Страница:
– А кто принимает? – поинтересовался очкастый блондин.
– Могильников, черти бы его побрали!
– Николай Иванович? Тогда пробьешься. Возьми эту типшу и свой чертеж и все ему объясни, он добрый, поймет!
– Ага, а потом надо мной весь курс смеяться будет… Ладно, раз ты во все это теперь замешана, придется идти до конца, – обратился он ко мне. – Иду, где наша пропадала?
– Родрик, ты халяву звал?
– Пока твоя противная довольная физиономия не появилась в дверях с твоей очередной подружкой, мне халява не была нужна!
– Халява нужна всегда!
– Идем, – потребовал у меня владелец чертежа.
– Извините, я не думала, что все так выдет, – сказала я, пока мы шли к университету.
– Да ладно, я на тебя не сержусь, это Угля прибить мало. Теперь только бы сдать…
Вечно ему в голову всякие дурацкие идеи лезут! Совсем сладу нет, сам не учится и другим не дает… Знаешь, он самый заправский двоечник на курсе!
– Но ведь он занимается… – я вспомнила о сумке с книгами, одну из которых он изучал, когда мы встретились.
– Ни фига он не занимается! Только и делает, что всякие дурацкие фантастюшки читает и на компьютере в игрули режется! Хоть бы что-то полезное придумал…
Подведя меня к аудитории, Родрик остановился, попросил меня подождать снаружи, перекрестился и постучал.
– Можно войти? – спросил он, засовывая голову в дверь, а потом скрываясь за ней целиком.
– Иди сюда! – позвал он меня через несколько минут, после того, как из-за двери раздалось несколько непонятных возгласов и чей-то смех.
Я несмело подошла.
– Да что ты там копаешься? – Родрик схватил меня за руку и втащил в помещение.
В аудитории группа студентов, видимо сдающая какой-то предмет, лежала на партах и истерично хихикала. У преподавательского стола, опершись на кафедру, в аналогичном состоянии стоял какой-то пожилой человек, а на самом столе находился Родриковский чертеж.
Он пострадал еще сильнее, чем я предполагала. Порванный в двух местах, весь в жирных пятнах, с живописно прилипшей гречкой и размазанными разноцветными чернилами он годился разве что на мусорку.
Я поняла, что ни один преподаватель не сможет принять ТАКОЕ. А, значит, Родрик никогда меня не простит. И, к тому же, мне не стоит попадаться на глаза сотрудникам и студентам этого университета. Значит, придется учится на мага где-то в другом месте… Или совсем отказаться от мечты.
– Ты, правда, не мадам Заверита? – спросил меня Николай Иванович, размазывая выступившие от смеха слезы по лицу.
– Нет…
– Верю! Голос не тот, да и когда это мадам так жалась! – преподаватель повернулся к Родрику. – Я тебе верю! А ты… как тебя там, – обратился он уже ко мне. – Посиди вон в той комнате, сбоку, пока я буду мучить нашего героя дня!
Я попыталась отказаться, но меня не слушали.
Комнатка, в которую я попала, по всей видимости, была лаборантской. В ней никого не было, и выход у нее оказался всего один – через аудиторию, а я боялась вновь показываться на глаза студентам – засмеют, поэтому была вынуждена ждать.
Из аудитории раздавались нервные голоса студентов и веселый – Николая Ивановича.
Я сначала смирно сидела у входа, но потом от нечего делать осмелела и подошла к окну.
Отсюда была видна пристань и гондолы. Гондолами здесь назывались специальные кабинки, ездящие по тросу, протянутому над морем до материка. Чтобы сесть на них, было необходимо пройти турникет, захлопывающийся, если не была опущена монетка или если опустивший ее ждал слишком долго… или мало. Когда я выясняла насчет вступительных, меня прихлопнуло трижды, но вовсе не потому, что я осмеливалась не оплачивать проезд, а потому, что, боясь опоздать и потому прихлопнуться, я проскакивала вперед еще до того, как механизм успевал реагировать на монетку.
Сейчас туда подошли несколько студентов, которые, в отличие от меня, явно не собирались платить. Быстро оглядевшись по сторонам, один из них просунул что-то в проход, это что-то прихлопнуло, и они резво перескочили через загородку.
Шум в соседней аудитории наконец стих, и я поспешила вернуться на стул у входа.
Но никто не пришел, а когда я выглядела в замочную скважину, то обнаружила, что радовалась раньше времени – студенты усиленно писали.
Я снова принялась бродить по лаборантской. Потом мое внимание привлек красивый хрустальный магический шар, одиноко стоящий в углу стола. Когда я пригляделась к нему повнимательнее, естественно, не прикасаясь, чтобы случайно не испортить, в глубине кристалла появилось изображение маленького красного чертика с рогами и хвостом, который показал мне свой длинный раздвоенный язык и скорчил смешную рожицу.
Я опять вернулась к двери, испугавшись, что сделала что-то не то. Но потом любопытство пересилило, и я вновь подошла к шару.
В нем снова появился чертик, некоторое время кривлялся, а потом исчез… чтобы через несколько секунд появится с голым херувимчиков и двумя детскими горшками.
Теперь они выпендривались оба, потом стали танцевать какой-то непонятный танец, окончившийся одеванием горшков на голову и низким поклоном. После этого они переглянулись, на их лицах появилось обиженная гримаса, и они исчезли. На сей раз окончательно.
Время было уже за полдень, поэтому я вновь выглянула в замочную скважину, в надежде, что занятия скоро кончатся и я смогу, наконец, уйти. Каков был мой ужас, когда я обнаружила, что в аудитории только прибавилось народу… а за кафедрой вместо Николай Ивановича стоит какая-то незнакомая мне женщина в потрепанной одежде. Я испугалось еще больше, когда она повернулась, и я увидела ее лицо. Она была вылитая я!
Судя по рассказам студентов, она не очень добрая, а, значит, если она застанет меня здесь, мне не поздоровится. Оставалось только надеяться, что мадам Заверита не войдет в лаборантскую. Около часа я просидела почти не двигаясь, мечтая, чтобы мадам Заверита побыстрее ушла.
Наконец, выглянув, я ее не обнаружила, но студенты все еще находились в аудитории, хотя явно собирались уходить. Подождав, пока там не останется никого, я приоткрыла дверь. Комната была пуста. С облегчением я прислушалась к шуму из коридора. Похоже, перерыв. Дождавшись, пока он кончится, я направилась к выходу.
Дверь не открывалась.
