– Но тогда почему…
   – Потому что этот камень не служит никому, кроме своего хозяина, – перебила, не дослушав, Хранящая. – А хозяином его может быть только истинный философ. Но философы ни во что не ставят ни богатство, ни жизнь, поэтому им не нужно золото или эликсир бессмертия, да и сам камень не нужен… Философский камень – это артефакт, обреченный на вечное одиночество…
   – Но ведь вы… – заспорила было Таррэ, но смолкла, перехватив снисходительно-насмешливый взгляд Хранящей.
   – Что я? Я могу брать камень только потому, что меня охраняет защитная магия Храма, да и то только ради демонстрации. Вздумай я и вправду разбогатеть за счет камня – и в этих подземельях впервые появилась бы уборщица с совком и веником.
   Ведьма осторожно положила на место дымящийся и явно уже обжигающий ей пальцы камень.
   Тилорь вдруг начала стучать зубами. Холод, отступивший было перед увлекательными легендами, сладким вином струящимися из уст Хранящей, набросился на нее с невиданной силой.
   – Быть может, мы перейдем к осмотру оставшегося Храма? – спросила-взмолилась она.
   Ничуть не меньше замерзшие маги с готовностью подтвердили, что в этих подземельях они уже осмотрели все, что хотели, и Хранящая, невозмутимо кивнув на прощание остававшемуся Джангу, повела комиссию к выходу, скрытому в мареве дыма и темноты. Стены прощально целовали Тилорь холодным дыханием.
   Чародейка задумчиво шла рядом с Хранящей, внимательно глядя по сторонам и говоря словно самой себе:
   – Странное место этот Храм. Вроде бы появился недавно. Но почему тогда от этих стен, пола и всех артефактов веет такой незапамятной древностью?
   – Храмы – это средоточие магии, – отозвалась ведьма. – А что на всем Древе может быть изменчивее, непостояннее и необъяснимее магии? Она сама пишет свою историю, мало обращая внимания на человеческие представления о времени и древности.
   – Я бы хотела узнать этот Храм не так, – задумчиво протянула Тилорь. – Не как ревизор, а как человек. Без проверок и дурацких вопросов…
   Хранящая смерила ее долгим, проницательным испытующим взглядом и, ничего не сказав, пошла дальше.
 
   «Работа не волк, но что-то звериное в ней определенно есть!» – мысленно решила я и, сплавив уже порядком поднадоевшую комиссию на удачно подвернувшуюся Ильянту, которая, хоть и без особого энтузиазма, но все же подхватила эстафету, отправилась на поиски Таи. Проклятый висок болел все сильней и сильней, причем все увеличивающуюся припухлость уже не скрывали ни пудра (щедрым полувершковым слоем наложенная перед отлетом), ни волосы, и Гридъяр начинал поглядывать на меня как минимум подозрительно. Как на жизнерадостно улыбающегося и машущего ручкой волкодлака с серебряным клинком, застрявшим в груди.
   В общежитиях Таи не оказалось, этажи сиротливо пустели добросовестно посещающими лекции или безудержно прогуливающими студентами. Пораскинув мозгами, я направилась к столовой, тихо радуясь возможности идти спокойно, а не следя за любым своим жестом, движением, шагом и взглядом. Честно признаться, меня порядком притомило кормить комиссию свежепридуманными байками (частью я придумала сама, частью помог Храм). С Тилорью все было вроде бы более-менее понятно. Эта если и не по мою сторону баррикад, то и не на противоположной. Таррэ тем более загадкой не казалась. Хотя нынче она вообще словно с цепи сорвалась. Маленьким утешением служил мне только случай с драконьими клыками и концентратом каштановой вытяжки. Как ни крути, а рвануло знатно…
   Что же касается Гридъяра, то он был для меня сплошным вопросительным знаком. Единственное, в чем сомневаться не приходилось, – именно от него зависит, пройдет мой Храм проверку или нет. У него решающее право голоса. Но кто он такой? Как ко мне относится? Чего хочет? Вопросов много, а ответ один: леший его знает!
