Неизвестен Автор. Русские народные сказки

   Прилетели они к избе и сели на травке. А старуха напекла блинов - поминать Терешечку - и говорит:
   - Это тебе, старичок, блин, а это мне блин. А Терешечкин голос под окном:
   - А мне блин?
   Старуха услыхала и говорит:
   - Погляди-ка, старичок, кто там просит блинок?
   Старик вышел, увидел Терешечку, привел к старухе - пошло обниманье!
   А защипанного гусенка откормили, отпоили, на волю пустили, и стал он с тех пор широко крыльями махать, вперед стада летать да Терешечку вспоминать.
   ДОЧЬ И ПАДЧЕРИЦА
   Жил старик со старухою, и была у него дочь. Вот старуха-то померла, а старик обождал немного и женился на вдове, у которой была своя дочка. Плохое житье настало стариковой дочери. Мачеха была ненавистная, отдыху не дает старику:
   - Вези свою дочь в лес, в землянку, там она больше напрядет.
   Что делать! Послушал мужик бабу - свез дочку в землянку, дал ей кремень, огниво да мешочек круп и говорит:
   - Вот тебе огоньку; огонек не переводи, кашу вари, а сама не зевай сиди да пряди.
   Пришла ночь. Красная девица затопила печь, заварила кашу; откуда ни возьмись, мышка - и говорит:
   - Девица, девица! Дай мне ложечку кашки!
   - Ой, моя мышенька! Разговори мою скуку - я тебе дам не одну ложку, а досыта накормлю. Наелась мышка и ушла. Ночью вломился медведь:
   - Ну-ка, девица, туши огни да давай в жмурки играть Мышка вскарабкалась на плечо стариковой дочери и шепчет ей на ушко:
   - Не бойся, девица! Скажи давай! Туши огонь да под печь полезай, а я за тебя стану бегать и в колокольчик звенеть.
   Так и сделалось. Гоняется медведь за мышкою - не поймает. Стал реветь да поленьями бросать. Бросал-бросал, ни разу не попал, устал и молвил:
   - Мастерица ты, девица, в жмурки играть! За то пришлю тебе утром стадо коней да воз серебра. Наутро говорит баба:
   - Поезжай, старик, проведай-ка дочь, что напряла она в ночь.
   Уехал старик, а баба сидит да ждет: как-то он дочерние косточки привезет. Пришло время старику ворочаться, а собака:
   - Тяф-тяф-тяф! С стариком дочка едет, стадо коней гонит, воз серебра везет.
   - Врешь, мерзкая собачонка! Это в кузове косточки гремят!
   Вот ворота заскрипели, кони во двор вбежали, а дочка с отцом на возу сидят: полон воз серебра. А у бабы от жадности глаза разгорелись.
   - Экая важность! - кричит. - Повези-ка мою дочку в лес; моя дочка два стада коней пригонит, два воза серебра притащит.
   Повез мужик и бабину дочь в землянку; дал ей кремень, огниво, мешочек круп и оставил одну. Об вечеру заварила она кашу.
   Прибежала мышка:
   - Наташка! Наташка! Сладка ль твоя кашка? Дай хоть ложечку!
   - Ишь, какая! - закричала Наташка и швырнула в нее ложкой.
   Мышка убежала, а Наташка знай себе уписывает одна кашу. Съела полный горшок, огни задула, прилегла в углу и заснула. Пришла полночь, вломился медведь и говорит:
   - Эй, где ты, девица? Давай в жмурки играть. Девица испугалась, молчит, только со страху зубами стучит.
   - А, ты вот где! На колокольчик, бегай, а я буду ловить.
   Взяла колокольчик, рука дрожит, колокольчик бесперечь звенит, а мышка приговаривает:
   - Злой девице живой не быть!
   Медведь бросился ловить бабину дочку и, как только изловил ее, сейчас задушил и съел. Наутро шлет баба старика в лес:
   - Ступай! Моя дочка два воза привезет, два табуна пригонит.