Подумав, что я, наверное, не туда кручу ручку, я опять попыталась открыть дверь.
Но она не поддавалась. Я хотела дернуть посильнее, но потом подумала, что если я ее сломаю, то мне влетит еще больше. Поэтому я села ждать, пока меня откроют.
Смеркалось. Я дремала на парте. Хотелось есть и в туалет. В коридоре уже около двух часов стояла тишина, никто так и не отреагировал на мой стук, хотя он был не таким уж тихим. То есть сначала я действительно стеснялась, а потом уже стучала сильнее, но все равно никто не пришел.
Вдруг в коридоре раздались шаги, и я услышала, как кто-то насвистывает веселый мотивчик, что-то вроде ламбады. Я хотела снова постучать, но не успела набраться смелости, как дверь распахнулась.
Вошедший в аудиторию Николай Иванович увидев меня, на мгновение остолбенел.
– Заверита, что ты… А, вспомнил! – поставив принесенный им поднос на парту, он оглядел меня поверх очков. – Ничего себе терпение, столько ждать…
– Извините… Просто меня заперли…
– Заперли? – преподаватель с удивлением посмотрел на дверь. – У нас замок сломан, аудитория не запирается, – ехидно сообщил он. – Дверь немного косая, поэтому чтобы закрыть ее, надо хлопать, а чтобы открыть – сильно дернуть. Что, силенок не хватило?
– Я боялась ее сломать…
– Она уже и так сломанная! Ладно, раз уж просидела столько времени, поужинаешь со мной, ладно?
– Извините, но… Вы не могли бы подсказать, где здесь… дамская комната? – собравшись с духом, спросила я.
– А… Ну ладно. Но обещай, что после этого посидишь со мной!
Пока я ходила в туалет, Николай Иванович успел принести еще один поднос и, несмотря на попытки сопротивления с моей стороны, накормил меня ужином. Пока мы ели, он беспрерывно меня расспрашивал, и получилось так, что к концу ужина я призналась ему в своих мечтах и невозможности воплотить их в жизнь.
– Почему же невозможно? – хитро прищурившись, улыбнулся преподаватель. – Если ты девчонка старательная, все может и получиться. Давай я устрою тебя лаборанткой ко мне в лабораторию… на испытательный срок. А там посмотрим. Все равно дворником или уборщицей, да и посудомойкой ты здесь много не заработаешь…
– Хорошо бы… Но я… как бы это сказать… – я не хотела обидеть Николая Ивановича своими подозрениями, но очень уж они меня мучили. – Я бы не хотела…
– Чего?
– Ну… понимаете… я это…
– Понял! – воскликнул преподаватель. – Ты думаешь, что я сразу тебя в постель потащу? Не бойся, я не такой! По крайней мере, пока очередной курс омоложения не пройду. Так что будь спокойна!
– Спасибо, – с облегчением поблагодарила я. – Извините, просто…
– Ничего. Так как тебе мое предложение?
– Я согласна.
– Вот и прекрасно.
Так я получила новое место. Работа оказалась не сложной, но требующей большой точности, поэтому она отнимала у меня много времени. Я должна была замерять магический спектр специальных лабораторных золотых мух, выращенных на разных кормах. Причем замерялась не только интенсивность свечения, а также и отдельные его лучи.
Я очень старалась, надеясь, что у Николай Ивановича не будет повода выгнать меня.
К счастью, вскоре я привыкла, а через месяц делала измерения быстрее большинства опытных лаборантов. Поэтому ко мне не придирались.
Однажды вечером, когда почти все уже разошлись, Николай Иванович вновь заговорил со мной.
– А почему ты не получила хотя бы гражданский аттестат? Это ведь не так уж и трудно. К тому же я полагаю, что у тебя проблем с экзаменами не возникнет, в математике ты неплохо разбираешься, в биологии тоже, а остальное можешь и подучить…
– Но я почти все время занята…
– Ладно, освобождаю тебя на неделю, но чтобы к концу ее ты была с аттестатом. А дальнейшее продвижение надо еще спланировать… Сейчас заканчивай работу и поговорим за ужином.
Когда мы покинули лабораторию, Николай Иванович повел меня в ресторан и, заказав одни из самых дорогих блюд (хотя я пыталась отказаться), продолжил наш разговор.
– Если хочешь стать магом, то надо учиться… С чем, ты говорила, ожидаешь проблем при поступлении?
– Я не знаю, достаточно ли хорошо я разбираюсь в математике… Магию я вообще не знаю.
– Хм… А остальные предметы?
– Я еще не знаю, на какой факультет поступать…
– Решай, ты видела наш университет, так что определяйся.
– Ну, наверное, мне ближе биологический…
– Тогда еще биология, химия и география. Насколько ты знакома с ними?
– В биологии я разбиралась… Но ведь здесь она совсем другая. Химию тоже немного знала. А со здешней географией я вообще почти не знакома.
– Ну что ж… Тогда план таков… По биологии и химии подтянешься сама, география тоже не проблема. А вот на теорию и основы магии тебе придется походить. Начнем прямо завтра!
Мне было стыдно, что Николаю Ивановичу приходиться так заботиться обо мне, да и вообще, его внимание очень смущало… Но его помощь мне действительно была необходима.
Он записал меня на вечерние курсы, и уже через два месяца я научилась колдовать свое первое заклинание – "Обман слуха". За ним последовал "Горящий палец", который понравился мне гораздо больше, "Уши рыси" и еще несколько.
Параллельно я начала понимать теорию магии. Она оказалась не чудом, а настоящей наукой, правда, как и к любой науке, к ней тоже надо было иметь способности.
Маги просто используют энергию, недоступную для большинства остальных, а заклинания – ни что иное, как схемы и порядок ее использования. Маги строят их, как в моем прошлом мире конструировались обычные электрические приборы, просто маг сам является функциональной цепью, прибором для маны (магической энергии). А постройка аналогичной цепи на каком-нибудь предмете служит для создания амулетов.
Разумеется, они не могут служить вечно, поэтому их приходится периодически подзаряжать.
Также Николай Иванович достал для меня программу, список необходимых для поступления знаний по каждому из предметов и список книг, в которых я найду все нужные мне сведенья. Это сэкономило мне много часов, ведь библиотеки в Островлике просто огромные, учебников на каждую тему столько, что выбрать лучший превращается в непосильную задачу, несмотря на прекрасно составленные каталоги и обязательные аннотации к каждому произведению.
