Мужчина, стоявший впереди и чуть справа, резко взмахнул рукой – и сзади на меня полетела сеть, а спереди набросились двое, сноровисто связавшие по рукам и ногам. Подозрительное спокойствие и полное смирение жертвы их ничуть не смутило – видимо, его списали на шоковое состояние. Впрочем, правый передний (он, кажется, был тут главным) слегка насторожился:
   – Эй, а она чего?
   – Да ничего, испугалась, – пожал плечами другой, увлеченно опутывая мне лодыжки.
   – Точно? – скептически уточнил первый. – Что-то она слегка… неживая.
   – Да вы что! – возмутился собеседник. – Только что тут ногами болтала!
   И, желая проверить свои слова на практике, он с силой тряхнул меня за плечо. Ха, ха и еще раз хи! За кого меня тут принимают?! За дрессированную собачку?
   – Ну так что? – обеспокоенно подскочил первый, тревожно склоняясь надо мной. – Может, у нее инфаркт?
   Сейчас! Кворр дождетесь!
   Я, подождав, пока меня закончат связывать и опутывать, соизволила-таки открыть один глаз. Левый.
   – Ну?
   Разбойники ошалели. Я решила закрепить моральный перевес:
   – А дальше-то что, многоуважаемые? Развитие событий будет? Я тут уже, между прочим, замерзла на этом камне!!
   Кем бы ни были эти четверо, но в себя они пришли до неприличия быстро.
   – В лодку ее, – коротко приказал главный, и меня тут же подхватили за руки и за ноги, потащив в неизвестную сторону. Велир надрывался в вороньем крике над нашими головами.
   – Тихо ты! – поморщившись, вполголоса одернула я. – Хватит истерику закатывать!
   Птица замолчала и, подумав, опустилась мне на грудь, ластясь черными перьями к щеке.
   – Брысь! – махнул на ворона рукой один из разбойников, но Велир и не подумал бросать хозяйку в беде, только злобно щелкнув страшным клювом в сторону неосмотрительной руки.
   – Прикажи ему уйти, или я его убью! – грозно приказал главный, решительно обнажая меч.
   – Только попробуй, – веско обронила я, угрожающе прищуриваясь. Велир согласно захлопал крыльями, описывая круг почета над его головой и возвращаясь на нагретое местечко.
   Разбойник смерил меня презрительным взглядом, но проиграл в «гляделки» на первой же минуте. Скептическое ведьминское хмыканье тоже не подняло его авторитета среди команды. Так что пришлось нам дальше сосуществовать в молчаливом воинствующем нейтралитете.
   Лодка оказалась небольшой, но юркой, чутко слушающейся малейшего движения весел. Меня кое-как усадили на лавку и предоставили собственным мыслям, изредка одаривая хмурыми взглядами. Я в долгу не оставалась.
   Небо небрежными завитками смешивалось с серо-серебристым, отливающим в сирень морем, белые барашки шаловливо цеплялись за весла, размеренно и синхронно погружающиеся в воду. На горизонте, словно намеченный тремя-четырьмя вольными, смелыми масляными мазками, красовался гордый бриг. Ярко-черный парус соседствовал с таким же ярко-белым; на носу корабля, дерзко вскинув самолюбивую голову, всматривалась с неясную даль высеченная из дерева точеная женская фигура с длинными развевающимися волосами.
   – Нам туда? – меланхолично спросила я, кивая головой на горизонт.
   – Не твое дело! – нарочито грубо отрезал один из похитителей.
   Я ласково улыбнулась Велиру, брезгливо чистящему перья у меня на коленях и упрямо делающему вид, что его ничуть не смущает сплошная вода вокруг и утлое суденышко, готовое, казалось, перевернуться в любой момент. И удовлетворенно заключила:
   – Значит – туда.
