Неизвестен Автор. Русские народные сказки

   - Сват Наум, передохнуть бы!
   Сразу ветер ослаб, и Андрей стал спускаться на море. Глядит - где шумели одни синие волны, появился островок, на островке стоит дворец с золотой крышей, кругом сад прекрасный... Сват Наум говорит Андрею:
   - Отдыхай, ешь, пей да и на море поглядывай. Будут плыть мимо три купеческих корабля. Ты купцов зазови да угости, употчевай хорошенько - у них есть три диковинки. Ты меня променяй на эти диковинки; не бойся, я к тебе назад вернусь.
   Долго ли, коротко ли, с западной стороны плывут три корабля. Корабельщики увидали остров, на нем дворец с золотой крышей и кругом сад прекрасный.
   - Что за чудо? - говорят. - Сколько раз мы тут плавали, ничего, кроме синего моря, не видели. Давай пристанем!
   Три корабля бросили якоря, три купца-корабельщика сели на легкую лодочку, поплыли к острову. А уж Андрей-стрелок их встречает:
   - Пожалуйте, дорогие гости. Купцы-корабельщики идут дивуются: на тереме крыша как жар горит, на деревах птицы поют, по дорожкам чудные звери прыгают.
   - Скажи, добрый человек, кто здесь выстроил это чудо чудное?
   - Мой слуга, сват Наум, в одну ночь построил. Андрей повел гостей в терем:
   - Эй, сват Наум, собери-ка нам попить, поесть!
   Откуда ни возьмись, явился накрытый стол, на нем - кушанья, чего душа захочет. Купцы-корабельщики только ахают.
   - Давай, - говорят, - добрый человек, меняться: уступи нам своего слугу, свата Наума, возьми у нас за него любую диковинку.
   - Отчего ж не поменяться? А каковы будут ваши диковинки?
   Один купец вынимает из-за пазухи дубинку. Ей только скажи: "Ну-ка, дубинка, обломай бока этому человеку!" - дубинка сама начнет колотить, какому хочешь силачу обломает бока.
   Другой купец вынимает из-под полы топор, повернул его обухом кверху топор сам начал тяпать: тяп да ляп - вышел корабль; тяп да ляп - еще корабль. С парусами, с пушками, с храбрыми моряками. Корабли плывут, пушки палят, храбры моряки приказа спрашивают.
   Повернул топор обухом вниз - сразу корабли пропали, словно их и не было.
   Третий купец вынул из кармана дудку, задудел - войско появилось: и конница, и пехота, с ружьями, с пушками. Войска идут, музыка гремит, знамена развеваются, всадники скачут, приказа спрашивают. Купец задудел с другого конца в дудку - нет ничего, все пропало.
   Андрей-стрелок говорит:
   - Хороши ваши диковинки, да моя стоит дороже. Хотите меняться - отдайте мне за моего слугу, свата Наума, все три диковинки.
   - Не много ли будет?
   - Как знаете, иначе меняться не стану.
   Купцы думали, думали: "На что нам дубинка, топор да дудка? Лучше поменяться, со сватом Наумом будем безо всякой заботы день и ночь и сыты и пьяны".
   Отдали купцы-корабельщики Андрею дубинку, топор и дудку и кричат:
   - Эй, сват Наум, мы тебя берем с собой! Будешь нам служить верой-правдой?
   Отвечает им невидимый голос:
   - Отчего не служить? Мне все равно, у кого ни жить.
   Купцы-корабельщики вернулись на свои корабли и давай пировать - пьют, едят, знай покрикивают:
   - Сват Наум, поворачивайся, давай того, давай этого!
   Перепились все допьяна, где сидели, там и спать повалились.
   А стрелок сидит один в тереме, пригорюнился. "Ох, - думает, - где-то теперь мои верный слуга, сват Наум?"
   - Я здесь, чего надобно?
   Андрей обрадовался:
   - Сват Наум, не пора ли нам на родную сторонушку, к молодой жене? Отнеси меня домой.
   Опять подхватил Андрея вихрь и понес в его царство, на родную сторону.
   А купцы проснулись, и захотелось им опохмелиться:
   - Эй, сват Наум, собери-ка нам попить - поесть, живо поворачивайся!
   Сколько ни звали, ни кричали, все нет толку. Глядят, и острова нет: на месте его шумят одни синие волны.
   Погоревали купцы-корабельщики: "Эх, надул нас недобрый человек!" - да делать нечего, подняли паруса и поплыли, куда им было надобно.
