Найлз Дуглас. Темный источник

   — Мне сказали, что эта вещь имеет огромную ценность, — немного смущаясь, объяснил он. — Вам она может пригодиться?
   Робин развернула сверток и едва смогла удержаться от восклицания, увидев длинный футляр из слоновой кости. Она с благоговением погладила изящную резьбу, и только после этого подняла взгляд на северянина. Его лицо застыло в отчаянной надежде, что друида оценит этот дар.
   Робин снова посмотрела на резьбу — знаки были странной формы и отличались от тех, что использовали друиды, но в то же время они очень походили на руны, которые Генна вырезала на волшебной палочке — своем последнем подарке ученице. Это, несомненно, был талисман могучей силы какого-то другого божества, которое, однако, не слишком отличалось по своей сути от Матери-Земли.
   — Это большая ценность, дарующая могущество ее обладателю. Откуда она у вас?
   По судороге, неожиданно исказившей мужественное лицо северянина, она поняла, что ее вопрос больно задел Грюннарха. Робин догадалась, что свитки достались северянам в качестве добычи при очередном набеге, но почему Рыжего Короля это так расстроило?
   — Ладно, это не важно, — быстро сказала друида. — Свитки, действительно, имеют огромную силу, благодарю вас за этот замечательный дар.
   — Это лишь скромная плата за наши жизни и корабль, — сумрачно ответил Грюннарх и повернулся к Тристану. — Твои действия тем более поразительны, что я командовал армией, готовой предать огню твой дом. Как ты можешь простить тех, кто причинил тебе столько зла?
   — Ну, во-первых, теперь тебя больше не сопровождает твой могущественный союзник, — заметил Тристан, перед мысленным взором которого вдруг предстал Зверь Казгорот, в один миг превратившийся из человека в чудовище, возвышающееся над крепостной стеной. Он с такой ясностью вспомнил это, словно все случилось вчера.
   Грюннарх покраснел.
   — Союзника? — Он сплюнул от отвращения. — Это было злобное чудовище, которое ради своих гнусных целей убило одного из самых великих королей и приняло его облик! Мы были не более чем игрушкой в его руках!
   — Возможно, именно поэтому мы и пришли к вам на выручку. Зло продолжает преследовать острова Муншаез. До тех пор, пока мы будем уничтожать друг друга, в выигрыше будет только зло. Я предлагаю тебе, Грюннарху, Королю Норландии, объединить с нами силы для борьбы с этим злом!
   Рыжий Король посмотрел Тристану в глаза и медленно кивнул.
   — Ты говоришь с мудростью, не свойственной человеку твоих лет. Но что это за зло? Оно все еще продолжает угрожать нашим странам? Где и как мы будем сражаться с ним?
   — Поедем с нами в Корвелл, — предложил Высокий Король. — Там мы сможем лучше во всем разобраться.
   Истории стран, людей и целых наций часто определяются самыми неожиданными событиями. Большинство из них незначительны, и их влияние невелико. Но некоторые оказываются решающими, они изменяют историю на многие годы вперед.
   Грюннарх Рыжий протянул свою широкую ладонь, и Тристан Кендрик крепко пожал ее.
   Так был заключен союз на долгие годы.
   Превращение Генны Мунсингер нанесло Богине тяжелый удар. Теперь Верховная Друида будет служить тем силам, борьбе с которыми она посвятила всю свою долгую жизнь. Ей даже не было дано вкусить покоя в смерти.
   Мать-Земля чувствовала присутствие тела Генны, но не могла прикоснуться к ее душе. Выйдя из каменной тюрьмы, в которую было заключено тело, друида попала в тюрьму духа, во много раз более страшную, чем смерть.
   Казалось, сама земля сжалась от муки, которую испытывала Богиня. Даже зима наступила раньше обычного, протянув свои холодные пальцы над островами Муншаез и нетерпеливо срывая последние листья с оголившихся деревьев. Но тут Богиня на короткое время забыла о своих горестях и от темных глубин земли обратилась к миру воздуха, солнца и неба. Она почувствовала прилив сил, а вместе с ними возвратилась и надежда. Мать-Земля знала, что ее одинокая друида, Робин из Гвиннета, жива. Теперь Богиня почувствовала, что Робин владеет могучим талисманом, который наделит ее мудростью и придаст новые силы.
   Свитки Аркануса были много лет назад написаны священниками, которые как и друиды, служили Божеству, следившему за сохранением Равновесия, баланса всего живого. Свитки содержали учение о том, как поддерживать этот баланс, — чего уже не могла предложить друиде слабеющая Мать-Земля.
