Страница:
Я скептически усмехнулась:
– А зачем?
Парень замолк. Думаю, над таким вопросом он до сих пор себе тоже голову не ломал. А зря.
– Ну… Чтобы защищал…
– Меня?! – Я искренне расхохоталась. – От чего?..
Кидранн, вспомнив вечерний эпизод, смущенно прикусил губу.
– Тогда хотя бы для того, чтобы скучно не было.
– Мне, в отличие от многих, совершенно не скучно в своем обществе!
Кидранн, словно что-то вспомнив, согласно кивнул собственным мыслям:
– Наверное, ваша дурацкая вера придумала ответы на любые вопросы?
– Не более дурацкая, чем какая-нибудь другая, – пожала плечами я. И замолчала.
Дурак.
Мужчина нужен не для того, чтобы защищать, хотя иногда до безумия хочется, чтобы мечом за тебя помахал кто-нибудь другой, а ты с дурацким хихиканьем стояла у него за спиной. И не для того чтобы было хоть какое-нибудь общество: для этого есть друзья.
Он нужен для того, чтобы знать, что ты имеешь право быть слабой. Что тебя понимают и прощают. Что ты НЕ ОДНА.
Вот только, чтобы понять ведьму, нужно, как она, мотаться неприкаянной кошкой по Веткам, нигде не оставаясь надолго. Летать над тропинками жизни черным вороном, блаженно раскинув крылья и насмешливо каркая при виде пугал. Пряча горькую усмешку под крылом.
А таких не бывает. Мужчины – существа статичные. Вечный путь – это не для них.
Он для кошек, воронов и ведьм.
На черном шелке небес серебряным бисером рассеялись крупинки звезд, золотыми нитями легли холодные лучи вечной скиталицы.
Совсем такой, как я.
Приходящей вороными ночами, сеющей в сердцах сомнения, страхи, тоску, и уходящей.
Ее никто не гонит. Ее никто не ждет. Никто не любит. Не ненавидит.
Ее не замечают. Или с досадой отмахиваются, как от чего-то ненужного. С остервенением грозят кулаком. Или молятся, словно на святую.
А она… Идет. Смотрит, пожимает плечами, удивленно вскидывает брови, скучает. Презрительно усмехается, глядя на таких одинаковых кого-то там, внизу. Верит, ждет, тоскует, сама не зная во что, кого, по кому. И безмолвно рыдает, спрятавшись за вуаль облаков.
А иногда тихонько, пугливым шепотом переговаривается с оборотнями и ведьмами. Настоящими.
Я молча жаловалась луне, едва слышно всхлипывала, стенала, одними губами завороженно молилась. Чему? Зачем? Не знаю.
Так приходят реазы. Завораживающим волчьим воем, чуть слышным щенячьим поскуливанием, говором ночной травы, тихим лунным плачем. Накрывают соленой волной безумия и отступают, оставляя на белесом песке колкие строки…
Я обожаю просыпаться по утрам.
От неловкого движения мужских пальцев, осторожно перебирающих черные завитки на доверчиво уткнувшейся в грудь голове…
От теплого мурчания пушистой кошки, пробравшейся погреться под бок, – наконец-то нагулялась, рыжая, к рассвету-то…
От ласкового фырчания вемили, обшарившей карманы спящей на сеновале хозяйки и с разочарованием обнаружившей там только пару пакетиков яда. Яд она бы переварила, не задумавшись, но он на вкус противный…
От задумчивого пения малиновки, безбоязненно усевшейся прямо на грудь спящей ведьме. Именно ведьме – к чародейке бы она на перестрел [13]не приблизилась. А-а-ааа! Вот только гадить на меня не надо-о-о-о!..
И даже (признаюсь, пока не слышит!) от Таиного «грозного»: «Все дрыхнешь, Бесхрамная?!» – и последующей драки за подло отбираемое одеяло.
Лениво потянуться в первых рассветных лучах, зябко упаковаться по самый нос в измявшийся за ночь плащ, подставить бодрящему утреннему ветерку растрепавшуюся гриву волос…
Но неуверенно сопящий над ухом Заказанный, притащивший в качестве компенсации за нарушенный покой тазик с холодной водой не первой чистоты – не лучшая альтернатива всему вышеперечисленному!
Я недовольно перекатилась на другой бок, запахнувшись поплотнее в одеяло. Может, он постоит-постоит – и уйдет, а?..
Кворра с два!
Подождав еще минут пять и осознав, что его молчаливое присутствие в комнате совсем не мешает мне продолжать спать, Кирн решил перейти к более решительным действиям: осторожно потряс меня за плечо и тихонько позвал:
– Ингра?
А когда меня будят даже не моим именем, а пустым названием профессии, я вообще терпеть не могу!
– Чего тебе? – Такой тон любому, даже наивежливейшему приветствию придавал смысл «а иди-ка ты в…!!!».
Но парень в интонациях ни свирта не понимал, так что продолжал настаивать:
– Вставай!
– Зачем? – «А иди-ка ты…, в…!!!»
Кирну надоело вести пустой разговор, так что он нагло попытался стянуть с меня одеяло! Я же, привыкшая к Тае, всегда знающей, чем окончится подобный маневр, и готовой увернуться или колдануть в ответ так, что мало не покажется, душевно засветила ногой куда-то, где, по моему мнению, должна была располагаться какая-то часть гнусного вредителя. Она там действительно оказалась, причем, судя по судорожно втягиваемому воздуху, весьма чувствительная… Впрочем, надо отдать ему должное: злобный комментарий был покорно проглочен.
– Там Ленна уже обед приготовила, а ты все спишь, – недовольно проскрипел подбитый.
– Я не голодна! – «А иди-ка ты…, в…и прихвати с собой…!!!»
– Иди туда сама! – вдруг обиженно решил Кирн, демонстрируя прямо-таки удивительное просветление мозгов, и вышел из комнаты.
Я поворочалась еще немного из чистой вредности, но спать рас хотелось, да и чувствовала я себя на диво бодро – это после вчерашней-то хандры! – так что пришлось вставать с постели (когда, интересно, я успела на нее перебраться? Совершенно не помню!), распахивать настежь створки окна, пахнувшие, увы, не утренней свежестью, а дневной суетой. Вода на поверку оказалась не грязной, а приправленной какими-то травками (полынь и крапива – остальные лень разбирать было) и оттого мутноватой. Кое-как умывшись одной рукой и пригладив вставшие за ночь дыбом волосы, я решительно уселась на покрывало и размотала бинт на левой ладони.
Ух ты!..