 
   Пирату, обходившему меня вокруг и придирчиво осматривающему, словно купец породистую лошадь, на вид можно было дать лет тридцать. Еще совсем молодое лицо уже прочертили не глубокие, но серьезные, горьковатые морщинки на лбу, выдавая тревожную, полную опасностей и потерь жизнь. Резко выделяясь на смуглой загорелой коже, темно-серые глаза то и дело бросали на меня или по сторонам дерзкие, своевольные взгляды.
   Снежно-белая рубашка, стянутая на груди шнуровкой, оттеняла шелковый, прохладный на вид черный плащ, небрежно наброшенный на широкие плечи. На запястьях – наручья с метательными ножами, у бедра – кинжал.
   «Словно с обложки фолианта», – мелькнуло где-то на уровне подсознания.
   Пират наконец-то завершил свой осмотр и сел на кресло передо мной, пристально уставившись в мои глаза… Серый, с отливом в темно-голубой, глубокий и шутливо-саркастический взгляд тщетно пытался проникнуть в самую суть ведьминской души. Ибо сути ведьминской души на этом свете еще никто не постиг.
   Не победил никто. Просто через пять минут мы оба осознали, что хватит пялиться друг на друга, как два встретившихся в пустыне кита, а пора приступать к более цивилизованным и адекватным способам общения.
   – Кто ты? – устало проговорил он, откидываясь назад на спинку кресла.
   Я чуть пожала плечом, потревожив недовольно заворчавшего ворона.
   – Иньярра.
   Смоляная бровь иронически взлетела над правым глазом:
   – И все?..
   – А что еще? – усмехнулась я. – Смотря что интересует: возраст, состояние здоровья, перспективы карьерного роста, профессия или замужем-незамужем… Спрашивайте, уважаемый! Сегодня добрая – отвечу!
   Пират раздраженно сдвинул брови:
   – Много себе позволяешь, пленница.
   – Много, – с готовностью согласилась я.
   – Как ты оказалась в заливе? Откуда знаешь про тропу?
   Я тяжело вздохнула. Хоть бы сесть предложил, зараза! И без того уставшие ноги после морской болтанки окончательно подкашивались, не желая держать меня в вертикальном положении.
   – Гуляла. Шла. Смотрю – тропа. Думаю: «Пойду, посмотрю, что там!» Пошла. Пришла. Села на камень. Закрыла глаза. Дальнейшее развитие событий уже шло без моего непосредственного участия. Еще что-нибудь вам объяснить?
   Пират недовольно посмотрел на меня, словно прикидывая, стоит ему простить еще одну мою шпильку или чашу терпения можно считать переполненной. А потом вдруг прищурился, криво усмехнувшись:
   – Эй, там! Развязать ее!
   Загремела позади дверь, кто-то подошел ко мне со спины и ножом разрезал веревки на запястьях. Ноги мне освободили еще в лодке, придя к логичному выводу, что это проще, чем таскать меня, увы, не бесплотную, на руках. Я поблагодарила пирата молчаливым кивком и принялась осторожно разминать онемевшие кисти. Хранящие его знает, когда придется колдовать, а с негнущимися пальцами мои шансы на успех стремятся к позорному нулю и уходят в дурную бесконечность. В ладони вонзились мириады ядовитых ледяных иголок.
   – Садись! – Пират кивнул на один из подвешенных к потолку гамаков.
   Я, мысленно поблагодарив себя за то, что утром надела брюки, а не юбку, уютно угнездилась в гамаке, подтянув колени к груди. Пират помолчал несколько минут, словно ожидая вопросов от меня, но не дождался и заговорил:
   – Ты ничего не хочешь спросить?
   Я ехидно улыбнулась, покачав головой. Волосы расстелились по плечам.
   – Нет, не хочу. А ты хочешь мне что-то сказать?
