Страница:
Если бы мы оставались на прежней точке зрения на вопросы воинского воспитания, которые заключались только в муштре (из-под палки), способе непригодном для современного солдата-гражданина, то, конечно, ничего не остается делать, как сказать, что офицер-воспитатель не должен задаваться непосильными задачами и должен все данное время сосредоточить исключительно на узковоенном воспитании. Но это противоречило бы первому положению, которое определяло роль современного офицера как воспитателя не только военного, но и народного, тем более, что цели воспитания и воина, и гражданина почти одни и те же. А раз это так, то на нас, офицеров-воспитателей, силою неумолимых обстоятельств накладывается тяжелое, огромное бремя воспитания солдата-гражданина.
В переживаемый Россией момент русский офицер-воспитатель стоит одиноко перед этой огромной задачей среди своих многочисленных сограждан, большинство которых пока бессильны ему помочь и часть которых к нему прямо враждебны.
Никто ему не поможет, никто не разделит его труда - он должен искать поддержки в своих начальниках, сослуживцах и в сознании своего высокого и тяжелого долга.
Чем серьезнее задача, чем она обширнее, тем мы должны приложить больше нравственных сил. Мы ведь находимся не в области материальных представлений, где каждый данный человек может выполнить строго определенный максимум (наибольше) работы; дело воспитания нравственных сил относится к области человеческого духа, а в этой области только бесконечность не может быть нами достигнута, все же остальное доступно нашему завоеванию. Перед сложностью и трудностью останавливаться нельзя, т.к. это значит сознаться в своей полной несостоятельности и предоставить дело государственной обороны и чести на произвол судьбы. Равнодушное отношение к своему делу несовместимо с нашим высоким призванием, а потому и недопустимо. Конечно, на выполнение намеченного нужны особенно развитые нравственные и умственные силы, нужна выдающаяся энергия. Но разве понятие об офицере не заключает само по себе требование самоотверженной и выдающейся деятельности? Прежде на силу армии не могли ослабевающе влиять те барчуки и недоросли, которые устремлялись в военную службу только для того, чтобы носить мундир той или другой части; теперь этот элемент не только лишний, но и вредный и, как яд, способный отравить здоровый организм, должен быть удален и впредь недопускаем. Средние люди, посредственности, не должны быть в нашей среде. По смыслу всех военных законоположений под понятием "офицер" подразумевается человек с высокоразвитой нравственностью и волей; поэтому задача военного строя, задача офицерской корпорации - удалить все негодное, слабое, способное внести растление, и тогда никакие задачи для нас не будут казаться невыполнимыми. Поэтому здесь неуместны усиленные уверения и ссылки на неспособность, на средние способности корпуса офицеров, а является только вопрос, как лучше и целесообразнее выполнить возложенную на нас задачу. Тем, которых эти офицерские возвышенные задания смутят, должно сказать: почему вы считаете офицеров какими-то средними, слабыми и жалкими, неспособными к подвигу? Ведь вы клевещете на русского офицера! Вы развенчиваете его! Вы срываете с его головы лавровый венок, переплетенный терниями, который увенчивал его голову более двухсот лет!
Если русский офицер всегда на поле битвы умирал героем, то почему вы не считаете его способным быть героем, подвижником, не только перед лицом смерти, но и перед лицом жизни? Да, наконец, разве русский офицер теперь за воссоздание России не умирал и не умирает на своем посту как герой, как мученик, как исповедник понимания своего гражданского и воинского долга? Ведь дело воспитания, которое для нас должно быть залогом возрождения, дело очень трудное, и вести его можно только людям, воодушевленным высшими идеалами. Напрасно думают, что офицером может быть всякий средний, слабый человек; если допустить это, то армия умрет, т.к. ее основа, офицер, перестанет ее одухотворять. Поэтому офицер на свою деятельность и в мирное время должен смотреть как на подвижничество, иначе он не выполнит своего назначения и своего долга. Да не пугает вас, офицеры, предстоящая трудная работа мирного времени. Вы девятый год исполняете свой долг перед Россией: сражались лицом к лицу с противником, несмотря на то, что многие из вас уже неоднократно были ранены; когда началось разложение армии, вы бросились, сознавая, что только в дисциплинированной армии спасение страны, к своим популярнейшим генералам для уничтожения язвы России - большевизма - и боретесь и посейчас за возрождение Родины, за правое дело.
Борьба вас укрепила и нравственно, и волей. Вы узнали глубину горя Открылись горизонты, ранее незаметные и непонятные. Горе - лучший учитель. Школа жестокая, но верная. Да будет благословенно очищающее и вдохновляющее горнило несчастья. Это как первая гроза после зимнего сна. Ждут ее поля, где в черных глыбах притаились ростки свежей травки, ждут ее леса, в почках которых уже зреет зеленый лист, как младенец в колыбели, пока с высоты небесной не разбудит его призыв к жизни, теплу и свету.
То же и вам, офицеры, надо сделать в мирное время со всеми молодыми солдатами, кои будут проходить через ваши руки, - воспитать истого воина-гражданина. А для этого одного приобретенного вами опыта мало, надо и знания. Поработайте и потрудитесь сознательно для приобретения его. Выражения "не могу" быть не может. Было бы желание и воля. Те же, кто этого сделать "не захочет", пусть по честному убеждению, как недостаточно сильные духом, оставят наши крепкие ряды. Без них, слабых энергиею, мы станем еще дружнее, еще крепче и вновь прославим отечественные знамена нашей стальной русской выносливостью, нашим русским мужеством, нашим военным патриотизмом!
