь сообщение рыбака — может, нам и волноваться не о чем. А я прослежу, чтобы в королевстве был порядок, пока тебя не будет.
   Это предложение с новой силой возродило все прежние сомнения и тревоги Рэндольфа относительно Понтсвейна. Он не мог доверить королевство этому честолюбивому человеку даже на несколько дней. Но и сидеть сложа руки он тоже не мог.
   — Я пошлю отряд разведчиков, — решил он наконец, — и если они принесут доказательства того, что мы в опасности, вы согласитесь на мобилизацию армии?
   Понтсвейн пожал плечами.
   — Может быть. Если, конечно, доказательства будут серьезными.
   Он безуспешно попытался скрыть свое разочарование, когда Рэндольф нашел возможность не покидать замка.
   — Хорошо. — Капитан резко повернулся к лорду Понтсвейну спиной и вышел из Большого Зала. Его страшно злило, что тому совершенно наплевать на все, что касается нужд королевства.
   Понтсвейн же посидел еще немного в большом удобном кресле, глядя в камин. Затем он встал и подошел к дубовой подставке с Короной Островов. Как и тысячу раз до этого, он стал внимательно разглядывать Корону, наслаждаясь ее красотой и изяществом, и особенно великолепными бриллиантами, которыми она была украшена.
   «Какое возмутительное безобразие, — подумал он, — что корона досталась не тому, кому надо».
   Закутанное в теплый плащ существо несколько дней оставалось около раненого Авалона. Нежные руки обмыли и забинтовали раны, накормили коня зерном, а затем у разведенного костра существо растопило снег и напоило Авалона.
   Коню очень повезло, что ему удалось найти углубление в стене пещеры, иначе страшные птицы разорвали бы его на куски, да и так он чудом успел добраться до этого убежища. Весь израненный, в крови, он с трудом забрался в узкую щель и тем самым спасся от хищных птиц.
   Но лишь забота существа в теплом меховом плаще спасла коня от смерти. Авалон немного поел и попил, и очень медленно его ужасные раны начали заживать.
   Через некоторое время он уже мог стоять. Рядом с громадным конем существо, спасшее ему жизнь, казалось совсем крошечным. Незнакомец вел себя так, словно знал, как надо обращаться с лошадьми: очень осторожно и заботливо он помогал Авалону набираться сил. Вскоре они покинули пещеру и, пройдя по голому горному склону, вошли в мертвый лес Долины.
   Они шли на восток, на границу Долины Мурлок, и Авалон радостно следовал за своим новым другом. А может быть, он догадался, куда они шли, или понял слова незнакомца, которые тот прошептал ему на ухо. Голос был мягким и нежным, словно тихая легкая музыка.
   — Идем, Авалон. Пора нам отправляться домой.
   Колл вскочил на ноги, как только почувствовал, что пол у них под ногами задрожал.
   — Пошли! Давай выберемся отсюда! — закричал он.
   Гвен устроилась поудобнее на медвежьей шкуре и, несмотря на волнение ее спутника, лицо девушки оставалось спокойным и умиротворенным.
   — Мне кажется, мы здесь в полной безопасности, — сказала она, глубоко вздохнув. — И я не сдвинусь с места!
   Колл хотел было схватить девушку за руку и потащить за собой. Черт побери ее слепую наивность! Он так хотел, чтоб она оказалась в безопасности, но ведь он и сам не знал, где она, эта безопасность. Сердце Колла глухо стучало, но ему удалось сохранить внешнее спокойствие.
   — Ладно, если тебе так хочется, оставайся здесь! Мне надо проверить, не опускаемся ли мы на дно.
   Он промчался по коридору, снова оказался в большом зале со сверкающими витражами и через громадную бронзовую дверь выскочил во двор.
   На мгновение он почувствовал облегчение: вода не заливала замок, как Колл боялся, и было непохоже, что они опускаются под воду, но, подняв голову, молодой моряк увидел, что по небу мимо громадного замка слишком быстро убегают облака.