   Возможно, этого было не слишком много, но больше ей не на что было рассчитывать.

СОБЛАЗНЕНИЕ

   Ястреб издал пронзительный крик, он почувствовал близость моря. Птица полетела быстрее и вскоре оказалась над голубыми водами Корвелльского Залива. Вдалеке высилась громада Кер Корвелла; еще немного — и ястреб уже кружил над башнями замка.
   Кер Корвелл пристроился на скалистом уступе, возвышаясь над небольшим рыбачьим городом и защищенной скалами гаванью. Приближалась зима, и вересковые поля уже побурели, но яркое солнце, отражаясь от лазурных вод залива, придавало окрестностям радостный весенний вид.
   Черный ястреб наконец опустился на самую высокую башню замка. Эта птица производила какое-то странное впечатление, словно была не настоящей, а лишь неуклюжей подделкой. Сидя на башне, птица внимательно следила за тем, что происходит на берегу моря, — казалось, особенно ее заинтересовали два корабля, которые как раз в этот момент входили в порт. Впрочем, появление этих двух судов вызвало интерес и изумление у многих: ведь один из них явно принадлежал ффолкам, а другой очень напоминал боевой корабль северян. Каждый, кто хоть немного знал историю островов Муншаез, был бы сильно удивлен, увидев, что суда заклятых врагов бок о бок входят в мирную гавань.
   Генну Мунсингер совершенно не волновали подобные вопросы: она здесь, чтобы выполнить поведение Баала, ее занимали лишь поиски своей жертвы. А та находилась на одном из этих кораблей — в этом Генна была уверена. Черный ястреб долетел из Долины Мурлок до Корвелла за два дня.
   Несмотря на то, что сердце Казгорота подчинило Генну воле Баала, она не утратила своей способности превращаться в любое животное или птицу — правда, тело этого существа оказывалось каким-то кривым и непропорциональным.
   Генна слетела с парапета и приземлилась в укромном уголке замкового двора между конюшнями. Здесь ястреб начал меняться, постепенно превращаясь в молодую женщину. С помощью сердца Зверя Генна внесла в свое новое тело кое-какие изменения, чтобы оно больше соответствовало той задаче, которую ей предстояло выполнить. Роскошные рыжие волосы, обрамлявшие безупречной красоты лицо, огненным облаком окутали плечи. Платье на груди натянулось так соблазнительно и вместе с тем вызывающе, что всякий увидевший красотку мужчина тут же пал бы жертвой ее чар — если он, конечно, не каменный.
   Существо, вышедшее из тени на освещенный вечерним солнцем замковый двор, совсем не походило на Генну Мунсингер, Верховную Друиду Гвиннета. Высокая девушка с мягкой нежной кожей двигалась так легко и грациозно, словно получила этот дар от рождения.
   Она довольно быстро затерялась в толпе ффолков, которые уже начали собираться у замка, узнав, что прибыл их король. Теперь ей оставалось только ждать, когда ее жертва попадется в сети.
   «Дети Богини были ее самыми могущественными помощниками в борьбе с Казгоротом. Левиафан поднялся из морской глубины и уничтожил великое множество кораблей северян, но в конце концов Зверь оказался сильнее и убил громадного кита. Стая мчалась за северянами, изгоняя их с этих земель. Волки дико выли и безжалостно рвали на части тела своих врагов — они заставили бежать целую армию».
   Хобарт замолчал, почувствовав, что его рассказ заинтересовал Баала. По правде говоря, священник был поражен тем, как мало известно его Богу о событиях, происшедших здесь всего год назад.
   «Но Стаи тоже больше не существует, волки разбежались в разные стороны. Друида рассказала мне, что Богиня не может снова собрать их вместе».
   Генна рассказала священнику много полезных и интересных вещей, она все прекрасно помнила о своей прежней жизни, только теперь она лишилась тех моральных запретов, которые помешали бы ей раскрыть свои тайны человеку, вроде Хобарта.
   «Сейчас, — продолжал он, — из детей Богини остался только единорог Камеринн. Он очень силен — однажды мне пришлось с ним столкнуться, — но его сила не идет ни в какое сравнение с Вашим могуществом».
   Конечно же, Хобарт не произнес ни одного слова вслух. До Баала доносились его мысленные речи, а тот, в свою очередь, точно так же разговаривал со священником.
   «Дети, о которых ты говорил… дети Богини. Мне нравится эта идея».