   Из-за угла показалась теряющая терпение Ильянта во главе клятой комиссии (и принесла же их нелегкая!), и я поспешила скрыться за лестницей, дабы меня не припрягли объяснять что-нибудь малопонятное, но зело для комиссии интересное.
   Тая попадаться на моем пути не спешила, висок ломило все с новой силой, и я, перебрав в уме дюжину вариантов, куда могла удалиться досточтимая ведьма, и плюнув на каждый по отдельности и на все вместе, решила в кои-то веки воспользоваться кристаллом связи.
   – Тай?
   – Иньярра? А почему на заднем плане не виднеются обезображенные интеллектом лица комиссии?
   – Я их сплавила Ильянте, – беспечно призналась я.
   – Ильянте?! А сама ты работать когда-нибудь будешь? – язвительно поинтересовалась подруга.
   Я отмахнулась:
   – Если людей ценить по работе, то лошадь лучше всякого человека: возит и молчит! Тай, мне нужна твоя помощь. В профессиональном плане.
   Я уверена, что Тая подозрительно прищурилась:
   – И куда ты опять успела влипнуть?
   – Тай, неважно: у меня мало времени. Так ты где?
   – Ох горе ты мое луковое… Ладно, иди в свою комнату – сейчас приду.
   – Я жду, – кивнула я на прощание (как будто это кто-то по звуковой связи мог увидеть!) и стала подниматься вверх по лестнице.
 
   Как следует рассмотрев ранку на моем виске, Тая только руками всплеснула:
   – Ну и где ты, чадо, измудрилось так шарахнуться?
   – С дракона нырнуть решила, – мрачно отшутилась я.
   – Иньярра, я не шучу! Так же и убиться можно!
   Можно. И еще как можно. Но разве я пришла к подруге за тем, чтобы мне устроили промывку мозгов?
   – Тай, знаешь, за что я тебя люблю? – лукаво прищурилась я. – За то, что ты ворчишь раза в три меньше, чем Ильянта. Давай не будем нарушать традиций, а?
   Тая напоказ нахмурилась, довольно улыбнувшись внутри. Уж я-то знаю!
   – Будет больно, – строго предупредила она и подошла вплотную. Тонкие холодные пальцы невесомо коснулись кожи, легкий шепоток рассеялся заволакивающим дымком по сознанию – Тая почти никогда не работала без обезболивающих, цинично объясняя это тем, что, когда пациент дергается, как потерпевший, она не может сосредоточиться. Но мои рационализаторские предложения типа: «Хорошо привязанный пациент в анестезии не нуждается!» – удостаивались только возмущенного взгляда и презрительного фырканья.
   Тягучее марево тумана в голове пронзила долгая, томительная, тупая, но несильная боль. По сравнению с тем, как меня ломало при утренней попытке самолечения, это было укусом комара на фоне пропоровших грудь упыриных когтей.
   – И это все? – спросила я, опасливо приоткрывая один глаз. Левый.
   – А тебе мало? – удивилась ведьма, отходя и брезгливо сбрасывая с пальцев остатки магии.
   – Вполне достаточно! – торопливо заверила я, соскакивая с подлокотника кресла и собираясь отправиться на поиски добровольно-принудительно развлекающей комиссию Ильянты.
   – Постой-ка, – Тая подцепила меня за широкий рукав и насильно посадила назад. – Ты что, пыталась лечить свой висок сама? Он выглядел каким-то… полузалеченным.
   – Ну… да, – осторожно призналась я. – А что?
   – Что?! И она еще спрашивает!!! – возмущенно взвилась Тая, нависая надо мной карающим мечом. – Ты вообще, прежде чем что-нибудь сделать, имеешь привычку подумать? Ну хоть немножко?!
   – Когда как, – честно ответила я, мало понимая, с чего она так взъелась.