Воин (Владивосток). - 1922 - No 2
А. Кемеровский
Лучшие люди
В глубине истекших тысячелетий человеческого существования затерялось начало истории офицерства. Вожди племен, военачальники в войсках более крупных государственных образований были пращурами офицерства, предводительствуя походами, оружием завоевывавшими право на существование. Лучшим людям вверялась охрана страны и нации от покушения воинственных соседей. В те далекие времена не было армий: вся мужская часть нации была воинами, и лучшие из них - сильнейшие, разумнейшие и храбрейшие - по праву личных достоинств руководили военной защитой страны
В течение ряда веков в каждой нации накоплялся живой запас воинов по призванию, наследовавших от отцов, дедов и прадедов именно те личные качества, какими должны обладать военачальники, защитники страны и народа. Постепенно эти люди выделяются в особый класс, класс "лучших", естественным путем получивший привилегию занятия командных должностей в войсках. Представители этого класса добровольно несли тяжелую повинность крови, служили всю жизнь, не получая за это никакого вознаграждения, следуя сословному принципу. При возникновении крупных государственных образований на смену вооруженному народу является постоянная армия. На последнюю возлагается защита территории страны и суверенных прав нации, ее населяющей. Ярко национальный характер армии, ядро которой составляли лучшие люди страны, дал римлянам возможность не только защищаться, но и наступать, распространив свое владычество почти на весь тогда известный мир. Постепенно с расширением территории, когда римские легионы стали пополняться чужеземцами, наемниками, рабами и преступниками, когда военная служба, служба чести, превратилась в ремесло, государство погибло под ударами более стойкой, спаянной национальным духом армии варваров.
В средние века преемственно от военачальников древности хранителями заветов предков, носителями национального достоинства страны явились рыцари. Они заменили армии, предводительствуя небольшими отрядами приближенных. Носить оружие для защиты страны становится величайшей честью, доступной далеко не всем - естественная предосторожность после неудачного опыта римлян. Действуя на свой страх и риск, отдельные рыцари постоянно втягивали страну в подчас бессмысленные войны, и силою исторической необходимости сюзеренным владетелям-королям пришлось подчинить рыцарство своей воле оружием.
Так возникла армия наемников, просуществовавшая до второй половины XVI века, когда система вербовки сменила наем. К этому периоду относится и образование корпуса офицеров как особого класса в войске. Тогда же появляется иерархия офицерских чинов. Порядок замещения должностей был вначале выборный (солдатами или вербовщиком), затем покупной (продажа государством офицерских патентов) и, наконец, по назначению короля. Безотносительно к способу замещения важно отметить самый факт обособления известной категории лиц по свойству их обязанностей. Этим лицам, как и в древние времена, вручались честь и достоинство нации - ее вооруженная сила - фактор первостепенной важности международных отношений не только того, но и нынешнего времени.
В дальнейшей своей истории корпус офицеров обособился еще более, когда с половины XVII века занятие офицерских должностей стало исключительной привилегией дворянства. История повторилась - воскресло сословие римских всадников. Сословный принцип, укрепившись, сыграл огромную роль в смысле тесного сплочения офицерства, состоявшего из однородных элементов. С течением времени, когда эволюция политической жизни государств ослабила, а затем свела почти на нет сословный строй, корпус офицеров пополняется притоком молодых, свежих сил, по призванию, добровольно предлагавших родине свои жизни.
Эти новые люди принесли в корпус офицеров новые веяния - жажду знаний в первую очередь. К этому времени и военное искусство стало требовать от командного состава не только отваги, сообразительности и физической выносливости, но и специальных знаний. Знаменитое "пуля дура - штык молодец" отчасти отходит в область преданий о славном прошлом. Появляются средние военные училища, зарождаются высшие военные школы. Офицерство подтягивается, кристаллизуется, непригодные и негодные элементы отпадают сами собой. Цельность же и сплоченность корпуса офицеров не ослабевает. На смену сословного единения приходят славные традиции, бережно передаваемые от поколения к поколению.
Комплектование армии от вербовки переходит к повинности - общей обязанности, составляющей право гражданина, способного носить оружие, право, которого порочные элементы лишаются. До сих пор в армию вербовались элементы самые разнообразные, часто порочные - в солдаты сдавали провинившихся крестьян и преступников в виде наказания. После введения воинской повинности все это исчезает. Военная служба является высокой честью. Нравственный уровень войска резко повышается. Повышается и роль, и значение офицера, служащего по призванию, добровольно в течение всей жизни. Офицер - по-прежнему носитель идей военной чести, но теперь еще и представитель армии как особого почетного сословия страны. Офицер духовный воспитатель этой армии, а не только руководитель ее физической силы. Отсюда - значительное поднятие образовательного ценза офицерства, более тщательный отбор и весьма заметное поднятие престижа офицерства в общественном мнении страны- "Каковы офицеры - такова и армия", - замечает барон фон дер Гольц в своей книге "Вооруженный народ" На корпус офицеров возлагается огромной важности задача: создать живую силу страны, которая обеспечивала бы государству возможность спокойного, мирного труда нации; воспитать армию, взрастить в душе неграмотного, темного мужика цветы патриотизма и национальной идеи, сделать его не просто мертвой машиной, а сознательной единицей национальной силы.
В России эта задача была особенно трудной. Еще первая часть ее сравнительно легка, но вторая выполнима с громадным трудом из-за чудовищного процента русской неграмотности, из-за народного невежества, темноты и почти анекдотической лени. Слишком мало времени прошло с момента введения всеобщей повинности (1874 г.). Сорок лет (до начала войны) - более чем малый срок, принимая во внимание еще более позднюю реформу корпуса офицеров. Несмотря на это, русское офицерство с честью справилось с задачей - первые два года войны яркое тому доказательство. Кадровая армия и ее молодые пополнения были предметом восхищения самих наших врагов. А похвала врага есть лучшая из похвал. На третьем году войны, когда выбыло из строя до 80% кадровых офицеров и солдат, когда армия пополнялась призывами старых годов, а в корпус офицеров попадал случайный элемент, когда офицеры и солдаты не знали друг друга, когда, по выражению покойного Государя, "войну повели прапорщики", - тогда крах был очевиден, но в нем русское офицерство неповинно.
Тыл предал русское офицерство, бросив его, как кость, распропагандированным, потерявшим облик человеческий, солдатам. Тыл, принеся в жертву офицерство, выигрывал время. Политические шептуны и крикуны, пользуясь временем, пока озверевшие люди с винтовками избивали офицеров, убегали, спасая свои никудышные жизни.