   Мужик уехал, а баба за воротами ждет. Вот прибежала собачка:
   - Тяф-тяф-тяф! Не бывать домой бабиной дочери, старик на пустом возу сидит, костьми в кузове гремит!
   - Врешь ты, мерзкая собачонка! То моя дочка едет, стада гонит, возы везет. На, скушай блин да говори: бабину дочь в злате, в серебре привезут, а стариковой женихи не возьмут!
   Собачка съела блин и залаяла:
   - Тяф-тяф-тяф! Старикову дочь замуж отдадут, а бабиной в кузове косточки привезут.
   Что ни делала баба с собачкою: и блины ей давала, и била ее, - она знай свое твердит... Глядь, а старик у ворот, жене кузов подает; баба кузов открыла, глянула на косточки и завыла, да так разозлилась, что с горя и злости на другой же день померла. Старик выдал свою дочь замуж за хорошего жениха, и стали они жить-поживать да добра наживать.
   СНЕГУРОЧКА
   Жил-был крестьянин Иван, и была у него жена Марья. Жили Иван да Марья в любви и согласии, вот только детей у них не было. Так они и состарились в одиночестве. Сильно они о своей беде сокрушались и только глядя на чужих детей утешались. А делать нечего! Так уж, видно, им суждено было. Вот однажды, когда пришла зима да нападало молодого снегу по колено, ребятишки высыпали на улицу поиграть, а старички наши подсели к окну поглядеть на них. Ребятишки бегали, резвились и стали лепить бабу из снега. Иван с Марьей глядели молча, призадумавшись. Вдруг Иван усмехнулся и говорит:
   - Пойти бы и нам, жена, да слепить себе бабу!
   На Марью, видно, тоже нашел веселый час.
   - Что ж, - говорит она, - пойдем, разгуляемся на старости! Только на что тебе бабу лепить: будет с тебя и меня одной. Слепим лучше себе дитя из снегу, коли Бог не дал живого!
   - Что правда, то правда... - сказал Иван, взял шапку и пошел в огород со старухою.
   Они и вправду принялись лепить куклу из снегу: скатали туловище с ручками и ножками, наложили сверху круглый ком снегу и обгладили из него головку.
   - Бог в помощь? - сказал кто-то, проходя мимо.
   - Спасибо, благодарствуем! - отвечал Иван.
   - Что ж это вы поделываете?
   - Да вот, что видишь! - молвит Иван.
   - Снегурочку... - промолвила Марья, засмеявшись.
   Вот они вылепили носик, сделали две ямочки во лбу, и только что Иван прочертил ротик, как из него вдруг дохнуло теплым духом. Иван второпях отнял руку, только смотрит - ямочки во лбу стали уж навыкате, и вот из них поглядывают голубенькие глазки, вот уж и губки как малиновые улыбаются.
   - Что это? Не наваждение ли какое? - сказал Иван, кладя на себя крестное знамение.
   А кукла наклоняет к нему головку, точно живая, и зашевелила ручками и "ножками в снегу, словно грудное дитя в пеленках.
   - Ах, Иван, Иван! - вскричала Марья, задрожав от радости. - Это нам Господь дитя дает! - и бросилась обнимать Снегурочку, а со Снегурочки весь снег отвалился, как скорлупа с яичка, и на руках у Марьи была уже в самом деле живая девочка.
   - Ах ты, моя Снегурушка дорогая! - проговорила старуха, обнимая свое желанное и нежданное дитя, и побежала с ним в избу.
   Иван насилу опомнился от такого чуда, а Марья была без памяти от радости.
   И вот Снегурочка растет не по дням, а по часам, и что день, то все лучше. Иван и Марья не нарадуются на нее. И весело пошло у них в дому. Девки с села у них безвыходно: забавляют и убирают бабушкину дочку, словно куколку, разговаривают с нею, поют песни, играют с нею во всякие игры и научают ее всему, как что у них ведется. А Снегурочка такая смышленая: все примечает и перенимает.