   – Не «когда как», а вообще никогда! – отрезала ведьма. – Тебя чему в Храме десять лет учили?! Одно из первых правил знахаря: нельзя самому пытаться залечивать раны на голове, груди и запястьях! В девяноста девяти процентах случаев – смерть от болевого шока! Чем ты думала, скажи мне? А?!
   Я покаянно молчала, мысленно костеря себя на чем свет стоит. Это ж надо было так глупо вляпаться! Ну сказала бы, что ей кажется, и уже забавляла бы комиссию, а не сидела здесь, с трудом припоминая, как скорчить виноватую рожицу – после окончания Храма практики на этот счет мне явно не хватало.
   – Иньярра, хватит отмалчиваться как первокурсница! – наконец взмолилась Тая. – Объясни мне уже хоть что-нибудь.
   Я тяжело вздохнула:
   – Хорошо. Только сядь. Меня нервирует, когда ты тут носишься взад-вперед. Это моя привилегия. – Тая презрительно фыркнула, но села. – Вот так гораздо лучше. Слушай.
   Я помолчала, подбирая слова, повертела кольца на пальцах.
   – Где-то месяца три назад я у себя обнаружила новую… способность, что ли… В общем, когда мне очень больно – больно до потери сознания, – у меня происходит как бы… раздвоение личности. В смысле, как будто сознание вылетает из тела и смотрит, как его ломает и корчит, со стороны. Если очень уж постараться, я могу даже им управлять: например, биться с пробитым легким.
   – Врешь! – пораженно вырвалось у Таи. Не столько из недоверия, сколько от удивления.
   Я отрицательно покачала головой:
   – Нет. Только колдовать не могу: нужно единение души и тела, силы и движения. Но смерть от болевого шока или потеря сознания от боли мне не грозят.
   Тая ошарашенно смотрела на меня, уронив подбородок на переплетенные колыбелькой пальцы. То, о чем я говорила, было мечтой практически любого мага, ибо единственное, что выставляет нам пределы магии, – это боль. Боль в разрывающихся от нехватки воздуха легких при чтении заклинаний, боль, с которой уходит из ауры сила, боль, взрывающаяся огненным шаром в голове при магической атаке со стороны. Если же предположить, что с ней можно справляться, то… пределов магическому всесилию вообще не будет… Хотя нет, это нереально. Именно на этой нереальности и зиждутся все магические законы. Не мне их ломать.
   – И с чего это у тебя?
   – Да чтоб я знала!
   Мы помолчали.
   – Ладно, Тай, я пойду. А не то боюсь, на Ильянту нам потом никакого антиозверина не хватит!
   – Иди, – отрешенно кивнула подруга, но тут же встрепенулась: – Хотя постой: объясни мне, откуда ты Масмеда так вовремя взяла?
   Я довольно улыбнулась:
   – А что, понравилось?
   – Да уж, знакомство было эффектным. На магов это явно произвело впечатление.
   – Что ж, тем лучше: не мытьем, так катаньем достанем.
   И, так и не удовлетворив Таиного любопытства, я вылетела за дверь.
 
   «Заблуждения заблуждениям рознь, взять того же Сусанина!» – мысленно ворчала Тилорь, припоминая историю Миденмы.
   Предоставленная Ильянте, а фактически самой себе, комиссия забрела в какие-то холодные каменные лабиринты Храма, причем ни для чего они здесь есть, ни как отсюда выйти, ведьма не знала, на все вопросы реагируя одинаково: раздраженно передергивая плечами и отмалчиваясь.
   Маги уже начинали тихонько ворчать себе под нос, когда из-за очередного поворота вынырнула знакомая тоненькая фигурка в плаще и, удивленно вскинув брови, направилась к ним.
   – Вижу, предоставленные сами себе, события имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему, – тихонько съязвила ведьма, обращаясь к Ильянте. Тилорь, случайно услышавшая не предназначавшееся для ее ушей, с усилием подавила улыбку.