   А Андрей-стрелок прилетел на родимую сторону, опустился возле своего домишки, смотрит: вместо домишки обгорелая труба торчит.
   Повесил он голову ниже плеч и пошел из города на синее море, на пустое место. Сел и сидит. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетает сизая горлица, ударилась об землю и оборотилась его молодой женой, Марьей-царевной.
   Обнялись они, поздоровались, стали друг друга расспрашивать, друг другу рассказывать.
   Марья-царевна рассказала:
   - С той поры как ты из дому ушел, я сизой горлицей летаю по лесам да по рощам. Царь три раза за мной посылал, да меня не нашли и домишко сожгли. Андрей говорит:
   - Сват Наум, нельзя ли нам на пустом месте у синего моря дворец поставить?
   - Отчего нельзя? Сейчас будет исполнено. Не успели оглянуться - и дворец поспел, да такой славный, лучше царского, кругом зеленый сад, на деревьях птицы поют, по дорожкам чудные звери скачут. Взошли Андрей-стрелок с Марьей-царевной во дворец, сели у окошка и разговаривают, друг на друга любуются. Живут, горя не знают, и день, и другой, и третий.
   А царь в то время поехал на охоту, на синее море, и видит - на том месте, где ничего не было, стоит дворец.
   - Какой невежа без спросу вздумал на моей земле строиться?
   Побежали гонцы, все разведали и докладывают царю, что тот дворец поставлен Андреем-стрелком и живет он в нем с молодой женой, Марьей-царевной. Еще пуще разгневался царь, посылает узнать, ходил ли Андрей туда не знаю куда, принес ли то - не знаю что.
   Побежали гонцы, разведали и докладывают:
   - Андрей-стрелец ходил туда - не знаю куда и добыл то - не знаю что.
   Тут Царь и совсем осерчал, приказал собрать войско, идти на взморье, тот дворец разорить дотла, а самого Андрея-стрелка и Марью-царевну предать лютой смерти.
   Увидал Андрей, что идет на него сильное войско, скорее схватил топор, повернул его обухом кверху. Топор тяп да ляп - стоит на море корабль, опять тяп да ляп - стоит другой корабль. Сто раз тяпнул, сто кораблей поплыло по синему морю. Андрей вынул дудку, задудел - появилось войско: и конница, и пехота, с пушками, со знаменами.
   Начальники приказа ждут. Андрей приказал начинать сражение. Музыка заиграла, барабаны ударили, полки двинулись. Пехота ломит солдат, конница скачет, в плен забирает. А со ста кораблей пушки так и бьют по столичному городу.
   Царь видит, войско его бежит, кинулся сам к войску - останавливать. Тут Андрей вынул дубинку:
   - Ну-ка, дубинка, обломай бока этому царю!
   Дубинка сама пошла колесом, с конца на конец перекидывается по чистому полю; нагнала царя и ударила его в лоб, убила до смерти.
   Тут и сражению конец пришел. Повалил из города народ и стал просить Андрея-стрелка, чтобы взял он в свои руки все государство.
   Андрей спорить не стал. Устроил пир на весь мир и вместе с Марьей-царевной правил он этим царством до глубокой старости.
   СКАЗКА О МОЛОДИЛЬНЫХ ЯБЛОКАХ И ЖИВОЙ ВОДЕ
   В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь, и было у него три сына: старшего звали Федором, второго Василием, а младшего Иваном.
   Царь очень устарел и глазами обнищал, а слыхал он, что за тридевять земель, в тридесятом царстве есть сад с молодильными яблоками и колодец с живой водой. Если съесть старику это яблоко - помолодеет, а водой этой умыть глаза слепцу - будет видеть. Царь собирает пир на весь мир, зовет на пир князей и бояр и говорит им:
   - Кто бы, ребятушки, выбрался из избранников, выбрался из охотников, съездил за тридевять земель, в тридесятое царство, привез бы молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку полцарства отписал.
   Тут больший стал хорониться за середнего, а середний за меньшого, а от меньшого ответу нет. Выходит царевич Федор и говорит:
   - Неохота нам в люди царство отдавать. Я поеду в эту дорожку, привезу тебе, царю-батюшке, молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец.
   Пошел Федор-царевич на конюший двор, выбирает себе коня неезженного, уздает узду неузданную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать подпруг с подпругою - не ради красы, а ради крепости... Отправился Федор-царевич в дорожку. Видели, что садился, а не видели, в кою сторону укатился...