Незаметно пришла зима. Николай Иванович часто приглашал меня погулять по саду, легким и понятным языком растолковывая некоторые непонятные мне моменты в магии и других науках. Он был всесторонне образованный и очень умный.
Каждый раз, когда я встречалось с ним, мне становилось не по себе. Все-таки я поступаю нехорошо, ведь похоже, что он испытывает ко мне симпатию… А может быть и что-нибудь посильнее. Поэтому, однажды, набравшись смелости, я спросила его, женат ли он. Он рассмеялся и поклялся, что нет, но сомнения все равно терзали меня, ведь женатые тоже могут выдавать себя за свободных. Я тревожилась еще больше, потому что начала испытывать к Николаю Ивановичу теплые чувства. Я прекрасно знала, что никогда в них ему не признаюсь, но теперь его приятное общество даже начало мне иногда сниться по ночам.
Весной Николай Иванович несколько раз гонял меня по разным предметам и остался довольным моими успехами, уверяя меня, что теперь с поступлением у меня не будет никаких проблем.
Летом он помог мне собрать необходимые справки и подать заявление на биологический факультет ВМУ. Чем ближе подходили дни экзаменов, тем больше я нервничала, начиная сомневаться в своих знаниях, и целыми сутками просиживала в библиотеке, надеясь успеть все доучить, поэтому с Николаем Ивановичем мы в это время почти не встречались.
Наконец настал знаменательный день – первым экзаменом была математика. Ее я успешно сдала на высшую оценку, семерку (по здешней системе). Химию и биологию мне тоже удалось сдать достаточно легко, и мои шансы пройти по конкурсу все росли. Теория магии, несмотря на все мои страхи, опять таки прошла гладко, на ней спрашивали даже меньше, чем я знала.
Вот на географии я закорявилась. Перенервничав, я, хотя уже неплохо в ней ориентировалась, начала путать названия, а Рабоград и вовсе переименовала в Рабский град. Хорошо, что экзаменаторы попались добрые и с чувством юмора, поэтому я получила таки… не максимум, но шестерку, что понизило мои шансы ненамного.
Оставались только основы практической магии, на которых я должна была показать свое умение сотворить простейшие заклинания. Конечно, мне не повезло.
Когда сорвалась первая же попытка сплести горящий палец, я сильно перепугалась.
Несмотря на то, что такие срывы характерны для всех непрофессиональных магов, я занервничала еще больше.
Следующая попытка тоже сорвалась, на сей раз, по-моему, от страха. Я из последних сил попыталась сосредоточиться, но опять потерпела неудачу.
Ко всему прочему мне не повезло вдвойне, этот экзамен принимала у меня мадам Заверита. В течение еще двух неудачных попыток она презрительно щурилась, а потом резко заявила:
– Если совсем колдовать не умеешь, нечего было и приходить!
Я попыталась объяснить ей, что это просто от нервов, но она указала мне на дверь.
Получалось, что я не сдала один из основных экзаменов! А не сдача любого экзамена означает, что мне уже не судьба учиться в ВМУ.
Я шла по улице из университета, и слезы застилали мне глаза. Почему именно сейчас все сорвалось?! Ведь я стабильно колдовала необходимые заклинания, ошибаясь лишь в трети случаев, но никак не стольких подряд! Какая же я все-таки невезучая…
Так мне и надо, трусихе! Нечего нервничать было! Сама закорявилась, сама и виновата! Теперь со мной вообще никто общаться не захочет, с дурой такой…
Ну, уж нет, я не сдамся! Буду поступать в следующем году, а если понадобиться, и через год! И так пока не получится! Все равно я своего добьюсь! Пусть будут падения, пусть неудачи, великие люди тоже сначала были гонимы, в конце концов…
Тоже мне, нашлась великая! "Горящий палец" наколдовать не могу. Дура, дрянь и трусиха, вот я кто!
В этот момент мои мысли прервал Николай Иванович, встретившийся мне на улице.
Ему пришлось потрясти меня за плечо, прежде чем я обратила на него внимание.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего… Я дура, экзамен не сдала… – всхлипнула я.
– Почему?
– Да дурацкий "горящий палец" не смогла наколдовать…
– Как? Ведь у тебя все прекрасно получалось?
– Перетрусила я… Дура, дура, дура!
– Не переживай так, мы что-нибудь придумаем…
– Мне блата не надо! Я сама поступлю… когда-нибудь…
– Да я не о блате говорю… Просто, может мне удастся договориться, чтобы у тебя приняли этот экзамен в другой день…
– Ты так много для меня делаешь, а я, кретинка, все время тебя подвожу…
– Успокойся, все будет нормально. Договорились? – он протянул мне свой носовой платок и ободряюще улыбнулся.
Ему действительно каким-то чудом удалось договориться. Отступать мне было некуда, и поэтому я через два дня предстала перед тремя другими экзаменаторами.
От страха, что специально для меня собрали целую комиссию, три мои первые попытки опять потерпели неудачу.
– Так, а теперь давай договоримся, – обратился ко мне председатель комиссии, после провала четвертой попытки. – Мы сейчас пойдем пообедаем, а ты пока сосредоточься… И не бойся так, обижать тебя никто не собирается.
Пока их не было, я попыталась собрать нервы в кулак и стать безразличной и бесчувственной. Разумеется, у меня ничего не вышло. Но мне все-таки удалось немного успокоиться и когда они пришли, я успела приступить к заклинанию прежде, чем вновь накрутила себя до предынфарктного состояния.
На этот раз у меня получилось! Это помогло мне сосредоточиться, и я умудрилась успешно провести это заклинание шесть раз, после чего снова последовал срыв.
– Так, с "Горящим пальцем" покончили, – ободряюще кивнул экзаменатор. – Серии ты выполняешь очень даже ничего. Теперь отдохни, и приступим к разнообразию.
– А можно сейчас? – спросила я, подумав, что потом опять буду испугана до такой степени, что у меня ничего не выйдет.
– Ну, если ты готова…
– Я попробую.
Все пять необходимых заклинаний удались мне всего с двумя срывами, и я облегченно вздохнула. Если Николай Иванович был прав, больше ничего потребовать не должны… Я думаю, они мне поставят хотя бы тройку.
Я вышла за дверь, а комиссия приступила к совещанию. Они обсуждали так долго, что я уже стала сомневаться в тройке. Но хоть двойку-то (низшая положительная оценка) мне должны поставить! Минут через десять я начала боятся, что и эта надежда не осуществится.