   – А я тебе не затейник-экскурсовод! – так же негромко, чтобы не услышали маги, огрызнулась Ильянта. – Объясняй сама, с какой радости в твоем Храме завелись эти лабиринты. Мне фантазии не хватает! Ну чего ты кривишься?
   – Я не кривлюсь, я улыбаюсь без энтузиазма, – отрезала ведьма. – Ладно, спасибо и на том, что есть.
   Ильянта молча кивнула и удалилась. Ведьма, подумав пару секунд, развернулась к комиссии.
   – Как вы смотрите на то, чтобы осмотреть общежития?
   – Неплохо, – кивнул Гридъяр, порядком подуставший таскаться в этом каменном чреве змия. – Если только туда идти не дольше получаса.
   – Что вы, рильт! – разубедила ведьма. – Идемте!
   Общежития (а точнее – несколько этажей, отведенных под комнаты студентов) как раз были многолюдны и шумны: утренние лекции уже закончились, послеобеденные практические занятия еще не начались. Студенты, деловито снующие по своим делам, загадочно кучкующиеся в углах или демонстративно отрабатывающие новые заклинания, бросали на непрошеных гостей любопытные взгляды, но, завидев рядом Хранящую, от вопросов воздерживались. Заклинания даром не проходили: по коридорам то и дело проносились ветвистые, как десятисвечные канделябры, молнии и с глухим «шуххф» разбивались о заговоренные стены или блоки более опытных магов. От снующих над плечами студентов шэритов мельтешило в глазах, стены тонули в огненных кругах.
   – Быть может, лучше вернуться сюда попозже, когда ребята разойдутся на занятия? – неуверенно предложил Гридъяр.
   «Ребята», подпиравшие стены широкими молодыми плечами, уставились на мага, как обожравшаяся колбасы мышь на засохший кусочек сыра в мышеловке: «Ну как дети, ей-Хранящие!» Ведьма удивленно посмотрела на мага:
   – А какой смысл бродить в пустых коридорах? – начала было она, но, тут же перебив саму себя, согласилась: – Хотя как вам угодно…
   – Нет-нет! – сразу запротестовала Тилорь. – В коридорах и правда очень шумно и неуютно, но, быть может, мы можем осмотреть какую-нибудь комнату?
   Ведьма на секунду задумалась и кивнула:
   – Пожалуй.
   Ловко лавируя в слегка расступающейся перед ней толпе, ведьма продвигалась по коридору. Студенты, как показалось Тилори, вели себя странно. Вот и этот парень, увидев ведьму, кинулся было к ней с явной радостью в глазах, но, завидев комиссию, смешался, и приветствие, готовое уже сорваться с губ, хрипло застыло, модифицируясь в скомканное:
   – Здравствуйте, риль.
   Ведьма только кивнула ему, озорные искорки блеснули в черных глазах, но промолчала. Следующая комната оказалась наконец-то той, что была им нужна, и Хранящая, постучав, смело распахнула дверь, пропуская вперед Гридъяра, Тилорь и Таррэ.
   Комнатка была небольшой, но довольно уютной, хотя и типовой. Три кровати: две одна напротив другой, третья вдоль стены с дверным проемом. Письменный стол, комод, высокий шкаф, несколько заваленных всяким барахлом стульев. Широкий подоконник окна был занят раскиданными, как попало, выдранными из разных конспектов листами.
   – Здравствуйте, – удивленно обронила рыжеволосая девушка, с ногами взобравшаяся на кровать и занимающаяся нелегким ведьминским делом: перекрашиванием ногтей из огненно-багряных в синюшно-фиолетовые.
   – Здравствуйте, – рассеянно повторила за ней соседка, не глядя на вошедших и не отрываясь от кастрюли, в которой она взглядом варила борщ. Кисловатый мясной дух висел в комнате, заставляя ревизоров то и дело сглатывать подступающую слюну.
   – Добрый день, девушки, – приветливо улыбнулась потревоженным студенткам Хранящая. Завидев ее, те заметно расслабились. – А почему я не вижу Реады? Разве не у нее через четверть часа дополнительные занятия по артефактологии?
