Непейвода Софья. Новые герои

   Отношения со своими бывшими земляками я не прервала, но виделись мы редко. Чаще остальных я встречалась с Гронкартом, потому что меня периодически посылали в тюрьму, по работе. Но и с ним наше общение в основном ограничивалось сухими приветствиями.
   – Где преступник Фех? Его на допрос к инквизиторам.
   – В лесу. Пряности собирает к тюремному столу.
   – Совсем преступников распустили! Так им и сбежать не долго!
   – Это уж точно, – вздохнул Гронкарт. – Мне здешние порядки тоже не по нраву.
   Хотя я и заключенных понять не могу. Ты хоть знаешь, что в тюрьму на очередь ставят, потому что камер не хватает…
   – Что? – у меня отвисла челюсть.
   – Вот именно. У меня сложилось впечатление, что тюрьма в Мирограде награда, а не наказание. А это в свою очередь означает поощрение нарушений законов. Таким образом они сами плодят преступность…
   – Ладно, хватит философствовать! Так где мне искать Феха?
   – Не знаю. Говорю же – он в лесу, вернется вечером, до восьми.
   – Может, начальник знает, где… Мне срочно нужен Фех!
   – Начальник сам… на рыбалке, – прорычал Гронкарт.
   – Ловит рыбу к тюремному столу, – обреченно продолжила я.
   Короче, Феха в тот день я так и не нашла.
   Но на моей работе случались и приятные события. Например, я присутствовала при допросе миниюбочного монаха, который вместе со своими друзьями устроил пьяный дебош.
   – И куда вы направились после Святого монаха? – спросил молодой инквизитор по имени Лектор.
   – Слушай…те. Давайте перенесем допрос, у меня голова болит…
   – Пить надо меньше! Держи кефир и отвечай.
   – Ну… мы пошли на площадь… там сплясали… в туалет сходили… в туалет, а не под куст… Ну пожалуйста, у меня башка не варит…
   – Продолжай.
   – Мне целитель нужен…
   – Никаких целителей. Твое состояние контролируется и не представляет опасности ни для жизни, ни для здоровья. А почувствовать последствия нарушения наложенной нами на тебя всего неделю назад епитимьи ты должен сполна.
   В эти моменты я не могла нарадоваться на инквизиторов. Какие же они все-таки молодцы! А этим алкоголикам и развратникам так и надо! Будут знать, как пить!
   Рыжий. Апрель – Май 5374 года Потом начались тренировки. Волк оказался весьма наглым типом, все время ехидничал и насмехался над малейшей ошибкой. К тому же нам он уделял время всего три раза в неделю по паре часов, а вот с Маней был готов заниматься целыми сутками. Хотел бы я знать, чем она его так охмурила. Эх, болван я болван, надо было выбрать женский пол, а я как дурак указал свой настоящий…
   – Ты скалкой воюешь, или мечом? – в очередной раз наехал на меня Волк.
   – Мечом!
   – А что тогда держишь совсем как хозяйка скалку? И ты Джек не лучше, эта великолепная поза называется: сделаем себе харакири, не так ли? Последний раз показываю.
   Мы честно попытались скопировать его позу.
   – Рыжий, рыжий и лохматый, мой горбатый, бородатый… – прокомментировал наши усилия Волк. – Горбишься зачем? Мягче, мягче, напрягся весь и стоишь как бревно.
   А ты, между прочим, мелкий, тебе крутиться надо. А то любой дурак сделает так, – и с этими словами он так ударил меня палкой под коленями, что я с воплем свалился на землю. Вот гад!
   – А! Больно же!
   – А ты не верь врагу своему, он не будет мелочиться. Если б я тебя мечом ударил, стал бы ты хромоножкой. Ладно, отрабатывайте те два приема… – срочно добавил он и умотал, даже до встречи не сказал!
   – Чего это он? – спросил я.