   И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: все разумеет, обо всем говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. И такая она добрая, послушная и ко всем приветливая. А собою она - беленькая, как снег; глазки что незабудочки, светло-русая коса до пояса, одного румянцу нет вовсе, словно живой кровинки не было в теле... Да и без того она была такая пригожая и хорошая, что загляденье. А как, бывало, разыграется она, так такая утешная и приятная, что душа радуется! И все не налюбуются Снегурочкой. Старушка же Марья души в ней не чает.
   - Вот, Иван! - говаривала она мужу. - Даровалтаки нам Бог радость на старость! Миновалась-таки печаль моя задушевная!
   А Иван говорил ей:
   - Благодарение Господу! Здесь радость не вечна, и печаль не бесконечна...
   Прошла зима. Радостно заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. На прогалинах зазеленела мурава, и запел жаворонок. Уже и красные девицы собрались в хоровод под селом и пропели:
   - Весна красна! На чем пришла, На чем приехала?..
   - На сошечке, на бороночке!
   А Снегурочка что-то заскучала.
   - Что с тобою, дитя мое? - говорила не раз ей Марья, приголубливая ее. - Не больна ли ты? Ты все такая невеселая, совсем с личика спала. Уж не сглазил ли тебя недобрый человек?
   А Снегурочка отвечала ей всякий раз:
   - Ничего, бабушка! Я здорова...
   Вот и последний снег согнала весна своими красными днями. Зацвели сады и луга, запел соловей и всякая птица, и все стало живей и веселее. А Снегурочка, сердечная, еще сильней скучать стала, дичится подружек и прячется от солнца в тень, словно ландыш под деревцем. Ей только и любо было, что плескаться у студеного ключа под зеленою ивушкой.
   Снегурочке все бы тень да холодок, а то и лучше - частый дождичек. В дождик и сумрак она веселей становилась. А как один раз надвинулась серая туча да посыпала крупным градом. Снегурочка ему так обрадовалась, как иная не была бы рада и жемчугу перекатному. Когда ж опять припекло солнце и град взялся водою, Снегурочка поплакалась по нем так сильно, как будто сама хотела разлиться слезами, - как родная сестра плачется по брату.
   Вот уж пришел и весне конец; приспел Иванов день. Девки с села собрались на гулянье в рощу, зашли за Снегурочкой и пристали к бабушке Марье:
   - Пусти да пусти с нами Снегурочку!
   Марье страх не хотелось пускать ее, не хотелось и Снегурочке идти с ними; да не могли отговориться. К тому же Марья подумала: авось разгуляется ее Снегурушка! И она принарядила ее, поцеловала и сказала:
   - Поди же, дитя мое, повеселись с подружками! А вы, девки, смотрите берегите мою Снегурушку... Ведь она у меня, сами знаете, как порох в глазу!
   - Хорошо, хорошо! - закричали они весело, подхватили Снегурочку и пошли гурьбою в рощу. Там они вили себе венки, вязали пучки из цветов и распевали свои веселые песни. Снегурочка была с ними безотлучно.
   Когда закатилось солнце, девки наложили костер из травы и мелкого хворосту, зажгли его и все в венках стали в ряд одна за другою; а Снегурочку поставили позади всех.
   - Смотри же, - сказали они, - как мы побежим, и ты также беги следом за нами, не отставай!
   И вот все, затянувши песню, поскакали через огонь.
   Вдруг что-то позади их зашумело и простонало жалобно:
   - Ау!
   Оглянулись они в испуге: нет никого. Смотрят друг на дружку и не видят между собою Снегурочки.
   - А, верно, спряталась, шалунья, - сказали они и разбежались искать ее, но никак не могли найти. Кликали, аукали - она не отзывалась.
   - Куда бы это девалась она? - говорили девки.
   - Видно, домой убежала, - сказали они потом и пошли в село, но Снегурочки и в селе не было. Искали ее на другой день, искали на третий. Исходили всю рощу - кустик за кустик, дерево за дерево. Снегурочки все не было, и след пропал. Долго Иван и Марья горевали и плакали из-за своей Снегурочки. Долго еще бедная старушка каждый день ходила в рощу искать ее, и все кликала она, словно кукушка горемычная:
   - Ау, ау, Снегурушка! Ау, ау, голубушка!..