Тая, торжественно клянусь больше верить твоим рецептам!!! До ближайшей простуды, по крайней мере…
Розоватый шрам – вот и все, что напоминало о жестоко располосованной вчера коже. Причем я сильно подозреваю, что к вечеру не останется и его…
Недоверчиво повращав туда-сюда кистью, перебрав в воздухе чуткими пальцами, я легко выплела самый сложный и путаный экзорцизм (смешно признаться – отгоняющий комаров!) современности и, довольная собой, подошла к зеркалу.
У-у-у-у…
Как там меня учили? – Не говори: «Хранящие, какой кошмар!!!»
Говори: «Я могла бы выглядеть лучше».
Так вот: лучше я выглядеть не могла! Потому что вместо ожидаемых темных теней под глазами и благородной вампирской бледности в зеркале отразилось вполне ведьминское лицо: черные пропасти глаз, иронический разлет бровей и изогнутый в усмешке рот. Конечно, гребень и тушь не помешают, но в целом – не так уж и плохо.
«Ну раз все так хорошо и замечательно, то, может, ты соизволишь подумать о действительно важных вещах?!» – ехидно высунулся из подсознания разум.
Каких? – покладисто согласилась я.
«Например о том, что нужно сделать сегодня…»
Это важно?! Хорошо, сейчас придумаю… Пожалуй, я пойду с Кирном к Ликарту и предупрежу его о возможном покушении…
«Ты так в нем уверена?»
В Кирне? Или Ликарте? – Тушь вывернулась из рук, вымазав черным салфетку на тумбочке. Я недовольно скривилась, прикидывая, застирывать или сбагрить это на Ленну.
«В покушении, дурочка!»
Конечно уверена! – Йыр с ним, мороком прикрою – а там пусть сами разбираются!
«С чего бы это? То, что нам сказал тот ОЧЕНЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ маг, совершенно не оправдалось! С чего бы оправдаться остальному?»
Брось, у тебя мания преследования! Ну ошибся человек – с кем не бывает?
«А у тебя привычка разгильдяйства!!!»
Не отрицаю, – рассмеялась я. – Но ты мне особо разгильдяйничать, увы, не даешь!
«У меня работа такая! – горделиво надулся он. – А насчет мага ты все-таки подумай. Странный он: с чего бы помогать абсолютно незнакомой девушке, пусть даже углядев в ней ведьму. И как, кстати, углядел?! На тебе же щитов и защит больше, чем на стражнике! Помощничек кворров!»
А что поделаешь, если больше никто помогать не хочет?! – Я со вздохом потянулась за гребнем.
Разум, не найдя что ответить, согласно вздохнул и удалился.
Гребень завяз в первой же растрепанной пряди. Интересно, когда я в последний раз расчесывалась? Явно не вчера… И даже не позавчера… Ыыы… Ну неужели НАСТОЛЬКО давно?!
Пришлось, закусив губу, с боем выдирать гребень из плотных объятий волос и, не жалея времени и заклинаний, осторожно разделять прядки, начиная с кончиков. Упрямо повоевав с нерадивой хозяйкой с четверть часа, волосы сжалились (а кто не захотел сжалиться – бесславно окончил свое существование, так что выбирать им особенно не приходилось) и потекли послушными темными змейками через костяные зубья.
И все-таки странно… Что бы там ни плел разум, интуиция упорно настаивала на том, что маг мне не лгал. А на дилетанта, говорящего абы что, лишь бы сказать, он совсем не похож. И так запросто его дезинформировать и сбить с толку мог либо еще больший профессионал своего дела (тогда мне лучше в этот клубок вообще не соваться – все равно кворр распутаю), либо полный идиот, сам не знающий, что и когда он сделает. Вот с этим мы бы еще померялись силами!
И эти его странные последние слова… Как там его? Такая бессмыслица, что я уже и не помню…
Хотя нет, самые последние помню: «Береги себя».
– Второй закон мага: хранить собственную жизнь. Вирг, не отвлекайся! Поджечь уважаемому магистру Тертацу бороду ты всегда успеешь! Я даже заклинаньице симпатичное подскажу: как раз для таких случаев… Кхе-кхе…
Дверь резко распахнулась, в проеме возник Арранал. Багровый от злости наставник, не находя слов, грозно потрясал обугленным остовом некогда толстенного и дорогущего, должно быть, фолианта. Впрочем, я отлично понимала того, кто его сжег: он оказал и мне, и всей группе, и последующим поколениям студентов неоценимую услугу: запомнить все названия всей существующей нежити было попросту невозможно. Эта пакость плодилась с невероятной скоростью, приспосабливаясь к абсолютно любым условиям, и отличалась порой сущей ерундой – наростами между пальцев! А некий изувер Д'алль не пожалел себя, положив жизнь только ради того, чтобы наставники мучили студентов, заставляя зубрить жуткую книгу «Обо всем неживущем».
– Мирталл!!! Это… – Наставник заметил предвкушающие лица студентов, уже приготовивших перья, чтобы законспектировать компрометирующий комментарий, предоставить в школьный журнал, а потом втихаря вызубрить и пользоваться при необходимости или для поднятия настроения, и нечеловеческим усилием сдержался, мысленно выдав тройную порцию ругательств. – Опять ваши фокусы?!
Мирталл, специализировавшийся по огненной стихии и питавший непреодолимую слабость к новым, им самим придуманным заклинаниям, только философски пожал плечами:
– Не исключаю.
– Я попросил бы не отрабатывать свои подозрительные пассы на столь ценных и существующих только в единственном экземпляре (класс радостно вздохнул) книгах!!! – обличительно потряс тем, что осталось от «Нежитиков», у Мирталла перед носом наставник. Пепел посыпался на пол и на ботинки обоих. Мирталл аккуратно отвел руку Арранала в сторону, «незаметно» вытер ладонь о штаны. Аудитория замерла, готовая взорваться тщательно сдерживаемым до сего момента смехом.
– А, чтоб вас! – досадливо плюнул на нас всех Арранал, испаряясь вместе со своим фолиантом. Точнее, не своим, а Д'алля.
Из коридора плеснуло неконтролируемой силой – явно постарался кто-то из первокурсников, без толку расшвыривающихся энергией – и телепортация, прервавшись, выплюнула Арранала назад. В этот раз он не сдержался, и класс с нескрываемым интересом выслушал, куда бы он с превеликим желанием отправил того, кто устроил ему эту гадость. Потом встал с пола, прижал к себе остатки «Нежитиков», словно самое драгоценное, что у него было, и уже по-простому вышел в дверь.
– У уважаемого наставника Арранала сегодня трудный день, – задумчиво протянул преподаватель.
Класс, не выдержав, грохнул…
Кое-как успокоив студентов, Мирталл продолжил:
– Так на чем мы остановились? Ах да: второй закон мага. Запомните: ваша жизнь драгоценна, она может спасти многие, так что вы не имеете права разбрасываться ею без разумения!