   – Так там Маня…
   Вот так и проходили наши тренировки. С арбалетом дело обстояло не намного лучше, я никогда не думал, что стрелять так сложно и к тому же все время приходиться за стрелами бегать. Мане так Волк сам собирает!
   Вообще, выйдя из игрули я проверю, если в реальности эти навыки не сохраняться… хоть чуть-чуть, подам на создателей в суд. Нет, где это видано, чтобы в игруле больше чем в жизни тренироваться приходилось? По крайней мере не меньше… По крайней мере те игрули, в которые я играл раньше, подобным недостатком не страдали. А тут мало того, что мечом целый день махаю, так еще все мышцы и все синяки болят! А на синяки уж это наглый волчара не скупиться, садист чертов!
   В свободное время мы с Джеком окромя наших прогулок по лесу, подрабатывали грузчиками. Так я узнал, что торгоградские корабли больше похожи на свинарники, а на верградские нормальных людей не пускают, как и в гильдию. Зато мироградские оказались на высоте: и чистые и перекусить дают, кроме платы.
   На заработанные деньги мы прикупили себе оружие и броню. Джек затарился наконец нормальным мечом, кольчугой и шлемом, а я вооружился мечом и арбалетом, а из брони хватило только на шлем и паховую… Но я подумал, что пока это главное: самое ценное защитил.
   Кстати, Джек затащил в нашу группу Маню. Я ниче против не имел, тем более что Маня девушка сильная и без комплексов. А если еще учесть нормальные тренировки от Волка, то она может стать покруче нас обоих. Посовещавшись, мы решили, что нам необходимы в группу еще хотя бы целитель и маг.
   Целителей найти-то было легко, а вот присоединить их нам так и не удалось. Я пытался втолковать этим кретинам, что им же легче, искать нас по всему лесу не придется и даже в битвах участвовать не заставим, пусть отсиживаются в кустах, а потом лечат. Так все равно ни один не согласился, собственной выгоды они не понимают!
   С магами оказалось труднее. Их даже найти было нелегко, потому как они сидели в основном в одной наглой таверне по дурацким название "Под алой звездой", а только за вход в нее дерут десять копеек! За одного! Мы с Джеком пытались подстеречь их на выходе, но наглая охрана все время нас отгоняла. Тогда я решил устроиться туда кем-нибудь и снова попробовать. Но, когда я сообщил об этом типам, стоящим у входа, то услышал неизменное:
   – Десять копеек.
   – Так я на работу устраиваться, а не просто так. У меня и денег нет…
   – Нам бедняки на работу не нужны. Приходи, когда будут деньги.
   Пришлось нам с Джеком скинутся.
   – Подавитесь своими копейками!
   – Не груби.
   Как только я переступил порог, мне вымыли ботинки и всего обрызгали какой-то дрянью. Дрянь, правда, не воняла и по консистенции напоминала туман, но как они смеют!
   – Что это за фигня? – спросил я.
   – Против насекомых, клещей, других мелких паразитов и духоэльфов, – сообщил мальчишка, продолжая экзекуцию с моими ботинками.
   – Я не бомж!
   – Каким дезодорантом будете пользоваться?
   – Мне не нужны дезодоранты, я чистый!
   – Тогда предлагаю без запаха.
   – А вот фиг тебе, – ответил я.
   Когда меня наконец пропустили внутрь, я благоухал, как розовый куст. Таверна, конечно, была покруче, чем виденные мною ранее. И официантки специальные были, прям как в Веселом воине, только еще класснее! Одеты они все были в форму в обтяжку и небольшие фартучки. Пару минут я смотрел на них и балдел от счастья.
   – Вам отдельный столик? – спросила одна из них, подходя.
   – Да нет, мне к хозяину…
   – Наверху, последняя дверь.
   Хозяин оказался огневерцем. По крайней мере, так мне показалось с первого взгляда. А потом я засомневался. Одет он был действительно совсем как они, но на его лице блуждала задумчивая улыбка, для охраны Верградского посольства совершенно несвойственная.