   И не раз ей слышалось, будто голосом Снегурочки отзывалось: "Ау!". Снегурочки же все нет как нет! Куда же девалась Снегурочка? Лютый ли зверь умчал ее в дремучий лес, и не хищная птица ли унесла к синему морю?
   - Нет, не лютый зверь умчал ее в дремучий лес, и не хищная птица унесла ее к синему морю; а когда Снегурочка побежала за подружками и вскочила в огонь, вдруг потянулась она вверх легким паром, свилась в тонкое облачко, растаяла... и полетела в высоту поднебесную.
   БАБА-ЯГА
   Жили-были муж с женой, и была у них дочка. Заболела жена и умерла. Погоревал-погоревал мужик да и женился на другой.
   Невзлюбила злая баба девочку, била ее, ругала, только и думала, как бы совсем извести, погубить. Вот раз уехал отец куда-то, а мачеха и говорит девочке: - Пойди к моей сестре, твоей тетке, попроси у нее иголку да нитку - тебе рубашку сшить.
   А тетка эта была баба-яга, костяная нога. Не посмела девочка отказаться, пошла, да прежде зашла к своей родной тетке.
   - Здравствуй, тетушка!
   - Здравствуй, родимая! Зачем пришла?
   - Послала меня мачеха к своей сестре попросить иголку и нитку - хочет мне рубашку сшить.
   - Хорошо, племянница, что ты прежде ко мне зашла, - говорит тетка. Вот тебе ленточка, масло, хлебец да мяса кусок. Будет там тебя березка в глаза стегать - ты ее ленточкой перевяжи; будут ворота скрипеть да хлопать, тебя удерживать - ты подлей им под пяточки маслица; будут тебя собаки рвать - ты им хлебца брось; будет тебе кот глаза драть - ты ему мясца дай.
   Поблагодарила девочка свою тетку и пошла. Шла она, шла и пришла в лес. Стоит в лесу за высоким тыном избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, а в избушке сидит баба-яга, костяная нога - холст ткет.
   - Здравствуй, тетушка!
   - Здравствуй, племянница! - говорит баба-яга. - Что тебе надобно?
   - Меня мачеха послала попросить у тебя иголочку и ниточку - мне рубашку сшить.
   - Хорошо, племяннушка, дам тебе иголочку да ниточку, а ты садись покуда поработай!
   Вот девочка села у окна и стала ткать. А баба-яга вышла из избушки и говорит своей работнице:
   - Я сейчас спать лягу, а ты ступай, истопи баню и вымой племянницу. Да смотри, хорошенько вымой: проснусь - съем ее!
   Девочка услыхала эти слова - сидит ни жива ни мертва. Как ушла баба-яга, она стала просить работницу:
   - Родимая моя, ты не столько дрова в печи поджигай, сколько водой заливай, а воду решетом носи! - И ей подарила платочек.
   Работница баню топит, а баба-яга проснулась, подошла к окошку и спрашивает:
   - Ткешь ли ты племяннушка, ткешь ли, милая?
   - Тку, тетушка, тку, милая!
   Баба-яга опять спать легла, а девочка дала коту мясца и спрашивает:
   - Котик-братик, научи, как мне убежать отсюда. Кот говорит:
   - Вон на столе лежит полотенце да гребешок, возьми их и беги поскорее: не то баба-яга съест! Будет за тобой гнаться баба-яга - ты приложи ухо к земле. Как услышишь, что она близко, брось гребешок - вырастет густой дремучий лес. Пока она будет сквозь лес продираться, ты далеко убежишь. А опять услышишь погоню - брось полотенце: разольется широкая да глубокая река.
   - Спасибо тебе, котик-братик! - говорит девочка. Поблагодарила она кота, взяла полотенце и гребешок и побежала.