– А если ты своей смертью поможешь выжить кому-то другому? – напряженно сощурилась я.
– Одному? – настырно наседал на арифметику маг.
– Пусть одному.
– Не нужно спасать одного человека, если ты можешь спасти тысячу!!! – недовольно поморщился наставник: это ж надо, не понимать таких простых вещей!
– Почему?!
– Потому что ты ведьма и не должна задавать глупых вопросов!
А вы наставник и не должны говорить глупостей.
Ведь, каждый раз приберегая свою жизнь для «тысячи», ты можешь не спасти ни одной…
За окном призывно засвистела малиновка. Ну чего тебе, родная? Крошек? Извини, нет… Не припасла… Слетай на кухню – там их навалом, честное слово…
Птичка понятливо чирикнула, срываясь с ветки.
На подоконнике белел листок. Это еще что за кворр? Залетел, что ли? Да непохоже как-то…
Я, неуверенно прислушавшись к интуиции, но не почувствовав ничего такого, осторожно развернула сложенный вчетверо листок.
«Извини, ошибся. В банде в последнее время творится что-то неладное: они хотели с кем-то объединяться или заключать договор, но потом что-то не склеилось, так что сейчас все наперекосяк, и сказать что-либо наверняка невозможно. Они действительно сначала не собирались его убивать!
Но на информацию о готовящемся покушении можешь смело полагаться.
Береги себя».
Подписи не было. Впрочем, она была и не нужна…
В этот раз нас ждать не заставили: едва только Кирн с самым разнесчастным видом постучался к дверь, как ее тут же распахнули, причем на пороге стоял сам Ликарт. В домашнем халате, тапочках и с надгрызенным копченым окороком в руке.
– Э-э-э… Добрый день, – с сомнением протянул Кирн, во все глаза рассматривая явившееся пред наши очи чудо. Видимо, до этого дядя ему представлялся вечно деловым человеком, спящим в костюме классического покроя.
Мужчина неподдельно смутился, отступая назад и неуверенно бормоча извинения за неподобающий вид: дескать, только проснулся от послеобеденного сна. Странно он как-то, между прочим, работал: весь день дома, спит, развлекается, над племянником под настроение издевается. А ведь между тем финансовым министром при Его Величестве Каком-то там (имена королей я выучивала исключительно перед личной аудиенцией и сразу по ее окончании благополучно забывала) числится! Впрочем, не исключено, что у него в подчинении рота помощников, выполняющих всю работу под неусыпным оком бдительного начальника.
– Здравствуйте, – решительно поставила я жирную точку в детском лепете извинений одного и смущенных заверений, что все так и надо, другого. – Извините за вторжение без предупреждения, но дам очень нужно сообщить вам кое-что важное.
Ликарт сразу как-то подобрался, перестав казаться смешным даже в своем нелепом наряде.
– Что-то случилось?
– Пока нет, – откликнулась я, сделав ударение на первом слове, и резко захлопнула за собой дверь. Кирн с сомнением покосился на тяжеленные дубовые панели, которыми она была обита, и зябко поежился.
– Хорошо, – шумно выдохнув, решился Ликарт. – Проходите в мой кабинет.
…Кабинет был ничего себе: рабочий. Ничего лишнего. Огромный стол, почти не заваленный бумагами, в меру мягкое кресло для хозяина (чтобы не засыпал за работой) и совсем уж жесткие стулья для посетителей – нечего, мол, засиживаться, отрывая занятого человека от работы. Шкаф с книгами и свитками да настольная лампа.
Я по-кошачьи плавно пристроилась на стуле в углу, подальше от выхваченного светом лампы круга. Ликарт прошел за стол, уселся, сложив холеные пальцы сферой. Я его забраковала: переход между средними и указательными был слишком резкий, без потерь энергии не обошлось бы. Но это уже так, чисто профессиональная вредность. Кидранн потерянно остался стоять посреди комнаты.
– Садись, – удивленно кивнул ему на свободный стул Ликарт. Тот только отрицательно покачал головой в ответ. Так яростно, что я даже заподозрила его в эпилептическом припадке…
– В чем дело? – недоумевающе обратился ко мне Ликарт, отчаявшись добиться от племянника хоть чего-то членораздельного.
– Видишь ли, – с трудом взяв себя в трясущиеся, как у алкоголика, руки начал Кирн. – Я…
Я вдруг, сама от себя не ожидая, вскочила со стула, словно пичужка, сорвавшаяся с ветки, и, оттеснив за спину Кирна, защебетала:
– Видите ли, мы с Кидранном, – зверский взгляд за спину: «Да сядешь ты или так и будешь мне по лопаткам дрожащими ручонками елозить?!!» – вчера совершенно случайно оказались в одной таверне и подслушали… точнее – совершенно случайно услышали, – с лукавой улыбкой поправилась я, – некоторые вещи, тут же нас весьма остро заинтересовавшие…
Ликарт заинтригованно усмехнулся. О да, я его хорошо понимаю: начиная с того, что буквально минуту назад я явно собиралась молчаливо отсидеться в темном уголке, издевательски ухмыляясь, и до того, что ингры, как правило, следуют за Заказанными безмолвной тенью, не ввязываясь в людские передряги.
Мне и самой интересно, откуда взялось это шило… под юбкой. Хотя… Какое, собственно, мне дело до их разборок и отношений? Кирн ни в чем признаваться не хочет: это видно невооруженным глазом и чувствуется невооруженными (увы!) лопатками, от которых он никак не хочет отлипнуть! А заставлять его? Зачем? Как будто мне больше делать нечего! Пусть живет как знает.
А покрывать я привыкла всех и без разбору еще с Храмовой скамьи и оправдать могу что угодно. Главное – не тарахтеть пулеметом, спеша выплюнуть из себя только что придуманную версию, но и не растягивать слова, придумывая ее на ходу. Говорить то, что на самом деле было. А шут его знает, может, и правда было? А то, что не со мной, – так это мелочи!
– И что же такое вы… совершенно случайно услышали? – с довольной улыбкой спросил Ликарт.
Я спокойно, наполняя рассказ подробными деталями (наполовину вспомнила, наполовину придумала – можно подумать, он проверять пойдет!) пересказала то, как я следовала за Кирном в таверну, как осталась, прислушавшись к разговору, и что из этого вышло. По моей версии, Кирн ходил в таверну исключительно в пресном одиночестве, горло промочить. Ликарт поморщился, услышав о подобных манерах племянника, но смолчал.
Кидранн, к счастью, успокоился, до конца убедившись, что я не собираюсь его подло закладывать, и оставил наконец мою заднюю (но не худшую!) половину в покое, усевшись на покинутый мной стул.