   – Здравствуйте, мне нужна работа, – сказал я.
   – Кто?
   – Что кто?
   – Кто ты по профессии?
   – Бард.
   – На чем играешь?
   – На гитаре.
   – Вон, стоит в углу. Сыграй.
   Я осторожно прикоснулся к драгоценному инструменту из красного дерева. Взял ее в руки, провел рукой по струнам…
   – Что сыграть?
   – Что хочешь.
   – Сидел я, несчастный, в тюряге сырой, вскормленный в неволе орел молодой… – затянул я. Гитара не слушалась. Да что за черт, я что, действительно что ли играть не умею? Быть такого не может, я ведь барда выбрал! Наверное, эта гитара какая-то неправильная…
   К этому моменту хозяин встал, забрал у меня инструмент и сказал:
   – Вон!
   – Эээ… Ну, я еще многое умею. Картошку, например, чистить…
   – Вон! – вот теперь он стал вылитым огневерцем.
   – Не имеете права меня выгонять! Уплачено!
   Вместо ответа тип щелкнул пальцами, меня подняло в воздух и я вылетел в окно.
   Так я познакомился с магом. Только вот почему я сомневаюсь, что мне удастся завлечь его в нашу группу?
   Гронкарт. Апрель – Май 5374 года Продолжая работать я в свободное время ходил тренироваться. Так как специальные площадки есть только при гильдиях, пришлось помучаться, прежде чем удалось договориться. Так как рыцари требовали слишком большую плату, а инквизиторы вообще отказывались пускать к себе "непосвященных", и в гильдии паладинов согласились не сразу, я некоторое время занимался за городом. Однажды меня за этим занятием застал один из паладинов:
   – Зачем ты это делаешь? – спросил он, минут пять понаблюдав за моими упражнениями.
   – Чтобы быть сильным.
   – А зачем тебе это?
   – А по вашему, закон и порядок должны охранять слабаки?
   – Так ты воин наместника?
   – Нет, охранник тюрьмы!
   – Но там нет необходимости в столь усиленных тренировках.
   – Я по вашему всю жизнь должен в тюрьме гнить, где даже порядка никакого нет? – возмутился я.
   – А каковы твои планы?
   – Не Ваше дело!
   – Ну не хочешь, не надо. Я подумал, вдруг смогу помочь, – пожал плечами паладин.
   – Себе бы лучше помогли! Вон, у вас гильдия разваливается! Согнали бы крестьян, они бы мигом починили.
   – Мы не плодим насилие в этом мире.
   – Вот поэтому мне больше нравятся инквизиторы, – сказал я. Действительно, к этому времени я был даже рад, что паладины отказали мне тогда. Вынести их хлюпное "доброе" отношение ко всем и вся я бы не смог. Потом, подумав, а вдруг и вправду помогут, добавил: – Пока я собираюсь стать инквизитором, а там посмотрим.
   Воин света внимательно посмотрел на меня:
   – Твоя цель благородна, хотя путь, по которому ты идешь не всегда является верным. Я поговорю с начальником. Ты можешь заниматься на нашей площадке.
   За разрешение я его поблагодарил. Но кто просил этого паладина копаться в моей душе? Я же не преступник какой-нибудь! Вообще, что у этих философов за дурная привычка! Даже противно становиться.
   С тех пор я тренировался на паладинской площадке. Иногда я заставал там одного молодого человека, также посвящавшего себя тренировкам, и в те дни у меня был напарник. За эти полтора месяца я сильно прибавил в фехтовании, ведь раньше мне не приходилось заниматься им профессионально. Зато теперь с каждым днем силы мои росли и в сражении с мечом я чувствовал бы себя не менее уверенно, чем в рукопашной.
 

Глава 5. Разговоры

 
   Миша. Апрель 5374 года Через некоторое время, несколько освоившись с работой в гильдии целителей я начал регулярно посещать храм. Святыни, в которые верили мироградцы напоминали мне те, которые были и в моем мире, но об особенностях и тонкостях местной религии я все еще имел плохое представление.