   – Она… мм… сказала, что пойдет туда сразу с лекций! – наконец нашлась рыжеволосая, торопливо покрывая подругу.
   – Я так и думала, – не споря, кивнула ведьма и тихонько, себе под нос добавила: – Вот что у нас действительно хорошо организовано – так это прогулы…
   Студентка, услышав, смущенно хихикнула.
   – Что ж, господа, вот вам типовая комната студентов. Ничего лишнего, ничего особо интересного. На столе, насколько я понимаю, – готовящееся домашнее задание. Я права, Леда?
   Рыжеволосая, оказавшаяся Ледой, торопливо кивнула:
   – Ага. Это нам по словосложению задали написать сочинение на полсвитка с использованием как минимум двадцати шести метафор.
   Ведьма с любопытством взяла разложенный свиток и вчиталась:
   – «Легкий ветерок распахнул окно и переломал все деревья в усадьбе…» «хм… Надеюсь, это еще только черновик?
   – Э-э-э… Да, – торопливо соврала Леда, сообразившая, что где-то проштрафилась.
   – Ну для первой пробы пера – не смертельно, – утешила ведьма, отходя было от стола, но, вспомнив о чем-то, вернулась. – Леда, у тебя не найдется чистого свитка и пера с чернилами?
   – Конечно, – удивленно отозвалась студентка и осторожно, двумя пальцами, боясь смазать свеженакрашенные ногти, подала ведьме требуемое.
   – Спасибо, – бегло поблагодарила та, пристроилась на краешке стола, набросала пару строк и, обратившись к лениво дремлющему на ее плече ворону, спросила: – Эй, солнце мое чернокрылое, не поработаешь разок почтальоном?
   Ворон, поломавшись и покочевряжившись для приличия пару минут, послушно раскрыл клюв и принял из рук ведьмы письмо. Та наклонилась к нему близко-близко и что-то прошептала. Как ни старалась Тилорь расслышать слова, до нее донеслось только какое-то непонятное:
   – …ашь Фрелю…
   Ворон понятливо взмахнул крыльями и вылетел через предупредительно распахнутое Ледой окно. Ведьма, довольно тряхнув волосами, обернулась к комиссии:
   – Итак, что вы желаете осмотреть?
   – Все! – встрепенулась примолкшая было Таррэ. – Мы хотим осмотреть все!
   – Стоит ли… – с сомнением начала Тилорь, но Таррэ уже устремилась к письменному столу студенток, дабы проверить, достаточно ли он освещен, не шатается ли, а Гридъяр с потрясающим величием пожал плечами, показывая, что чародейку уже не остановить, так что нечего терять собственное достоинство в бесплодных попытках. Тилорь обиженно замолчала.
   – Так… Низковат… Поскрипывает… И стул какой-то странный. – Таррэ целеустремленно выискивала в несчастной мебели все новые и новые недостатки, не ленясь ради этого наклоняться, измерять что-то пальцами, залезать под стол и даже садиться на столешницу.
   – Думаю, не стоит столь бесцеремонно мять чужие свитки, – мягко, и оттого особо язвительно, попросила ведьма, с трудом вытаскивая из-под Таррэ чужой мятый свиток с домашним заданием. Бегло просмотрела и добавила: – Не думаю, что мадам Рикх будет рада получить работу в таком… непрезентабельном виде.
   Таррэ, смутившись, поспешила ответить колкостью:
   – А нечего кидать свитки где не положено! Что за бардак в студенческих комнатах?!
   Черные глаза нехорошо сузились. «Ведьмы – существа сильные, мстительные и злопамятные. Не стоит им досаждать без особой надобности и не имея за плечами как минимум пяти магических степеней», – припомнился Тилори справочник по «Магическим существам и прочей нечисти». Леший возьми, ведь ведьмы – не люди! И предугадать их поведение невозможно, равно как и силу, которая проявится, если ведьму разозлить. Вот только глядя на таких похожих на тебя девушек, забываешь, какая пропасть лежит между ними и тобой. И теряешь осторожность, зарываешься…
   – Художественный беспорядок, – холодно отчеканила Хранящая. В воздухе словно сверкнула ледяная молния. – И где, кстати, по-вашему, место свиткам, как не на столе?