   Колл бросился через двор и нашел лестницу, которая вела на одну из стен. Спотыкаясь и перепрыгивая через несколько ступенек зараз, он выскочил на площадку и замер от изумления: стена замка, словно нос гигантского корабля, разрезала гладь моря Муншаез, при этом к небу поднимались каскады брызг. Замок плыл по воде прямо на север!
   — Кажется, я спятил! — сказал себе молодой человек. Правда, подумав немного, он решил, что в передвижение замка по морю точно так же невозможно поверить, как и в то, что он вообще поднялся со дна моря ровно в тот момент, когда их лодка проплывала над ним. Все это казалось невероятным и нереальным!
   Он долго простоял на стене замка, вглядываясь в серые бесконечные просторы моря, как капитан на мостике мощного боевого корабля.
   Вскоре он почувствовал, что рядом кто-то есть, и, обернувшись, увидел, что к нему поднялась Гвен. Девушка взяла Колла за руку и прижалась к нему.
   — Ведь это и вправду чудо, — сказала она. — Так сказал мне огонь.
   — Что? — Колл внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять, не сошла ли она с ума. Впрочем, она выглядела более уверенной и спокойной, чем когда бы то ни было.
   — Я знаю, ты думаешь, что я свихнулась, — продолжала она, рассмеявшись, — но огонь — он разговаривал со мной, когда ты ушел. У него был женский голос. Это ее замок, она была королевой ффолков — умерла очень много лет назад. Королева Аллисинн — жена Симрика Хью.
   — Ты знала о ней?
   — Ее муж был великим героем моего народа и первым Высоким Королем.
   Сейчас Колл был готов поверить во что угодно, и сообщение Гвен о том, что она беседовала с огнем, нисколько его не удивило. Как бы со стороны, он с интересом наблюдал за тем, как совершенно спокойно обсуждает этот разговор с Гвен.
   — И что же она сказала?
   — Она отвезет нас туда, где мы должны будем выполнить важную задачу. Я не знаю, в чем она заключается, но очень важно, чтоб мы сделали все как надо. Мы очень подходим для этой миссии — потому что мои родители ффолки, а ты северянин.
   Колл снова взглянул на море — чутье подсказывало ему, что они плывут на север, точнее, на северо-запад, и он высказал предположение, основанное на его знании морского дела и географии островов Муншаез.
   — Мне кажется, она хочет доставить нас в Норландию.
   Тристан шел во главе отряда, не обращая внимания на ледяной ветер — его гнала вперед слепая ярость. В сознании у него мелькали картины, одна страшнее другой. Вот он представил себе утонувшего Кантуса, потом изуродованного до неузнаваемости Даруса, а еще крошечного Язиликлика, который, наверное, замерз где-то в бесконечном, мертвом лесу. И наконец, Авалон — громадный конь, весь израненный и в крови, встал перед мысленным взором Тристана. Он вспомнил обнаженную рыжеволосую красотку у себя в постели и потрясенное лицо Робин, стоящей в дверях.
   «Я ни на что не способен!».
   Эта мысль горела в мозгу, медленно и безжалостно испепеляя Тристана и грозя поглотить его душу.
   «Я заслужил, чтобы у меня ничего не получилось!»
   Он громко застонал от переполнявшей его сердце невыносимой боли, не замечая, что Робин идет совсем рядом. Остальные давно отстали от них, не в состоянии угнаться за Тристаном. Он поскользнулся на обледеневшем камне и, упав на бок, сильно ударился, но даже обрадовался боли — это наказание ему за все неудачи! Не оглядываясь на своих спутников, Тристан несся вперед, перепрыгивая через скользкие камни и почти не глядя под ноги. Ньют жужжа подлетел к нему, на мордочке дракончика ясно читались изумление и любопытство. Король отмахнулся от него, словно от назойливой мухи, и обиженный и озадаченный дракончик вернулся к Тэвиш, Полдо и Яаку.