   Ехал он близко ли, далеко ли, низко ли высоко ли, ехал день до вечеру - красна солнышка до закату. И доезжает до росстаней, до трех дорог. Лежит на росстанях плита-камень, на ней надпись:
   "Направо поедешь - себя спасать, коня потерять. Налево поедешь - коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".
   Поразмыслил Федор-царевич: "Давай поеду, где женату быть".
   И повернул на ту дорожку, где женатому быть. Ехал, ехал и доезжает до терема под золотой крышей. Тут выбегает прекрасная девица и говорит ему:
   - Царский сын, я тебя из седла выну, иди со мной хлеба-соли откушать и спать-почивать.
   - Нет, девица, хлеба-соли я не хочу, а сном дороги не скоротать. Мне надо вперед двигаться.
   - Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе любо-дорого.
   Тут прекрасная девица его из седла вынула и в терем повела. Накормила его, напоила и спать на кровать положила.
   Только лег Федор-царевич к стенке, эта девица живо кровать повернула, он и полетел в подполье, в яму глубокую...
   Долго ли, коротко ли - царь опять собирает пир, зовет князей и бояр и говорит им:
   - Вот, ребятушки, кто бы выбрался из охотников - привезти мне молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку полцарства отписал.
   Тут опять больший хоронится за середнего, а середний за меньшого, а от меньшого ответу нет. Выходит второй сын, Василий-царевич:
   - Батюшка, неохота мне царство в чужие руки отдавать. Я поеду в дорожку, привезу эти вещи, сдам тебе в руки.
   Идет Василий-царевич на конюший двор, выбирает коня неезженного, уздает узду неузданную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать подпруг с подпругою.
   Поехал Василий-царевич. Видели, как садился, а не видели, в кою сторону укатился... Вот он доезжает до росстаней, где лежит плита-камень, и видит: "Направо поедешь - себя спасать, коня потерять. Налево поедешь коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".
   Думал, думал Василий-царевич и поехал дорогой, где женатому быть. Доехал до терема с золотой крышей. Выбегает к нему прекрасная девица и просит его откушать хлеба-соли и лечь почивать.
   - Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе любо-дорого...
   Тут она его из седла вынула, в терем повела, накормила, напоила и спать положила.
   Только Василий-царевич лег к стенке, она опять повернула кровать, и он полетел в подполье. А там спрашивают:
   - Кто летит?
   - Василий-царевич. А кто сидит?
   - Федор-царевич.
   - Вот, братан, попали!
   Долго ли, коротко ли - в третий раз царь собирает пир, зовет князей и бояр:
   - Кто бы выбрался из охотников привезти молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этом у седоку полцарства отписал. Тут опять больший хоронится за середнего, середний за меньшого, а от меньшого ответу нет. Выходит Иван-царевич и говорит:
   - Дай мне, батюшка, благословеньице, с буйной головы до резвых ног, ехать в тридесятое царство - поискать тебе молодильных яблок и живой воды да поискать еще моих братьецев.
   Дал ему царь благословеньице. Пошел Иван-царевич в конюший двор - выбирать себе коня по разуму. На которого коня ни взглянет, тот дрожит, на которого руку положит - тот с ног валится...
   Не мог выбрать Иван-царевич коня по разуму. Идет, повесил буйну голову. Навстречу ему бабушказадворенка:
   - Здравствуй, дитятко Иван-царевич! Что ходишь кручинен-печален?
   - Как же мне, бабушка, не печалиться - не могу найти коня по разуму.
   - Давно бы ты меня спросил. Добрый конь стоит закованный в погребу, на цепи железной. Сможешь его взять - будет тебе конь по разуму.
   Приходит Иван-царевич к погребу, пнул плиту железную, свернулась плита с погреба. Вскочил ко добру коню, стал ему конь своими передними ногами на плечи. Стоит Иван-царевич - не шелохнется. Сорвал конь железную цепь, выскочил из погреба и Ивана-царевича вытащил. И тут Иван-царевич его обуздал уздою неузданной, оседлал седельцем неезженным, наложил двенадцать подпруг с подпругою - не ради красы, ради славушки молодецкой. Отправился Иван-царевич в путь-дорогу. Видели, что садился, а не видели, в кою сторону укатился... Доехал он до росстаней и поразмыслил: "Направо ехать - коня потерять. Куда мне без коня-то? Прямо ехать - женатому быть. Не за тем я в путь-дорогу выехал. Налево ехать - коня спасти. Эта дорога самая лучшая для меня".