– Скажите, а какой был на нем – Вирде – плащ? – вдруг прищурился Ликарт. Стоп, это что, проверка на вшивость?.. Ха!
К известию о готовящемся на него покушении мужчина, кстати, отнесся совершенно спокойно: то ли их устраивали по пять раз на дню, то ли давно об этом подозревал.
– На нем не было плаща, – пожала плечами я. – Какая-то кожаная куртка. Но вообще-то там было темно, да и интересовало меня совсем другое.
Но Ликарта, судя по всему, устроил и такой ответ. Он откинулся назад в кресле, подумал и снова обратился ко мне:
– Скажите, ингра, ведь это совершенно не входило в ваши обязанности? Подслушивать разговоры, сообщать мне о планах злоумышленников. Зачем вы это сделали?
Я язвительно усмехнулась, не отвечая. Есть вопросы, лучший ответ на которые – молчание. Проще и естественней всего. Тем более что я и вправду не знала, что ответить…
Ликарт расценил мою усмешку по-своему.
– Думаю, вам за это следует дополнительно заплатить? – Министр финансов, что с него возьмешь!
Я хотела было разыграть оскорбленную невинность, развернувшись на каблуках и «вылетев» из комнаты с таким расчетом, чтобы меня успели поймать, остановить и извиниться, но…
«Ты что, совсем с ума сошла? Нам же потом полгода можно будет не работать!!!»
А ты-то прям уработался! Не мешай душевному порыву!
«Порыву идиотизма! Какая ингра на твоем месте сейчас ушла бы от денег, которые сами плывут в руки? Ты только вспомни этих стерв по контракту!»
Это значительно остудило мой запал. И вправду, я и так в роль до конца не вписалась, так еще и тут такой промах допустить! Ни за что. Профессионал я или актрисулька подзаборная?!
«Шубу, сапоги и килограмм шоколада…», – тем временем уже блаженно подсчитывал разум.
Замолчи, циник несчастный!
«Иди на кворр, не мешай бюджет составлять!» – неприветливо послал меня он, снова углубившись в свои дебетно-кредитные дебри.
Сам туда иди, – обиженно отозвалась я.
– Так сколько? – продолжал настаивать Ликарт.
– Мм… Давайте как день работы, – решилась я.
Ликарт прищурился, ступив на привычную денежную стезю:
– А не мало?
– А вам какое дело?
– Не хотелось бы, чтобы вы остались внакладе!
Ха! Да так я тебе и поверила! Просто никак не можешь понять, где тут подвох и откуда тебе ждать подлости. А я пока и сама не знаю откуда. Но откуда-нибудь устрою, если сейчас же не отстанешь!
– Позаботьтесь о себе, – лучезарно улыбнулась я, утверждая его в мысли, что где-то здесь порылась собака. Качественно, упорно и всеми четырьмя лапами.
С минуту поиграв со мной в гляделки (эй-Хранящие, такого невинного взгляда я, даже разыгрывая наивную девственницу перед алтарем, не изобразила бы больше!), Ликарт со вздохом опустил глаза и сказал:
– А давайте поступим так: я увеличиваю ваш гонорар ровно вдвое, а вы приходите сюда в день покушения, – и торопливо добавил: – На всякий случай. Стражников я, разумеется, приглашу. Но… мало ли что…
Я согласно кивнула:
– Хорошо, пусть так.
Ликарт расслабленно откинулся на спинку кресла, вспомнив наконец о племяннике, скромно спрятавшемся где-то за моей спиной (нет, это не у меня спина, как шкаф, а он в три погибели скорчился!).
– Кирн, как дела?
– Кворрово! – недовольно отозвался тот, невесть чем разозленный. Казалось бы: никто ничего так и не узнал, я его профессиональнейшим образом покрыла, не затребовав пока взамен ни сантэра – а он все равно будто гнилых помидоров объелся. Вот тебе и людская благодарность!
– С чего бы? – искренне удивился Ликарт. – С такой-то, – наглый взгляд, обшаривший мою фигуру с ног до груди (нет, голова мужчин, как известно, мало интересует!), – ингрой?!!
Кирн, не вдаваясь в подробности, недовольно мотнул головой. Эк тебя от единственной попытки учинить расправу переклинило! А если бы еженедельно, как меня?! Эх, ей-ей, меня надо заносить в Спасательный Свиток [14]как редкий, вымирающий вид камикадзе обыкновенного, ведьмоподобного!
– Ну что же, тогда не смею вас задерживать, – пожал плечами Ликарт, так и не дождавшийся от Кирна более-менее вразумительного ответа. – Или вам есть еще что сказать?
– А у вас есть желание послушать? – фыркнула я, направляясь к двери.
– Слушать вас – сплошное удовольствие! – слащаво, но фальшиво соврал Ликарт, явно желавший вернуться в общество недогрызенного окорока.
– Рада за вас, – небрежно бросила я, выходя из кабинета. Кирн облегченно вышел следом.
В гостиной не было никого: слуги, воспользовавшись временной занятостью хозяина, втихую гоняли на кухне чаи.
Так, значит, это здесь они собираются устроить засаду? Скорее всего, да.
Я легко взмахнула кистями, словно стряхивая воду. С пальцев и в самом деле слетели серебристые капельки силы, видимые только мне. Мягко разлеглись по всей площади, особое внимание уделив окнам и дверям в доме. Спокойно дремлющие до поры до времени. До времени, когда у заклинательницы не возникнут проблемы, требующие срочной магической силы.
Кирн удивленно посмотрел на меня, невесть с чего затрясшую руками. Я равнодушно пожала плечами и, для оправдания почесав левую ладонь с чуть заметным шрамом, вышла. Парень, снова вспомнив о вчерашнем промахе, покаянно опустил голову и вышел следом.
Мало ли что…
– Йыр побери, ты не можешь туда не пойти! – раздраженно выругалась я, изрядно злясь на сложившуюся ситуацию.
– А что я там забыл? – внешне равнодушно спросил Кирн, закидывая ногу на ногу.
Угу, поверила. Не заметила того, как ты прячешь глаза, как виновато-прощальным взглядом окидываешь комнату и отгораживаешься от меня крестами переплетенных на груди рук, и поверила, что тебе абсолютно наплевать на то, что произойдет через час в доме твоего дяди и ты ничего не затеял, желая воспользоваться моим отсутствием.
– А зачем?
Парень замолк. Думаю, над таким вопросом он до сих пор себе тоже голову не ломал. А зря.
– Ну… Чтобы защищал…
– Меня?! – Я искренне расхохоталась. – От чего?..
Кидранн, вспомнив вечерний эпизод, смущенно прикусил губу.
– Тогда хотя бы для того, чтобы скучно не было.
– Мне, в отличие от многих, совершенно не скучно в своем обществе!