   Бросились на нее собаки, хотели ее рвать, кусать, - она им хлеба дала. Собаки ее и пропустили. Ворота заскрипели, хотели захлопнуться - а девочка подлила им под пяточки маслица. Они ее и пропустили.
   Березка зашумела, хотела ей глаза выстегать, - девочка ее ленточкой перевязала. Березка ее и пропустила. Выбежала девочка и побежала что было мочи. Бежит и не оглядывается.
   А кот тем временем сел у окна и принялся ткать. Не столько ткет, сколько путает!
   Проснулась баба-яга и спрашивает:
   - Ткешь ли, племяннушка, ткешь ли, милая?
   А кот ей в ответ:
   - Тку, тетка, тку, милая.
   Бросилась баба-яга в избушку и видит - девочки нету, а кот сидит, ткет.
   Принялась баба-яга бить да ругать кота:
   - Ах ты, старый плут! Ах ты, злодей! Зачем выпустил девчонку? Почему глаза ей не выдрал? Почему лицо не поцарапал?..
   А кот ей в ответ:
   - Я тебе столько лет служу, ты мне косточки обглоданной не бросила, а она мне мясца дала!
   Выбежала баба-яга из избушки, накинулась на собак:
   - Почему девчонку не рвали, почему не кусали?.. Собаки ей говорят:
   - Мы тебе столько лет служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала! Побежала баба-яга к воротам:
   - Почему не скрипели, почему не хлопали? Зачем девчонку со двора выпустили?..
   Ворота говорят:
   - Мы тебе столько лет служим, ты нам и водицы под пяточки не подлила, а она нам маслица не пожалела!
   Подскочила баба-яга к березке:
   - Почему девчонке глаза не выстегала?
   Березка ей отвечает:
   - Я тебе столько лет служу, ты меня ниточкой не перевязала, а она мне ленточку подарила!
   Стала баба-яга ругать работницу:
   - Что же ты, такая-сякая, меня не разбудила, не позвала? Почему ее выпустила?..
   Работница говорит:
   - Я тебе столько лет служу - никогда слова доброго от тебя не слыхала, а она платочек мне подарила, хорошо да ласково со мной разговаривала!
   Покричала баба-яга, пошумела, потом села в ступу и помчалась в погоню. Пестом погоняет, помелом след заметает...
   А девочка бежала-бежала, остановилась, приложила ухо к земле и слышит: земля дрожит, трясется - баба-яга гонится, и уж совсем близко...
   Достала девочка гребень и бросила через правое плечо. Вырос тут лес, дремучий да высокий: корни у деревьев на три сажени под землю уходят, вершины облака подпирают.
   Примчалась баба-яга, стала грызть до ломать лес. Она грызет да ломает, а девочка дальше бежит. Много ли, мало ли времени прошло, приложила девочка ухо к земле и слышит: земля дрожит, трясется - баба-яга гонится, и уж совсем близко.
   Взяла девочка полотенце и бросила через правое плечо. В тот же миг разлилась река - широкая-преширокая, глубокая-преглубокая!
   Подскочила баба-яга к реке, от злости зубами заскрипела - не может через реку перебраться. Воротилась она домой, собрала своих быков и погнала к реке:
   - Пейте, мои быки! Выпейте всю реку до дна!
   Стали быки пить, а вода в реке не убывает. Рассердилась баба-яга, легла на берег, сама стала воду пить. Пила, пила, пила, пила, до тех пила, пока не лопнула.
   А девочка тем временем знай бежит да бежит. Вечером вернулся домой отец и спрашивает: у жены:
   - А где же моя дочка?
   Баба говорит:
   - Она к тетушке пошла - иголочку да ниточку попросить, да вот задержалась что-то.
   Забеспокоился отец, хотел было идти дочку искать, а дочка домой прибежала, запыхалась, отдышаться не может.
   - Где ты была, дочка? - спрашивает отец.
   - Ах, батюшка! - отвечает девочка. - Меня мачеха послала к своей сестре, а сестра ее - баба-яга, костяная нога. Она меня съесть хотела. Насилу я от нее убежала!