   Хобарт ждал, не понимая, к чему клонит Баал.
   «Я тоже создам детей — Детей Баала. Они появятся здесь и понесут смерть во все части света!»
   «А как они будут выглядеть?»— нервно спросил священник.
   Вместо ответа в центре Темного Источника что-то забурлило, черная вода начала пениться, из нее пошел мерзкий запах; затем вода расступилась, и на поверхности всплыло нечто. Жирная вода стекала с широкой плоской макушки на покрытую перьями морду с коротким, тупым клювом. И вот уже из воды выступило огромное коричневое тело — существо с трудом выбралось на берег и злобно уставилось на Хобарта. Нижняя часть туловища отвратительного существа была покрыта клочьями свалявшейся шерсти, сквозь которую местами просвечивала грязная, покрытая язвами, кожа.
   Священник посмотрел на это порождение кошмарной фантазии своего Бога — существо из иного мира — и вдруг узнал в нем медведя Гранта. Медведь поднялся на задние лапы и оказалось, что он раза в два выше любого человека. Но его морда не оставляла никаких сомнений — стоило взглянуть на нее — что это существо, рожденное силами зла. Голова совы, огромная и непропорциональная, с кривым, словно крючок, клювом — на плечах медведя.
   В сознании священника зазвучал голос Баала.
   «Это мой совиный медведь. Его зовут Торакс».
   Не успел Хобарт прийти в себя, вспомнив, что сова погибла незадолго до Гранта, едва коснувшись отравленных вод Темного Источника, как поверхность пруда снова забурлила и оттуда вылетели два непонятных существа с орлиными крыльями. За ними последовали еще несколько подобных им существ — видно было, что все они обладают мощью и силой царственной птицы.
   Но у этих отвратительных летающих чудовищ были оленьи головы с ветвистыми рогами, а изо рта торчали острые волчьи клыки.
   «Это птицы смерти, перитоны. Ты присутствуешь при появлении на свет моей Стаи».
   И снова воды Темного Источника с плеском расступились, и онемевший от ужаса священник не мог отвести взгляда от еще одного существа, вышедшего из черного ила и грязи. Оно поднялось из воды с леденящим душу рычанием, а в его желтых круглых глазах горела ненависть, когда он начал медленно приближаться к Хобарту.
   «Шанту — самый главный из моих детей».
   Зверь походил на громадную черную пантеру, размером примерно с лошадь. Его черная шкура, с которой еще сбегали потоки черной воды, сверкала каким-то неестественным светом. Из раскрытой пасти торчали громадные острые клыки. Шанту угрожающе прижался к земле, словно готовился прыгнуть на Хобарта.
   Но даже если не брать в расчет исполинских размеров существа, это не была обычная пантера: из плеч зверя, извиваясь, тянулись длинные щупальца, покрытые влажными присосками, а заканчивались эти щупальца острым костяным крючком, похожим на гигантский коготь.
   Шанту снова зарычал, и Хобарта охватил дикий животный страх. Затем отвратительное существо скользнуло мимо него, и священник заметил очень странную вещь: хотя с пантеры все еще стекала вода Темного Источника, там, где она ступала, земля оставалась сухой. Земля была влажной почему-то в нескольких шагах от страшного зверя — это открытие по-настоящему поразило и без того изумленного происшедшими перед его глазами событиями священника.
   Когда зверь отошел от Источника, стало видно, что он не оставляет следов, — во всяком случае, следы появлялись не там, где проходил зверь, а в стороне. Переполненный благоговейным ужасом, взирал Хобарт на творение своего Божества — перед ним было существо, которое, казалось, находится в одном месте, а на самом деле где-то совсем в другом.
   «Так рождается Зверь-путающий-след. Он перед тобой».
   — Слава Баалу и его могущественным и великолепным детям, — пробормотал священник.
   «Они вместе с тобой и моими воинами, живущими в море, посеют смерть на этом острове. Когда все будет кончено, когда вы исполните мою волю, на этой земле не останется ни одного живого существа, которое не поклонялось бы мне. Этот остров станет символом смерти!»
   Стая перитонов молча поднялась в воздух. Торакс, совиный медведь, угрожающе клацая клювом, пошел прочь от Источника. А громадный, похожий на кошку, зверь бродил неподалеку, словно дожидаясь приказа своего господина.
   «А теперь, мои дети, идите и принимайтесь за охоту! Вы должны уничтожить врагов Баала!»