   – Извините, у Вас найдется несколько минут? – спросил я однажды у священника после утренней службы.
   – Конечно, сын мой. Чего ты хочешь?
   – Понимаете, – смутился я. – Я нездешний, из другого мира. И мне трудно разобраться в вашей вере и ее истоках. Вы не могли бы подсказать мне, где найти просвещение.
   – Я всегда свободен после утренней молитвы. Если у тебя есть время, то мы можем поговорить прямо сейчас, сын мой.
   – Да, сегодня у меня выходной, святой отец. Я был бы очень благодарен Вам за объяснения.
   – Тогда слушай, сын мой. Наиболее известны четверо богов. Мирограду покровительствует голубой бог, его имя – Эльдил. Он самый добрый, мирный из богов и земли наши самые спокойные. Все остальные боги восхищаются Эльдилом, ибо при всем старании не могут добиться и половины того счастья, которое испытывает Голубой, глядя на воплощение своих замыслов. Земли Торгограда принадлежать черному богу Лэту, богу воров и жуликов. Я не критикую других богов, я лишь сообщаю, кто пользуется их покровительством, – добавил священник в ответ на мой удивленный взгляд. – Древград защищает Маджит, зеленый бог, повелитель магов и оборотней. А Верградом правит красный бог Верхакс, он уважает воинов и боевых магов.
   – Но разве Бог не един?
   – Бог – един, а богов – много. Единый – это Создатель, Творец всего Сущего. А боги – это служители Единого, как мы являемся их служителями. И богам, в отличие от Единого, позволено ошибаться… как и нам. Но они платят за свои ошибки гораздо больше, чем мы. Но и нам их ошибки обходятся дороже.
   – То есть вы называете богами ангелов и святых? Извините за дерзкий вопрос…
   – Почти, сын мой. Некоторых ангелов можно назвать богами, но не все ангелы – боги, и не все боги – ангелы. А святые – это совсем иная сила, хотя она тоже связана с богами. Богами считаются те, кто творят историю.
   – Но тогда и королей можно считать богами. Ведь за ними идут люди.
   – Боги творят историю в более общем плане, нежели короли. Например, Эльдил оберегает кроме нашей, еще несколько стран, например Белокерман.
   – Тогда их можно сравнить с Папой? – я все еще пытался найти соответствие между здешними и своими понятиями.
   – Каким папой?
   – Священнослужителем, который объединяет несколько стран с единой верой.
   – Видимо, ты не совсем понял. У нас разные веры, белокерманцы не поклоняются Эльдилу. К тому же боги обладают большей силой, нежели священнослужители…
   – Мне кажется я начинаю понимать. Богами называют тех, кто служит Единому по своему разумению и старается направить простых смертных на путь своего служения, причем боги обладают силой, большей, нежели сила любого смертного?
   – Да… Но как мы не всегда служим богам, так и они не отдают все свою жизнь Единому.
   – Извините, а кому покровительствует Эльдил?
   – Нам… А если ты спрашиваешь, какие профессии ему наиболее близки, то это священники и паладины.
   – Но ведь монахи и инквизиторы тоже служители церкви, разве не так? Почему Голубой не благословляет их?
   – Я не говорил, что Эльдил оставил их без своего покровительства. Он благоволит ко всем. Но наиболее близки Голубому именно мы, ибо монахи часто нарушают наши законы, а инквизиторы… они бывают слишком жестоки и бескомпромиссны в суждениях. Но это не значит, что если служитель чист, Эльдил обойдет его в своих молитвах.
   – А если мы согрешим, он оставит нас?
   – Нет. Эльдил всегда надеется, что мы раскаемся и исправимся. Я ведь тоже не всегда был священником, сын мой. И в своей мирской и монашеской жизни совершил немало грехов. Гораздо больше, чем ты.