Кидранн, словно что-то вспомнив, согласно кивнул собственным мыслям:
– Наверное, ваша дурацкая вера придумала ответы на любые вопросы?
– Не более дурацкая, чем какая-нибудь другая, – пожала плечами я. И замолчала.
Дурак.
Мужчина нужен не для того, чтобы защищать, хотя иногда до безумия хочется, чтобы мечом за тебя помахал кто-нибудь другой, а ты с дурацким хихиканьем стояла у него за спиной. И не для того чтобы было хоть какое-нибудь общество: для этого есть друзья.
Он нужен для того, чтобы знать, что ты имеешь право быть слабой. Что тебя понимают и прощают. Что ты НЕ ОДНА.
Вот только, чтобы понять ведьму, нужно, как она, мотаться неприкаянной кошкой по Веткам, нигде не оставаясь надолго. Летать над тропинками жизни черным вороном, блаженно раскинув крылья и насмешливо каркая при виде пугал. Пряча горькую усмешку под крылом.
А таких не бывает. Мужчины – существа статичные. Вечный путь – это не для них.
Он для кошек, воронов и ведьм.
На черном шелке небес серебряным бисером рассеялись крупинки звезд, золотыми нитями легли холодные лучи вечной скиталицы.
Совсем такой, как я.
Приходящей вороными ночами, сеющей в сердцах сомнения, страхи, тоску, и уходящей.
Ее никто не гонит. Ее никто не ждет. Никто не любит. Не ненавидит.
Ее не замечают. Или с досадой отмахиваются, как от чего-то ненужного. С остервенением грозят кулаком. Или молятся, словно на святую.
А она… Идет. Смотрит, пожимает плечами, удивленно вскидывает брови, скучает. Презрительно усмехается, глядя на таких одинаковых кого-то там, внизу. Верит, ждет, тоскует, сама не зная во что, кого, по кому. И безмолвно рыдает, спрятавшись за вуаль облаков.
А иногда тихонько, пугливым шепотом переговаривается с оборотнями и ведьмами. Настоящими.
Я молча жаловалась луне, едва слышно всхлипывала, стенала, одними губами завороженно молилась. Чему? Зачем? Не знаю.
Так приходят реазы. Завораживающим волчьим воем, чуть слышным щенячьим поскуливанием, говором ночной травы, тихим лунным плачем. Накрывают соленой волной безумия и отступают, оставляя на белесом песке колкие строки…
Где ты? Кто ты? И откуда?
Из далеких тех миров,
Где все люди верят в чудо,
И любви не нужно слов.
И зачем тебя узнала?
И зачем тебя звала?
Я всю жизнь с огнем играла,
Ветер на руки брала.
А теперь – где то, что было?
Где та легкость, смех и плач?
Словно все вокруг застыло,
Лишь в окне луна-палач.
Всего пять шагов разлуки
Пережить я не могу:
Как осока режет руки,
Как след крови на снегу…
Чернобыльником качаясь,
Мы стояли на ветру,
Серебра волос касаясь,
Ты сказал мне: «Я приду».
Заснула я, только когда небо начало светлеть. Опустилась в пучину забытья, уронив лоб на руки…
Где ты? Кто ты? И откуда?
Знаю, это сон и ложь,
Но… тебя я жду, как чуда:
Вдруг… ты все-таки придешь?..
Я обожаю просыпаться по утрам.
От неловкого движения мужских пальцев, осторожно перебирающих черные завитки на доверчиво уткнувшейся в грудь голове…
От теплого мурчания пушистой кошки, пробравшейся погреться под бок, – наконец-то нагулялась, рыжая, к рассвету-то…
От ласкового фырчания вемили, обшарившей карманы спящей на сеновале хозяйки и с разочарованием обнаружившей там только пару пакетиков яда. Яд она бы переварила, не задумавшись, но он на вкус противный…
От задумчивого пения малиновки, безбоязненно усевшейся прямо на грудь спящей ведьме. Именно ведьме – к чародейке бы она на перестрел [13]не приблизилась. А-а-ааа! Вот только гадить на меня не надо-о-о-о!..
И даже (признаюсь, пока не слышит!) от Таиного «грозного»: «Все дрыхнешь, Бесхрамная?!» – и последующей драки за подло отбираемое одеяло.
Лениво потянуться в первых рассветных лучах, зябко упаковаться по самый нос в измявшийся за ночь плащ, подставить бодрящему утреннему ветерку растрепавшуюся гриву волос…
Но неуверенно сопящий над ухом Заказанный, притащивший в качестве компенсации за нарушенный покой тазик с холодной водой не первой чистоты – не лучшая альтернатива всему вышеперечисленному!
Я недовольно перекатилась на другой бок, запахнувшись поплотнее в одеяло. Может, он постоит-постоит – и уйдет, а?..
Кворра с два!
Подождав еще минут пять и осознав, что его молчаливое присутствие в комнате совсем не мешает мне продолжать спать, Кирн решил перейти к более решительным действиям: осторожно потряс меня за плечо и тихонько позвал:
– Ингра?
А когда меня будят даже не моим именем, а пустым названием профессии, я вообще терпеть не могу!
– Чего тебе? – Такой тон любому, даже наивежливейшему приветствию придавал смысл «а иди-ка ты в…!!!».
Но парень в интонациях ни свирта не понимал, так что продолжал настаивать:
– Вставай!
– Зачем? – «А иди-ка ты…, в…!!!»
Кирну надоело вести пустой разговор, так что он нагло попытался стянуть с меня одеяло! Я же, привыкшая к Тае, всегда знающей, чем окончится подобный маневр, и готовой увернуться или колдануть в ответ так, что мало не покажется, душевно засветила ногой куда-то, где, по моему мнению, должна была располагаться какая-то часть гнусного вредителя. Она там действительно оказалась, причем, судя по судорожно втягиваемому воздуху, весьма чувствительная… Впрочем, надо отдать ему должное: злобный комментарий был покорно проглочен.
– Там Ленна уже обед приготовила, а ты все спишь, – недовольно проскрипел подбитый.
– Я не голодна! – «А иди-ка ты…, в…и прихвати с собой…!!!»
– Иди туда сама! – вдруг обиженно решил Кирн, демонстрируя прямо-таки удивительное просветление мозгов, и вышел из комнаты.
Я поворочалась еще немного из чистой вредности, но спать рас хотелось, да и чувствовала я себя на диво бодро – это после вчерашней-то хандры! – так что пришлось вставать с постели (когда, интересно, я успела на нее перебраться? Совершенно не помню!), распахивать настежь створки окна, пахнувшие, увы, не утренней свежестью, а дневной суетой. Вода на поверку оказалась не грязной, а приправленной какими-то травками (полынь и крапива – остальные лень разбирать было) и оттого мутноватой. Кое-как умывшись одной рукой и пригладив вставшие за ночь дыбом волосы, я решительно уселась на покрывало и размотала бинт на левой ладони.