Наконец меня позвали обратно в аудиторию и сообщили, что после некоторых сомнений решили поставить мне четверку за то, что я натворила столько ошибок в самом начале. Каково же было удивление моих экзаменаторов, когда эта оценка вызвала у меня такую бурную радость, что я чуть не перевернула все парты от счастья.
В итоге у меня получился тридцать восемь баллов из возможных сорока двух! Знать бы еще, какой балл проходной, ведь в разные годы он колеблется от тридцати до сорока одного…
Целую неделю я провела в неведении, пока, наконец, не вывесили объявление об общем сборе абитуриентов. Там нам сообщили, что в этом году зачисляются все с баллами от тридцати восьми и выше! То есть я набрала минимум баллов, необходимых для поступления.
Я – поступила в университет. В магический университет. Теперь я точно стану настоящим магом!
Глава 15. Новый год по-мориоградски
Донгель. Островлик. Декабрь 5374 – 1 января 5375 года После того, как Дирит Морт и дроуская молодежь поселилась в особняке Лоска, мои обязанности несколько изменились. Лоск продолжал иногда пропадать на целые сутки, но даже когда он находится дома, я теперь в первую очередь должен обслуживать Дирита.
Принц второго Дома оказался не таким привередливым, как Лоск. По крайней мере, он не гонял меня, по тысяче раз передумывая, хотя можно было легко заметить его гораздо более тонкий и изящный вкус. Я продолжал его ненавидеть, в особенности за ту мягкую покровительственную снисходительность, которую он проявлял ко мне.
Постепенно я понял, что Лоск боится своего нового гостя. Боится и уважает. Это заметно по его почтительному отношению к Дириту (в отличие от других гостей) и по тому, что он практически никогда не возражает, потакая любому желанию дроу.
Да и сам принц держался с гораздо большим достоинством, он часто поглядывая на Лоска с легким превосходством, сверху вниз, несмотря на то, что был на полголовы ниже.
Но Лоск не прекратил ночные пытки и когда гости, наконец, разбредались по комнатам, мне, вместо того, чтобы отдыхать, приходилось в течение нескольких часов массировать спящего ниндзю. Каждый раз, когда я пытался прекратить массаж и тихо покинуть комнату, он тут же просыпался и заставлял меня вернуться и продолжать. Часто эта экзекуция затягивалась далеко за полночь, и, не успевал я без сил упасть на кровать в общей комнате рабов, где, кроме меня, жило еще трое эльфов, как пора было вставать… и все начиналось сначала.
Моим сонным состоянием постоянно пользовались молодые дроу, чьим любимым развлечением было, став невидимыми, подставлять подножки или нервировать меня лезвиями своих темных рапир, неожиданно проводя ими по шее, лицу, или портя одежду. Всего за несколько дней они довели меня до состояния, при котором я вздрагивал и просыпался от каждого шороха, а ходить по коридорам (если свидетелей не было), предпочитал на четвереньках.
Лоск, когда я попытался пожаловаться ему на такое поведение гостей, только рассмеялся и издевательски сообщил:
– Так тебе и надо, все равно ни на что больше ты не годишься. И не рыпайся, а то еще хуже будет… Еще и я добавлю.
Поэтому мне приходилось молча терпеть все эти мучения.
Приближался Новый год, праздник, который люди почему-то предпочитают справлять посередине зимы, а не как мы, весной, когда природа начинает просыпаться, деревья выпускают первые зеленые листики, а лесную подстилку покрывает нежнейший ковер из ранних цветов.
Судя по всему, Лоск собирался отмечать этот праздник по человеческому календарю.
Подготовка отнимала у его рабов много времени, видимо, Лоск захотел устроить что-то грандиозное. Но тогда мне было не до этого, я так уставал, что у меня просто не оставалось сил обращать внимание на что-либо еще, кроме моих непосредственных обязанностей.
В результате постоянной усталости я начал путаться в приказах, и Лоск поглядывал на меня все мрачнее и угрожающе. Наконец он, на несколько дней, зачем-то покинул свой особняк, а Дирит не так загружал меня, поэтому мне удалось в свободное время немного отдохнуть.
Когда я вернулся к более или менее нормальному состоянию, если слово нормальный вообще возможно употреблять в моем нынешнем положении, было уже тридцать пятое декабря, предновогодний день.
К моему несчастью прямо с утра вернулся Лоск. Он явился не один, а привел с собой еще двух гостей, тоже, судя по его с ними обращению, выше его по положению.
Один из них был солнечным эльфом, его глаза, как и волосы, сияли золотом, прекрасно сочетаясь с золотисто-персиковой кожей. Пышная прическа создавала иллюзию нимба над головой гостя, а свободный серебреный костюм отлично подчеркивал стройность эльфийской фигуры.
Второй вообще не принадлежал ни к одной из известных мне рас. Он был выше и гораздо мускулистее, глаза его были черными и взирали на мир с насмешливой безжалостностью. Голубые волосы были собраны в хвостик, кожа отливала загорелой бронзой, а тонкий костюм под цвет волос был полностью обтягивающим. Радовало только одно – все это безобразие накрывал широкий синий плащ, хотя бы частично скрывая такое бесстыдство.
Потом прибыл еще один гость. Этот был одет во все белое, его одежда покроем напоминала паладинский костюм, на рубашке даже чуть проступал серебристый крест.
Он был серебреноволосым и голубоглазым. Кожа его была очень бледной, но тем ни менее он не производил впечатления больного, во взгляде, да и в каждом движении чувствовалась сила и смертельная угроза. Его расовую принадлежность мне также не удалось установить, я мог бы отнести его к высшим иртерианам, если бы не слишком высокий для них рост и широкое телосложение.
Несмотря на сильные различия этих троих, у меня было впечатление, что они жители одной местности. Было в них что-то похожее, скорее всего общей являлась тревожная атмосфера, которую они создавали. Кроме этого, было что-то такое в выражении их лиц… что мне очень не понравилось. То же выражение иногда мелькало и у Дирита с Лоском, но гораздо реже.
После того, как гости устроились в отведенных для них комнатах, ненадолго наступило затишье. Но когда вечером все они собрались в обеденном зале на первом этаже особняка, Лоск зачем-то послал за мной и потребовал, чтобы я прислуживал им у стола.
– Вижу, ты не растратил заработанные деньги зря, – продолжил начатый без меня разговор солнечный эльф. – Настоящий торгоградец.
В его устах это ругательство прозвучало как похвала, да и Лоск воспринял его так же, улыбнувшись и чуть церемонно склонив голову.