   И поворотил он по той дороге, где коня спасти - себя потерять. Ехал он долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, по зеленым лугам, по каменным горам, ехал день до вечеру - красна солнышка до закату - и наезжает на избушку.
   Стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке.
   - Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти. Избушка повернулась к лесу задом, к Ивану-царевичу передом. Зашел он в нее, а там сидит баба-яга, старых лет, шелковый кудель мечет, а нитки через грядки бросает.
   - Фу, фу, - говорит, - русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел. А Иван-царевич ей:
   - Ах ты, баба-яга - костяная нога, не поймавши птицу - теребишь, не узнавши молодца - хулишь. Ты бы сейчас вскочила да меня, добра молодца, дорожного человека, накормила, напоила и для ночи постелю собрала. Я бы улегся, ты бы села к изголовью, стала бы спрашивать, а я бы стал сказывать - чей да откуда. Вот баба-яга это дело все справила - царевича накормила, напоила и на постелю уложила; села к изголовью и стала спрашивать:
   - Чей ты, дорожный человек, добрый молодец, да откуда? Какой ты земли? Какого отца, матери сын?
   - Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Еду за тридевять земель, за тридевять озер, в тридесятое царство за живой водой и молодильными яблоками.
   - Ну, дитя мое милое, далеко же тебе ехать: живая вода и молодильные яблоки - у сильной богатырки, девицы Синеглазки, она мне родная племянница. Не знаю, получишь ли ты добро...
   - А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум.
   - Много молодцов проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми, дитятко, моего коня. Мой конь будет бойчее, довезет он тебя до моей середней сестры, она тебя научит.
   Иван-царевич поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.
   Вдруг он и говорит коню:
   - Стой! Перчатку обронил.
   А конь отвечает:
   - В кою пору ты говорил, я уже двести верст проскакал...
   Едет Иван-царевич близко ли, далеко ли. День до ночи коротается. И завидел он впереди избушку на курьей ножке, об одном окошке.
   - Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти. Избушка повернулась к лесу задом, к нему передом.
   Вдруг слышно - конь заржал, и конь под Иваномцаревичем откликнулся.
   Кони-то были одностадные. Услышала это баба-яга - еще старее той - и говорит:
   - Приехала ко мне, видно, сестрица в гости. И выходит на крыльцо:
   - Фу-фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел. А Иван-царевич ей:
   - Ах ты, баба-яга - костяная нога, встречай гостя по платью, провожай по уму. Ты бы моего коня убрала, меня бы, добра молодца, дорожного человека, накормила, напоила и спать уложила...
   Баба-яга это дело все справила - коня убрала, а Ивана-царевича накормила, напоила, на постель уложила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.
   - Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Еду за живой водой и молодильными яблоками к сильной богатырке, девице Синеглазке...
   - Ну, дитя милое, не знаю, получишь ли ты добро. Мудро тебе, мудро добраться до девицы Синеглазки!
   - А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум.
   - Много молодцов проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми, дитятко, моего коня, поезжай к моей старшей сестре. Она лучше меня научит, что делать.
   Вот Иван-царевич заночевал у этой старухи, поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне. А этот конь еще бойчей того.
   Вдруг Иван-царевич говорит:
   - Стой! Перчатку обронил.
   А конь отвечает:
   - В кою пору ты говорил, я уж триста верст проскакал.
   Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Едет Иван-царевич день до вечера - красна солнышка до закату. Наезжает на избушку на курьей ножке, об одном окошке.
   - Избушка, избушка, обернись к лесу задом, ко мне передом! Мне не век вековать, а одну ночь ночевать.
   Вдруг заржал конь, и под Иваном-царевичем конь откликается. Выходит на крыльцо баба-яга, старых лет, еще старее той. Поглядела - конь ее сестры, а седок чужестранный, молодец прекрасный... Тут Иван-царевич вежливо ей поклонился и ночевать попросился. Делать нечего! Ночлега с собой не возят - ночлег каждому: и пешему и конному, и бедному и богатому.
   Баба-яга все дело справила - коня убрала, а Ивана-царевича накормила, напоила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.
   - Я, бабушка, такого-то царства, такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Был у твоей младшей сестры, она послала к середней, а середняя сестра к тебе послала. Дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум, как мне добыть у девицы Синеглазки живой воды и молодильных яблок.