   Я вздрогнул.
   – Нет, я грешен, святой отец. Я совершил много тяжких, непростительных ошибок…
   – Разве ты убивал, сын мой? – и с грустной улыбкой священник распрощался со мной.
   Донгель. Апрель 5374 года Однажды я забрел в храм и разговорился с находящимся там священником.
   – Скажите, а чем занимаются священники?
   – Хранят жизнь и помогают заблудшим душам идти по пути добра.
   – То есть вы направляете нас на путь истинный? Спасаете нас от греха? – ехидно спросил я.
   – Да, сын мой.
   – Одолжите двадцать рублей, – потребовал я.
   – Но у меня нет таких денег…
   – Вот жил замечательный человек Вася. Его жена была при смерти, а денег на лечение не было и он пошел к вам, попросил в долг, ему не дали… Сейчас он разбойник и убийца с большой дороги, жена поправилась, но останавливаться уже поздно…
   – Раскаяться никогда не поздно. А лечение у нас бесплатное.
   – Ее не могли вылечить тут, надо было ехать в Островлик. Если бы вы дали ему тогда денег, никто бы не пострадал. Разве нет? Что же вы помогли этому человеку?
   – Где он? Проводи меня к нему.
   – Да нет, – отмахнулся я. – Это же я просто для примера, разве не могло быть такой ситуации?
   – Сын мой, человек, которого ты привел в пример, мог бы рассказать нам о своей проблеме, мы бы нашли решение…
   – И что, вы никогда не ошибаетесь?
   – Мы смертны, и нам свойственно ошибаться.
   – А я бессмертен, поэтому не совершаю ошибок, так что ли?
   – Все мы смертны, сын мой, – вздохнул священник.
   – Вы – может и да, а я нет. Знаете, есть такая раса – моредхел, или иначе темный эльф, называется?
   – Я имел в виду другое…
   – А я – именно то, что сказал. Вы сказали, что все мы смертны, но я бессмертен!
   – Но ведь тебя тоже могут убить, сын мой…
   – А вот это уже другой вопрос! -…а значит, ты подвластен смерти, то есть смертен. Просто длина твоей естественной жизни не нормирована.
   – А разве ваших богов нельзя убить?
   – Теоретически можно, но…
   – Тогда они тоже смертны, а смертным свойственно ошибаться… Кстати, богов четверо, почему же вы не допускаете возможности, что ваш бог неправ, а прав другой, именно служение ему истинно?
   – Все правы и все неправы, сын мой.
   – А каким образом вы определяете, кто более прав? По количеству служителей?..
   Или по процентной смертности верующих?
   – Это трудно объяснить, сын мой. Обычно люди выбирают того из богов, чье служение ближе ему по духу…
   – Значит, тебе по духу ближе Эльдил?
   – Да.
   – Что там он вам завещал: "Любите жизнь и весь мир сущий, и спасайте заблудшие души"… – процитировал я одну из библиотечных книг. – Кстати, вы знаете, что твориться в Святом монахе?
   – Увы, да, – еще раз вздохнул священник. – Мне жаль, что зерно греха настолько близко к нашему храму…
   – А почему тогда вы не вытаскиваете своих монахов из кабака? Должны же вы заботиться о спасении их душ?
   – Мы – священники Эльдила и не приемлем насилия. Дети храма должны сами осознать свою ошибку и раскаяться, ибо насильем невозможно спасти душу. Мы можем лишь давать им советы и направлять на путь истинный, но не силою, а святым словом.
   – Хм… А вот инквизиторы, похоже, другого мнения…
   – Все мы служим Эльдилу в меру своего разумения. Боги рассудят, кто из нас прав.
   – Значит, ты считаешь, что правы священники, а не инквизиторы?
   – Все мы грешны.
   – Не уходи от ответа. Ты лучше мне скажи, что будет с вами, священниками, если вас не будет охранять святая инквизиторская армия? Разве первый же вывалившийся маньяк не перебьет запросто всех священнослужителей?