   Молодой король давно мечтал о возвращении домой. Понтсвейн сдержал свое слово, и ффолки Корвелла уже знали о том, что их принц стал Высоким Королем. Многие пришли в порт, чтобы встретить Тристана, когда он сойдет с корабля на родную землю. Уже несколько часов назад корабль с королем на борту был замечен с берега, и, несмотря на удивление и сомнения, возникшие в связи с появлением судна северян рядом с кораблем Тристана, ффолки с нетерпением и ликованием стекались к гавани. К тому времени, когда корабли пристали к берегу, встретить Тристана и его друзей собрался почти весь город. Ффолки радостно вопили, и короля охватило теплое чувство благодарности и счастья, что он снова дома.
   В толпе Тристан увидел Тэвиш из Лльюэллина. Он не видел ее с тех пор, как его арестовали в таверне по приказу короля Карраталя. Тэвиш добродушно улыбнулась, когда он ступил на берег, и так крепко обняла Тристана, что он был уверен, у него не осталось ни одной целой косточки. С удивлением он вдруг заметил, что женщина плачет.
   — Я приехала сюда, чтоб собрать людей и отправиться тебе на выручку, — объяснила она, вытирая слезы, — но похоже, ты и сам неплохо справился.
   Вдруг Тристан увидел, что толпа заволновалась и бросилась к причалу, куда подходил корабль северян.
   — Убийцы! Грабители! Воры! — неслось со всех сторон, и король, протиснувшись сквозь толпу, вышел на причал и встал перед кораблем Грюннарха.
   Он решительно смотрел на лица разъяренных фермеров и рыбаков, и люди постепенно замолчали и остановились.
   — Стойте! И слушайте очень внимательно! Эти северяне — мои гости. Мы сражались вместе и победили страшных чудовищ! Они сядут за наш праздничный стол, мы вместе отпразднуем победу — и никто не причинит им зла здесь, в Корвелле!
   Тучный фермер что-то недовольно пробормотал, и Тристан холодно посмотрел ему в глаза — фермер смущенно опустил голову. Постепенно крики стихли совсем, гнев сменился изумлением и недоверчивым шепотом.
   — Я ваш король, Высокий Король ффолков, — уже мягче продолжал Тристан, и в наступившей тишине ффолки услышали: — Этот день знаменует для нас наступление новых времен — для нас и для всех ффолков, населяющих острова. Пусть же то, что северяне войдут в наш город и сядут за наш праздничный стол, станет знаком начала нового правления!
   — Мудрые слова! Да здравствует король! — выкрикнул кто-то из толпы.
   Тристан удивленно оглянулся и увидел сияющего отца Нолана — священника, поклонявшегося новым богам и стремившегося обратить ффолков Корвелла в свою веру. И хотя эти его порывы не приносили серьезных плодов, его повсюду уважали за ум, а волшебная способность врачевания помогла многим жителям Корвелла.
   — Да здравствует король! — выкрикнул еще кто-то, и вскоре вся толпа подхватила ликующий призыв. Несколько человек даже подошли поближе к кораблю северян, чтобы помочь им причалить. А священник, расталкивая ффолков, пробился к Тристану.
   — Отличные слова, сир! Вы выбрали разумный путь. Боги непременно поддержат вас!
   — Во всяком случае, некоторые из них! — улыбнулся молодой король. — Большое спасибо за добрые слова. Они так вовремя!
   — Добро пожаловать домой, сир! — воскликнул молодой человек, протискиваясь сквозь толпу поближе к королю, который тут же узнал Рэндольфа, капитана гвардии.
   Отправляясь в Каллидирр, Тристан оставил его следить за порядком в замке. Но не успел он ответить на приветствие, как довольные ффолки усадили Тристана на плечи и торжественным маршем отправились в Кер Корвелл. Рядом с ним на руках несли Робин и, когда Тристан увидел ее улыбающееся лицо, его охватило безграничное счастье. Несмотря на то, что она была чем-то явно огорчена в последние дни их путешествия, он надеялся, что приезд домой — и их решение следующим утром отправиться в Долину Мурлок — поднимет ее настроение.
   Но сначала они устроят праздничный пир в честь нового короля и его возвращения домой, а также в честь его победы в Каллидирре.
   Тристана опустили на ноги перед замком, и Рэндольф повел его с Робин в главный зал.
   — Где Понтсвейн? — спросил Тристан. — Мне надо поговорить с ним до того, как начнется пир.
   — Я пошлю за ним. Лорд Понтсвейн следит за приготовлением к пиру. Мы надеемся, вы будете довольны, сир.