   Гридъяр, проницательно глянув на раздосадованную Таррэ, явно собирающуюся злобно огрызнуться, торопливо произнес:
   – Действительно, каждый волен жить так, как ему хочется. И если этим… э-э-э… девушкам угодно жить в… э-э-э… художественном беспорядке – то их воля!
   – Быть может, стоит перейти к осмотру прочих помещений, – поспешила на помощь магу Тилорь. – Ведь на ревизию отведен всего один день, а время уже послеобеденное…
   Ведьма, незаметно переведя дыхание и прикрыв на секунду глаза, смерила обоих спокойным взглядом, явно разгадав шитый белыми нитками дипломатический маневр, ровно поинтересовалась, накормила ли их Ильянта обедом, и, получив положительный ответ, пригласила к осмотру верхних этажей Храма.
   Комиссия, облегченно переведя дух, вышла вслед за Хранящей. Студентки, переглянувшись, обменялись победными улыбками и нервно хихикнули. Уж они-то знали, что такое ведьминский гнев…
 
   – Он что, бесконечный, этот ваш Храм? – жалобно провыла Таррэ, кое-как поднявшись еще на пролет и обессиленно привалившись к перилам. – Здесь сколько этажей?!
   – Риль, вы живете в этом Храме вот уже несколько месяцев. – Ведьма словно и ничуть не запыхалась от получасового подъема, имеющего все задатки, чтобы в перспективе стать часовым. – Неужели вы ни разу не были на верхних этажах?
   – Что я там забыла? – огрызнулась чародейка. – Так сколько этажей в этом… Храме?!
   Проглоченное определение каждый восстановил сам. В меру своей распущенности и познаний в нецензурном магическом языке.
   – Столько, сколько он захочет, – честно ответила ведьма. Маги, остановившись от неожиданности, уставились на нее как на вьютру, [20]ласково поглаживающую по головке ребенка.
   – Простите? – Гридъяр недоуменно нахмурил брови.
   – Столько, сколько он захочет, – спокойно подтвердила ведьма. – Храм – это средоточие магии, он самовольное существо, так чему же вы удивляетесь?
   Кхм… Удивиться, мягко говоря, было чему…
   В принципе все маги так или иначе десять лет имели дело с тем или иным Храмом – они в нем учились. И, казалось бы, этого времени должно было хватить на то, чтобы узнать его со всех возможных и невозможных сторон. Но нет.
   Храм – это обитель для молодых, ни рожна не смыслящих в магии юношей и девушек. Как только ты оказываешься внутри него, ты перестаешь удивляться чему угодно, потому что из-за угла может выплыть бесплотное привидение, причем твое же собственное, и попросить душу на часок; из-за дверей то и дело доносятся то дикие нечеловеческие крики нежити, то нежное, почти ангельское пение Сказителей; с потолка временами начинает лететь снег или хлестать ливень; а смотритель-кентавр непременно подойдет и предложит подвезти до нужной двери. С младых ногтей привыкнув к любым чудесам вокруг, чародеи и не пытаются их объяснить для себя, даже поднаторев в магических науках, – зачем разрушать такую красивую и таинственную сказку? – вот и остается Храм на всю жизнь этаким святилищем тайн, загадок и чудес. Неразгаданной легендой. Легким поцелуем мягкой, снисходительной, всеведающей чистой магии.
   К тому же студентам, как правило, принадлежат несколько нижних этажей, и на верхние они не суются, зная, что где-то там живет их бесконечный в своем терпении и всепрощении ангел-хранитель, но грозное в праведном гневе божество – Хранящая. А ведьмы оч-ч-чень не любят незваных гостей…
   – Поверить не могу… – пробормотала Тилорь, с грехом пополам одолев последний пролет и тут же почти свалившись на пол. – Неужели все?