   Он независимо пожал плечами:
   – Нет, не хочу. Но неужели в тебе молчит вечное женское любопытство? Обычно пленницы попросту забрасывали меня истеричными вопросами…
   – У вас тут что, целый гарем, что ли? – скептически фыркнула я. Пират оскорбленно сверкнул глазами. – А насчет любопытства… Как тебя зовут?
   – Фрель, – от неожиданности ответил он, но тут же досадливо поджал губы, чтобы не выболтать еще что-нибудь.
   – Очень приятно, – флегматично отозвалась я, рассеянно оглядывая комнату, куда меня привели, как только лодчонка достигла корабля.
   Кресло, на котором сидел мой пират, явно было прибито гвоздями к доскам, вокруг висело несколько гамаков, один из которых занимала я, да по периметру стен кто-то прибил доски так, что их можно было использовать как столы. Гамак тихонько покачивался, мягкий плеск волн за кормой ласково напевал какой-то ненавязчивый мотивчик, и глаза закрывались против воли, послав пиратов и иже с ними куда подальше…
   – М-да, ну и экземпляр нам сегодня попался, – покачал головой Фрель. – Что-то мне это не нравится!
   – Не нравится – нечего было меня сюда тащить, – недовольно пробурчала я, лениво открывая глаза. – Я никого, между прочим, с мечом у горла не заставляла!
   Глаза пирата смешливо сверкнули. Ему явно нравились эти мои опасные, на грани приличия фразочки.
   – И что ты думаешь делать дальше? – с любопытством глянул он.
   Я пожала плечами:
   – Интересного мало. Все банально и прозаично до одури. Через час у меня занятия, так что, боюсь, вам недолго осталось наслаждаться моим милым обществом.
   Фрель опустил на меня разом потемневший, тяжелый взгляд и веско напомнил:
   – Ты – пленница.
   – И что? Мое социальное положение, по-видимому, оставляет желать лучшего? – иронично хмыкнула я.
   – И еще как, – медленно отозвался пират. – Судьба таких, как ты, обычно грустна и незавидна до крайности. Сначала с ними развлекаюсь я, потом – команда, а в конце концов – попросту выбрасываем за борт на съедение.
   Фрель внимательно вглядывался в мое лицо, ожидая, по-видимому, приметить первые признаки ужаса, брезгливости, отвращения… И ехидная улыбка, в которой искривились мои губы, мало оправдала его ожидания.
   – Прелестно, – язвительно протянула я, скептически вздергивая левую бровь. – А с учетом того, что в этом море ничего крупнее камбалы отродясь не водилось – просто великолепно! Уточни, пожалуйста, кто кого должен есть?!
   – Для обычной пленницы ты слишком языкастая.
   – Для обычного пирата ты слишком много со мной церемонишься. И вообще – я на твой корабль не рвалась. Сам подписался – сам и мучайся.
   – Слишком много церемонюсь? Отлично!
   Он одним быстрым, резким движением оказался рядом и, запрокинув мне голову, впился в губы поцелуем.
   Оригинальная реакция, не правда ли?! Но подобные действия были наказуемы, и еще как наказуемы! Один несильный, но весьма болезненный электрический разряд отбросил пирата на пять шагов назад, так что тот едва удержался на ногах:
   – Что за…
   – Никогда. – Холодно, выбрасывая каждое слово как отдельную колкую льдинку, проговорила я. – НИ-КОГ-ДА не пытайся взять что-то у меня силой. Попроси. Заслужи. Выиграй. Но не бери просто так, «по праву сильного»! Никогда!
   Пират ошарашенно глядел на меня, не решаясь теперь сделать и лишнего шага.
   За дверью послышался тяжелый гулкий грохот сапог по деревянной палубе – и дверь с громыханьем раскрылась, впустив запыхавшегося пирата в черно-белом, как и все прочие на корабле, плаще.
   – Капитан!
   – Да, – негромко отозвался Фрель, не сводя с меня внимательного взгляда.