   Как узнал все это отец, рассердился он на злую бабу и выгнал ее грязным помелом вон из дому. И стал он жить вдвоем с дочкой, дружно да хорошо. Здесь и сказке конец.
   КРИВАЯ УТОЧКА
   Жили-были дед да баба. Они пошли за грибами в лес и нашли уточку. А та уточка была кривая. Они ее взяли и принесли домой. Назавтра встали и опять пошли за грибами, а ей сделали утечье гнездышко из перьев.
   Они ушли, а уточка обернулась девушкой, избу вымыла, воды наносила и пирогов испекла.
   Дед и баба пришли и спрашивают:
   - Кто это у нас так все прибрал?
   А соседи им говорят:
   - У вас тут кривенька девушка воду носила. Вот дед и баба и назавтра ушли да и спрятались в чулан. Уточка обернулась девушкой и пошла за водой. А дед и баба выскочили да ее перышки и бросили в печь. Перышки все и сгорели.
   Тут пришла девушка и заплакала. Стала просить у деда, у бабы золотую прялочку. Села на крылечко и прядет куделю. Тут летит стадо гусей-лебедей. Она и говорит:
   - Гуси мои любезные, дайте мне по перышку. А те говорят:
   - Другие летят, те дадут. Опять летит стадо гусей-лебедей.
   - Гуси мои любезные, дайте мне по перышку.
   - Другие летят, те дадут.
   Тут летит одинокий гусь, он и бросил ей перышки. Стала она опять уточкой и улетела.
   Поплакали дед с бабой, да ничего не выплакали.
   ВАСИЛИСА ПРЕКРАСНАЯ
   В некотором царстве жил-был купец. Двенадцать лет жил он в супружестве и прижил только одну дочь, Василису Прекрасную. Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, купчиха призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала:
   - Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу; береги ее всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью.
   Затем мать поцеловала дочку и померла. После смерти жены купец потужил, как следовало, а потом стал думать, как бы опять жениться. Он был человек хороший; за невестами дело не стало, но больше всех по нраву пришлась ему одна вдовушка. Она была уже в летах, имела своих двух дочерей, почти однолеток Василисе, - стало быть, и хозяйка и мать опытная. Купец женился на вдовушке, но обманулся и не нашел в ней доброй матери для своей Василисы. Василиса была первая на все село красавица; мачеха и сестры завидовали ее красоте, мучили ее всевозможными работами, чтоб она от трудов похудела, а от ветру и солнца почернела; совсем житья не было!
   Василиса все переносила безропотно и с каждым днем все хорошела и полнела, а между тем мачеха с дочками своими худела и дурнела от злости, несмотря на то что они всегда сидели сложа руки, как барыни. Как же это так делалось? Василисе помогала ее куколка. Без этого где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек, и вечером, как все улягутся, она запрется в чуланчике, где жила, и потчевает ее, приговаривая:
   - На, куколка, покушай, моего горя послушай! Живу я в доме у батюшки, не вижу себе никакой радости; злая мачеха гонит меня с белого света. Научи ты меня, как мне быть и жить и что делать?
   Куколка покушает, да потом и дает ей советы и утешает в горе, а наутро всякую работу справляет за Василису; та только отдыхает в холодочке да рвет цветочки, а у нее уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена, и печь вытоплена. Куколка еще укажет Василисе и травку от загару. Хорошо было жить ей с куколкой.
   Прошло несколько лет; Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе присватываются к Василисе; на мачехиных дочерей никто и не посмотрит. Мачеха злится пуще прежнего и всем женихам отвечает: "Не выдам меньшой прежде старших!", а проводя женихов, побоями вымещает зло на Василисе. Вот однажды купцу понадобилось уехать из дому на долгое время по торговым делам. Мачеха и перешла на житье в другой дом, а возле этого дома был дремучий лес, а в лесу на поляне стояла избушка, а в избушке жила баба-яга: никого она к себе не подпускала и ела людей, как цыплят. Перебравшись на новоселье, купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису, но эта завсегда возвращалась домой благополучно: куколка указывала ей дорогу и не подпускала к избушке бабы-яги.