Но и в тупике, куда убежавшие "правители" завели русское офицерство, оно не потерялось. Предводимое любимыми вождями, оно совершило через объятую пожаром Россию легендарный поход. Оно стянулось на Кубань и оттуда, не отдохнув, пошло выполнять новое, великое, историческое задание освобождать Россию от насильников, снова строить разрушенное здание русской государственности.
Много еще сил и жизней надо потратить, чтобы довести начатый подвиг до конца, но начало этому концу положено твердое и незыблемое. С верою в успех, с молитвою о Божьей помощи, с гордым сознанием своего подвига идет по великому историческому пути русское офицерство, осененное эмблемой Великой, Единой и Неделимой России.
Пути России. (Ростов-на-Дону). - 1919. - No 1.
А. Круговской
Русский офицер
Жизнь нации поддерживается любовью и уважением к тому, что она создает, чем живет. Все ее порывы, колебания, все ее стремления строятся на живом отзвуке в душе каждого участника нации, на его вере, уверенности и любви к лучшему для своей страны. Такая любовь к своему родному в тяжелые моменты для народа не имеет границ, если участники нации верят в свою страну. В такие моменты ничто не может заставить отказаться от своего родного, близкого В такие моменты создается экстаз борьбы, люди умирают с молитвой за свои дорогие имена: родина, вера, нация. Проявляют свой долг не как обязательство, а как любовь к лучшему для своей страны.
Так было всегда, так будет.
Последние годы над Россией имя Родины не сходит с уст тех, кто ведет сейчас борьбу за ее существование, за ее целость, за будущее для нее.
И только любовь к Родине, ко всему, что рождалось и хранилось в ней, могла создать тот экстаз борьбы, только любовь к Родине поддерживает ее борцов за освобождение в этой титанической борьбе.
И лучшими сынами России, своей Родины, в этой борьбе оказались те, кого лишили Родины, кому не было возвращения к родной земле после тяжелой войны с железной Германией. Русское офицерство было изгнано из пределов родной земли.
Русский офицер был лишен своей Родины за то, что любил ее беззаветно, за то, что не хотел отдать ее на поругание. Миллионы людей оставляли фронт, уверенные, что "немец не придет в нашу Уфимскую губернию". Они забыли Россию. Забыла имя Родины и русская интеллигенция, занятая политическими раздорами между собой" слабая в своих начинаниях. Бездеятельная интеллигенция ушла в область метафизических изысканий, неуверенная ни в небе, ни в земле, расшатанная самокритикой. Родина для нее исчезла уже давно. Имела Родину и не видела ее. Единственный, кто остался верным своей Родине, был русский офицер. Тяжелое чувство утраты родины было ближе всех ему. И когда над Россией сменилось трехцветное знамя знаменем кровавой борьбы за космополитические начала, за уничтожение России, первый, кто встал за родную землю, был русский офицер. И только вера в свою страну, только любовь к ней могли заставить пойти горсть людей против волны разрушения, и только вера и любовь сделали то, что Россия начинает выздоравливать.
Умирали вожди этой горсти героев любви к Родине, но за их именами крепло чувство этой любви, возрождалась армия в лице офицеров, стекаясь по одиночке к своим вождям, несмотря на все ужасы пути, несмотря на то, что многие гибли за свою попытку пройти к своим вождям. Россия крепла офицерской армией. За Корниловым, Алексеевым, за Марковым, за Дроздовским, этими героями любви к Родине, принявшими терновый венец, пришли целые полки, десятки тысяч офицеров пришли принять венец своих вождей, переносят все ужасы мучительной борьбы и как всегда забывают о своих страданиях. Ничто не могло заставить их забыть Россию. Чем больше гибло любящих свою родную землю, тем больше их стекалось на зов вождей. Вожди сменяли вождей, но любовь к Родине крепла и крепнет сильней. И на зов вождей спасения России, адмирала Колчака и генерала Деникина, пришли и приходят те же изгнанники из своей родной земли, встают в ряды под знамя любви к Родине. Никакие неудачи, никакие ужасы борьбы, невзгоды не могли сломать чувства веры в то, что Россия не умерла, что Россия будет сильной, как была.
Вожди армии, адмирал Колчак и генерал Деникин, несмотря на все утраты, тяжелые потери, гибель массы лучших сынов России, несмотря на то, что сами перенесли все ужасы под красными знаменами, только сильнее звали всех, кто любит Родину, встать на защиту ее. И армия была создана. Армия стала страшной для разрушителей Родины. Армия оживила Россию, офицерство создало армию, крепкую своей любовью к Родине. Горсть людей-героев сохранила Россию.
За политической борьбой всех направлений было забыто всеми ее участниками имя Родины. Не забыл ее только русский офицер. Сохранить мир своей родной земле - это единственное начало программы офицеров. Офицер забыл все дикое издевательство над ним на фронте и в тылу, забыл про свою личную жизнь, не забыл только Россию. Перед величием России преклонился только офицер, и только он сознал всю тяжесть последствий революции. Офицер понял, что Россию продают, что от него отнимают все, за что он перенес тяжесть борьбы с Германией, за ее существование, мир. Загнанный, забитый за свою любовь к Родине офицер не смирился перед игом всех терзающих его Родину, не стал сомневаться в возможности ее возрождения. Потеряв все, отдает самого себя на общее дело за освобождение России. Для него не существовало политических партий в эти минуты, не было узких форм жизни по формулам, программам. Беззаветно отдавая себя, он думал только об одном Родине, дорогом для него имени. От первого дня борьбы до настоящего времени он в этом же экстазе любви к Родине идет бороться за нее.
Имя Великая Россия поддерживает его в этой кошмарной по своей жесткости борьбе. И слепая масса, и философствующая интеллигенция там, за гранью этой борьбы, поняли, кто был прав в день развала армии, поняли теперь, что есть вещи, которых нельзя разрушать, без которых жизнь становится ненужной, пустой; поняли, что спасение только в тех, кто умеет верить в свою Родину, любить ее. И для такой любви нет меры, она неисчерпаема, и что только тогда будет возможно жить.