   – Там пришла «Веста» – точнее, то, что от нее осталось. Она наткнулась на патрульных – половина экипажа перебита, корабль в преотвратном состоянии, еле довели досюда. Несколько раненых и умирающих. Что нам делать?!!
   Лицо Фреля резко помрачнело и даже как-то постарело:
   – Сколько убитых?
   – Не знаю, мы не считали. Около дюжины. Раненых – человек шесть.
   – Корабль примкнул к нам?
   – Конечно! Точнехонько, борт о борт!
   Не дожидаясь продолжения, я соскочила с гамака, по-кошачьи ловко просочилась мимо пирата в дверях и бросилась на палубу. Рядом с нашим кораблем и вправду стояло еще одно судно. Но как оно все еще держалось на воде, я вообще не понимала: паруса были сбиты, в днище зияли три огромные пробоины, корма тоже заметно пострадала в схватке, зачерпывая воду завалившимся боком. Пираты уже соорудили что-то типа мостика, по которому медленно переходили на целый корабль те, кто еще мог передвигаться самостоятельно.
   На плечо с силой опустилась тяжелая рука и одним резким нервным рывком развернула меня. Фрель стоял рядом, так рядом, что, не отшатнись я от неожиданности – и мы бы соприкоснулись телами. В серых глазах полыхали бессильный гнев и отчаяние.
   – Уйди! Иди куда хочешь! Если не можешь уйти сама – вернись в каюту, и мы потом отвезем тебя на берег! Только уйди с моих глаз сейчас! Не мешай!
   Я жестко сжала губы, напряженно щуря глаза.
   – А лечить тех шестерых ты будешь сам? Или какой-нибудь незадачливый лекарь, вынужденный работать с пиратами, ибо нигде больше его на работу не брали за профнепригодность?! – Я сильно тряхнула его за плечи. – Возьми себя в руки, Фрель! Это ты не должен мне мешать!
   В глазах пирата гнев медленно уступал место недоверию. Я, осознав, что это поле битвы осталось за мной, быстро развернулась к тонущему кораблю – и вовремя. Пираты как раз примерялись, как бы им половчее перенести раненых.
   – Стойте! Нельзя их трогать!
   Пираты недовольно выругались, послав меня куда подальше, и продолжали заниматься своими делами. Но тут над палубой раскатился резкий, повелительный окрик:
   – Отойти от раненых! Не перечить девушке!
   Команда испуганно замерла, словно над головами людей в небе грянул гром.
   Не размениваясь даже на благодарности, я птицей пролетела по мостику и подсела к раненым. Фрель оказался рядом через мгновение.
   – У вас бинты есть? – коротко, не тратя сил и времени на разговоры, бросила я.
   Фрель кивнул одному из пиратов – и передо мной тут же оказалась горка чистых бинтов. Пальцы быстро, почти что машинально плели обезболивающую сетку на груди умирающего, пока Фрель рылся в моей наспех материализованной сумке в поисках нужных настоек.
   – Там темный такой маленький бутылек, пахнет отвратительно, – подсказывала я сквозь зубы, стараясь не спутать канву заговора. Умирающий блаженно прикрыл глаза, наконец-то получив избавление от изматывающей, рвущей на части тело и волю боли. Ловко плеснув на его рану дымящейся жидкостью из бутылька, я легко сомкнула края тяжелейшей рваной раны и «спаяла», словно прореху на своем плаще.
   – Переносите, но очень осторожно.
   Фрель кивнул двум пиратам, тут же аккуратно подхватившим пострадавшего на руки и понесшим на корабль.
   Вода, несмотря даже на короткие, но емкие распоряжения Фреля и все искренние старания команды, затопляла «Весту» быстро – быстрее, чем я рассчитывала. Приходилось работать на грани скорости, молясь только о том, что меня достаточно хорошо натаскали в Храме, чтобы я не спутала ни одного слова, ударения и жеста. Ибо от них сейчас зависели жизни.