– Могильников, черти бы его побрали!
– Николай Иванович? Тогда пробьешься. Возьми эту типшу и свой чертеж и все ему объясни, он добрый, поймет!
– Ага, а потом надо мной весь курс смеяться будет… Ладно, раз ты во все это теперь замешана, придется идти до конца, – обратился он ко мне. – Иду, где наша пропадала?
– Родрик, ты халяву звал?
– Пока твоя противная довольная физиономия не появилась в дверях с твоей очередной подружкой, мне халява не была нужна!
– Халява нужна всегда!
– Идем, – потребовал у меня владелец чертежа.
– Извините, я не думала, что все так выдет, – сказала я, пока мы шли к университету.
– Да ладно, я на тебя не сержусь, это Угля прибить мало. Теперь только бы сдать…
Вечно ему в голову всякие дурацкие идеи лезут! Совсем сладу нет, сам не учится и другим не дает… Знаешь, он самый заправский двоечник на курсе!
– Но ведь он занимается… – я вспомнила о сумке с книгами, одну из которых он изучал, когда мы встретились.
– Ни фига он не занимается! Только и делает, что всякие дурацкие фантастюшки читает и на компьютере в игрули режется! Хоть бы что-то полезное придумал…
Подведя меня к аудитории, Родрик остановился, попросил меня подождать снаружи, перекрестился и постучал.
– Можно войти? – спросил он, засовывая голову в дверь, а потом скрываясь за ней целиком.
– Иди сюда! – позвал он меня через несколько минут, после того, как из-за двери раздалось несколько непонятных возгласов и чей-то смех.
Я несмело подошла.
– Да что ты там копаешься? – Родрик схватил меня за руку и втащил в помещение.
В аудитории группа студентов, видимо сдающая какой-то предмет, лежала на партах и истерично хихикала. У преподавательского стола, опершись на кафедру, в аналогичном состоянии стоял какой-то пожилой человек, а на самом столе находился Родриковский чертеж.
Он пострадал еще сильнее, чем я предполагала. Порванный в двух местах, весь в жирных пятнах, с живописно прилипшей гречкой и размазанными разноцветными чернилами он годился разве что на мусорку.
Я поняла, что ни один преподаватель не сможет принять ТАКОЕ. А, значит, Родрик никогда меня не простит. И, к тому же, мне не стоит попадаться на глаза сотрудникам и студентам этого университета. Значит, придется учится на мага где-то в другом месте… Или совсем отказаться от мечты.
– Ты, правда, не мадам Заверита? – спросил меня Николай Иванович, размазывая выступившие от смеха слезы по лицу.
– Нет…
– Верю! Голос не тот, да и когда это мадам так жалась! – преподаватель повернулся к Родрику. – Я тебе верю! А ты… как тебя там, – обратился он уже ко мне. – Посиди вон в той комнате, сбоку, пока я буду мучить нашего героя дня!
Я попыталась отказаться, но меня не слушали.
Комнатка, в которую я попала, по всей видимости, была лаборантской. В ней никого не было, и выход у нее оказался всего один – через аудиторию, а я боялась вновь показываться на глаза студентам – засмеют, поэтому была вынуждена ждать.
Из аудитории раздавались нервные голоса студентов и веселый – Николая Ивановича.
Я сначала смирно сидела у входа, но потом от нечего делать осмелела и подошла к окну.
Отсюда была видна пристань и гондолы. Гондолами здесь назывались специальные кабинки, ездящие по тросу, протянутому над морем до материка. Чтобы сесть на них, было необходимо пройти турникет, захлопывающийся, если не была опущена монетка или если опустивший ее ждал слишком долго… или мало. Когда я выясняла насчет вступительных, меня прихлопнуло трижды, но вовсе не потому, что я осмеливалась не оплачивать проезд, а потому, что, боясь опоздать и потому прихлопнуться, я проскакивала вперед еще до того, как механизм успевал реагировать на монетку.
Сейчас туда подошли несколько студентов, которые, в отличие от меня, явно не собирались платить. Быстро оглядевшись по сторонам, один из них просунул что-то в проход, это что-то прихлопнуло, и они резво перескочили через загородку.
Шум в соседней аудитории наконец стих, и я поспешила вернуться на стул у входа.
Но никто не пришел, а когда я выглядела в замочную скважину, то обнаружила, что радовалась раньше времени – студенты усиленно писали.
Я снова принялась бродить по лаборантской. Потом мое внимание привлек красивый хрустальный магический шар, одиноко стоящий в углу стола. Когда я пригляделась к нему повнимательнее, естественно, не прикасаясь, чтобы случайно не испортить, в глубине кристалла появилось изображение маленького красного чертика с рогами и хвостом, который показал мне свой длинный раздвоенный язык и скорчил смешную рожицу.
Я опять вернулась к двери, испугавшись, что сделала что-то не то. Но потом любопытство пересилило, и я вновь подошла к шару.
В нем снова появился чертик, некоторое время кривлялся, а потом исчез… чтобы через несколько секунд появится с голым херувимчиков и двумя детскими горшками.
Теперь они выпендривались оба, потом стали танцевать какой-то непонятный танец, окончившийся одеванием горшков на голову и низким поклоном. После этого они переглянулись, на их лицах появилось обиженная гримаса, и они исчезли. На сей раз окончательно.
Время было уже за полдень, поэтому я вновь выглянула в замочную скважину, в надежде, что занятия скоро кончатся и я смогу, наконец, уйти. Каков был мой ужас, когда я обнаружила, что в аудитории только прибавилось народу… а за кафедрой вместо Николай Ивановича стоит какая-то незнакомая мне женщина в потрепанной одежде. Я испугалось еще больше, когда она повернулась, и я увидела ее лицо. Она была вылитая я!
Судя по рассказам студентов, она не очень добрая, а, значит, если она застанет меня здесь, мне не поздоровится. Оставалось только надеяться, что мадам Заверита не войдет в лаборантскую. Около часа я просидела почти не двигаясь, мечтая, чтобы мадам Заверита побыстрее ушла.
Наконец, выглянув, я ее не обнаружила, но студенты все еще находились в аудитории, хотя явно собирались уходить. Подождав, пока там не останется никого, я приоткрыла дверь. Комната была пуста. С облегчением я прислушалась к шуму из коридора. Похоже, перерыв. Дождавшись, пока он кончится, я направилась к выходу.
Дверь не открывалась.