И там, за этой гранью борьбы, ждут освободителей, встречают их с именем Христа, встречают то, что утратили: свою Родину, ее лучших сынов, исстрадавшихся русских офицеров. Там, за гранью борьбы, поняли, что вера, любовь к своей Родине - лучшее начало жизни в своей стране, что никакие формы жизни без этой любви не создадут мира. Там поняли, кто сделал ошибку, когда стали умирать в конвульсиях от голода, от всевозможных программ, всевозможных политических деятелей во имя "братства". Но прежде всех сумел почувствовать и оценить это русский офицер.
Он разбудил забытое русскими людьми имя Родины, забытое чувство долга, любви. И русский народ понял, что он воскресает, воскресает его Родина, жизнь России.
Пути России. (Ростов-на-Дону). - 1919. - No 1.
Н. Колесников
Война и офицеры
Они были огнями! Они были лампадами Великого Духа, горевшими в серых темных рядах солдат. Это они в забрызганных кровью окопах, в землянках, полных дыма, грязи и паразитов. Это они на полях перед проволокой заплетшегося врага. Это они в снежных вершинах Карпат и Кавказа, в болотах среди озер Восточной Пруссии. Это - они!
Вы слышите, как они своей огненной речью будят спящие души солдат. Это они говорят им о ней - о Родине, о Великой России. Они - среди пляшущих огней шрапнели и осколков стали, среди кусков человеческого мяса, поднятого к небу землей. Когда притихнет в ужасе душа человека, они одни зовут и говорят. Они выходят вперед. Со сверкающими глазами зовут солдат. Они слышат, как Родина, рыдая, ведет за собой: "Вперед! Господа офицеры!"
Они забыли, как их травили до войны, как на эстрадах, среди расписанных кулис, опошляли великое служение Родине. Они простили все улюлюканье прессы, слепую ненависть к армии и мундиру. Они забыли насмешки "Поединков" и раскаты "Красного смеха". Они были лампадами Духа. Они слышали только Россию: "Вперед! Господа офицеры!".
Впереди легли, широко размахнув руки и сдвинув седые брови, старые командиры, и на их места встали залитые кровью юноши, молодые, полные огня. Они подняли высоко знамена дедов и молча ложились впереди с наивно удивленными глазами и красной струйкой резвой крови. А там, в глубокой дали, в тылу, в самом сердце страны, остались те, кто был мозгом, кто был душою нации. Они, сытые, довольные, они, державшие нити мысли и слова, интеллигенция великой страны. Им скоро надоел первый экстаз подъема. Спрятав национальные флаги первых дней, они зевали над телеграммами и скучали от затянувшейся войны. Их не коснулось великое горе России. Они не слышали команды. Лениво брела, шатаясь, праздная потаскуха-жизнь. Среди залитых светом улиц больших городов, в стильных фойе театров, среди взвизгивающих оркестров кабаков и шантанов, дымя ароматными сигарами за столами ресторанов, они спорили, говорили и мечтали о великом братстве народов, о призрачном сне потрясений, и их осоловевшие глаза и жирно обрюзгшие фигуры импотентов духа кутались в тоги Рима и Эллады и грезили о взрывах революции. Они качались в качалках, и перед ними витали образы Робеспьера, Дантона и Марата. Они не видели Родины! Скучно!
Их жены, развалившись в колясках, не видели идущих в глубоком трауре женщин, ни девушек с грустными глазами в белых передниках с красным крестом. В объятиях белобрысых, прыщеватых, с зачесанными усами лейтенантов, в объятиях смуглых стройных мадьяр, среди сверкающих бриллиантов, изысканных вин и в изящных туалетах, пили они радость жизни.
Мимо них шла облитая кровью война.
А молодые чопорные денди, сыновья скучающих отцов и Мессалин матерей, не слышали призыва Родины, затыкали уши от криков раненых и призраков смерти. Они, чтобы не стыдно было встречать взгляды девушек и калек в серых шинелях на костылях, тоже одели шинели. Они устроили маскарад Великой Войны. Они нарядились в фантастические формы, одели сабли, погоны и вензеля.
Веселые "Земгусары". Блестящие "Уланы Красного Креста".
Они появились в глубоком тылу в банных летучках, питательных пунктах, перевязочных отрядах и сберегли свое гнусное, похотливо жалкое тело кретина, раба и труса...
А мимо них шли другие, светлые юноши в студенческих фуражках, в гимназических шинелях, в кадетских мундирах в школы, на смену тем, кто умирал. Они слышали команду: "Вперед! Господа офицеры!".
Шумела жизнь! Гремели окопы! Росли могилы! Умирали они!
<...>: А в кулуарах Думы вожди народа изучают истории революций и приготовляются к ролям Мирабо, Дантона, Марата и Робеспьера. Внимательно разглядывают карту и обдумывают план люди с блеклыми стальными глазами, с зачесанными белокурыми усами, старающиеся смокингами и визитками скрыть осанку солдата. Они руководители. Они вожди.
Внимательно слушают колена Израиля, когда бросит "Свобода" свой красный клич. И им бросили этот клич.
Вы слышите, как вспыхивают улицы огнями выстрелов, вы слышите крики людей. Это они. Безумные люди убивают на улицах, срывают погоны с плеч тех, на которых всею страшною тяжестью легла война, отнимают трусы то оружие, которое защищало честь и славу России.
Не смотрите. Я вижу, вам стыдно глядеть на это громадное здание гостиницы "Армия и Флот", вам стыдно за тунеядцев, изменников, трусов и предателей, которые с лозунгами "Свобода, Равенство и Братство" выбрасывают на улицу маленьких детей и беззащитных испуганных женщин в то время, когда бледные от оскорблений и негодования, на костылях, с покрасневшими повязками раскрывшихся ран, они молчат, стиснув зубы, с горящими глазами.
Не смотрите. Стыдно смотреть.
"Углубляйте и расширяйте революцию".
С красным кумачом и дикими лозунгами идет пьяная толпа. На памятниках, тумбах, взобравшись, цепляясь, как спрут, висят взлохмаченные нерусские люди.