   Прошло всего двадцать минут, а казалось, что я уже целую вечность кружусь среди стонущих людей, которым так нужна моя помощь. Нужна сейчас, сию секунду, а не через четверть часа, когда от нее уже не будет никакого толку.
   – Эх, Таю бы сюда, – себе под нос пробормотала я, с трудом отходя от последнего вылеченного пирата и удовлетворенно наблюдая, как его уносят на корабль. – Она бы мной гордилась.
   – Ты идешь?! – тряхнул меня за плечо Фрель. – Корабль затонет через минуту-другую, так что поторопись!
   – Ага…
   А перед глазами все уже плыло, отправляясь в дальние чудные страны…
 
   – Какого йыра она вообще на «Весту» кинулась?! – размеренно, довольно равнодушно фыркнул кто-то над ухом. – Квартанка какая-то!
   «Мило!» – проскользнуло в голове.
   Я приходила в себя медленно, толчками, с порциями ритмично выбрасываемой сердцем крови. Первым вернулся слух, и его тут же принялись услаждать два незнакомых мужика, перемывающих мне кости.
   – Ты мне лучше объясни, какого йыра он с ней так носится?!
   – А я знаю? Его вообще кто-нибудь на этом корабле знает?
   Сознание медленно расползалось по телу, возвращая мне не только слух, но и осязание.
   Я осторожно повращала кистями, проверяя, не связаны ли руки. Нет, до такой крайности дело пока еще не дошло. Зато мои шевеления не укрылись от глаз сидящих.
   – Глянь, в себя приходит.
   – Точно. Надо пойти капитану сказать, а то получим потом перца!
   Две пары сапог прогрохотали по дощатому полу, с силой бабахнула дверь. Я медленно провела ладонью по правому боку, придя к выводу, что одета все в свою же хлопковую зеленоватую рубашку и лежу на чьей-то мягкой, застеленной свежим бельем постели.
   Дверь едва-едва слышно раскрылась, по полу прошуршали три осторожных, мягких шага. На лицо упала тень склонившегося надо мной пирата.
   – Иньярра?
   – С утра была ею…
   Я с неохотой разлепила веки и тут же наткнулась на настороженно-вопросительный серый взгляд. Фрель уже успел снять свой плащ, оставшись в одной белой рубашке. Кинжал у пояса неясно бряцал при ходьбе.
   – Ты как? – осторожно спросил он, внимательно заглядывая мне в глаза.
   – Не знаю, – пожала плечами я. – Сейчас проверим.
   И долю секунды спустя я с зажженным в руке шэритом уже стояла у него за плечом, переметнувшись мгновенно, словно рыжий лисий хвост. Пират вздрогнул и резко развернулся. Я, неспешно гася шэрит, задумчиво проговорила:
   – Знаешь, не так плохо, как могло бы быть.
   Голова не болела, тело слушалось беспрекословно, аура успела восстановиться более чем на половину. Нет, определенно, занятия теоретической магией пошли мне на пользу. Отдельное спасибо векторной постоянной энергосохранения.
   Фрель философски усмехнулся, пораженно покачав головой, и сел на столь эффектно покинутую мной постель. Судя по привычно закинутым на спинку ногам – его же собственную.
   – Как раненые? – спросила я, осторожно подсаживаясь рядом. Пират оценивающе окинул взглядом пядь свободного пространства между нами, но отодвигаться еще дальше не стал.
   – Живы и почти здоровы, – откликнулся он и, помолчав, словно с усилием добавил: – Благодаря тебе. Спасибо.
   – Из спасибо шэрит не сляпаешь, – машинально отшутилась я и, ощутив, что мне чего-то сильно не хватает, заоглядывалась по сторонам.
   Каюта небольшая, без окон, однако подозрительно чистая и уютная, разве что на столе в беспорядке навалены всевозможные карты и свитки. Хотя, если вспомнить, что у меня самой на столе – а точнее, на заменяющем его подоконнике – делается… Там напрочь перемешаны конспекты, зелья, стрелы, меч валяется, а сверху сидит черный ворон и гнусаво каркает. Кстати, о вороне…
   – Фрель, а где Велир?