   - Так и быть, помогу я тебе, Иван-царевич. Девица Синеглазка, моя племянница, - сильная и могучая богатырка. Вокруг ее царства - стена три сажени вышины, сажень толщины, у ворот стража - тридцать богатырей. Тебя и в ворота не пропустят. Надо тебе ехать в середину ночи, ехать на моем добром коне. Доедешь до стены - бей коня по бокам плетью нехлестанной. Конь через стену перескочит. Ты коня привяжи и иди в сад. Увидишь яблоню с молодильными яблоками, а под яблоней колодец. Три яблока сорви, а больше не бери. И зачерпни из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. Девица Синеглазка будет спать, ты в терем к ней не заходи, а садись на коня и бей его по крутым бокам. Он тебя через стену перенесет.
   Иван-царевич не стал ночевать у этой старухи, а сел на ее доброго коня и поехал в ночное время. Этот конь поскакивает, мхи-болота перескакивает, реки, озера хвостом заметает.
   Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, доезжает Иван-царевич в середине ночи до высокой стены. У ворот стража спит - тридцать могучих богатырей. Прижимает он своего доброго коня, бьет его плетью нехлестанной. Конь осерчал и перемахнул через стену. Слез Иван-царевич с коня, входит в сад и видит - стоит яблоня с серебряными листьями, золотыми яблоками, а под яблоней Молодец. Иван-царевич сорвал три яблока, а больше не стал брать да зачерпнул из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. И захотелось ему самою увидать сильную, могучую богатырку, девицу Синеглазку.
   Входит Иван-царевич в терем, а там спят: по одну сторону шесть полениц - девиц-богатырок и по другую сторону шесть, а посредине разметалась девица Синеглазка, спит, как сильный речной порог шумит. Не стерпел Иван-царевич, приложился, поцеловал ее и вышел... Сел на доброго коня, а конь говорит ему человеческим голосом:
   - Не послушался ты, Иван-царевич, вошел в терем к девице Синеглазке! Теперь мне стены не перескочить.
   Иван-царевич бьет коня плетью нехлестанной.
   - Ах ты конь, волчья сыть, травяной мешок, нам здесь не ночевать, а голову потерять!
   Осерчал конь пуще прежнего и перемахнул через стену, да задел об нее одной подковой - на стене струны запели и колокола зазвонили.
   Девица Синеглазка проснулась да увидала покражу:
   - Вставайте, у нас покража большая!
   Велела она оседлать своего богатырского коня и кинулась с двенадцатью поленицами в погоню за Иваном-царевичем.
   Гонит Иван-царевич во всю прыть лошадиную, а девица Синеглазка гонит за ним. Доезжает он до старшей бабы-яги, а у нее уже конь выведенный, готовый. Он - со своего коня да на этого и опять вперед погнал... Иван-то царевич за дверь, а девица Синеглазка - в дверь и спрашивает у бабы-яги:
   - Бабушка, здесь зверь не прорыскивал ли?
   - Нет, дитятко.
   - Бабушка, здесь молодец не проезживал ли?
   - Нет, дитятко. А ты с пути-дороги поешь молочка. " - Поела бы я, бабушка, да долго корову доить.
   - Что ты, дитятко, живо справлю...
   Пошла баба-яга доить корову - доит, не торопится. Поела девица Синеглазка молочка и опять погнала за Иваном-царевичем.
   Доезжает Иван-царевич до середней бабы-яги, коня сменил и опять погнал. Он - за дверь, а девица Синеглазка - в дверь:
   - Бабушка, не прорыскивал ли зверь, не проезжал ли добрый молодец?
   - Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги поела блинков.
   - Да долго печь будешь.
   - Что ты, дитятко, живо справлю...
   Напекла баба-яга блинков - печет, не торопится. Девица Синеглазка поела и опять погнала за Иваномцаревичем.
   Он доезжает до младшей бабы-яги, слез с коня, сел на своего коня богатырского и опять погнал. Он - за дверь, девица Синеглазка - в дверь и спрашивает у бабы-яги, не проезжал ли добрый молодец.
   - Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги в баньке попарилась.
   - Да ты долго топить будешь.
   - Что ты, дитятко, живо справлю...
   Истопила баба-яга баньку, все изготовила. Девица Синеглазка попарилась, обкатилась и опять погнала в сугон. Конь ее с горки на горку поскакивает, реки, озера хвостом заметает. Стала она Ивана-царевича настигать.
   Он видит за собой погоню: двенадцать богатырок с тринадцатой - девицей Синеглазкой - ладят на него наехать, с плеч голову снять. Стал он коня приостанавливать, девица Синеглазка наскакивает и кричит ему:
   - Что ж ты, вор, без спросу из моего колодца пил да колодец не прикрыл!