   Когда они добрались до более-менее пологого места, где можно было, наконец, выбраться из русла реки, уже почти стемнело. Тристан, скользя и теряя равновесие, полез вверх по склону. Робин старалась не отставать, она очень за него беспокоилась, но не решалась вмешаться.
   Забравшись на берег реки, Тристан немедленно повернул на север, он словно забыл о существовании своих спутников. Яак задержался, чтобы помочь измученным Тэвиш и Полдо, которые отчаянно дрожали.
   Местность здесь была лишена даже деревьев, лишь неширокая тропинка вела в Долину Мурлок. Когда-то это были роскошные луга, где росли цветы и носились, озабоченно жужжа, пчелы, но теперь путники шли по голой, покрытой снегом пустыне, которая навевала мысли о смерти.
   — Тристан! Остановись! — наконец крикнула Робин, чувствуя, что ее покидают силы. Спотыкаясь, она спешила за ним, опасаясь, что, если она упадет, он не обратит на это внимания и навсегда исчезнет в мертвой Долине.
   Но Король остановился и замотал головой, будто хотел прогнать навязчивый и страшный сон. Догнав его, Робин увидела, что он плачет. На мгновение она молча прижала его к себе, надеясь, что ее присутствие поможет ему успокоиться. И тут она вспомнила о женщине в постели Тристана, и ей захотелось оттолкнуть его, напомнить о том, что он предал ее и обманул все ее надежды и ожидания.
   Но вместо этого она еще крепче обняла его, желая, чтобы он успокоился. Ей так хотелось простить его и забыть свою боль, но это было не в ее силах.
   Тристан покачал головой и, отстранившись, посмотрел на девушку. В его красных воспаленных глазах застыла мука.
   — Извини, — прошептал он. — Если бы ты только знала, как мне больно от всего случившегося!
   — Успокойся! — тихо сказала Робин, снова притягивая его к себе. — Ты нам сейчас очень нужен! Ты не должен так поступать с собой!
   Она напомнила себе об их миссии и о том, как они все нуждались в Тристане и его мече. Его участие было так же важно, как и ее собственная сила, и Робин убеждала себя, что только поэтому утешает короля. Своего короля.
   — На что я гожусь? Сплошные неудачи и смерти! Кого еще из вас я убью сегодня?
   — Ты никого не убивал. Как раз наоборот, твоя сила, твой ум и меч помогли нам остаться в живых! Ты должен быть с нами сейчас, потому что нам очень нужна твоя помощь.
   Тристан поднял голову и ему показалось, что рассеялся густой туман — он увидел, как неуверенной походкой к ним бредет Тэвиш, а следом за ней Яак. Великан нес дрожащего карлика на руках, а Ньют устроился на его широком плече.
   — Нам надо до темноты разбить лагерь, — уже спокойно сказал Тристан. — Давайте поищем место, где мы могли бы укрыться от снега и ветра.
   Посмотрев по сторонам, они не нашли ничего подходящего и отправились дальше; на этот раз Тристан двигался медленно, понимая, как трудно его спутникам идти в темноте. Он попытался обнять Робин, чувствуя, как она дрожит, но она резко отстранилась и пошла дальше одна. Было явственно слышно, как стучит зубами Полдо; мокрая одежда не сохраняла тепло, и снова ледяной ветер стал их главным врагом. Наконец Тристан увидел несколько громадных камней, между которыми почти не было снега.
   — Здесь не очень подходящее место для ночлега, но лучше нам все равно не найти, — сказал он и, бросив свой плащ на землю, велел Яаку посадить на него Полдо. Робин и Тэвиш встали рядом с карликом на колени, радуясь тому, что скалы пусть немного, но все же защищают их от ветра.
   — По крайней мере, здесь не так дует, — сказала менестрель, стараясь поднять настроение своих спутников.