Ух ты!..
Тая, торжественно клянусь больше верить твоим рецептам!!! До ближайшей простуды, по крайней мере…
Розоватый шрам – вот и все, что напоминало о жестоко располосованной вчера коже. Причем я сильно подозреваю, что к вечеру не останется и его…
Недоверчиво повращав туда-сюда кистью, перебрав в воздухе чуткими пальцами, я легко выплела самый сложный и путаный экзорцизм (смешно признаться – отгоняющий комаров!) современности и, довольная собой, подошла к зеркалу.
У-у-у-у…
Как там меня учили? – Не говори: «Хранящие, какой кошмар!!!»
Говори: «Я могла бы выглядеть лучше».
Так вот: лучше я выглядеть не могла! Потому что вместо ожидаемых темных теней под глазами и благородной вампирской бледности в зеркале отразилось вполне ведьминское лицо: черные пропасти глаз, иронический разлет бровей и изогнутый в усмешке рот. Конечно, гребень и тушь не помешают, но в целом – не так уж и плохо.
«Ну раз все так хорошо и замечательно, то, может, ты соизволишь подумать о действительно важных вещах?!» – ехидно высунулся из подсознания разум.
Каких? – покладисто согласилась я.
«Например о том, что нужно сделать сегодня…»
Это важно?! Хорошо, сейчас придумаю… Пожалуй, я пойду с Кирном к Ликарту и предупрежу его о возможном покушении…
«Ты так в нем уверена?»
В Кирне? Или Ликарте? – Тушь вывернулась из рук, вымазав черным салфетку на тумбочке. Я недовольно скривилась, прикидывая, застирывать или сбагрить это на Ленну.
«В покушении, дурочка!»
Конечно уверена! – Йыр с ним, мороком прикрою – а там пусть сами разбираются!
«С чего бы это? То, что нам сказал тот ОЧЕНЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ маг, совершенно не оправдалось! С чего бы оправдаться остальному?»
Брось, у тебя мания преследования! Ну ошибся человек – с кем не бывает?
«А у тебя привычка разгильдяйства!!!»
Не отрицаю, – рассмеялась я. – Но ты мне особо разгильдяйничать, увы, не даешь!
«У меня работа такая! – горделиво надулся он. – А насчет мага ты все-таки подумай. Странный он: с чего бы помогать абсолютно незнакомой девушке, пусть даже углядев в ней ведьму. И как, кстати, углядел?! На тебе же щитов и защит больше, чем на стражнике! Помощничек кворров!»
А что поделаешь, если больше никто помогать не хочет?! – Я со вздохом потянулась за гребнем.
Разум, не найдя что ответить, согласно вздохнул и удалился.
Гребень завяз в первой же растрепанной пряди. Интересно, когда я в последний раз расчесывалась? Явно не вчера… И даже не позавчера… Ыыы… Ну неужели НАСТОЛЬКО давно?!
Пришлось, закусив губу, с боем выдирать гребень из плотных объятий волос и, не жалея времени и заклинаний, осторожно разделять прядки, начиная с кончиков. Упрямо повоевав с нерадивой хозяйкой с четверть часа, волосы сжалились (а кто не захотел сжалиться – бесславно окончил свое существование, так что выбирать им особенно не приходилось) и потекли послушными темными змейками через костяные зубья.
И все-таки странно… Что бы там ни плел разум, интуиция упорно настаивала на том, что маг мне не лгал. А на дилетанта, говорящего абы что, лишь бы сказать, он совсем не похож. И так запросто его дезинформировать и сбить с толку мог либо еще больший профессионал своего дела (тогда мне лучше в этот клубок вообще не соваться – все равно кворр распутаю), либо полный идиот, сам не знающий, что и когда он сделает. Вот с этим мы бы еще померялись силами!
И эти его странные последние слова… Как там его? Такая бессмыслица, что я уже и не помню…
Хотя нет, самые последние помню: «Береги себя».
– Второй закон мага: хранить собственную жизнь. Вирг, не отвлекайся! Поджечь уважаемому магистру Тертацу бороду ты всегда успеешь! Я даже заклинаньице симпатичное подскажу: как раз для таких случаев… Кхе-кхе…
Дверь резко распахнулась, в проеме возник Арранал. Багровый от злости наставник, не находя слов, грозно потрясал обугленным остовом некогда толстенного и дорогущего, должно быть, фолианта. Впрочем, я отлично понимала того, кто его сжег: он оказал и мне, и всей группе, и последующим поколениям студентов неоценимую услугу: запомнить все названия всей существующей нежити было попросту невозможно. Эта пакость плодилась с невероятной скоростью, приспосабливаясь к абсолютно любым условиям, и отличалась порой сущей ерундой – наростами между пальцев! А некий изувер Д'алль не пожалел себя, положив жизнь только ради того, чтобы наставники мучили студентов, заставляя зубрить жуткую книгу «Обо всем неживущем».
– Мирталл!!! Это… – Наставник заметил предвкушающие лица студентов, уже приготовивших перья, чтобы законспектировать компрометирующий комментарий, предоставить в школьный журнал, а потом втихаря вызубрить и пользоваться при необходимости или для поднятия настроения, и нечеловеческим усилием сдержался, мысленно выдав тройную порцию ругательств. – Опять ваши фокусы?!
Мирталл, специализировавшийся по огненной стихии и питавший непреодолимую слабость к новым, им самим придуманным заклинаниям, только философски пожал плечами:
– Не исключаю.
– Я попросил бы не отрабатывать свои подозрительные пассы на столь ценных и существующих только в единственном экземпляре (класс радостно вздохнул) книгах!!! – обличительно потряс тем, что осталось от «Нежитиков», у Мирталла перед носом наставник. Пепел посыпался на пол и на ботинки обоих. Мирталл аккуратно отвел руку Арранала в сторону, «незаметно» вытер ладонь о штаны. Аудитория замерла, готовая взорваться тщательно сдерживаемым до сего момента смехом.
– А, чтоб вас! – досадливо плюнул на нас всех Арранал, испаряясь вместе со своим фолиантом. Точнее, не своим, а Д'алля.
Из коридора плеснуло неконтролируемой силой – явно постарался кто-то из первокурсников, без толку расшвыривающихся энергией – и телепортация, прервавшись, выплюнула Арранала назад. В этот раз он не сдержался, и класс с нескрываемым интересом выслушал, куда бы он с превеликим желанием отправил того, кто устроил ему эту гадость. Потом встал с пола, прижал к себе остатки «Нежитиков», словно самое драгоценное, что у него было, и уже по-простому вышел в дверь.