"Долой войну". "Без аннексий и контрибуций".
Так шумел гнусный, похотливый, грязный тыл. В казармах спали, ели, пили, торговали, лущили семечки бородатые, одурелые от войны, одетые в шинели мужики. Среди них ходили таинственные незнакомцы и проповедовали новую веру "разрушения, злобы и крови".
В переживаемый Россией момент русский офицер-воспитатель стоит одиноко перед этой огромной задачей среди своих многочисленных сограждан, большинство которых пока бессильны ему помочь и часть которых к нему прямо враждебны.
Никто ему не поможет, никто не разделит его труда - он должен искать поддержки в своих начальниках, сослуживцах и в сознании своего высокого и тяжелого долга.
Чем серьезнее задача, чем она обширнее, тем мы должны приложить больше нравственных сил. Мы ведь находимся не в области материальных представлений, где каждый данный человек может выполнить строго определенный максимум (наибольше) работы; дело воспитания нравственных сил относится к области человеческого духа, а в этой области только бесконечность не может быть нами достигнута, все же остальное доступно нашему завоеванию. Перед сложностью и трудностью останавливаться нельзя, т.к. это значит сознаться в своей полной несостоятельности и предоставить дело государственной обороны и чести на произвол судьбы. Равнодушное отношение к своему делу несовместимо с нашим высоким призванием, а потому и недопустимо. Конечно, на выполнение намеченного нужны особенно развитые нравственные и умственные силы, нужна выдающаяся энергия. Но разве понятие об офицере не заключает само по себе требование самоотверженной и выдающейся деятельности? Прежде на силу армии не могли ослабевающе влиять те барчуки и недоросли, которые устремлялись в военную службу только для того, чтобы носить мундир той или другой части; теперь этот элемент не только лишний, но и вредный и, как яд, способный отравить здоровый организм, должен быть удален и впредь недопускаем. Средние люди, посредственности, не должны быть в нашей среде. По смыслу всех военных законоположений под понятием "офицер" подразумевается человек с высокоразвитой нравственностью и волей; поэтому задача военного строя, задача офицерской корпорации - удалить все негодное, слабое, способное внести растление, и тогда никакие задачи для нас не будут казаться невыполнимыми. Поэтому здесь неуместны усиленные уверения и ссылки на неспособность, на средние способности корпуса офицеров, а является только вопрос, как лучше и целесообразнее выполнить возложенную на нас задачу. Тем, которых эти офицерские возвышенные задания смутят, должно сказать: почему вы считаете офицеров какими-то средними, слабыми и жалкими, неспособными к подвигу? Ведь вы клевещете на русского офицера! Вы развенчиваете его! Вы срываете с его головы лавровый венок, переплетенный терниями, который увенчивал его голову более двухсот лет!
Если русский офицер всегда на поле битвы умирал героем, то почему вы не считаете его способным быть героем, подвижником, не только перед лицом смерти, но и перед лицом жизни? Да, наконец, разве русский офицер теперь за воссоздание России не умирал и не умирает на своем посту как герой, как мученик, как исповедник понимания своего гражданского и воинского долга? Ведь дело воспитания, которое для нас должно быть залогом возрождения, дело очень трудное, и вести его можно только людям, воодушевленным высшими идеалами. Напрасно думают, что офицером может быть всякий средний, слабый человек; если допустить это, то армия умрет, т.к. ее основа, офицер, перестанет ее одухотворять. Поэтому офицер на свою деятельность и в мирное время должен смотреть как на подвижничество, иначе он не выполнит своего назначения и своего долга. Да не пугает вас, офицеры, предстоящая трудная работа мирного времени. Вы девятый год исполняете свой долг перед Россией: сражались лицом к лицу с противником, несмотря на то, что многие из вас уже неоднократно были ранены; когда началось разложение армии, вы бросились, сознавая, что только в дисциплинированной армии спасение страны, к своим популярнейшим генералам для уничтожения язвы России - большевизма - и боретесь и посейчас за возрождение Родины, за правое дело.
Борьба вас укрепила и нравственно, и волей. Вы узнали глубину горя Открылись горизонты, ранее незаметные и непонятные. Горе - лучший учитель. Школа жестокая, но верная. Да будет благословенно очищающее и вдохновляющее горнило несчастья. Это как первая гроза после зимнего сна. Ждут ее поля, где в черных глыбах притаились ростки свежей травки, ждут ее леса, в почках которых уже зреет зеленый лист, как младенец в колыбели, пока с высоты небесной не разбудит его призыв к жизни, теплу и свету.
То же и вам, офицеры, надо сделать в мирное время со всеми молодыми солдатами, кои будут проходить через ваши руки, - воспитать истого воина-гражданина. А для этого одного приобретенного вами опыта мало, надо и знания. Поработайте и потрудитесь сознательно для приобретения его. Выражения "не могу" быть не может. Было бы желание и воля. Те же, кто этого сделать "не захочет", пусть по честному убеждению, как недостаточно сильные духом, оставят наши крепкие ряды. Без них, слабых энергиею, мы станем еще дружнее, еще крепче и вновь прославим отечественные знамена нашей стальной русской выносливостью, нашим русским мужеством, нашим военным патриотизмом!
Воин (Владивосток). - 1922 - No 2
А. Кемеровский
Лучшие люди
В глубине истекших тысячелетий человеческого существования затерялось начало истории офицерства. Вожди племен, военачальники в войсках более крупных государственных образований были пращурами офицерства, предводительствуя походами, оружием завоевывавшими право на существование. Лучшим людям вверялась охрана страны и нации от покушения воинственных соседей. В те далекие времена не было армий: вся мужская часть нации была воинами, и лучшие из них - сильнейшие, разумнейшие и храбрейшие - по праву личных достоинств руководили военной защитой страны
В течение ряда веков в каждой нации накоплялся живой запас воинов по призванию, наследовавших от отцов, дедов и прадедов именно те личные качества, какими должны обладать военачальники, защитники страны и народа. Постепенно эти люди выделяются в особый класс, класс "лучших", естественным путем получивший привилегию занятия командных должностей в войсках. Представители этого класса добровольно несли тяжелую повинность крови, служили всю жизнь, не получая за это никакого вознаграждения, следуя сословному принципу. При возникновении крупных государственных образований на смену вооруженному народу является постоянная армия. На последнюю возлагается защита территории страны и суверенных прав нации, ее населяющей. Ярко национальный характер армии, ядро которой составляли лучшие люди страны, дал римлянам возможность не только защищаться, но и наступать, распространив свое владычество почти на весь тогда известный мир. Постепенно с расширением территории, когда римские легионы стали пополняться чужеземцами, наемниками, рабами и преступниками, когда военная служба, служба чести, превратилась в ремесло, государство погибло под ударами более стойкой, спаянной национальным духом армии варваров.