   Тристан прислонился к покрытой льдом скале.
   — Этого, к сожалению, недостаточно. Без костра нам до утра не протянуть.
   Всем было ясно, что он прав, но вокруг не было ни щепочки, чтоб развести огонь. Полдо не переставая трясся, а зубы у него стучали, словно копыта сотни лошадей по мостовой.
   — Я попробую поискать что-нибудь. Оставайтесь здесь и постарайтесь хоть немного согреться. — Тристан поднялся, раздумывая, в какую сторону лучше пойти.
   — Подожди, — сказала Робин. — Эту проблему можно решить по-другому.
   Не говоря больше ни слова, она вытащила из своего мешка футляр со свитками. Когда она его открыла, крошечный рубин в самом центре золотого солнца у нее на груди засветился, но никто не обратил на это внимания. Робин взяла третий свиток и тут же закрыла футляр.
   — Власть над огнем, — прошептала Тэвиш. — А разве тебе не нужны дрова?
   — Нет.
   Робин тихо прочитала свиток, осторожно и старательно произнося слова, которые тут же пропадали с пергамента, а потом и сам свиток поглотило теплое голубое пламя.
   Тристан вскрикнул и бросился вперед, когда пламя обхватило руки Робин, но Тэвиш удержала его. Он с ужасом смотрел, как огонь окутал все тело девушки, он был по-прежнему голубым и почти не давал света. Робин медленно растворилась, огонь стал теплым, а потом по-настоящему обжигающим, горячим.
   Вскоре в небо поднялось яркое сияние — узкий столб пламени, который, словно раскаленная печь, дарил тепло и надежду.
   Друида превратилась в костер, спасший им жизнь. Мокрая одежда моментально высохла, холод отступил, все снова согрелись и сидели, тесно прижавшись друг к другу вокруг костра, который ничем не напоминал человеческое существо. Голубой огонь горел всю ночь, и хотя путники почти не спали, он согрел их и вернул им силы.
   На рассвете снова пошел снег.
   Темный Источник становился все могущественнее и мрачнее, в то время как остальные Боги отступали перед силой Баала. Бог убийств поселился в чернильно-черном водоеме и чувствовал, как все большая часть его существа отвоевывает себе это место в Затерянных Мирах. Конечно, он, по-прежнему, не терял связи со своей родной равниной Геенной — через длинную нить тьмы, протянувшуюся к его дому и видимую только тем, кто служил его воле. Эта нить пересекала множество миров, даже эфир, давая Богу уверенность в том, что он навсегда связан с миром, в котором родился.
   Теперь Баал относился к Темному Источнику не так, как в начале: это была временная тюрьма, а вовсе не ворота, позволившие ему покинуть Геенну и перенестись в этот мир. «Но, ведь, — раздумывал он, — нить тьмы можно протянуть не только до Источника, но и дальше». И тогда он, пожалуй, сможет покинуть пределы Источника. Короче говоря, он сможет свободно передвигаться по островам Муншаез, да и по всем Затерянным Мирам, наслаждаясь не только творением рук своих слуг, но и принимая непосредственное участие в их деяниях. Баал не сомневался, что это возможно. И поэтому он направил все силы на укрепление нити тьмы, чтобы получить физическое обличье и возможность существовать вне Темного Источника.
   Вскоре острова Муншаез склонятся не только перед силой его воинства, но и перед могуществом самого Бога Баала.

ОБИТАТЕЛИ ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ

   Тристан медленно пробуждался, чувствуя, как холод, идущий от камней, на которых он спал, все глубже проникает в его тело. Тяжелые тучи, как и прежде, сплошной пеленой закрывали солнце. Рассвет изменил их густую черноту на мягкие оттенки серого. Крупные мокрые хлопья медленно кружились в воздухе; падая на лицо, они быстро таяли, но на земле лежал толстый слой снега.