   – Все, – спокойно подтвердила Хранящая. – Это последний этаж. На сегодня…
   – То есть? – пораженно воскликнула добравшаяся наконец Таррэ.
   – То есть завтра их может быть и больше, – пояснил невозмутимый Гридъяр. – Или меньше…
   – Абсолютно верно, – кивнула Хранящая, прислонившись спиной к каменной стене и с умеренным интересом наблюдая за попытками Тилори подняться на ноги и принять подобающую ревизору позу.
   – И что здесь есть интересного? Проклятые клады? Замурованные скелеты? Запретные зелья?
   – Все это было в подвалах, – напомнила риль Иньярра. – Здесь нет ничего подобного.
   – Но зачем-то же были созданы эти коридоры! – возмущенно воскликнула отдышавшаяся уже Таррэ. – Должно же быть здесь что-то, заслуживающее нашего внимания!
   – Необязательно, – возразил Гридъяр. – Заметьте, риль Таррэ, что до этого риль Иньярра предлагала нам осмотреть то или иное место в своем Храме, зная, что там найдется что-то любопытное. Сюда же мы пошли самовольно, по вашему настоянию. Так что я предлагаю довести начатое до конца и осмотреть эти коридоры, но ожидать от них чего-то особенного не стоит… Риль Тилорь, с вами все в порядке? Если хотите, можете остаться здесь и подождать нас…
   Тилорь, скривившись, как от зубной боли, поднялась на ноги и кисло выразила готовность идти вместе со всеми. Первой пошла недовольная Таррэ, следом – Гридъяр, за ним – Тилорь. Ведьма беззвучной черной шелковой тенью замыкала процессию.
   Гранитные стены источали какой-то благоговейный холод, овевавший коридоры суровым, красивым, вечным и… жестоким духом абсолютной магии. Ровное желтое пламя факелов, продетых в стальные кольца на стенах, горело спокойно и равнодушно, не чадя и не дымя. То и дело то справа, то слева мелькали подъемы и выходы на широкие балконы с резными перилами. Поднявшись на один такой, Тилорь негромко вскрикнула от неожиданности: от земли Храм отделяло никак не меньше шестидесяти саженей.
   – Низковато нынче, – заметила подошедшая ведьма, легко опираясь запястьем на парапет, от которого чародейка старалась стоять как можно дальше. – Обычно над этими деревнями Храм летит гораздо выше…
   – Вы так хорошо знаете, на какой высоте он где летит? – не удержалась Тилорь.
   – Я провела на этих балконах не один день, – спокойно ответила ведьма.
   – Тогда почему же сегодня Храм летит низко? – недовольно проворчала Таррэ, у которой уже давно не было ни одного повода к чему-нибудь придраться. – Фундамент потяжелел?
   – Или лишние гости на борту, – с непроницаемым лицом подсказала ведьма. – Или настроение плохое…
   – У кого?
   – У него. Или у меня, – серьезно пояснила она.
   – А какое Храму дело до вашего настроения? – нахмурилась Таррэ.
   – Ну неужели ж вы думаете, что Хранящая и Храм связаны только обязанностями первой принимать проверяющую комиссию из Гильдии?! – насмешливо произнес мужской голос из темноты коридора.
   На свет поднялся высокий черноволосый мужчина в плаще и с мечом у пояса. Широкие коричневые полы полоскались понизу, не подобранные хозяйской рукой, кожаная головная повязка подхватывала чуть вьющиеся пряди, не давая им падать на глаза.
   – Иньярра, я тебя искал.
   Ведьма, по губам которой скользнула тонкая улыбка при появлении незнакомца, кивнула в его сторону:
   – Знакомьтесь: господин Галирад. А перед тобой, Галирад, рильт Гридъяр, риль Таррэ и риль Тилорь.