   – Велир? – непонимающе нахмурился он, но тут же спохватился: – А, это ворон? Он на палубе. Полетал над тобой кругами почета, убедился, что убивать тебя никто не собирается, – и уселся на плечо нашей Лирте. Слетать не желает ни под каким видом.
   – А кто такая Лирта? – ревниво поинтересовалась я. До этого Велир демонстрировал похвальное равнодушие ко всем особам слабого пола, за исключением меня. И меня этот факт более чем устраивал!
   Пират пожал плечами, словно речь шла о чем-то общеизвестном.
   – Покровительница всех флибустьеров. У нас ее фигура на носу стоит и по ее же имени бриг называется.
   – А-а-а, – облегченно выдохнула я. – А поближе на нее взглянуть можно?
   – Конечно. – И Фрель легко поднялся с постели, распахнув передо мной дверь каюты. – Прошу!
   На палубе мне в лицо жизнерадостно ударил разгулявшийся ветерок. Раненых, видимо, разместили в каютах или еще где-то, но в пределах моего видения их не было. Дали прояснились, и далеко до горизонта, покуда хватало взгляда, везде расстилалась ярко бликующая солнечными зайчиками морская гладь. «Веста» уже затонула, не оставив после себя никаких следов, так что, если бы не дурные воспоминания, денек мог бы быть просто великолепным.
   Велир и вправду сидел на плече женской деревянной фигуры, но, завидев хозяйку, тут же сорвался с насеста, променяв его на мое собственное плечо. Шифоновый шарфик жалобно заскрипел под вороновыми когтями. Солнце, еще не докатившееся и до середины небосклона, говорило о том, что утро в самом разгаре. Странно…
   – Фрель? А я долго была без сознания?
   Пират подошел и оперся рядом о корму, тоже вглядываясь куда-то в даль.
   – Нет. Минут десять-пятнадцать. Вряд ли больше.
   Я напряженно прищурилась, быстро просчитывая в мыслях варианты дальнейшего развития событий сегодня. Вот за это и не люблю быть привязанной к чему-то: только и делай, что считай собственное время, вместо того чтобы равнодушно махнуть на все рукой и по-страннически нахально рассмеяться над ворохом человеческих условностей.
   – Значит, я еще все успею, – пробормотала я себе под нос, с тяжелым вздохом вспоминая о море предстоящих дел.
   Фрель добродушно усмехнулся:
   – И что теперь?
   Я резко тряхнула волосами, приводя себя в рабочее состояние, и трезво посмотрела на него:
   – Теперь? А теперь я, пожалуй, воспользуюсь твоим любезным разрешением покинуть этот бриг и отправлюсь по своим делам.
   Усмешка на лице пирата растянулась еще шире:
   – Покинуть этот корабль? Каким, интересно, образом?
   Вместо ответа я отыскала взглядом свою брошенную на палубе сумку, дематериализовала ее щелчком пальцев, коротко попрощалась:
   – Удачи! – И закрыла глаза, мысленно взывая к Храму.
   Кажется, он что-то сказал в ответ, но я уже не слышала, в мгновение ока оказавшись в собственной комнате…
 
   Неприятности неизменно выскакивают из-за угла. Сигают, словно разъяренная кошка, тебе на плечи, цепляются надоедливой репейной плетью за рукав или вгрызаются в новый сапог отчаянно трусящим Бобиком. Таррэ, которая, в сущности, и была одной огромной ходячей неприятностью, вела себя в точности так же, и когда она в очередной раз внезапно выскочила из-за угла, моему далеко разнесшемуся по гулким коридорам воплю: «Изыди, нечисть!!!» – позавидовала бы и идущая на посадку с потусторонним подвыванием гарпия.