   А он ей:
   - Что же, давай разъедемся на три прыска [34] лошадиных, давай силу пробовать.
   Тут Иван-царевич и девица Синеглазка заскакали на три прыска лошадиных, брали палицы боевые, копья долгомерные, сабельки острые. И съезжались три раза, палицы поломали, копья-сабли исщербили - не могли друг друга с коня сбить. Незачем стало им на добрых конях разъезжаться, соскочили они с коней и схватились в охапочку.
   Боролись с утра до вечера - красна солнышка до закату. У Ивана-царевича резва ножка подвернулась, упал он на сыру землю. Девица Синеглазка стала коленкой на его белу грудь и вытаскивает кинжалище булатный - пороть ему белу грудь.
   Иван-царевич и говорит ей:
   - Не губи ты меня, девица Синеглазка, лучше возьми за белые руки, подними со сырой земли, поцелуй в уста сахарные.
   Тут девица Синеглазка подняла Ивана-царевича со сырой земли и поцеловала в уста сахарные. И раскинули они шатер в чистом поле, на широком раздолье, на зеленых лугах. Тут они гуляли три дня и три ночи. Здесь они и обручились и перстнями обменялись. Девица Синеглазка ему говорит:
   - Я поеду домой - и ты поезжай домой, да смотри никуда не сворачивай... Через три года жди меня в своем царстве.
   Сели они на коней и разъехались... Долго ли, коротко ли, не скоро дело делается, скоро сказка сказывается - доезжает Иван-царевич до росстаней, до трех дорог, где плита-камень, и думает:
   "Вот нехорошо! Домой еду, а братья мои пропадают без вести".
   И не послушался он девицы Синеглазки, своротил на ту дорогу, где женатому быть... И наезжает на терем под золотой крышей. Тут под Иваном-царевичем конь заржал, и братьевы кони откликнулись. Кони-то были одностадные...
   Иван-царевич взошел на крыльцо, стукнул кольцом - маковки на тереме зашатались, оконницы покривились. Выбегает прекрасная девица.
   - Ах, Иван-царевич, давно я тебя поджидаю! Иди со мной хлеба-соли откушать и спать-почивать. Повела его в терем и стала потчевать. Иван-царевич не столько ест, сколько под стол кидает, не столько пьет, сколько под стол льет. Повела его прекрасная девица в спальню.
   - Ложись, Иван-царевич, спать-почивать. А Иван-царевич столкнул ее на кровать, живо кровать повернул, девица и полетела в подполье, в яму глубокую.
   Иван-царевич наклонился над ямой и кричит:
   - Кто там живой?
   А из ямы отвечают:
   - Федор-царевич да Василий-царевич.
   Он их из ямы вынул - они лицом черны, землей уж стали порастать. Иван-царевич умыл братьев живой водой - стали они опять прежними.
   Сели они на коней и поехали... Долго ли, коротко ли, доехали до росстаней. Иван-царевич и говорит братьям:
   - Покараульте моего коня, а я лягу отдохну. Лег на шелковую траву и богатырским сном заснул. А Федор-царевич и говорит Василию-царевичу:
   - Вернемся мы без живой воды, без молодильных яблок - будет нам мало чести, нас отец пошлет гусей пасти.
   Василий-царевич отвечает:
   - Давай Ивана-царевича в пропасть спустим, а эти вещи возьмем и отцу в руки отдадим.
   Вот они у него из-за пазухи вынули молодильные яблоки и кувшин с живой водой, а его взяли и бросили в пропасть. Иван-царевич летел туда три дня и три ночи.
   Упал Иван-царевич на самое взморье, опамятовался и видит: только небо и вода, и под старым дубом у моря птенцы пищат - бьет их погода.
   Иван-царевич снял с себя кафтан и птенцов покрыл, а сам укрылся под дуб.
   Унялась погода, летит большая птица Нагай. Прилетела, под дуб села и спрашивает птенцов:
   - Детушки мои милые, не убила ли вас погодушканенастье?
   - Не кричи, мать, нас сберег русский человек, своим кафтаном укрыл.
   Птица Нагай спрашивает Ивана-царевича:
   - Для чего ты сюда попал, милый человек?
   - Меня родные братья в пропасть бросили за молодильные яблоки да за живую воду.
   - Ты моих детей сберег, спрашивай у меня, чего хочешь: злата ли, серебра ли, камня ли драгоценного.