Подумав, что я, наверное, не туда кручу ручку, я опять попыталась открыть дверь.
Но она не поддавалась. Я хотела дернуть посильнее, но потом подумала, что если я ее сломаю, то мне влетит еще больше. Поэтому я села ждать, пока меня откроют.
Смеркалось. Я дремала на парте. Хотелось есть и в туалет. В коридоре уже около двух часов стояла тишина, никто так и не отреагировал на мой стук, хотя он был не таким уж тихим. То есть сначала я действительно стеснялась, а потом уже стучала сильнее, но все равно никто не пришел.
Вдруг в коридоре раздались шаги, и я услышала, как кто-то насвистывает веселый мотивчик, что-то вроде ламбады. Я хотела снова постучать, но не успела набраться смелости, как дверь распахнулась.
Вошедший в аудиторию Николай Иванович увидев меня, на мгновение остолбенел.
– Заверита, что ты… А, вспомнил! – поставив принесенный им поднос на парту, он оглядел меня поверх очков. – Ничего себе терпение, столько ждать…
– Извините… Просто меня заперли…
– Заперли? – преподаватель с удивлением посмотрел на дверь. – У нас замок сломан, аудитория не запирается, – ехидно сообщил он. – Дверь немного косая, поэтому чтобы закрыть ее, надо хлопать, а чтобы открыть – сильно дернуть. Что, силенок не хватило?
– Я боялась ее сломать…
– Она уже и так сломанная! Ладно, раз уж просидела столько времени, поужинаешь со мной, ладно?
– Извините, но… Вы не могли бы подсказать, где здесь… дамская комната? – собравшись с духом, спросила я.
– А… Ну ладно. Но обещай, что после этого посидишь со мной!
Пока я ходила в туалет, Николай Иванович успел принести еще один поднос и, несмотря на попытки сопротивления с моей стороны, накормил меня ужином. Пока мы ели, он беспрерывно меня расспрашивал, и получилось так, что к концу ужина я призналась ему в своих мечтах и невозможности воплотить их в жизнь.
– Почему же невозможно? – хитро прищурившись, улыбнулся преподаватель. – Если ты девчонка старательная, все может и получиться. Давай я устрою тебя лаборанткой ко мне в лабораторию… на испытательный срок. А там посмотрим. Все равно дворником или уборщицей, да и посудомойкой ты здесь много не заработаешь…
– Хорошо бы… Но я… как бы это сказать… – я не хотела обидеть Николая Ивановича своими подозрениями, но очень уж они меня мучили. – Я бы не хотела…
– Чего?
– Ну… понимаете… я это…
– Понял! – воскликнул преподаватель. – Ты думаешь, что я сразу тебя в постель потащу? Не бойся, я не такой! По крайней мере, пока очередной курс омоложения не пройду. Так что будь спокойна!
– Спасибо, – с облегчением поблагодарила я. – Извините, просто…
– Ничего. Так как тебе мое предложение?
– Я согласна.
– Вот и прекрасно.
Так я получила новое место. Работа оказалась не сложной, но требующей большой точности, поэтому она отнимала у меня много времени. Я должна была замерять магический спектр специальных лабораторных золотых мух, выращенных на разных кормах. Причем замерялась не только интенсивность свечения, а также и отдельные его лучи.
Я очень старалась, надеясь, что у Николай Ивановича не будет повода выгнать меня.
К счастью, вскоре я привыкла, а через месяц делала измерения быстрее большинства опытных лаборантов. Поэтому ко мне не придирались.
Однажды вечером, когда почти все уже разошлись, Николай Иванович вновь заговорил со мной.
– А почему ты не получила хотя бы гражданский аттестат? Это ведь не так уж и трудно. К тому же я полагаю, что у тебя проблем с экзаменами не возникнет, в математике ты неплохо разбираешься, в биологии тоже, а остальное можешь и подучить…
– Но я почти все время занята…
– Ладно, освобождаю тебя на неделю, но чтобы к концу ее ты была с аттестатом. А дальнейшее продвижение надо еще спланировать… Сейчас заканчивай работу и поговорим за ужином.
Когда мы покинули лабораторию, Николай Иванович повел меня в ресторан и, заказав одни из самых дорогих блюд (хотя я пыталась отказаться), продолжил наш разговор.
– Если хочешь стать магом, то надо учиться… С чем, ты говорила, ожидаешь проблем при поступлении?
– Я не знаю, достаточно ли хорошо я разбираюсь в математике… Магию я вообще не знаю.
– Хм… А остальные предметы?
– Я еще не знаю, на какой факультет поступать…
– Решай, ты видела наш университет, так что определяйся.
– Ну, наверное, мне ближе биологический…
– Тогда еще биология, химия и география. Насколько ты знакома с ними?
– В биологии я разбиралась… Но ведь здесь она совсем другая. Химию тоже немного знала. А со здешней географией я вообще почти не знакома.
– Ну что ж… Тогда план таков… По биологии и химии подтянешься сама, география тоже не проблема. А вот на теорию и основы магии тебе придется походить. Начнем прямо завтра!
Мне было стыдно, что Николаю Ивановичу приходиться так заботиться обо мне, да и вообще, его внимание очень смущало… Но его помощь мне действительно была необходима.
Он записал меня на вечерние курсы, и уже через два месяца я научилась колдовать свое первое заклинание – "Обман слуха". За ним последовал "Горящий палец", который понравился мне гораздо больше, "Уши рыси" и еще несколько.
Параллельно я начала понимать теорию магии. Она оказалась не чудом, а настоящей наукой, правда, как и к любой науке, к ней тоже надо было иметь способности.
Маги просто используют энергию, недоступную для большинства остальных, а заклинания – ни что иное, как схемы и порядок ее использования. Маги строят их, как в моем прошлом мире конструировались обычные электрические приборы, просто маг сам является функциональной цепью, прибором для маны (магической энергии). А постройка аналогичной цепи на каком-нибудь предмете служит для создания амулетов.
Разумеется, они не могут служить вечно, поэтому их приходится периодически подзаряжать.
Также Николай Иванович достал для меня программу, список необходимых для поступления знаний по каждому из предметов и список книг, в которых я найду все нужные мне сведенья. Это сэкономило мне много часов, ведь библиотеки в Островлике просто огромные, учебников на каждую тему столько, что выбрать лучший превращается в непосильную задачу, несмотря на прекрасно составленные каталоги и обязательные аннотации к каждому произведению.