   Еще не до конца проснувшись, король протянул руку, чтобы почесать загривок Кантуса, полагая, что мурхаунд, как всегда, спит с ним рядом. Тут воспоминания о вчерашнем дне обрушились на него, словно ледяная вода. Отчаянная тоска охватила Тристана, когда он вспомнил, что Кантуса больше нет.
   Робин неподвижно лежала на земле, и Тристан вскрикнул, увидев, что она бледна. Казалось, она потеряла много крови, и Тристан подумал, не убило ли ее вчерашнее колдовство, которое согрело их всех.
   Тристан быстро наклонился над друидой и понял, что она дышит, но дыхание ее было тяжелым и неровным. Он обнял Робин и прижал к себе, напуганный холодом, исходящим от ее тела. Однако, постепенно ее тело начало согреваться, а дыхание стало более спокойным и ровным.
   Король услышал, как рядом кто-то зашевелился, и, повернувшись, увидел Тэвиш, которая сонно моргала, еще не до конца проснувшись. Полдо тоже уже проснулся, и даже Яак перестал храпеть. С небольшого камешка вдруг посыпался снег, и они увидели голову Ньюта. Этим утром чешуйки дракончика стали темно-голубыми, местами вспыхивая алым светом.
   — А как насчет завтрака? — спросил он.
   — Как обычно, — простонала Тэвиш, показывая на единственную сумку с продуктами, которую им удалось спасти после кораблекрушения. — Моченый хлеб, водянистый сыр и влажное сушеное мясо — все, естественно, замерзшее.
   Дракончик разочарованно покрутил носом, но, тем не менее, отряхнулся от снега и подлетел поближе, чтобы выбрать себе самый лучший кусочек.
   Робин тихонько застонала, и Тристан сильнее прижал ее к себе. Она поудобнее устроилась у него на груди, и сердце Тристана забилось быстрее. Наконец, Робин тоже проснулась.
   — Ты подойдешь со мной к краю расселины? — спросил Тристан. — Нам нужно обсудить дальнейший маршрут.
   Она кивнула и, взяв протянутую королем руку, встала на ноги. Снег, глубиной больше фута, громко скрипел у них под ногами, когда они шли до каменной гряды, защищавшей их от ветра.
   Они увидели озеро Мурлок, огромное и близкое. Оно не замерзло, и его тусклая серая поверхность, казалось, поглощала весь свет, идущий сквозь густую пелену облаков. Оно простиралось на запад и на север, до самого горизонта. Только справа, на востоке, было видно уходящую вдаль береговую линию. Падающий снег делал раскинувшуюся перед ними картину похожей на вид сквозь запотевшее окно.
   — Куда мы пойдем отсюда? — спросил Тристан.
   Робин показала на восточную береговую линию.
   — Когда мы доберемся до озера, то пойдем вдоль берега на север. Ты видишь те мертвые деревья? Это лес, который располагается немного южнее рощи Генны. Когда мы пройдем сквозь него, мы окажемся у реки — сейчас она, наверное, высохла, судя по тому, что произошло с другими реками Долины. Эта река отмечает границу рощи. Мы будем там меньше, чем через два дня.
   Они молча стояли рядом, глядя на некогда прекрасное озеро. Теперь следы осквернения не мог скрыть даже снег — белоснежное одеяло очень быстро потемнело.
   — Здесь было так красиво. Когда я впервые прибыла сюда, чтобы учиться у Генны, все эти холмы были усыпаны дикими цветами, а озеро сверкало так, что было больно глазам.
   — Может быть, когда мы покончим со злом, красота вернется.
   — Не знаю… — Робин повернулась к Тристану, в ее глазах застыла грусть. — Я все время думаю, что здесь происходит нечто очень важное, и что судьба островов Муншаез может измениться навсегда. Я сомневаюсь, что они когда-нибудь станут прежними.
   — Мы должны попытаться!