В средние века преемственно от военачальников древности хранителями заветов предков, носителями национального достоинства страны явились рыцари. Они заменили армии, предводительствуя небольшими отрядами приближенных. Носить оружие для защиты страны становится величайшей честью, доступной далеко не всем - естественная предосторожность после неудачного опыта римлян. Действуя на свой страх и риск, отдельные рыцари постоянно втягивали страну в подчас бессмысленные войны, и силою исторической необходимости сюзеренным владетелям-королям пришлось подчинить рыцарство своей воле оружием.
Так возникла армия наемников, просуществовавшая до второй половины XVI века, когда система вербовки сменила наем. К этому периоду относится и образование корпуса офицеров как особого класса в войске. Тогда же появляется иерархия офицерских чинов. Порядок замещения должностей был вначале выборный (солдатами или вербовщиком), затем покупной (продажа государством офицерских патентов) и, наконец, по назначению короля. Безотносительно к способу замещения важно отметить самый факт обособления известной категории лиц по свойству их обязанностей. Этим лицам, как и в древние времена, вручались честь и достоинство нации - ее вооруженная сила - фактор первостепенной важности международных отношений не только того, но и нынешнего времени.
В дальнейшей своей истории корпус офицеров обособился еще более, когда с половины XVII века занятие офицерских должностей стало исключительной привилегией дворянства. История повторилась - воскресло сословие римских всадников. Сословный принцип, укрепившись, сыграл огромную роль в смысле тесного сплочения офицерства, состоявшего из однородных элементов. С течением времени, когда эволюция политической жизни государств ослабила, а затем свела почти на нет сословный строй, корпус офицеров пополняется притоком молодых, свежих сил, по призванию, добровольно предлагавших родине свои жизни.
Эти новые люди принесли в корпус офицеров новые веяния - жажду знаний в первую очередь. К этому времени и военное искусство стало требовать от командного состава не только отваги, сообразительности и физической выносливости, но и специальных знаний. Знаменитое "пуля дура - штык молодец" отчасти отходит в область преданий о славном прошлом. Появляются средние военные училища, зарождаются высшие военные школы. Офицерство подтягивается, кристаллизуется, непригодные и негодные элементы отпадают сами собой. Цельность же и сплоченность корпуса офицеров не ослабевает. На смену сословного единения приходят славные традиции, бережно передаваемые от поколения к поколению.
Комплектование армии от вербовки переходит к повинности - общей обязанности, составляющей право гражданина, способного носить оружие, право, которого порочные элементы лишаются. До сих пор в армию вербовались элементы самые разнообразные, часто порочные - в солдаты сдавали провинившихся крестьян и преступников в виде наказания. После введения воинской повинности все это исчезает. Военная служба является высокой честью. Нравственный уровень войска резко повышается. Повышается и роль, и значение офицера, служащего по призванию, добровольно в течение всей жизни. Офицер - по-прежнему носитель идей военной чести, но теперь еще и представитель армии как особого почетного сословия страны. Офицер духовный воспитатель этой армии, а не только руководитель ее физической силы. Отсюда - значительное поднятие образовательного ценза офицерства, более тщательный отбор и весьма заметное поднятие престижа офицерства в общественном мнении страны- "Каковы офицеры - такова и армия", - замечает барон фон дер Гольц в своей книге "Вооруженный народ" На корпус офицеров возлагается огромной важности задача: создать живую силу страны, которая обеспечивала бы государству возможность спокойного, мирного труда нации; воспитать армию, взрастить в душе неграмотного, темного мужика цветы патриотизма и национальной идеи, сделать его не просто мертвой машиной, а сознательной единицей национальной силы.
В России эта задача была особенно трудной. Еще первая часть ее сравнительно легка, но вторая выполнима с громадным трудом из-за чудовищного процента русской неграмотности, из-за народного невежества, темноты и почти анекдотической лени. Слишком мало времени прошло с момента введения всеобщей повинности (1874 г.). Сорок лет (до начала войны) - более чем малый срок, принимая во внимание еще более позднюю реформу корпуса офицеров. Несмотря на это, русское офицерство с честью справилось с задачей - первые два года войны яркое тому доказательство. Кадровая армия и ее молодые пополнения были предметом восхищения самих наших врагов. А похвала врага есть лучшая из похвал. На третьем году войны, когда выбыло из строя до 80% кадровых офицеров и солдат, когда армия пополнялась призывами старых годов, а в корпус офицеров попадал случайный элемент, когда офицеры и солдаты не знали друг друга, когда, по выражению покойного Государя, "войну повели прапорщики", - тогда крах был очевиден, но в нем русское офицерство неповинно.
Тыл предал русское офицерство, бросив его, как кость, распропагандированным, потерявшим облик человеческий, солдатам. Тыл, принеся в жертву офицерство, выигрывал время. Политические шептуны и крикуны, пользуясь временем, пока озверевшие люди с винтовками избивали офицеров, убегали, спасая свои никудышные жизни.
Но и в тупике, куда убежавшие "правители" завели русское офицерство, оно не потерялось. Предводимое любимыми вождями, оно совершило через объятую пожаром Россию легендарный поход. Оно стянулось на Кубань и оттуда, не отдохнув, пошло выполнять новое, великое, историческое задание освобождать Россию от насильников, снова строить разрушенное здание русской государственности.