   Пришла осень. Мачеха раздала всем трем девушкам вечерние работы: одну заставила кружева плести, другую чулки вязать, а Василису прясть, и всем по урокам. Погасила огонь во всем доме, оставила одну свечку там, где работали девушки, и сама легла спать. Девушки работали. Вот нагорело на свечке, одна из мачехиных дочерей взяла щипцы, чтоб поправить светильню, да вместо того, по приказу матери, как будто нечаянно и потушила свечку.
   - Что теперь нам делать? - говорили девушки. - Огня нет в целом доме, а уроки наши не кончены. Надо сбегать за огнем к бабе-яге!
   - Мне от булавок светло, - сказала та, что плела кружево. - Я не пойду.
   - И я не пойду, - сказала та, что вязала чулок. - Мне от спиц светло!
   - Тебе за огнем идти, - закричали обе. - Ступай к бабе-яге! - и вытолкали Василису из горницы. Василиса пошла в свой чуланчик, поставила перед куклою приготовленный ужин и сказала:
   - На, куколка, покушай да моего горя послушай: меня посылают за огнем к бабе-яге; баба-яга съест меня!
   Куколка поела, и глаза ее заблестели, как две свечки.
   - Не бойся, Василисушка! - сказала она. - Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе. При мне ничего не "станется с тобой у бабы-яги. Василиса собралась, положила куколку свою в карман и, перекрестившись, пошла в дремучий лес. Идет она и дрожит. Вдруг скачет мимо ее всадник: сам белый, одет в белом, конь под ним белый, и сбруя на коне белая, - на дворе стало рассветать. Идет она дальше, как скачет другой всадник: сам красный, одет в красном и на красном коне, - стало всходить солнце.
   Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на поляну, где стояла избушка яги-бабы; забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе торчат черепа людские, с глазами; вместо верей [2] у ворот - ноги человечьи, вместо запоров - руки, вместо замка - рот с острыми зубами. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная. Вдруг едет опять всадник: сам черный, одет во всем черном и на черном коне; подскакал к воротам бабыяги и исчез, как сквозь землю провалился, - настала ночь. Но темнота продолжалась недолго: у всех черепов на заборе засветились глаза, и на всей поляне стало светло, как середи дня. Василиса дрожала со страху, но, не зная куда бежать, оставалась на месте. Скоро послышался в лесу страшный шум: деревья трещали, сухие листья хрустели; выехала из лесу бабаяга - в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает. Подъехала к воротам, остановилась и, обнюхав вокруг себя, закричала:
   - Фу-фу! Русским духом пахнет! Кто здесь?
   Василиса подошла к старухе со страхом и, низко поклонясь, сказала:
   - Это я, бабушка! Мачехины дочери прислали меня за огнем к тебе.
   - Хорошо, - сказала баба-яга, - знаю я их, поживи ты наперед да поработай у меня, тогда и дам тебе огня; а коли нет, так я тебя съем!
   Потом обратилась к воротам и вскрикнула:
   - Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь; ворота мои широкие, отворитесь!
   Ворота отворились, и баба-яга въехала, посвистывая, за нею вошла Василиса, а потом опять все заперлось. Войдя в горницу, баба-яга растянулась и говорит Василисе:
   - Подавай-ка сюда, что там есть в печи: я есть хочу.
   Василиса зажгла лучину от трех черепов, что на заборе, и начала таскать из печки да подавать яге кушанье, а кушанья настряпано было человек на десять; из погреба принесла она квасу, меду, пива и вина. Все съела, все выпила старуха; Василисе оставила только щец немножко, краюшку хлеба да кусочек поросятины. Стала яга-баба спать ложиться и говорит:
   - Когда завтра я уеду, ты смотри - двор вычисти, избу вымети, обед состряпай, белье приготовь, да пойди в закром, возьми четверть пшеницы и очисть ее от чернушки [3]. Да чтоб все было сделано, а не то - съем тебя!