Незаметно пришла зима. Николай Иванович часто приглашал меня погулять по саду, легким и понятным языком растолковывая некоторые непонятные мне моменты в магии и других науках. Он был всесторонне образованный и очень умный.
Каждый раз, когда я встречалось с ним, мне становилось не по себе. Все-таки я поступаю нехорошо, ведь похоже, что он испытывает ко мне симпатию… А может быть и что-нибудь посильнее. Поэтому, однажды, набравшись смелости, я спросила его, женат ли он. Он рассмеялся и поклялся, что нет, но сомнения все равно терзали меня, ведь женатые тоже могут выдавать себя за свободных. Я тревожилась еще больше, потому что начала испытывать к Николаю Ивановичу теплые чувства. Я прекрасно знала, что никогда в них ему не признаюсь, но теперь его приятное общество даже начало мне иногда сниться по ночам.
Весной Николай Иванович несколько раз гонял меня по разным предметам и остался довольным моими успехами, уверяя меня, что теперь с поступлением у меня не будет никаких проблем.
Летом он помог мне собрать необходимые справки и подать заявление на биологический факультет ВМУ. Чем ближе подходили дни экзаменов, тем больше я нервничала, начиная сомневаться в своих знаниях, и целыми сутками просиживала в библиотеке, надеясь успеть все доучить, поэтому с Николаем Ивановичем мы в это время почти не встречались.
Наконец настал знаменательный день – первым экзаменом была математика. Ее я успешно сдала на высшую оценку, семерку (по здешней системе). Химию и биологию мне тоже удалось сдать достаточно легко, и мои шансы пройти по конкурсу все росли. Теория магии, несмотря на все мои страхи, опять таки прошла гладко, на ней спрашивали даже меньше, чем я знала.
Вот на географии я закорявилась. Перенервничав, я, хотя уже неплохо в ней ориентировалась, начала путать названия, а Рабоград и вовсе переименовала в Рабский град. Хорошо, что экзаменаторы попались добрые и с чувством юмора, поэтому я получила таки… не максимум, но шестерку, что понизило мои шансы ненамного.
Оставались только основы практической магии, на которых я должна была показать свое умение сотворить простейшие заклинания. Конечно, мне не повезло.
Когда сорвалась первая же попытка сплести горящий палец, я сильно перепугалась.
Несмотря на то, что такие срывы характерны для всех непрофессиональных магов, я занервничала еще больше.
Следующая попытка тоже сорвалась, на сей раз, по-моему, от страха. Я из последних сил попыталась сосредоточиться, но опять потерпела неудачу.
Ко всему прочему мне не повезло вдвойне, этот экзамен принимала у меня мадам Заверита. В течение еще двух неудачных попыток она презрительно щурилась, а потом резко заявила:
– Если совсем колдовать не умеешь, нечего было и приходить!
Я попыталась объяснить ей, что это просто от нервов, но она указала мне на дверь.
Получалось, что я не сдала один из основных экзаменов! А не сдача любого экзамена означает, что мне уже не судьба учиться в ВМУ.
Я шла по улице из университета, и слезы застилали мне глаза. Почему именно сейчас все сорвалось?! Ведь я стабильно колдовала необходимые заклинания, ошибаясь лишь в трети случаев, но никак не стольких подряд! Какая же я все-таки невезучая…
Так мне и надо, трусихе! Нечего нервничать было! Сама закорявилась, сама и виновата! Теперь со мной вообще никто общаться не захочет, с дурой такой…
Ну, уж нет, я не сдамся! Буду поступать в следующем году, а если понадобиться, и через год! И так пока не получится! Все равно я своего добьюсь! Пусть будут падения, пусть неудачи, великие люди тоже сначала были гонимы, в конце концов…
Тоже мне, нашлась великая! "Горящий палец" наколдовать не могу. Дура, дрянь и трусиха, вот я кто!
В этот момент мои мысли прервал Николай Иванович, встретившийся мне на улице.
Ему пришлось потрясти меня за плечо, прежде чем я обратила на него внимание.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего… Я дура, экзамен не сдала… – всхлипнула я.
– Почему?
– Да дурацкий "горящий палец" не смогла наколдовать…
– Как? Ведь у тебя все прекрасно получалось?
– Перетрусила я… Дура, дура, дура!
– Не переживай так, мы что-нибудь придумаем…
– Мне блата не надо! Я сама поступлю… когда-нибудь…
– Да я не о блате говорю… Просто, может мне удастся договориться, чтобы у тебя приняли этот экзамен в другой день…
– Ты так много для меня делаешь, а я, кретинка, все время тебя подвожу…
– Успокойся, все будет нормально. Договорились? – он протянул мне свой носовой платок и ободряюще улыбнулся.
Ему действительно каким-то чудом удалось договориться. Отступать мне было некуда, и поэтому я через два дня предстала перед тремя другими экзаменаторами.
От страха, что специально для меня собрали целую комиссию, три мои первые попытки опять потерпели неудачу.
– Так, а теперь давай договоримся, – обратился ко мне председатель комиссии, после провала четвертой попытки. – Мы сейчас пойдем пообедаем, а ты пока сосредоточься… И не бойся так, обижать тебя никто не собирается.
Пока их не было, я попыталась собрать нервы в кулак и стать безразличной и бесчувственной. Разумеется, у меня ничего не вышло. Но мне все-таки удалось немного успокоиться и когда они пришли, я успела приступить к заклинанию прежде, чем вновь накрутила себя до предынфарктного состояния.
На этот раз у меня получилось! Это помогло мне сосредоточиться, и я умудрилась успешно провести это заклинание шесть раз, после чего снова последовал срыв.
– Так, с "Горящим пальцем" покончили, – ободряюще кивнул экзаменатор. – Серии ты выполняешь очень даже ничего. Теперь отдохни, и приступим к разнообразию.
– А можно сейчас? – спросила я, подумав, что потом опять буду испугана до такой степени, что у меня ничего не выйдет.
– Ну, если ты готова…
– Я попробую.
Все пять необходимых заклинаний удались мне всего с двумя срывами, и я облегченно вздохнула. Если Николай Иванович был прав, больше ничего потребовать не должны… Я думаю, они мне поставят хотя бы тройку.
Я вышла за дверь, а комиссия приступила к совещанию. Они обсуждали так долго, что я уже стала сомневаться в тройке. Но хоть двойку-то (низшая положительная оценка) мне должны поставить! Минут через десять я начала боятся, что и эта надежда не осуществится.