   — Да, я знаю, и мы, конечно, не сдадимся! И если мы победим, здесь не будет места злу… Но я чувствую, что Долина Мурлок уже никогда не станет прежней.
   Тристан не совсем понимал, что Робин имела в виду, но это не слишком удивило его. Он часто терялся перед сложностями ее веры.
   — Нам уже пора выходить, — предложил он, — пока проклятые птицы не нашли нас.
   — Ты прав, вчера нам очень удачно удалось ускользнуть от них.
   — Ты, наверно, хотела сказать, что благодаря тебе нам удалось ускользнуть от них. — Тристан взял Робин за плечи, и повернув к себе, посмотрел прямо в ее зеленые глаза. Она хотела было отвернуться, но потом встретила его взгляд — но Тристан не смог ничего прочитать в ее глазах.
   — Ты создала реку, которая помогла нам спастись, — продолжал он. — Ты спасла нас от верной смерти этой ночью, когда мы чуть не замерзли. Ты открыла мне смысл жизни, когда все вокруг, кажется, рушится из-за моих ошибок!
   — Ты не можешь винить себя во всем! Мы все допускали ошибки, и нам еще повезло, что у нас сохраняются шансы добраться до Источника! Но ты не должен сожалеть о цене, которую нам пришлось заплатить, — голос Робин стал тверже. — Тристан, ты настоящий лидер. Люди пойдут за тобой. Ты Высокий Король ффолков, и ты лучший воин из всех, кого мне доводилось видеть. И эта битва со злом — наша будущая битва. Возможно, что отношения между нами уже никогда не будут прежними. Я не знаю. Но сейчас самое главное для меня — добраться до Источника и освободить заключенных в камень друидов. Мне необходима твоя помощь, чтобы попасть туда.
   Слова Робин об изменении ее чувств к нему как раскаленный камень вошли Тристану в сердце, но он понимал, что в любом случае нужно попытаться решить поставленную задачу, а потом…
   — Нам пора выходить, — напомнил король.
   — Г-где следующие ворота?
   — Я есть устал! Хочу отдых!
   — П-пошли, Хонках! Еще только одни ворота, и тогда мы отдохнем, отдохнем! — Язиликлику наконец удалось уговорить тролля подняться с покрытого мхом пня, на который тот устало присел. Эльф висел над ним в воздухе, трепеща своими прозрачными крылышками, когда тролль вперевалочку снова пустился в путь.
   — А у твоих друзья винца есть?
   — О, да! М-много вина! — И Язиликлик описал руками большой круг. Он, конечно, слегка преувеличил, но надеялся, что его спутник не заметит этого.
   Существо, которое призналось, что его зовут Хонках-Фа-Снуи, неохотно топало через очередной усыпанный цветами луг, среди весело щебечущих птичек и деловито снующих взад и вперед пчел.
   — Сюда, сюда ходи.
   Эльф весело вился вокруг тролля, довольный тем, что спустя столько лет снова оказался в прекрасной Волшебной Стране. Над головой светило никогда не заходящее теплое ласковое солнце, что придавало воздуху неповторимый запах вечной весны. Волшебная Страна была очень маленькой, даже меньше любого из островов Муншаез. Она была заключена в волшебную оболочку, которая защищала ее от вторжения из других, грубых и жестоких царств.
   Язиликлик видел, что она совсем не изменилась с тех пор, как он ушел отсюда в Затерянные Миры. Им повстречалась банда человекообразных существ с крошечными рожками на лбу и козлиными задними ногами и хвостами. Те весело играли на свирелях и лихо отплясывали на солнышке.
   Вдруг появилась прекрасная лесная нимфа, ее тончайшее шелковое одеяние сияло в лучах солнца. Она кокетливо посмотрела на Язиликлика, а он покраснел и отвернулся, чтобы не видеть ее прелестных, соблазнительных глазок. Тут нимфу заметили веселые плясуны и бросились ловить ее, призывая красотку остановиться и поговорить с ними. Она рассмеялась — словно зажурчал маленький лесной ручеек — и полетела через лес, а те пустились за ней в долгую веселую погоню. Эльф знал, что им никогда не поймать ее. Раньше, во всяком случае, им это не удавалось, а в Волшебной Стране никогда ничего не меняется.