   — Конечно. А теперь расскажи мне, как вы тут поживаете в Корвелле?
   — Нам вас не хватало, а в остальном — все в порядке. Корвелльцев просто распирает от гордости с тех пор, как они узнали о вашей коронации, сир. Они изо всех сил старались устроить вам грандиозный прием, когда вы вернетесь домой.
   — А есть какие-нибудь новости?
   — Да ничего особенного. Ну, разве что, шайка разбойников напала на Диннат и Коарт, мы их поймали и повесили. Похоже, это северяне, которые не убрались отсюда в прошлом году, а решили немного задержаться.
   Рэндольф продолжал подробно описывать положение дел в королевстве: он рассказал Тристану о неурожае и неудачной рыбной ловле, и об успешных вылазках охотников в горных районах.
   — Запасов еды на зиму хватит. Похоже, что большая часть животных покинула Долину Мурлок и направилась на юг. Мы неплохо поохотились.
   — А что слышно про Долину?
   — Ходят странные слухи. Пастухи говорят, что овцы боятся подходить близко к тем местам. Охотники, осматривавшие Долину с гор, сообщают о полном запустении, деревья все погибли, и даже сияние Источника померкло. Грустные новости, сир, но похоже, что дальше Долины Мурлок эта зараза не распространяется.
   — Добро пожаловать домой! — В зал ворвался Понтсвейн и низко поклонился Тристану. Он был гладко выбрит, а его роскошные волосы — предмет зависти многих девушек — были аккуратно уложены. — Надеюсь, путешествие не очень утомило вас.
   — Не очень. Садитесь, пожалуйста.
   После того, как борьба между ними за трон Корвелла стала бессмысленной, казалось, Понтсвейн решил посвятить всего себя заботам о благополучии короля. Перемена была столь резкой и неожиданной, что Тристан, по-прежнему, не очень верил в его искренность.
   — Мне придется оставить королевство на вас двоих еще на некоторое время. Я уверен, что вы справитесь и все будет в порядке, — начал Тристан. — Завтра утром мы с Робин отправляемся в Долину Мурлок. То, что там происходит, — дело рук священника, который обладает громадной властью и служит силам зла. Мы должны уничтожить его.
   — Как пожелаете, сир.
   Рэндольф задал еще несколько вопросов относительно управления королевством, в то время как Понтсвейн сидел с отрешенным видом и не участвовал в разговоре. Вскоре Рэндольф и Понтсвейн ушли, и Робин с Тристаном остались наедине.
   — Вся Долина уничтожена, — в ужасе прошептала Робин. — Кем же надо быть, чтобы совершить такое чудовищное злодеяние?
   — Кто бы он ни был, мы убьем его — я своим мечом, или ты при помощи заклинаний. Я тебе это обещаю! — Тристан обнял девушку, и она доверчиво прижалась к нему.
   — Ты присоединишься к нашему пиру сегодня вечером, когда мы будем праздновать возвращение домой? — спросил он. — Нам все равно нечего делать до утра. Надо же отметить то, что мы снова дома.
   Робин вымученно улыбнулась.
   — Ты прав. Я ни о чем не могу думать с тех пор, как мы одержали победу в Каллидирре — только о Лунном Источнике и о друидах. Ты заслуживаешь большего внимания с моей стороны, я виновата перед тобой. Сегодня у нас будет праздник!
   — А я обещаю тебе, что завтра мы отправимся в Долину, — серьезно сказал принц.
   — Да! — Робин даже немного оживилась. — Помнишь те свитки, что Грюннарх дал мне… Я просмотрела их. Мне кажется, один из них дает нам надежду на успех. Возможно, мы сможем расколдовать друидов.
   — Ты имеешь в виду статуи? Ты сможешь сделать их снова живыми людьми?
   — Да! А с их помощью мы, конечно же, сумеем победить ужасного священника. Кроме того, ведь ты же будешь рядом, ты и меч Симрика Хью!
   — Но сегодня, — перебил ее Тристан, — сегодня мы как следует повеселимся!
   Он поцеловал ее, и девушка ответила ему нежным поцелуем. Некоторое время они стояли обнявшись, наслаждаясь близостью друг друга.
   — Сегодня, во время праздника, — неуверенно начал Тристан, — могу ли я объявить ффолкам имя их королевы? Ты выйдешь за меня замуж?
   Робин мягко улыбнулась и снова поцеловала Тристана, и он с удивлением заметил, что по ее щекам катятся слезы. Потом девушка высвободилась из его объятий и посмотрела прямо в глаза молодому королю. В ее взгляде было столько любви и нежности, что сердце Тристана заныло от сладкой боли.