Наконец меня позвали обратно в аудиторию и сообщили, что после некоторых сомнений решили поставить мне четверку за то, что я натворила столько ошибок в самом начале. Каково же было удивление моих экзаменаторов, когда эта оценка вызвала у меня такую бурную радость, что я чуть не перевернула все парты от счастья.
В итоге у меня получился тридцать восемь баллов из возможных сорока двух! Знать бы еще, какой балл проходной, ведь в разные годы он колеблется от тридцати до сорока одного…
Целую неделю я провела в неведении, пока, наконец, не вывесили объявление об общем сборе абитуриентов. Там нам сообщили, что в этом году зачисляются все с баллами от тридцати восьми и выше! То есть я набрала минимум баллов, необходимых для поступления.
Я – поступила в университет. В магический университет. Теперь я точно стану настоящим магом!
Глава 15. Новый год по-мориоградски
Донгель. Островлик. Декабрь 5374 – 1 января 5375 года После того, как Дирит Морт и дроуская молодежь поселилась в особняке Лоска, мои обязанности несколько изменились. Лоск продолжал иногда пропадать на целые сутки, но даже когда он находится дома, я теперь в первую очередь должен обслуживать Дирита.
Принц второго Дома оказался не таким привередливым, как Лоск. По крайней мере, он не гонял меня, по тысяче раз передумывая, хотя можно было легко заметить его гораздо более тонкий и изящный вкус. Я продолжал его ненавидеть, в особенности за ту мягкую покровительственную снисходительность, которую он проявлял ко мне.
Постепенно я понял, что Лоск боится своего нового гостя. Боится и уважает. Это заметно по его почтительному отношению к Дириту (в отличие от других гостей) и по тому, что он практически никогда не возражает, потакая любому желанию дроу.
Да и сам принц держался с гораздо большим достоинством, он часто поглядывая на Лоска с легким превосходством, сверху вниз, несмотря на то, что был на полголовы ниже.
Но Лоск не прекратил ночные пытки и когда гости, наконец, разбредались по комнатам, мне, вместо того, чтобы отдыхать, приходилось в течение нескольких часов массировать спящего ниндзю. Каждый раз, когда я пытался прекратить массаж и тихо покинуть комнату, он тут же просыпался и заставлял меня вернуться и продолжать. Часто эта экзекуция затягивалась далеко за полночь, и, не успевал я без сил упасть на кровать в общей комнате рабов, где, кроме меня, жило еще трое эльфов, как пора было вставать… и все начиналось сначала.
Моим сонным состоянием постоянно пользовались молодые дроу, чьим любимым развлечением было, став невидимыми, подставлять подножки или нервировать меня лезвиями своих темных рапир, неожиданно проводя ими по шее, лицу, или портя одежду. Всего за несколько дней они довели меня до состояния, при котором я вздрагивал и просыпался от каждого шороха, а ходить по коридорам (если свидетелей не было), предпочитал на четвереньках.
Лоск, когда я попытался пожаловаться ему на такое поведение гостей, только рассмеялся и издевательски сообщил:
– Так тебе и надо, все равно ни на что больше ты не годишься. И не рыпайся, а то еще хуже будет… Еще и я добавлю.
Поэтому мне приходилось молча терпеть все эти мучения.
Приближался Новый год, праздник, который люди почему-то предпочитают справлять посередине зимы, а не как мы, весной, когда природа начинает просыпаться, деревья выпускают первые зеленые листики, а лесную подстилку покрывает нежнейший ковер из ранних цветов.
Судя по всему, Лоск собирался отмечать этот праздник по человеческому календарю.
Подготовка отнимала у его рабов много времени, видимо, Лоск захотел устроить что-то грандиозное. Но тогда мне было не до этого, я так уставал, что у меня просто не оставалось сил обращать внимание на что-либо еще, кроме моих непосредственных обязанностей.
В результате постоянной усталости я начал путаться в приказах, и Лоск поглядывал на меня все мрачнее и угрожающе. Наконец он, на несколько дней, зачем-то покинул свой особняк, а Дирит не так загружал меня, поэтому мне удалось в свободное время немного отдохнуть.
Когда я вернулся к более или менее нормальному состоянию, если слово нормальный вообще возможно употреблять в моем нынешнем положении, было уже тридцать пятое декабря, предновогодний день.
К моему несчастью прямо с утра вернулся Лоск. Он явился не один, а привел с собой еще двух гостей, тоже, судя по его с ними обращению, выше его по положению.
Один из них был солнечным эльфом, его глаза, как и волосы, сияли золотом, прекрасно сочетаясь с золотисто-персиковой кожей. Пышная прическа создавала иллюзию нимба над головой гостя, а свободный серебреный костюм отлично подчеркивал стройность эльфийской фигуры.
Второй вообще не принадлежал ни к одной из известных мне рас. Он был выше и гораздо мускулистее, глаза его были черными и взирали на мир с насмешливой безжалостностью. Голубые волосы были собраны в хвостик, кожа отливала загорелой бронзой, а тонкий костюм под цвет волос был полностью обтягивающим. Радовало только одно – все это безобразие накрывал широкий синий плащ, хотя бы частично скрывая такое бесстыдство.
Потом прибыл еще один гость. Этот был одет во все белое, его одежда покроем напоминала паладинский костюм, на рубашке даже чуть проступал серебристый крест.
Он был серебреноволосым и голубоглазым. Кожа его была очень бледной, но тем ни менее он не производил впечатления больного, во взгляде, да и в каждом движении чувствовалась сила и смертельная угроза. Его расовую принадлежность мне также не удалось установить, я мог бы отнести его к высшим иртерианам, если бы не слишком высокий для них рост и широкое телосложение.
Несмотря на сильные различия этих троих, у меня было впечатление, что они жители одной местности. Было в них что-то похожее, скорее всего общей являлась тревожная атмосфера, которую они создавали. Кроме этого, было что-то такое в выражении их лиц… что мне очень не понравилось. То же выражение иногда мелькало и у Дирита с Лоском, но гораздо реже.
После того, как гости устроились в отведенных для них комнатах, ненадолго наступило затишье. Но когда вечером все они собрались в обеденном зале на первом этаже особняка, Лоск зачем-то послал за мной и потребовал, чтобы я прислуживал им у стола.
– Вижу, ты не растратил заработанные деньги зря, – продолжил начатый без меня разговор солнечный эльф. – Настоящий торгоградец.
В его устах это ругательство прозвучало как похвала, да и Лоск воспринял его так же, улыбнувшись и чуть церемонно склонив голову.