   – Не забывай о паладинах, сын мой.
   – А что паладины, – вскинулся я. – Насколько я понял они тоже подчиняются заповеди "не убей".
   – Остановить заблудших можно не только смертью.
   – Понятно. Когда в Мирограде объявляется маньяк, какой-нибудь крутой паладин залавливает его и читает нотации о хорошем поведении, пока бедняга не спятит или не пойдет сдаваться инквизиторам добровольно и с песней.
   – Многие, кто раскаялся добровольно, позже стали верными служителями Эльдила, либо просто хорошими людьми.
   – Значит я прав! – от смеха я уже не смог продолжить разговор в тот день.
   Миша. Май 5374 года После первого разговора я часто встречался со священником у него дома, за чашкой чая.
   – Помнишь, когда-то я признался тебе, что убивал, – сказал он мне однажды. – Но это был не единственный мой смертный грех. Я ненавидел… я люто ненавидел и не слушал оправдания других.
   – Это ошибка свойственна многим, святой отец. Теперь Вы на пути добра, по-моему это главное.
   – Но возможно, сын мой, что зло, которое я породил, живет до сих пор. И эта мысль не дает мне покоя. Хотя те, кого я оставил, не считали мои действия злом.
   По крайней мере власть так не считала…
   – Как это может быть, святой отец? Если зло не есть зло, то тогда и добро может не быть добром…
   – Все мы разные… даже боги у нас разные. Судим мы тоже различно. И то, что одни считают добром, другие называют злом…
   – Но я понимаю добро и зло как абсолют… Разве…
   – Мы воспринимаем так же… Но многие считают эти понятия относительными.
   – Например?
   – Смертная казнь. Это зло, убийство. Но некоторые считают ее добром, ибо в мире становиться меньше творцов зла. Таково, например, мнение инквизиторов.
   – Но ведь те, кто приговаривают и исполняют этот приговор, сами ступают на дорогу зла… разве нельзя было попробовать заглушить зло преступника, вернуть его на путь истинный?
   – Не многие могут судить с позиции Эльдила, если их самих коснулась беда. Даже боги, а они ведь гораздо мудрее нас.
   – Но те же инквизиторы, разве они не понимают, что карая, вступают на путь зла?
   – Понимают. Но в них есть что-то от Верхакса… они, считая, что несут ответственность за наш покой, берут на себя меньший грех, не давая совершиться большему. Такова их мораль.
   – Это неправильно! По крайней мере, мне так кажется…
   – Мне тоже, сын мой. Ведь беря на себя это бремя инквизиторы привыкают видеть зло… даже там, где его нет. Там, где оно еще только может появиться… Или где его совсем немного.
   – Но мы все грешны! Тогда, получается, что инквизиторы могут приговорить любого, даже не совершавшего преступлений? Ведь они этим уничтожают и добро, поселяя страх в души невиновных… Может быть они забыли… запутались в понятиях добра и зла?
   – Инквизиторы так не считают. Но они не являются злом, мы тоже считаем, что эти их действия лишь заблуждение. Только вот их самих очень трудно убедить в этом.
   – А монахи? Почему грешат они?
   – Знаешь, есть такая поговорка: "запретный плод сладок". Монахи часто просто не задумываются о том, что творят, действуя лишь по воле желаний, не слыша голосов веры и разума. Они – как дети, забравшиеся в чужой огород.
   – А как Вы возвращаете их на путь истинный?
   – Мы помогаем им осознать свои ошибки и ждем когда придет понимание. Но, иногда, в этот процесс вмешиваются инквизиторы. Я не ругаю их, порой они даже помогают вернуть заблудшего, но бывает и обратный эффект: наши дети продолжают грешить просто из чувства противоречия…
   – Есть ли возможность распознать, какой из способов лучший для помощи?