– У уважаемого наставника Арранала сегодня трудный день, – задумчиво протянул преподаватель.
Класс, не выдержав, грохнул…
Кое-как успокоив студентов, Мирталл продолжил:
– Так на чем мы остановились? Ах да: второй закон мага. Запомните: ваша жизнь драгоценна, она может спасти многие, так что вы не имеете права разбрасываться ею без разумения!
– А если ты своей смертью поможешь выжить кому-то другому? – напряженно сощурилась я.
– Одному? – настырно наседал на арифметику маг.
– Пусть одному.
– Не нужно спасать одного человека, если ты можешь спасти тысячу!!! – недовольно поморщился наставник: это ж надо, не понимать таких простых вещей!
– Почему?!
– Потому что ты ведьма и не должна задавать глупых вопросов!
А вы наставник и не должны говорить глупостей.
Ведь, каждый раз приберегая свою жизнь для «тысячи», ты можешь не спасти ни одной…
За окном призывно засвистела малиновка. Ну чего тебе, родная? Крошек? Извини, нет… Не припасла… Слетай на кухню – там их навалом, честное слово…
Птичка понятливо чирикнула, срываясь с ветки.
На подоконнике белел листок. Это еще что за кворр? Залетел, что ли? Да непохоже как-то…
Я, неуверенно прислушавшись к интуиции, но не почувствовав ничего такого, осторожно развернула сложенный вчетверо листок.
«Извини, ошибся. В банде в последнее время творится что-то неладное: они хотели с кем-то объединяться или заключать договор, но потом что-то не склеилось, так что сейчас все наперекосяк, и сказать что-либо наверняка невозможно. Они действительно сначала не собирались его убивать!
Но на информацию о готовящемся покушении можешь смело полагаться.
Береги себя».
Подписи не было. Впрочем, она была и не нужна…
В этот раз нас ждать не заставили: едва только Кирн с самым разнесчастным видом постучался к дверь, как ее тут же распахнули, причем на пороге стоял сам Ликарт. В домашнем халате, тапочках и с надгрызенным копченым окороком в руке.
– Э-э-э… Добрый день, – с сомнением протянул Кирн, во все глаза рассматривая явившееся пред наши очи чудо. Видимо, до этого дядя ему представлялся вечно деловым человеком, спящим в костюме классического покроя.
Мужчина неподдельно смутился, отступая назад и неуверенно бормоча извинения за неподобающий вид: дескать, только проснулся от послеобеденного сна. Странно он как-то, между прочим, работал: весь день дома, спит, развлекается, над племянником под настроение издевается. А ведь между тем финансовым министром при Его Величестве Каком-то там (имена королей я выучивала исключительно перед личной аудиенцией и сразу по ее окончании благополучно забывала) числится! Впрочем, не исключено, что у него в подчинении рота помощников, выполняющих всю работу под неусыпным оком бдительного начальника.
– Здравствуйте, – решительно поставила я жирную точку в детском лепете извинений одного и смущенных заверений, что все так и надо, другого. – Извините за вторжение без предупреждения, но дам очень нужно сообщить вам кое-что важное.
Ликарт сразу как-то подобрался, перестав казаться смешным даже в своем нелепом наряде.
– Что-то случилось?
– Пока нет, – откликнулась я, сделав ударение на первом слове, и резко захлопнула за собой дверь. Кирн с сомнением покосился на тяжеленные дубовые панели, которыми она была обита, и зябко поежился.
– Хорошо, – шумно выдохнув, решился Ликарт. – Проходите в мой кабинет.
…Кабинет был ничего себе: рабочий. Ничего лишнего. Огромный стол, почти не заваленный бумагами, в меру мягкое кресло для хозяина (чтобы не засыпал за работой) и совсем уж жесткие стулья для посетителей – нечего, мол, засиживаться, отрывая занятого человека от работы. Шкаф с книгами и свитками да настольная лампа.
Я по-кошачьи плавно пристроилась на стуле в углу, подальше от выхваченного светом лампы круга. Ликарт прошел за стол, уселся, сложив холеные пальцы сферой. Я его забраковала: переход между средними и указательными был слишком резкий, без потерь энергии не обошлось бы. Но это уже так, чисто профессиональная вредность. Кидранн потерянно остался стоять посреди комнаты.
– Садись, – удивленно кивнул ему на свободный стул Ликарт. Тот только отрицательно покачал головой в ответ. Так яростно, что я даже заподозрила его в эпилептическом припадке…
– В чем дело? – недоумевающе обратился ко мне Ликарт, отчаявшись добиться от племянника хоть чего-то членораздельного.
– Видишь ли, – с трудом взяв себя в трясущиеся, как у алкоголика, руки начал Кирн. – Я…
Я вдруг, сама от себя не ожидая, вскочила со стула, словно пичужка, сорвавшаяся с ветки, и, оттеснив за спину Кирна, защебетала:
– Видите ли, мы с Кидранном, – зверский взгляд за спину: «Да сядешь ты или так и будешь мне по лопаткам дрожащими ручонками елозить?!!» – вчера совершенно случайно оказались в одной таверне и подслушали… точнее – совершенно случайно услышали, – с лукавой улыбкой поправилась я, – некоторые вещи, тут же нас весьма остро заинтересовавшие…
Ликарт заинтригованно усмехнулся. О да, я его хорошо понимаю: начиная с того, что буквально минуту назад я явно собиралась молчаливо отсидеться в темном уголке, издевательски ухмыляясь, и до того, что ингры, как правило, следуют за Заказанными безмолвной тенью, не ввязываясь в людские передряги.
Мне и самой интересно, откуда взялось это шило… под юбкой. Хотя… Какое, собственно, мне дело до их разборок и отношений? Кирн ни в чем признаваться не хочет: это видно невооруженным глазом и чувствуется невооруженными (увы!) лопатками, от которых он никак не хочет отлипнуть! А заставлять его? Зачем? Как будто мне больше делать нечего! Пусть живет как знает.
А покрывать я привыкла всех и без разбору еще с Храмовой скамьи и оправдать могу что угодно. Главное – не тарахтеть пулеметом, спеша выплюнуть из себя только что придуманную версию, но и не растягивать слова, придумывая ее на ходу. Говорить то, что на самом деле было. А шут его знает, может, и правда было? А то, что не со мной, – так это мелочи!
– И что же такое вы… совершенно случайно услышали? – с довольной улыбкой спросил Ликарт.
Я спокойно, наполняя рассказ подробными деталями (наполовину вспомнила, наполовину придумала – можно подумать, он проверять пойдет!) пересказала то, как я следовала за Кирном в таверну, как осталась, прислушавшись к разговору, и что из этого вышло. По моей версии, Кирн ходил в таверну исключительно в пресном одиночестве, горло промочить. Ликарт поморщился, услышав о подобных манерах племянника, но смолчал.