   — Я очень хочу выйти за тебя замуж. И надеюсь, что это произойдет. Но сейчас я ничего не могу тебе обещать.
   — Почему?
   — Пока мы не очистим долину от скверны, я не могу дать тебе обещание стать твоей женой. Я верю, что с помощью Богини мы освободим Генну и остальных друидов из их каменных гробов, и тогда я стану твоей женой. Я скажу Генне, что не смогу в будущем занять ее место Верховной Друиды. Но если мы потерпим поражение, я останусь единственной друидой на островах. Тристан, я люблю тебя, но я должна буду выполнить свое предначертание.
   — Но разве мы не сможем все равно пожениться? Я уверен, что мог бы помогать тебе…
   Робин заставила Тристана замолчать, приложив палец к его губам.
   — Верховная Друида — а мне, возможно, придется ей стать — должна быть чиста. Она не имеет права выходить замуж.
   Тристан молчал, понимая, что речь идет о призвании Робин, и это еще больше разожгло в нем желание одержать победу в Долине Мурлок.
   — Я все равно буду любить тебя, — только и сказал он.
   — А я тебя, мой король!
   На этот раз их поцелуй длился дольше, пока служанки не вошли в зал, чтобы начать приготовления к пиру.
   — Может, стоит переодеться, — улыбаясь, сказал тристан, — и приготовиться к празднику?
   Они отправились каждый в свои покои, наслаждаясь привычными с детства вещами, которые снова окружали их, и с удовольствием, впервые за много дней, надели чистую одежду.
   Понтсвейн прекрасно справился с подготовкой к пиру. Было запасено огромное количество еды и ледяного пива — Тристан любил очень холодное пиво, в отличие от местного обычая употреблять его теплым. Горы печенья и пирогов ждали своей очереди на кухне. В общем, все было в полном порядке.
   Тристана усадили во главе огромного праздничного стола в Большом зале Кер Корвелла. Рядом с ним сидели Дарус, Робин, Полдо, Понтсвейн, отец Нолан, капитан Дансфорт, Тэвиш и Рэндольф. Робин села справа от короля, а по левую руку от него усадили Грюннарха. Зал был заставлен столами, которые ломились от всевозможных яств и напитков и за которыми уместилось немало ффолков.
   Этот самый большой зал замка согревался четырьмя каминами, встроенными в каждую из четырех стен, на которых, кроме того, было прикреплено множество факелов — в зале было светло, как днем. Тристан подумал, что ему ужасно нравится вот так сидеть в прекрасной чистой одежде во главе роскошного стола.
   — Ну, и когда же мы начнем есть? — сердито возмущался Ньют, оказавшийся вдруг на тарелке Тристана. — Мне до смерти надоело ждать!
   Король рассмеялся, а в это время распахнулись двери, и служанки начали вносить блюда с жареным мясом и кувшины с пенистым элем.
   Ньют, радостно жужжа, взвился в воздух и пропал из виду. Вероятно, Язиликлик был тоже где-то поблизости, но его друзья знали, что эльфы всегда ужасно нервничают, когда оказываются среди большого скопления людей, и не пытались его искать.
   Тристан сначала не обратил внимания на молодую женщину в крестьянской одежде, которая села в конце его стола. Встряхнув рыжими локонами, она просто подошла и уселась за стол. Похоже, ее никто не знал, но она была потрясающе красива, а поскольку, в основном, за столом сидели мужчины, то никто не возражал против ее присутствия. А вскоре она сказала что-то забавное, и вот уже Рэндольф заразительно расхохотался над ее шуткой. Впрочем, Тристан тут же забыл о ее существовании.
   Вдруг Робин подняла голову, она почувствовала какое-то неясное беспокойство. Она внимательно оглядела стол, но ее взгляд скользнул мимо странной женщины, как будто та неожиданно стала невидимой.
   Молодой король все еще никак не мог осознать, что путешествие закончено и он снова дома. Все время что-нибудь происходило, все куда-то спешили и старались говорить одновременно. Казалось, что пиво в его кружке появляется само собой — он сделает глоток или два, а кружка снова полна до краев. «Как чудесно оказаться дома, — думал Тристан, — наслаждаясь восторженным поклонением своих сограждан». А Дарус и Полдо, и даже Понтсвейн в это время с множеством подробностей рассказывали о приключениях, выпавших на их с Тристаном долю.