Много еще сил и жизней надо потратить, чтобы довести начатый подвиг до конца, но начало этому концу положено твердое и незыблемое. С верою в успех, с молитвою о Божьей помощи, с гордым сознанием своего подвига идет по великому историческому пути русское офицерство, осененное эмблемой Великой, Единой и Неделимой России.
Пути России. (Ростов-на-Дону). - 1919. - No 1.
А. Круговской
Русский офицер
Жизнь нации поддерживается любовью и уважением к тому, что она создает, чем живет. Все ее порывы, колебания, все ее стремления строятся на живом отзвуке в душе каждого участника нации, на его вере, уверенности и любви к лучшему для своей страны. Такая любовь к своему родному в тяжелые моменты для народа не имеет границ, если участники нации верят в свою страну. В такие моменты ничто не может заставить отказаться от своего родного, близкого В такие моменты создается экстаз борьбы, люди умирают с молитвой за свои дорогие имена: родина, вера, нация. Проявляют свой долг не как обязательство, а как любовь к лучшему для своей страны.
Так было всегда, так будет.
Последние годы над Россией имя Родины не сходит с уст тех, кто ведет сейчас борьбу за ее существование, за ее целость, за будущее для нее.
И только любовь к Родине, ко всему, что рождалось и хранилось в ней, могла создать тот экстаз борьбы, только любовь к Родине поддерживает ее борцов за освобождение в этой титанической борьбе.
И лучшими сынами России, своей Родины, в этой борьбе оказались те, кого лишили Родины, кому не было возвращения к родной земле после тяжелой войны с железной Германией. Русское офицерство было изгнано из пределов родной земли.
Русский офицер был лишен своей Родины за то, что любил ее беззаветно, за то, что не хотел отдать ее на поругание. Миллионы людей оставляли фронт, уверенные, что "немец не придет в нашу Уфимскую губернию". Они забыли Россию. Забыла имя Родины и русская интеллигенция, занятая политическими раздорами между собой" слабая в своих начинаниях. Бездеятельная интеллигенция ушла в область метафизических изысканий, неуверенная ни в небе, ни в земле, расшатанная самокритикой. Родина для нее исчезла уже давно. Имела Родину и не видела ее. Единственный, кто остался верным своей Родине, был русский офицер. Тяжелое чувство утраты родины было ближе всех ему. И когда над Россией сменилось трехцветное знамя знаменем кровавой борьбы за космополитические начала, за уничтожение России, первый, кто встал за родную землю, был русский офицер. И только вера в свою страну, только любовь к ней могли заставить пойти горсть людей против волны разрушения, и только вера и любовь сделали то, что Россия начинает выздоравливать.
Умирали вожди этой горсти героев любви к Родине, но за их именами крепло чувство этой любви, возрождалась армия в лице офицеров, стекаясь по одиночке к своим вождям, несмотря на все ужасы пути, несмотря на то, что многие гибли за свою попытку пройти к своим вождям. Россия крепла офицерской армией. За Корниловым, Алексеевым, за Марковым, за Дроздовским, этими героями любви к Родине, принявшими терновый венец, пришли целые полки, десятки тысяч офицеров пришли принять венец своих вождей, переносят все ужасы мучительной борьбы и как всегда забывают о своих страданиях. Ничто не могло заставить их забыть Россию. Чем больше гибло любящих свою родную землю, тем больше их стекалось на зов вождей. Вожди сменяли вождей, но любовь к Родине крепла и крепнет сильней. И на зов вождей спасения России, адмирала Колчака и генерала Деникина, пришли и приходят те же изгнанники из своей родной земли, встают в ряды под знамя любви к Родине. Никакие неудачи, никакие ужасы борьбы, невзгоды не могли сломать чувства веры в то, что Россия не умерла, что Россия будет сильной, как была.
Вожди армии, адмирал Колчак и генерал Деникин, несмотря на все утраты, тяжелые потери, гибель массы лучших сынов России, несмотря на то, что сами перенесли все ужасы под красными знаменами, только сильнее звали всех, кто любит Родину, встать на защиту ее. И армия была создана. Армия стала страшной для разрушителей Родины. Армия оживила Россию, офицерство создало армию, крепкую своей любовью к Родине. Горсть людей-героев сохранила Россию.
За политической борьбой всех направлений было забыто всеми ее участниками имя Родины. Не забыл ее только русский офицер. Сохранить мир своей родной земле - это единственное начало программы офицеров. Офицер забыл все дикое издевательство над ним на фронте и в тылу, забыл про свою личную жизнь, не забыл только Россию. Перед величием России преклонился только офицер, и только он сознал всю тяжесть последствий революции. Офицер понял, что Россию продают, что от него отнимают все, за что он перенес тяжесть борьбы с Германией, за ее существование, мир. Загнанный, забитый за свою любовь к Родине офицер не смирился перед игом всех терзающих его Родину, не стал сомневаться в возможности ее возрождения. Потеряв все, отдает самого себя на общее дело за освобождение России. Для него не существовало политических партий в эти минуты, не было узких форм жизни по формулам, программам. Беззаветно отдавая себя, он думал только об одном Родине, дорогом для него имени. От первого дня борьбы до настоящего времени он в этом же экстазе любви к Родине идет бороться за нее.
Имя Великая Россия поддерживает его в этой кошмарной по своей жесткости борьбе. И слепая масса, и философствующая интеллигенция там, за гранью этой борьбы, поняли, кто был прав в день развала армии, поняли теперь, что есть вещи, которых нельзя разрушать, без которых жизнь становится ненужной, пустой; поняли, что спасение только в тех, кто умеет верить в свою Родину, любить ее. И для такой любви нет меры, она неисчерпаема, и что только тогда будет возможно жить.
И там, за этой гранью борьбы, ждут освободителей, встречают их с именем Христа, встречают то, что утратили: свою Родину, ее лучших сынов, исстрадавшихся русских офицеров. Там, за гранью борьбы, поняли, что вера, любовь к своей Родине - лучшее начало жизни в своей стране, что никакие формы жизни без этой любви не создадут мира. Там поняли, кто сделал ошибку, когда стали умирать в конвульсиях от голода, от всевозможных программ, всевозможных политических деятелей во имя "братства". Но прежде всех сумел почувствовать и оценить это русский офицер.