Кидранн, к счастью, успокоился, до конца убедившись, что я не собираюсь его подло закладывать, и оставил наконец мою заднюю (но не худшую!) половину в покое, усевшись на покинутый мной стул.
– Скажите, а какой был на нем – Вирде – плащ? – вдруг прищурился Ликарт. Стоп, это что, проверка на вшивость?.. Ха!
К известию о готовящемся на него покушении мужчина, кстати, отнесся совершенно спокойно: то ли их устраивали по пять раз на дню, то ли давно об этом подозревал.
– На нем не было плаща, – пожала плечами я. – Какая-то кожаная куртка. Но вообще-то там было темно, да и интересовало меня совсем другое.
Но Ликарта, судя по всему, устроил и такой ответ. Он откинулся назад в кресле, подумал и снова обратился ко мне:
– Скажите, ингра, ведь это совершенно не входило в ваши обязанности? Подслушивать разговоры, сообщать мне о планах злоумышленников. Зачем вы это сделали?
Я язвительно усмехнулась, не отвечая. Есть вопросы, лучший ответ на которые – молчание. Проще и естественней всего. Тем более что я и вправду не знала, что ответить…
Ликарт расценил мою усмешку по-своему.
– Думаю, вам за это следует дополнительно заплатить? – Министр финансов, что с него возьмешь!
Я хотела было разыграть оскорбленную невинность, развернувшись на каблуках и «вылетев» из комнаты с таким расчетом, чтобы меня успели поймать, остановить и извиниться, но…
«Ты что, совсем с ума сошла? Нам же потом полгода можно будет не работать!!!»
А ты-то прям уработался! Не мешай душевному порыву!
«Порыву идиотизма! Какая ингра на твоем месте сейчас ушла бы от денег, которые сами плывут в руки? Ты только вспомни этих стерв по контракту!»
Это значительно остудило мой запал. И вправду, я и так в роль до конца не вписалась, так еще и тут такой промах допустить! Ни за что. Профессионал я или актрисулька подзаборная?!
«Шубу, сапоги и килограмм шоколада…», – тем временем уже блаженно подсчитывал разум.
Замолчи, циник несчастный!
«Иди на кворр, не мешай бюджет составлять!» – неприветливо послал меня он, снова углубившись в свои дебетно-кредитные дебри.
Сам туда иди, – обиженно отозвалась я.
– Так сколько? – продолжал настаивать Ликарт.
– Мм… Давайте как день работы, – решилась я.
Ликарт прищурился, ступив на привычную денежную стезю:
– А не мало?
– А вам какое дело?
– Не хотелось бы, чтобы вы остались внакладе!
Ха! Да так я тебе и поверила! Просто никак не можешь понять, где тут подвох и откуда тебе ждать подлости. А я пока и сама не знаю откуда. Но откуда-нибудь устрою, если сейчас же не отстанешь!
– Позаботьтесь о себе, – лучезарно улыбнулась я, утверждая его в мысли, что где-то здесь порылась собака. Качественно, упорно и всеми четырьмя лапами.
С минуту поиграв со мной в гляделки (эй-Хранящие, такого невинного взгляда я, даже разыгрывая наивную девственницу перед алтарем, не изобразила бы больше!), Ликарт со вздохом опустил глаза и сказал:
– А давайте поступим так: я увеличиваю ваш гонорар ровно вдвое, а вы приходите сюда в день покушения, – и торопливо добавил: – На всякий случай. Стражников я, разумеется, приглашу. Но… мало ли что…
Я согласно кивнула:
– Хорошо, пусть так.
Ликарт расслабленно откинулся на спинку кресла, вспомнив наконец о племяннике, скромно спрятавшемся где-то за моей спиной (нет, это не у меня спина, как шкаф, а он в три погибели скорчился!).
– Кирн, как дела?
– Кворрово! – недовольно отозвался тот, невесть чем разозленный. Казалось бы: никто ничего так и не узнал, я его профессиональнейшим образом покрыла, не затребовав пока взамен ни сантэра – а он все равно будто гнилых помидоров объелся. Вот тебе и людская благодарность!
– С чего бы? – искренне удивился Ликарт. – С такой-то, – наглый взгляд, обшаривший мою фигуру с ног до груди (нет, голова мужчин, как известно, мало интересует!), – ингрой?!!
Кирн, не вдаваясь в подробности, недовольно мотнул головой. Эк тебя от единственной попытки учинить расправу переклинило! А если бы еженедельно, как меня?! Эх, ей-ей, меня надо заносить в Спасательный Свиток [14]как редкий, вымирающий вид камикадзе обыкновенного, ведьмоподобного!
– Ну что же, тогда не смею вас задерживать, – пожал плечами Ликарт, так и не дождавшийся от Кирна более-менее вразумительного ответа. – Или вам есть еще что сказать?
– А у вас есть желание послушать? – фыркнула я, направляясь к двери.
– Слушать вас – сплошное удовольствие! – слащаво, но фальшиво соврал Ликарт, явно желавший вернуться в общество недогрызенного окорока.
– Рада за вас, – небрежно бросила я, выходя из кабинета. Кирн облегченно вышел следом.
В гостиной не было никого: слуги, воспользовавшись временной занятостью хозяина, втихую гоняли на кухне чаи.
Так, значит, это здесь они собираются устроить засаду? Скорее всего, да.
Я легко взмахнула кистями, словно стряхивая воду. С пальцев и в самом деле слетели серебристые капельки силы, видимые только мне. Мягко разлеглись по всей площади, особое внимание уделив окнам и дверям в доме. Спокойно дремлющие до поры до времени. До времени, когда у заклинательницы не возникнут проблемы, требующие срочной магической силы.
Кирн удивленно посмотрел на меня, невесть с чего затрясшую руками. Я равнодушно пожала плечами и, для оправдания почесав левую ладонь с чуть заметным шрамом, вышла. Парень, снова вспомнив о вчерашнем промахе, покаянно опустил голову и вышел следом.
Мало ли что…
– Йыр побери, ты не можешь туда не пойти! – раздраженно выругалась я, изрядно злясь на сложившуюся ситуацию.
– А что я там забыл? – внешне равнодушно спросил Кирн, закидывая ногу на ногу.
Угу, поверила. Не заметила того, как ты прячешь глаза, как виновато-прощальным взглядом окидываешь комнату и отгораживаешься от меня крестами переплетенных на груди рук, и поверила, что тебе абсолютно наплевать на то, что произойдет через час в доме твоего дяди и ты ничего не затеял, желая воспользоваться моим отсутствием.