   – Нечисть?! Где? – тут же вскинулась чародейка.
   – Нигде, – перекосившись, как студентка на экзамене, проворчала я. – Умерла от вашего внезапного появления и умчалась выбивать себе вид на жительство на том свете. Больше она вас не побеспокоит, не переживайте.
   – Не смешно! – с достоинством ответствовала Таррэ.
   Я равнодушно пожала плечами и предприняла заранее обреченную на провал попытку прощемиться по стеночке мимо чародейки, но была тут же уличена и поймана железной хваткой за рукав.
   – У меня для вас неприятная новость!
   – Кто бы сомневался, – пробурчала я себе под нос. Достаточно громко, чтобы она услышала, и достаточно тихо, чтобы подумала, что для ее ушей это вообще-то не предназначалось. Таррэ смерила меня очень недовольным взглядом, но от комментариев воздержалась, размеренно продолжая:
   – Вы знаете, что через три дня приезжает проверяющая комиссия из Гильдии?
   Через ТРИ дня?! Я коротко, но емко выругалась в мыслях и, подумав, решила:
   – Теперь знаю!
   – Что значит «теперь»?! – взбеленилась общественная активистка. – Я вам об этом уже третий месяц говорю, а вы не слушаете…
   Вся лекция была рассчитана на четверть часа, но, увы, у меня в запасе этой четверти не было, так что пришлось позорно спасаться бегством прямо по коридору. Толкнувшись в нужную дверь и тут же захлопнув ее за спиной, я мысленно возблагодарила Галирада за изматывающие утренние пробежки, ибо тяжелое дыхание Таррэ слышалось еще только за поворотом…
   – Ну здравствуй, ведьма, – улыбнулся маг за учительским столом. – Опаздываешь…
   – Извините, – выдохнула я, торопливо присаживаясь напротив.
   – Ничего-ничего, – рассеянно отозвался он, неспешно перерывая кипу свитков на столе. – Это нам, старикам, уже некуда спешить, а молодые вечно за день на обоих концах Древа побывать успевают…
   Слышать подобные речи из уст сорокалетнего на вид мага было бы очень странно, не знай я, что на деле ему под триста. Но научные исследования в области теоретической магии не проходят даром, и в искусстве продления жизни и сокрытия истинного возраста Винрагеру не было равных.
   Маг завел речь о теме прошлого занятия, намереваясь неспешно подвести ее под сегодняшнюю, а я тоскливым взглядом уставилась в окно. Там, далеко внизу, вовсю буянила весна. Деревья кокетливо встряхивали нежно-салатовыми, только-только покрывшимися бахромой листьев веточками, звери торопливо долинивали, оставляя повсюду клоки зимней свалявшейся шерсти, все вытаивало, цвело и смердело. Единственным же украшением моего окна мог служить едко-зеленый плющ, от которого я меланхолично и последовательно отрывала листики.
   – Иньярра! Где ты витаешь? – удивленно тряхнул меня за плечо магистр. – Так что ты думаешь по этому поводу?
   Позорно спрашивать «какому?» стала бы только семикурсница. Мне же моя голова в последнее время стала напоминать некий механизм, который, в случае необходимости, можно было переключить только на одну линию приема, заблокировав на кворр все остальные. Что я тотчас и сделала, мгновенно возродив в памяти последнюю фразу Винрагера: «Получается, что одной силой воли мы можем заставить свое тело быть таким, каким захотим. Значит, первична воля, а не тело, не так ли?»
   – Не всегда! – тут же заспорила я. – Ведь если вспомнить, то ни одного определения жизни не существует без привязки к материальной оболочке. И, какой бы волей человек ни обладал, если тело состарилось или заболело, то ему уже будет не до своей гениальной миссии в этом мире! Так или иначе, но наша жизнь слишком сильно зависит от организма, чтобы сбрасывать его со счетов.