   – На мой взгляд, наказания редко помогают понять. Они, скорее, воспитывают страх…
   А страх наказания не является верой.
   – Скажите, – спросил я во внезапном порыве. – А всех ли удается посвятить добру?
   – Нет, сын мой. В том то и дело, что нет. Хотя, наверное, проблема тут не в них, а в нас. Мы ведь тоже несовершенны и часто сами не знаем, как вернуть души на путь истинный…
   Донгель. Май 5374 года В другой раз я отправился попытать паладинов.
   – Здравствуйте, можно с Вами поговорить? – учтиво спросил я, чтобы о моем намерении не догадались слишком рано.
   – Разумеется. Сегодня мое дежурство, и пока других посетителей нет, я свободен.
   К тому же я тоже не прочь посмеяться… над новым героем, – с улыбкой ответил паладин, откладывая в сторону какие-то бумаги.
   – Простите?
   – Ну, ты же пришел подколоть меня, разве нет? Присаживайся и начинай.
   – Неправда! Почему ты так подумал? – я развалился в кресле.
   – По ауре видно.
   – А что еще ты видишь по этой ауре? – обиженно поинтересовался я.
   – По этой – ничего особенного… Так зачем ты пришел?
   – У меня есть вопрос, – я решил, что ему не удасться сбить меня с панталыку. – Разве паладинам не надо соответствовать своему имиджу? Хоть бы сами свою крышу починили, а то сплошное позорище…
   – Крышу уже починили, это раз. А два, наши проблемы не твоего ума дело.
   – Ага, значит помощь вам не нужна… А что тогда тут некоторые бегают, подаяние на паладинов собирают?
   – Мы никогда не откажемся от помощи… Но ведь ты ее не предлагал, – паладин ехидно посмотрел на меня.
   – И не предложу, хотя бы потому что не уверен, что мои средства будут потрачены на дело!
   – Много у тебя средств… – фыркнул тип.
   – Ну уж побольше, чем у тебя!
   Паладин рассмеялся:
   – Малыш, ты хоть знаешь, сколько стоит обмундирование настоящего паладина? Ты такую сумму наверное никогда и в глаза-то не видел…
   – Видел! Хотя бы сейчас, на тебе…
   Воцарилось молчание.
   – Знаешь что, – сказал я через несколько минут. – Что-то непохож ты на настоящего паладина, насколько я их знаю…
   – А я еще не совсем настоящий. Точнее, настоящий, но не совсем истинный, я пока еще учусь.
   – Оно и видно – в жизни не встречал таких наглых паладинов!
   – Рад, что тебе понравилось.
   – Вовсе не понравилось! Я серьезно поговорить пришел, а тут насмехаются! Тоже мне, святые нашлись!
   – Сам не лучше… Ты даже не пытаешься встать на путь добра, в отличие от меня.
   – Вот, еще! У самого-то тоже ничего не получается!
   – Время… просто я еще не избавился от некоторых мелких недостатков.
   – Я бы скорее сказал – от большинства! Кстати, а правда, что, заловив преступника, вы читаете ему нотации, пока он не исправиться?
   – Нет, а почему ты так решил?
   – Один священник сказал.
   – Вре… Ты говоришь неправду, – покачал головой паладин.
   – Почему же? – вот теперь пришла моя очередь наслаждаться, наблюдая как мой противник старается держать себя с прежним достоинством.
   – Во-первых, я вижу это. А во-вторых, священники не могут так сказать, ибо они знают нас.
   – Понял. Тут у вас круговая порука: паладины за священников, священники за паладинов. А бедных инквизиторов и монахов побоку!
   – Послушай, грешник… – тут мой собеседник осекся.
   В этот момент дверь открылась и вошел другой представитель этой гильдии.
   – Прояви смирение, – сказал он.
   – Вот еще! – возмутился я.
   – Прошу прощения за несдержанность в речах своих, уважаемый сэр, – голос вскочившего паладина действительно был полон раскаянья. Причем обращался он ко мне!