Он разбудил забытое русскими людьми имя Родины, забытое чувство долга, любви. И русский народ понял, что он воскресает, воскресает его Родина, жизнь России.
Пути России. (Ростов-на-Дону). - 1919. - No 1.
Н. Колесников
Война и офицеры
Они были огнями! Они были лампадами Великого Духа, горевшими в серых темных рядах солдат. Это они в забрызганных кровью окопах, в землянках, полных дыма, грязи и паразитов. Это они на полях перед проволокой заплетшегося врага. Это они в снежных вершинах Карпат и Кавказа, в болотах среди озер Восточной Пруссии. Это - они!
Вы слышите, как они своей огненной речью будят спящие души солдат. Это они говорят им о ней - о Родине, о Великой России. Они - среди пляшущих огней шрапнели и осколков стали, среди кусков человеческого мяса, поднятого к небу землей. Когда притихнет в ужасе душа человека, они одни зовут и говорят. Они выходят вперед. Со сверкающими глазами зовут солдат. Они слышат, как Родина, рыдая, ведет за собой: "Вперед! Господа офицеры!"
Они забыли, как их травили до войны, как на эстрадах, среди расписанных кулис, опошляли великое служение Родине. Они простили все улюлюканье прессы, слепую ненависть к армии и мундиру. Они забыли насмешки "Поединков" и раскаты "Красного смеха". Они были лампадами Духа. Они слышали только Россию: "Вперед! Господа офицеры!".
Впереди легли, широко размахнув руки и сдвинув седые брови, старые командиры, и на их места встали залитые кровью юноши, молодые, полные огня. Они подняли высоко знамена дедов и молча ложились впереди с наивно удивленными глазами и красной струйкой резвой крови. А там, в глубокой дали, в тылу, в самом сердце страны, остались те, кто был мозгом, кто был душою нации. Они, сытые, довольные, они, державшие нити мысли и слова, интеллигенция великой страны. Им скоро надоел первый экстаз подъема. Спрятав национальные флаги первых дней, они зевали над телеграммами и скучали от затянувшейся войны. Их не коснулось великое горе России. Они не слышали команды. Лениво брела, шатаясь, праздная потаскуха-жизнь. Среди залитых светом улиц больших городов, в стильных фойе театров, среди взвизгивающих оркестров кабаков и шантанов, дымя ароматными сигарами за столами ресторанов, они спорили, говорили и мечтали о великом братстве народов, о призрачном сне потрясений, и их осоловевшие глаза и жирно обрюзгшие фигуры импотентов духа кутались в тоги Рима и Эллады и грезили о взрывах революции. Они качались в качалках, и перед ними витали образы Робеспьера, Дантона и Марата. Они не видели Родины! Скучно!
Их жены, развалившись в колясках, не видели идущих в глубоком трауре женщин, ни девушек с грустными глазами в белых передниках с красным крестом. В объятиях белобрысых, прыщеватых, с зачесанными усами лейтенантов, в объятиях смуглых стройных мадьяр, среди сверкающих бриллиантов, изысканных вин и в изящных туалетах, пили они радость жизни.
Мимо них шла облитая кровью война.
А молодые чопорные денди, сыновья скучающих отцов и Мессалин матерей, не слышали призыва Родины, затыкали уши от криков раненых и призраков смерти. Они, чтобы не стыдно было встречать взгляды девушек и калек в серых шинелях на костылях, тоже одели шинели. Они устроили маскарад Великой Войны. Они нарядились в фантастические формы, одели сабли, погоны и вензеля.
Веселые "Земгусары". Блестящие "Уланы Красного Креста".
Они появились в глубоком тылу в банных летучках, питательных пунктах, перевязочных отрядах и сберегли свое гнусное, похотливо жалкое тело кретина, раба и труса...
А мимо них шли другие, светлые юноши в студенческих фуражках, в гимназических шинелях, в кадетских мундирах в школы, на смену тем, кто умирал. Они слышали команду: "Вперед! Господа офицеры!".
Шумела жизнь! Гремели окопы! Росли могилы! Умирали они!
<...>: А в кулуарах Думы вожди народа изучают истории революций и приготовляются к ролям Мирабо, Дантона, Марата и Робеспьера. Внимательно разглядывают карту и обдумывают план люди с блеклыми стальными глазами, с зачесанными белокурыми усами, старающиеся смокингами и визитками скрыть осанку солдата. Они руководители. Они вожди.
Внимательно слушают колена Израиля, когда бросит "Свобода" свой красный клич. И им бросили этот клич.
Вы слышите, как вспыхивают улицы огнями выстрелов, вы слышите крики людей. Это они. Безумные люди убивают на улицах, срывают погоны с плеч тех, на которых всею страшною тяжестью легла война, отнимают трусы то оружие, которое защищало честь и славу России.
Не смотрите. Я вижу, вам стыдно глядеть на это громадное здание гостиницы "Армия и Флот", вам стыдно за тунеядцев, изменников, трусов и предателей, которые с лозунгами "Свобода, Равенство и Братство" выбрасывают на улицу маленьких детей и беззащитных испуганных женщин в то время, когда бледные от оскорблений и негодования, на костылях, с покрасневшими повязками раскрывшихся ран, они молчат, стиснув зубы, с горящими глазами.
Не смотрите. Стыдно смотреть.
"Углубляйте и расширяйте революцию".
С красным кумачом и дикими лозунгами идет пьяная толпа. На памятниках, тумбах, взобравшись, цепляясь, как спрут, висят взлохмаченные нерусские люди.
"Долой войну". "Без аннексий и контрибуций".
Так шумел гнусный, похотливый, грязный тыл. В казармах спали, ели, пили, торговали, лущили семечки бородатые, одурелые от войны, одетые в шинели мужики. Среди них ходили таинственные незнакомцы и проповедовали новую веру "разрушения, злобы и крови".