   Они видели других обитателей Волшебной Страны — дальних родственников Язиликлика — эльфов, дриад и гномов. Они здоровались кивками, пытались заговорить со странной парочкой, но эльф, как мог, уговаривал тролля идти дальше.
   — А откуда у т-тебя такое имя… такое имя? — спросил Язиликлик. — Оно что-нибудь з-значит?
   — Хонках-Фа-Снуи хорошее имя. Оно значит: тот, чей нос отбрасывает тень на десять тысяч цветов. — Хонках гордо показал на свой хоботообразный нос. — Моя нос — великолепная, даже для тролля, так?
   — О, конечно, конечно! Я… Я никогда не видел т-такого… замечательного носа!
   Довольный, Хонках зашагал немного быстрее и перебрался через кристально чистую речушку, ступая по удобно расположенным среди журчащей воды камешкам. Несколько толстых форелей таращились на них из воды с нескрываемым любопытством.
   Вдруг сзади зашуршали кусты, и, резко развернувшись, Язиликлик увидел коричневую собачью мордашку с задорно вздернутыми ушами. Длинный розовый язык свисал из пасти, и, казалось, существо хитро улыбается.
   — М-мерцающая собака! П-привет! — Эльф побежал к псу, чтобы потрепать его по голове, но тот мгновенно исчез. Язиликлик огляделся и увидел, что он ухмыляется ему из-за дерева, футах в тридцати. Эльф помчался туда, но пес снова исчез, на сей раз он появился на дальнем берегу ручья, который они только что перешли, и где к мерцающему псу присоединилось полдюжины его сородичей.
   — Сдаюсь! — засмеялся эльф. — Этих п-парней не поймать! — Но погоня за мерцающим псом доставляла ему несказанное удовольствие.
   Он подлетел обратно к троллю, который начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Горячее чувство принадлежности к этому миру вдруг охватило эльфа, и ему страшно захотелось остаться здесь навсегда. Тут было так весело и приятно! Теперь Язиликлик не мог понять, почему он вообще когда-то покинул Волшебную Страну.
   Но потом вспомнил о своих друзьях и о том, что он обязательно должен им помочь. По правде говоря, его спутники уже начали расплываться в его памяти. Ему даже стало трудно представить себе Ньюта, для этого эльфу пришлось как следует сконцентрироваться. Но он был уверен, что они нуждаются в его помощи, и что им грозит ужасная опасность. Какая-то внутренняя сила заставляла его вернуться. Возможно, за годы, проведенные в Затерянных Мирах, он изменился, потому что такие чувства неизвестны существам, которые всю жизнь провели в Волшебной Стране.
   — Ворота, вот, — проворчал Хонках, показывая на участок земли у подножия крутого холма.
   Эльф увидел, что эти ворота, как и полдюжины других, у которых они уже побывали, были окружены толстым слоем мха и находились в тенистой части леса. Глядя на них, невозможно было догадаться, что это ворота в другой мир.
   Им очень повезло, что ворота в Волшебной стране находились гораздо ближе друг от друга, чем их выходы в других мирах. Это позволяло за несколько часов проверить разные ворота, покрывая расстояния, которые в Долине Мурлок они едва ли сумели бы пройти за два-три дня.
   — В Д-долину Мурлок?
   — Угу, в Долину. Многа воротав в Долину Мурлок.
   — Ну, я посмотрю, нет ли там моих друзей, — сказал эльф. Он ступил на мшистый участок земли, погрузил руки в мягкую влажную землю и вскоре нащупал что-то твердое. Тогда он смело шагнул вперед… и тут же выскочил назад, мокрый насквозь.